Джейн и мир масс эффекта. часть 2

— Наслышан. — Томин, постояв несколько минут неподвижно, снова стал ходить между столами, выписывая "восьмёрки". — И всё же, Зина... Мы, конечно, с твоего согласия посмотрели предлагаемый полный блок собранных данных, но... Не слишком ли круто мы меняем направление развития ситуации? Может, лучше для Дэйны — неведение? Согласен, информация с Идена идёт в обрезанном формате. Очень обрезанном. Общие каналы "пересохли". Это заметно не только нам, но и обычным людям, ни разу не профессионалам в профильных областях. Мы знаем, чем это вызвано, кое-что из происшедшего на планете всё же уже здесь, на Земле, известно. Да, известно немногим, но инерция... Пока она и ситуация... не дают оснований беспокоиться и переходить к активным действиям. А ты предлагаешь дать иностранке, британке "чуть больше информации"? Мы подставим гражданского человека, Зина.

— Она волнуется, беспокоится за Шепарда, Зин. — Знаменский допил чай, поставил кружку на столешницу. — Вполне нормально. Она — достойная женщина. Для Шепарда — очень достойная. И во многом — равная ему. И если не давать ей дополнительной информации... Она будет меньше волноваться. В конечном итоге у неё забот сейчас — предостаточно. Спортивная карьера у неё — на "посадочной глиссаде". Ещё несколько десятков лет — и она выйдет на спортивную пенсию.

— Если эта пенсия, мальчики, у неё вообще будет, — возразила я. — На Идене — Жнец. Легенда перестала быть легендой. На Идене — протеанин. Раса протеан не вымерла.

— Угум, не вымерла. Один протеанин — это ещё не показатель, Зина. — Томин снова остановился, посмотрел на коллегу чуть исподлобья. — Он — пока что, подчёркиваю — один. И не надо отдельной британке о всём этом в деталях сообщать.

— По последним данным, Том, нормандовцы по наводке протеанина бурят вертикальный ствол в районе, который наши сканеры определили как "странное плотное образование в толще коры планеты". Корявое, конечно, определение. — я открыла и закрыла крышку инструментрона, стараясь не особо щёлкать зажимами. — Но уж — какое есть. Тем более, если у Дэйны карьера на "посадочной глиссаде", она не будет спокойна за Шепарда. Дело идёт к стандартному сценарию. Свадьба, дети. Да, да, мальчики. — я посмотрела сначала на Томина, продолжавшего ходить между столами, затем на Знаменского. — Дети.

— Какие там дети, Зина?! — Знаменский встал, прошёл к раковине, помыл чашку. Посмотрел на засвистевший чайник, выключил его из розетки, налил в чашку кипяток. Бросил несколько кусков сахара, пакетик заварки. — В самое ближайшее время Шепарду, как доказывают доклады наших имперских агентов и разведчиков, "не светит" вернуться даже на "Арктур"! Следующим "пунктом программы" будет работа над Базой — тем самым "образованием". Затем — над кораблём — второй точкой приложения усилий нормандовцев и, так сказать, "аккредитованных" нормандовцами археологов, — он сел за стол, бесшумно размешал сахар, вглядываясь в вившийся над кружкой дымок. — Это, Зина, ты сама знаешь, понимаешь и уже, сделала, наверное, соответствующие расчёты — месяц. По любым расчасовкам продолжительности суток — иденских или земных, — уточнил он. — В очень лучшем случае. Да, нормандовцы, да и иденцы тоже, кстати, будут вкалывать как черти в аду у сковородок и котлов, если уж там так всё завязалось. Но это же означает, что от Иден-Прайма при большинстве вариантов — с учётом обнаружения живых протеан и выкопки корабля — "Нормандия" уйдёт сразу, Зина, сразу, — повторил Знаменский, — к Цитадели. И Андерсон в этот период ни за что не отпустит Шепарда обратно. Командировка для коммандера-старпома на Идене не завершится, — взяв кружку за ручку, Знаменский поднял её над столешницей. Подержал на высоте двадцати сантиметров, словно решая, стоит ли сейчас пить чай или следует дать воде немного охладиться. — А там, потом, Зина, ситуация запутается так, что, как ты и сама читала в аналитических и прогнозных выкладках, следующим "крупным" пунктом будет "Омега".

