Dxd - Доппель

— Ты хочешь, чтобы мы рассказали о возможных проблемах нашим семьям, вместо того, чтобы попытаться предотвратить какие-бы то ни было проблемы в зародыше самим?— задала вопрос проигравшая игру, но не спор, Риас.

— Нам не обязательно говорить все,— медленно отрицательно покачала головой Сона.— Но такая внезапная активизация Падших не может не привлекать внимания. Вопрос доверия будет стоять боком, если они узнают от нас, или же через свои источники.

Падшие — одна сторона проблемы, их группы и раньше проявляли внезапную активность, гораздо важнее, что это за Падшие. И Сона, разумеется, разузнала об этом. Поэтому она и начала этот разговор. Как будто бы он самой ей приносит удовольствие!

Но шестикрылые — это не курицы в загоне. Потребовалось бы что-то экстраординарное, чтобы подобные ранги в иерархии темных ангелов лично собрались бы в каком-либо месте. К сожалению, именно это произошло в их городе.

— Вопрос доверия,— продолжила Риас,— будет заключаться в том, позволят ли Владыки Сатана и Левиафан действовать нам? Или же они до сих пор считают нас детьми, если не могут доверить справиться с подобной ситуацией?

'И это тоже'— была согласна Сона.

— То есть...

— Мы не будем говорить.

— ... Подумай о последствиях.

— Именно об этом стоит подумать тебе.

— Я не боюсь того, что тень моей сестры будет закрывать меня немного дольше.

— А я не хочу этого. Больше нет. Они вверили нам эту территорию, Сона. Если мы не можем справиться с возникшими проблемами, и будем при каждом случае бежать обратно домой, мы никогда не вырастем в их глазах.

— Ты ведь понимаешь, что это ситуация не та, на которую смогут при худшем исходе посмотреть сквозь пальцы, Риас. Если они захотят, то могут расценить это, даже как объявление войны. Подобных личностей достаточно.

— Я знаю! Но и ты понимаешь, что если в нашем сообщении будет хоть небольшой намек на реальную угрозу со стороны, то нам никогда не позволят разрешить данную ситуацию самостоятельно.

— ... Неужели твое желание заявить о себе настолько важно, что реальная угроза не может заставить тебя изменить свое мнение?

— Нет... я никогда не хотела бы, чтобы кто-то пострадал из-за моей гордыни. Но здесь вопрос не в гордыне... Мы должны попытаться, Сона, просто ради себя.

— Я... не могу на подобное пойти. Это безответственно.

Черноволосая девушка сняла очки, и устало потерла переносицу. Этот спор, кажется, уже затронул её по-настоящему.

Обладательница алых волос же, наоборот, подняла взгляд вверх, к потолку, раздумывая о том, что долг и шанс порой так сильно перечат друг-другу, что готовы просто-напросто разорвать душу на части.

Она невольно скосила взгляд назад на стоящую позади нее фигуру второй подруги детства. Акено заметила ее нерешительность, и едва заметно улыбнулась.

Сердце словно наполнилось силой. Они поддержат ее, ее дорогие друзья. Ее семья. Всегда поддержат, всегда будут рядом.

Как же легко стало на душе.

— Поговорим об этом, когда узнаем побольше,— наконец, вынесла вердикт Сона, вновь одевая очки.— До этого... я не буду оповещать Дом. Но Риас, если, когда мы столкнемся с ними, их цель окажется достаточно серьезной, я не буду больше ждать и сделаю все сама.

— Я поняла тебя,— в душе устало и облегченно выдохнув, кивнула наследница Гремори.— И спасибо, Сона.

Наследница Ситри с невозмутимым видом поднялась на ноги, все так же держа руки скрещенными, а глаза закрытыми.

— Мы пойдем. Остальные темы можно обговорить и после уроков. Счастливо, Риас.

— До скорой встречи.

...

Академия Куо. Обеденный перерыв. 14:05

...

