Viva l'Italia Fascista!

Viva l'Italia Fascista!

Марик Лернер.

'Он был настоящий диктатор: никаких принципов, любые средства, неприкрытое давление на переговорах, причем сам выносит окончательное решение, не участвуя официально'.

Клемент Эттли о Муссолини .

'Муссолини — ведущий государственный деятель и никто не имеет права сравнивать себя с ним'.

Адольф Гитлер .

Фашизм противопоставляет себя парламентской либеральной демократии, а не демократии вообще. Муссолини в своей книге о принципах фашизма решительно говорит, что фашизм есть демократия, но демократия авторитарная. Хотя это и может показаться парадоксальным и шокирует адептов стареющих форм демократии, но можно утверждать, что фашизм есть один из результатов учения Ж. Ж. Руссо о суверенитете народа.

Николай Бердяев. 'Судьба человека в современном мире'.

1934г

С открытым окном гораздо приятнее спать в июне, ведь здешняя жара и что хуже всего духота, кого угодно сделают неврастеником. Забавно, многолетнее пребывание в пустынях должно было приучить к подобной погоде, однако там совсем другие ощущения, а ночью изрядно холодно. Притом закупоренным не слышишь радостных криков на улице. Итальянцы и ночью не способны успокоиться и вечно празднуют нечто. На втором этаже все прекрасно слышно. Сам захотел номер здесь. Не люблю высоко подниматься и дело не в ступеньках. В отеле 'Рисорджименто' (да-да такое вот название патриотичное) есть приличный лифт, но старые привычки так легко не изжить. Да и вряд ли требуется. Всегда должен быть запасной выход, а при необходимости со второго этажа проще уйти через окно.

У входа в гостиницу орут на повышенных тонах. Вышедший из ресторана не пожелал уступить дорогу, встречные молодые люди тоже не собирались. 'Так это ж Хемингуэй', подумали быки, невольно вспомнился глупый анекдот. Он себя точно также ведет.

Из окна плохо видно под углом, но темпераментное махание руками превратилось в банальный мордобой. Высокий крепкий блондин, треснул в скулу одного из брюнетов и моментально получил от второго в морду, причем лег сразу. Звука не было слышно, но я почти принял стук дурной башки о тротуар при нокауте. Оппоненты быстро переглянулись и тут же свалили, не дожидаясь разбирательств и женских криков. Нет, это не мог быть писатель, тем не менее, закончилось точно, как с ним. Ну какое тут злословие, не только слышал, еще и наблюдал лично однажды.

Опа, совсем интересно. Из переулка вынырнула тень, склонилась над лежащим и несколькими ловкими движениями обшарила тело, моментально испарившись.

— Алессандро? — позвал женский голос, прерывая плодотворное наблюдение.

— Иду, моя принцесса, — послушно отвечаю.

Глупо было б не обращать внимание на призыв. Не для того ухаживал и тащил в номер, чтоб торчать у окна.

— За вином ходил, — показывая бутылку лежащей на кровати обнаженной женщине.

Удивительно, но и сейчас Клаудиа смотрелось абсолютно естественной, не пытаясь нечто изображать или придумывать наиболее выгодную позу. Собственно, по этой причине ее и отобрал из сотни с лишним претенденток. Достаточно было один раз глянуть, как делает всем одолжение, придя на кастинг. Натурально не придуривалась.

Как после выяснилось, зашла с подругой за компанию, а на роль и не надеялась. Чего только не случается в этом мире. Такая красотка, с фигурой 96-62-96 и жутко независимым характером. Ничего удивительного, родители никогда не были женаты. Фактически незаконнорожденная и в детстве ей этим вечно тыкали и издевались как соседи, так и учителя.

Кто другой сломался бы, а эта из гадкого утенка превратилась в прекрасную лебедь и подалась в Рим, подальше от неприятных воспоминаний. Целые районы сносились в старом городе и пристраивались к столице. Лозунг 'Народный дом' от фашистской партии отнюдь не вранье. Первые панельные дома появились в США и Европе в начале века, но Италия развернула поистине массовое строительство. Стандартные четырехэтажки практически в любом городе отнюдь не эталон красоты, 36 кв.м жилой площади на четырех членов семьи отнюдь не хоромы, зато имеют водопровод, канализация, электричество и для желающих телефоны (удовольствие не из дешевых) .

Рабочие руки требовались в немалом количестве, а штукатурить и красить — это все ж не осушать Понтийские болота, куда отправляют все больше безработных вместо выплаты пособия. Нормальная работа, ничуть не хуже официантки. Почему-то нисколько не сомневаюсь, что рано или поздно нашелся бы богатый ценитель красоты и она его умело окрутила. Может и женила б на себе. Мозгов у девушки хватает. Но планы одно, жизнь — другое.

Она глотнула прямо из горлышка и пара капель стекла на шею. Ей-богу, подобная сцена прямо просится в очередной сценарий. А пока я отбираю бутылку и принимаюсь нежно целовать пухлые губы, потом слизываю вино с шеи и скольжу дальше поцелуями к ямочке между ключиц и груди. Тут в киностудии всегда заканчивается сцена и вы никогда не узнаете откуда дети берутся. У нас их тоже не будет. На этот случай существует резинка и я всегда ей пользуюсь. К детям я пока не готов и женщин люблю разных.

— Скажи, — проводя ноготками по моей груди, — а правда, что это ты писал сценарии про нашего шпиона? "Я, Джакомо!" — очень точно передала голос и интонацию. — "Джакомо Бандолини!"

Так и не понял зачем Дуче заставил вставить фразу.

— Хочешь государственную тайну? — невольно ухмыляюсь.

— Еще бы! — азартно вскричала. — За них иностранные разведки платят до черта!

— За эту разве покривятся. Дело в том, что Джакомо Бандолини изобрел лично Дуче. Как и 'Ва-банк', 'Игрушку', 'Один день в суде', 'Новогоднюю историю' и даже твои 'Римские каникулы'. Есть только маленькая проблемка: речи он пишет сам и слава богу не многочасовые. А вот сценарии то ли ленится, то ли пришла в голову идейка, быстренько записал сюжет, а доводить до ума не желает. И вот вызывает меня Луиджи Фредди...

— Кто?

— О, господи! Ну меня то знать не обязательно, а министра культуры стыдно не слышать!

— Тебя все знают и от кого зависит государственное финансирование фильмов тоже. К тому же отобрал меня на роль, странно не заметить, даже если б не приставал напрямую.

Буду справедлив, стояла задача найти никому неизвестную актрису, с хорошими внешними данными. Знакомое лицо Дуче не хотел.

— А этот Фредди, я его в глаза не видела.

— Не ври. На премьере он присутствовал.

— Там была толпа народа и большинство не запомнила. Кстати, а почему ты отсутствовал?

— Этикет. Нам, простым фашистам...

Клаудиа хихикнула.

— ... не по чину мелькать среди столь высокопоставленных особо. Я куратор от партии, бдительно надзирающий чтоб режиссеры не совали в кадр плохо замаскированные фиги в сторону власти.

— А хорошо запрятанные можно?

— Иногда даже нужно. Здоровая критика отдельных недостатков.

— Агааа, — протянула она задумчиво, — одинаковые районы, в которых можно запутаться и герой попадает в чужую квартиру. То-то все в первое время ждали грома и молний, а Луке дали премию за лучший сценарий.

Молодец, сразу сообразила. И что теперь хоть красят фасады в разный цвет тоже оттуда пошло. Кто-то принял намек близко к сердцу. А то, натурально, можно было заблудиться. Блок такой-то ничуть не отличался внешне от блока сякого-то. У них даже имен не было, одни номера.

— Возвращаясь к государственной тайне. Министр вручает мне наброски Дуче, я их трепетно складываю в портфельчик и топаю к Вердоне или Каване. Смотря кто из них свободен на данный момент. Они настоящие профессионалы и могут сделать из дерьма конфету.

По мне Лука лучше, но то скорее всего, просто готов без споров нечто исправить. Приятно, когда тебя слушаются без дурацких пререканий.

— В целом они пишут, я редактирую минимально. Правда, всегда есть шанс, что режиссер запорет кино, но это уже другой разговор. Уж очень иные любят от себя нечто добавить или сцену иначе поставить. Приходится иногда гавкать и прописывать в договоре жесткие рамки. Режиссера найти можно в Чинечиттта без особых проблем. Зря что ли строили киностудию за государственные деньги? Все желающие могут за свой счет снимать, но кто ж доверит неизвестной фигуре. А я могу в Экспериментальной студии. Если не считать 'Одного дня в суде', не особо популярного, все поставленные по такой схеме фильмы попали в список наиболее кассовых и имеют прокат за границей.

— И он не вмешивается в создание совсем?

— Абсолютно, после набрасывания первоначального сюжета. Иногда серьезно кроили, но всего лишь посмеялся. Сказал, совсем не так видел. И денег не просит. Собственно, как и я. Сама по себе идея ничего не стоят. Ты сумей правильно подать публике.

— А ведь ты всего несколько лет в министерстве культуры.

Три, если быть конкретным. Самые спокойные и приятные годы жизни. И прежде кинематографическими играми Дуче не баловался. Можно было б отнести в копилку странных фактов, но я полагаю все проще: немое кино совсем на других принципах снималось. Минимум диалогов и разговоров.

— Пять сюжетов.

— Шесть, — говорю, притягивая к себе. Фактически восемь, но про археолога Джакомо Дуче почему-то себе изменил и накатал очень подробные сценарии. И псевдоним запретил раскрывать. — Есть еще один, пока не обработанный рубанком и напильником, под условным названием 'Брак по-итальянски' в все том же портфеле. Но лично мне интересно в постели нечто другое.

Просыпаюсь от солнечного луча, попавшего прямо в глаз. Сознательно когда-то выбрал именно данную сторону. Будильник без надобности. Я человек утренний и привык именно в это время делать важные дела.

Да, но где Клаудиа? Не в ее характере сбежать, не попрощавшись. Если когда-нибудь дойдет до разрыва в обязательном порядке швырнет в голову со всем темпераментом нечто тяжелое. А тихий уход не в ее характере.

Ага, вот этому нисколько не удивлен. Сидит в соседней комнате в одной моей рубашке, положив длинющие ноги на соседний стул и с сосредоточенным видом нечто строчит на бумаге. Банка из-под сардин полная окурков, значит часа три, не меньше трудится.

— Ну сколько можно говорить, — бурчу, отбирая пачку дамских папирос, куда она пыталась залезть рукой не глядя. — Курение не только вредно, но еще и после этого целовать женщину, все равно, как пепельницу лизать.

— А вам можно! — восклицает с негодованием.

— Не знаю кто это 'вы', а я лично не дымлю, о чем тебе прекрасно известно. И нет, это не эмансипация, — забирая листки, — а чистая дурь. Утром через несколько лет тебя ждет обязательно кашель выворачивающий, что крайне неэстетично и бронхи никуда не годятся. А легкие курильщика такая жуть.

— Ты видел, — с насмешкой сказала.

— Угу, — читая текст, промычал.

Когда-то успел поучиться в медицинском и поприсутствовал на вскрытии. Недолго, правда, но впечатление от сравнительной лекции осталось на всю жизнь.

Отчетливым ученическим почерком была изложена достаточно красиво, включая несколько важных диалогов, история, мало напоминающая оригинал, хотя в него и заглядывали. На самом деле не сценарий, а нечто вроде рассказа. Но это поправимо и достаточно недурно. Может быть потому что мотивы прямо на виду и Клаудия замечательно представляла ситуацию. Конца не имелось, хотя я б поставил на свадьбу. Но в целом, сейчас все грамотные и писать умеют, однако рассказ должен быть увлекательный. Это — талант, заморочить человеку голову, чтоб он не отрывался до конца.

— Совсем плохо? — спросила она упавшим голосом, когда заглянул в конец.

— Из комедии ты сюжет превратила в драму. Тонна слез итальянских домохозяек обеспечена, а значит вполне.

— Стали б они смотреть на похождения проститутки!

— Зато мужикам самое то.

— А так, нет?

— Нержавеющая любовь, когда бегают тайком на встречи чуть не до старости... Если в волосы седину и близкие планы не снимать, в гриме никто не разберет возраст. В этом нечто есть. Только, — махнул листками, — доработать надо. И не тяп-ляп.

Отхожу в сторону, снимаю трубку телефона и набираю знакомый номер. На пятом гудке ответили.

— Лука? Не спишь уже? Что значит не даю? Хочешь положу и снова наберу чуть позже? Минут через пять? Да, я такой. Большая скотина. Но ведь полезный человек. Непременно пригожусь и в будущем. Нет, конечно же нет. Я тяжко работаю и с утра не расположен пить алкоголь, тем более в тех количествах, которые у вашей братии считаются нормальным. Ну, да. Есть дело, как раз по твоему профилю. Наша Принцесса стесняется обратиться напрямую, а у нее есть занятный сценарий. Ты не мог бы посмотреть? Нет, не поэтому. Ты меня знаешь, делу время — потехе час. Записываешь удачное выражение? Так это русская пословица, не мной придумано. Ага. Конечно. Все честно и не понравится, так и скажешь, — оглянувшись на подпрыгивающую темпераментно на стуле Клаудию, соглашаюсь. — Ага. За мной должок. Да? Ну, тогда за тобой.

Девушка с счастливым визгом повисла у меня на шее и принялась целоваться с искренней благодарностью.

— Так, — говорю, получив достаточную долю признательности. — Слушаешь внимательно и не перебиваешь.

— Во-первых, садишься и дописываешь. Не сейчас. Завтра-послезавтра на свежую голову. К Луке только в среду, время есть, тебе еще нужно посещать кучу мероприятий.

— Алессандро! — жалобно простонала. — Ну, на черта они мне сдались.

— Еще раз такое брякнешь, решу, что дура полная. Нравится или не нравится, некоторые вещи необходимы. Знакомства на будущее, реклама. Кроме того, неуважения в определенных кругах могут не простить. Закроют навечно удачно начавшуюся карьеру и пойдешь снова штукатурить.

— Там каждый второй норовит за задницу ухватить и пригласить на ужин!

— Вежливо скажи, у меня уже есть хороший друг. Среди киношников мое имя звучит магически. Моментально отстанут. А насчет министров, — хмыкаю, — помочь не могу. Тут придется хлопать глазами и глупо спрашивать, приглашает на ужин со своей женой? Можно ли привезти парочку близких друзей. Актеры люди бедные и вечно кушать хотят. В конце-концов, сколько меня на расстоянии держала, а теперь вдруг беспомощная стала?!

— Ну, не сердись. Правда, достают. Не знаю я как себя вести с этими шишками. Не приучена.

— Как с каменщиками и продавцами, излишне себе позволяющими. Мужики все одинаковые, разница в положении. Ты, блин не девка с улицы, а прославленная актриса и почти Принцесса. Утрутся. Так, — после паузы, — о чем я ... Ага, во-вторых, Лука заочно ничего не обещал. И не обязан, откровенно говоря. Потому не идти к нему настроившись, а за меня и так все сделают. Унижаться не требуется, но и свысока не стоит. Будь сама собой. Идею можешь отстаивать, но на частностях не упираться. И это... Если дай бог, все сложится, сама предложи ему пойти в соавторы. Гонорары могут быть солидными, но тут важно свое имя тиснуть на экране. Тогда в следующий раз, если он произойдет, уже проще будет. Даже без меня.

— Ага, — сказала Клаудия с хитрой улыбочкой, — даже не надейся. Твое имя магическое и любую бабу буду гнать пинками из Рима.

Это комплимент или она настолько практична, что не скрывает реальных мыслей?

— Самое важно, — собирая в папку листки со знакомым почерком, — про прочитанный сюжет из портфеля ни с кем не делишься. Твое творчество к нему отношения не имеет. И если еще раз без спросу полезешь проверять, не важно, мой чемодан, карманы или сейф, а уж тем более, никому не интересный портфель — очень пожалеешь.

— Извини, — сказала она покаянно, но я не понял сколько в том игры, — больше не повторится.

В итоге она уехала на такси к себе, переодеваться, делать прическу и чего там еще совершают женщины перед очередным мероприятиям, уверяя, что совсем-совсем быстренько закончат. А я принял душ и спустился в ресторан. По утрам она не ест, разве кофе пьет. В последнем мы сходимся, но я привык регулярно питаться.

Никому ничего объяснять не требовалось. Повара знали мои вкусы. Официантка приволокла обычный набор. Омлет, салат из овощей и рыба с булочками. Не произносите при честном фашисте гадостное слово круассан! Мало ли они так выглядят, Дуче дал указание бороться с иностранщиной и низкопоклонством перед разными Франциями. Даже меню пришлось переписывать, вставляя новые названия.

— Джузеппе позови, — попросил, когда поставила сноровисто тарелки на стол.

Через пару минут тот подошел. Кряжистый мужичок в возрасте, совершенно безобидного вида, неудачно попавший под чистку в полиции, как член социалистической партии. Взгляды его совершенно не волновали, пока не проводит агитацию против правительства. А вот прежние умения и знакомства очень полезны. Даже в гостинице требуется своя служба безопасности, пусть и состоящая из одного человека. При нужде в ресторане есть парочка вышибал, они помогут. В прежние времена частенько буянили выпившие постояльцы. Теперь тоже случается, но с такими не церемонятся и здесь обычно не задерживаются, сколько б денег не имели в кошельках. А вот отследить воров, аферистов или даже просто людей с денежными затруднениями, не способных расплатиться нужен специалист с наметанным взглядом.

— Вчера кому-то из гостей дали в лобешник и обчистили карманы, — говорю сходу, не изображая сильно занятого, как любой приличный начальник в присутствии.

— Пить надо меньше, — сказал Джузеппе с отвращением.

У мужика язва и ему завидно. Я точно знаю, прежде сильно закладывал.

— Понесло придурка неизвестно куда, сам нарвался.

— В смысле, жив-здоров?

— Кажись сотрясение есть, хотя мозгов не имеет. Врача вызывали, потом в счет вставим.

Тут уже откровенное злорадство. Наверняка пригласили частника и потом попилят завышенную до потолка сумму. Меня такие вещи ничуть не интересуют. Каждый крутится как умеет.

— Прямо у дверей тоже вроде нехорошо. Деньги, хрен с ними, но если есть документы пусть вернут. И чтоб здесь такие не паслись.

— Сделаем, — сказал уверенно Джузеппе.

Так и знал, он в курсе и с его ведома воришка шурует. Может и мзду берет, чтоб не замечал. Плевать.

— Тут до вас пришли носатые, — сказал он между тем.

— Зови.

Вот что значит бывший полицейский, подумал, глядя на приближающихся гостей. Глаз-алмаз. Ничего специфического в них не имелось, включая больших шнобелей. Я уж молчу про пейсы или лапсердаки. На улице принял бы одного за тосканца, а второго за поляка или украинца. Мало что ли их видел? Но евреи, да.

— Присаживайтесь, — по-английски, старый знакомый способен разве на рынке общаться на итальянском, а знание русского не афиширую. Тем более, вырос молодой не при Российской империи и не обязать понимать. Широким жестом показываю на стулья. — Желаете чего-нибудь перекусить?

— Спасибо, — произнес молодой 'поляк'. — Если можно кофе.

— Кофе, моим гостям, — официантке, моментально прискакавшей на жест. — Надеюсь не нарушаю ваши религиозные догмы. У господина Завадского нет проблем с кашрутом, а у вас, — выразительная пауза.

— Шульман, — произнес тот догадливо. — Йосеф.

Опа! Конечно никакой не Шульман, а совсем даже Леви, пусть и Йосеф. Как сразу не сообразил. Фотку же видел. 'Любит выдавать себя за англичанина, благо внешность не еврейская, а английский знает в совершенстве'. Ко мне пожаловал сам 'Рудый'. Видимо в Британской империи крепко припекло, раз счел возможным перебраться в Италию. У Дуче выдачи нет. У нас кто угодно пасется: усташи, македонцы, ирландцы, армяне и вобще любые сепаратисты с Балкан. А этого горячо мечтают приласкать за несколько убийств английских полицейских. В каком-то смысле крайне удачный шаг. Кому охота подставляться из-за всякой ерунды. Ловить тамошних горячих парней приходится теперь армии, которая и без того занята. Только-только подавили очередное арабское восстание и не до отдельных выкрутасов.

— Свинину не ем, а в принципе проблем с едой не имею. Мы уже завтракали, извините.

— Как угодно, — отдвигая тарелку и притягивая чашку с кофе, соглашаюсь.

Приучили меня пить настоящий берберы с бедуинами. Нет, до маразма готовить 8-10 часов в песке не дошел, но предпочитаю свежезаваренный крепкий чаю, который употреблял в детстве.

— Итак, чем могу быть полезным, господа палестинцы?

Паспорта у них точно именно такие. Не английские.

— Ходят слухи, — произнес Шульман, — что у вас есть отдельные лагеря для халуцим-ревизионистов.

О, да. Это ж натуральное золотое дно. Они получают навыки работы на земле, очень близкие к нужным, в моих имениях в Киренаике. Плюс военное обучение у членов бывшей Черной колонны. Те успели и в Великую повоевать, и потом в песках. Половина и сейчас не хотят жить на дарованных участках, ковыряя землю. Проще сдавать в аренду, а самим подрабатывать на хорошо знакомого начальника. То бишь, меня. А евреи из Польши еще и бесплатно охраняют под их чутким руководством нефтяные вышки и трубопровод. Сплошная прибыль, причем они нисколько не в обиде. Навыки использования винтовок, пулеметов, всевозможной техники и знание уставов им в той Палестине еще пригодятся. Я не я буду, если снова вскоре не рванет и они там наведут шороха. Ограничение еврейской иммиграции и одновременно отсутствие запрета на скупку земель всех оставили недовольными. А берут за эти дунамы, как в США не стоят пахотные поля. Конечно, живущие в Каире и Бейруте, богатые арабы готовы при опустевшем кармане согласиться на высокую цену. Их феллахи не особо волнуют.

— А точно это ваше дело? — спрашиваю с интересом. — До меня вот дошли слухи, что за голову некого Рудого платят приличные деньги в фунтах стерлингов, но я ж не любопытствую вашим прозвищем, господин Шульман.

Принял намек на знание кто он такой с каменой мордой. Умеет держать лицо.

— Все ж смотрится недружественно, — никак не успокоится.

Занятно, Завадский помалкивает. По возрасту и положению он выше, да и прежде со мной дело имел и не стал бы так глупо подставляться.

— А причем здесь дружба? — спрашиваю с иронией. — У Италии существуют государственные интересы. Иногда политика ведет к временному союзу с Лондоном, бывает к конфликту.

Джузеппе помаячил на виду и когда я поманил, подошел, прошептав несколько слов на ухо. А вот это уже серьезно. Давно таких сообщений не получал. Быть в служебном кабинете министерства культуры к одиннадцати. Время еще есть.

— Да, — продолжаю прерванный спич, — нам полезны группы, способные сыпать песок в буксы великобританскому поезду и мы готовы с ними сотрудничать. А вот обратного не видно. Ваше Агентство предпочитает послушно выполнять указания министерства колоний и даже на Белую книгу с запретом иммиграции лишь тихо поворчало. Я могу понять ваших вождей и привычную психологию галутности, когда начальства боятся больше погромщиков и провозглашается доктрина сдержанности, исключительно ответов на убийства, но в чем тогда смысл нашей встречи?

Ну, да, немножко провоцировал, хотелось посмотреть на реакцию. Напрягся, и все ж спорить не бросился. Еще одно очко. Не из горячих придурков, а умеет себя контролировать.

— Скажу без обиняков: если требуется оружие, проверим список и получите по рыночным ценам. Вывоз за вами.

В прошлый раз подарили приличное количество. Да, не новье, но немецкие 'маузеры' винтовка очень хорошая и патронов после войны к ним навалом. Пистолеты и пулеметы тоже все больше трофейные с прошлой войны, но никакого мусора. Все в рабочем состоянии.

Еще и завезли в нужную точку на своем корыте. Есть целая сеть контрабандистов, плавающих от побережья Алжира до Турции и у меня кое с кем из них с прежних времен хорошие отношения. Доставят что угодно по вашему выбору, лишь бы платили. Правда большинство из них мусульмане, что в такой ситуации не очень удобно, но и среди них попадаются приличные люди. Шабан Ходжиу много сделал для меня и себя не обидел. Команда у него одни албанцы, но что характерно, ни разу не видел на молитвенном коврике никого из них. Никакими религиозными или национальными предрассудками не страдают. Зарежут любого, если мешать станет. А я их семьи при желании достану и они о том помнят.

— Подарков больше не будет. Не устраивает, обращайтесь во 2-й отдел Генерального Штаба Италии. Они занимаются заграницей.

Естественно, никто с ними там говорить не станет. Дуче высказался достаточно внятно. Он делает ставку на Жаботинского. А я чего? Всего лишь провожу в жизнь очередной приказ.

— Или еще куда. Вольному воля.

Пауза. Я все сказал и не собираюсь продолжать. Затем Завадский вынул из кармана листок. Я глянул. Ничего особенного. Все тот же набор стрелкового оружия.

— Вам позвонят, — говорю Завадскому, сознательно отодвигая от разговора Шульмана. — А теперь, внимательно выслушайте.

Собиравшиеся уже подняться гости замерли.

— Кто такой Гитлер вам объяснять без надобности. Гинденбург скоро окончательно даст дуба. Он и так еле ноги таскает и слегка неадекватен. У Адольфа на столе уже лежит закон о совмещении постов президента и канцлера.

Откуда Дуче получал информацию я не знаю и не стремлюсь выяснить. У каждого свой уровень компетенции и засунув нос в чужие дела можно остаться без головы. На моей памяти он ни разу серьезно не ошибся с предсказаниями. Именно так, а не секретными данными. Потому что история с нефтью необъяснима. Тут никакие шпионы не могли быть причастны.

— Что хочет и чего добивается Гитлер много раз говорил открыто.

Бойкот еврейских магазинов и предприятий, отказ принимать на работу уже есть, пусть неофициальный. Как только он получит полную власть ситуация станет необратимой и все ухудшающейся. Вплоть до лишения гражданства и высылки, с отбиранием имущества. Как минимум вывоз валюты запретят. Поверьте, достаточно информации на тему и что там за планы строят в министерствах.

Прекрасно знают, что связи у меня крайне серьезные и зря говорить не стану. Конечно, не представляют до куда, однако вышли на меня не случайно и до сих пор обещания выполнял в полном объеме. Речь не только об оружии. Переправка нелегалов в Палестину дело непростое и стремное. Ссоры с англичанами сейчас Италии не с руки. Тем не менее, при необходимости даже итальянским паспортом обеспечу и визой. Правда такими вещами не злоупотребляют. Поймай за руку, случится крупный скандал. А так, частная инициатива, в худшем случае. Ну уволят меня с шумом, можно подумать должность важна и за нее держусь.

— Я понимаю, сейчас запрет на профессию смотрится даже в ваших глазах неубедительно. Всему свое время. Когда всерьез начнут выдавливать из Германии, отбирая имущество, вспомните этот разговор. Итальянские предприниматели с удовольствием возьмут многое недоступное к вывозу, включая заводы и магазины.

Еврейская собственность в Германии, по расчетам самих немцев, в 1933г в равнялись 6млрд марок (360млн фунтов стерлингов). Даже небольшой кусок от такого торта кое-кого сказочно обогатит.

— Естественно, не себе в убыток. Оно же касается и личных вещей. За определенную плату люди получат либо деньги, либо свои вещи на этой стороне границы. Обращайтесь. Я всегда к вашим услугам.

Демонстративно смотрю на часы. Ваше время закончилось.

— Простите, — сказал внезапно Шульман, уже поднявшись. — Почему вы живете в отеле?

Да, сейчас реально удивил. Совсем другой фразы ждал. Мне-то время терпит, а его сюда не случайно привели. Что-то отдельно от общих переговоров требуется и не пистолетик.

— У меня запросы скромные, жены нет, особняк без надобности. А здесь хорошая кухня и предупредительное обслуживание.

