Омегаверс Пусть в унисон звучат сердца

Гиллиан усвоил это быстро, и это тоже помогло ему занять вершину школьной иерархии. Правда, в гости к своим друзьям-омегам приходилось ходить с ещё большей оглядкой. Если бы кто-то узнал, что он с ними чаи гоняет... Сейчас молодой альфа особенно чётко понял, что имел в виду наставник. Громила напротив него был силён физически... пожалуй, даже посильнее его, но в этом и крылась его главная слабость — сила альфы была достаточной только для того, чтобы держать в узде свою свору. Он, похоже, прежде не встречал превосходящего по этой силе соперника, и теперь нервничал, опасаясь, что проиграет, и свора начнёт подвергать его авторитет сомнению.

Они снова расцепились, и Гиллиан с огорчением понял, что ставший любимым балахон треснул по шву. Смахнув стекающую из уголка рта струйку крови и проверив языком зубы — не шатаются ли — Гиллиан снова принял боевую стойку.

Ночь, подворотня, грязь и хохот.

Сцепились мы с тобой в бою.

Исчезло всё. Лишь кровь и грохот.

Стою я снова на краю.

Нет рядом жаркого камина

И кресла с книгою стихов.

Здесь только ярости лавина

И мрак запутанных дворов.

Породист я, а ты — дворняга,

Ты крыс гоняешь по углам.

Быть может, стану я бродягой,

Когда не нужен стану там...

Я на распутье и не знаю,

В какую сторону свернуть,

Что я найду, что потеряю,

Смогу ли всё назад вернуть...

Живёшь ты по законам стаи —

Не место слабым здесь давно.

Кто слаб, тот быстро умирает —

С седых дней так заведено —

Но я силён. Ты это видишь,

И чую я твой злобный страх.

Холёных псов ты ненавидишь —

Рвать их готов ты в пух и прах,

Но я сильнее. Ты повержен.

Ты это чуешь и ревёшь,

Признать не хочешь это. Где же

Конец пути ты свой найдёшь?..

Пусть стая дикая ликует

И кровь сверкает на клыках —

Меня всё это не волнует.

В твоих глазах я вижу страх.

Эти стихи Гиллиан написал вчера вечером на каком-то обрывке, всё ещё пребывая под впечатлением от прогулки по трущобам. Впервые он написал нечто подобное с полной самоотдачей... а сегодня выяснилось, что эти стихи оказались пророческими.

На руках уже жглись укусы и царапины, на правом бедре ощущался здоровенный синяк, но Гиллиан был счастлив. Сожалел он об одном — что Риан не видит его сейчас. Что бы он сказал, увидев силу претендента на его постоянное общество? На его дружбу и доверие? На его душу и тело? На его сердце? Похвалил бы? Его омега — парень сильный, а потому рядом с ним может быть только по-настоящему сильный альфа. Если он придёт к их дереву завтра или послезавтра... Что он скажет, увидев его боевые раны?

Наконец Гиллиану надоело гонять противника по двору, слушая его яростный и истеричный рёв. Собственное горло тоже уже болело. Пора кончать. Всего несколько отработанных ещё в школе приёмов... и пусть выкручивается перед своей сворой, как хочет. Хотел драки — получи. Остальное — за свой счёт.

Громила был сбит с ног точной подсечкой и повален на грязный потрескавшийся асфальт с заломленной за спину рукой. Гиллиан навалился сверху, надавливая коленом на поясницу. Свора повскакивала со своих мест, потрясённо глядя на них, и Гиллиан одним глухим рыком дал понять, что первый же, кто посмеет приблизится, повторит судьбу вожака.

— Ну, что, я всё ещё щеночек? — обратился он к рычащему и сыплющему проклятиями громиле. — Да, ты зверь матёрый, но и легавых недооценивать не стоит. Свернуть бы тебе башку, но я не буду этого делать. Довольно и того, что я тебя сделал. И запомни, паря — не везде можно взять исключительно силой. Время от времени нелишним будет подключать мозги.

— Цивил вонючий! Волчина позорный!

