Viva l'Italia Fascista!

Дальше мы со знанием обсуждаем все возможные аспекты от объема двигателя и скорости, до высоты кузова и грузоподъемности, причем к беседе присоединяются еще парочка знатоков. Без особой надежды даю им адрес мастерской Марко. Вряд ли кто поедет заказывать, но чем черт не шутит. Слухи тоже полезны.

Джузеппе перехватил прямо у входа, заставив мысленно выругаться. Все ж ночь не спал толком и хотелось хоть пару часов спокойно провести в кровати. Увы, не молодею и бегать несколько дней без отдыха уже не выходит, однако этот зря не появится.

— К вам молодой человек, — сказал, показывая на сидящего в кресле парня в форме 'Балилла'.

— Карим! — невольно восклицаю удивленно, идя навстречу с распростертыми объятиями. — Да ты меня перерос!

Он смущенно улыбнулся. Самир невысок, хотя крепкий и жилистый. Сыновья пошли не в него. Возможно в мать, которую никогда не видел. Разница у них минимальна и по фотографии запросто перепутаешь, настолько сходство велико. Притом здоровые жлобы. Младший среди юношей своего возраста чемпион Ливии по боксу. Все ж кровь не водица и множество поколений воинственных предков влияют на характер.

— Что ты тут делаешь?

— Как отличник попал в программу 'Знакомство с античностью', — сказал Карим с оттенком гордости в голосе.

Это тоже работа Юнити. Не только накачка идеологией, но и награда за успехи. Отбирают лучших учеников и везут на экскурсию на раскопки. Не только корабли озера Неми и пресловутые Помпеи, но и многие другие места. Откровенно говоря, в Италии этих древностей, разной степени сохранности, куда не плюнь, обязательно попадешь. Потому и метро в центре не строят. Берегут древности от разрушения. Можно подумать на окраинах вечно на что-то не натыкаются. Зато кольцевую линию отгрохали на совесть.

При правильной экскурсии на раскопки остается мощное впечатление. Правда, прежде никогда не слышал, чтоб возили через море из Ливии любоваться на красоты, но мог и упустить некие тонкости.

— Я отпросился специально к вам заехать.

— И прекрасно, идем ко мне, расскажешь.

Что ему чего-то надо уже понятно, но точно не деньги. Слишком горд чтоб просить. Девочка залетела и требуется помощь? К отцу с таким не пойдешь.

— Ну, я это, — пробормотал Карим, когда зашли в номер и показал ему на стул.

— Ты приехал ко мне, а для этого требовалось решимость. Явно не просто так. Прекращай мямлить и выкладывай.

— Дядя Сандро, не по нраву мне выращивать чего-то, — бухнул он, решившись.

Дядя я ему, безусловно, чисто для уважения, но пока был в Африке старался с обоими общаться и помогал. Да и сейчас подарки шлю по праздникам и на день рождения. В ответ получаю крайне вежливые письма с благодарностями и отчетами об успехах. Когда пару лет назад мотался на очередные съемки в пустыню, где мастистый режиссер ставил эпическую драму про римские времена и влез в значительный перерасход, тоже навещал. В целом не портрет в гостиной для публики, реально знакомы, пусть и не близки особо. Все ж не так воспитаны мальчишки. К старшим сплошное уважение, без признаков панибратства.

— Не хочу я быть агрономом. Это отцу нравится. Не мне. Я хочу летать!

А... А я-то уже напридумывал. Летчики нынче герои и стать одним из них почетно и престижно. Да и получают неплохо, если не от себя пашут, как Жак, а военные. Приличное жалование всегда было, тем не менее. Бальбо в бытность в ВВС пробил значительное повышение.

— Я на учебной спарке летал и с парашютом прыгал! Я смогу!

Никогда не понимал этих самоубийц. Нет, летать не боюсь, но чтоб самому таким заниматься? Вечно трясет и тупо не понимаю, как самолеты в воздухе держаться способны. С кораблями такой проблемы нет. И не приставайте с учебником физики, у меня другие интересы.