Ничто не предвещало беды. Вообще.

Но, как обычно, беда пришла незвано, откуда ее и не ждали.

Это — настоящее испытание для его нервов и терпения. Чувство такое же, как наличие до жути зудящей точки, до которой не дотянуться руками, и доводящей до зубного скрежета и желания проползать спиной по осколкам стекла.

Взгляды, вы только посмотрите на эти взгляды! Если бы только взглядами можно было убивать, то Као был бы мертв и похоронен, а потом воскрешен и похоронен заново уже несколько десятков раз.

Но не это его бесило. В конце концов, что ему чужое отношение? Тем более, подростков.

Бесила его потеря таких потрясающих возможностей, ох, этот сырой, но такой притягательный, незамутненный, нереализованный потенциал! Чтобы в иной раз до такого состояния, такой кондиции довести окружающих одноклассников, необходимы были недели, а то и месяцы кропотливого капанья на мозги, сдобренного острыми, но редкими возмущениями спокойствия. Иными словами — издевательскими выходками, вроде проливания чернил на новую обувь, или подсовывания желе под задний край воротника.

Потому, что под таким отношением удовлетворение от допущенных ими его проделок увеличивается в несколько раз, а в некоторых случаях вообще экспансивно. Ведь они ожидают их, в настороженной готовности к любым сюрпризам, знаете, такие параноидальные взгляды, бросаемые вокруг, когда заходят или выходят из кабинета, и все равно ведь допускают! Конечно, кропотливая работа с полной отдачей, но чувство духовной удовлетворенности того стоит.

Но вот... данное в момент слабости согласие. Контракт на прекращение внутришкольной деятельности сроком в шесть месяцев... ж-жестоко.

Нет!

Сыр!

... ... ...

И почему возникает ощущение, что отец здорово над ним постебался?! Воспоминания о вкусовой гамме итальянского сыра, разумеется, все еще держали его в узде, но со временем, как с ужасом понял сам мальчик, они постепенно блекнут, стираются под наплывом новых ощущений. А вот возможности действия, как назло, проявляют себя то тут, то там.

Сыр!

С-с-ы-ыр...!

Господи, дай мне с-сыр!

...

— Каору-кун, скажи: 'Ааа'! — лучезарно-улыбающаяся Акено оставалась совершенно безучастной к его внутренним терзаниям. Справедливости ради, следует уточнить, что терзания в свою очередь тоже оставались полностью внутренними, то есть никак внешне ни на мимике лица, ни в расслабленной позе не проявились. А еще девушка явно была слишком увлечена своим занятием. А именно сейчас она протягивала ему на палочках исходящий приятным ароматом пряностей, аппетитно-выглядящий мясной шарик — терияки, со стекающим сверху насыщенно-красного цвета соусом и покрытый блестящим, тонким слоем в виде крошек специй, с едва заметным поднимающимся парком, предварительно (разумеется!) подув на него, приблизившись своими сексуальными губами, при этом одной рукой (как без этого!) поправив, заплетая за ухо, сбившийся локон блестящих черных волос.

... Как уже было сказано, сопровождали это просто у-уб-бийственные взгляды парней! Судя по некоторым из них, Тачи готовы были линчевать за каждый кусочек.

И шокированные и охреневающие взгляды женской половины учащихся. Девушки пребывали в состояниях от когнитивного диссонанса, до первобытного бешенства.

'Люди, расслабьтесь...'

...

В кои-то веки сегодня перед занятиями по громкоговорителю, а потом и со стороны учителей на уроках было объявлено, что столовая на территории академии начала свою работу. Конечно же, столовая такого престижного заведения, как элитная международная академия — это не какой-то там захудалый буфет с прикрепленным к нему залом для трапезы, а самый настоящий Ресторан 'высшего' класса. И если кто не в курсе, то выше 'высшего' класса — только рестораны класса 'Люкс'.