— Может быть. Но я тебя всё-таки сделал. Может, когда-нибудь и я буду шастать по этим улицам, как ты, окружённый своей сворой. Перестану быть цивилом. Но я не перестану быть человеком, в отличие от тебя. Я понимаю, здесь иначе нельзя — слабаки и излишне сентиментальные плохо и быстро кончают, но тупость ещё более наказуема. Подумай над этим, если хочешь выживать здесь и дальше.

Гиллиан отпустил поверженного врага, отряхнулся и неторопливо зашагал прочь от этого места. Шагнув в проулок, он вдруг уловил едва слышный знакомый запах и замер, крутя головой и ища его источник. Это был запах его омеги! Риан здесь? Где же он? Или был не так давно?.. Но что он мог забыть в этом гиблом месте? Гиллиан яростно принюхивался, зная, что резко обострившиеся во время драки чувства не сразу вернутся в норму, значит, Риан где-то здесь... Вот запах начал слабеть, пока не исчез совсем. Ушёл? Или это был всё-таки оставшийся недавно след?

Гиллиан тряхнул головой, унимая бешено стучащее сердце. Он чувствовал себя почти полностью выжатым. Хотелось пить. Кажется, тут где-то был кабак, где можно не только выпить, но и вымыть руки...

РИАН

Риан выдохнул с облегчением и спрятался за угол, опускаясь на растрескавшийся асфальт. Его альфа выдержал знатный бой и победил. Он был великолепен, как и вчера! Сильный, уверенный в себе... Настоящий альфа. Вожак.

Его альфа.

Решимость отдать Гиллиану своё девственное тело только усилилась. Да, он достоин. И пусть это будет первая и последняя их ночь вместе.

Риан поднялся на ноги и уже готов был перейти на другую сторону улицы, как учуял Гиллиана совсем рядом и шарахнулся в подъезд. Нет, не здесь! Нельзя, чтобы Гиллиан знал, что он гуляет по здешним лабиринтам! Придётся слишком многое объяснять, и это может поколебать начавшую крепнуть решимость... Пусть всё так и останется неизвестным для Гиллиана. Он не должен знать, кем на самом деле является его омега.

Наконец Гиллиан зашагал дальше, и Риан, убедившись, что его Истинный скрылся за углом, выбрался на улицу. Завтра надо бы заглянуть к Полли и Гаю — помыться как следует, а послезавтра он снова придёт в тот парк и сделает новый шаг навстречу. Несколько дней в запасе ещё осталось.

Несколько дней, чтобы собраться с духом и сделать то, что задумал.

ГИЛЛИАН

Домой Гиллиан вернулся только под утро. Машин гостей уже не было, в парадном зале наводили порядок приглашённые уборщики, и Гиллиан вспомнил про слова, сказанные Кэнди. Уколола совесть. Предки, и как он мог забыть?!! А вдруг кто-то из гостей всё же обидел омежек-официантов?..

Уборщиками командовал заплаканный Силас, и Гиллиан заметил, что его названный родитель прикрывает запястья.

— Гиллиан... Боги, что с тобой случилось??? — Силас метнулся к нему. — Ты же весь грязный... Фу, чем от тебя пахнет? Ты что, пил?

— Прости... я увлёкся... — устало прислонился к дверному проёму Гиллиан. — Но мне надо было выплеснуться. Меня буквально распирало...

— Твой отец просто в ярости! Он приказал тебе явиться к нему сразу, как появишься... Он сидит в кабинете.

Гиллиан пригляделся к Силасу и заметил синяки на шее, словно кто-то пытался его придушить... Злость снова начала закипать внутри.

— Он тебя ударил?

— Нет... что ты...

— Тогда почему ты всё время руки трёшь?

Гиллиан схватил Силаса за руки и понял, что догадался правильно. На запястьях омеги тоже чернели синяки.

— Это... из-за меня?

— Нет...

Гиллиан отшатнулся и поник, отпуская. Ему было стыдно.

— Прости... я был таким эгоистом... Прости, папа...

— Ничего, дорогой, ничего. — Силас достал из кармана пачку салфеток, ласково обтёр его запылённое лицо и поцеловал в лоб. — Иди к отцу, а я приготовлю тебе ванну. Потом поешь. Ты, наверно, ещё и голоден...

— Прости...

— Всё хорошо, мой маленький. Всё хорошо. Нам, омегам, не впервой терпеть подобное.