— Давай проясним, ты хочешь, чтоб я твоему отцу сказал, его парень мечтает о небе, а не земле?

Он быстро закивал.

— Допустим. Но я не могу прямо сейчас все бросить и плыть с тобой в Ливию. Меня отправляют на днях в Испанию и никак не могу сказать: 'Ребята, государственные дела подождут, мне тут отъехать на пару недель захотелось'.

Карим посмотрел на висящий мундир с петлицами легата и во взгляде недоумение.

— Увы, даже генералы не всегда свободны в действиях, — сообщаю без насмешки. — Письмо подойдет?

Он опять кивнул, но уже без прежнего энтузиазма.

— Я постараюсь быть максимально убедительным, — окуная перо в чернила, заверяю. — На всякий случай, Саид в нефтяники не собрался податься? Перспективное направление. Или в профессиональные боксеры?

— Не, он как раз хочет стать врачом. Вы ж знаете, почему в спорт пошел. Это не навсегда.

Как раз по причине, названой когда-то Самиру. Доставали одноклассники немытую понаехавшую деревенщину. Оказалось, у него удар мощный и подходящие способности. Давно задевать не пытаются.

3.

Суть фашизма заключается в том, что это политическая система, при которой интересы государства ставятся выше интересов личности .

Муссолини.

Вечером все ж спустился в ресторан. Как не удивительно, все что ни делаешь — к лучшему. Он достаточно популярен в Риме и вечно попадаются интересные типы. Вот и сейчас народ в погонах отмечает нечто важное. Хорошему шпиону самое время подсесть и выяснить кучу важных тайн. Джакомо Бандолини так бы и сделал в очередном сценарии, причем не снимая свою шляпу, но в нормальной жизни люди с погонами его б непременно послали по всем известному адресу. Без мундира в их компании делать нечего.

— Тебя уже выпустили? — радостно вскричал Бруно Каразоне, чисто по-итальянски темпераментно обнимая.

— Откуда?

— Из австрийской тюрьмы.

— А я там сидел? — плюхаясь на пустой стол и прикидывая с чего из уцелевших блюд начать.

— Так даже не посадили?! — с преувеличенным ужасом вскричал генерал. — Ты ж там людей стрелял чуть не на улицах.

— Вечно свидетели преувеличивают, — спокойно говорю.

Люди за столом находились в стадии, когда им глубоко пофиг и причина собрания, и новое лицо. Крепко выпив они разбились на кучки, обсуждая свои дела и лишь кое-кто продолжал целеустремленно надираться.

— Да, попал под замес случайно, — подтащив к себе тарелку с лососем и сваливая туда с блюда печеную картошку с зеленью. — Им хватало кого и без меня ловить.

Подозрительно осмотрел вилку и признал ее чистой. Не для рыбы, но я не на дипломатическом приеме. В этикетах не натаскивали, так сойдет.

— Сандро, Сандро! — сказал, погрозив пальцем Бруно, наклонившись к уху. — Ты другим чушь втирай. Я читаю сводки разведки. Просто так с пулеметом рядом с канцлером не болтаются.

Он тоже крепко поддал и парадный мундир расстегнут, а лицо красное.

— Вот не зря говорят, — наполняя рюмки stravecchia , — у Дуче есть личная разведка, помимо официальных организаций. Ты засветился.

— Какой из меня шпион, — говорю, когда выпили и закусил. — Они люди тихие, все больше бумажки воруют в Генштабе. А я, то стреляю, то взрываю. Больше на Михайлова из ВМРО смахиваю.

ВМРО — это Македонская военно-революционная организация. Ее боевики по всей Европе счеты сводили. Однажды положили 20 делегатов прямо на общем съезде. Генерала Протогерова, бывшего руководителем до Михайлова, прикончили вместе с охраной в Софии.

— И то верно. Какие из фашистов шпионы. Им бы все кулаками решать.

— Так ты ж военный, сам чем хочешь порядок наводить, красивыми словами?

