Омегаверс Истоки

— Какие доказательства заставили тебя поверить в истинность пророчества? — поинтересовался Валентайн, на которого рассказ Юри произвёл сильное впечатление.

— Артур не раз во сне проводил меня по замку. Однажды он показал мне одного юного альфу. Это был Галлей. И я узнал его сразу, как потом увидел. Артур сказал, что этот юноша не понимает, что творит, но он обязательно одумается, и если придёт к моему брату, то нельзя его отталкивать. Что он будет очень важен для нашего будущего. И я принял его в тот же день, как Галлей попросил покровительства у Пилата. А когда Пилат снова принёс мне еду и рассказал о Катиэле, то я понял, что видел это во сне точно так же, как рассказывал мой брат. Потом я услышал эту историю от самого Катиэля. Он описал мне одежду, в которую его заставляли облачаться до того, как меня нашли. Именно в этой одежде я видел его в своём сне. Артур ещё сказал, что Катиэль будет стоять на грани жизни и смерти, но время его ещё не пришло. Он обязательно должен жить. И я приложил все усилия, чтобы спасти его. Пилат тоже знал об этом. Это и были доказательства.

— Светлейший... — в суеверном ужасе прошептал Ливий. — Неужели Ты избрал именно нашу семью?

— Неведом и непостижим Его замысел, — покачал головой Парацельс. — Мы можем только судить о нём по тому, что у нас есть. И в Его замысле всегда есть здравое зерно. Пророчество — это только один из путей Деймоса, раскрывающихся перед нами. Юри был явлен один путь, и он избрал его. Теперь своё решение должны принять мы, чтобы либо дать шанс осуществиться этому пророчеству либо отрезать этот путь на веки вечные. Нам не просто так была дана свобода выбора. Артур был зачат и рождён вопреки Закону, утверждённому людьми, и мы своим решением определим, будет ли сделан новый шаг по пути, открытому Юри. Амелиусы — очень сильная и уважаемая семья, и принадлежность к этой семье позволит Артуру получить должное обучение и воспитание, чтобы был сделан новый шаг.

— Но что скажут простые люди? — скрипнул зубами Фабиус. — Слухи уже ходят, а число наших земель сокращается. Медленно, но верно. Если мы нарушим ужесточённый нами во имя выживания Закон, могут появиться недовольные. Мы не можем допустить смуты на своих землях — она погубит нас, как ересь Данелиев уже губит их часть нашей великой страны.

— Можно придумать достойное объяснение, — задумчиво проговорил Дорстмассер. — Юри никто не посмеет осудить — он омега, и страх перед бесчестьем со стороны захватчиков вполне мог толкнуть его на подобный шаг. Особенно после стольких недель взаперти. А Пилат...

— Я готов принять любое ваше решение, — тихо сказал альфа. — Любое наказание, любое искупление. Если вы решите отправить меня на границу, то я тотчас отправлюсь туда. Если вы решите приговорить меня к смерти, я без колебаний взойду на эшафот. Только Артура не убивайте. Пусть он живёт.

— Каким был герб, увиденный тобой? — спросил Радагаст младшего сына.

— На зелёном полотнище было могучее чёрное дерево без листьев с двумя стволами. Одна вершина чуть выше другой, и на самой её макушке зреет алое яблоко.

— Дерево — символ рода, — объяснил Парацельс. — Две ствола — это две ветви рода. Яблоко — символ омеги. Значит, в своё время потомки Артура разделятся на две ветви, и потомок-омега одной из ветвей и станет нашим спасителем. То, что дерево крепко и могуче, говорит о том, что пройдёт немало времени, а отсутствие листьев — что путь рода долго не будет приносить плодов. Зелёный — цвет жизни, чёрный — страданий. Миссия будет тяжела и опасна, но она будет исполнена, что символизирует зреющее яблоко.

— И что мы сможем сделать, чтобы помочь осуществить её? — спросил Радагаст, в глазах которого вспыхнул огонёк решимости.

