Мастера печатей (общий файл)

— И не рассчитывайте, — отсек он. — В полиции катастрофически не хватает людей, так что вам охрану никто не выделит. Можете обратиться с этой просьбой хоть к главному инспектору, хоть к мэру, но я уверен, что они ответят вам то же самое.

— Ясно... — скиснув, пробормотал Николас.

Менее прозрачно намекнуть на то, что на них всем наплевать, ни у кого бы не получилось. Зачем обеспечивать безопасность тем, кого весь город считает виновными в ужасном злодеянии? Правильно, пусть погибают — так даже лучше, ведь они получат справедливое наказание!

Монро поставил чашку с блюдцем на стол и поднялся, расправив мундир.

— Это все, что вы хотели мне рассказать?

— Все, детектив-сержант, — ответил Николас.

— Тогда я прошу одного из вас пройти со мной в участок, чтобы зарегистрировать сообщение о нападении. Без этого ваших преступников никто искать не станет.

— Я пойду с вами, — Мервин встал вслед за ним. — Если мистер Катэн меня отпустит.

— Иди, работать сегодня все равно уже не получится, — махнул рукой Николас.

В глубине души он был рад тому, что помощник сам вызвался сопроводить Монро. Последнее, чего Николас желал после утренних событий, это оказаться на улице, где за каждым углом его могли ждать вооруженные бандиты. Правда, уйдя, Мервин не расскажет ему о своих картах. Но лучше мучение от научного интереса, чем верная смерть от расшибающей голову дубинки.

Мужчины коротко попрощались. Помощник вышел в коридор. Взялся за дверную ручку и Монро, однако, уже шагнув за порог, вдруг обернулся и сказал:

— Помните, мистер Катэн: никаких самовольных расследований. Уверен, что это была не ваша идея, но, как здравомыслящий человек, вы должны знать, что обычно они заканчиваются гораздо хуже, чем на то рассчитывают новоиспеченные сыщики. Не испытывайте судьбу. Доброго вам дня.

И снова его прощальные слова упали тяжелым грузом, словно это было не пожелание счастья, а угроза. От щелчка закрывшейся двери Николаса передернуло. До чего же неприятный человек этот Чарльз Монро. И особенную непривлекательность ему придавало то, что он прав.

Одиноко посидев с полминуты в кресле и поразмыслив над несправедливостью бытия, Николас направился в спальню. Спать было гораздо лучше, чем сожалеть о некоторых поступках или бессмысленно трястись за свою жизнь, зная, что, возможно, уже завтра он рискнет ей снова.

Глава 16

На следующий день Николас проснулся ни свет ни заря. Сразу вставать он не стал, наблюдая за тем, как рассвет разгоняет в комнате серые сумерки. Вчерашние злоключения казались просто плохим сном, который окончательно развеется, если заняться обыденными делами, поэтому Николас наконец поднялся, тщательно умылся, оделся и с аппетитом позавтракал разогретым кеджери. Привычная обстановка в самом деле успокоила расшатавшиеся нервы, и плохое настроение отступило. В кабинет Николас пошел уже в половину девятого и с удовольствием устроился за столом, чтобы пораньше разгрести оставшуюся с прошлого дня работу.

Прежде чем приступить к рутине, Николас на всякий случай просмотрел составленный Джоном список вчерашних заказов, надеясь отыскать имя Фредерика Фалсуса. Там не нашлось ничего и близко похожего. С печальным вздохом отложив не заполненный даже наполовину лист, Николас подпер подбородок ладонью.

Ложь. Вокруг сплошная ложь. Непереносимость к ней он впитал с молоком матери, наследницы очень старого, хотя и небогатого землевладельческого рода. Представители аристократии грех лжи осуждали, и Николас с раннего детства усвоил, что нельзя врать самому и не стоит общаться с теми, кто любит потчевать окружающих сказками. Благодаря этой позиции у него получалось большую часть лет ограждать себя от лжи.