Хотя все сказанное чистая правда, не говорить же, что 'Рисорджименто' принадлежит мне. Когда Кризис разоряет массу народа, а у тебя имеется стабильный источник доходов еще и в валюте, приходят в голову странные идеи вложения. Чем хорош Дуче, он ничего не тащит в личный карман. Безусловно, переезд со скромной квартирки и проживание на вилле за символическую плату в одну лиру несколько портит образ бессребреника, однако кому от этого плохо, государству, которому фактически не требуется строить апартаменты с размахом или казне, откуда ничего не уходит. Хозяин особняка сам предложил и это не взятка или заставили. Чистое уважение.

Зато близкие к Бенито люди нечто всегда имеют. Вот как было со мной. Опять же не за счет Италии и ее народа.

2.

Истина в том, что люди устали от демократии .

Муссолини.

Кабинет у меня в министерстве культуры маленький и не особо уютный. Если учесть, что бываю здесь по большим праздникам, а в остальное время стоит закрытый, совершенно не напрягает ни размер, н нахождение в дальнем углу от высокого руководства. Меньше мозолишь глаза, лишний раз очередной начальственный остолоп не удивится кто это такой шастает. Дело в том, что жалованья здесь не получаю и числюсь куратором Экспериментальной студии. Проще говоря цензором от фашистской партии. Чтоб чего не отмочили творческие люди. Притом кому надо в курсе, хоть подпись нигде не стоит, назначение прошло с подачи лично Дуче и обращаются крайне уважительно при встречах.

Надо понимать, кинематограф Италии в целом не моя забота. Я слежу исключительно за распределением государственных дотаций в рамках полезного для патриотического воспитания кино на студии. Не то чтоб заняться совсем нечем. В год выходит до полусотни лент и интриганы постоянно рядом вьются, разными путями выцыганивая финансирование, однако мы ходим с министерством параллельными дорожками.

Ага, знакомый шум. Сейчас такое происходит не слишком часто, а раньше Дуче имел привычку внезапно посетить очередное министерство и горе ответственному работнику, если отсутствует без уважительной причины на рабочем месте! Справедливости ради, навести порядок среди них давно требовалось. Опоздания на работу или застолья в любое время при куче посетителей являлись нормой при прежнем режиме и отказываться от удобного поведения никто не собирался.

На всякий случай выкладываю на девственно пустой стол парочку старых смет на уже снятые фильмы в солидных папках и статистический справочник Лиги Наций. Каждый год издают на основе открытых данных. Я подозреваю, большинство данных чистое вранье. Кто занижает цифры, чтоб поменьше платить налогов, кто завышает, изображая свое финансовое состояние стабильным. Ивар Крюгер тому яркий пример. СССР так и вовсе по куче позиций ничего не сообщает. Короче, цифры вроде есть, но верить им точно не стоит.

Изображать сильно занятого быстро стало скучно, аж задумался не извлечь ли очередной шедевр советской литературы от Шолохова. Все никак до конца не доберусь. На удивление адекватный писатель и гражданскую хорошо описал. Кое-что я своими глазами видел и чисто исторически не врет. Не представляю, как закончит и почему пропустила власть столь антисоветское произведение. Наверное, придется закончить восторженным прослушиванием речи Ленина.

Тут дверь с грохотом распахнулась и проем заполнила мощная фигура Дуче, за спиной которого торчала толпа подобострастных чинуш.

— И кто у нас тут такой? — потребовал грозно Бенито, нависая надо мной, хотя я заметно выше и поспешно вскочил. — Синьор Мори! Хоть один приличный человек в министерстве.

Он с силой шарахнул дверью, отрезая свиту в коридоре и уже без пафоса плюхнулся на жесткий стул для посетителей.

— Вина? — предупредительно спрашиваю, доставая бутылку.

— Некогда, — хмуро буркнул Дуче. — Сам понимаешь, зря б тебя не дернул. Некому больше довериться. Вот Рема предупреждал через дипломатов и даже письмо ему лично накатал. А этот дебил, — он махнул рукой, — не поверил. Мой лучший друг Адольф, — произнес с утрированным баварским акцентом и скривился, будто скушал лимон.

Действительно идиот, если все равно вляпался. Хотя задним числом я всегда сильно умный. А на его месте хорошо бы подумал, с чего Муссолини проявлять такую заботу. Не иначе стравить хочет и устроить очередную гражданскую войну в любимом Рейхе. Может потому и приказ о месячном отпуске СА издал.

— Я не знаю точной даты, — сообщил Муссолини, — где-то в конце июля в Австрии запланирован мятеж.

Вот чудеса! Это который по счету? В феврале социалисты уже устроили восстание, подавленное с помощью армии и хеймвера. Там даже по официальным данным погибло полторы тысячи человек. После чего распустили парламент, приостановили действие конституции. Теперь правые попробуют скинуть режим.

— Хуже того, отряд немецких эсэсовцев собираются ворваться в федеральную канцелярию и прикончить Дольфуса. Затем объявят об аншлюсе с Германией или введут войска.

А вот это будет крайне неприятно. Австрия наша вотчина. Данный факт негласно признается даже Англией с Францией. Сам по себе блок Вена-Будапешт-Рим их все ж серьезно напрягает и могут закрыть глаза на происходящее.

— Гитлер — это война, — с абсолютной уверенностью сказал Бенито. — Причем общеевропейская. Италии такой резкий поворот не нужен. Тем не менее, иногда лучше самим начать, чем ждать пока противник возродит армию. А там не скрывают желания. Он не зря прилетал, причем давал мутные обещания про будущее, требуя ввести в Австрийское правительство своих людей прямо сейчас. Тоже мне великий дипломат, думает сильно большой хитрец. При любом раскладе я официально выскажусь, как в 25м году против объединения Австрии с Германией. Понадобится — введу войска. Прямо сейчас идет частичная мобилизация под видом больших военных сборов.

Что-то я такое слышал краем уха про повестки, но не стал интересоваться. Газеты помалкивали на данную тему, как всегда на политически скользкую.

— Ты меня понял, Сандро.

Обычно я напоминаю, что так лишь для близких друзей можно, но ставить на место Дуче несколько неуместно.

— Мне нужен живой Дольфус, — продолжал между тем он. — Любой ценой. Хоть в ковер заверни и сверху грудью от пуль закрой. Любая помощь от посольства и второго отдела. Притом работаешь по обычной схеме, сам от себя и любые намеки на итальянское вмешательство с негодованием отвергаешь. Еще не хватает, чтоб австрийцы выступили против нас в случае столкновения. Добьешься успеха, все что совершишь непотребного, сделано по моему приказанию и для блага государства. Полная амнистия без срока давности. Но если Дольфуса убьют, можешь не возвращаться.

— Вы ставите меня в невозможное положение. Точного срока нет...

— Максимум месяц.

— ... пока я соберу нужных людей...

— Однажды ты уже решил невероятную задачу. И нет, я не про дураков, убивших Маттеотти.

Вот о чем никогда не любил вспоминать, хотя именно это и привело к тому, кем являюсь.

1924г

— И тут она оборачивается, — делился то ли враньем, то ли случившимся один из людей в полувоенной форме, — и с подозрением спрашивает: 'Мы знакомы'?

Трое слушателей заржали здоровым жеребячьим хохотом.

— Дядя? — трогаю за плечо.

Марко обернулся и всякое веселье в глазах исчезло. Хотя он мне реально дядя, фактически всего на три года старше. Правда эти годы пришлись на Великую войну , а конкретно он не только воевал, но и побывал в 'ардити' , однако я своего вдоволь хлебнул и называю его так исключительно в серьезных случаях.

— Дела, парни, — сказал Марко остальным. — Покеда, — и отвалил не раньше, чем пожал каждому руку.

Оно и правильно. Мне спешка и чтоб потом вспомнили без надобности.

— Я нашел этих придурков, — говорю, когда отошли чуть в сторону.

Марко даже не стал переспрашивать о ком речь. Страна гудела второй день. Исчезновение депутата Маттеотти у каждого на слуху. К тому же никто не сомневался в виновниках после недавней статьи Муссолини, напечатанной в Il Popolo d'Italia, где он фактически призвал затравить Маттеотти насмерть.

Мы с Марко входили в узкий круг 'итальянской ЧК'. Ничего такого, естественно, не существовало, однако имелось некое количество головорезов, выполняющих деликатные поручения на манер запугивания и избиения оппозиционных политиков. Порой достаточно было Муссолини в сердцах сказать резкую фразу в чей-то адрес, а исполнители рядышком, в его охране. И нет, прямого приказа ни разу не прозвучало. Я точно знаю, поскольку и сам в числе доверенных типов, с подачи Марко.

— Раз плюнуть любому раскопать всю подноготную, — продолжаю тихо. — Они засветились, как негативы на свету. Номер машины полицейские уже знают, Маринелли потечет моментально, стоит его ткнуть пальцем. Я был у него и достаточно оказалось гавкнуть, а кто я и кто один из четырех руководителей партии, сразу всех заложил. Он-де убивать не приказывал, напугать, избить — не больше. И имена выложил. А в полиции будет громко петь и все выложит, чего и не было. Свидетели запихивания Маттеотти внутрь тоже есть. Их опознают, хотя пока люди в форме не торопятся, но спустить на тормозах невозможно. Думини еще имел дурость взять на дело чужаков, обычную шпану. Короче, полный финиш. Так и правительство слететь может.

— И?

— Я говорил с Бенито. С глазу на глаз. Объяснил ситуацию. 'Реши вопрос', сказал он дословно.

— Понимай, как хочешь.

— Я понимаю одним способом, — и хлопаю себя по карману куртки, где лежит пистолет 'люгер'.

Итальянцы сделали практически такой же, под другим названием 'Глизенти', с гораздо худшим качеством. А этот снят с трупа большевистского комиссара на железке под Екатиринодаром. Честный трофей, неизвестно сколько раз менявший хозяина.

— Мне нужна машина. Если не захочешь участвовать, без претензий. Скажу сам взял, без спроса. Кстати, номера надо поставить чужие. Люди, оказывается, наблюдательные. Фиатов полно, а цифры запомнили.

— Мальчишка, — хмуро сказал он. — Ты ж понимаешь, если влипнем, никто нас отмазывать не станет. Формулировочка уж больно скользкая.

— Настоящий политик прямо ничего не пернет. Но ведь заманчиво иметь такого должника.

— При условии, кому другому не предложит решить неудобство твоего существования.

— Я умер в апреле 1918г, — невольно глажу живот. Сутки на поле со сквозной дырой. Врачи крайне удивлялись живучести и отсутствию заражения. — А дальше начались крайне неприятные чудеса, приведшие сюда. Может за этим.

— Не верующий ни в нашего, ни в бога отцов своих, скотина рассуждает о чудесах.

Прозвучало вопреки смыслу не грубо. За эти годы мы достаточно хорошо друг друга узнали. Верующий из него паршивый, но правильный итальянец посещает церковь и исполняет все положенные ритуалы. А про Марию и сына его иной раз может отмочить такое, что безбожник покраснеет.

— Нет, Сандро. Сюда тебя привела неприкаянность и неумение спокойно жить. Мы все здесь такие, включая Думини. Я тебе помогу, не потому что грязь партии без надобности. Ты мой родич. Однако сделай одолжение, меня не упоминай, при следующей беседе с Муссолини.

— Как хочешь.

Это оказалось проще, чем отобрать у ребенка конфету. Правда авторы пословицы не представляют какой вопль может поднять разобиженное дитя. Но в нашем случае оно было покорным. Наши рожи Маринелли прекрасно знал, предварительная беседа заставила молча пить, не пытаясь покинуть кабинет. Он ничуть не удивился, когда я предложил ему прогуляться на встречу, предварительно позвонив остальной гоп-компании. Я даже не врал про все понимающего Муссолини, готового обнять и простить. Всего лишь невнятно пообещал отправить исполнителей в далекие края от правосудия. При таком раскладе никто из них уже не сможет поделиться, как лично Маринелли накручивал будущих убийц. Значит он останется в стороне в белоснежных одеждах.

— Они не могли даже вырубить нормально, — возмущенно делился партийный секретарь. — Депутат продолжал отбиваться уже в машине и прилично двинул в пах одного из наших. Тот, не думая, воткнул в него нож. Не исключено, что Маттеотти еще можно было спасти, но горе похитители несколько часов бесцельно кружили на машине в окрестностях города. Депутат попросту истек кровью.

— Закопали тело где?

— А, — осекся говорливый. — Я не спрашивал. Но мы можем узнать прямо у них.

Он опять нес нечто его оправдывающее, валя вину на других и обстоятельства. Я практически не слушал, размышляя о своем. Франческа точно устроит скандал на весь квартал. Опять не явился, а она возлагала немалые надежды на этот вечер. Неблагодарный козел, в смысле я, и любые оправдания только ухудшат ситуацию, распаляя гнев. Темперамент итальянок — это нечто, доложу вам. Притом в постели замечательно, но в ней проходит лишь малая часть общения. И в момент очередных воплей, нередко с киданием вещей в мою сторону, будем справедливым, всерьез никогда не пыталась пришибить, исключительно пугала, порой так хочется врезать! Скольких знаю, так делающих, но меня не так воспитали. Убить женщину способен, а вот лупить или насиловать ни в какие ворота.

В итоге, доведет однажды Франческа своими выходками и уйду, наплевав на роскошную грудь, неизвестно где набравшихся умений сродни элитной проститутки, хотя никогда с ними рядом не стояла и вкусное питание. Любому терпению есть предел. Мужчина работает и обеспечивает женщину, а то, что задумываюсь на тему хлопанья двери, уже о многом говорит.

Марко плавно затормозил, съезжая на обочину, когда фары осветили замершую машину. Хлопнув дверцами вылезли спереди сразу двое.

— Привет, — сказал с заметным облегчением Думини, признав, когда подошел. Мы с ним не сказать друзья, но знакомы. — Маринелли тоже приехал?

Заводить разговоры было незачем и неуместно. Это у писателей убийцы много на акции болтают. В жизни все проще и без сентиментальностей. Молча вынул руку из кармана и выстрелил ему в голову. Затем дважды в грудь второму, еще ничего не понявшему. Не глядя на упавших, скользнул к задней дверце автомобиля, которую сидевшие там услужливо распахнули. Может они драпать собрались, но точно ничего не соображали. Слишком быстрый переход от надежды к ужасу.

Я стрелял внутрь, в дергающиеся тела, пока не закончились патроны. Перезарядил и добавил каждому по пуле в голову. Люди живучие, по себе знаю. Так будет наверняка. Ну, вот, пожалуйста. Как заказывали. Второй подстреленный зашевелился. Не то встать хочет, не то за оружием тянется. Недосуг разбираться. Всаживаю и этому пулю между глаз.

Маринелли стоял с разинутым ртом, а в свете фар еще и между ног темное пятно отчетливо заметно. И вот такие руководят партией! Гавнюк. Хорошо еще не побежал куда-то в ночь, ищи козла потом. Хотя, на этот счет, спокоен. Марко тоже стоял на обочине, ненавязчиво контролируя обстановку. В опущенной руке у него пистолет и Маринелли далеко б не удрал. Может потому и не попытался. Все ж не дурак, хотя и трус.

— Чего стоишь? — рычу в лицо партийному патрону. — Давай, помогай! Этих в машину.

Он послушно поволок мертвых, старательно пыхтя и запихивал их внутрь, пока я придерживал дверцу. Работенка не особо приятная и тяжелая. Окоченеть они не успели, но попробуй посади покойника нормально, если пихать приходится сзади. Пачкаться мозгами и кровью с грязью не хотелось и помогать не соизволил. Только шипел, чтоб старался, пока кто-нибудь не проехал. Оно вряд ли, место для встречи выбирали на отшибе и по здешней дороге по ночам особо не шастают. Не в первый раз сюда вывозят излишне болтающих политиков и журналистов. Правда все больше лупили или пугали страшными обещаниями. Стрельба впервые. Главное посторонние в лесок не суются. Частные владение какого-то графа, не подозревающего что по ночам в его владениях порой случается.

Партийный начальник с облегчением выдохнул, поставив ноги мертвеца почти правильно и хотел обернуться. Пуля в основании черепа вынесла ему мозги, брызнувшие на приборную доску.

— Оставь, — сказал Марко, когда я прикинул нужно ли поправить тело, улегшееся на коленях предыдущего трупа. — Протри лучше дверцу от отпечатков, ты ее трогал.

— Зачем? — удивляюсь, глядя, как сноровисто запихивает в бак кусок тряпки. — Все сгорит.

— А вдруг нет? Зачем рисковать.

Я подумал и бросил внутрь пистолет. Уж это точно серьезная улика и вроде сейчас стало возможным определять из какого конкретно стреляли в убитого. Обычный инструмент, сентиментальными воспоминаниями не страдаю, найду другой.

— Уходим, — поджигая самодельный запал, скомандовал Марко.

Взрыв был отнюдь не таким мощным и зрелищным, как ожидал, но горело неплохо. Задерживаться для выяснения кто первый прибежит на огонь или так и будет полыхать без зрителей не стали.

Прошло несколько месяцев и завершилось превращение Муссолини в полновластного диктатора, прежде чем Дуче жестом позвал в кабинет своей холостяцкой квартиры. Его семья по совершенно никому неизвестным причинам в Рим так и не переехала. Женщины навещали достаточно часто, но никто надолго не задерживался. Я это хорошо знал, поскольку состоял в ближней охране и не только торчал за дверью, но и отвозил/привозил их.

Кстати, парни не любили эту работенку. В смысле не баб, а охрану дома. Муссолини был холоден и никогда не расспрашивал про личные дела, не поздравлял с праздниками или рождением детей и уж точно не стал бы по-свойски с прислугой сидеть на кухне. Впрочем, он и с высокопоставленными деятелями вел себя ничуть не лучше. Улыбка всегда приветливая, но ни к чему не обязывающая. Мне кажется в душе равнодушен к людям. Потому и эффективен в политике. К тому же злопамятный. Чисто критику способен стерпеть, но если нечто касается даже лично него, а желания подсидеть, обязательно припомнит рано или поздно.

Насколько случайно мы столкнулись до сих пор не в курсе. Бенито тот еще мастер делать красивые жесты. Они всегда заранее подготовлены. И старая газета с его речью, где он клеймил с гневом клеветников, обвиняющих фашистов в убийствах, на столе не случайна. Достаточно остроумно и едко интересовался с трибуны, а разве это не сделали социалисты из-за мести? Не мешало б выяснить откуда притекла информация. Полиция слила? Пусть назовут кому. Суд будет честным и беспристрастным.

— Я все ждал, когда попросишь нечто, — сказал он демократично лично наполнив стаканы вином и повергая в изумление нетипичным жестом.

Так я и не научился в местном пойле разбираться, предпочитая чего покрепче, однако можно не сомневаться, Дуче помои хлебать не станет. И кстати, в полиции существует отдел по борьбе с подделкой вин, заодно и всего остального питьевого — nucleo antisofisticazione. Уж отсюда пожалуются, никому мало не покажется. Посему сделал уважительное лицо, отпив половину.

— А разве что-то сделал? — демонстративно пожимаю плечами. — Несу службу, как положено. Не больше.

— Ты оказался умнее, — с одобрением признал Муссолини. Никогда не нужно просить. Сами все дадут, если наверху не полные идиоты. Полезных людей нужно ценить. Прозит!

Я выпил остатки, поскольку именно этого и ждал собеседник, глядя прищуренным взглядом.

— А теперь без обиняков. Мне очень нужны преданные люди. Причем не те, кто по приказу убьет. Такого добра, — он пренебрежительно махнул рукой, — толпы снаружи. Нет, мне требуется не простой исполнитель, а человек с мозгой...

Он так и произнес, причем явно сознательно. О, Бенито совсем не дурак в 39 лет самый молодой премьер-министр Италии. Сейчас ему 42 и всех потенциальных соперников умудрился убрать. Кого в Сомали, кого столкнув лбами и поставив себе на службу. Выходит, дошла очередь и до меня.

— Умеющий соображать и одновременно знающий: цель оправдывает средства. И чтоб ты или кто еще не думал, я не о своем величии беспокоюсь, а мечтаю поднять Италию. Поставить ее в один ряд с Великими Державами. А это гораздо сложнее, чем кажется рядовым гражданам.

Кстати говоря, как раз на внешних сношениях он не пытался строить из себя первого парня на деревне, мелко покусывая то Англию, то Францию, а достаточно дальновидно идет на компромиссы, выгадывая нечто для Италии. Аннексии Фиуме и Триеста прошли гладко, хотя по мне чисто для престижа делалось, а не чего полезного. Под австрийским правлением через их порты шла сельскохозяйственная продукция на экспорт. В Италии своих хватало, пусть пошлины и не лишние.

— Подписать мудрый указ? Тьфу! С завтрашнего дня поезда ходят согласно расписанию! И тут же все наладится?

Он сухо рассмеялся.

— Да, конечно, же нет! Говорят, итальянцы безалаберный народ. Бардак происходил не от национального характера, а дурацкого бодания красных с руководством железки. Они бастовали даже не из-за зарплаты, а выдвигали политические требования. Из-за так называемой классовой борьбы страдала вся страна. Их нужно было поставить на место как тех, так и других. И Италия перестала быть страной непунктуальных.

Он посмотрел на бутылку и отодвинул ее в сторону. Закуску, между прочим, не предложил. И не в том дело, что итальянцы с французами и греками употребляют вино вместо воды и даже в школах детям дают. Не любит он кушать на людях. До сих пор не очень представляет какую вилку для чего положено использовать. Одно время специальный человек обучал этикету, чтоб не позорился на государственных приемах. И все равно, предпочитает принимать пищу без чужих глаз.

— Меня благодарят за улучшение ситуации в стране. За восьмичасовый рабочий день и проклинают жадных предпринимателей, восхваляя партию.

Фашистские профсоюзы частенько выступали защитниками трудящихся, устраивая забастовки. Сам неоднократно помогал выбивать уступки с хозяев.

— На самом деле, все проще и сложнее. Я практически не вмешиваюсь в проблемы частного сектора, пустив их в самостоятельное плаванье. Не даю субсидий крупным производствам, — голос повышался и повышался, как на очередном митинге, — позволяя уйти с молотка убыточным предприятиям. Уменьшил налог на прибыль плюс общемировая экономика на подъеме. Уровень жизни повышается и люди это видят. Кого благодарят? Меня!

Он воздел руки вверх, будто умоляя не приписывать чужих заслуг.

— Фактически, — сказал тоном ниже, — Италия бедная страна. У нас есть многое, но до сих пор не закончена индустриализация. Мне требуется не меньше пятнадцати лет, при условии развития страны без катаклизмов. И что не менее важно, дешевое горючее. Зависеть от Румынии или Кавказа нельзя по множеству причин. И тут мы переходим к причине разговора.

Он достал из ящика стола карту и развернул ее, придавив края бутылкой и чернильницей.

— Что ты знаешь о североафриканских колониях ?

— Мы контролируем в лучшем случае прибрежную полосу и больше тратим, чем получаем оттуда.

— В точку! А вот здесь, в Киренаике, — очертил пальцем район, — есть огромные запасы нефти. — Тамошним племенам они ни к черту не сдались, да и найти еще требуется. А Италии месторождения важны до зарезу.

В принципе, сегодня, нефть достаточно рисковая вещь. Цена нестабильна и с открытием нового месторождения способна упасть. Но если смотреть с государственной точки зрения...

— Вывод?

— Будет серьезная война для контроля территории.

— Обязательно. Проблема, сегодня мы не готовы. То есть, ввести войска никаких сложностей. Никто в мире не почешется. Но у нас нет пока приличной армии, а хуже того, генералы не готовы к бесконечной партизанской войне, когда всадники наскочат, десяток человек зарубят и исчезнут в пустыне, где не догнать. Здесь требуются иные методы.

Кажется, я начал понимать к чему разговор.

— Наша фашистская милиция плохо приспособлена к военным действиям. Набить морду — да. А это война.

— Ага, — сказал Муссолини довольно, — не ошибся. Начинаешь соображать. Главнокомандующим тамошними вооруженными силами будет другой человек. А от тебя требуется любыми путями умиротворить данный район. Искать и добывать нефть станут иностранцы. Им нужно обеспечить тихую скучную жизнь, без налетов и прочих глупостей. Я знаю, будет нелегко, но поверь мне, добьешься успеха, станешь очень обеспеченным человеком.

— Простите, Дуче, — поколебавшись, говорю, — вы сами сказали они еще должны найти и пробурить. А вдруг там ничего нет?

— Есть, — с абсолютной уверенностью произнес Бенито. — Я знаю. И ты не сомневайся. Координаты с точностью до нескольких миль, поселок Зельтен. Возможно, сразу не пойдет фонтан, всегда возможна неудачная точка для вышки и глубина залегания нефти полтора километра, но никаких сомнений нет и не может быть. Технологии американцев позволяют добуриться. Вроде и остальные смогут. Но это дело не сегодняшнее и не твое. Конкурс на участие в работах будет проводится серьезный под достаточно жесткие условия.

— Э... кто-то же определил...

— А вот этого тебе знать не нужно. По крайней мере, пока. Просто поверь, мне нет смысла глупостями заниматься. И будь уверен, тебе лично обломится не очень большой процент прибыли от продажи нефти, но ее там столько, что хватит и твоим внукам. При условии, что обеспечишь тишину и спокойствие в нужном районе. Но мы ж фашисты, а значит ничего невозможного для нас не существует.

— Тогда нужно обсудить мои полномочия, чтоб тамошний губернатор не запретил действовать вне его разумения и конечно же финансирование.

— С первым проще всего. Получишь документ от партии, ставящий вне любых приказов местных начальников. Со вторым гораздо сложнее. Когда не воруешь у государства, — он вздохнул с печалью, — никак не получается вынуть из кармана несколько толстых пачек долларов и вручить широким жестом.

Я послушно посмеялся. Начальство обожает, когда его шутки веселят.

— Во-первых, — отмахнувшись от почтения, — набросаешь приблизительную смету. Чего требуется. Да, — нетерпеливо сказал, — ты в данный момент не имеешь ни малейшего представления. Исходи из предположения, что Черная колонна фашисткой милиции, отправляющаяся наводить порядок в колонии, практически воинская часть и состоит из добровольцев: два полка, один из них кавалерийский, рота связи, артиллерийский дивизион, рота тяжелых пулеметов, транспортная с грузовиками, санитарные и ветеринарные подразделения. В идеале еще и самолеты с летчиками.

— Эге, — говорю с восхищением. — Кто ж мне все это даст.

— Оружие и амуницию получите с армейских складов. Полно всего осталось после войны. Денежное и пищевое довольствие опять же оформим через военных.

Я не понимал множественное число подразумевает его лично или некую команду, но вот это точно не мое дело. Лишь бы дал обещанное.

— Все равно скоро начнется переброска в те края официальных вооруженных сил. Наш ВМФ хоть получит практику вождения, а то застоялись. Тем не менее, осознавая необходимость наличных денег... У нас есть, во-вторых. Не так давно ко мне обратились евреи из Бейрута. Им нужно разрешение на открытие банка и торговлю золотом. На востоке: Китай, Гонконг, богатые арабы и частично индусы предпочитают вкладывать средства в золото. Не так уж и глупо, после инфляции военной и послевоенной в Европе. У нас тоже этим занимаются все, кто может себе позволить. Не важно... Я склонен приветствовать любые иностранные вложения в итальянскую экономику, а у этих денежек полно. Полагаю, ты с ними договоришься...

То есть справки подробные обо мне навел. Не люблю таких намеков и кому другому в глаз бы засветил, но Дуче не случайный человек и сейчас решается не чужая судьба. К тому же ничего такого он в виду не имел и начисто свободен от всех и всяческих предрассудков. Уж не знаю, была ли прежде Маргарита Сарфатти его любовницей, но речи точно пишет и стенографирует его идеи.

— Пусть себе таскают монеты на перепродажу, не забывая платить налоги. Итого, придешь к Тавилям как мой доверенный человек и попросишь взятку за лицензию. Чтоб не сомневались, — он извлек из стола папку. — Здесь их просьба, достаточно полный расклад на все их семейство и Бейрутский банк, а также уже подписанные документы. Но они их получат, если лично тебе дадут...

Я невольно присвистнул от размера суммы.

