— Мужики! — Обратился ко всем Ростислав Романов. — Не оставляйте его одного. Все время кто-то должен быть рядом. Борис, ты ночью караулишь. Мы тебя утром сменим. Трубецкие, на вас цветы и подарки. Завалите там все цветами и бижутерией. Чтоб аж тошнило. Может действительно отдастся и закончится все.

Через три дня царский литерный поезд отбыл в Петербург. В Пятигорске практически не осталось цветов в продаже. Зато осталась зареванная девушка. А в литерном поезде уткнулся в окно, озлобленный на всех и вся парень.

Поезд отходил от станции, играл оркестр. Провожающие отцы города махали платочками и просили приезжать еще. В конце перрона, у самой водонапорной башни застыла коляска с одинокой девичей фигуркой.

Вот царский вагон поравнялся с башней. Алексей пулей рванулся в тамбур. Открыл дверь. Девушка встала в коляске. Царевичу прыгнули на плечи и оттащили в глубину салона. Он в бессилье закусил руку и тихонько выл. Его уложили на диван, укрыли пледом и оставили одного.

После четырех часов угрюмого лежания, к страдальцу подошел Борис. Не слова не говоря, он ударил носком сапога Алексею ниже спины. После закатил звонкую оплеуху повернувшемуся к нему цесаревичу. Так же, не слова ни говоря, он бросился бежать из вагона. Ошарашенный наследник минуту беспомощно смотрел на дверь в тамбур. После чего в голос заржал. Он гомерически хохотал, катаясь по дивану. С трудом отсмеявшись, изредка вздрагивая, он дошел до телефона.

— Собрать мой штаб. — Изредка похрюкивая в трубку, приказал Алексей. — Приготовить палача.

Штаб, собравшийся в дальнем вагоне, слушал пересказ распоряжений царевича от коменданта поезда.

— Его высочество потребовал свой штаб и палача. — Растерянно озвучил тот распоряжение.

— Нас, что всех казнят? — Удивился Георгий Романов. — Совсем сбрендил. То в нос бьет, то казнить собирается.

— Мне показалось, что его высочество либо плачет, либо смеется. — Глубокомысленно заявил комендант. — Мне кажется, что он готовит какую-то шутку.

— Тогда мы сами пошутим. — Решил Борис. — Двум смертям не бывать, одной не миновать. Братцы! Нужна красная наволочка, или мешок красный. Можно и черный, но эффект не тот. Господин комендант, нужен топор и плаха. Ему нужен палач, я и буду палачом. Ребята подыграйте.

Через пять минут, в салон наследника, один за другим вошли члены его штаба. Каждый нес, какой либо предмет для предстоящей экзекуции. Один расстелил на полу белую простыню. Второй начертил углем посередине большой крест. Следующий принес большую корзину. За ним внесли табуретку, которую укрыли новой скатертью. Отдельно внесли топор с пожарного набора. Были внесены библия. Поднос с рюмкой водки и многое другое, необходимое для проведения, столь ответственной церемонии усекновения главы в походных условиях. Последним вошел палач. Как и положено в белой рубахе с огромным золотым крестом на пузе, и в красном глухом капюшоне с прорезями для глаз. Ему тут же передали топор. Палач с хеканьем вогнал его в табуретку.

— Скольких казним сегодня, ваше царское высочество?

Алексей с интересом наблюдал за представлением. На вопрос палача, он стал пересчитывать свой штаб, загибая пальцы.

— Одного смертничка не хватает. — Состроив злобную рожу, заявил он.

— Так все мы смертны, кормилец. — Ответил палач. — Тока им невместно кровь невинную проливать. А я морда каторжная, смертушку ужо не раз видывал, сам пару раз с ею разговоры разговаривал. Вот и решился на енто богомерзкое дело. Я как тут у тебя закончу, сразу в монахи пойду. Мож тоже излечать научусь. Так бог мне энто душегубство и простит. Хошь, я за тебя надежа государя молиться стану? А?