Увы, полностью избежать ее было невозможно, тем более открыв собственное коммерческое дело. В начале карьеры Николаса что ни день пытались надурить ушлые клиенты, да и сейчас среди посетителей иногда встречались чрезмерно хитрые типы. Но в последнее время мир как будто совсем съехал с катушек. Весь город поверил в глупую выдумку газетчиков по поводу его участия в убийстве четы Явор. Эдвард — то есть Мервин — целых четыре месяца разыгрывал перед ним спектакль. А тут к нему еще и приставили соглядатаев, которые представляются фальшивыми именами и беззастенчиво врут, что мечтают поставить печать... Ладно бы только все пытались облапошить его. Так ведь и ему тоже придется лгать — по меньшей мере притворяться перед всеми, что Мервин вовсе не тайный агент, и убеждать Монро, что он не ведет самовольное расследование. Нонсенс! Впору пожалеть, что в его жилах, в отличие от некоторых аристократических фамилий, не течет кровь фей или оборотней. Вот кому ложь всегда удавалась с поразительной легкостью.

В кабинете раздались деликатно шуршащие шаги Джона.

— Утренняя почта, сэр, — объявил он. — Заказы из ратуши и газета. Посыльный интересовался, можно ли забрать то, что он принес вчера.

— Пусть зайдет через два часа, — буркнул Николас, оценив размер стопки бумаг.

Если Мервин не опоздает, то они быстро с ними справятся, и можно будет приступить к другим делам.

— Да, сэр. Приятной работы, — неглубоко поклонившись, дворецкий удалился и мягко притворил за собой дверь.

Однако, когда он вышел, Николас взял не конверт из пачки заказов, а газету. Его почти лихорадило от болезненного желания узнать, что же понаписали про него мошенники-журналисты в этот раз. В полиции у них наверняка сидел человек, который рассказывал им обо всех криминальных новостях, иначе бы газетчики не знали и трети того, о чем писали. Значит, они должны были слышать про поездку мастера печатей и его помощника в Туманный лес. Какими будут заголовки первой полосы: "Неудачный побег жестоких убийц"? "Николасу Катэну и Эдварду Эркану не дали воссоединиться с сообщниками"? Заранее негодуя, он развернул пахнущие типографской краской страницы, но то, что он там прочитал, поразило его сильнее, чем любые сплетни о себе.

"Месть под сенью ночи! Уильям Инфидел, владелец текстильной фабрики, убит в полумиле от собственного дома".

Игнорируя дрожь в руках, Николас пробежал глазами черную вязь печатных букв. Мистера Инфидела убили вчера, когда он возвращался с фабрики. Он делал это по обыкновению поздно, засиживаясь за делами дотемна. Убийцам ничего не стоило подстеречь его карету на безлюдной улице, сбросить кучера, затем вытащить Инфидела из экипажа и уволочь в переулок, где над ним и была совершена кровавая расправа. Автор статьи в подробностях живописал, в какое месиво превратился несчастный промышленник — так что его с трудом узнала жена, прибежавшая на опознание. Читать это было невозможно, но редактор газеты отчего-то не вычеркнул неприятные абзацы. Николас не раз подмечал, что то, от чего воспитанный человек должен был ужаснуться, вызывало странный восторг у малообразованной публики, гоняющейся за подобными зверствами...

Но только на описании злодейства статья не завершалась. Автор делал два предположения, кому выгодна смерть фабриканта. Первой — и наименее вероятной — версией было то, что от него избавились конкуренты. Второй — которую поддержали некоторые видные дивейдцы — было то, что ему отомстили рабочие завода за ухудшение трудовых условий. Полиция в конце статьи, как всегда, оптимистично заявляла, что, кто бы ни убил Уильяма Инфидела, они найдут этих людей и отправят их за решетку.