— И не торгуйся. Человек, способный сделать за пару дней все бумажки и получить у важных чиновников подписи, не с улицы зашел. Если решат Муссолини прикрывается, послав посредника, пусть их. От меня не убудет. Благослови тебя господь, синьор Мори.

Тут без ошибки: пора за дверь, разговор закончен. Молча поднимаюсь, подчеркнуто кланяясь и сваливаю, на ходу размышляя, удастся ли застать дома сolonnello Тревиса и primo capitano Кавани. Где Марко и так в курсе, но тут не наш с ним уровень. Тревис, вопреки фамилии, никакой не англичанин, а вполне себе миланец. Всю войну прослужил в снабжении и собаку съел на правильном содержании дивизии. Уж с кем и советоваться по поводу штатов и необходимых вещей. Тем паче, он сидит дома на мизерной пенсии и изливает желчь на головы жене с детьми. Мы с ним знакомы благодаря жизни в соседних квартирах и что иногда вожу в бар. Чисто жалко его семью, даю им порой вздохнуть вечером спокойно. Так-то он человек реально знающий, все говорят, но по жизни противный тип. Как он сам, так и близкие, будут счастливы предложенной работе.

Кавани бывший начальник штаба полка, ардити, истинный фашист и прочее. Тоже практически без средств к существованию, уволенный по сокращению армии и имеющий на генералов крупный зуб. Получивший повышение в военное время гораздо лучше людей на высоких должностях умел воевать, но не имел нужного образования. Мне позарез требовался профессионал, способный организовать часть на начальном этапе. Слишком хорошо представляю поведение тех самых добровольцев, отвыкших от любой дисциплины и привыкших решать проблемы кулаками.

1934г.

Именно Гитлер... несет полную ответственность за все, что случилось в Австрии. Гитлер — это 'ужасное, сексуальное, дегенеративное создание, чрезвычайно опасный идиот' .

Муссолини.

Италия прекрасная страна! Главное в ней, благодаря заботе фашистской партии и лично Дуче, построили огромное количество дорог, мостов, аэродромов и улучшили до нормальной работу железной дороги. Можно не сомневаться, если написано понедельник в 11.30, то поезд отойдет от станции как раз в эту минуту. С самолетами гораздо хуже. Никогда по расписанию не прилетит и у летчика куча объяснений от встречного ветра, до неправильной погоды.

Между прочим, полеты вслепую входят в стандартную подготовку военных и за попытку кражи соответствующих приборов не так давно посадили целую сеть иностранных агентов. Практически все уверены — советы, однако доказать не удалось. Хе-хе, чего там доказывать, когда я всю работу им завалил, случайно встретив в театре Маневича. Не забыл знакомого.

Он меня не вспомнил, наверное, и сейчас пытается найти на чем прокололся. Да и я прошел бы мимо, всего один раз встречались. Не повезло ему, незадолго до того тщательно просматривал фотографии нескольких давних выпусков Военной академии РККА в поисках мужа Веры. Итальянская разведка кое на что серьезное способна.

Не мог не споткнутся на фамилии давнего приятеля отца. Какой из него австрияк. А если б внезапно честный приезжий, так и отпустили б на волю вольную. Но не срослось. Повылазила куча интересного, как только копнули всерьез. Почему спустили на тормозах претензии к Советам мне не доложили. У Дуче, как обычно, планы не для всех. Сроки, тем не менее, шпионам навешали серьезные. И не как прежде, ссылка на острова, где занимайся чем хочешь, а на натуральную каторгу в Феццан, Вади аш-Шати, на разработку железной руды.

Италия крайне нуждалась в сырье, а по оценкам геологов месторождение третье по размеру на континенте. Причем добыча идет открытым способом и не требует сложной техники и глубоких шахт. А ведь есть еще рудник Джиневро острова Эльба — крупнейший подземный магнетитовый рудник в Европе, лучший материал для использования в сталелитейной промышленности. Каждый день десятки тонн доставляют наверх. Там тоже найдется место доблестным разведчикам любой державы.

Марко поднялся из-за столика, где сидел с глубоко заинтересованным видом, изучая нечто печатное, чем поверг меня в изумление. В прежние времена он даже газеты не читал, предпочитая проводить свободные минуты, ковыряясь в машинах. Все равно знакомые поделятся важными новостями, зачем утруждаться.

Он протянул руку за чемоданом.

— Да, ладно, там всего ничего, чуток белья.

— Даже пулемета нет?

— Все что нужно привезут другим образом.

— Извини, Сандро, — сказал он огорченно. — Никак не могу.

— Брось, я все понимаю. Наличие жены и детей резко меняет отношение к жизни. Почти как пуля, причем не важно куда она попала, даже в задницу.

Он знакомо заржал. Хоть в этом не изменился.

— Может все ж заедешь? Все будут рады.

— Увы, — без особой грусти говорю.

Далеко не все. Семейка у них большая и кое-кто до сих пор при моем виде пыхтит не особо приятное. Абсолютно не хочется выслушивать лицемерные уверения в счастье обнять. Подарки на дни рождения шлю через того же Марко, постоянно исправляя растущий список семейства, но кормить их не собираюсь. Если кто и помог мне, когда без денег и надежды приплыл в Италию, так лично Марко и его брат Паоло. До остальных мне никакого дела нет. Для него они близкие. Братья, сестры, двоюродные, тетки, дяди. Для меня — нет.

— Никак не получается. Я должен быть в Австрии еще вчера. У них там сейчас натуральный бардак и закрыли полеты. Как бы и поезда не остановили.

— Знакомое дело, — кивает, — у нас так же было до похода на Рим.

— Ага. Я б не стал тебе звонить, но неудобно. Потом бы всплыло, что был в Турине и начались обиды. И, почему не скататься до поезда в бесплатном такси, под приятную беседу. О, это твое новое детище?

В Африке машины долго не живут, особенно, когда их гоняют постоянно в пески, а Марко умудрялся совмещать детали даже не разных моделей, а порой и компаний. Через его руки прошло фактические любое уродство, имеющее колеса, включая танкетки. Причем творчески разнообразил подход, обвешивая дополнительной защитой. Все ж он по характеру не боевик, а мастеровой. С ударением на мастер. Очень быстро из личного водителя превратился в начальника ремонтного батальона.

Видок у машины достаточно странный. Открытые автомобили не новость, но этот явно военного типа. Даже покрашен в песочный цвет.

— Полноприводный внедорожник, двигатель пятьдесят лошадей грузоподъемность до семьсот пятидесяти кило, — заявил с гордостью. — Без проблем установить крупнокалиберный пулемет на станке. То, что нужно армии в Африке для патрулей и начальства с разведкой.

Я обошел вокруг, внимательно осматривая. Если показать кое-кому, с соответствующей рекомендацией, то может и выгорит. Конечно, испытания проведут, однако нисколько не сомневаюсь, у Марко все на мази.

— А серию потянешь? Штук двести в год, для начала?

— Нет, — сказал Марко честно. — У меня не завод. Десяток могу сделать. Ну два десятка. И то придется забить на ремонты и нанимать людей.

— Тогда нужно продать лицензию 'ИФИ' .

— Шутить изволите, синьор? У них своих конструкторов и машин хватает.

— Ну, это смотря как подойти, — задумчиво говорю. — Лично тебе вежливо пообещают перезвонить. А если придет красивый мужчина в форме легата, да еще хороший знакомый управляющего Рицотти, могут отнестись предупредительно и выслушать

— Ты это серьезно?

Особенно, если учесть, насколько они мне лично обязаны. Но Марко о мелких нюансах знать совсем не обязательно. Он благотворительности не любит и от меня не примет.

— Обещать прямо сейчас ничего не могу, но кое с кем обязательно встречусь после возвращения. Тебе, при любом раскладе, нужна еще парочка вылизанных экземпляров для пробега и испытаний. И люди, которые поедут неизвестно на какой срок, неизвестно куда. Зато в перспективе не гараж паршивый, а собственное конструкторское бюро.

С заводом ничего не выйдет, тут можно даже не надеяться. Он и держится на плаву со своими заскоками исключительно благодаря Марии. То бишь жене. Вот у женщины настоящая хватка! Сама ведет все счета и контролирует траты, пытаясь отнять кусок, который запланировал на очередную поделку. Самое забавное, они продаются. Но овчинка выделки не стоит. Это ж не армия и не мое личное войско, где траты никого не волнуют. Лично его деньги. При всем том, дома практически не ругаются и исправно клепают детишек. Вроде она беременна третьим. На все время хватает. Истинная итальянка. Вот про таких снимать кино надо.

— Совсем забыл, — доставая пакет. — Чулки нейлоновые женские. Последний писк моды.

Переманить из США и создать соответствующие условия дело не простое. Мне страшно представить сколько те химики получают. Но и мир не в накладе. Женщины буквально взбесились от новинки. Италия, а точнее ее 'Химикал' в очередной раз выдал курицу, несущую золотые яйца.

— Между прочим, — уже в дороге, — что ты там читал?

Продолжая вести машину по трассе, благо объездная построена на совесть в четыре полосы и не сильно загружена, нагнулся и вытащил из-под сиденья журнал. 'Мачо'. Очень специфическая современная продукция. На обложке хорошо известная графиня, в аристократических кругах именуемая с шипением не иначе как шлюхой. Три брака и из каждого выходит с приятной материальной компенсацией. Мотается по всей Европе и про ее похождения рассказывают легенды. Ничего удивительного. Еще тридцати нет, красивая и ко всему натуральная блондинка. И нет, не продается любому. Мне не дала.

— В конце посмотри, — потребовал.

Я думал его вкладыш заинтересовал. Она там практически голая, но все ж самое важное прикрыто. На порнографию не тянет. Журнал, конечно, с эротическим душком, но законов не нарушает. Статьи вполне серьезные. Про авиацию, машины, сельское хозяйство, красоты Албании, раскопки в Италии и грядущую Олимпиаду с экскурсом в далекое прошлое. С самого начала политику отрезали намертво, оставив исключительно мужские темы. Причем заметки пишут серьезные авторы, чтоб было не просто для информации, а интересно. Фотографии тоже профессиональные и все это на прекрасной бумаге с максимальным качеством. Удовольствие не дешевое, но уже со второго номера журнал вошел в моду.

— Паоло в качестве учредителя засек? — спрашиваю. — И что?

— Так и знал! Ты к этому руку приложил!

— Он и сам не дурак. Достаточно в газете потерся, чтоб знать, чего продается.

Причем не только в Турине клепал заметки для газет, но и в Риме. В отличии от многих, на скандалах и правильных политических статьях имя не делал. Все больше про выставки и жизнь простых людей писал. А потом пришел с идеей.

— Даже не отрицаешь!

— Ну, дал я ему деньги.

Фактически вошел в долю, как истинный бизнесмен. Кто-то старается, а прибыль даже на пополам, а денежному мешку львиная доля. Правда, всегда нужно контролировать, чтоб работник не воровал, но насчет этого спокоен абсолютно. Паоло с Марко два сапога пара, не зря братья. Сделать конфетку способны, а вот дальше теряются. Для рекламы, продажи и наблюдения за типографией есть специальные коммерческие директора. Их тоже не мешает проверять время от времени, но это уже другая история.

— И почему тогда он один записан?

Не люблю светиться. Налоговая знает, а всем прочим, как с 'Рисорджименто' не обязательно считать мои доходы с расходами.

— Чтоб не ходили родственники с плачем о нуждах, — прямо и грубо говорю. — Ты и Паоло мои друзья. А кормить всех Мори и неведомых троюродных бабушек из округи, внезапно воспылавших семейными чувствами, не собираюсь.

2.

— Здесь, — кивком показал Эберт, проезжая мимо неприметного дома. На данной улочке такие приятные двухэтажки шеренгой. Особнячки для людей среднего достатка. — Не знаю сколько внутри человек, но минимум пятеро. Может и больше. И они не ягнята, куча оружия, а кое-кто за Великую войну и награды имеют.

2-й отдел Генштаба отнюдь не зря существовал. Мне дали контакты на нескольких очень осведомленных местных типов. Франц Эберт трудился в поте лица в полиции и очень хотел денег. При трех детях и сварливой жене умудрялся сохранять любовницу с немалыми запросами, а для этого требовался серьезный дополнительный доход. Как не удивительно, на уголовные делишки глаза не закрывал и взятки брал исключительно за реальную помощь. Эдакий человек чести. А вот продать сомнительных иностранцев другому мутному приезжему ему совесть не запрещала. В своем районе он знал все и всех и ни одна муха мимо не пролетала без его ведома.

— Обращайтесь, — сказал Эберт, высаживая у моей машины и засовывая в карман купюры, полученные за правильную наводку. -Ариведерчи, амиго.

Приобрести слегка поездивший фиат в наше время проще простого. Тем более в Австрии. Новый стоит, в зависимости от комплектации, 25-30 тысяч лир, то есть в районе 1200-1500 долларов. Кроме личных счетов в Ватиканском банке 'Святого духа' и 'Банке ли Рома' у меня есть еще и в Швейцарском кредитном. Я патриот и все такое, но переводы валюты в наше время достаточно сложная процедура. Официальный курс доллара двадцать лир, а на 'черном рынке' и за тридцатку можно продать. К тому же вот такие поручения случаются не часто, однако пока выбьешь командировочные три раза все закончится, да и вписывать в бумаги: 'Приобретение партии оружия для нелегального ввоза в Австрию' несколько не с руки. Легче снять со своего счета и платить кому нужно без оформления. Тем более, есть откуда.

В не столь далеком 1931г я договорился на государственной верфи о постройке четырех танкеров в дополнение к четырем купленным. Цены горючего и его перевозки стали слишком резко колебаться и бизнес был рискованным. До Кризиса покупка обошлась бы не меньше двух миллионов долларов каждый. Мне уже на плаву достались за семьсот тысяч все сразу!

Никто не брал активы протухшей компании. Ну и за постройку должен был выплатить 25%, а остальную сумму в течение десяти лет под 4,5% годовых, что совсем ничего, учитывая заключение контрактов на перевозку нефти, из мной же построенного трубопровода, на целый год вперед с государственной предоплатой. Сегодня большинство добытой нефти идет в Италию и в специальные накопители. Но четыре моих танкера возят в Германию. Цены там в среднем вдвое выше, чем американские, включая тариф на перевозку. Не столько нужны рейхсмарки, сколько солидная позиция на любых переговорах с Рейхом. Скоро достроят НПЗ и будет еще интереснее.

Если эта история когда-нибудь всплывет, меня запишут в гении коммерции. Мало того, что оплата на верфи идет от самого же правительства, так инфляция съела эти проценты начисто, На самом деле, все устроил Бенито, включая ссуду в банке, умудрившись притом не оставить следов в бумагах. У меня и семьсот тысяч-то не было. Вот истинный вождь, дарующий исполнителю его гениальных поручений солидный кусок. Все ж не зря ломался, сначала чистя колонию от нежелательных элементов, а затем вместо трех за год с небольшим проведя трубопровод от месторожденья к побережью.

Так что, положа руку на сердце, если б приказал убить того Дольфуса или Гитлера, нисколько не сомневаясь, потратил бы на дело собственные сбережения и ничуть не огорчился. А спасать или резать, мне не важно. При всех заскоках Муссолини не играет роль капо Италии, а им является. Ему сверху лучше видно кто мешает развитию.

На машине проехал четыре квартала, загнал в дворик и внимательно посмотрел не появится ли кто хвостом. Гер Эберт мог запросто приставить слежку и потом продать информацию еще кому-то. У меня к нему доверия маловато и желания засветить лишнее еще меньше.

Район вполне солидный. Не особняки, но живут люди с достатком, так что и такси поймать удалось быстро. Может все это глупость, но сел в третье, пропустив первые два. Подставить свою машину — классика. Надо б в очередной сценарий про агента-археолога Джакомо Бандолини вставить. Как его увезли в липовом такси, подняв перегородку и напустив парализующего газа. И как он выкрутился, не потеряв неизменной шляпы. 'Борсалино' в Европе уже популярнее любой другой. Фирма озолотилась. А ведь мог догадаться и попросить процентик. Нет у меня правильной коммерческой жилки.

Шофер оказался с дубовым русским акцентом. Тянуло спросить не граф ли, но усилием воли удержался. Немцы так себя не ведут, а привлекать внимание не хотелось. Ну, позлорадствовал в душе, но этот работает, а не сидит на шее жены и ничего плохого мне не сделал. К тому же карта само собой, а я б точно заплутал в поисках нужного причала на Дунае. Еще говорят у итальянцев нет порядка. Здесь сам черт ногу сломит.

— Эй! — крикнул, глядя на темный пароходик. С давних времен усвоил, подниматься без разрешения крайняя наглость. — На корабле! Есть кто на палубе?

— Тебе, мой генерал, всегда дорога свободна, — сказал по-немецки знакомый голос. И когда протопал по спущенному трапу, — добро пожаловать в цирк уродов, — выйдя из тени человек-медведь облапил.

— Рад тебя видеть, Стеван, — говорю. — Ничуть не меняешься.

— Какого х должен учить ваш несуразный язык? — вполне серьезно заявил капитан данного корыта Булайчич, не только прекрасно понимающий, но еще и умудряющийся писать стихи на чуждом ему наречии хорват.

До сих пор не имею понятия, что он потерял в пустыне, всю жизнь проходив на кораблях. В Черной колонне вопросов о прошлой жизни не задавали. Кого только там не было помимо настоящих итальянцев: русские, татары, курды, арабы, французы, немцы, беглые сицилийские мафиозо, просто обычные уголовники, прячущиеся от каторги. Пошлое не имело значения, если вел себя как товарищ. Мы ж были вроде как добровольцы, хотя порой присылали из тюрьмы с серьезными сроками. У таких три года службы давали право на чистые документы на другое имя, если просил.

Правда, за нарушение дисциплины, грабежи или убийства с изнасилованиями уже на службе, виновных вешали перед строем в назидание другим. Хотя, случалось, кончали на месте. За мной таких пятеро, показательно расстрелянных, а повешенным по моему приказу счет не вел.

Честное слово, не понимаю, почему меня не пришибли однажды в темном углу. Напротив, натурально любили. Уж точно не за то, что ходил со всеми вместе в рейды и ел из одного котелка. Может чуяли, что такой же в душе, да и своих не сдавал. Сам к стенке ставил, но сначала разбирался и, если вина не доказана, никакая прокуратура человека не получала. Он просто исчезал из подразделения и появлялся в другом, иногда под чужим именем. Смак в том, что не так уж нас было много, четыре-пять тысяч человек. Рано или поздно все услышат про 'новичка'.

Единственное, не дай ему бог реально совершить нечто серьезное и попытаться обмануть. Со своими частенько поступал жестче, чем с чужими. Кстати, мусульмане это знали и на свой лад ценили.

— Проходи, капо, — широкий жест.

В колонне меня редко звали по званию или должности. Приклеилось 'капо' среди особого контингента близких помощников, так и обращались. В каком-то смысле, суть соответствует. У мафии он подчиняется непосредственно боссу 'семьи'.

В маленькой каюте, забитой людьми, меня встречают радостным ревом. Пока пожимаю руки невольно оглядываюсь. Здесь нет никого, кто б не состоял в штабной роте и все оттянули не меньше двух сроков. Нельзя сказать, что я заботился о каждом подчиненном, хотя земельные участки официально получили все дожившие или родственники по завещанию. Эти — другое дело. Натуральные псы войны, элементарно не желающие жить спокойно. Кто занимается контрабандой, кто до сих пор гоняет кочевников на запретных территориях и служит инструкторами у солдат. Пьетро Джерми вскрывает сейфы. Не часто, пару раз в год, но серьезные и чтоб много взять. Ей богу прежде к его услугам прежде не прибегал, но мне позарез нужен классный пулеметчик, а возможно настоящий специалист-'медвежатник'.

— Я тоже рад вас всех видеть. Хотя собрал не для роскошной выпивки и воспоминаний. Дело серьезное, но ведь кто не захотел, не приехал?

— Лично мне нужны деньги, — басит Габбани.

— Роберто, как обычно, проигрался, — кричат сразу в несколько голосов.

— Все, парни. Шутки закончились. Что обещал, получите после дела.

Или семьи. Тут уж как получится. А пока вольница закончилась. Работаем.

3.

Дверь Пьетро вскрыл без звука и задержки, предварительно скривив озабоченную морду. Без цирка никак.

Потом всей толпой ломанулись внутрь, уже не пытаясь соблюдать тишину. На удачу немцы сидели на кухне, обставившись тарелками и кружками с пивом.

Первый же вылупивший зенки на незваных гостей слетел со стула от удара прикладом, не успев задать глупого вопроса. Еще один потянулся за пистолетом и через секунду харкал кровью, скорчившись от молодецкого пинка хорвата. Остальные, не искушая судьбу, поспешно задрали руки вверх.

Я показал на лестницу и четверо моих парней, прикрывая друг друга, поднялись осторожно туда.

— Вы кто такие? — нервно сказал с хорошо заметным северо-германским произношением подтянутый блондин, глядя прищуренными глазами. Как-то легко его представляешь в форме. Да и прочие, наверняка побывали на войне, а кое-кто в чине должен быть. — По какому праву?

— Молчать! — обрываю и прекрасно знакомый всем моим парням жест. Увы, далеко не все они объясняются на немецком, а до поры не хочется светится с итальянским языком.

Пока их обыскивают, сажая на колени рядком на чистенький пол, сверху приволокли совсем молоденького паренька в майке и трусах, растерянного озирающегося. Заодно несколько карабинов с патронами. Между прочим, в карманах у всех сидящих на кухне обнаружились пистолеты и документы из Рейха. Что и требовалось доказать.

— Спал, — доложил Мориц. — Больше никого. Форма австрийская полицейская еще есть. Двое остались наверху наблюдать.

Ему проще, он настоящий немец и не требуется ничего изображать.

— Так, господа, — говорю, обращаясь к задержанным, — у меня времени мало...

И это, действительно так. Кто-то мог увидеть лишнее или заинтересоваться непривычной деталью пейзажа, нашим грузовиком. Звякнут в полицию и начнется шум.

— ... поэтому сразу, не теряя время на психологические игры, вербовку и остальную фигню: вас тут семеро. Мне достаточно двоих. Кто быстрее и подробнее расскажет о подготовке переворота, тот останется живым.

— Вы с ума сошли, — ошеломленно сказал один из пленных. — Это против закона.

— А согласно какому закону вы приехали из Рейха для нападения на законную австрийскую власть?

— Да ничего он не сделает, обычные пугания, — с презрением заявил тот самый блондин, подтверждая мнение о начальственном положении.

— Похоже до вас не дошло, — бурчу с сожалением. — Мы не из полиции и даже не из контрразведки. Нас и в стране не было никогда. — Этого, Али, — показал на молодого, переходя на итальянский.

Араб жутко ухмыльнулся. Ему нравится безнаказанно резать белых господ, не важно какой национальности. Когда-то он был гордым всадником пустыни и воевал с империалистами, хотя слов таких не знал. Просто были враги, на которых указал шейх и он в них стрелял, пока самого не ранили и не угодил в плен. Тут-то и оказалось, что умирать совсем не хочется, а убивать можно за приличные для его племени деньги.

Мне он служил не из любви или глупой преданности, а потому что повесил Мухаммада Идриса, некогда провозглашенного эмиром Киренаики. Слишком многие его видели и после такого возврата назад не было. Первый встречный сенусит его удавит. Впрочем, с тех пор на нем крови соплеменников уже столько, что можно не волноваться насчет предательства.

Одним скользящим движением шагнул вперед, схватил за волосы молодого человека и полоснул по горлу ножом. Даже остро наточенное лезвие не сразу проникло до позвоночника, но скрежет по кости, в наступившей тишине услышали все.

Тело еще стояло на коленях, брызгая кровью, когда блондин взвился, попытавшись достать меня кулаком. Увы, у моих парней куча опыта в усмирении пленных. И поза такая отнюдь не из садизма. Элементарно сложно из нее встать, если достаточно долго продержать человека. К тому же опыт и через годы никуда не делся. Стояли они так, что не задеть при перестрелке товарища, а в общении с пленными использовали если не дубинку, то приклад.

— Смело, но глупо, — говорю, обращаясь к остальным и глядя на рычащего ругательства блондина, которого придавили ногой. — Вежливость прежде всего. Я ж не называл вашу милость тупым колбасником. Али, отрежь ему язык, чтоб не осквернял нашего слуха больше.

Немец бешено забился, аж вдвоем держать пришлось, но против умелого удара в основание черепа еще ничего не придумали.

Ну, да, глядя, как Али раскрывает силой пасть немцу, использую как личного палача. Давно не требовалось, но иногда некуда деваться.

— Мне-то зачем? — удивляюсь на протянутый кусок мяса. — Можешь заодно уши отрезать и нос.

Али еле заметно пожал плечами и кинул на пол перед одним из пленных. Того бурно вырвало. Остальных тоже проняло. Вон, как глазки бегают. А когда он отчекрыжил первое ухо и вовсе парочке поплохело.

— На самом деле мне и двое не требуются, — сказал для их сведенья. — достаточно будет одного. Но чтоб все выложил до донышка. Нет? Ну тогда следующий...

— Я, — быстро сказал один из них. — Я скажу.

— Ну, ты и сука, — пробормотал его сосед.

— Али, — показал, — этого.

И еще один отправился в ад, который заслужил, заливая кровью пол. Зато остальные больше не колебались, рассказывая наперебой, поправляя и перебивая друг друга.

Все было плохо. Совсем. Я ожидал подробности про проходящие прямо сейчас нападения на чиновников, поддерживающих нейтралитет, саботаж правительства и взрывы на железных дорогах и в учреждениях. А речь шла уже о прямой атаке на Дольфуса. Ох, не зря Муссолини меня погнал. Надо было понимать его буквально.

Времени оставалось даже меньше, чем думал. С другой стороны, вытянул джекпот. Еще б сутки шел кораблик с моими парнями и полный финиш. В одиночку ничего не сделаешь. А теперь у нас есть шанс.

Грузовик мчался по пустым улицам, нарушая все правила движения. Тони Вену не знал, да и я не настолько хорошо. Приходилось использовать карту и работать за штурмана. В какой-то момент впереди оказалась колонна машин с солдатами в кузовах. Может все ж сделали свое дело звонки по куче адресов? Или армейские начальники станут ждать пока не выяснится чья берет?

Возле федеральной канцелярии грузовики остановились и оттуда наружу посыпались люди в форме австрийской полиции и армии. Еще не хватает нарваться на прибывших спасать Дольфуса. Я высунулся и радостно прокричал: 'Хайль Гитлер'. Меня с воодушевлением поддержали.

— Давай, Тони, — говорю сквозь зубы. Терять уже точно нечего. — Начали, — ору для остальных.

Водитель развернулся чуть не на месте, ставя грузовик кабиной к входу в здание и кузовом к солдатам. Брезент слетает и через борта прыгают мои парни, а на треноге уже стоит старый добрый 'Максим', поливающий свинцом недоумевающих путчистов.

Да-да, спрятать на снующем по Дунаю кораблике чуток незаконного оружия для настоящего моряка раз плюнуть. Никто никогда не станет искать всерьез, если нет наводки. При желании я б и гаубицу получил, но достаточно и такого. Когда станковый пулемет работает в упор — это реально страшно. Кузова, кабины прошиваются насквозь, люди валятся пачками. Кое-кто пытался отстреливаться, но смотрелось исключительно неубедительно пока лента не закончилась. Но стоило головам высунуться, как заработал отнюдь не столь распространенный, однако неплохо себя зарекомендовавший М-31. Спасибо лично Бенито Муссолини за столь знатный подарок. Нет, реально его идея создание единого пулемета, как и достаточно жесткие условия конкурса. Я точно знаю.

Сделать пулемет не особо сложная задача. Вопрос правильной работы лентопротяжного механизма и штамповка большинства деталей для дешевизны. Разработан специально под новый патрон для винтовки. М-31 и до сих пор в армии нет в серьезных количествах, но некоторые экземпляры успешно обкатывают на полигонах и в Африке. Нам бы в свое время пригодились, но каждому овощу свое место. Вот сейчас крайне полезен дополнительный ствол.

Снова воют пули, кричат люди, гремят выстрелы. Это не перестрелка, натуральная бойня.

— Бросить оружие! — кричу, надсаживаясь. — Поднять руки!