— Читала, знаю. — я пододвинулась к столу, положила руки на столешницу, сплела пальцы. — Мальчики, вы всерьёз думаете, что ничего Дэйне не следует давать?

— Убеждены, Зин. — сказал Томин, снова остановившись. — Прости, но лучше полковнику нашему это — не озвучивать. Не поймёт он нас.

— Увы, Зин, — поддержал друга Знаменский. — Она будет... ну, в общем, пусть волнуется, беспокоится, как и положено любящей и верной женщине, но грузить её подробностями... не надо. Сама понимаешь — тогда мы не сможем держать её вне нашего Круга Защиты, а это — дело хлопотное. Полковник не даст санкцию. И мы будем выглядеть... любителями.

— Ладно, — вздохнула я. — Уговорили, — я подхватила сумочку, встала, направилась к двери. — Не пойду я к полковнику, мальчики. Не пойду. Не беспокойтесь, — она переступила порог.

— Верим, — почти в один голос сказали Знаменский и Томин.

* * *

(от Андерсона)

Закончив совещание, я выключил настенные экраны. Прессли ушёл из командирской каюты первым — у него, как у навигатора, всегда было много дел. Аленко не стал торопиться и я сразу понял: лейтенант хочет поговорить. Наедине.

— Кайден, — я закрыл дверь на защёлку, прикоснувшись к нескольким сенсорам инструментрона. — Выскажись вслух. Это... будет лучше, чем ты будешь держать всё в себе.

— Не могу, командир. Меня учили... держать всё в себе. Для биотика душевное внутреннее равновесие... очень важно.

— Охотно могу поверить, но, к сожалению, не понять, — ответил я. — И всё же, Кайден. Мы задержимся здесь, на Идене, минимум на месяц и мне нужны офицеры, которые не держат в себе проблемы и вопросы.

— Война — на пороге, командир. А я... чувствую, что мы к ней... не готовы. Совершенно не готовы, — ответил Аленко.

— Не готовы, — тихо подтвердил я, поймав взглядом судорожное движение головы Аленко. — Мы, Кайден, вообще ни к чему никогда не готовы. Особенно — к переменам. Всё равно к каким: маленьким, средним, большим.

— Вот и я не готов, командир, — ответил младший офицер — Шепард меня... освободил от влияния имплантата. И я не знаю, как теперь мне быть. Вроде имплантат и есть, но в то же время его как бы и нет. Коммандер меня... переформатировал, что-ли. Простите, точнее сейчас я всё равно не выражу свою мысль. Понимаю, вы меня назначили на должность командира группы защиты и обороны фрегата, но...

— Кайден, — обратившись к своему офицеру по имени, я сделал паузу. — Мы и так окончательно "влезли" в ситуацию. Сложную, трудную, неоднозначную. И сейчас, пока мы не разрулим вопросы с протеанами, их базой и кораблём... Я не могу отзывать Шепарда с передовой. Да, да, Кайден. С передовой. Так уж получилось, что Явик доверяет больше всего Шепарду. И как бы там, на раскопках, ни сложилось, лучше Джона нашему партнёру никто не поможет. А Явик... нуждается в нашей помощи и поддержке. Вне зависимости, найдутся ли там сородичи протеанина или их там в живых... не будет, — подчеркнул я. — Я предполагаю и имею основания для таких предположений, что так или иначе Явик... согласится летать вместе с нами. Да, на Цитадель, а потом... потом, возможно, и дальше.

— Я и подумать не решаюсь, командир, каково бы мне было, если я остался бы один... — тихо сказал Аленко, не поднимая взгляда на меня сидевшего за своим столом. — Мне тут рассказали о видении, показанном Явиком... О том, как ему пришлось отступать к Базе... Это... страшно.