Отец был мрачен. Похоже, что он всю ночь не ложился спать, чтобы не пропустить возвращение блудного сына. Обозрев Гиллиана с головы до ног, альфа скривился.

— И где тебя носило?

— В трущобах на юго-западе.

— И что ты там делал?

— Гулял и дрался. За что ты избил Силаса? Он бы всё равно не смог меня удержать.

— Не твоего ума дело...

— Моего. Силас заботился обо мне с самого моего рождения. Я вырос у него на руках, и мне не всё равно, как ты с ним обращаешься.

— Так вот почему ты вступился за того официанта... — Отец скрипнул зубами, попутно что-то обдумывая.

— Всё, что я сказал Грэму — чистая правда.

Отец медленно поднялся с натужно скрипнувшего кресла и тяжёлым взглядом вперился в сына, оперевшись обеими руками о стол.

— Ты хоть понял, как опозорил меня перед гостями? Когда ты сбежал, случился скандал! Кёрли заявил, что ты его оскорбил...

— Чем? Сказав, что у него ума как у курицы? Так это правда, а на правду грех обижаться...

— Гиллиан, опомнись! — рявкнул отец. — Что с тобой творится в последние дни? Ты сам на себя непохож! У тебя университет на носу, скоро тебе предстоит жениться, а ты ведёшь себя как сорвавшийся с цепи сопляк! Если решил погулять напоследок, то пусть, но зачем настраивать против себя всех тех людей, среди которых тебе предстоит жить и работать?

— Я не настраивал их против себя. Я просто высказал всё то, что копилось годами. Ты рассчитываешь, что я женюсь на ком-нибудь из этих пустоголовых? Зря рассчитываешь. Мужа я себе найду сам, даже если это будет омега из трущоб. Если бы Сириус не умер, то я бы женился на нём. Даже если бы мы не смогли жить как полноценная семья и остались без детей. Уж как-нибудь договорились бы — Сириус был достаточно умён...

— Ты... всё ещё не можешь забыть этого мальчишку? — замер отец.

— Я и не хотел забывать о нём. Он был единственным настоящим моим другом среди детей моего круга. Близким, интересным. Не то, что кретин Кёрли или эта шлюха Сони. Если бы нашёлся ещё хоть один такой же, то я бы женился, как ты сказал, но таких больше нет. Если хочешь — можешь выгнать меня из дома и лишить наследства. Я не буду жалеть об этом и с радостью уйду, но Силаса я заберу с собой. Он не заслуживает такого обращения.

— Заберёшь? — В голосе отца прорезался рокот. — Зачем он тебе?

— Не затем, зачем ты его в доме оставил. Он мне как папа, которого у меня никогда не было. Он стал мне по-настоящему близким человеком. И если я буду вынужден уйти отсюда, то заберу его с собой.

— И куда ты пойдёшь? Без денег, образования... Ты же ничего не умеешь делать!

— Научусь. В конце концов, у меня школьный аттестат есть, хоть какое-то образование. И я альфа. Грузчики и охранники везде нужны. Подработаю и поступлю в какое-нибудь профессиональное. Не пропаду. Куча парней из простых семей так живёт.

Отец скрипнул зубами.

— Марш к себе, отмойся и немедленно спать. Я с тобой позже поговорю... И выброси эти лохмотья!

— Ни за что, — презрительно бросил Гиллиан и покинул кабинет.

Силас долго всхлипывал, помогая ему мыться, а потом обрабатывая боевые раны.

— Что же теперь будет?..

— Ничего не будет. — Гиллиан приобнял его за плечи. — Папа... если я соберусь уйти отсюда... ты пойдёшь со мной?

Силас вздрогнул.

— Куда?

— Куда глаза глядят. Да, жить будет трудновато. Не будет всей этой роскоши, придётся экономить, но тогда мы не будем зависеть от чьей-то воли. И я уверен, что Риан будет с нами. Мы будем хорошо жить.

— Я... я не знаю... Я так привык к этому дому... Ты же плохо знаешь жизнь простых людей, сынок.

— Научусь. Я ещё не так стар, чтобы не суметь обучиться чему-то новому. Я не тороплю с ответом. Просто подумай.