Опа, да они реально сдаются! Один, второй, бросают 'маузеры' и встают, показывая пустые ладони. На войне за такое непременно получил бы орден, их в десять раз больше в начале было.

Дунул в свисток, готовый упасть, давая возможность обоим пулеметам снова накрыть противника, мы двинулись вперед. Один из путчистов, в офицерской форме, поднял руку с пистолетом и тут же опрокинулся, пробитый десятком пуль. Вот пистолет-пулемет модель 26 совсем не новость и продолжение идей 'Беретта' под 9мм патрон. Опытный стрелок и с 200 метров попадет в цель, а отсутствие в Киренаике достаточно количества пулеметов с успехом компенсировалось этим оружием.

Собственно все ручные пулеметы Великой войны имели ёмкость магазина не выше, а массу заметно больше. Впервые нарвавшись на плотный огонь любой противник уверен в наличии нескольких пулеметов. И да, чтоб не говорили о Дуче, но именно он продавил серийное производство М26 еще в годы перестройки армии. Правда подразумевалось для второй линии и всяких там летчиков-артиллеристов-обозников, но и нам сойдет.

Сдающихся наскоро обыскивали и ставили на колени, завязав глаза. В таком положении не подрыгаешься. Ходячих раненых гнали в общую кучу. В итоге почти восемьдесят человек набрали, спросив в обязательном порядке имя и фамилию. Люди были в полной прострации и вряд ли врали. Зато у меня имелся список, выданный Муссолини. Зейсс-Инкварт, Кальтенбруннер, Глобочник, Боллек, Андорфер, Аугсбергер. У большинства им названных отсутствовали имена, но мне как-то не верится в немалое количество однофамильцев. Не Мюллеры, в конце концов.

Глобочник обнаружился среди мертвых. Андорфера вроде в толпе не было. По-хорошему надо б всех подробно расспросить, но время поджимало. Уже осторожно шли от канцелярии несколько человек, включая парочку полицейских из охраны. Потом замучаешься нечто доказывать. Поэтому просто скосил из пистолета-пулемета найденных, как приказал Муссолини. Явные начальники из СС, но чем они ему так серьезно досадили?

— Господин Мори, — достаточно странным тоном произнес подошедший коротышка.

Ну, надо ж. Сам пришел. Это дурость или храбрость? Может и то, и другое сразу? А что признал, так не удивительно. Мои фотографии одно время по всем газетам тискали и в карикатурах мелькал. Не люблю с тех пор журналистов, хотя кто их любит, если честно.

— К вашим услугам, канцлер, — предано пуча глаза, гаркаю, как положено настоящему служаке.

— Что происходит? — спросил Дольфус резко.

— Мятежники собирались проникнуть в федеральную канцелярию, — отвечаю негромко и с интимной интонацией, — заставить вас подписать отречение от должности и передать ее своему человеку. Возможно убить после этого.

Письменных показаний я не брал, всех свидетелей случившегося в особнячке прикончили перед уходом. Да, немножечко соврал про сохранение жизни хотя б одному, но громкие заголовки и вопли в Рейхе без надобности. Ученый. А домик на прощанье подожгли, не забыв оставить чуток взрывчатки в нужных местах, чтоб все завалилось. Тем не менее, вон, полно пленных и вряд ли они станут запираться, особенно, если колоть по горячим следам.

— Мы всего лишь предотвратили трагедию.

Он выразительно глянул на валяющиеся рядом трупы.

— Кто к нам пришел с мечом, от меча и погибнет.

— Memento mori , — пробурчал Дольфус.

Вряд ли всерьез пытался задеть, но таким образом мою фамилию обыгрывали в 20х неоднократно.

— Не было времени бежать с предупреждениями. Я и так постарался поднять всех, включая гарнизон, но не настолько в курсе, на чьей он стороне выступит. Пришлось собственными силами останавливать путчистов.

— Допустим, а эти? — он кивнул на расстрелянных.

— Однажды их уже выслали из Австрии. Они вернулись. Сейчас, даже если посадите, через пару лет выпустите. Формально ничего совершить не успели, а про прочие дела станут молчать. А так, больше не напакостят. И простите, не мое дело, но и остальных не мешало б отправить к их начальникам. Если мятеж подавите, то Гитлер от них все равно отречется и засылать в следующий раз будет некого.

— Вы абсолютно правы, синьор Мори, — сказал Дольфус с железом в голосе, — это не ваше дело. Очень попрошу в дальнейшем не вмешиваться никоим образом.

— Не могу согласится. Дуче приказал обеспечить лично ваше выживание. Его приказ для меня важнее.

— Тогда будьте рядом, — хмуро, — но не лезьте не в свое дело, — повернулся и пошел в здание.

Ну, что мое, а что нет, уж как-нибудь сам решу.

— Тони, — следуя сзади, на ходу спрашиваю, — где Али?

— Аллах позвал его к себе. Пуля прямо сердце. Хорошая смерть.

— Его дети не будут нуждаться. Еще есть потери? — вспоминая кого не видел.

— Трое раненых легко. Разве ж это Джебель-эль-Ахдар...

1927

— Ave, Maria Ave, Maria, gratia plena, Dominus tecum: benedicta tu In mulieribus, etbenedictus fructus ventris tui Iesus...

Самые большие атеисты не смеялись над читающими молитву под обстрелом. Иные и сами забывали о своем безбожии. Нигде больше человек так не близок к богу, как на войне.

Тут грохнуло снова, уже ближе и на головы посыпался песок. Это ж не настоящий блиндаж, не было времени сделать нормально. Все силы уходили на рытье траншей. Выдолбить в каменистой земле настоящие окопы и гнездо для пулеметчика в полный рост, чтоб мог спокойно и с комфортом поливать очередями дорогого стоит. До перекрытий бревнами сверху так и не дошло. Соваться в лес очень быстро стало смертельно опасно. Сейчас дошло, почему в Чеченскую целыми полками шли на рубку деревьев. Выстрелит паскудник из кустов и поминай, как звали товарища.

База оказалась в кольце врагов. Каждая вылазка за пределы стала опасной, каждая операция могла закончиться трагически.

— Порка Мадонна!

— Твою мать!..

— Аминь!..

— 13-ти фунтовка , — уверенно заявил Марко. — пушки им дали, а стрелять толком не научили. Лупят куда Аллах пошлет.

Если снарядов достаточно — пристреляются. Три орудия не кот начхал, ничего такого мы не ожидали. Когда планы на войне выполнялись точно. Говорить для общего сведения, естественно, не стал. И так настроение хуже некуда. А начиналось, как обычно, красивыми стрелками на карте и замечательной идеей. Поставить в самом логове сенуситов базу и с нее контролировать прекрасный горный массив, чуть не единственное место, где выпадает достаточно осадков и растут леса, а почва подходит не только для выпаса скота, еще и зерновых с картофелем и фруктами.

Три роты с батарей 81мм минометов достаточно открыто прибыли в грузовиках на заранее разведанную территорию и принялись копать блиндажи, окружая выбранный холм колючей проволокой и окопами. Как и ожидалось, Омар Мухтар, лидер сопротивления, не стерпел подобной наглости и стянул в окрестности максимум своих людей. Наличие нескольких тысяч человек им совершенно не помогло. Уж что-что, а встречать толпы атакующих даже итальянцы с первой мировой умеют прекрасно. Колючая поволока, разветвленная сеть окопов и наличие плотного пулеметного огня козырь серьезный. Пока патроны имеются в достаточном количестве прорвать подготовленную оборону дело практически безнадежное. Потеряв пару сотен человек они отошли и это было плохо. Даже здешнее стадо не совсем безнадежно и учится. Ко всему у них полно английского оружия, включая пулеметы и как сегодня выяснилось есть пушки. С такими отряд сотрут с лица земли за недельку.

— Связь! — требую.

Радист старательно проводит манипуляции. Обычно толку никакого, но сейчас прорвался сквозь свист и треск.

— Есть! — докладывает, отбивая ключом 'код зеленый'.

Все сигналы давно обговорены и уверен, в Египте наши разговоры слушают. Пусть преувеличиваю их возможности, но никаких прямых разговоров не ведем.

— 'Длинная рука', — сообщает с недоумением.

— Помощь идет, — говорю с каменой мордой.

Все пошло по наихудшему варианту, благо и его предусмотрели. Омар показал в очередной раз, что его недооценивать нельзя. Дороги блокированы и ломиться в лоб на подготовленные позиции — бессмысленные потери. Правда, на этот раз мы работаем не сами, а в союзе с Гульельмо Наси, командующим колониальными войсками. Три пехотные и горная дивизии как раз приобретают практический опыт. Армия все ж призывная и все должны обкататься на полях сражений, особенно офицеры. Через годик ротация, но главное они не будут торчать, как обычно по гарнизонам, а тоже участвуют. Совсем другое соотношение сил, особенно, если альпийские стрелки не станут рот разевать.

Снаряды почему-то перестали рваться. Требовалось пробежаться по территории, подбодрить людей, а заодно посмотреть на обстановку.

— Роберто, — махаю, — пошли.

После повышения в должности Марко он у меня личный шофер, охранник, вестовой и денщик в одном лице. Габбани тот жулик и врун, совершенно наплевательский относящийся к фашизму в целом и государственным интересам в частности. Что тогда делает в Черной колонне? Проигрался в карты на очень серьезную сумму и не нашел лучшей возможности унести ноги от недовольных. По жизни он совсем не трус, но против лома нет приема. Ему б обязательно все переломали в родных краях. К его чести, таская у феллахов курей всегда делится с командиром и без разрешения ничего моего не тронет. Насчет прочих не уверен, однако за руку до сих пор не ловили.

Бодро скачу по окопам, радостно сообщая хорошую новость о помощи. Для приятной наглядной агитации прилетели трое бомбардировщиков. Тоже, как солдат испытывают в интенсивных боях, хотя можно ли назвать это для них реальной войной, затрудняюсь. Ни зенитных орудий, ни истребителей наши враги не имеют. Конечно же, в теории, и из ружья можно сбить самолет, но на практике такого не видел. Спокойно подлетают и бомбят по позициям. Мы свои обозначаем ракетами и на этот раз 'дружественные' бомбы не прилетают, как порой случается. Даже в столь тепличных условиях умудряются промахиваться.

На этот раз они сбрасывают куда требуется. Мои парни радостно орут, а мне несколько грустно. Человек ко всему привыкает и опыта у них спрятаться хватает. Прошли времена, как с парочки бомб, п то и вовсе от одного появления летающего чудовища разбегались в панике. А всерьез навалять данные 'Савойя' не способны. Слишком мало могут поднять. Я даже написал наверх о недостатках, на что получил натуральную отписку: 'В связи с перевооружением армии и флота ваша очередь последняя'. Ага, как порядок в колонии наводить, так чернорубашечники — вперед. А поддержка на уровне десять лет назад закончившейся войны.

Неожиданно рядом засвистели пули. где-то там засел пулеметчик и достаточно умелый. Еще чуток и получили б новенькие дырки в мундирах. Кубарем скатываюсь за большой камень в окоп. Смотрю по сторонам, ощущая, как энергии во мне через край. Ничто не смывает так быстро меланхолию, как пуля, чудом разминувшаяся с телом.

— Там, — показал сидящий в окопе на корточках капрал. — Левее кривого дерева. Пять шагов.

— Покажи.

Он уверенно ткнул пальцем, практически не высовываясь. Я посмотрел в бинокль. Похоже, прав.

— Телефонная связь работает?

— Ага.

Может в армии и принято выпучив глаза орать уставно, у нас с этим делом проще. Притом никому не придет в голову оспаривать приказы или устраивать митинги. Здесь сплошные добровольцы, не будем уточнять по какой причине. Кто такая римская богиня 'Дисциплина' они знают. А кто недостаточно хорошо, в зависимости от серьезности происшествия идут в трибунал, едут домой или остаются на поле с дыркой в голове. Дважды лично так делал и никто не сомневается в готовности снова.

На батарее все правильно поняли, тем более координаты на карте пристреляны заранее. Две мины легли чуть в стороне, третья точно накрыла. Что там стало с пулеметом не разобрать, а изломанное тело выкинуло к дереву. Хорошее дело миномет. И правильно, что от 50мм отказались. Толку от них немного. Теперь по штату в дивизии положено 30 штук 81мм и по слухам лепят 120мм. Нам пока хватало и шести, тем более спрятаны они за скалой и пушки не достанут. Была б гаубица — да. Одна проблема, выстрелов хватит еще на один серьезный штурм, если будут иметь дурь снова в лоб идти.

— Ночью пойдут, — сказал уверенно Кавани, при возвращении к штабу, — синьор трибун .

Звание у него теперь не армейское — префект, приблизительно полковник, но хоть я и младше по всем показателям, включая квадратики в петлицах, все ж начальник. Правильно воспитанный человек в погонах никогда не забывает субординацию.

— Значит будем готовы. До утра продержимся и 'длинная рука' прикроет.

Он хмуро кивнул. Общий план мы варганили вместе. Точнее я выдал общую идею и договаривался с армией. А конкретные шаги и подготовка за ним. На то и начальник штаба. По слухам, Фрунзе так изображал великого талантливого полководца на гражданской войне. Тыкал пальцев в карту, давая указания, а за него трудился генерал-майор императорской армии Новицкий. У меня труба пониже, дым пожиже, начинал максимум с батальона, но военные операции должен готовить настоящий профессионал, а не перстом в карту отдавать приказы.

Ну, сколько ж можно ждать очередного налета противника, с пятью-десятью убитыми и быстрым отходом в пески? Даже уничтожение поселков, где мятежников подкармливают и дают пополнение мало действенны. Требуется выманить в нужное время и место как можно больше врагов. Что для этого больше всего подходит, как не глупость командира Черной колонны, решившего с малым количеством солдат устроить опорную точку в самом логове сенуситов? Это ж какой удар по престижу Италии, сумей вырезать серьезное подразделение, да расправится лично со мной, главным пугалом здешних мест!

Изменить что-нибудь уже нельзя. Даже если нечто истеричное или успокоительное стану передавать по рации общие действия не отменить. Много позже понял, откуда взялось увлечение восточными практиками и их фатализмом, если не сказать пофигизмом. Слишком часто приходилось слышать: 'Судьба', 'Чему суждено, то и будет' или 'У него на лице печать смерти'. Последнее сам видел неоднократно у раненых. Сразу понятно, этот устал бороться и сдался.

— Так надо чуток соображать, — балаболит Роберто по соседству. — На стрельбище показываешь средненькие результаты. Ловушка для дураков.

Конечно приятно и престижно быть пулеметчиков, но таскать на себе тяжесть, зачем?

С трудом проглотил пару кусков и прямо так, прислонившись к стенке землянки задремал. Снился мне снег на улицах и катание на санках. Обычно всякая ерунда без малейшего смысла, да и забывается моментально, а тут было приятно. Видать вконец голову напекло здешним жестким солнцем. Хочется побегать по холодку.

— Кажется, началось, — говорит Роберто без признаков обычной безалаберности в голосе, убедившись, что на прикосновение отреагировал.

Бухнул миномет, отправляя в полет осветительный снаряд. В слабом, колеблющемся на ветре пламени люстры на парашютике видна стала темная надвигающаяся масса. Они поняли, что скрытно подойти не удастся и заорали знакомое Аллллла акбар! Странные люди. Когда счастливы орут, когда их убивают тоже. Все по воле его, даже если бомба прямо тебе на голову летит, значит такова воля всевышнего. Тогда и я здесь не от Дуче, а с направления сверху. Но это почему-то признать категорически отказываются.

Весь периметр взорвался огнем. Били на расплав стволов, бесконечными очередями и пока не заболит палец, отказавшись повиноваться и нажимать. Потом рванули мины и это крайне плохо. Значит добрались до самой колючки, не взирая на потери. Прямо на нас выбежал с диким воплем араб, видимо перескочивший через окоп и помчавшийся дальше. Он был почему-то с мечом, но поскольку не святой клинок от Пророка, то полетел назад, словив несколько пуль. Два его приятеля отправились вслед. Хорошая вещь Веретта М-26, кучно бьет.

— За мной рычу, — и поднимаюсь в атаку к району прорыва.

Штабное отделение дружно бежит сзади к месту прорыва. Подбегающих к траншее мы смели совместным ливнем пуль. Из восьми человек, только у связиста стандартный карабин. Все остальные имеют пистолеты-пулеметы. Мы последний шанс ближнего боя. И весь мой резерв.

Прямо с бруствера стреляем в копошащихся внизу, тем более отличить своих от врагов проще простого по одежде. 'Магазин' щелкает, опустев. Вставлять новый некогда, прямо на меня выскакивает здоровенный урод в оборванном бурнусе. Бросаю ПП и хватаюсь за рукоятку на поясе.

— На! — остро наточенная саперная лопатка разваливает ему череп. Еще один визжит, получив по руке. Кость если не отрубил, то повредил серьезно и ему сейчас не до подвигов. Еще один выпад и заливая все вокруг кровью из разрубленного горла заваливается назад.

Когда-то нас, зеленых и глупых юнкеров, крепко учил капитан Смолин, понюхавший рукопашной в окопах, когда пускали вход самодельные дубинки и ножи с чем угодно. С трехлинейкой крайне неудобно отмахиваться от агрессивного противника штыком в узких местах. До сих пор вбитые рефлексы работают. Я даже под настроение преподал несколько уроков новобранцам. Правда до сегодняшней ночи и не требовалось, как выпады штыком.

Тупо гляжу в темноту, откуда никто не набегает. Неужели закончилось? Потом рядом принялись энергично стрелять и от греха соскочил в траншею, угодив прямо на труп ногами. Дно окопа почти сплошь покрывали застреленные, зарезанные, стонущие и не только наши. Но с этим проще всего. Своих принялись перевязывать и оттаскивать на санитарный пункт. Здесь пол сотни шагов, но не оставлять же без врачей. Единственное место, где все сделано на совесть и стены с потолком из бревен. Другое дело все вряд ли влезут в те блиндажи. На столько пострадавших не рассчитано.

Арабов, не разбираясь, протыкали штыками. Кое-кто из них показывал пустые руки, сдаваясь, но желающих возиться с подранками не нашлось. Уже светало и обстановка напоминала ад. Кое где их трупы лежали перед оборонительным периметром буквально холмами, в три ряда. Как не удивительно, но прорвались единицы. Кавани получил нехорошую рану в бок и кроме меня некому проверять уцелевших. Хожу от взвода к взводу, напоминая про часовых, подтверждая грядущую помощь и хваля за героизм. Заодно записываю фамилии отличившихся, хотя можно запросто вешать медали всем подряд. Воевать с фанатиками дело достаточно серьезное. Такие подыхая станут тянуться к чужому горлу зубами. А мы худо-бедно умудрились отбиться при таком серьезном перевесе.

Тем не менее, в списках убитых сорок семь, тяжелых семьдесят шесть, а легкие ранения у каждого второго. Патронов осталось всего ничего. Второго штурма точно не выдержим. Вопрос хватит ли у них народа и идиотизма пойти новой волной после случившегося. Уходить точно не собираются, а в бинокль видны разномастные группы подходящие. Похоже из местных поселков набежали.

Как бы в ответ на мысли начинают бухать снова пушки. Ни вчера, ни сегодня серьезного ущерба не нанесли, попасть четко в окоп нужны другие головы и руки, однако и случайно может прилететь. Да и на нервы всерьез действуют. Опять приходится все контролировать и бегать, как бобик. Еда, вода, патроны, наличие командиров. Двое ротных погибли и пришлось назначать на их место. Со взводными тоже беда. Одни минометчики не пострадали, но у них кроме осветительных зарядов ничего не осталось. Погнал в окопы большинство на пополнение особо пострадавших подразделений. Учили их другому, но пострелять из ПП в атакующих много ума не требуется.

Часам к трем по невидимому от нас лагерю ударили с холмов гаубицы. Взрывы прекрасно слышно и видно, как внезапно потерявших интерес к базе арабов. Часть побежала сразу, другие рванули вверх по склонам. К этому моменту все способные стоять замерли на ногах, напоминая сусликов вытянутыми мордами и вниманием. Из леса тоже стреляли густо и когда начали выползать цепи в тропической форме поднялся дикий вой. Подмога пришла. Хотя мои утешения и обещания внимательно выслушивали и кивали, большинство не особо верило в приход армейцев. Опытные солдаты прекрасно знали насколько паршивые здесь дороги и как легко их перекрыть. Удержаться банде против настоящей армии практически невозможно, однако постоянные обстрелы должны замедлить движение. А наше выживание напрямую зависело от скорости.

Каразоне пришел уже под вечер, когда совсем стемнело. Никогда не понимал, как он в самых паршивых условиях умудрялся выглядеть всегда щеголем. Так и появился, одетый с иголочки, пахнущий дорогим парфюмом и небрежно постукивающий стеком по голенищу сапога. На его фоне хотелось срочно надеть парадный мундир, который отсутствовал и обязательно побриться. Иначе стыдно. Ну, всем, кроме меня. Я давно отрастил толстую шкуру и не озабочен мнениями о своей особе.

— Ну ты и натворил, — с восхищением сказал бригадный генерал. — Я такого под Изонцо не видел.

— Без вас пришлось бы туго. Полагаю, удачные действия дивизии не останутся без награды.

Муссолини по части повышения в звании крайне скуп. Прежнюю систему наград и вовсе полностью отменил. Никаких общих медалек за компанию всем сразу. Остался одинокий Военный орден Италии пяти степеней и медаль 'За воинскую доблесть' трех. Обычно первым награждали офицеров, а второй для солдат, но получивший три медали мог рассчитывать в дальнейшем на орден и автоматическое повышение в чине. Гражданских, всяких разных, еще с десяток наград, но нас это не касается.

Однако сейчас имело смысл написать правильный рапорт. Во-первых, Бруно из тех самых средних офицеров, поддержавших реформу армии и сделавший на том карьеру. Пусть он не фашист, однако Дуче в курсе и назначение на дивизию не случайно. Во-вторых, генерал прекрасно сознавая разницу положений, тоже в курсе моих завязок наверху. Насколько мохнатая меня поддерживающая рука не представляет, но кое о чем догадывается. В-третьих, он сроду не лебезил ни перед кем, а разница в возрасте у нас не такая уж большая. То есть, сообща наводя порядок, не гнушается беседовать и выпивать, как с равным. Может быть хитрее, чем представляется, но по мне нормальный мужик без фанаберии, готовый выслушать не только старшего по званию. Что гораздо важнее и поступить согласно просьбе, не выдавая за собственную идею.

— Не преувеличивай. Десант прекрасная мысль. Вышло, правда, не очень. Одно отделение до сих пор неизвестно где. Еще два достаточно удачно спрыгнули. Всего один сломал ногу. Но у них тоже серьезные потери, не смотря на тихий выход в тыл засаде. Семеро погибло в бою, но затычку выбили. А вот твои местные типы оказались очень уместны. Провели чисто, козьими тропами.

— Не будет наглостью предложить создать специальную десантную бригаду?

Каразоне задумался лишь на мгновенье.

— Для начала батальон бы выбить. И транспортники должны быть заметно вместительней. Что это такое, двенадцать человек? Когда они при полной выкладке, повернуться негде.

— У меня есть хороший кандидат на роль командира — Кавани.

Помереть не помрет, уже выяснил.

— Это ведь фактически понижение, уйти на батальон, — с сомнением сказал генерал.

— Зато настоящая армия, а не непонятно какая Черная колонна. И в перспективе возможно развитие. Право же, сбросить серьезный отряд в Альпах и куча народу окажется в мешке. Или на Балканах.

Он кивнул с достоинством, принимая комплимент и соглашаясь. Такой негласный договор среди товарищей по оружию. Вместе станем пробивать проект, но он постарается подгрести под себя, уже есть реальные намеки на перевод в генштаб. Теперь, с заметным успехом, продвижение обеспечено. А на начальном этапе во главе станет мой человек, сознающий чем обязан генералу.

С Каразоне мы неплохо выпили после беседы за победу и тому подобное, аж до рассвета засиделись за разговорами. Подошел к пленным в приятном настроении.

Тони Конте, был занят своими прямыми обязанностями. Он родился в Бенгази и знал арабский не хуже бедуинов. Центурионом стал быстро, тем более очень не глуп, а свой начальник разведки в колонне необходим. Полагаться на местную администрацию или вранье, неизвестно откуда взятое армейцами непродуктивно.

— Как обычно, — сказал на мой взгляд. — Триста сорок один. Имя, клан и племя спрашиваем. Если по части второго и третьего никто не унизится отрицать, то про имена все врут.

Хорват из-за его спины смотрел без выражения. Этому без разницы любой результат, он охраняет. С Тони они замечательно спелись и вечно работали в паре, хотя громилу-хорвата уж точно за араба не принять даже с бодуна.

— А плевать, — говорю, махнув рукой. — Первый взвод! Приготовится! Отделение с двумя пулеметами на позицию, — показал. Кто знает нечто важное, — повышая голос на арабском, — поднимите руку. Нет? Первый десяток собрать и вон туда, показал на не дорытый ров.

Случайных мятежников, сидевших в первых рядах, отогнали в указанном направлении пинками и ударами прикладов.

— Согласно законам государства Италии и военному положению на данной территории, за вооруженное нападение на представителей власти, приговариваются к расстрелу. Огонь!

Пулеметы заработали, кося нестройную шеренгу. Над толпой пленных повис крик и она шарахнулась. Очереди пошли и туда, валя наиболее прытких. Минут через десять утихомирились, только стоны новых раненых.

— Второй десяток!

Люди, как обычно, ведут себя по-разному в таком случае. Одни идут гордо, пусть и слабы физически от недостатка сил и потери крови, другие орут про Аллаха и его величие, третьих приходится вытаскивать и волочь силой. Впрочем, мои парни таким не заморачивались. Кто отказывался идти моментально получал пулю в голову. В итоге вместо десятка положили больше двух. Я лично разницы не вижу, все одно им в яму. На пару минут раньше или позже.

— Да? — спрашиваю благожелательно, обнаружив поднятую руку. — Сюда иди.

Ничем особенным не отличающийся с виду смуглый тип, легко сошедший бы в любом конце средиземноморья за местного.

Булайчич сдвинулся, не подпуская ко мне. Просто были прежде случаи, как арестованные пытались добраться до моего горла. Пока ни одному не удалось даже поцарапать.

— Среди нас Лев пустыни, — сказал он шепотом.

— Я правильно понял? — оборачиваюсь к Тони. До совершенства моему арабскому крайне далеко. — Он про аль-Манифи?

— Да, мой господин, — сказал тот.

— Если покажешь, будешь жить. Я обещаю.

Взгляд вильнул. Он не хуже всех присутствующих знал, чем для него закончится такое. Даже если всех прямо сейчас закопаем, кто-то из моих неминуемо распустит язык. И тогда его убьют, рано или поздно.

— Да, мой господин, — склоняет голову.

Солдаты врываются в толпу свирепыми волками, щедро одаривая пинками, ударами и пару раз выстрелив в особо непокладистых. Через несколько минут передо мной лежит пожилой человек с цепкими глазами убийцы. Стоять он не способен. Пуля раздробила бедро.

— Да, я Ома́р аль-Мухта́р Мухаммад бин Фархат аль-Манифи, — подтверждает.

Наш главный враг и вождь военный сенуситов. Собирался поискать его среди покойников позже, хотя надежды было мало. Был уверен — ушел. Не в первый раз. Он полководец и лично в атаки не бегает. За тридцать лет бесконечных сражений и стычек стал неплохим партизанским начальникам, испортившим немало крови французам и итальянцам.

— Роберто, бегом за генералом Каразоне, этих обоих к штабу.

— А остальных? — спрашивает Тони.

— Можешь пригласить их к себе на ближайшую вечеринку домой. Или продолжить, если идея не нравится. Яма большая.

Бруно Каразоне цвел от счастья. Теперь точно орден получит. Но все должно быть по правилам! Поэтому мы сидели и спрашивали:

— Ты сожалеешь о своих действиях, направленных против Италии?

— Не о чем сожалеть, наша земля должна освободиться от иностранных захватчиков.

— У тебя есть два пути быть казненным или призвать мятежников прекратить войну и разойтись по домам.