Отполированный до зеркального блеска, кремового цвета мраморный пол, многочисленные круглые столики, покрытые белоснежной скатертью без единого изъяна, огромный зал с высоким потолком, большие окна, сейчас открытые, но обычно задрапированные светлого цвета тяжелыми шторами, красные стены и картины, как апогей — возвышающаяся у противоположенной входной арке стены громада стоячих механических часов, гораздо больше и стариннее своих собратьев в кабинете Бао.

Красота. Или же до ужаса огромные затраты на имидж и престиж. А может, и то и другое одновременно.

Свойственно любому миниобществу, студенты не занимали столы просто так. Рассаживались, следуя своим группам по интересам, или группировкам по принципам, члены кружков и клубов, 'элита' с окружением, простые, сбивающиеся в рабочие кучи, которые потом делятся на такие же группы по интересам или принципам. В общем, найти человека, озирающегося в поисках свободного места, не представлялось возможным, потому что четко сформированные сообщества уже не собирались менять свой распорядок. И такие люди обычно, если, конечно, не обделены умом (что в принципе невозможно в стенах этой академии) и никого не знают, или же опоздали занять место в знакомой компании, улетают в окраины зала. Там, куда собираются другие такие же опоздавшие или особо ни с кем не знакомые, и где проходит куда более жесткий процесс распределения сообщества.

Изредка богатым или знаменитым студентам, которые тоже в силу различных причин не успевали прийти вовремя, уступали места, добровольно уходя искать себе другое пристанище. Как правило, таких индивидуумов сопровождали 'свиты', поэтому порой целые столики меняли своих хозяев, конечно, только те, что стояли ближе к центру.

Такая галиматья из-за простого обеда. Ну, чтож, высшее общество со своими прибамбахами.

И все это, все это, блекло перед тем, что происходило за столиком, за которым сидели Каору и Акено (одним из центральных, надо бы заметить). Повторяясь, Каору и Акено. Вдвоем, хотя столики были рассчитаны на шестерых человек.

И никто из студентов не посмел попроситься сесть вместе с ними, хотя некоторые девочки вроде бы и пытались, но, так не произнеся и слова, быстренько уходили.

Причиной этому, разумеется, был не Каору, как бы ни хотелось потешить свое самолюбие. Парень, конечно, уже имел свою репутацию в стенах академии, в которой учитывалось все: начиная от оценок, достижений, отношений со своими сверстниками, учителями, заканчивая такими событиями, как участие в драке за 'честь' девушек, и обстоятельствами знакомства с Риас Гремори. Но все же, ничего из этого не меняло факта того, что Каору учился только первый год, и его голос не имел пока особого веса.

Нет, причиной была Химедзима-семпай.

Акено Химедзима, одна из двух королев академии Куо, черноволосая красавица, эталон японской девушки, сочетающей в себе самое лучшее из представлений современных и традиционных поколений, сейчас излучала такое незамутненное счастье и довольство, что просто прерывать процесс их общения, могли посчитать за страшнейшее святотатство.

А для того же, кто в бронепоезде (или просто — дундук), хватало и едва заметного изменения в окружающей девушку ауре, стоило только приблизиться к их столику. Задница всем была дорога, поэтому ретировались они (и это были в основном девушки, хотя и пара рисковых парней затесалась), поддерживая определенный темп.

...

— Что случилось... с этим миром?— в прострации пустым голосом поинтересовался Мотохама. Стекла его очков блестели, поэтому глаз не было видно, но вряд ли они имели сейчас осмысленный вид. Особенно учитывая то, что парень сидел, прислонившись головой к ладони, смотря в пространство, а второй рукой в это время мешал вилкой спагетти, судя по движениям, явно перепутав блюдо с чашкой чая.

— Солнце вставало с востока,— вспомнив, утвердительно покивал Мацуда, внешний вид которого был не менее лихой и ошарашенный.— Вроде бы...