— Страшно, — согласно кивнул я. — Очень страшно. И потому мы должны стать для Явика семьёй. Пока не будет окончательно ясно, есть ли живые протеане на Идене или их уже нет.

— Планеты протеан, я тут покопался в базах данных... Были... распылены. — Аленко потеребил клапан рукава скафандра. — И...

— При всей мощи Жнецы не стали бы просто так уничтожать все планеты, на которых селились протеане. Перерасход ресурсов был бы неподъёмным даже для столь мощной расы. — я встал, подошёл к иллюминатору. Аленко вставать не стал, поймав взглядом мой короткий разрешающий жест. — И я очень надеюсь, что нам удастся вывезти протеан, если мы их, конечно, обнаружим живыми, куда-нибудь с Иден-Прайма. Не стоит подвергать эту планету угрозе первого удара Жнецов.

— Но защищать Иден — придётся. — Аленко посмотрел на меня стоящего у иллюминатора.

— Придётся, — подтвердил я. — И потому, Кайден, вашей заботой станет капрал Ричард Дженкинс. Подготовьте из него себе заместителя. Хотя бы начните эту подготовку. И ориентируйтесь на то, что он должен стать не сержантом, а унтер-офицером. Да, да, Кайден, по германским лекалам, — обернувшись, Андерсон увидел, как удивлённо расширились глаза лейтенанта. — Сержант — это слишком — для наших нынешних условий — малый уровень. Недостаточный. — Андерсон рубанул воздух ладонью, поворачиваясь к иллюминатору спиной и направляясь к рабочему креслу. — Нам, предполагаю, придётся много и долго летать в полном одиночестве. В боевом режиме, — уточнил я, садясь в кресло и пододвигая к себе клавиатуру ноутбука. — Потому — должно быть как можно больше офицеров. И, Кайден, усильте подготовку наших полисменов. Они должны стать десантниками. Понимаю, что для многих, кто носит погоны — армейские, прежде всего, словосочетание "полисмен-десантник" будет неудобоваримо, но если нам предстоит такая война — с этой неудобоваримостью придётся смириться. Со временем такое словосочетание, уверен, станет привычным.

— Ясно, командир. — Аленко подобрался.

— Кайден, — помедлив, сказал я. — Как только будет ясно, живы ли протеане... У вас появится время для выхода за пределы охранной зоны стоянки наших кораблей. Идите.

— Да, командир. — Кайден встал, пододвинул кресло к столу. — Спасибо.

Я не ответил, склонившись к экрану настольного инструментрона.

Лейтенант вышел из каюты, плотно прикрывая за собой дверь. Спускаясь по трапу к площадке стоянки кораблей, Аленко прокручивал в памяти разговор с командиром и испытывал чувство удовлетворения: Андерсон помнит о его взаимоотношениях с Уильямс и фактически пообещал, что как только ситуация с протеанами прояснится, у него, лейтенанта Аленко, будет возможность уделить Эшли больше внимания. Гораздо больше.

* * *

Бенезия попрощалась с очередными гостеприимными хозяевами и вышла со двора, тихо прикрывая за собой калитку. Её уже ждали в соседнем доме — прибежал шестилетний мальчик. Теперь он стоял в пяти шагах от матриарха и оглядывался, готовый сорваться с места и побежать, указывая гостье дорогу. Старшей Т'Сони нравилось, что местные крестьянские дети почти всегда передвигаются бегом: расстояния между дворами достаточно большие, а рядом — огромный лес, большие поля, река, озёра, луга.

Просторно здесь, на Иден-Прайме. Хорошо люди здесь обосновались. Прочно. И многочисленные раскопки не портят окружающий пейзаж. Да, протеанские "башни" стоят, "штыками" впиваясь в голубое иденское небо, но они не выглядят инородными, чужими. К ним привыкли.

Мальчишки, конечно, играют в этих башнях в войну. У них там, как теперь знала матриарх, есть свои секретные "уголки". Родители многое знают об этих "уголках", потому не препятствуют сыновьям в их стремлении получить очередную возможность ощутить себя участниками приключения. Дети Идена растут физически развитыми, спокойными, работящими.