— Если наш мир падёт, то под управлением отступников кровь нашего народа будет портиться. Неспешно — всё же предки наши веками чтили Закон. И есть вещи, неподвластные никому. Как бы не старались отступники, Флоренс будет делать своё дело вопреки их желанию. Будут рождаться дети Истинных и Двуликих, подобных моему отцу Раваэлю. Будут те, кто всё же разглядит свет сквозь наслоения грязи, и любовь в их душах даст хорошее потомство. Эти дети будут нести свет Жизни дальше, разбавляя грязь, порождённую отступниками, и мы всё же доживём до возрождения. Мы только должны сохранить знание предков и уберечь его от уничтожения, чтобы позже наши потомки смогли заново освоить его. Все наши достижения и книги необходимо укрыть от врагов, ослеплённых ересью Данелиев, чтобы спустя века они стали основой для выстраивания возрождённого порядка.

— Если Октус и впрямь погиб, то у нас будет время, чтобы подготовиться, — сел прямо Валентайн. — Его наследники и другие сановники отступников начнут делить власть — Октус считался их лидером много лет. Он был главой рода. Это даст нам передышку. За это время надо подготовить тайники, переписать все наши книги, чтобы спрятать, как и самые ценные реликвии. То, что отступники разрушат всё, что найдут, не будет нашим крахом. Пусть думают, что уничтожили всё, что у нас было. И они вряд ли станут убивать всех — им нужны люди. Верные могут уцелеть в этой бойне. Они будут осторожно учить тех, кто готов будет услышать, растить детей, вкладывая в их души самое лучшее. Работать и строить, чтобы выжил наш народ. Защищать наши земли от чужаков, чтобы дети ходили по нашей земле. И это будет солидной подмогой Артуру и его потомкам.

— Вот только открывать это другим Верным пока нельзя, — покачал головой Парацельс. — Кто-то может и не выдержать такой истины.

— Значит, официально Пилат будет наказан ссылкой на границу под видом искупления, Юри — оправдан ввиду обстоятельств и долгого пребывания в закрытой комнате, отчего временно помутился его разум, и выйдет замуж за Септимуса, как было договорено нашими семьями. Это люди понять способны. Парацельс может подтвердить, что ребёнок чист, и это станет надёжной защитой для Артура.

— Малыш действительно чист — его спасла кровь предков, чтивших Закон, — подтвердил Парацельс. — Нужно только внушить ему, насколько будет важно сохранять эту чистоту — при том, что кровь врага будет ухудшаться, только чистая кровь даст силы и умения, чтобы исполнить миссию.

Юри и Пилат переглянулись, и в глазах юного оми заблестели слёзы.

— Значит...

— Да, мы принимаем вашего сына, — кивнул Валентайн. — Об истинных причинах нашего решения будет знать только узкий круг. Людям нужна надежда, чтобы жить дальше. Потом, когда придёт время, мы объясним необходимость определённых решений. Главное — чтобы они поняли правильно. Постром, подойди ближе.

Омега поднялся со скамьи, продолжая крепко прижимать к груди ребёнка, и подошёл к членам Совета. Парацельс достал из мешочка, висящего на его поясе, стеклянный пузырёк с ароматическим маслом, окунул в него палец и начертил на лбу младенца сакральный знак.

— Благословенно будет дитя сие, — провозгласил он. — Наречено имя ему Артур. Именем первопредков, богов и сенью Светлейшего признаём мы тебя, дитя Адама.

— Скоро состоится твоя свадьба с Септимусом. — Валентайн поднялся со своего кресла и обнял Юри. — После неё Артур будет усыновлён моим сыном официально. До поры до времени не стоит ему рассказывать всю правду — что-то узнает и так — но потом, как подрастёт, он узнает всё. Нашим долгом будет вырастить и воспитать его достойным человеком.

— Благодарю вас, отец мой! — Юри упал в ноги будущему тестю и приник к его руке. — Я клянусь хранить верность вашему сыну! Я не запятнаю больше имени рода!

— Знаю-знаю. Встань, дитя моё.