— Ты меня прекрасно понял!

— Я лично понимаю одно, понаклеили ярлыков на движения и тычут коммунисты — левые, фашисты — правые, нацисты — социалисты. Да ничего подобного! Все вышли из одного места.

Мы снова выпили и я закусил. Генералу такая фигня без надобности. Он может хлебать и без.

— Фашизм вырос из авторитарного национализма Энрико Коррадини и радикального революционного синдикализма Серджо Панунцио. Добавьте к этому бывших социалистов, таких как Альфредо Рокко и Бенито Муссолини...

— Ага, — влез внезапно сосед, обнаружив неплохой слух, — 'чистый' фашизм, ничем не отличается от идеального коммунизма. Он не против концепции прав рабочих, он против классовой борьбы: и рабочие, и промышленники являются просто инструментами государства, общества, и поэтому они должны сотрудничать ради общего блага.

— Это Лучано Манцони, — представил его генерал. — А это...

— Я помню вас в хронике про казнь Идриса, — сообщил худой человек, без промедления. — По-настоящему уважаю за сделанное. Навести порядок в том бардаке дело нешуточное.

— Ему в этом крайне помогли твои патроны, — гулко расхохотался генерал.

В смысле новый, принятый на вооружение еще в 1924г? Прежний винтовочный был чистый мусор. Слабый. Чтоб пристрелить кого иной раз требовалось не один. А этот взяли не параллельно с изменением калибра стрелкового оружия, еще до. Шли от патрона к винтовке. Кто б не принял решение, сделал далеко идущий шаг.

— Бруно преувеличивает, — скривился оружейник. — Я всего лишь глава совместно работающей группы.

А я ведь вспомнил фамилию. Две Государственные премии за химию. Вона, какая у нас, оказывается.

— Ты только никому не говори, — таинственным шепотом сообщил генерал, — они сейчас работают над противотанковым снарядом для пехотинца.

— В смысле, увеличение мощности противотанкового ружья?

— Нет, — отреагировал Лучано, — метатель для реактивной гранаты.

— Артиллерия для бедных?

— Хе, хорошее определение, — обрадовался Бруно. — По этому поводу надо выпить.

— Проблемы с орудиями? — когда добавили очередную порцию.

— Все у нас хорошо с этим, — отмахнулся генерал. — 50 мм минометы сняты вооружения из-за низкой эффективности, приняты 81мм и проверяются 120мм. Полный набор очень неплохих полевых пушек и гаубиц. 75, 105, 155 и даже 203мм. По штатам все прекрасно. По факту до сих пор некомплект. И не потому что нет мощностей. Муссолини продолжает играть в свои игры. С одной стороны, максимальные испытания в боевых условиях и на полигонах, вплоть до полного расстрела стволов. С другой, вместо нормальных танков, требует воткнуть совершенно избыточные по мощности 75 мм гаубицу и 90 мм зенитку на шасси танка. Они не тянут, сам запрещал нормальные машины строить. Все переделывать требуется.

— Самоходные орудия прекрасная идея, — нейтрально высказался Манцони.

Ругать Дуче не воспрещается, но лучше не в компании чернорубашечника, то бишь меня. Мы люди нервные, особенно в нынешней обстановке, когда нужно доказывать лояльность.

— Откуда идейки вечно вытаскивает, злобно сказал Бруно. — Лично штаты пехотные переписывает. В каждом отделении единый пулемет, на роту целых двенадцать. Прекрасно в теории, а в жизни все уставы приходится менять и тактику пересматривать. Еще и грозится пехоту вовсе отменить, превратить дивизии в моторизованные. Где взять столько грузовиков и машин для командиров? Ну ладно, 'Фиату' одно удовольствие такого размера государственный заказ, но его малолитражки никуда не годятся.

— А если с этим помогу? — в душе счастливый, на ловца и зверь бежит, спрашиваю.

— У тебя есть подходящий экземпляр машины?

— А то! Хоть генералу под седло, хоть буксировать боеприпасы, возить радиостанцию и устанавливать крупнокалиберный пулемет. По горам и пустыне пройдет.

