Оммёдзи. Неправильный шиноби.

Спустя пять минут Тсуме вышла в соседнюю комнату, знаком велев мне следовать за ней.

* * *

— Я не привыкла долго говорить. Всякие ритуалы меня раздражают. Скажу прямо, паренёк: ты спас моего Куромару, и я перед тобой в долгу. И, судя по увиденному, вряд ли ты попросишь конфет в качестве вознаграждения.

— Чтобы отдать долг, для начала вам нужно выжить. Ведь он вернётся, и продолжит убивать.— ответил я.

На лицо Тсуме словно набежала тень. Она достала из-за пазухи маленький свиток и протянула мне. В свитке был столбик кандзи:"Месть придёт за каждым из вас".

— Судя по неровным линиям, писавший явно не контролировал себя. Вполне ожидаемо. Есть хоть намёк на то, кто и за что решил отомстить вашему клану?

— Инузука — воины! — отрезала Тсуме. — И я с гордостью могу сказать, что желающих множество! Но мне неизвестно, кто способен на подобное извращение естества!

— Однако он сильно ненавидит ваш клан. Даже способ мести выбрал максимально оскорбительный...

— Дочь говорила, ты знаешь толк в подобных вещах. Я бы не поверила, но видела этого демона, и видела твоего ручного духа. Не знай я, кто ты, можно было бы заподозрить, что всё происходящее — твоих рук дело. Сперва показать непобедимого врага, потом пообещать защиту от него. Но Хана тебе верит. Да и твой призрачный щенок... он не пахнет болью и ненавистью. Ты и тот, кто призвал это чудовище — разные.

"Вот не подозревал, что у ёкай есть запах." — подумал я.

Тсуме раздражённо прошлась взад-вперёд по комнате.

— Что ты хочешь за избавление клана от этого чудовища, мальчик-колдун? Деньги? Техники? Что-то ещё ценное?

Я задумался.

— Деньги... — медленно начал я, — у меня пока есть, и будут ещё. У меня сейчас попросту нет понимания, на что потратить сумму, большую, чем у меня есть. Техники? Это хорошо, но что мне в них? Они не помогли вам против демона. Я не знаю, чем клан сможет заплатить мне.

— Ты считаешь, что мы неспособны оплатить твою работу? — гневно нахмурилась Тсуме.

Я предостерегающе вытянул руку.

— Не в этом дело. Я не знаю ничего, что есть у клана Инузука, и чего я не мог бы когда-нибудь получить сам. Кроме одного: самого клана Инузука.

— Что?! — изумилась Тсуме. — Как тебя понимать, мальчишка?!

— Я не хочу ничего, что может запятнать честь клана. — рассудительно продолжил я. — Быть принятым в клан я не рассчитываю, мы слишком разные. Каким-то образом управлять кланом... зачем? Мне это не нужно. Пожалуй, единственное, что меня реально интересует, это поддержка клана Инузука.

— В каком смысле?

— Однажды я создам собственный клан. — пояснил я. — И, если мы все переживём сегодняшний день, я хочу, чтобы и до, и после, клан Инузука поддерживал меня, пока это не несёт урона их чести. Как по мне, это ценнее любых денег.

После долгой паузы Тсуме в задумчивости совершенно по-простецки потёрла рукой затылок.

— То ли ты меня оскорбил, то ли сделал комплимент всему клану, никак понять не могу. — произнесла она. — Твоё предложение, мальчик, выглядит настолько привлекательным, что поневоле подозреваешь ловушку. Но я не могу её разглядеть.

— А её и нет. — ответил я. — Просто я считаю, что если хочешь завоевать дружбу честного человека — будь с ним честен.

— Льстец. — буркнула Тсуме.

— Немного. — пожал я плечами. — Только прошу, если всё пройдёт удачно, держите произошедшее в секрете. Не стоит пугать людей... но иметь лишний повод сильно их удивить — это полезно.

— И как ты предлагаешь мне объяснить соклановцам, отчего они вдруг должны воспылать братскими чувствами к простому мальчишке-шиноби? — изумилась Тсуме.

— Ну... есть у меня одна идея. — хитро ухмыльнулся я...

.........