Постром с великим облегчением вручил ребёнка названому брату, и Юри со слезами поцеловал сына. Ливий встал рядом с ним, успокаивая.

— Твоя судьба будет решена позже, — обратился Радагаст к старшему сыну. — А пока отдыхай и лечись — Парацельс сказал, что ещё не вся отрава вышла из тебя.

— Слушаюсь, — склонился перед ним Пилат. — Благодарю вас.

Решение Совета Архонтов по поводу братьев Амелиусов вызвало недоумение у многих подданных, но спорить никто не осмелился — авторитет Совета был непререкаем. Через несколько дней состоялась свадьба Септимуса Валентайна и Юри Амелиуса. После совершения обряда Септимус объявил, что принимает Артура как своего собственного ребёнка.

Появление на землях Верных большого количества новых граждан вызвало небольшое замешательство — запасы, кое-как скопленные за годы экономии, грозили быстро растаять, но беженцы и не думали требовать какие-то особые льготы — они были рады наконец оказаться в тишине и покое. Они охотно согласились затянуть пояса и тут же включились в работы по обеспечению населения всем необходимым. Они ревностно трудились в огромных теплицах, в которых выращивались овощи и травы, ходили в леса за дарами Флоренса, работали в шахтах по добыче руды и горючего камня... Работы хватило всем, и каждый работающий получал приличный паёк. Амелиусы не зря наводили строгий порядок на своих землях — никаких бунтов не бывало уже почти двенадцать лет. Только одиночные протесты и редкие преступления мелких чиновников, да и те подавлялись самими людьми. Разумное ведение хозяйства тоже приносило свои плоды — животные, спасаясь от голодных охотников отступников, постепенно перекочёвывали на их земли.

Катиэль был проведён через церемонию смены статуса публично. Недовольных особо не было — историю бедного юноши быстро узнали все. Многие искренне жалели беднягу. К тому же Катиэль уже успел показать себя с самой лучшей стороны. Когда он был провозглашен омегой и представлен людям, его встретили неплохо, пусть и не все были готовы пожать ему руку. Сам Катиэль был так счастлив, что совершенно не замечал косых взглядов в свою сторону. После проведения обряда он и Галлей, которого забрал к себе на обучение Аргус Фабиус, нашли небольшой пустеющий домик за городской чертой, поселились там вдвоём и всегда были желанными гостями в доме Амелиусов и Валентайнов.

Пилат был проведён через обряд покаяния так же публично и приговорён к службе на самых опасных приграничных участках, чтобы искупить свой грех кровью. Его провожали не только его мужья с детьми, но и все те, кого он вывел из плена Путём Лазаря. Провожали со слезами на глазах. Особенно печалился Постром, и всем было заметно, как расставание с родителем первенца печалит самого альфу. Если бы не Сильфид, то омега последовал бы за своим хозяином и мужем на границу, чтобы разделить с ним все тяготы службы. Пилат очень тепло попрощался с оми, с братом... Как и предполагалось, видеться им запретили, и только для того, чтобы попрощаться, сделали исключение.

Лето в тот год выдалось особенно тёплым и долгим, что стало ещё одним знаком свыше для Совета Архонтов.

ЧЕТЫРНАДЦАТЬ ЛЕТ СПУСТЯ

Осень оказалась неожиданно щедрой, вознаградив все труды, и в полях кипела работа по сбору урожая. Люди от души благодарили Светлейшего за Его милость — за прошедшие годы не пришлось совершить ни одного жертвоприношения. Крупных вспышек болезней не было, в стадах получился хороший прирост. На землях Верных царили мир и покой, нарушаемый только известиями с границ, которые продолжали время от времени атаковать одичавшие орды. Дети росли здоровыми и активно помогали старшим.

Небольшая группка детворы, которая отпросилась сходить в лес за грибами и орехами, вовсю играла в догонялки на обратном пути, как вдруг мальчики учуяли приближение альфы. Не только учуяли, но и услышали — из леса доносились кряхтение и треск ломаемых веток — а потом быстро догадались, кто это, и помчались навстречу.