Газета выпала из пальцев Николаса. В их последнюю встречу Инфидел обошелся с ним неласково, а если говорить по правде, то и грубо, и все же такой судьбы бывшему приятелю Николас ни за что бы не пожелал. Он понятия не имел, действительно ли фабрикант плохо обращался с рабочими, но то, что с ним сотворили, было ужасно.

И ведь это уже второе громкое убийство за последние несколько недель. Преступники в Дивейде как с цепи сорвались — раньше заголовки газет могли месяцами пестрить какой-нибудь никчемной чушью вроде "У фермера в Линнекоте родился двухголовый утенок" или "Аптекарь из Милл-Энда продал фунт муки вместо присыпки от клопов". Разоблачение фокусника Вернона Великолепного, который пытался выдать себя за мага, — и то неделю не сходило с первых полос. Некоторые жаловались на отсутствие новостей и называли Дивейд тухлым болотом, не понимая, что лучше сидеть по уши в тине, чем бояться появления нового пункта в череде трагедий.

Донельзя расстроенный, Николас быстро просмотрел оставшиеся страницы газеты. О них с Мервином там не упоминалось, а если бы и упоминалось, то ему было уже все равно. Единственное, о чем он сейчас мог думать, это об Уильяме Инфиделе и о том, что нужно зайти в церковь и заказать по нему мессу. Благожелательное настроение, которое установилось у Николаса с утра, как будто сдуло ветром. Кажется, теперь оно в принце невозможно. Разве что не выходить из дома, не читать газет и лучше вообще не покидать спальню...

— Здравствуйте, мистер Катэн.

В кабинет, стуча подбитыми каблуками сапог, вошел Мервин. Он явно торопился и не разделся, даже не снял шляпу. Николас переместил взгляд на часы. Без пятнадцати девять? Да это подвиг для него!

— Чему обязан лицезреть тебя в такую рань? — удивленно спросил Николас.

— Я нашел того, кто может кое-что знать о Принце крыс, — он стоял у двери, похоже, не собираясь раздеваться и приступать к работе. — Чем быстрее мы его посетим, тем быстрее разберемся в том, кто хочет нашей смерти.

— И где живет этот твой знакомый?

— В Крысятнике, — сказал Мервин так, словно захаживать каждый вечер в беднейшие кварталы города для него было совершенно естественным делом.

— Тут и в приличных районах людей убивают, — Николас указал на заголовок "Дивейдской утренней", — а ты зовешь меня туда, где напавшие на нас, по всей вероятности, проводят все свое время!

— У нас есть защитники, — помощник помахал перед ним картами.

От возмущения Николас растерялся, что ему ответить. Хороши защитники из таких, как Киллиан, который готов даже на союзников наброситься.

— Нет, Мервин, — раздельно произнес он. — Я шагу из дома не сделаю, пока не узнаю все в подробностях о том, как ты применяешь заклинание удержания и кого ты держишь у себя в колоде. Но перед этим мы должны выполнить свои прямые обязанности, — Николас ткнул пальцем в горку заказов, возвышающуюся на столе. — Обязанности. Это важно, понимаешь?

— Понимаю, — уныло протянул Мервин, бросая сюртук на спинку стула. — Обязанности, работа. Что может быть важнее? Конечно понимаю...

Глава 17

Когда они закончили разбирать задания из ратуши и посыльный забрал выполненные заказы, Мервин придвинул кресло к столу Николаса и сел напротив. Помощник слегка волновался, и это было тем заметнее, потому что при устройстве на работу в Солихолл или приеме высокопоставленных клиентов он почти не выказывал эмоций, словно происходящее его совершенно не занимало. Даже приготовления Мервина к творению заклинаний были тщательнее, чем два часа назад, когда он взял свою долю чиновничьих заказов. Тогда он рисовал печати на конвертах торопливо, небрежно, не утруждая себя разжиманием губ, чтобы четко произносить заклятия, и вообще прилагая минимум усилий. Хотя результаты все еще были отменными, на всякий случай Николас два раза призвал его к порядку и попросил уделять больше внимания мелочам. Помощник послушался, однако чему он действительно уделяет больше всего внимания, стало ясно лишь сейчас.