Несмотря на серьёзную напряжённость обстановки, выходя из комнаты Тсуме совсем по-девчоночьи захихикала, увидев дочь.

— Ока-сан? — удивлённо спросила та.

— Нет-нет, Хана, ничего. — затем она обернулась ко мне. — Знаешь, паренёк, сдаётся мне, что демон — не самое опасное, что тебя ожидает.

* * *

Большая площадка рядом с собачьими тренировочными площадками подходила идеально.

— С чего ты взял, что он придёт сюда? — хмурилась Тсуме. Она решила, что обязана своими глазами видеть работу того, кто ищет дружбы клана. Что же, разумно.

— Придёт, никуда не денется. Он же, в глубине души, собака. — ответил я, вычерчивая посохом линии Сэман. Затем я вырезал из бумаги несколько человеческих силуэтов, и капнул на них своей кровью. Каждый из них ляжет на вершину луча, чтобы мой контроль был полным. — Вы отдали распоряжение о готовности следопытов?

— Да, конечно, третий раз спрашиваешь!

— И всё же проверить не мешает... — я сверялся с небольшим Ло-Пань. — Так, придёт он, скорее всего, вот с той стороны. Кайто, ставим колышки.

Мы огородили площадку колышками с соломенной верёвкой, оставив широкий проход. Я начал подвешивать гохеи на каждую линию. Биджу, как быстро темнеет...

— Всех собак убрали?

— Да!

-Момо-сан, будьте любезны, вы мне нужны.

Из теней позади Тсуме соткалась некомата. Её светящийся контур длинным прыжком переместился к центру площадки, вызвав явную оторопь главы Инузука неожиданностью своего появления.

— Откуда она взялась?! — рявкнула Тсуме.

— Как откуда? Я позвал, и она пришла. Момо-сан ходит своими тропами, да? — я ласково погладил кошку.

— Хозяин, ты решил поймать эту блохастую образину? — мурлыкнула некомата. Предводительница клана явственно зарычала, приняв "блохастую образину" и на свой счёт.

— Поймать, не поймать... главное, чтобы она мне больше не мешала. Подразнишь её, Момо-сан?

— О, ты знаешь, как порадовать, хозяин. Обожаю дразнить собак! Но ты уж повнимательнее, чтобы бедняжке Момо не прищемили хвосты!

— Не прищемят. — я расставил внутри ограждения курильницы. — А то ведь ты мне потом покоя не дашь. Ладно, уже совсем стемнело.

Я потянулся силой к курильницам, и угли зарделись. Повторяя линии Сэман, я сплёл контур из Духа между курильницами, затем сложил печать концентрации. Струйки дыма устремились по висящей в воздухе пентаграмме, выгнутой куполом. Отлично.

— Не будем ждать, пока тварь явится сама. Начинай концерт, Момо.

Ониби уселась в центре площадки, поёрзала, и наконец издала вопль. Клянусь, это был самый мерзкий, самый презрительный и самый кошачий вопль на свете. Запертые нинкены Инузука по всему поместью, как один, зашлись лаем, но тут же стихли, выполняя приказ хозяев. Собаки вне квартала останавливаться не собирались... пока, наконец, их лай не перекрыл протяжный, хриплый и какой-то обволакивающий вой.

— Ставлю ведро свежей рыбы против твоего выпавшего уса, Момо, что ты изрядно его разозлила. Выходи из ограды сразу, как он появится, не мешкай.

Ониби обернулась, и тут смазанное чёрное пятно, источающее трупную вонь и запах псины, пронеслось над площадкой, сбивая её с ног. Клубок тел прокатился до самой ограды и сбил её, выбив огромный сноп солнечных искр.

— Проклятье! Сбрось его с себя, Момо! — закричал я, бросаясь к ним.

В центре клубка появилось голубое свечение.

— Кайто, внимание! Печати!

— Понял!

