Квантунская рапсодия

— В результате этой глупости мы и лишились большей части своих пушек, так как 'трусливые' японцы разместили свои орудия как раз на закрытых позициях, невидимых для нас — ответил Кондратенко Фоку и, не желая вступать в пререкания с ним, обратился к Фролову — я не задерживаю вас подпоручик.

Как оказалось потом, приказ о переброске подкреплений был отдан в самый нужный момент. Когда в штаб генерала Оку поступило известие об успехе солдат 4-й дивизии, командующий японской армии решал трудную для себя задачу. К этому моменту командующий артиллерией полковник Исии доложил, что за время обстрела вражеских позиций батареи полностью исчерпали свой запас снарядов. На каждое орудие осталось только по двадцать снарядов, а на скорый подвоз боеприпасов не стоило надеяться. Начавшееся на море волнение, сделало невозможным разгрузку транспортов со снарядами.

Оку уже подумывал о прекращении атак на русские позиции, как сообщение с правого фланга полностью пресекли все его колебания. Генерал моментально прокричал 'банзай' в честь императорского дома и, выпятив грудь, властно заговорил, обращаясь к офицерам штаба.

— Великая богиня Аматерасу подвергла наш боевой дух испытанию и в награду за нашу твердость, и упорство послала удачу. Оборона русских на правом фланге прорвана и нужно еще одно усилие, чтобы одержать окончательную победу. Передайте полковнику Исии мой приказ открыть огонь по русским позициям, и вести стрельбу до последнего снаряда. Затем мы вновь атакуем противника и полностью исполним свой долг перед божественным императором, захватив вражеские позиции. Это надо сделать как можно скорее, пока русские не двинули свои резервы от Тафаншина.

Приказ Оку был выполнен полностью и вскоре, вновь загрохотала японская артиллерия. Вражеские позиции в который раз за день окутались дымами от разрывов снарядов, а затем в атаку ринулись солдаты, подхлестываемые криками своих офицеров. Воспитанные в духе беспрекословного подчинения приказу, японцы смело шли в бой, свято веря в особенность своего долга перед страной и императором.

Однако, как не был силен боевой дух солдат генерала Оку, захватить русские позиции в центре и на левом фланге они не смогли. Огонь батарей полковника Исии так и не смог подавить сопротивление русской пехоты, под чьим яростным огнем они были вынуждены отступить.

У пришедшего на наблюдательном пункте генерала Оку, вид отступления солдат вместо гнева и разочарования вызвала улыбку на лице. Видя ожесточенное сопротивление русских в центре и на левом фланге японских войск, генерал радовался. Скованный боем противник не сможет перебросить ни одного солдата на правый фланг атаки, где решалась судьба всего сражения.

И словно в подтверждении правоты мыслей командующего, на левом фланге вражеской обороны стали возникать флаги страны восходящего солнца. Они были отчетливо видны в бинокль и ясно говорили об успехе японской атаки. Забыв о сдержанности, генерал радостно прокричал 'банзай' и его крик поддержали все с ним присутствующие.

— Вот он славный момент долгожданной победы! Теперь осталось только ударить во фланг русским, и их неприступная крепость падет, во славу нашего божественного императора! Осталось лишь немного подождать — торжественно провозгласил Оку и вперил свой взгляд на левый фланг русских где, судя по громкой стрельбе доносившейся до генерала, его солдаты яростно атаковали врага.

— Надо немного подождать, надо подождать и Наншань падет — говорил себе Оку в ожидании продолжения победного шествия японских знамен по русским позициям, но с этим возникла маленькая заминка. Звуки перестрелки только нарастали и тогда, командующий решил помочь солдатам 4-й дивизии, отдав приказ о повторении штурма вражеских укреплений в центре. Он уже подозвал к себе дежурного майора, как с правого фланга донеслось протяжное русское 'Ура!'.

Оно быстро нарастало по своей силе и вскоре перекрыло треск пулеметов и ружейные выстрелы. Сердце предательски екнуло в груди генерала Оку и замерло в ожидании тревожных вестей, которые не замедлили сказаться. Радовавшие генеральский глаз победные знамена с красным диском стали быстро исчезать с истерзанных русских траншей.

— Русские успели подвести подкрепления, но им не удастся сломить наш боевой дух! Немедленно послать подкрепление и отбросить врага пока он не сумел закрепиться! — приказал генерал, чье лицо залила алая краска стыда и гнева за слишком раннюю веру в победу своих солдат.

Едва был отдан приказ, как генералу доложили, что на правом фланге вернулись канонерки адмирала Того, ушедшие в море из-за отлива. Видя, что русские отбили свои траншеи, не дожидаясь приказа Оку, матросы самостоятельно открыли огонь по врагу, как бы призывая пехотинцев к новой атаке. Услышав это, Оку обрадовался. Под прикрытием огня с моря русских можно будет выбить из траншей до наступления темноты, а затем утром свершить то, что не удалось теперь. Но радость его была преждевременной.