— Лучший из путей умереть за свободу!

Отпускать идейного врага, не готового дать слово сидеть тихо — глупо. Его повесили на воротах базы, точнее чудом уцелевших столбах. И перед смертью позволили провозгласить: 'Нет Бога кроме Аллаха и Мухаммад его посланник'. Чего ради лишать последнего слова перед заключительной пляской в петле.

2.

Хотя пропасти и препятствия разделят нас, мы должны помнить, что нет вечных врагов. Да, враждебность существует, но она не незыблемый закон.

Президент Кеннеди.

Показательный разгром мятежников и как премия казнь руководителя всего лишь первая часть основного плана. Вторая гораздо неприятнее. Две дивизии регулярной армии и наша Черная колонна, теперь в полном составе, то есть восемь рот и вспомогательные подразделения начали тщательную зачистку местности.

Входишь в очередной поселок с убогими хижинами, буквально слепленными из навоза и прутьев и видишь осточертевшую картину текущих прямо по улицам помоев и играющих в грязи детишек, облепленных мухами. Женские лица абсолютно ничего не выражают. На всех печать тяжелой жизни. Мужчин почти нет. Все они остались под базой или прячутся в горах, опасаясь репрессий. Классический способ найти синяк на плече от выстрелов. Достаточно обнаружить и никого не волнует, что охотник. Потому что стандартное вранье. Таких сразу стреляют.

Мухтар (староста) несет обычный бред про ушедших на заработки и как они обожают итальянцев. Процедура мало приятная, но отработанная. Старика расстреливаем, население собираем вместе и гоним по дороге, время от времени присоединяя к толпе новые порции народа из очередного спаленного дотла поселка. Мы и прежде таким занимались многократно, однако сейчас идет массовое уничтожение деревень и никакими бумагами или плачем не разжалобить.

Питание, кстати, у нас на высшем уровне. У каждого в вещьмешке курица, а то и парочка. Овец и коров, по большей части смотрящихся худыми и больными, все больше забиваем для переселяемых, хотя часть, наиболее приличных, угоняется к побережью. Дома сжигаются. Люди еще не знают, что лучше бы их перебили на месте. Сидеть им теперь в лагере под охраной и строить стену на сотни километров для защиты от набегов столь же горячих племен. А кого не устраивает, может идти за стену в пустыню и существовать там. Почти со ста тысячами так и сделали, не интересуясь дальнейшей судьбой. Зато теперь в Киренаике наступит тишь и благодать. А их земли поделят между итальянскими бедняками. Ну и Черной колонне положены лучшие места. Лично я уже определился и неплохое поместье 'застолбил' в официальных бумагах. Вполне можно заменить сотню ковыряющихся в земле парочкой тракторов. А земля здесь хорошая, главное чтоб вода была.

А потом мы вышли к нужным мне горам. Здесь уж встретили с уважением и без подобострастия. И мужчины в немалом количестве с оружием имеются.

— Мы не арабы, — говорил притом на арабском за чашкой кофе здешний представитель пару месяцев назад. — Бану Халил, Бану Сулейм и йеменцы пришли сюда давно , но мы жили на этой земле всегда.

Французы называют таких кабилами. Они перешли в мусульманство под давлением, однако до сих пор многие говорят на собственных диалектах, ничего общего не имеющих с языком пришельцев и верят в какую-то жуткую смесь анимизма и язычества, приправленных иудаизмом. Тони уверенно утверждал, что некоторые племена прежде были еврейскими по вере и стали мусульманами не так давно. В городах есть общины ушедших из племени из-за подобных разногласий. Что достаточно странно, для видевших выкрестов, очень часто ненавидящих бывших сородичей, они сохраняют некие связи с племенем и спустя столетие.

— Ни Аль-Масамир, ни Фиржаны, ни прочие помельче нам не друзья и не союзники. Мы с Муссолини не воюем и не помогаем сенуситам. Нас в Киренаике и оазисах не меньше шестидесяти тысяч. Зачем ссориться?

— Докажите, — ответил я, с правильными красивыми оборотами и не прямо. Так не принято. — Проведите армию в обход дорог, когда я скажу. А вот потом, заслугу не забуду.

Среди приличных людей положено держать слово. Я не вполне джентльмен, но в восточном понимании этого слова соответствую. Врагам бошки откручиваю, к друзьям с открытой душой.

— Есть два варианта, — говорю сегодня доброму десятку авторитетных берберских вождей, специально приехавших выслушать.

Мог бы и сам все произнести, но специально взял Тони в качестве переводчика. Пока идет с одного языка на другой есть возможность обдумать фразу. Практически уверен, что минимум двое достаточно хорошо понимают меня и без толмача, но помалкивают. Им тоже удобно иметь дополнительный срок на обдумывание.

— Выбирать вам. Или останетесь жить, как и прежде. Или освободим от налогов.

Если честно, брать с местных феллахов особо нечего. Но налог на землю, тем не менее, еще с турецких времен тяжелый. На фруктовые деревья тоже не забыли.

— Правда придется платить кровью.

— Как? — после паузы спросил один из присутствующих. Еще не старый человек, с глубокими морщинами и турецкой медалью. Повоевал против нас в 1912г и сейчас сознательно демонстрирует.

— Нам требуются люди, знающие местность. Пока ваши честно служат, наш договор остается в силе. Если по каким-то причинам уклоняетесь, или дезертируют — какой смысл делать подарки?

Они молча закивали. Данное положение не вызывает сложностей.

— Набеги не прекратятся сами. Врагов придется ловить, почти наверняка будут перестрелки. Молодые парни, достигшие восемнадцати лет, проходят службу в армии два года.

— Не единственный сын в семье и не калека.

— Согласен. В случае войны их могут призвать снова. Сейчас не имею возможности обещать, но очень постараюсь, чтоб не отправляли никуда из колонии. Жалованье такое же, как и у итальянцев. Честно скажу, простой солдат не особо много получает. Может здесь и кажется куча денег, но в городе совсем иные цены.

— Отдельные подразделения, — быстро сказал все тот же старейшина.

— Под командованием итальянских офицеров.

Он промолчал. Вариант достаточно известный. Аскари, сипаи. Я б предпочел смешивать в одном взводе местных с итальянцами, но прямо сейчас будут огромные проблемы. Языковой барьер, незнание туземцами многих элементарных вещей и отсутствие образования даже на уровне сицилийских крестьян. Зато берберы прекрасно сведущи в местных условиях и освоили на практике территорию. Отлавливать нарушителей границы станут с удовольствием. Все ж из низшей категории скачком оказались в высшей, да и зависят от пришельцев. Меньшинству власть не удержать, без поддержки хозяев, но примеров подобного использования малых племен полно. Хоть в Сирии и Ливане с Индией, где европейцы опираются на отдельные народности, игнорируя основную массу.

Что касается этих, годик-два пока все утрясется и основные сложности уйдут. К этому времени можно будет из заканчивающих службу отобрать наиболее толковых и отправить их на подготовку сержантского состава. А там, чем черт не шутит, может и в офицерскую школу лет через пять кто пойдет. Тем более, обязательно пробью школы у них в поселках. Хотя б на минимальном уровне знание итальянского плюс навыки счета и чтения. В городах можно и в партию принять, накачав идеологией в училище, но здесь на такое рот разевать преждевременно.

— И еще, — говорю. — Если вы не платите налоги, это не означает, что все до горизонта ваше. Тем более, вместо выгнанных могут поселиться мои соотечественники. Джебель-эль-Ахдар место достаточно привлекательное. Сюда придут землемеры и вы им покажете, что принадлежит общине. Подчеркиваю, не отдельным семьям. Внутри, среди своих можете покупать, продавать, дарить, менять участки. Но ни в коем случае не с чужаками. Ее нельзя отнять или конфисковать.

А вот сейчас их проняло. Аж вечная невозмутимость куда-то исчезла.

— Ваша земля навечно за вами. Но это не означает, что если всплывут внезапно документы о том, что указанная вами пашню или лес принадлежали другим, то на бумаги не обратят внимание. Не создавайте себе проблем. Теперь готов выслушать уточнения, вопросы и пожелания. Когда согласуем все, подпишете договор от лица ваших общин.

— Если наши есть не только здесь, а в оазисах на юге? — потребовал один из мертво прежде молчащих.

— Ваша кровь и плоть могут присоединится к соглашению, — осторожно произношу, — но с ними потребуется обсуждать отдельно, на месте где живут.

Иди знай, что за люди и какие у них связи с соседями. Может сами не лучше сенуситов или с ними ходили.

— А оружие?

Хороший вопрос. Арабам, даже не выселенным, запрещалось иметь в пользовании. Если находили, главу семьи расстреливали, а семью отправляли в изгнание. Судя по моим данным лучшие друзья и родичи бодро стучали на знакомых, сводя счеты.

— Конфискации не будет, — твердо заявляю. — Мы здесь все люди отвечающие за свои слова, потому прямо заявляю: наш договор сенуситам не понравится и могут попытаться отомстить. Несправедливо было б оставлять вас без возможности защищаться.

1934г.

'У фашисткой революции есть враги. Будьте готовы с ними сражаться' .

Муссолини.

На вокзал меня привез лично начальник полиции Вены. Пусть официально мы считались гражданами-добровольцами, по велению сердца пришедшими на помощь горячо любимому канцлеру Дольфусу, но люди не идиоты и слух пошел достаточно широко. Остальные парни были как бы фоном, зато меня зачислили в личные друзья Муссолини и частенько норовили отчитаться или кидали интересные намеки с фактами.

Вмешиваться больше не пришлось. Когда стало понятно, что путч провалился армия вышла на улицы и жестко подавила выступления нацистов. Кое-где случились настоящие бои, однако все больше возле границы. Ее закрыли на замок и крепко подперли, а просочившиеся в эту сторону страстно возжелали вернуться обратно. По официальным данным до тысячи погибших, включая и выполняющих свой долг солдат. Сажали гораздо больше. Все сочувствующие или неправильно проявившие себя во время мятежа отправлялись в тюрьмы, где ими плотно занимались.

Среди арестованных были руководители концерна 'Альпине Монтангезельшафт'. Эти люди открыто пропагандировала идеи национал социализма в Австрии, создавая на всех своих предприятиях ячейки НСДАП, которые накапливали оружие и боеприпасы на случай вооруженного выступления. Этим оружием воспользовались и во время путча. Среди находящихся в тюрьме оказались директор департамента безопасности венской полиции. Президент австрийской Зейдль подал в отставку. Похоже он знал о готовящемся путче и ничего не сделал для его предотвращения.

Через неделю стало ясно, что все прошло в лучшем виде. Наши фашисты остались у власти, Гитлер отмежевался от попытки сменить власть и громогласно заверил в отсутствии интереса к происходящему в Австрии с его стороны. Это особенно пикантно в свете недавних его действий с бойкотом австрийских товаров и введением платы за визу в тысячу марок!

Тем не менее, Дуче достаточно демонстративно отказался от личной встречи. Зато министры иностранных дел Италии, Франции и Англии собрались и нечто обсуждали. Наверняка касалось дальнейших совместных мер по сдерживанию Рейха. До сих пор никакой общей политики не имелось. Италия не хотела входить в сферу французского влияния, в качестве одной из стран Малой Антанты и строила отдельные отношения с Венгрией и Австрией. Англия более благожелательно относилась к проводимой Муссолини политике. Это, как итог давней солидной торговли, так и связей на общечеловеческом уровне. Интерес английской аристократии к Римской империи и античности играл в том не последнюю роль.

В то время как французы в основном лишь потешались над Муссолини, никогда не считая итальянцев и их нового лидера ровней себе, англичане видели в нем подлинного героя послевоенной Европы, человека из народа, сумевшего защитить нацию в критический момент и заставлявшего 'ленивых, болтливых, несобранных и коррумпированных итальянцев' трудиться. И общественная доброжелательность поворачивалась внезапно неожиданной стороной, когда, например, в 1926г итальянские военные долги за Великую по вновь заключенному соглашению должны были выплачиваться по 4 млн фунтов стерлингов в течение 62 лет !

В целом, свою задачу я выполнил полностью и не счел нужным в дальнейшем задерживаться. Фигурально выражаясь, помахал платком с набережной отплывающему пароходику с сотрудниками по наведению порядка и был препровожден на вокзал, где мне забронировали купе на самом высшем уровне. Билет принес в зубах полицейский начальник, а я в ожидании прошелся до газетного киоска.

— В чем дело? — спросил у него, глядя на стоящую у вагона семью. Муж нечто доказывал, размахивая бумагами, жена с потерянным лицом обнимала плачущую девочку. На вид лет восемь, но я всегда попадал впросак с возрастом подростков.

— Для немецких граждан проезд закрыт, — сообщил железнодорожник. — Приказ, — и многозначительно поднял глаза к небу.

— У меня приглашение в 'Государственный медицинский центр', — сказал мужчина, на классическом хохдойче, — послушно вкладывая в мою руку документы.

И что тут у нас... Рабочая виза А+ и официальное приглашение. Прежнее место, откуда уволен, компания Bayer. Ясно-понятно, если смотреть внимательно. Внешность у него совсем не арийская, а вот жена натуральная немка. Наверняка поперли из науки, а она с ним поехала. Такое нужно ценить.

— Документы в полном порядке, — говорю вслух.

Честно говоря, понятия не имею об их правильном оформлении и что там требуется, зато кое-что иное знаю. 'ГМЦ' контора хитровыгнутая. Не просто государственные деньги, но и тщательная проверка персонала. Секреты на миллиарды, в прямом смысле. Туда с улицы не попадают и требуется иметь нечто серьезное за душой, вроде ученой степени на нужном направлении. И не удивительно. Началось все с выделенного лично Муссолини денежного гранта на изучение почвы в поисках микроорганизмов, воздействующих на микробы. Через четыре года выделили стрептомицин, способный бороться с туберкулезом.

Вот уж ажиотаж начался! Бюджет вырос, появились новые направления и добыли сначала ДДТ, за который, миллионы, умиравшие прежде от малярии, молятся на изобретателей, да и прочее сельское хозяйство полюбило эту мерзость от вредителей, а затем широко известный пенициллин. Фашистская Италия оставила позади даже богатую Америку! — писали справедливо в газетах.

А вот то что продавали не только за золото, но и некие важные и полезные патенты в обмен на лицензию производства наших лекарств, уже не до каждого доводят. Я без понятия о получаемом по бартеру. Про каталитический крекинг знаю случайно, поскольку имею отношение к строительству НПЗ на побережье Африки. Конечно, выгоднее везти через море не нефть, а высокооктановый бензин и газолин.

А чем занимается Джон Бардин в отдельной лаборатории и вовсе не понял. И начхать. На то есть умники с дипломами и гений всех наук Дуче. Последнее, без всякого сарказма. Задачи ставить он умеет и нужных людей подбирает. А что еще руководителю требуется для удачной карьеры?

Ага! Премия Италии, вручаемая ежегодно не по совокупности заслуг, а за конкретную тему в области: 1) физико-математической, 2) технической, 3) химической, 4) биологической, 5) сельскохозяйственной, 6) медицинской, 7) исторической, 8) музыки, 9) искусства — сразу по живописи, скульптуры, архитектуры, театра, кинематографии.

В отличии от разных Нобелевок исключительно в стране вручается и есть года, когда никому не достается. Ну, разве в области искусства всегда парочка достижений найдется. А денежку премия дает серьезную и гражданство для таких, как мой новый знакомый. А также бесплатное высшее образование для его ребенка.

— К инфильтрантам не имеют отношения, напротив, мечтают уехать подальше от Рейха. Чего еще? — глядя на полицая вопрашаю.

— Безусловно, — подтверждает человек в погонах. — Раз вы ручаетесь, отправят

— Их поезд ушел, — злорадно заявил железнодорожник, уж не знаю какой по рангу. — Необходимо приобрести новые билеты.

— Мы не виноваты. Вы обязаны заменить!

Как-то сразу улавливаю, что у бедняги и денег нет. Он бы и с радостью новые приобрел, но сидя на вокзале последние дни спустил последнее. Чемоданов, кстати, всего три. Не особо обременен вещами и даже толкнуть нечего, если учесть, что уезжает в лучшем случае на годы, а возможно навсегда.

— Согласно инструкции номер...

— В мое купе их, — обрывая цитирование очередного запрета. — места все оплачены. Или нет?

— Так точно! — рапортует полицай и с грозным видом поворачивается к остальным.

Через минуту все улажено. Люди и чемоданы предупредительно доставлены в вагон, все кланяются и тихо удаляются. Хорошо быть большим человеком и личным посланником Дуче. Полагаю, мне б и мальчика для приятного времяпровождения в пути до границы приволокли, дай указание.

— Большое спасибо, — вскакивает с диванчика при моем появлении супруг. — Я уже не представлял, что делать. Государственная необходимость, отвечают на любой вопрос. Запрещено.

— Ну, где-то так и есть. Внезапно случилась попытка переворота. Немцам в такой ситуации совсем не рады.

— Вы не австриец? — до него что-то дошло.

Меня часто принимают за жителя Вены. Произношение соответствующее, хотя много лет прошло после общения с отцом. Такая интересная у меня с сестрой жизнь была в детстве. С матерью говорили на пьемонтском диалекте, до сих пор иногда вставляю жаргонные словечки. С отцом на немецком, на улице по-русски. В гимназии изучали французский и латынь. С детства говоря на нескольких, даже не специально, а чисто в общении освоил арабский и английский. Не в совершенстве, но вполне объяснюсь и главное понимаю, что отвечают. Порой это гораздо сложнее, чем самому обратится. Хотя арабский в каждой стране отличается, но для Ливии сходило.

— Позвольте представиться: Алессандро Мори.

Он явно не от мира сего, а жена прекрасно поняла. Вон, как глаза округлились.

— Людвиг, София и Рут, — лицо у него смягчилось при взгляде на ребенка, — Керн.

— Мама, — дернув ее за юбку, сказала девочка, — хочу кушать.

Они быстро переглянулись. Похоже правильно сообразил, с деньгами плохо.

Выглянул в коридор и тут же нарисовался проводник. Не уверен из какой разведки нашей или австрийской, мне до одного места.

— Ресторан еще не работает, — сообщаю, вернувшись, — но нам принесут перекус.

— И сколько стоит? — нерешительно спросила женщина.

— Давайте договоримся. Вы мне ничего не должны, однако если встретите однажды нуждающегося — накормите и, если не нарушает какие принципы — помогите. Я не про нищих попрошаек, отнюдь. Про нормальных людей, которым не повезло. Меня когда-то бескорыстно дали возможность выкрутиться из тяжелейшей ситуации, теперь и я стараюсь при случае. В буддизме, в Азии такая религия, есть закон кармы. За все что ты делаешь плохое и хорошее тебе воздается, — я посмотрел ей прямо в глаза.

— Вот иногда совершаю маленькие добрые поступки. В компенсацию за все плохое, некогда сделанное.

Фактически все сложнее. Карма начисляется по результату того или иного деяния. То есть за одинаковые поступки, если они привели к разным последствиям, бонусы на кармический счет капают исходя из последствий. Такая вот духовная бухгалтерия.

— А разве так можно? — спросила девочка.

Кажется, достаточно сообразительна, чтоб уловить разницу с привычной моралью.

— Индусы с китайцами думают иначе, — отвечаю серьезно. — Они не глупее нас, но некоторые вещи воспринимают не как европейцы. Другая цивилизация, если ты меня понимаешь.

— Восток есть Восток, с Западом им не встретиться никогда, — продекламировала негромко женщина.

Такого перевода не слышал. Хотя, если честно, Киплинга на немецком не читал совсем. Смысл, тем не менее, не изменился.

Тут принесли стандартный обед за десять лир. В каждом пакете еще теплые булочки, четверть цыпленка с картофелем, сыр, яблоко с грушей и бутылочка легкого вина. В один, по моей просьбе положили лимонад. Может нормальные дети средиземноморья и привыкли хлебать вино с малолетства, однако мои новые знакомые с севера и у них иные понятия. Ну еще вилки приложили, хотя обычно итальянцы едят такое руками.

Ребенок был прекрасно воспитан и не смотря на готовность жадно жрать, кушала с достоинством, откусывая мелкие кусочки и изредка поглядывала на мать, которая кивала с одобрением. Наевшись, слегка осоловела и ее потянуло в сон.

— Белье в диване, — сообщил. — На горшок...

В таких купе туалет часть услуги, дверь тут же и не требуется стоять в очереди в общий. О, эти вагоны для простонародья! Непривычного может от запахов стошнить.

— ... и спать. А я выйду, чтоб не смущать при переодевании.

Правильно было б дымить в открытое окно с умным видом, но я давно не заморачивался мнением окружающих. Расстегнул рубашку и принялся листать прихваченные на вокзале итальянские газеты. Австрийские события... не волнует. Переговоры под мудрым руководством Дуче постольку-поскольку. Наиболее стабильная валюта мира, американский доллар девальвируется. Неприятно.

А вот это уже реально ни в какие ворота: OVRA 'Орган надзора за антигосударственными проявлениями' раскрыл заговор в среде фашистского руководства. С середины 20х политической разведкой руководил, как и обычной полицией Артуро Боккини. Всегда подозревал, что его живучесть и возможность говорить в лицо Дуче не самые приятные вещи, озвучивая фактическое положение дел и настроения народа, не пытаясь лакировать действительность, объясняется тем, что он вроде меня. Доверенный человек, которому ставят задачи и он их выполняет, не спрашивая зачем. Зато в остальном ведет себя свободно.

Одно время пытался вычислить агентов с нулями и кроме зам начальника 2-го бюро под подозрением двое в армии, один в МИДе и есть дипломат в Германии. Уж очень ситуация похожа. Внезапный взлет и солидные деньги неизвестно откуда. Впрочем, доказательств никаких. Приди ко мне с такими вопросиками тоже б посмеялся.

Во всяком случае, никогда не поверю, что Боккини сам по себе взялся арестовывать старых испытанных фашистских расов . Наверняка получил от Дуче отмашку. Не знаю, как там с заговором, но люди вроде Роберто Фариначчи, Курцио Малапарте и Джулиуса Эвола открыто выступали пронемецки и расистки, поклонники Гитлера и сомнительные помощники, при любой конфронтации с северным соседом. Вечно критиковали умеренную и компромиссную международную политику и требовали неких завоеваний. Мне не понять, кому сдалась оккупация Албании, которая и так у нас в кармане или война в Эфиопии. Наверное, самолюбию льстит желание отомстить за прошлый позор, но вот захватим и что дальше? Взять там особо нечего, сначала нужно построить дороги и предприятия. В Сомали итальянцев несколько сотен и не особо торопятся ехать. Допустим, место удачное, перекрыть морские пути, но ведь и нам моментально закроют, стань борзеть. Нет никакой возможности снабжать без Суэца. Вокруг Африки себе дороже выйдет. Заселять есть Ливия, гораздо более полезная и уже дающая отдачу.

Характерно, что Бальбо никто не трогает. Тот всегда был крайне критичен в отношении Гитлера и пусть отношения с Дуче не безоблачные, основные идеи разделял. Интересно, так и останется губернатором колонии или получит серьезный пост. Совсем уж прежних лидеров давить вряд ли станут. Устроят процесс над борцами с разложившимся руководством, пошедшим на союз с 'нацистко-буржуазными' элементами и никто не пикнет.

Даже Corriere Padano, 'Газета фашистской революции', завоевавшей репутацию независимой, будучи одной из немногих газет в стране, открыто ставящей под сомнение решения, принятые правительством, партией и Муссолини поддержала аресты, намекая на повторение австрийского путча у нас дома и связи между заговорщиками.

Грядут серьезные перемены. Тут уж пахнет не фашисткой диктатурой, а лично Муссолини. И судя по вялой народной реакции он своего не упустит.

Был уже однажды замечательный пример, когда реформировали армию. Как тогда говорили, Муссолини сидит на своем месте, потому что армия позволяет. И тут внезапно обнаружились результаты государственного аудита. Громко, с трибуны парламента, Дуче зачитал отчет о состоянии вооруженных сил на 1925г.

Дивизии неукомплектованные, имели меньше артиллерии, чем стандартные французские. Армия испытывала нехватку оружия, боеприпасов и горючего. Авиация фактически не существовала. Даже из имеющихся устаревших разномастных моделей в воздух способны подняться не больше трети. Запасов топлива для флота на два месяца, но сам он уже несколько лет гнил в портах, почти не выходя в море. При этом с 1914г количество генералов увеличилось со 176 до 556 и если рядовых после войны демобилизовали, то они продолжали стабильно получать жалованье и сидели по непонятно чем занимающимся штабам.

Скандал вышел знатный, но поскольку Муссолини категорически отказался сливать фашистскую милицию с армией и всего лишь требовал назначения компетентных начальников, поддержанный в том сворой увидевших приятную перспективу майоров и полковников, парламент под дружные рукоплескания выдал разрешение на реформу вооруженных сил. Как позже оказалось заодно и ВМФ.

Прежних генералов практически всех, первую очередь пожилых, отправили в почетную отставку с сохранением пенсии. Заодно сократили армию до десяти пехотных и пяти альпийских дивизий, пробив дополнительные ассигнования на ВВС и флот. В итоге, после тщательной чистки, посты заняли молодые и энергичные люди, а сама армия стала достаточно профессиональной, благо заодно проходило и перевооружение.

Еще до Великой войны собирались увеличивать калибр стрелкового оружие, но так и не успели. Теперь все шло гладко. Прежние ружья заменялись на карабины 7,62мм, с прекрасной точностью и достаточно легкие. Ну и ПП с пулеметами. Модернизировалась артиллерия, появлялись новые типы самолетов. Нет, я не цитирую проправительственные статьи с восхвалениями. Кое-что еще в прежние времена получал для проверки в Черную колонну, а многом знаю от специалистов. Практически весь нынешний офицерский состав получал практический опыт в североафриканской колонии. Многие уже не видели серьезных боев, но достаточно и тех, с кем имел дело. Особых тайн капитаны с майорами, даже напившись, выдать не способны, тем не менее, об основных тенденциях наслышан.

Людвик вынес остатки еды, закрыл за собой дверь и прошел в конец вагона, честно выкинув в помойное ведро, вместо окна. Правильно. На такой скорости, как бы мелочь обратно нам же в рожи не занесло.

— А что в горах иногда мелькает? — спросил, останавливаясь рядом.

— Альпийская линия. Вроде оборонительных фортов 'Мажино'. Лет десять строят и возможно столько же продолжат. Во-первых, там ставят морские орудия чудовищного калибра, снятые с линкоров и тому подобных утюгов. Теоретически они способны накрыть цели на дистанции в 30-40 км. То есть все здешние дороги. Во-вторых, занятие для безработных, а их хватает. Ну и самое важное, в-третьих, используется цемент, арматура, ставятся бронеколпаки, а значит постоянный спрос на определенную продукцию. Процесс улучшения фактически бесконечен.

— Но это ж немалые деньги из бюджета?

— Страховка насчет замечательных немецких соседей. Кто его знает, не треснет ли чего в дурную башку Гитлеру по поводу неполноценности итальянской расы.

Он явно не привык к таким разговорам и промолчал.

— Уволили для очищений арийской науки? — спрашиваю без особого интереса. И так догадался.

— Хуже всего, вчерашние друзья и приятели моментально перестали здороваться и никто не брал на работу, хотя пару лет назад приглашали на очень приличные деньги.

— У меня есть хороший знакомый по имени Бенито Муссолини.

Людвик посмотрел оторопело. Ну, да, все равно как похвастаться дружбой с Чемберленом.

— Обычно его прогнозы сбываются. Так вот: вам крупно повезло. Крайне своевременно смылись. Пройдет пару лет и все станет в разы хуже. Начнут прямо отбирать имущество, запрещать работать и когда жить станет не на что жить, выкинут через границу без паспорта. Что это означает, можете при случае поинтересоваться у русских эмигрантов. Им хоть Нансен выбил специальный. Немецким евреям и такого не дадут. Так что держитесь за работу и молитесь на жену. Она пошла с вами, а могла развестись и остаться на родине с родителями. Правда с Рут были б проблемы. Четверть не арийской крови уже низшая раса и место таким максимум на уборке дерьма.

— Вы говорите страшные вещи.