— Ого!!!

— Смотрите, какого он добыл!!!

— Вот это громадина!!!

— Сколько мяса!!!

Артур, довольный произведённым эффектом, сбросил с плеч ношу вместе с охотничьей сумкой и оружием и устало сел рядом с деревом. Он был ощутимо потрёпан, рубаха порвана, что выдавало упорную борьбу. И всё же юный охотник победил.

— Годится?

— Ещё бы!!! — Дети окружили внушительную тушу лося с великолепными рогами. — А где ты такого нашёл?

— Я его ещё неделю назад засёк, но сразу завалить не получилось — явно пуганный. Наверно, со стороны Данелиев пришёл — там же всё убивают с голодухи, а у нас поспокойнее... Ребят, у вас ничего попить нет? А то моя фляга уже пустая. — Артур отцепил от пояса свою флягу и потряс ею.

— Тут рядом родник есть, — вспомнил один из омежек. — Давай, сейчас наберу.

— Проводите кто-нибудь, — велел юный охотник. — Лес всё-таки...

Два "волчонка" тут же помчались догонять. Остальная детвора со своими корзинками сгрудилась вокруг Артура.

— Расскажи, как ты его добыл!

— Ну, расскажи!

— Ладно, слушайте. На прошлой неделе я проверял свои силки, как учуял его. Подкрался поближе и понял, что таких в наших краях уже давно не видали. Жалко, конечно, красавца, но сколько же мяса... Попытался подобраться поближе, но он, видать, бывалый — моментально рванул в чащу. Ладно, думаю, никуда не уйдёшь. Погуляй, пока. Всю неделю я его пас — момент ловил...

Тут раздался топот копыт и конский храп. Все тут же обернулись и увидели человека, приближающегося к ним. Он вёл в поводу лошадь.

— Опять байки травить собрался! — раздался голос, и усталый Артур узнал одного из старших сводных братьев. — А не боишься, что кто-то из них отправится за приключениями?

— Не отправятся — знают, что мелкие ещё, да и родители всыпят, если узнают. Привет, Сильф.

Сильфид мастью уродился в своего оми и считался одним из самых видных молодых альф в Аврории. Поклонников у него было, пожалуй, побольше, чем у самого Артура, чем парень не упускал возможности похвастаться. Золотоволосый, стройный, с ясными песочными глазами. Он возвращался из окрестных деревень — его лошадь была ощутимо навьючена. Юный альфа часто бывал в самостоятельных поездках с проверками.

— Ого!!! — ахнул Сильфид, увидев добычу брата. — И ты его сюда на своём горбу пёр??? Как только не надорвался...

— С остановками. Если бы бросил там, где завалил, то другое окрестное зверьё нам бы одни кости оставило. Сгоняй-ка по-быстрому — пусть телегу пришлют.

Тем временем вернулись дети, пошедшие за водой. Они наполнили не только флягу Артура, но и свою полупустую баклажку. Сильфид подумал и начал разгружать свою лошадь.

— Так, я сейчас это здесь оставлю... Тюки не трогать! Я скоро вернусь.

Едва Сильфид верхом на лошади скрылся с глаз, один из "волчат" попытался развязать самый большой тюк и тут же получил подзатыльник от Артура.

— А ну, лапы прочь! Сказано же было — не трогать!

— Но пахнет же... — надулся мальчишка.

— И пусть пахнет. Наверно, это образцы новых копчений.

— Опять главные всё себе заберут... — Мальчишка обиженно покосился на Артура.

— Не так уж и много мы себе берём, — нахмурился охотник. — И съедаем далеко не сразу. Эти вкусности выдают солдатам, мастерам, особо отличившимся в качестве дополнительной пайки, а остальное раздают на праздники и берегут для церемоний, чтобы потом всем раздать понемногу. Если Зевс и дальше будет добрым, то этих деликатесов будет больше — наши стада прибавили голов. Ты же знаешь, почему мы вынуждены экономить.