Клубок озарился яркой вспышкой синего пламени, и развалился на две части. Ониби отбросило к площадке, а демона — в сторону. Но некомата сама поняла, что делать, и вызывающе зашипела на тварь. Инугами, перетекающий, словно чёрная жижа с торчащей из неё собачьей головой, рявкнул и бросился на неё. Я едва успел подскочить ближе, и когда тварь проносилась мимо, сконцентрировался на набалдашнике посоха, наполнил его Огнём и со всей дури, словно хоккеист шайбу, приложил её по заднице. Тварь издала полувизг-полурык, и её словно швырнуло в воздух, перекидывая через некомату. Не упустив момента, кошка рухнула на спину, и прошлась по инугами всеми четырьмя лапами, только синий огонь брызнул. Тварь влетела на площадку.

— Сейчас, Кайто!

Мне некогда было следить за тем, насколько успешно у него получится, тут я надеялся на Ониби и меткость парня. Раз уж я так бездарно позволил обрушить магическую ограду... Некогда сожалеть! Пальцы складываются в двойное кольцо мудры, и я произношу:

— Гантюу кошин, хатигуухацуки, гоёу гошин, онмёу нисёу гэншин!

Линии Сэман вспыхивают, и тварь с визгом отлетает в центр звезды. Получилось?

— Хоши! Кажется, вышло, он заперт! — крикнул мне Кайто. Однако я почувствовал какое-то шевеление. Что он задумал, проклятый биджу пёс?

Инугами встал на лапы, встряхнулся, и начал ритмично порыкивать. Я увидел, как бумажные фигурки задымились, и тут по телу ударило разъедающей болью. Он ломает пентаграмму!

Я выкрикнул мантру защиты, боль ослабла. Что же, следующий козырь. Присев на одно колено, я высоко поднял правую руку, растопырив пальцы, и резко хлопнул ей по земле. В ту же секунду дым из чудом устоявших курильниц взвился в воздух, сплетаясь во вторую пентаграмму, и рухнул вниз, прижав тварь к земле. Я стиснул пальцы, набрав горсть пыли: линии послушно стянулись к центру, опутывая воющую тварь, распластанную на лучах. Ох, как же, блин, больно-то! Ладно, морда, сейчас мы побеседуем...

— Цутомитэ гоёу рэйшин ни нэгаи татэмацуру!

Пять ярких белых искр возникли в воздухе, метрах в шести над головой. Неторопливо сделав полный круг, они рывком выросли до размеров хорошего арбуза, и затем рванули к демону, вытянувшись, будто потоки золота, выплеснутые из тигля. Яркая вспышка!

В центре сети из дымных линий уже не было чернильно-нефтяной туши демона. Полупрозрачное тело пса, увенчанное начавшей гнить головой, сейчас могло только рычать, с ненавистью глядя на меня слезящимися глазами. Я подошёл к нему вплотную.

— Да-да, я всё понимаю. Ты меня ненавидишь, но ты вообще-то всех ненавидишь, верно? И ты, конечно, меня запомнишь, и обязательно разорвёшь на куски, как только освободишься. Ведь ты не можешь не выполнить приказ хозяина. Того, кто тебя кормил, кому ты был предан... И кто жестоко убил тебя! — жестко закончил я фразу.

Инугами хрипло, взахлёб, залаял.

— Да, конечно, я вру. А хочешь посмотреть на себя? — с этими словами я вытащил из набедренной сумки небольшое бронзовое зеркало и поднёс его к морде инугами, так, чтобы он мог разглядеть себя.

С минуту пёс молчал. А потом горестно завыл...

— Больно, да? — прошептал я, гладя холодную голову мёртвой собаки. — Куда больнее, чем когда он отсёк тебе голову. Этого ты даже не почувствовал. Просто был благодарен, что он наконец-то пришёл и накормил тебя...

Отойдя чуть в сторону, я развеял дымную сеть и Сэман. Протестующе вскрикнула Тсуме, но инугами встал на шатающиеся лапы, и, продолжая выть, побежал туда, откуда пришёл. Я сел на землю, полностью опустошённый. Подбежала Тсуме.

— Зачем ты отпустил его! Почему не добил?!

— Духа мести нельзя убить, пока его питает человеческая ненависть... — вяло ответил я. — Но слышите? Его вой становится всё более злым. Отправьте следопытов. В конце его пути вы найдёте человека, который будет вести себя, будто собака. Это и будет виновник. Можете делать с ним, что хотите. Или убейте, или после я изгоню из него демона, а дальше — опять же, как знаете. Момо, ты как?

Некомата подошла.