— Так, что ж присоветуете господа штаб? Мне страсть как надо было сегодня одного, или двоих казнить смертью лютой. Вы все приготовили. Только жертву не предоставили. Кидайте на спичках, кого казнить буду.

— Ваше высочество! — Начал Никита Романов. — Дело вы задумали хоть и нужное, но насквозь незаконное. Посему мы слуги ваши, не можем взять на себя столь важное для судьбы государства Российского решения. Так что сам, сам ваше высочество решай.

— Правильно сказал Никит Саныч! — Улыбнулся Алексей. — Раз законами земными мне не светит воспользоваться, пусть бог решит.

Он вынул из-под подушки револьвер. Высыпал из него патроны, один воткнул обратно. Крутнул барабан по рукаву и протянул Никите.

— Слабо?! Может рюмку водки?

Восемнадцатилетний великий князь, гордо и презрительно принял оружие. Оглянув собравшихся, он глубоко вздохнул, перекрестился и приставил револьвер к голове. Щелкнул курок. Ему подали рюмку. Дрожащей рукой он кинул стопку в рот.

— Ну, Никита! — Алексей восхищенно разглядывал родственника. — Мощща! Следующий!

Царевич подошел к каждому. Лично крутил барабан о свой локоть и протягивал очередному смертнику. Парни плакали, прощались с друзьями. Просили передать родителям и любимым последние слова. Будучи высшими офицерами, они даже и думать не могли ослушаться приказа. После щелчка. Следовала рюмка. У некоторых отказывали нервы, но только после, а не до щелчка у своей головы.

Наконец в зале остались только Алексей и Борис не сыгравшие в офицерскую рулетку.

— Только не говори, что я опять пытаюсь тебя извести. — Протянул Алексей револьвер Борису.

— На правах твоего фаворита, хочу тебе предложить сначала самому испробовать. Или слабо? — Борис смело улыбнулся в лицо друга. Алексей перехватил пистолет и, глядя в лицо приятеля, упер дуло себе в голову и щелкнул бойком.

— И не смей меня трусом называть. — Борис выхватил у него пистолет и крутанул барабан о свой рукав.

Улыбаясь, отшел на шаг от царевича, еще пару раз перещёлкнул барабан. Смотря в глаза Алексея он упер пистолет себе в грудь.

— Пока! — Улыбнулся прямо в глаза цесаревича и нажал на курок. Бабахнул выстрел. Борис упал лицом вниз к ногам Алексея. На спине проигравшего, по белоснежной рубахе расплывалось бурое пятно. Оглушительно воняло порохом.

— Этого не может быть. — Потрясенно повторял Алексей. — Этого не может быть! — Кричал он. — Патрон был холостым. Этого не может быть.

Он упал на колени и схватил своего наперсника за голову. На него было страшно смотреть. Безумный взгляд переходил с одного, на другого.

— В револьвере был холостой. Вам ни чего не грозило. Это была глупая шутка. — Алексея корежило. Он гладил труп по волосам. — Это не возможно, это не возможно. Я сам зарядил холостой.

Никита подошел к кушетке, где были свалены вынутые патроны. Достал один, помеченный огромной царапиной.

— Ваше высочество? — Он протянул Алексею цилиндрик. — Этот?

— Господи! — Взвыл тот. — Я ошибся! Я убил его.

Он упал сверху на труп и завыл.

— Прости меня братик. Прости, это была шутка. Я не хотел. Я не хотел. — Алексей шепотом повторял как молитву.

— Ну не хотел, так не хотел. Зачем сейчас душишь? — Сквозь мутящийся от горя рассудок донеслось до Цесаревича. — Мне же дышать уже нечем.

Тело в руках ожило и попыталось освободиться из сведенных судорогой рук.

— Ты живой? — Неверующе просиял Лешка. — Живой чертяка!

— Не один ты умеешь пошутить. — Выбрался из его объятий Борис. — Я давно видел, как ты с патронами химичишь. И как барабан подточил, чтоб по звуку определять положение патрона. Досыпал пороха и вся недолга.