Сидящие рядом с ними четверо парней не разделяли их настроя, полными ярости глазами наблюдая, как их обожаемая семпай (В таком амплуа они ее видели впервые!) кормит с рук этого красноглазого мальчишку (З-засранец!). Один даже на полном серьезе плакал, потирая нос.

Но это был не Иссей, вопреки ожиданиям многих парней и девушек (за исключением двух его друзей-извращенцев, видевших его этим утром). Потому что Хедо сидел за соседним столиком вместе с Саджи и несколькими другими парнями, и с довольным видом жевал свои галеты. При этом он явно был где-то далеко, судя по мечтательной улыбке и витающему где-то в облаках взгляду.

...

Каору и сам не заметил, в какой момент они так сильно сблизились с Акено.

Все началось с той ночи в храме, когда он помог ей восстановить целостность своей души. И, казалось бы, все так хорошо закончилось...

На следующий день девушка с улыбкой встретила его при выходе из дома. Честно, он чуть в ступор не впал. Тем более что точно был уверен, что во время ночной беседы ни разу не упоминал о том, где живет. Как он узнал впоследствии, Акено прекрасно умела собирать и управляться с информацией.

Конечно, до академии они добрались вместе. Неспешно. И в чем в процессе убедились, так это в том, что компания друг друга отнюдь не была им неприятна.

Как сейчас помнит...

...

— ... никогда не отличался сообразительностью, поэтому я просто добавил к его еде щепотку соли,— улыбаясь, рассказал Као.— Упаковки две-три.

— Ара-ара,— Акено рассмеялась, приложив ладошку к губам.— И что же дальше случилось с бедным учителем?

— Он не был бедным,— отрицательно помахал рукой мальчик.— Этот слизистый екай так разросся на подношениях учеников, что едва вмещался в свой костюм. А случилось с ним то же, что случается с простыми слизняками, если на них посыпать соли. К тому же его сгубила собственная жадность, обжорство было довеском, если бы он не проглотил все порцию целиком, то его тело бы просто немного сморщилось.

Девушка опять рассмеялась. История не казалась бы смешной, если бы имела грустный конец, но так как учитель простым слизняком не был, а все-таки был екаем, то, все свелось к тому, что он, как ошпаренный, с визгом носился по всем корпусам средней школы. Поднимающийся с него в процессе дым, был вонючим настолько, что ученики и учителя, все как один, просто попадали в обморок. С тех пор он даже рта не смел раскрывать в присутствии Каору, а уж о том, чтобы, как свинья, глотать еду, и речи не шло. Да и от учеников отстал.

К слову об учениках...

Только в этот момент Као заметил, что они вдвоем уже добрались до ворот академии, и увидел проказно-скалящиеся рожи Мато и Сагаджи, уже давно наблюдаюших за приближающейся парочкой.

...

Появление слухов было подобно подступающей волне-цунами. Но перешептывание в первые дни не было столь интенсивным, как в последующие. В конце концов, хоть студенты, находящиеся в тот день во дворе, и замерли в шоке, когда они вместе входили на территорию академии, но их тогда было не так уж и много. Да и с чего вдруг трубить тестостероновую тревогу? Ну, встретились по дороге семпай и кохай, ну дошли вместе, тем более что идти-то им в одном направлении? Ну, познакомились заодно, поговорили, учебный год ведь только начался? Ничего сверхъестественного!

Что-что? Акено-сан смеялась, когда шла вместе с Каору?

...

... ...

... ... ...

Э-эм... шутка была удачной.

В общем, парни и девушки достаточно быстро себя успокоили.

Хотя, разумеется, от заинтересованных или косых взглядов это не уберегало. Особенно интересным взглядом на Као смотрела Конеко. Бедная девочка, кажется, приняла факт того, что просмотрела появление в храме постороннего человека очень близко к сердцу — к концу их чаепития она проснулась.