— Всё в порядке, просто царапины. Завтра сойдут.

— Отлично. Вы тут приберите с Кайто, пожалуйста. Я сейчас опять в обморок свалюсь.

Ну, и свалился, чего уж там.

* * *

Не помню, что мне снилось. А разбудил меня негодующий женский вопль за сёдзи, не уступавший по пронзительности вчерашнему воплю Ониби:

— ЧТО-О!? КАКАЯ ЕЩЁ ПОМОЛВКА?!!!

Примечание к части

Автор таки не поставил галочку "черновик", судя по всему. Рад бы сказать, что был пьян, но увы... одного не пойму: меньше страницы вроде бы не отсылалось раньше.

Ожидание

После сражения с демоном события тянулись, как резина. Я отлёживался, Инузука шушукались втихаря, Хана злилась. Кайто ходил с видом: "Знаю, но не скажу".

Я же пил укрепляющие, спал, и обдумывал свои ошибки.

С чего вообще я взял, что синава с гохэями (ограждающая соломенная верёвка с талисманами из сложенной бумаги — прим. автора) остановит инугами? Конечно, мне было не с чем сравнивать, но я понадеялся на аналогию с магическими кругами. И если бы не перестраховался — там бы мы все и остались. Либо я чего-то не знаю, либо что-то неправильно делаю.

Но мужик-то каков? Ни разу не шиноби, простой крестьянин из деревушки, походя разрушенной шесть лет назад во время Третьей войны. И так вышло, что во время нападения Инузука малость увлеклись. Их можно было понять: считалось, что в деревне не осталось своих, по крайней мере, в живом виде. Этот крестьянин решил под шумок удрать и вывести семью, когда шиноби сцепились — а попал аккурат между двух огней. Когда Инузука закрутил технику "Клыка", на траекторию удара вставать не следует.

Вся его ненависть сосредоточилась не на причине войны, а на её слепом инструменте.

Неясно одно: где, ну ГДЕ, биджу побери, он раздобыл столь подробный свиток призыва инугами?!

Тсуме рассказала мне об этом через три дня, пригласив на беседу. Изгонять демона им не понадобилось: разведка собрала данные на крестьянина и без дополнительных мер. Просто никто не ждал от него — такого.

Свиток она демонстративно сожгла на моих глазах. Сказала, что подобному не стоит существовать. И серьёзно так попросила меня никогда не записывать этот ритуал. Я проникся и пообещал. А что? В крайнем случае, надиктую...

А вот Хана... На пятый день я купил сладостей, несколько сортов её любимых фрикаделек, заказал букет, символизирующий глубочайшие извинения и заверения в дружбе, и приложил подарок, который давно готовил. Вздохнул, пробормотал на русском:"Аве, Цезарь, идущие на смерть приветствуют тебя...", и отправился в клановый квартал.

Встретили меня вполне радушно, но не оставляло ощущение, что за спиной, как только я отвернусь, пытаются не засмеяться. Как я их понимаю.

Радует то, что не выгнали. То есть выгонять-то не стали бы, но могли извиниться, мол, химе не может меня принять, по вполне уважительной причине. Однако нет: провели во внутренний двор, где был небольшой садик.

Я присел на циновку у столика, на котором уже стоял чайник. Будем ждать.

Наконец, послышались шаги. Хана явно была раздражена.

— О, кто пришёл! Ну здравствуй, жених. Без моего ведома всё придумали, и только через неделю решился-таки объясниться?! Правильно, чуть раньше не посмотрела бы, какой ты у нас герой, натравила бы Братьев! Как ты мог?!

Я встал и низко поклонился:

— Хана-химе, я искренне прошу прощения за то, что такой вариант маскировки произошедшего был выбран по моей идее. Клянусь, никакого урона Вашей чести не предполагалось. Вы можете разорвать помолвку в соответствующий срок. Если бы не обстоятельства...

— Обстоятельства?! Да кем ты меня выставил, на пару с ока-сама?! Наследником станет Киба! Я не наследую, и имела право выбрать мужа сама! Мне пришлось буквально выбивать это из ока-сама, а теперь она всё отменяет! Ты вообще ни во что меня не ставишь? А о моих чувствах ты подумал?!