Ох, не представляешь ты, что такое человеческая ненависть и как далеко она способна зайти. Мне даже вспоминать неприятно. На деле я ведь еще и смягчил прогноз Дуче. А ведь и без него нетрудно увидеть куда все катится. Любой, читавший 'Моя борьба' должен сообразить. Там все прямым текстом. Но нет, выводов люди не делают и ничему не учатся. Даже видевшие своими глазами русскую революцию и ее последствия.

— Я сказал. Ты услышал. А какие выводы сделаешь, уже не мои проблемы.

2.

Гостиница встретила с распростертыми объятиями. Даже не подозревающий о моей реальной роли в отношении 'Рисорджименто' обслуживающий персонал не то чтоб обожал, но хорошо относился. Я не скуп и даю приличные чаевые, к тому же регулярно заходят известные личности из кино и можно похвастаться, а то и показать приятелям автограф.

Мчаться с докладом к Дуче нет никакого смысла. Кроме того, что поручение насквозь неофициальное и никто без предварительной договоренности в кабинет не пустит, все можно прочитать в газетах. Я свое дело сделал на отлично и не обязан суетиться. Поэтому осторожный стук в дверь удивил. Только и успел искупаться и переодеться, раздумывая то ли идти ужинать, то ли попросить прислать в номер и потом завалиться спать.

В коридоре обнаружилась хорошо знакомая горничная этого этажа Валентина. Она достаточно симпатичная и при случае делает глазки, не то в надежде на протекцию с ролью, не то по привычке. Увы, от Джузеппе знаю, что иной раз постояльцам оказывает услуги не по одной уборке, а любовь за деньги не для меня. Нет, порой приходится при осаде понравившейся женщины дарить отнюдь не дешевые подарки, но это другое дело. Мужчины поймут. К тому же она излишне упитана. Не мой типаж.

— Синьора Клаудиа просит вас спустится в ресторан, — сказала с придыханием.

Вот еще новости. Прежде не стеснялась вламываться посреди ночи, а тут такие политесы. Странно.

— Спасибо, — заодно награждаю небольшой купюрой.

Время к вечеру, народу достаточно много, но не заметить кинодиву невозможно. Даже не знаю, как это назвать, вроде аура. Эдакая чувственность вокруг. Все нормальные особи мужского пола невольно оборачиваются.

— Опять куришь, — говорю недовольно, садясь напротив и помахав официанту.

— Я тоже тебе рада, — даже не подумав загасить окурок.

Приличная женщина должна хотя б мундштуком пользоваться, но Клаудиа живет в своих понятиях. Она употребляет сигареты 'Аванти' с бумажной гильзой. Не удивлюсь, если скоро войдет в моду. Кстати, а ведь классная идея. Надо Паоло подкинуть. Пусть его модели непринужденно чего в руках держат или опираются на крупный предмет. А за дополнительную рекламу фирма расплачивается.

— Тебя не было почти месяц!

— Три недели и предупредил!

— Какая разница!

— Ну, если б смылся не позвонив, действительно, смотрелось б неприятно. А сейчас не вижу причин для громкого скандала.

Она посмотрела на меня тяжелым взором. На удивление терпеливо переждала заказ, отказавшись резким жестом от предложения выбрать тоже.

— Да, — сказала, когда официант ушел, — не видишь. Для тебя все нормально. А вот я подумала и решила: пора разорвать наши отношения к черту!

А вот и сюрприз.

— Я ухожу. Совсем. Окончательно.

— Ты нашла кого-то, готового жениться?

— Да, — неожиданно спокойно сообщила. — Он хороший человек и хочет сделать меня счастливой.

— И кто это?

— Надеюсь не собираешься...

— Клаудиа, — говорю с укоризной, — я не идеал, но все ж не мелкий пакостник и мстить не собираюсь. Ни ему, ни тебе. Ты взрослый человек и решаешь сама, как жить. А имя ведь все равно узнаю, так почему не от тебя.

— Базетти , — сказала после паузы. — Он меня понимает...

Молодец, девочка. Если за кого и выходить замуж, так за известного режиссера. Без ролей не останешься. Только любви не чую. Не так про дорогого человека говорят. Но это уж и правда, не мои проблемы.

— Между прочим, а что там со сценарием?

У нее вспыхнули глаза, в отличии от прежнего.

— Мы практически закончили. Лука говорит неплохо вышло.

— Тогда заходите вдвоем, как только будет поставлена точка. И не думай, — погрозил пальцем, — что смотреть не стану. Отношения отношениями, какими бы они не были, а работа сама по себе. Я за деньги отвечаю и их отбить положено. Партия не любит провальных картин.

Мы еще немного побеседовали, причем Клаудиа время от времени посматривала со странным выражением, когда полагала, не вижу, уткнувшись в тарелку. Все ж истинная женщина. Удачно вышла из неприятной ситуации, но недоумевает, почему так спокойно отнесся. Должен был пасть на колени и уговаривать остаться. Или бегать по потолку и стрелять из браунинга.

Не успела удалиться, поцеловав в щеку, как появилась Мария Гаэтано. На самом деле у нее какая-то неблагозвучная украинская фамилия, а Гаэтано по первому мужу. В кино попало опять же через меня, но без того, о чем все сразу думают. Просто, если Клаудиа на экране классическая итальянка, то Мария четко попадает в типаж бедной наивной сиротки, которую добиваются опытные сердцееды, но в конце она найдет истинного мужчину, полюбившего и готового ради нее на все. Она и в жизни производит такое впечатление. Маленькая, фигурка хрупкой девочки и на вид лет двадцать, хотя в реальности на десятку больше. Вот по внешним данным и отобрал для очередного фильма. А там уже и без меня нашлись желающие дальше снимать.

— Ты ведь уже в курсе? — без спросу, упав на стул рядом, жадно спросила.

— Про пронемецкий заговор?

— Про твою подружку.

— А, это... Ну, она честно рассказала о новом увлечении.

— Дурак ты, Сандро, — сказала серьезно, причем сразу видно, уже крепко набралась. Обычно она себя так не ведет. — Такую бабу упустил. Да ведь не ее одну. И меня. Ведь позвал бы тогда, побежала б сразу. И не за роль, хотя спасибо тебе за поворот в судьбе к лучшему. Уж больно ты симпатяга, да еще и со славой не лучшей. Хорошие девочки любят апашей, а ты нечто гораздо более серьезное.

— Берешься утешить?

— Так позови.

— И муж не помеха.

Он у нее какой-то аристократ, по слухам не столь по женщинам, сколь по мужчинам специалист. Обычно такие вещи в киношной среде всем известны. Красавец-мужчина и герой-любовник большинства итальянских фильмов, на каждый из которых толпой валят влюбленные женщины, живет с известным режиссером и тот ему лепит карьеру. Подозреваю после очередного поцелуя в кадре крупным планом полощет рот, настолько его корежит от баб. В Италии о таком не говорят и не пишут, но все ж и не сажают. Кстати, Мария отнюдь не гуляет на показ. Может и было, да тихо. Про нее ничего не слышал.

— Не стенка, — сказала со смехом по-русски, — можно и подвинуть.

Я сделал вежливо-удивленное лицо.

Почему-то до сих пор никто не докопался до происхождения. Может потому что паспорт настоящий, а в бардаке первых послевоенных лет туринскую мэрию случайно спалили, вместе с архивом. А может и сознательно пришли поджигатели. Мало ли какие там хранились документы на собственность и кто кому кем приходится. Моим родственичкам вряд ли приятно старые подробности вытаскивать на свет, да и лишатся пусть не особо богатых, но постоянных подарков, узнай я про говорливых. Подозреваю, в OVRA прекрасно в курсе, но оттуда ко мне придут уж совсем в пиковом варианте.

— Ерунда, — заявила на итальянском. — Он не потревожит. Или не нравлюсь? — и потянулась, аж обтягивающее платье стало совсем невидным.

— Синьор, — обратился появившийся из-под земли Джузеппе. — Вас к телефону.

— Не видишь, — свысока бросила Мария, — мы общаемся! Синьор перезвонит завтра.

— Это важно, — сказал Джузеппе, подмигивая сразу двумя глазами. — Партийные дела.

Зря бы он не прицепился и вряд ли меня внезапно захотели увидеть в конторе по культуре. Фактически никто и не подозревает там о возвращении. Разве кто стукнул прямо из гостиницы.

— Извини, — говорю женщине. — Потом обязательно продолжим.

Поднимаюсь и иду к бару.

— Алессандро Мори слушает.

— Ты меня узнаешь? — спросил подзабытый знакомый голос.

— Да, Юнити, — не сразу сказал.

— Не называй имен.

— Да.

— Ты нужен, срочно. Адрес знаешь?

— Да.

Вилла Тарлония достаточно известное место.

— Приезжай.

Не было печали, кладя трубку, подумал, черти накачали. Переться на ночь глядя к официальной любовнице Муссолини. Можно подумать он об этом не узнает прямо с утра. Но зря б не позвала. Надо ехать, без вариантов, даже если Мария обидится. Что-то серьезное произошло.

1929г.

— Заправка нужна, — сообщил сногсшибательную новость летчик. — Ветер всю дорогу был встречный, — 'объяснил' на недовольный взгляд. — Заодно проверим необходимые узлы.

— И долго?

— Час, может чуток больше.

— Пойдем, — буркаю Стевану. — Кофе выпьем.

— А пожрать? — непринужденно потребовал, так называемый, телохранитель.

Хорошо, что на свободное место еще одного проглота не взял.

— Посмотрим, — прислушавшись к собственному животу, — чего есть.

Трап нам не подали, но если учесть прибытие без расписания и так сойдет. Между прочим, начинаю понимать американцев с их вечными жалобами по поводу Ливии. Нормально позвонить в другую страну невозможно. Требуется перелететь через море. Телеграммы, правда принимают, но ведь таким образом нормально вопросы не решить.

Смотрелось все достаточно убого. Вместо аэропорта сарай натуральный и поле, поросшее травой. Еще и парочка коз пасется. Ради справедливости, а чего ожидать от Сицилии? Не зря считается беднейшим в стране районом.

— Фрико? — удивляюсь, глядя на меню.

Обычно блюдо готовят на севере, здесь должны быть свои угощения. Девица за прилавком нечто прострекотала на местном диалекте о том, что у них все самое лучшее. По крайней мере так понял. Язык, натурально, отличается, а на здешнем юге прежде бывать не приходилось. С новобранцами таких проблем почти нет. Сейчас везде учат литературному языку и практически в каждой квартире и доме радиоточки, откуда дикторы вещают на правильном.

Партия, в лице Муссолини, сделала ставку на распространение нужной информации. Кроме государственных вещают и местные радиокомпании, но все они наполовину принадлежат правительству и вряд ли несут отсебятину. Еще несколько лет назад люди получали сведения о политике из газет. Теперь все больше слушают новости, а иногда, когда лично Муссолини выступает с тщательно подготовленной речью, улицы пустеют. Если не дома, так в кафе все внимательно слушают. Дуче не любит долго болтать, не зря докладные ему на стол попадают размером не свыше страницы, но если уж говорит, то нечто существенное.

— Давай.

Все ж вкус у вроде б простенькой картофельной запеканки с сыром, луком и мясом заметно отличался от привычного. Явно добавляют специи и перец чрезмерно. Типичный южный заскок, но в целом ничего. Вкусно.

Между едой и кофе заодно полистал местные и центральные газеты. Заканчивается очередной процесс над мафией. Похоже 'семьи' окончательно размажут. И правильно. В государстве не может существовать параллельной власти, которую боятся больше фашистской.

За соседним столиком сидела девушка с девочкой. Сразу видно — англичанки. И дело не в цвете волос и прическах. Не так одеты, не так себя ведут. И что им делать здесь? Младшая нечто сказала, кивнув в нашу сторону. Старшая глянула и поднялась. Пошла целенаправленно сюда. Стеван дернулся подняться и загородить подход, но я покачал отрицательно головой. Еще не хватает бояться покушений со стороны женского пола. До сих пор с ножами и пистолетами кидались исключительно мужчины в бурнусах.

— Префект такого возраста, — сказала она с заметным акцентом, на ученическом итальянском, — в выцветшей до серого цвета форме может быть только один.

— Алессандро Мори, к вашим услугам, — отвечаю на английском, — синьора...

— Нэнси Митфорд, — правильно поняв паузу, — журналистка. Простите, мою навязчивость, но не могла не подойти. Это ж такой шикарный случай, встретить вас там, где вас быть не может!

— По-моему, все обо мне уже написали в ваших газетах и нет ни малейшего желания давать интервью представителю племени врунов.

— Да, бросьте, — воскликнула, непринужденно садясь на стул, напротив. — Неужели не хотелось объясниться? Дать вашу точку зрения на случившееся?

— Не вижу смысла, — сухо говорю. — Не французам читать мораль про несчастных аборигенов. Наши колониальные законы скопированы Туземного кодекса, утвержденного в Париже . А после англо-бурской войны и тамошних концлагерей с массовыми смертями и выселениями дико слышать про гуманность от Лондона. Я всего лишь взял на вооружение ваш замечательный опыт. Уж молчу про упорное нежелание дать ирландцам независимость и притеснения до сих пор в Ольстере или недавнее вымаривание индусов, с беспричинным расстрелом в Пенджабе паломников. Сколько там грохнули за раз? Триста или тысячу? О, вам можно. Это другим запрещено.

— Между прочим, — сказала она, улыбаясь, — кем вам доводится Чезаре Мори?

— Никем, — сбитый с мысли в лет, — даже не дальний родственник. Чистое совпадение фамилий.

А молодец. Прямо на ходу параллели строит. Когда Муссолини решил навести порядок на острове он назначил Чезаре разгребать тамошнее дерьмо. Фактически вручил карт бланш на полицейские операции. По приказу Мори были арестованы сотни сицилийцев, причастных к преступной деятельности, а у мафиозных семей изъяли десятки тысяч единиц огнестрельного оружия. 'Покровительство', предоставляемое мафией жителям острова, быстро утратило свое мрачное значение.

Сочетание политических методов и полицейских уловок, помноженное на масштабное вовлечение в полицейские операции армии и фашистской милиции, а также абсолютная поддержка действий префекта со стороны Муссолини сломили хребет структурам мафии. К 1928 году главы наиболее известных преступных 'семей' оказались на скамье подсудимых — мафиози получили сроки от двадцати до тридцати пяти лет, а наиболее опасные или влиятельные бандиты были приговорены к пожизненному заключению.

Ко всему проводилась сознательная политика вовлечения населения в экономику. Кроме новой верфи, на которой клепались корабли серии 'Свобода', спрос на которые из-за скорости строительства и дешевизны высок, а значит будет работа для тысяч человек, есть еще и новый контейнерный порт, само производство стальных стандартных ящиков, изготовление цемента, а также несколько радиозаводов и автосборочный от 'Фиата'.

А сравнение методов прямо напрашиваясь. Не сговариваясь, мы делали нечто очень похожее. Сбежавших в партизаны (в горы) предупреждали, что за них пострадают их семьи, если не вернутся.

Обвиняли его и в пытках для получения информации. Разница в том, что я, в отличие от него, не отрицал. Просто слал в известном направлении. А использование армейских подразделений вплоть до самолетов и артиллерии проще прятать в песках колонии.

— Нет, — сказала журналистка, — вы все не так поняли и даже не дослушав, встретили в штыки. Я восхищаюсь происходящим в Италии. Даже, при наличии эксцессов. Иногда невозможно жить по закону. Точнее закон не дает привлечь к ответственности преступников. Фашисты ставят конечную цель выше личности. Все для общества и это прекрасно.

— Главное, — произнесла очень серьезно на итальянском подошедшая девочка, — что это не превратилось в пустые слова. Мы многое видели в стране и, хотя любые отчеты врут, Муссолини немало удалось претворить в жизнь.

На вид ей было лет пятнадцать. Вполне сформировавшаяся, еще не женщина, но уже не ребенок. И рассуждала отнюдь не по-детски. Акцент, конечно, режет ухо, но слова не ищет, свободно на чужом языке излагает.

— Он воплотил в жизнь практически все продекларированное: обеспечил страну недорогим электричеством за счет малых и средних электростанций и дал серьезнейший толчок стальной отрасли, как дальнейшей основе промышленного развития.

Я невольно покосился на Нэнси.

— У Юнити светлая голова, — кивнула та, — она не повторяет мои статьи. Сама умеет думать.

И, похоже, она меня вычислила, а не журналистка.

— Вы развиваете школьное образование. До войны на тысячу призывников приходилось триста неграмотных , в этом поколении их не будет совсем. Даже на Сицилии в каждом селе открылись начальные школы. И пусть не у всех учителей достойная квалификация, прошло совсем не так много времени. Важно — действуете. А увеличение количества больниц в четыре раза, заметно улучшив обслуживание бедняков! На такое не способен никто!

— Хм, но я-то причем?

— Мы подозреваем, — с легкой улыбкой сообщила Нэнси, — что ваше появление здесь означает незапланированную поездку в Рим.

Не сложно догадаться по совсем не парадному виду. Зам губернатора даже мелкой паршивой колонии сам по себе просто так не катается и подобные вещи заранее согласовывают с парадными фанфарами.

— Причем либо по прямому вызову, либо по собственной инициативе. В обоих случаях ожидается встречи на самом верху. Сделайте нам протекцию! Юнити мечтает лично встретится с Муссолини и не в составе толпы. А я обещаю прекрасную статью, об успехах строительства нового общества в Киренаике. Готова написать биографию Дуче.

— У него таких уже две или три вышли, причем одна в США, — бурчу в оторопелости.

Никак не ожидал подобного прямого захода. С другой стороны, а чего ужасного, если спрошу?

Обе счастливо улыбнулись, не иначе прочитав на лице согласие.

— Огромное спасибо. Когда взлет?

— Стоп! — говорю. — Три пассажирских места и я не собираюсь оставлять здесь своего человека даже ради прекрасных дам.

— О, совсем немного вешу, — заверила девочка. — Как-нибудь устроимся.

Я сильно подозревал 'как-нибудь' Стевану придется устроится на полу и мне такое совсем не нравилось.

— Я сама поговорю с летчиком, — заверила старшая сестра. — Главное, чтоб у вас не было возражений.

2.

— Вот, — провозглашаю, едва попав в кабинет, доставая из сумки банку и со стуком ставя на стол. — Мы сорвали банк!

Бенито расплылся в довольной улыбке. И было чему радоваться. Нефтяники отнюдь не испытывали счастья по поводу глубокого бурения. Первая попытка оказалась пустышкой. Ходили разговоры, что компания готова отказаться от дальнейших работ.

— Скважина дает тысячи баррелей в день очень высококачественной низкосернистой нефти. Американцы говорят крайне серьезное месторождение, сравнимое с нефтяными полями Плоешти.

— Еще бы им не радоваться, — сказал Муссолини. — Тридцать процентов прибыли уходит в их карман. А ведь пришлось чуть ли не насильно за шиворот тащить и обещать вернуть любые затраты с двойной наценкой, в случае неудачи. Правда, именно из-за их неверия удалось пробить такой договор. Обычно они не стесняются и требуют 70%.

То есть он был все время уверен в успехе. Я сидел там и не видел признаков успеха, а он обещал Standard Oil золотые горы за труды, не собираясь платить. Да, политик — это нечто отличное от нормального человека. И уж точно не бизнесмен, считающий расходы.

— Если б добыли нефть год назад! — воскликнул Дуче.

Я невольно посмотрел с недоумением. Все возможное было сделано. И невозможное тоже. Причем нельзя сказать, исключительно мной. Снабжение и финансирование шло все время, пусть и не в огромном размере. Но откуда лишнее взять? И так бюджет дефицитный и инфляция.

— Это я так, — сказал Муссолини. — Мысли вслух. Надвигается серьезный кризис. Мировой. Он и до нас доберется. Где возможно мы соломки подстелили.

Он вовсе не оговорился. Помимо государственных органов имелся при Дуче совершенно неофициальный 'мозговой центр', как он это называл. Лично Муссолини отобранные профессора университетов и порой люди из министерств, продвигающие некую реформу. Дуче кидал им обсосать очередную идею то ли придуманную самим, то ли пришедшую от кого-то и внимательно слушал спор, выступая с позиции здравого смысла.

Он никогда не выдавал себя за знатока всего и вся и если вопрос достаточно специфический привозили специалиста для разъяснений. Причем Бенито называл себя практиком и прямо говорил: нельзя следовать советам ученых полностью. От теорий добра ждать нельзя. Но кое-что из их выкладок брал на вооружение. Кстати, постоянный состав 'мозгового центра' так и не сложился. Профессора приглашались в качестве консультантов, а не для получения влияния. Сегодня требовалась экономика, завтра техника или физика, послезавтра юристы или нефтяники. Правда тот, кто сумел защитить идею нередко получал ответственный пост по принципу выполняй на практике теорию. И не дай Бог облажаться.

Я никогда не присутствовал на совещаниях правительства, но давно не секрет: там могли высказывать любые мнения и гавкаться всерьез по поводу и без оного, но когда Муссолини вместо 'возможно' менял тон и произносил: 'Я считаю...' наступала тишина. Ему ничего не стоило вызвать к себе министра, положить перед ним уже оформленную бумагу и рыкнуть: 'Подписать!'. Говорят, в 20е находились желающие оспорить, но давно никто не пытается. Всех таких умников ждала отставка и неприятные последствия.

— И все ж долбанет крепко. Отсюда вывод: нефть нужна для нормального функционирования страны.

Он полез в стол и извлек приличного размера папку.

— Возить машинами через пустыню глупо и малопродуктивно. Здесь проект и смета с договорами на строительство трубопровода. Согласно стандартным нормам — три года. Я дам тебе людей, из безработных в любом количестве, а ты сдай объект максимально быстро.

— Один раз сумел, сделай второй?!

— Так всегда. На хорошего исполнителя, справляющегося на отлично с заданиями наваливают больше. И не говори, что сам так не делал. Гы, — он ухмыльнулся и снова полез в ящик стола, — чтоб не честил за глаза скотиной я свои обещания всегда выполняю.

Он толкнул ко мне очередную папку, для разнообразия тоненькую. В числе учредителей компании моя фамилия. Закон такое допускал, при наличии контроля у государства.

— Как только начнутся продажи, на твои счета, конкретные банки и номера сам впишешь и копию мне вернешь, будут поступать деньги, согласно договору. Даже пол процента — это серьезно.

Когда речь идет о миллионах баррелей, не сомневаюсь.

— Спасибо, — проглотив комок в горле, говорю.

— Неправильный ответ! — внезапно гаркнул Дуче. — Нужно реагировать бодрым 'Немедленно займусь трубопроводом'.

— Слушаю и повинуюсь! — послушно отвечаю.

— Ну, прямо сегодня возвращаться в Африку не требуется, — благодушно отмахнулся. — Пару дней у тебя есть.

Щедро, невольно подумал. Сколько уже нормально не отдыхал, года три? Вроде больше.

— Расслабься и проветрись. С барышнями не в парандже пообщайся. Что? — спросил, нечто уловив.

— Тут на меня вышла одна английская журналистка Митфорд. Вроде бы настроена благожелательно к Италии в принципе, к фашизму и лично вам в частности. Добивается встречи.

— Диана? — после легкой паузы, нечто вспоминал.

— Нэнси. Но с ней младшая сестра Юнити. Очень занятная особа. Не экзальтированная дурочка, а с мозгами.

— А ведь это реальный вызов, — пробормотал он себе под нос. Не уверен, что я должен был услышать. — Прекрасно, — оживляясь, — привози их ко мне. Побеседуем.

3.

Такого Муссолини не видел никогда. Он сроду не орал на собеседника, всегда говорил спокойно и доброжелательно. Даже на трибуне умудрялся обходиться без темпераментной жестикуляции и чрезмерной патетики. Да, давить на болевые точки прекрасно умел и стиль послевоенных статей и речей очень отличался от ранних годов. А сейчас включил обаяние на полную мощность и заливался соловьем.

Однажды он мне сознался в полном равнодушии к современной литературе, музыке и театру. Да и кино смотрел все больше чтоб быть в курсе новинок. Затащить его в оперу или картинную галерею было сродни подвигу. И вдруг прекрасно поддерживает беседу на данную тему, проявляя неожиданные познания. Справки что ли ему референты регулярно готовят? Не похоже. Суждения неожиданно занятные, парадоксально звучащие для читающих газеты.

Заодно с иронией проехался и по растущему на глазах собственному культу. Портреты во всех учреждениях, магазинах и даже домах. Уже прямо называли его сверхчеловеком: ведь не только спас страну дважды, от ужасов гражданской войны и начала кризиса, все прекрасно знали про скачками растущее количество безработных у соседей, но и заметно поднял экономику. Официальная статистка говорила о росте с 1920г почти в четыре раза. Полагаю, привирают, но не заметить серьезных изменений к лучшему невозможно сколь угодно предвзятым врагам режима.

И конечно же, Дуче чудесным образом избежал смерти при всех покушениях на жизнь. Разве в том не божественная воля?

Откровенно говоря, только самые первые были опасными. Потом прекрасно работала личная охрана, хотя Муссолини мог вопреки всем инструкциям остановить машину посреди улицы и полезть ручкаться со случайными прохожими, выясняя их мнение о недавнем новом законе. На публику он играл прекрасно, вызывая восхищение, а что вел себя непредсказуемо, так никакие террористы о его спонтанных порывах не предупреждались. Случайные люди балдели от счастья, а Каплетти седел от переживаний. Случись чего, кому отвечать, как не начальнику охраны?

Ему даже поплакаться на поведение Дуче было некому, кроме такого же выходца из ЧеКа, как я. Старые знакомства — дело святое, тем более в политику не лезу, но притом временами вне протокола общаюсь напрямую с Бенито. Иерархию цепной пес ловил не раздумывая и будь Муссолини мной недоволен моментально забыл бы старого приятеля. А пока, раз в год, почему б не выпить вместе.

В какой-то момент я понял, что общается Дуче практически с одной Юнити и все его обаяние направлено на нее. Что касается баб, я еще до Киренаики сталкивался с этой частью жизни вождя. Жена все годы сидела в Милане и не уверен, что хоть раз навестил. Сам он по-холостяцки жил в служебной четырехкомнатной квартире с единственной пожилой служанкой. Монахом наш Дуче не был и женщинам нравился. Возможно на них действовала общая атмосфера и положение диктатора, не мне судить. В любом случае долго очередная пассия не задерживалась и на роль серьезной фаворитки ни одна претендовать не осмелилась.

— Ты не видишь куда все стремится? — поинтересовался, когда Нэнси отошла покурить, а я якобы за компанию. Фактически Муссолини так поглядел, аж захотелось срочно удалится совсем.

— И что? — сказала женщина хладнокровно, пуская дым к потолку. — У нас большая семья и все мы хорошо знаем, чего хотим. Юнити уж точно. Она восхищается Дуче и надеюсь опыт будет интересным. В первый раз это всегда важно. А нет, так уедет.

— Так спокойно?

— Пятнадцать лет в Италии возраст согласия. Иные замуж спокойно выходят. Все одно лучше, чем как с нашей сестрой Памелой, вышедшей замуж за биссексуала. Когда муж изменяет с молодой красоткой обидно, но понятно. А это...

Я осознал разницу воспитания с английскими аристократами. Простой итальянский мужчина до таких высот раскованности не дорос и пришиб бы такую сестричку на месте. Мне ли не знать. Зато честно, не выдумывая красивые оправдания.

— Кстати, — сказала она, — ты ведь не женат и не имеешь постоянной подруги. Я тебе нравлюсь?

Я нечто положительное промычал, ошеломленный. Это ж мне положено добиваться и делать комплименты. О, женщины, мне вас не понять.

— Поехали ко мне, мясник Керенаики? — и улыбочка, ну ты ж не обижаешься на шутку.

1930г

'Насилие не аморально, если оно осуществляется для защиты' .

Муссолини.

Огромный белый роллс-ройс катился по совершенно неприспособленной для этого узкой улочке, где на дороге не только мальчишки бегали, но домашние животные оставляли кучи навоза. Никого не удивила застрявшая тележка с маленьким осликом, не желающим двигаться дальше. Машина остановилась и издала противный вой клаксоном, советуя убраться куда подальше немедленно.