— А кровь? — Резонно спросил один из офицеров.

— Пока вы самозабвенно стрелялись, я себе на спину вина вылил.

— Ты меня разыграл? — Как-то нехорошо посмотрел на него будущий самодержец. — В моей же шутке поймал?

— Видел бы ты свою рожу. А как выл-то! Я чуть не оглох. — Борис стал бочком пятиться к двери.

— Убью гада! — Алексей сорвался с места. За мгновение до него Борис метнулся к двери. — Лови гада! Убью сволочь!

Закончился вечер грандиозной попойкой. Парни вспоминали свои и чужие лица. Патетичные речи. С хохотом делились своими переживаниями в момент нажатия на спусковой крючок. На предложение повторить с боевым патроном, предлагавшего чуть не побили. Алексей с Борисом обнявшись потягивали злополучное красное вино и молча слушали пьяные откровения друзей.

— Я чуть умом не двинулся, когда ты застрелился. — Уткнулся Алексей в плечо друга.

— Забыли. Потом как ни-будь меня застрелишь. — Они оставили веселящихся парней и разошлись по своим купе. Месяцем раньше, побратимы решили более не напиваться, и серьезно ограничить себя в потреблении алкоголя.

Оставшееся путешествие прошло в спокойной, рабочей обстановке. В конце сентября поезд прибыл в Петроград.

Перед рождеством в Москве состоялась выставка-конкурс конструкторской мысли, объявленная ранее наследником-цесаревичем.

Прямо на выставке были оформлены многочисленные патенты на изобретения. По итогам выставки состоялся аукцион по продаже заявленных патентов. Штаб Алексея, чуть не передрался всем составом, отбирая патенты для себя и патенты на продажу. Вот тут и пригодился пул царских поставщиков. Практически все они, кто лично, а кто в складчину получили патенты и их изобретателей для постройки заводов и фабрик. Так были построены Волжский завод тяжелых автомобилей. Авиационный завод. Электро-технические фабрики. Несколько химических заводов.

По итогам выставки был дан бал. Состоялось награждение призеров. Отдельные денежные призы и памятные подарки ректорам технических вузов вручал лично Николай II. Он произнес прочувствованную и патетичную речь. Общество рукоплескало государю. Газеты в один голос разливались о прорыве Российской науки. Царя на всякий случай назвали просветителем.

Утром Николай приказал пригласить Алексея и Бориса в свой кабинет. Те явились после утренней тренировки взмыленные и потные.

— Папа, может, мы сначала вымоемся. От нас разит как от своры котиков и банды песиков.

— Ничего. Перетерплю. — Царь указал парням на стулья перед столом. — Да уж. Разит от вас воистину потными котиками и песиками. Но разговор будет у нас о другом.

Николай привычно потер болевшую с утра голову. Возраст давал о себе знать. Вчерашний банкет добавил ему седины. Ближе к полуночи к нему подошел английский посланник и выразил недоумение внутренней политикой России.

— Ваше величество. Неужели Россия, в нарушении Версальского договора готовиться к новой войне?

— С чего вы так решили? Мы придерживаемся не только буквы, но и духа принятых соглашений.

— Мое правительство интересует причина, по которой Россия готовится к созданию тяжелого вооружения. Ваши проекты, направленные на развитие тяжелой промышленности и резкое увеличение разработок полезных ископаемых навевает нехорошие подозрения.

— Можете передать своему правительству, что как раз сейчас. Используя мирное время, Россия решила заняться освоением своих Сибирских и Дальневосточных владений. — Николай судорожно выдумывал оправдания. — Вы знаете, о состоянии тамошних земель. Нам нужна сильная техника и авиация, что бы просто добраться туда.

— Я прошу простить меня Ваше величество за назойливость. — Англичанин поклонился. — Честь имею.