К двухкилометровому Жнецу здесь привыкли поразительно быстро. Бенезия искренне сомневалась, что очень многие азари — и не только, конечно, матриархи, смогли бы так быстро адаптироваться к присутствию такой необычной "детали" пейзажа. Может быть, что правду говорят некоторые исследователи, что люди — раса с удивительными способностями. До уровня освоения биотических талантов, минимально обычного для азари, очень многим землянам, конечно, далеко. Но во многом другом люди могут вполне профессионально посоревноваться с представителями Старых рас.

Тридцать лет. И галактика — на пороге войны. Идя следом за младшим сыном своих новых знакомых, Бенезия продолжала трудно и тяжело свыкаться с мыслью, что мирное время постепенно, но неуклонно отступает в прошлое. Его сменяет предвоенное, тревожное и напряжённое время.

Крестьяне Идена, конечно, чувствуют приближение войны. И начинают готовиться. Не потому, что "сверху" спущены были им некие "руководящие указания", хотя и это тоже было сделано: старания капитана Андерсона, Шепарда и появление Явика перед чиновниками Константы и райцентра — не пропали даром. Пусть не всегда чётко, полно, быстро, но маховик адаптации жителей Иден-Прайма к предвоенному времени начал проворачиваться.

За те несколько часов, которые Бенезия провела среди своих новых знакомых, разговоры о предстоящей войне начинались и продолжались неоднократно. Люди надеялись, что война начнётся ещё не скоро, но было заметно: они готовились к трудным временам. Реально готовились и готовятся. И, как понимала Бенезия, такая подготовка для них была не в новинку.

Необычная раса. Очень странная раса. Крестьянин, мирный сельский житель, и вдруг он же — партизан, народный мститель, ополченец. Умеющий воевать и выживать.

Можно было осудить протеан за их попытки отсидеться, а точнее — отлежаться в своих анабиозных саркофагах. Можно. Но это осуждение было бы бесполезно. Каждой расе предстоит выживать по-своему. И если протеане пытались выжить, используя анабиоз, то это был их собственный выбор.

Протеанин — интересный собеседник. Бенезия чувствовала себя немного счастливой: ей, одной из первых среди азари, удалось плотно пообщаться с представителем столь древней, долгое время считавшейся полностью вымершей, расы. Здесь, на Идене, есть, конечно, поселения многих Старых рас: люди не "закрывали" планету и не предназначали её только для себя. Но введённый приказом Андерсона режим охраны района столкновения со Жнецом напрочь отсёк от Явика всех и любых любопытствующих. За небольшим исключением, в которое попали все, кто был на борту фрегата "Нормандия" вплоть до того момента, когда Жнец стал неопасен.

Теперь и ей, матриарху Бенезии Т'Сони, будет что рассказать Лиаре. Возможно, она, старшая Т'Сони, не настолько свободно разбирается в теоретических научных вопросах и во взглядах на протеан, которые существуют в Галактике, но у неё есть то, чего пока нет у Лиары: опыт общения с живым, реальным, настоящим протеанином. Опыт, ответивший на многие вопросы, которые, чего уж там особо скрывать, Бенезия раньше и сформулировать-то явно не желала — ни устно, ни письменно. Протеанин оказался совсем не страшным, очень контактным и даже компанейским. Да, он воин, офицер, ходит в броне, на вид он... непривычен. Но... для тех, кому он доверяет, к кому расположен, он совершенно, как теперь была убеждена Бенезия, не опасен.

Входя на подворье, Бенезия привычно прикрыла за собой калитку, прошла по дорожке к дому, поднялась на крыльцо, толкнула дверь и вошла в дом.

Поздоровавшись с хозяевами, старшая Т'Сони успела подумать о том, что общение с Явиком будет, конечно же, продолжено: известие о том, что фрегат задержится на Идене как минимум на месяц, уже распространилось среди нормандовцев.

Мысль о перспективе новых разговоров с Явиком настолько понравилась матриарху, что она улыбнулась, вызвав ответные приветливые улыбки на лицах хозяев дома.