— Хорошо... Ладно, вроде бы всё. — Силас закрыл аптечку. — Одевайся, я принесу тебе поесть и ложись спать. Ты устал... Ты пойдёшь завтра в парк?

— Конечно. Вдруг Риан придёт? Я так по нему скучаю, что там, в трущобах, мне даже померещился его запах.

Силас слабо улыбнулся.

— Ты же так мало о нём знаешь... и ты уже готов жениться на этом мальчишке?

— Да, пап, я готов сделать ему официальное предложение. Поверь, он очень хороший, хоть и диковатый малость. Он умеет быть и добрым.

— Тогда... женись. Я только порадуюсь за вас.

Ложась спать, Гиллиан снова и снова вспоминал второй день с Рианом и застонал, чувствуя, как его снова накрывает страстное желание. Не выдержав, он запустил руку под ткань трусов и начал яростно мастурбировать, представляя себе, что его омега здесь... Только сбросив скопившееся напряжение, он сумел заснуть.

Проспал Гиллиан до вечера, а, проснувшись, учуял в воздухе комнаты слабо ощутимый запах Риана. Пахло от соседней подушки, как будто Риан лежал на ней какое-то время... Поддавшись порыву, Гиллиан сгрёб подушку в свои объятия и уткнулся в неё лицом. Скорее бы снова увидеть эти глаза...

День третий

Гиллиан пришёл в парк к самому открытию ворот, быстро нашёл своё дерево и сел под ним, приготовившись ждать. Несколько раз он открывал свою книгу, но совершенно не читалось, и Гиллиан закрывал её. Придёт ли Риан? Вдруг ему опять подбросили работу?

И вот нос альфы уловил до боли знакомый запах. Гиллиан, чувствуя, как сердце сорвалось с места, обернулся и увидел своего омегу, стоящего неподалёку. Риан стоял, смущённо засунув руки в карманы, и чуть виновато улыбался.

Пришёл...

Гиллиан забыл обо всём, отбросил свою книгу в сторону, сорвался с места и кинулся к нему. Подбежал и крепко стиснул руками, боясь, что Риан сейчас может исчезнуть. Омега чуть вздрогнул... и обнял в ответ, прижимаясь всё плотнее и плотнее.

— Ты пришёл... — задыхаясь от счастья, выдохнул альфа. — Наконец-то ты пришёл...

— Я... соскучился.

Гиллиан чуть отстранился, коснулся его лица, на котором играл румянец, чуть сжал подбородок, приподнял и заглянул в бесцветные глаза своего омеги, которые словно поголубели слегка. Веки опустились и поднялись, будто говоря "да", и Гиллиан прильнул к его дрожащим губам. Риан снова замер, но лишь на мгновение. Его тонкие, но крепкие руки обвились вокруг шеи, омега привстал на цыпочки и потянулся навстречу, ответив на поцелуй.

Их первый поцелуй...

Они забыли обо всём. Забыли, что вокруг полно людей самых разных типов и возрастов. Забыли, что здесь могут оказаться те, кому не стоит это видеть. Здесь и сейчас были только они. Вместе.

Наконец они расцепились, переводя дыхание. Так жадно целовались, что стало не хватать воздуха. Гиллиан с удивлением смотрел на своего омегу, всё ещё не веря до конца в то, что случилось.

— Ты... мне позволил?

— Да. Я... скучал по тебе.

— Я... тоже...

И тут их страстные переглядывания перебил детский голосок:

— Папа, а что эти дяди делают?

И растерянный голос какого-то омеги ответил:

— Я... я не знаю...

Только теперь парочка опомнилась и густо покраснела, вспомнив, что они в общественном месте. И что на них все таращатся.

— Идём отсюда, — пробормотал Гиллиан. — Найдём местечко потише...

— Твоя книга! — вспомнил Риан, высвободился из его объятий и метнулся к дереву, чтобы забрать сборник. Подобрал, вернулся и сжал ладонь своего альфы. — Теперь идём. Я знаю одно место...

Они забились в самый глухой и заросший уголок парка, спрятались от всех в густом кустарнике, переглянулись и снова сплелись в объятиях. Гиллиан, теряя голову от вновь нахлынувшего желания, запустил руки под подол рубашки Риана, оглаживая узкую спину, но был тут же остановлен.