Когда он отошел, ему на смену подошли по очереди еще несколько послов с подобными вопросами. В отличии от англичанина, они не были столь категоричны и прямолинейны. Американцы даже предложили своих специалистов и технологии. Николай всем скормил ту же версию. Всю ночь он пытал своих советников. Утром, не выспавшись, царь наконец решился поговорить с сыном и будущим зятем.

— Вчера у меня, по вашей милости был трудный день, и еще более трудная ночь.

— Мы вчера даже не пили. Ушли спать вовремя. И вообще не бузили. — Улыбнулись оба. Николай взглянул на сыновей. Пусть один из них не являлся его сыном. По сути, Борис вырос у него на глазах, все время был рядом. Царь не представлял уже своего сына без находившегося рядом второго.

Как можно на них сердиться. Поджарые, в своих спортивных трико. Вихрастые и голубоглазые. Готовые друг за друга порвать любого. При этом постоянно сорящиеся и мирящиеся. Жаль, что они выросли. Теперь их игрушками стали заводы и пароходы. Дай бог, чтобы это оставалось только игрушками.

— По вашей милости меня вчера терзали как тряпку все послы наших союзников. Ваши игрища восприняты в мире, как подготовка России к новой войне. Мир не готов к таким потрясениям. Поэтому я хочу знать все о ваших планах. К чему мне готовиться в очередной раз.

Парни переглянулись. Состроили друг другу зверские рожи. О чем-то посовещавшись при помощи ужимок и жестов, вновь испытующе стали разглядывать государя. Наконец что-то решив для себя, они сорвались с мест. Один выскочил за дверь и отдал какое-то распоряжение охране. Второй рванулся к столу и вырвал шнур из телефона. Борис бросился простукивать стены, а Алексей вытянул отца и пару стульев на середину комнаты.

— Папа! Ответь, пожалуйста, на пару вопросов. Только честно.

— Хорошо. — Послушно согласился царь. — Я постараюсь. Вы думаете, нас могут подслушивать?

— Не исключено, но это уже не важно. — Ответил ему Борис. — Скажите. Генеральный штаб проводил анализ последних войн? Каковы же их выводы?

— Конечно, был проведен анализ. Выводов на три тома.

— А вкратце, папа, есть прогнозы на следующую войну?

— Есть, конечно. Но как это связано с вашими играми?

— Напрямую! Наш штаб просчитал, что войну мы выиграли исключительно, за счет превосходящих людских ресурсов. К середине войны у нас даже винтовок на всех не хватало. Я уже молчу про запас патронов. Своей техники почти нет. Вся техника либо английская, либо американская. За всю войну мы заработали исключительно на поставках сельхоз продукции. Взамен Англия и САСШ содрали с нас безумные деньги за свои устаревшие консервные банки. Танки и прочая техника, которую поставляли союзники, решила перевес победы. Но мы получили говно. Папа. Нам нужно свое производство. Почему твой штаб умолчал об этом? Они работают на наших противников, или как?

— Парни! Вы понимаете всю серьезность обвинений? — Николай скрючился на предоставленном стуле.

— Папа! Это цветочки. Твои генералы и адмиралы готовятся к давно прошедшей войне. Новая война на пороге. Они к ней не готовы.

— Ваше величество! Нам нужна новая доктрина. Новая война не за горами. Нужно, чтоб эта война прошла за границами России. Нам нужно заново решить японский кризис и это только начало.

— Папа, под предлогом развития Сибири мы должны создать базу для создания флота и армии на восточных рубежах. Нужно вернуть Сахалин. Нужно однозначно решить, кто нам друг на дальнем востоке, кто враг. Чтобы говорить, нужно иметь задел. Папа! Задела нет. Нам нечего предложить.

-Отсюда, Ваше величество, нашим штабом была предпринята программа долгосрочного развития Сибири. Были влиты деньги и информационные ресурсы.

— Чего?

— Газетам было приказано подавать только одобренные материалы.

— То есть вы давно регулируете, то, что газеты печатают.