Пока солдаты 4-й дивизии готовились к новому штурму русской обороны, к противнику подошло подкрепление в виде двух артиллерийских батарей, которые расположились на закрытой позиции и открыли по канонеркам перекидной огонь. Без корректировщиков им трудно было трудно надеяться на успех в этой дуэли, но тут их выручил случай. Один из снарядов угодил в китайскую джонку стоявшую у берега вместе с десятками других малых суденышек. Вспыхнувший от разрыва снаряда пламя быстро перекинулось на стоящие рядом джонки и вскоре, огромное зарево огня полностью закрыло берег от глаз вражеских наводчиков.

Выпустив несколько снарядов наугад, японцы были вынуждены прекратить огонь в надежде возобновить его, сразу как бушевавшее над водой пламя погаснет, но их намерениям было не суждено осуществиться.

К месту боя подошел отряд русских кораблей в составе канонерки 'Отважный' и миноносца 'Статный'. При их появлении японские суда были вынуждены отступить, лишив генерала Оку столь важного козыря в самый ответственный момент сражения при Кинчжоу.

Лишенные артиллерийской поддержки, японские пехотинцы не смогли повторить прежний успех этого дня. Плотный ружейно-пулеметный огонь со стороны русских окопов остановили солдат императора, несмотря на то, что проволочные заграждения противника были полностью разрушены во многих местах. Не дойдя до линии траншей противника чуть менее трехсот шагов, японцы были вынуждены залечь и вступить в перестрелку с сибирскими стрелками.

Воспитанные в духе самураев, они не хотели отступать, упрямо надеясь, что смогут принести победу своему командующему, однако артиллерия полковника Ирмана поставила жирный крест на их планах. Разобравшись с канонерками противника, артиллеристы перенесли огонь по японской пехоте. Чередуя при выстрелах шрапнель и осколочные снаряды, они заставили противника отойти на исходные позиции.

Когда спустившаяся на землю тьма, полностью развела враждующие стороны, генерал Кондратенко отправил Макарову телеграмму: 'Наступление противника отбито. Полностью контролирую положение дел. Спасибо морякам за поддержку огнем. Прошу отозвать с командования дивизии генерала Фока и заменить его генералом Надеиным. Если возможно, желателен ваш личный приезд'.

В свою очередь, командующий японской армии отослал в Токио куда более объемное послание с объяснением постигших его неудач. Главную причину провала своего наступления, генерал видел в нарушении подвоза боеприпасов своим войскам с побережья, а так же необычайно быстрыми действиями противника, сумевшего за столь короткий срок создать хорошо укрепленные позиции на перешейке.

Одновременно с этим, генерал послал рапорт с готовностью уйти в отставку по желанию своего микадо и совершить харакири ради искупления своей неудачи. Однако оба эти предложения были отклонены императором. Отставка генерала Оку и его смерть, несомненно, самым отрицательным образом сказалась бы на боевом духе японской армии в начальном периоде войны. Поэтому, вместо отставки, Оку получил похвалу императора за успешную высадку на территорию противника и захват Кинчжоу, благодаря чему вражеские силы оказались полностью изолированы на полуострове. Одновременно с этим, генералу приказывалось не допустить прорыва блокады Квантуна ударом с севера.

Но не один только генерал Оку вместо грома и молнии на свою несчастную голову, получил внезапную милость в виде поздравления от японского монарха. Точно так же божественный микадо отверг прошение об отставке со стороны вице-адмиралом Того, в результате неудачных действий которого, японский флот потерял сразу два своих броненосца. Моряк был не только прощен, но был произведен императором в звание полного адмирала императорского флота.

Столь эффектный пропагандистский ход был крайне необходим Токио для демонстрации перед лицом всего мира свою уверенность в победе над врагом и поддержания морального духа японских моряков, который был, подвергнут суровому испытанию.

Кроме неудач под Артуром, адмирала Камимура никак не мог добиться весомого успеха в борьбе с русскими крейсерами из Владивостока совершивших несколько удачных набегов на японские транспорты стоявших в корейских портах. Это вызвало бурное негодование среди простых японцев, чьи многочисленные толпы в праведном гневе забросали камнями дом адмирала, о чем стало известно миру благодаря сообщениям иностранных корреспондентов.

Стремясь сохранить спокойствие, Япония делала хорошую мину при плохой игре и мужественно готовилась к продолжению войны, как на суше, так и на море.

Глава V. Борьба с переменным успехом.

— Благодарю вас за службу Роман Исидорович, не прояви вы решительность и настойчивость по отправке подкрепления полковнику Третьякову, японцы наверняка захватили бы наши позиции на перешейке в тот же день — произнес Макаров, радостно пожимая руку генералу Кондратенко, только что переступившего порог штабного вагона адмирала. В этот момент, новый командующий Квантуном, испытывал двойную радость; враг остановлен на дальних подступах к Артуру и сделал это именно тот генерал, что был выбран им из немногочисленной когорты артурских воителей.

Едва в штаб обороны пришло известие об отражении вражеского наступления под Кинчжоу, как Макаров немедленно покинул крепость и по железной дороге отправился на станцию Тафаншин, ставшей временной ставкой генерала Кондратенко.