— Вынимай, — показал Бруно на карман.

— Перед входом стоит.

— А идем! — похоже он решил поймать на слове. Да плевать. Ничего лучше не придумать. Точное название должности не выяснял, но сидит в отделе оперативного планирования и отвечает, как раз за внедрение новых образцов техники.

— Вы куда? — спросил достаточно трезво какой-то полковник, при виде направляющихся к выходу. Химик тоже неизвестно зачем пошел.

— Проводить полевые испытания, — объяснил генерал.

Явно ничего не поняв, полковник тоже увязался за нами.

Бруно с гиканьем прыгнул через борт, усевшись за руль. Молодец, в хорошей физической форме, не смотря количество спиртного в желудке. А вот вел он машину нарушая все возможные правила и с диким визгом покрышек, разворачивался, если обнаруживал впереди скопление автомобилей или людей, пугая свидетелей.

— Конечно теория и практика несколько различаются, — непринужденно сообщил Манцони, продолжая беседу с прерванного места и игнорируя скачки по улицам. Полковник, неизвестно зачем тоже залезший в автомобиль сидел с мученическим лицом, крепко держась за сиденье, — прямо скажем, крайне далеки друг от друга. Однако корпоративизм, интерпретируемый как сотрудничество всех частей общества ради общего блага, под руководством фашистской партии всех устраивает.

— Проблема, все повторяют 'корпоративизм', а на самом деле, никто не знает с чем его едят.

— Вы понимаете! — обрадовано воскликнул Лучано. — Ни в коем случае нельзя его представлять, как 'рай для рабочих', обещанный коммунистами. Это невозможно нигде. Сколько человеку не дай, захочет еще. И общество равных невозможно. Всегда есть талантливые, ленивые, глупые, с техническим складом ума, боящиеся перемен и просто больные. Как они могут стоять на одной ступени? Муссолини прагматичен и не дает четких определений.

Он пользуется чужими, причем те, которые подходят на данный момент.

— Сегодня правильно так, завтра идеология изменится. Это уж, не вспоминая про громко сказанное: 'Фашизм абсолютно противоположен либерализму, как в политике, так и в экономике'. Если первая часть все ж частично соответствует, никак нельзя обвинить в вечном соглашательстве и уступках. Взять хотя б недавнюю историю с Австрией. Итальянская позиция была заявлена четко и без всяких экивоков. А вот по части экономики дело достаточно скользкое. В Италии не существовало и не существует как полного контроля мелких и средних компаний, так и американского идиотизма с Рузвельтовскими Кодексами честной конкуренции. Фактически кошмарят простых людей, давая преимущества крупному капиталу.

Тут навстречу машине отважно кинулся жандарм дорожной службы. Я уже ждал, что Бруно его объедет и весело покатит дальше, но тот внезапно остановился. Причем буквально в сантиметрах от ног побледневшего бедолаги. Тормоза проверял, ага.

— Виноват, — сказал миролюбиво Каразоне. — Увлекся. Везу домой хозяина машины, он лишнего выпил и боялся сесть за руль, — дышал он при этом прямо в лицо и не почувствовать запашок мог исключительно дебил.

Жандарм при виде его погон оторопело отдал честь.

— О, — глядя на медаль на груди того, воскликнул генерал, — вы тоже были в Ливии.

— Так точно!

— Такие храбрые люди, безусловно нужны Италии. Можете выписать штраф на мое имя, — и полез в карман за документами.

— Вы просто больше не нарушайте, — жалобно попросил дорожный служащий.

— А вы стойте на страже спокойствия, — произнес Бруно и сунул в руку жандарма десятку.

Тот так и стоял, глядя вслед и отдавая честь.

— Эту страну погубит коррупция, — грустно сказал полковник.

— В данном случае чинопочитание, — хмыкнул генерал. — А денежки чисто за уважение. Пусть выпьет за мое здоровье.

И тут он затормозил возле особняка с красивыми железными воротами.