Хозяин осла воздел руки к нему, беря в свидетели Аллаха, что нет его вины в упрямстве нерадивого ишака. Пассажиры и водитель были так заняты, обмениваясь негодующими комментариями по поводу происходящего, что совершенно не заметили, когда появились люди, кинувшиеся к автомобилю. Дверцы распахнулись практически одновременно и сидящие в роллс-ройсе уставились в стволы.

— Вы знаете, кого грабить вздумали? — совершенно спокойно спросил импозантный сорокалетней на вид мужчина в галабии и зеленой чалме, признаке совершившего хадж.

— Заткнись, — приказал один из налетчиков в одежде и куфие бедуина, но с синими северными глазами, садясь рядом. Арабский у него имел заметный акцент, но сходу не определить по одному слову откуда родом.

Огромный араб, восседавший на переднем сиденье то ли был исключительно туп, то ли бесконечно предан хозяину и попытался схватить врага. В уличном шуме никто не услышал короткой очереди, после чего стрелок прыгнул на заднее сиденье, зажимая человека в белом, между собой и еще одним типом, небрежно ткнувшим в затылок водителю пистолетом. Это приземлился хозяин неизвестно когда исчезнувшего вместе с тележкой осла.

— Поехали, — сказал незваный гость с ощутимой угрозой. Крика на улице пока никто не поднял, однако задерживаться не стоило.

Шофер послушно тронул машину с места, реагируя на короткие команды и сворачивая куда требовалось. Время от времени он пытался отпихнуть наваливающуюся тушу мертвеца, не желающего сидеть ровно.

— Мне нравится кататься в роскошном лимузине, — сообщил минут через пять один из угонщиков. — Сзади места сколько угодно и запах настоящей кожи.

— Итальянцы? — со странной интонацией спросил хозяин обсуждаемой машины. — Вам это с рук не сойдет. Вы на английской территории.

— Заткнись, Мухаммед, — грубо произнес человек с пистолетом. — Если начнется серьезная драка, тебе достанется первая пуля. Ты тоже заткнись, Роберто, пока в рот чего похуже кляпа не засунул.

— Между прочим, — произнес невозмутимо Габбани, — никому не интересно, что у эмира под ногами за чемоданчик стоит?

Хаджи остался безучастным, когда выдернули саквояж. С момента, когда понял, что не случайные грабители, он мысленно смирился с судьбой и читал молитвы, обращаясь к Аллаху милосердному. Что его ждет догадывался, но тот не оставит своего верного слугу.

— Porca madonna, — выдохнул Роберто, без труда сломав замок. Figa . Это мы удачно приехали!

Я покосился через плечо эмира на пачки английских фунтов.

— Сколько?

— Тридцать восемь тысяч шестьсот, — сообщил тот через некоторое время. — Странная сумма. Не круглая.

Наверняка очередная дотация от англичан на подкормку нападений. С некоторых пор приходящим из пустыни приходится солоно и уже на одних лозунгах воевать не желают. Хотя, скорее, для шейхов, чем обычным воинам.

— Закрой и поставь под ноги. Отвечаешь головой. За фордом, — подразумевая пристроившийся спереди грузовичок, — езжай.

Достаточно быстро город закончился и потянулись чахлые посадки с деревцами. Грузовик свернул на совсем уже мало похожую на дорогу колею. Замечательный роллс-ройс с трудом полз сзади. Его не готовили для прогулок по вади . Не удивительно, что застрял, а когда шофер, прекрасно понимающий во что ему выльется подобное принялся газовать без меры и вовсе лопнула шина.

— Нет смысла менять, — говорю, вылезая наружу и вытаскивая Идриса. — Бросаем здесь.

За спиной хлопнул выстрел. Шофер правильно старался, однако брать его с собой никто не собирался изначально.

Марко снова сел за руль, Самир вместо штурмана. Есть люди не способные ориентироваться. Они запутаются в парке, где дорожки пересекаются под углом. Существует немалое количество, глядящих на карту, как баран на новые ворота. У них отсутствует абстрактное мышление и не связываются рисунки на бумаге с окружающим миром. Самир знал пустыню и здешние места, так, что я временами чувствовал себя дебилом, не улавливая возможность отличить одну дюну от другой. Мало того, он представлял, где грузовик пройдет спокойно, а куда лучше не соваться, как бы не хотелось спрямить путь. Благословляю день, когда берберов вербовал.

Безусловно, наш фордик несколько отличался от стандартной модели. Чего там Марко укреплял и улучшал выяснить не пытался. В принципе, я б тоже смог, покажи в подробностях, но никакого интереса. Нужно было проехать из пункта А в пункт В. Это его задача, в отличии от моей, своевременно установить, когда и зачем отправится в нужный день наша цель. Увы, брать прямо в доме не представлялось возможным. Там всегда два десятка человек, включая баб с детьми и охрану. Также вечно приезжают посетители и просители. Слишком много шума выйдет. В дела Марко мне было вмешиваться не с руки и даже насчет запчастей, набитых в кузов, аж повернуться негде, не спрашивал. Считает важным? Вперед!

Часа полтора ехали молча. Роберто раскрыл было рот нечто вякнуть, но я пнул его ногой. Меньше всего хотелось, чтоб пленный слышал наш разговор. Уверен, итальянский хорошо знает и чисто из вредности способен нагадить. Проще всего было б не тащить за собой, а оставить в песках возле машины с дыркой в голове, но ради чего тогда корячился столько времени?! Требовалась показательная казнь и собирался ее обеспечить с максимальной публичностью. Мухаммад Идрис ибн-Мухаммад аль-Махди ас-Сануси шейх тариката сенусия, куда входило по некоторым данным до трети населения Киренаики, эмир ее же, а заодно и Триполитании должен повиснуть у всех на глазах в центре Бенгази.

Грузовик остановился и мы полезли наружу, занимая оборону. Кроме 'максима' у нас собой много чего было. Дорогу по которой прикатили на всякий случай заминировали и поставил наблюдателя. Люди здесь редко ходят, но все ж случается. Высохшее соляное озерцо, благодаря чему достаточно ровная поверхность дна. Теперь оставалось только ждать и надеяться, что Жак не подведет. Практически уверен, до ночи никто не поднимет тревогу. Дома шейха если и ждут, не посмеют выяснять где задержался. Тем более он имел привычку заехать в ресторан и посидеть за чашечкой кофе, наблюдая танцы полуголых девушек. Вроде не только со стороны смотрел. Ну а потом, пока начнут бегать, пока власти примут меры, мы будем крайне далеко, даже если Жак не появится.

Пленного пристегнули наручниками к всем нынче известной классической канистре итальянского патента. Вроде достаточно элементарная вещь, но прежде никто не додумался до достаточно удобной формы с возможностью переноски. В данном случае в ней двадцать литров воды и с таким добавочным весом далеко не убежать.

— Так, парни, — говорю, собрав вместе всех кроме часового. В машине у него были деньги. Нас тут семеро, Жак не в счет. Он не из 'черных', нанят за деньги. Свое получит, но не больше.

Роберто со счастливой мордой закивал. Конечно, делиться ему не хотелось, а после моих действий сильно загрустил, подозревая конфискацию в пользу Родины. Остальные пока не понимают.

— Там на каждого приходится по пять с половиной тысяч фунтов с какой-то мелочью.

С удовольствием полюбовался на открытые рты. Рабочий в Британии получает где-то пятерку в неделю.

— Очень большая сумма, — осторожно сказал Самир.

— Хорошо, что понимаете. Поэтому сразу объясняю, мы взяли их фактически у англичан. Это их деньги. Паскуды могут всерьез обидеться и потребовать наказать воров. Наше правительство из-за каких-то грабителей не станет ссориться с Лондоном. Выдадут за милую душу.

Пауза, чтоб осознали. Я совсем не шучу. Большие деньги — серьезные проблемы. Мало нам Идриса. Ведь спустят с цепи всех, за такой куш. Единственное, сюда отбирал не только умеющих стрелять, но и не дураков.

— Купюры там крупные и возможно номера переписаны. Скорее всего нет, но двадцатки и пятидесятки на дороге обычно не валяются. Поэтому отдам по курсу лирами, когда будете увольняться. У большинства все равно срок через пару-тройку месяцев подходит.

Они дружно закивали.

— Можете врать что угодно дома или куда поедите: выиграли в карты, продали участок земли, полученный от правительства или нашли клад, когда выселяли очередной поселок. Правдой даже с близкими не делитесь. Слишком крупная сумма. Предложат за донос чего существенного и заложат. Полагаю, вы не настолько тупы, чтоб не понимать. Включая Роберто.

— А чего сразу я?

— А ты просадишь за карточным столом, — уверенно заявляю, — все очень быстро. Единственное, питаю надежду, что хоть каплю мозгов имеешь и по пьяни не разболтаешь дружкам, которые тут же настучат и неизвестно кому. Нет у меня к тебе доверия, увы.

Самый правильный вариант был бы грохнуть его и промолчать про деньги. Только есть еще Тони и эмир. Да и не настолько я шагнул за грань, чтоб своих мочить, даже придурков. Арабы не в счет. Они мне не товарищи. А с этим я в боях был и неоднократно прикрывал мне спину. В прямом смысле, не вспоминая о неизвестно где добытых продуктах и воде, коими делился, хотя мог бы жрать сам.

— Зря, командир, — сказал он серьезно. — Когда надо, я могила.

— Попадешь в нее, если ума не добавится рано или поздно. Короче, вы меня слышали. А теперь расходимся по постам и ждем Жака. Витторио, — тот стоял в качестве часового, наблюдая за подъездами, — сам все скажу

Минут через сорок, когда с облегчением устроился в тенечке, градусов сорок жара, могу забиться, ко мне подошел Самир.

— Да? — не дожидаясь, пока по восточной привычке примется заходить издалека. — Говори прямо.

— Я с тобой с самого начала, — произнес он, все ж выдержав уважительную паузу или собираясь с мыслями.

И в отличии от молодых берберов, собранных в отдельные отряды следопытов, уже человек в возрасте. Очень подробным договором, порой поминающим несущественную мелочь, сидели мы двое суток пока не подписали, такое допускалось. Добровольцев принимали с повышенным жалованием, как и пожелавших продолжить службу.

Как я подозреваю, сознательно никогда не спрашивал, у турок послужил во время первого итальянского вторжения и прошел через стандартную солдатчину. А может и позже по нам пострелял от всей души. Практически ничего ему объяснять не требовалось и с самого начала неплохо понимал итальянский, хотя не любит это показывать вне моего штабного взвода. Многие до сих пор считают тупым чуркой, полезным разве в поиске следов банд. Но трогать его никто давно не пытается. Он и сам способен навалять по морде, да и про нахождение при моей особе в Черной колонне все в курсе давно.

— Я знаю, ты живешь по своим правилам. Они временами заметно отличаются от общепринятых законов, но слову твоему верить можно.

— Приятно слышать.

— Это и сенуситы не отрицают. Я хочу тебя попросить.

— Слушаю.

— Не надо денег. У меня двое сыновей. Дай им возможность получить настоящее образование. Путь мужчины — война, но я не хочу для них такой судьбы. Пусть один станет доктором, а второй агрономом. Чтоб управлял имением вроде твоего и его слушались люди.

На опустевших землях участники боев и бедняки из Италии могли получить 25 гектаров хорошей земли, оборудованные за счет государства. То есть, отнюдь не с нуля начинали. Основные постройки уже возвели, семена на первый год выдаются безвозмездно, как и скот. Причем фермы расположены достаточно компактно, чтоб обеспечить помощь при необходимости военную и чисто соседскую. Да и возможность детям ходить в школы и лечиться переселенцам. Не больницы, но фельдшер имелся в каждом 'кусту'. Нет, то не Потемкинские деревни. Все делается на совесть. Удовольствие не из дешевых, поэтому до сих пор всего тридцать тысяч человек переехало в Киренаику. Каждый год с великим шумом по десять, не считая селящихся в городах на побережье самостоятельно.

Кроме всего прочего, за мной охрана ферм и курирование. А проблем, как всегда, особенно на первых порах, выше крыши. Чего-то не прислали, не выдали, просят взятку или порода коров не та, а то элементарно сдохли через недельку и хочет других — это стандарт. Ну и нельзя ж себя не вознаградить за труды праведные, правильно? Два имения, одно на полторы тысячи, второе на семьсот гектаров и с лесом, себе отписал. Нельзя ж быть белой вороной. Губернатор еще больше хапнул, да и генералы внакладе не остались с полковниками. Не зря ж воевали.

Поскольку в сельском хозяйстве я разбираюсь на уровне картошку можно варить, жарить и печь, а рожь от пшеницы не отличаю до сих пор, пришлось нанять управляющего и кого он попросил заодно, типа механиков-трактористов. Причем платить им абсолютно неоткуда и фактически трудятся за часть урожая. Такой жирный кусок, но деваться от бесконечных трат вместо доходов некуда. При всем притом, в имениях, в прошлом году вышел в чистый ноль. Больше из меня не тянут на улучшение и нечто производят на продажу. Все некогда заехать и выяснить подробности. Донесения я сам горазд писать и сколько в них лжи объяснять без надобности.

Внезапно появившиеся фунты по-любому очень пригодятся. Ну мы, Черная колонна, ребята хваткие. Контрабандисты исправно делятся доходом, если не хотят сесть в тюрьму или чего хуже. Оружие под полным запретом, на все остальное закрываю глаза, если платят вовремя. А как хотите, чтоб содержал фактически целую дивизию при минимальном государственном финансировании? Приходится постоянно крутится.

Валюта в наше кризисное время дело всегда полезное. Тавили с удовольствием возьмут, им для расчетов в Китае и прочих Индиях пригодятся. Я вот закрываю глаза на мелкие нарушения торговли в колониях, они тоже вопросов задавать не станут и честно выплатят еще и проценты на депозит.

— Хорошая мысль, — говорю вслух. — В школу ходили?

— Старший уже закончил, младший еще продолжает.

Наверное, нечто уловил во взгляде.

— Поздние сыновья. Прежде все дочки были. Другую жену брал, все одно наследника не было.

— Два класса?

— Четыре! — с гордостью заявил. — И отметки хороши.

— Я тебе честно скажу, для дальнейшей учебы этого мало. Но, — быстро сказал, когда тот опустил голову, — если они хотят...

Тут он моргнул удивленно. Как это пойти против родительской воли?

— ... не проблема. Пошлешь их учиться дальше. В Бенгази, для начала. Там нужно платить, как и за высшее образование, но как раз деньги у тебя будут. Главное, не показывай сколько. Можешь всем объяснять, что за обучение плачу я. Будешь брать сколько требуется в банке. Потом подскажу, как и куда обратиться. Только хочу, чтоб ты понял. Им будет тяжело. Нет, не математику усваивать. Они попадут в чужое окружение. Полагаю, сам видел в армии, как третируют новичка и иноверца. Здесь дети, а они порой гораздо более жестоки.

— Мои не сломаются, — уверенно сказал Самир.

Может и так. Все ж характер у здешних железный. Выносят такое, отчего европеец загнется моментально.

— И жить смогут у дальних родичей. Те помогут и объяснят.

— Если чего пойдет не так — приходи ко мне напрямую. Когда придет время поступать в университет — обязательно. А можешь и просто привести познакомится. Чтоб знали к кому обратиться, если чего.

Сам в Бенгази бываю не особо часто, хотя там основной лагерь Черной колонны. К этому времени достаточно обустроенный, с собственными кинотеатрами, стрельбищами и сержантскими курсами. Про бары и бордели рядом лучше помолчать. За лицензию они платят опять же в кассу колонны. То есть вечный круговорот монет в природе. Получая жалованье, чернорубашечники спускают его тут же, частично возвращая назад.

— Если меня не будет в пределах достигаемости, оставлю к кому обратится. Надеюсь никогда не понадобится и все пройдет удачно.

Еще через час Марко вскочил, глядя на северо-запад. Достаточно скоро и остальные услышали шум движка. Жак вышел практически вовремя и куда требовалось. Летчик он замечательный, но даже по здешним меркам не особо зарабатывающий. Вроде перспективная почтовая авиационная компания из четырех самолетиков висела на волоске. Начальство предпочитало военные полеты, а рангом пониже и вовсе редко соглашались подняться в небо. Одна почта и оставалась, а платили за то не жирно. Техника старела, замены не имелось. На мое предложение согласился моментально. Тем более в Египет и так частенько отправлялся и местность приблизительно знал. Вот это 'приблизительно' и сильно нервировало. Мог ошибиться и тогда потеряли зря время.

Самолетик пробежался по дну озера и остановился, на наше общее счастье ничего не сломав. Все расчалки или как там тряхомудия называется не лопнули, колеса тоже остались на месте. Приходилось видеть, как при посадке на неподготовленное место буквально разваливался. Жак все ж профессионал. Уважаю.

— Пойдем, — говорю Идрису, отстегивая его от канистры и сводя руки сзади наручниками.

Он это принял с все тем же отрешенным видом и пошлепал в своих неприспособленных к длительным передвижениям тапочках вперед.

— На крыло и вниз, на пол садись.

Тут он впервые проявил эмоцию, осознав ситуацию. Фактически я буду упираться в него ногами.

— Нет, — сказал резко. — Убей, но не унижай.

— Это 'капрони'. В нем всего два места. Летчик и наблюдатель или пассажир. Сажать тебя одного, пусть и связанного, нет ни малейшего желания. Может выпрыгнешь в полете или предложишь миллион и он полетит в Каир. Давать шанс не собираюсь. Придется потерпеть или упакуем силой.

Он покосился на Булайчича и видимо осознал, насколько проще скрючиться самому, чем быть утрамбованным эдаким громилой. Мне его требуется довести живым, а с разбитой головой и поломанными руками, ну так вышло.

Места, натурально мало. Кресло мы выкинули еще в Киренаике, а то б точно не поместились. Идрис мужчина в теле. Зато и сидеть верхом удобно. Мне. Его мнение в данном вопросе не учитывалось.

— Ждете пока взлетим, — сказал остающимся. В чем большие сомнения. И так движок у тарахтелки не новый, а здесь перегруз, — потом уходите.

Сюда мы добрались без проблем. Граница с Египтом огромной протяженности и абсолютно дырявая. До появления Черной колонны на парочке дорог стояли посты, а кому требовалось шел мимо, особо не скрываясь. Теперь любые перекочевки под большим вопросом. Самолеты-разведчики и патрули постоянно фиксируют нарушения. Если кого ловим с оружием просто всех кончаем. И не всегда то сенуситы, горящие праведным гневом джихада. Бывает не везет и обычным бедуинским семьям. Никто особо не разбирается. Документов нет? А откуда у них. Ружье нашли? Везти вас еще до судьи и кормить/поить, да за верблюдами смотреть. Пожалуйте в ближайшую яму. Намеки такого рода замечательно понимают все. Практически прекратились гуляния без разрешения.

— Чао! — махаю рукой, пока машина, дребезжа и подпрыгивая на всех кочках набирает ход.

2.

— Ты ведь знаешь почему здесь, — с усмешкой произнес Гульельмо Наси, обводя широким жестом кабинет.

— Догадываюсь.

— Проигнорировать губернатора Киренаики даже тебе наглости не хватит, в отличии от вызова в прокуратуру или к военному следователю.

— Я им не подчиняюсь.

— Ты и мне не особо, — без обиды сказал. — Потому судьбу твою будет решать сам Дуче. Собирайся. Надеюсь читаешь в газетах не только иностранную критику на себя лично...

— Правильно было б 'Беспричинную и удивительную, на фоне чего другие вытворяют'. Бельгия, например, в Конго или хотя б Англия в своих владениях.

... а иногда обращаешь внимание и на новости Италии, — игнорируя реплику, продолжает невозмутимо. — Грядут большие перемены и дело даже не в ноте из Лондона и вое, так называемой прогрессивной общественности. Для Бальбо назначение явное понижение и почти оскорбление. Он собирается отыграться на прежних назначенцах. Кстати и на мне.

Между Триполи и Бенгази не существовало проходимых дорог и телефонных/телеграфных линий. Самолеты и корабли зависели от погоды. В результате, губернатор обычно проживал в Триполи и был фактическим правителем более густонаселенной Триполитании, в то время как другой, рангом пониже, правил Киренаикой. Явное желание Бальбо назначить на пост старого друга и товарища Дино Альфьери ни для кого не являлось секретом. Причем сразу вице, объединив в одну провинцию. Гильельмо с удовольствием на прощанье сделает нечто им во вред. В конкретном случае поддержит меня.

— Подготовка к приезду...

К нам едет ревизор, мог бы сказать, однако боюсь, до него не дойдет. Классическая русская литература не входит в образование итальянских военных. В оперу они еще могли сходить, но про театр с иностранными пьесами слышать не доводилось.

... должна быть завершена точно в срок и чтоб никакого очковтирательства, на котором клевреты Бальбо сумеют поймать за руку! Я хочу уйти красиво!

3.

Увы, лично мне не светило торчать рядом с Муссолини, попадая в блицы фотографов, хотя львиную долю того, что подается как успех, пробивал лично. Дуче прибыл для показа достижений, а не раздражать иностранные правительства моей физиономией. Поэтому именно он разрезал ленточку, показывая только что построенный трубопровод. Реально можно назвать невероятным инженерным подвигом, учитывая мизерное количество моторных средств и строительной техники.

Сотни рабочих, прежде всего из поддерживающих сенуситов племен, ударно трудились в песках под охраной. Кто норму не выполнял потом харкал кровью. И хотя мерли как мухи от условий труда, все ж пища и главное вода, поступали вовремя. А по окончанию пошли по амнистии в Египет. Не уверен в особой радости тамошних начальников местного разлива и английских, однако после массированной компании о судьбе согнанных в трудовые лагеря выгнать назад уже не получалось. Кстати говоря, их там померло больше, чем под моим началом. Не нашлось возможности кормить. Бюджет не предусматривал. Под конец несколько тысяч взбунтовались и устроили хорошую резню местным. Аж армию пришлось вызывать. Я от всей истории получил сплошное удовольствие.

А Муссолини снимался на фоне домиков переселенцев, целуя младенцев и пожимая руки главам семейств. Вместе с ним приехала самая большая из предыдущих партия — сорок тысяч человек. Обеспечить им сносные условия после высадки и четко отправлять в нужные точки, предоставляя транспорт и прочее, задача отнюдь не тривиальная. Совместными усилиями с губернатором наладили с эффективностью, которая редко ассоциируется с итальянскими правительственными предприятиями. Даже священников пригласили освятить постройки и прочитать молитвы. Все ж эти годы прошли не зря. Научился заставлять себя слушать и повиноваться не только криком и силой.

Я почти счастлив, что освобожусь от кучи проблем, когда выгонят с треском. Устал тащить на себе бесконечный воз забот. На мое счастье лишь половина новеньких ехала в Киренаику и помпезные праздники в первую очередь состоялись в Триполи, на площади Пьяцца дель Кастелло.

'Начните новую жизнь ради семьи и Италии', пафосно провозгласил Бенито. 'Не спрашивайте, чего для вас Родина сделала, сделайте для нее нечто бескорыстно'. Народ рукоплескал в экстазе. Афоризмами Муссолини славился давно и простонародные нотки южного диалекта в фразе не случайны.

Я сознательно болтался где-то сзади толпы придворных и всевозможных лизоблюдов. Не из брезгливости, а чтоб не затоптали. Если после всех приготовлений, на месте кто-то обделается, значит ничего все равно б не исправил, бегая с мордой в мыле. Поздно. В основном играли с Марко и Роберто в карты не всерьез, а чисто на интерес. Первый достаточно быстро отваливал. Он всерьез раздумывал как с свалившимися на голову деньгами подастся в родные края и откроет автомастерскую. А Габбани оказался достаточно умелым игроком. Блефовал в покере и считал карты достаточно хорошо, чтоб потихоньку обдирать кого угодно. Ко всему показал дружески пару шулерских фокусов. И чего вечно с пустыми карманами? Так тянуло дурня на рулетку и или в кости поставить. Азарт, помноженный на уверенность в собственной удаче.

Пришли за мной ночью. Не конвой, а вновь назначенный адъютант при Муссолини. Целый полковник. Расположился Дуче в одном из домов для переселенцев, правда, в отличие от них, без семьи. Зато какой демократичный и близкий к народу в статьях. Непременно в газетах пропечатают про желание своим боками выяснить удобства и фотки соответствующие.

— Жизнь политика, — сказал он не здороваясь, как только адъютант, герой Римского фронта, остался за порогом, — сплошные компромиссы и ныряние в дерьмо. Ты думаешь меня волнует, о чем пишут английские газеты и куча иных, включая советские, про Мясника Киренаики и Палача Феццана?

А с чего тогда все уверены в близящемся нагоняе?

— Нет, — сказал, как припечатал, внушительно и сделал многозначительную паузу. — Я сам тебе дал задачу и не ограничивал в действиях. Ты и сделал, то что не мог не сделать. А эти цифры... Помилуйте, откуда кто-то вобще может знать про население, которое никогда по-настоящему не переписывали, а численность кочевников и вовсе не проверяли. Шляются туда-сюда, сегодня в Чаде, завтра в Египте. Может их там уморили добрые сахибы.

Тут, похоже, требовалось посмеяться, но мне было как-то не до юмора. Что ни при каких обстоятельствах и не подумает откупаться моей головой практически уверен, но ведь разговор не случаен.

— Осталось по твоей переписи меньше ста тысяч местного населения в Киренаике, не считая ручных берберских-казаков.

Странно, но именно так произнес. Не граничарами назвал, как некогда сербов на границе с турками и не сипаями с зуавами и аскерами. Кажется, читал внимательно проект договора и сделал неожиданную параллель. Или все ж знает четко про мое происхождение.

— Замечательно. Программа переселения будет продолжаться и лет через десять настоящих итальянцев здесь будет большинство.

Подразумевалось, что с Триполитанией сложнее. Там не настолько проредили местных.

— Не только фермеры, но и что важнее города, должны стать нашей территорией не по названию.

А вот теперь в голосе прозвучало железо.

— И что достал Идриса на египетской земле, тоже ничуть не возмущает. Его нужно было повесить именно так! Публично и в присутствии местных жителей.

Из казни устроили целое представление. С барабанным боем и на главной площади Бенгази, на специально построенной виселице, в присутствии солдат и туземцев. Что, зря на самолете вез? Еще и сняли на три камеры все, особенно лица присутствующих крупным планом. Потом из этого склеили документальный фильм, который крутят не только в колониях и метрополии, но и в иных государствах.

— МИД с честными глазами отвечает по твоему докладу: 'Ничего не знаем, схвачен на нашей стороне в составе группы сенуситов. Видимо хотел поднять очередное восстание, поставив на личную популярность'.

С какой стати извиняться за религиозного бандита, десятилетиями портящего нам кровь. Англичане фактически признали его эмиром Киренаики и Триполитании, и не только отказавшись выдать по официальному обращению (сознательно им показал, пренебрегать просьбой соседа не стоит, а то выйдет неприятность), но и давали оружие в немалом количестве. Если вспомнить те пушки, то списать на кражу или покупку старья никак не удастся.

— Деньги, действительно были? — все тем же тоном и вроде, между прочим, поинтересовался.

— И что характерно, в английских фунтах. Чем подкармливать шейхов, пусть мои люди пользуются.

— Да, -кивнул Муссолини, — денег из казны всегда мало. Ты стал опытным бюрократом и вечно требуешь добавки. В этом вы трогательно сходитесь с Бальбо, когда он сидел на посту руководителя ВВС.

Главное понял, как я и хотел донести. Не конкретным людям досталось, а всей Черной колонне. Может так было б справедливо поступить, но эти парни рядом со мной все время и рисковали. За работу положено платить и не обычным жалованием.

— Возвращаясь к началу нашей беседы... Ты сделал то, за чем тебя я послал. Обеспечил бесперебойную поставку нефти и спокойствие в колонии. В другой ситуации вручил бы орден, но пока достаточно звания легата.

Пауза достаточно выразительная и бодро поблагодарил с обещанием служить великой Италии и лично Дуче. В тридцать лет стать аналогом армейского генерала и фактически равным большей части известных расов хотя б по рангу, если не на деле, дорогого стоит.