— Да, положение было критическим, Степан Осипович. Опоздай полковник Ирман хотя бы на полчаса с выходом на позиции, и остановить наступление японцев было бы невозможно. Сказалось бы их численное превосходство над нами. Но, слава богу, пехота с артиллерией подошли вовремя, а там и ваши моряки подоспели, отогнали корабли противника. Так, что победа под Кинчжоу состоялась благодаря совместным усилиям армии и флота — улыбнулся генерал Кондратенко.

— В отношении запоздалой помощи флотом левому флангу нашей обороны в этом есть и моя вина. Никак не предполагал, что после гибели своих броненосцев, Того решиться на столь дальний рейд своих канонерок вокруг всего Квантуна. Я и мой штаб считали его весьма осторожным и прагматичным человеком, и как видите, ошиблись. Недооценили врага, а это на войне самая большая ошибка из всех возможных. Уж лучше переоценить противника, чем вовремя не разглядеть его сильную сторону — произнес Макаров и жестом пригласил Кондратенко подойти к столу с расстеленной на нем картой боевых действий.

— Как вы оцениваете нынешнюю обстановку, Роман Исидорович? То, что мы остановили противника именно там, где и хотели, очень хорошо. Чем дольше японцы будут стоять на пороге Квантуна, тем больше мы сможем сделать для обороны крепости. Но как долго, по вашему мнению, мы сможем сдерживать врага на этом рубеже?

— Если исходить из расчетов генерала Куропаткина, главное мы уже сделали. Армия Оку остановлена на перешейке и теперь, надо только дождаться когда корпус Штакельберга, ударом с севера разгромит десант врага и прорвет нашу блокаду.

— И вы с этим согласны? — напрямик спросил Макаров своего начальника штаба.

— Вы, Степан Осипович только что очень верно говорили об опасности недооценки врага. На мой взгляд, генерал Оку не тот противник, который будет пассивно дожидаться, когда его зажмут с двух сторон на узком пространстве Ляодунского полуострова. Разумнее предположить, что он оставит сильные заслоны на перешейке и с главными силами двинется навстречу Штакельбергу. По крайней мере, я поступил бы так же — сказал Кондратенко, проводя по карте тупым концом карандаша.

— И как ведут себя японцы на перешейке?

— После неудачного штурма наших позиций, противник полностью прекратил наступательные действия и перешел к активной обороне. Начато возведение траншей в полный профиль и установка пулеметных гнезд. Все эти действия можно расценить, как косвенные подтверждения верность моих предположений относительно намерений генерала Оку идти на север, но твердых доказательств этого у меня пока нет.

— А что на этот счет говорит разведка? — поинтересовался адмирал — что мы вообще знаем о противнике по ту сторону наших окопов?

— Увы, Степан Осипович, все наши сведения о противнике мы получаем главным образом от китайских перебежчиков. Со слов бежавших из Кинчжоу китайцев, Оку прекратил штурм наших позиций из-за проблем с подвозом снарядов, которые они никак не могут доставить с побережье. Это сообщение вполне правдоподобно, если принять во внимание, что на море действительно было волнение, а ширина железнодорожного полотна не позволит японцам использовать для своих целей железную дорогу, но я не сильно бы верил этому. Очень может быть, что японцы специально подослали к нам перебежчиков с целью усыпить нашу бдительность, а сами готовят новый штурм наших позиций.

Что касается действий нашей разведки, то прошлой ночью охотники полковника Третьякова совершили вылазку к японцам и захватили двоих пленных, один из которых был офицер. Однако на обратном пути охотники были обстреляны, и офицер получил ранение, от которого и скончался. Уцелевший пленный рядовой солдат, который ничего существенного на допросе не показал, если это можно назвать допросом.

— Скверный переводчик? — с пониманием проблемы уточнил Макаров.

— Очень скверный, ваше превосходительство — с сердцем ответил Кондратенко — большую часть допроса приходилось вести с помощью китайцев. Тогда как почти в каждой японской роте, есть говорящий по-русски человек. В сумке убитого офицера нашли русский разговорник, отпечатанный в Токио, судя по тиражу десять тысяч экземпляров.

— Да, по этому разговорнику отлично видно как основательно японцы готовились к этой войне — с огорчением констатировал Макаров. — Должен признать, что у нас на флоте дело с военными переводчиками тоже обстоит из рук вон плохо. Столько времени готовились к войне на востоке, а когда она пришла, оказались не готовы по всем статьям. Как на суше, так и на море.

Адмирал выразительно посмотрел вверх, послав мощный ментальный укор высокому начальству, после чего вернулся на грешную землю.

— Если предположить, что ваше мнение относительно планов противника верно и Оку действительно двинул или только собирается направить свои войска навстречу Штакельбергу, то каковыми должны быть наши ответные действия, Роман Исидорович? Этот вопрос очень важен для меня по ряду различных причин — произнес Макаров, и его собеседник с понимание кивнул головой.