— К сожалению, начал излишне врастать в здешние дела и принимаешь их близко к сердцу. Пора возвращаться в Рим.

— В каком качестве? — осторожно спрашиваю.

— Я в курсе, привык к полной самостоятельности и вряд ли захочешь служить по часам, прибегая в отглаженном мундирчике к вышестоящему начальнику по первому зову. Найду синекуру, причем останешься моим личным порученцем. Идет?

Ага, тут откажешься. Ответа не требуется.

— Заодно бью сразу несколько зайцев одним выстрелом. Для иностранцев ты снят с должности и в опале за прежние подвиги. Бальбо избавляется от потенциально оппозиционера, а я от ваших взаимных кляуз.

— Значит то, что говорят, правда?

— Если про объединение в Ливию и изменение политики по отношению к населению — чистая.

— Это ж натуральная глупость, объединять три никогда не связанных племенных группы в одну страну!

— Или немалая мудрость, — сказал невозмутимо Дуче. — Вряд ли смогут договориться против власти, у каждой свой интерес. Территория, на которой проживает с десяток племен, которые друг друга в основном хотели бы видеть в земле. Ну, или в качестве рабов. Разделяй и властвуй придумано не мной. Местных евреев вполне можно использовать в качестве посредников с арабами. По тем же причинам. Заодно они станут держаться властей, если не хотят скатиться вниз.

В Бенгази и Триполи их было тысяч двадцать пять, но в отличие от европейских говорили и вели себя, как арабы. К тому же занимались в основном местной торговлей. Серьезными деньгами там не пахло, за редчайшим исключением. Еще врачи были зажиточные. Некоторые заканчивали университеты во Франции и Италии. Если учесть, что местные знахари предпочитали молитвы и использование слюны святых дервишей, понятно, кто лечил зажиточную прослойку.

— Ты ведь тоже поступил соответствующим образом, выделив берберские поселения.

— Между прочим, а как с ними?

— Привилегии они сохранят. За этим я прослежу. Полагаю, и Бальбо пригодятся местные, загонять в стойло недовольных. Пусть лучше ненавидят их, а не итальянцев. А вот 'Черная колонна' будет переформирована. На ее базе создадут первую механизированную бригаду.

— О, господи! Да там же добровольцы вперемешку с уголовниками! Никто не захочет служить в регулярной армии. К тому же возраст практически у всех не призывной и на законных основаниях уйдут в отставку при этой замечательной новости! Вы просто завалите слаженное подразделение, не получив ничего взамен!

— Офицерский состав получит соответствующие звания и перевод в более приятные места через пару лет. Желающим продлить службу будут заплачены премии и дополнительные бонусы. Сохранить боеспособный пограничный корпус, как бы он не назывался, в интересах и Бальбо тоже.

— Бальбо, Бальбо... Что он понимает в управление здешними территориями?

— А это и есть вынужденный компромисс и один из моих убитых зайцев, — заявил Дуче. — Достаточно популярный и амбициозный человек, с кучей идей. В качестве министра обороны, куда он нацелился, абсолютно мне без надобности. Уж очень революционен не ко времени. Лет через пять со своим размахом был бы уместен, но не сейчас. Танковые войска Италии пока не нужны. Гонять туземцев хватит и танкеток, а на севере они и вовсе бесполезны. С авиацией тоже сложности. Он сделал себе имя на массовых перелетах через средиземноморье и Атлантику в Рио-де-Жанейро, а также Чикаго и обратно в Рим. Даже при тщательной подготовке были жертвы. Сумел поставить рекорд, зато в ВВС до сих пор куча проблем. Некогда следить за состоянием материальной части.

— То есть, вы собираетесь завалившего свою работу повысить, а меня, напротив, убрать?

— Я избавляюсь от популярного снаружи и внутри страны политика. Пусть займется благоустройством и лояльностью образованной под него колонии Ливия. Строит дороги и железку, связывает Триполи с Бенгази. Отвоевывает у пустыни земли под оливковые плантации. Закончивших школы и поступивших в фашистскую партию уровняю в правах с итальянцами. Надеюсь достаточный стимул, благо благодаря тебе и генералам в Триполитании, где тоже изрядно сократилось население, а оставшиеся усвоили урок. Пусть попробуют пряник, а я посмотрю на результат.

Я понял, что возражения неуместны и поднялся, подчеркнуто поклонившись.

— Не хотел тебе говорить, — пробурчал Бенито, — но лучше услышать от меня. В СССР массово принялись сажать военспецов из служивших не только в белых армиях, но и не имевших к ней отношения, получивших высокие звания в Русской Императорской и предано служивших новой власти.

Кроме злорадства ничего не испытываю. Отблагодарила вас рабоче-крестьянская власть за старания. За что боролись, на то и напоролись.

— Больше всего это пахнет не заговором, а убиранием бывших в пользу новой поросли красных командиров. Муж твоей сестры арестован.

Ошарашил, так ошарашил. Откуда мог знать фамилию, если я никому не говорил?

— Саму не тронули и она живет в Ленинграде. Адреса не дам и сам не вздумай соваться или пытаться искать выход на тамошних деятелей. Сейчас для нее опаснее всего подобные контакты. Моментально притянут шпионаж ей, да и мужу, с соответствующими последствиями. Главное жива.

— Спасибо, — сказал невольно дрогнувшим голосом.

Столько лет ничего не знать. И справки наводить там неуместно для хорошо известного фашиста. Особенно теперь, в связи с громким скандалом.

— Я не изображаю рубаху-парня с обслугой, — сказал он серьезно, — однако для кое-кого готов подсуетится.

Намек читался достаточно легко. Пока выполняешь мои поручения, всегда есть возможность на некий бонус. Не обязательно денежный.

— Имей в виду, даже в разведке не знают кто меня интересовал. Всего лишь общие списки просматривал. Не подставляйся, задавая вопросы лучшим приятелям.

1934г.

Только идиоты и мертвецы не меняют своих убеждений. Мы разумные люди и мы их меняем .

Муссолини.

Ему чужды человеческие чувства, для него имеют значение только личные цели, личная воля, но не желания других'.

Токватто Нанни, бывший товарищ Муссолини по Социалистической партии.

В особняк меня впустили сразу, стоило появиться. Юнити заранее предупредила. Сама появилась моментально, наверняка из сторожки охранники телефонировали. Вид у нее был перепуганный, глаза красные, морда опухшая. Явно рыдала. Поведение совсем не характерное. Характерец у нее тот еще. Железный. И как совершенно верно некогда сказала Нэнси прекрасно знает, чего хочет. Полагаю, даже не прыгни в постель Муссолини, самостоятельно немалого добилась бы. Но так, безусловно, приятный трамплин под ногами. Без нее ONB могла не приобрести современную популярность и размах. В качестве главы организации очень много сделала полезного, причем с обычной итальянской показушностью свирепо боролась.

Мероприятия были отнюдь не только политические, пусть без них не обходилось. Концерты самодеятельности, на которых появлялись известные артисты. Попробовали б они отказаться от столь интересного предложения. Дальние походы с инструкторами, чем старше, тем тяжелее маршрут. Летом все в обязательно порядке ехали в специальные детские лагеря, где весело проводили время. А главное, все получали начальную военную подготовку с реальным оружием и гордились успехами, отмечаемыми значками и премиальными поездками в Рим или даже на пароходе по средиземноморью.

Не уверен, что другой на ее месте б добился такого результата. Подчиненные ее ненавидели за требовательность и проверки, дети обожали. Особенно подростки. По возрасту не особо отличалась, но при этом грудь — во! Да и особо не скрываемые отношения с Дуче добавляли обоим популярности. Ему, как главному мачо страны, ей как особе удостоившейся высшего внимания, но и сумевшего удержать, став практически официальной фавориткой.

— Я не знала к кому обратиться, — всхлипнула, — еще не хватает звать партийных товарищей. Им лишь бы подсидеть кого. А ты... Бени всегда тебя уважал и доверял.

— Что случилось-то? — в полном недоумении требую.

— Да, — слезы потекли рекой, — он таким никогда прежде не был.

Это я понял сразу, когда, открывая дверь, попал под прилетевшую тарелку. В голову она не попала по счастливой случайности, вовремя пригнулся. Мелкий осколок поцарапал щеку, но могло б быть хуже. Кстати, не первая метко прилетела. На полу целая россыпь черепков.

— Пошла вон, сука! — проорал Дуче. — Чтоб харю твою двуличную больше не видел.

Не удивительно, что Юнити в истерике. На столе пара бутылок пустых, еще одна ополовинена и вовсе не вино, хотя и оно может шибать в голову. Многолетней выдержки виски, коллекционная граппа и армянский коньяк. Дуче имел вкус и в баре у него стояла немалая батарея разнообразного пойла. Правда обычно обходился рюмкой на сон в выходной. В будни мог легкого вина и то чуток.

— А, — совсем другим тоном, — Сашка.

Так и сказал, отнюдь не Сандро.

— Пей, — подвинул ко мне стакан с коньяком.

Я молча взял и одним глотком высосал содержимое.

— Молодец, — обрадовался великий вождь, пьяный в дымину. — Умеешь. Не то, что здешние уроды.

Натурально, прежде не только не видел в таком состоянии, но и не слышал о запоях никогда. Сорвался. И не удивительно. Годами загонять себя бесконечными проблемами, одергиванием коррупционеров и поиском эффективных работников, за которыми не требуется постоянно наблюдать. Плюс нынешние аресты. Если заговор реальный, у любого нервы не выдержат.

— Им и рассказать то ничего нельзя. А ведь так хочется, — он хлобыстнул немалую порцию и посмотрел затуманенным взором. — А все дело в том, — прошептал, — что меня нет. Совсем, — хихикнул. — Я не родился. Ты не представляешь какое ощущение, тсссс, — прошипел, глядя по сторонам, — наверняка слушают, а английская сука под дверью сидит с ухом вот таким, — он показал слоновье. — Завтра запишут в сумасшедшие. Вот так, — щелкнул пальцами. — Не, здесь нельзя. Никогда не знаешь на кого очередной охранник работает. Может на немцев или на Сталина.

Паранойя пришла или белочка?

Муссолини резко поднялся, отчего его заметно повело и пришлось опереться на стол.

— Коньяк прихвати, — приказал, когда взял под руку, поддерживая.

Мы вывались через заднюю дверь в сад и медленно пошлепали по дорожке. Его все время тянуло вбок, а весил немало. Не так уж легко тащить на себе.

— Нет, — внезапно уперся, — в беседку не пойдем. Самое милое дело микрофоны там цеплять. А на клумбе кому в голову придет.

Топча ногами несчастные цветы, названия которых я никогда не знал, но смотрелись миленько, прошел пару шагов и грузно обрушился вниз. Я отпустил с облегчением, все ж здоровый кабан.

— Давай! Себе тоже!

Пришлось налить очередную порцию в прихваченные со стола грязные стаканы. Удачно, что вышел в куртке, там в карманы можно много чего засунуть.

— Ну, что смотришь с жалостью, — хлопнув свою дозу, потребовал Муссолини, — за дебила, принимаешь, допившегося до зеленых чертиков? Да ничего подобного!

В моем ответе, он совершенно не нуждался и нес свое.

— Ты ж любитель этих восточных практик. Закон кармы, нирвана, не имеющие решения коаны, будда, созерцающий пупок. Про переселение душ в курсе?

— Это не буддизм, а индуизм.

— Совсем пофиг. Дети, внезапно вспомнившие кем они были в прошлой жизни, в таком аспекте?

— Аферисты.

— Ты кого назвал этим гадким словом, — внезапно обиделся Дуче. Вот я и есть представитель таких сил. Причем, как не удивительно, родился в 1934г, умер во втором десятилетии 21 века. Ну, я так думаю. На самом деле ничего не помню. Закрыл однажды глаза и очнулся в чужом теле. Прыгнул взад. Откуда, если меня нет? Должен был родиться, но меня нет! Совсем. Мамка беременна, но это точно не я, всего седьмой месяц пошел. Такая интересная заковыка.

Он нес какую-то чушь, но очень складно. Вроде так и проявляются психические отклонения. В прочих отношениях нормален и ведет себя адекватно, но стоит коснуться определенного вопроса и человека намертво клинит.

— Не веришь, — сказал он спокойно совершенно трезвым голосом. — Естественно. Я б тоже не поверил. Но что есть, то есть. Мой отец был коммунистом и депутатом парламента. Я в политике и особенно демократии разочаровался еще в молодости, глядя на творящийся в стране бардак. Работал учителем много лет, дорос до директора престижной школы, чуток посидел в министерстве просвещения. О, такие интриги, такие скоты. Что взрослые, что дети. Подсидеть или затравить любимое занятие. И всю эту братию, не постесняюсь сказать, в кулаке держал. Не хуже любого умел и демагогией, и законом придавить. Потом сильно пригодилось.

Он помолчал, задумчиво вертя стакан и глядя в пустоту.

— Февраль 1917г, ага. Бомбомет разорвало. И вот очухиваюсь и понимаю, что я отныне Бени́то Ами́лькаре Андре́а Муссоли́ни. Надо сказать, человек не простой и всемирно известный. В основном умелым доведением населения Италии от обожания к ненависти. Повесили бедолагу. Мой отец тоже якобы поучаствовал. Но там, в принципе, весело было. Половина 'сапога' под американскими оккупантами, вторая половина у немцев, а с итальянцами никто не считался. Люди толпами бежали в горы от мобилизации и репрессий. Не важно... Опять несет...

Лежал на больничной койке и думал. Даже если все вокруг чудится, а я лежу в бреду: боль, вкус, удовольствие такое же. И убить меня тоже могут. И не только убить. А мир не вертится вокруг тебя. Так что даже если вокруг всех нас иллюзия и существуем в виде электронных сигналов в чьем-то компьютере в прямом смысле, то вести себя нужно как человек.

Ничего не понял, слишком много странного, хотя смысл достаточно прозрачный.

— Я никому ничего не должен. Можно ведь плюнуть и уехать в Америку. Жить спокойно и даже неплохо. Голова у меня не компьютер...

Опять не понял повторившееся слово, но по-прежнему перебивать не пытаюсь.

— ... абсолютная память отсутствует, я даже не учитель истории и толком не помню дат и событий. Иногда услышишь нечто и всплывает прочно забытое или по ассоциации совершено не связанное с разговором. Впрочем, есть вещи, которые знают даже нахватавшиеся поверху.

Координаты нефтяного месторождения, например. Прекрасно решалась удивительная задачка, откуда мог знать до исследований нефтяниками. Опа, да я поверил?! Сумасшедшие бывают страшно убедительны.

— Кто не слышал про Великий Кризис? А дальше вопрос наглости. Набрать в начале года кучу кредитов золотом и валютой через подставных лиц и государственные компании, а потом скупить пакеты акций перспективных компаний, когда их стоимость упадет в мизер. Американцы сами же оплатили наши успехи, — он захихикал.

Между прочим, слухи ходили, но толком никто ничего не знал, а я все ж вращаюсь среди информированных людей. Хотя наличие солидной доли итальянского правительства в United Aircraft and Transport, фактическом авиационном монополисте на американском рынке совсем не тайна. Я подозревал, что не в ней одной, но никак не мог понять откуда деньжища такого размера. Италия далеко не самая богатая страна. А ларчик элементарно открывается. Сколько сотен миллионов можно заработать, зная даже приблизительно время обвала биржи или когда Рузвельт ввел фиксированные цены на золото. И ничего удивительного, что по отношению к Италии многие заградительные пошлины американцами сняты. Кроме того же ДДТ есть гораздо более важный фактор: многие серьезные компании в Штатах, похоже, принадлежат итальянским фирмам или даже государству. Какой смысл самим брать у себя лишнее?

— А можно попробовать переиграть судьбу, — продолжал изливаться Дуче. — Власть ведь не самоцель. Для многих, конечно, и так. Для меня — средство перестроить мир, более разумно. Уж хуже того Муссолини сделать сложно. На кой оккупировать Албанию, когда она и так, на деле, итальянский протекторат? Все равно, как копать подземный ход из салона наружу, имея дверь. Зачем лезть в Эфиопию? Отомстить за поражение и поднять величие? Да на кой оно сдалось. Дай людям хорошую жизнь и обеспечь безопасность, чтоб не падали бомбы на голову и не приходили на твою землю чужаки, забирать последнее — это важнее любой империи. Технологии и возможности у Италии имелись. Если слегка подстегнуть развитие выйдет очень интересно. Плюс, не позволить Гитлеру устроить войну с десятками миллионами жертв. Как минимум, попробовать.

— Почему просто не грохнуть Адольфа, если он ведет в пропасть всех? — не выдерживаю.

— Замечательный вопрос. Нет, по-настоящему на высшую оценку. Потому что после такого все мои знания о политических раскладах обнуляются и я уже не имею форы знаний о поступках государственных лиц. К власти могут прийти экземпляры гораздо худшие, с непредсказуемыми вывертами. Поэтому трогать ключевые фигуры стоит лишь в пиковых случаях.

— Как с Дольфусом.

— Дружественная нам Австрия гораздо лучше присоединенной к Рейху. Неужели непонятно, что семь дивизий на нашей стороне и предполье, дающее время подтянуть войска на линию обороны в горах, гораздо лучше, чем на враждебной?

Он внезапно замолчал

— Грохнут в Марселе осенью югославского короля болгары или нет, — бухнул внезапно, — пока не пришел к решению, к лучшему или правильно предотвратить.

А вот это тянет на серьезную проверку. С другой стороны, вместо предсказания будущего запросто может оказаться работа нашей разведки. Они ведь тоже контактируют с сомнительными личностями и неизвестно на каких условиях.

Югославия для нас больной вопрос. Если в момент создания все тамошние политические силы поддерживали союз, то в 20ые в проекте большинство разочаровалось. Кульминацией стало убийство сербским депутатом лидеров крупнейшей оппозиционной партии — Хорватской Крестьянской прямо в Скупщине и домашний арест убийце. Вскоре после этого Скупщину распустили, лидеров оппозиционных партий посадили либо в тюрьму, либо тоже дома под присмотр и установилась диктатура.

Италия поддерживает усташей-левых националистов в их стремлении к независимости. Прямо лезть туда Муссолини опасается и не из боязни героической сербской армии. Можно не сомневаться, моментально объединятся против таких действий Франция и Англия с Германией. Гавкаться сразу со всеми — перебор. Но хорватов, словенцев, как и венгров охотно брали на работу даже в кризисные времена. Специалистов и квалифицированных рабочих даже приглашали. Многие достаточно легко получают гражданство. Прямо об это помалкивают, но дело еще и в католической вере. Конечно, на первых порах, они сбиваются вместе в определенных районах, но дети в обязательном порядке ходят в общую школу, сами в костел и второе поколение мало будет отличаться от настоящих итальянцев.

— Ты не представляешь, — продолжал жаловаться Бенито(?), — как тяжко иногда преодолеть инерцию. Мир катится по прежней дороге, как не пытаюсь совать палки в колеса. Самое неприятное, а какая гарантия, что предотвращая общеевропейскую войну делаю для всех не хуже? Накопилась куча противоречий, практически со всеми странами. Если не одна Великая, то множество кровавых конфликтов произойдут. Правда, все ж до маразма старушка-Европа тогда не дойдет. Не будет резкого крена влево, быстрого развала колониальных империй и всеобщей ненависти к белым, пиетета перед липовыми беженцами при боящемся любых резких движений населении.

Тут он уже бормотал все невнятнее. Затем лег на бок и захрапел громко и с затейливыми руладами. Вынырнувшей неизвестно откуда Юнити, ну точно сидела под дверью, я махнул, чтоб исчезла. Не стоит трогать сейчас Дуче, даже с самыми замечательными целями.

Как он сказал, не родился? А чего ожидал, если фактически переделал всю страну. Какие-то особые знания из будущего или чистая выдумка, но люди ведут себя иначе, как если б его не было. Он влияет, не замечая этого. 'Кино — самое мощное оружие', провозгласил лозунг. В прошлом году в пяти тысячах кинотеатров по всей стране продали много миллионов билетов. В тот год каждый третий итальянец еженедельно посещал местный кинотеатр. Причем лишь четверть кассовых сборов в Италии приходилось на иностранные. Уж эти цифры мне хорошо известны по роду деятельности.

Вот его родители, например, сходили в новый зал, недавно построенный. А в прежней жизни они вместо этого вечером завалились в постель. Это ж настоящая лотерея с призом почище общенационального — один из множества сперматозоидов должен попасть куда требуется четко в то самый момент. Иначе родится совсем другой человек. возможно лучше и умнее, но никак не тот, прежний.

Муссолини всхрапнул и резко сел. Уже светало, похоже, я задремал в раздумьях, сам не заметив. Он потер бок и выругался.

— Стар уже стал для подобного загула. Все болит. Башка, спина, в туалет тоже не мешает.

Поднялся и повернувшись задом оросил клумбу с изрядным шумом и тяжким вздохом облегчения. Потом потопал в сторону дома, даже не подумав обернуться и выяснить, сопровождаю ли. Я послушно шел сзади.

— Пора на работу, — буркнул на ходу.

Он всегда приходил в кабинет к восьми часам, за час до общепринятого в 20е годы для чиновников время. Сейчас уже стало нормой, а ведь вначале всерьез поражались. И в ходе долгих министерских заседаний проявлял неожиданные познания. Это уж точно не было подготовленным на случайную публику.

— Чего-нибудь от головной боли, — приказал моментально появившейся Юнити, — и плотный завтрак. Я в душ.

Молча киваю на ее вопросительный взгляд. Кажется, пришел в норму. В дополнительных указаниях она не нуждалась. Приволокли два набора блюд. Что под крышкой у Бенито на тарелках проверять не стал, с аппетитом употребив яичницу с беконом и зеленью. Видимо английская аристократка кормит любовника правильными северными блюдами. Не удивительно наличие живота. Много лет грозится заняться физическими упражнениями, но так и не приступил всерьез.

Муссолини вышел в свежей рубахе и с мокрыми волосами, когда я уже доел и пил крепкий кофе, поданный расторопной прислугой, убравшей заодно грязные тарелки. Юнити, тихо просочившейся за ним, он повелительно указал на дверь. Уж не в курсе, как прежде себя вели на людях. Здесь ни разу не был, а после речей о прослушке совсем не удивлен.

— Я думал, — усаживаясь напротив, — что ты уже добежал до швейцарской границы. После подобных откровений обычно люди остаются без головы. Начальство не любит свидетелей своей слабостей.

— Это вы о чем? — невинно спрашиваю.

— Выпаданием памяти после запоя не страдаю, — произнес Дуче сухо. — Не строй дебильное лицо.

Настал момент истины. Обычно о его намерениях даже близкие могли только догадываться. А уж попытки поставить под сомнение намерения или выяснить мотивы очередного приказа могли привести в ярость. Нам не положено испытывать сомнения в его планах. Это всех касается.

— Откровенно говоря, — демонстративно пожимая плечами, — какая разница, верю я в сказанное или нет. Даже если вы, простите, полный псих, до сих пор ваши действия шли на пользу Италии и я не в накладе. А нацистов не люблю, сами знаете. Но я б и все советское политбюро вместе с Болдуином и Макдонольдом с удовольствием пристрелил. Жду приказа на ликвидацию всех скопом или по одиночке, он мне медом по сердцу будет.

— Ну-ну, разбежался. У нас как-никак с 1930г договор с СССР на 10 лет о мире, дружбе и торговле.

— И когда это мешало ликвидациям? Помнится, в дружественной Болгарии не так давно, кто-то совершенно нам неизвестный застрелил Цанкова. Я так и не понял смысла приказа. Коммунистов он крупно не любил.

— Зато делал ставку на Рейх.

В 1932? Или опять про будущее?

— Убийство частенько ничего не решает, — буркнул Бенито задумчиво. — Да, ты у нас сторонник простых действий, но ведь не обычный боевик. Умеешь решать и не простые варианты.

Он знакомо ухмыльнулся, как обычно, когда ставил мутную задачу.

— Имеем вводную: через два года в Испании начнется гражданская война. На одной стороне коммунисты, анархисты, социалисты, всякие сепаратисты от каталонских до баскских и прочая сволочь. На другой фашисты, правые, церковники и частично армия. По факту силы практически равны. Англия и Франция устраняются от происходящего, объявляя эмбарго на продажу оружия. Германия, ничуть не скрываясь, поставляет его фашистам. За что ее попрут из Лиги Наций, но это мелочь ни на что не влияющая. Ко всему мы имеем долю и интерес в испанской железной руде, а при победе коммунистов-анархистов рудники конфискуют. Но и английский уголь столь же важен для сталелитейной промышленности. И какие в данной ситуации наши действия?

Угу. Все как обычно. Куда не сунься получишь по носу.

— У кого золотой запас?

— У левых. Правые подняли мятеж, но Мадрид за левыми.

— Плохо. За золото можно было б отправить сколько угодно техники и оружия. А так, получается втягиваемся в серьезные траты с минимальной отдачей и осложнениями с потенциальными союзниками.

— И? — напомнил о себе начальник требовательно, мешая раздумьям.

— Мятеж должен состояться в Мадриде и желательно перетащить нужные части туда заранее. Может быть под предлогом коммунистического восстания. Полагаю, убедить в его возможности вполне реально, если учесть происходящее. Третий год там полный бардак.

— Браво! Брависимо, — он похлопал, изображая аплодисменты. — В каком качестве предпочитаешь отбыть в Испанию? В виде бизнесмена с личными интересами или атташе по культуре?

Можно подумать не догадался куда разговор идет.

— Лучше в свободное плаванье, но чтоб и дипломатический паспорт был. Культура — это хорошо и прекрасно ложится в возможную легенду. Буду впаривать идальго великое итальянское кино и знакомится с полезными людьми.

— Только не как в Болгарии.

Натурально нищая страна. Ничего у них нет. Уголь бурый, на продажу за границу не годится и хорошая почва для сельского хозяйства. Всего и нашелся неплохой табак. Они его и без меня продавали по демпингу всем желающим, но пребывая там поставил на серьезную основу. Правильные этикетки, картон и обертка завозятся. Американские, французские, итальянские фирменные сигареты вывозятся. Говорят, на вкус ничуть не хуже оригинальных. Стараются. Для декадентов есть и с добавкой опиума, но то уже минимально и самодеятельность местной братии. И, положа руку на сердце, в Италию фальшак моими кораблями не возят. Уверен, многие б не отказались дешевле приобретать, но это налоги и подсудно. С родными полицейскими я не ссорюсь.

— А что такое? — показательно удивляюсь. — Нашел неподотчетный источник финансирования и не напрягаю государственный бюджет, отправляясь спасть Австрию. Желающих рисковать жизнью за просто так в мире кроме меня не особо много.

— Не заиграйся, Сандро.

Позвучало без угрозы, но как предупреждение. Полагаю, если прямо завтра на пороге гостиницы не грохнут, как излишне много слышавшего, то ничего не изменилось. Я и прежде много чего знал, а с этим куда пойдешь? Себя на посмешище выставлять. Не его, а меня в придурки запишут.

— Между прочим, могу обратиться при необходимости в Ватикан?

— Зачем? — резко потребовал Дуче, на лету превращаясь из приятного собеседника в диктатора.

Несмотря на Конкордат 29г, признавший наличие независимого Ватикана и возврат в школы религиозных уроков, даже небольшую выплату компенсации за конфискованное с 1870г имущество ( в итоге длительного спора папа римский был поставлен перед выбором получить ли чудо для католиков — суверенитет или остаться ни с чем, требуя денег), Муссолини до сих пор резко высказывается в адрес римской курии и делает ставку на воспитание нового поколения итальянцев свободного от политического давления церкви и верного в первую очередь фашистской партии и ее идеологии. Тиражировать нынче в газетах такое не принято, но я то не забыл: 'Религия — это болезнь души, которую может вылечить только психиатр '.

— В газетах пишут про сожженные монастыри и захваты земель. Не станут же поддерживать левых. А у них намного больше возможностей и информации, чем будет у меня, фактически одиночки. Обязуюсь не ссылаться на официальные структуры.

— Не ограничивал прежде в методах, не буду и сейчас голову забивать инструкциями. Ты меня услышал и понял. Не тяни резину, на все про все год.