Он закатал рукава, обнажив жилистые предплечья, снял синий шейный платок и расстегнул жилет, чтобы не стеснять движения, которые при создании некоторых сложных печатей бывали очень активными. Затем Мервин разложил перед Николасом колоду. Прикосновения его сильных рук были заботливыми, нежными — многие мужчины с меньшим чувством ласкают своих жен. Правда, заклинание, позволяющее другому магу видеть все наложенные на предмет эффекты, он прочитал так же поспешно, словно подчеркивая, что дополнительные печати — это так, мишура, а главное — это печать, удерживающая на бумаге людей.

В тот же момент карты вспыхнули веселым разноцветьем, показывая Николасу, сколько печатей на самом деле наложено на каждую из них. Мгновенно заинтересовавшись волшебными переплетениями, он поднял одну — с читающим книгу стариком — и только потом догадался, что следовало бы сначала спросить разрешения у владельца.

— Я могу?.. — запоздало обратился к нему Николас.

— Конечно.

Он кивнул, но этому предшествовала заминка, настолько короткая, что ее заметил бы только хорошо знающий Мервина человек. Помощник ревновал. Или беспокоился о том, как мастер оценит печать — фактически собственное изобретение Мервина, поскольку заклинание он осваивал по наитию.

Николас всмотрелся в карту. Поверх удерживающей печати лежали еще две — сохраняющая бумагу от случайных повреждений, например надрыва, и маскирующая, с помощью которой скрывалось присутствие магии. Теперь, благодаря "подсвечивающему" заклинанию, было отчетливо видно первую печать — самую крупную, стягивающую лист картона сетью с геометрическим узором. Ее неправильность, несоразмерность била по глазам. Лучшие и просто хорошие печати всегда были симметричными — чтобы этого добиться, требовалось немалое умение, а иначе печать могла расползтись, как гнилая ткань, или оказаться недейственной. Если же она, невзирая на старания, получалась кривой, то мастер должен был поддерживать ее цельность собственной волей. Немногие были на это способны и еще меньше были готовы тратить силы на каждую неудавшуюся печать.

— Как ты вообще заставил ее работать? — удивился Николас.

— Я создал ее специально для архивариуса Телтера. Под особенности его организма и черты характера. Он говорил, что ему уютно.

— Ты для каждого создаешь отдельную печать?!

Мервин качнул головой.

— Без этого надолго удержать их на бумаге, да так, чтобы с комфортом, невозможно. Уилл Дакер — спугнувший моих друзей полицейский, о котором я вам рассказывал, — чуть не прибил меня, когда я снял с него печать. Его сдерживали всем участком. Потом он сказал мне, что пережил самые ужасные моменты в своей жизни. Мне невероятно повезло, что он не исказился. Ну, вы знаете, как это бывает.

Он стыдливо опустил глаза, когда Николас окинул его хмурым взглядом. Заклинания, влияющие на людей, не всегда испарялись так, как вчерашний иллюзорный дым из флакона Красотки Розы. Некоторые из них меняли человека навсегда, и прекрасным тому подтверждением были квакающие принцы и поросшие лебедиными перьями принцессы, свидетельства о которых из памяти народа не удалось стереть никакими королевскими приказами. В Чужих королевствах развлекались еще и не так, но то феи, а человеку поступать подобным образом непозволительно. Если бы Мервин наложил на Уилла Дакера печать с ошибкой, то мужчина остался бы калекой. Может, и хорошо, что магия так медленно восстанавливается после Коллапса? Страшно представить, что произошло бы, имей юный Мервин возможность разыграться в полную силу своих способностей.

— Выходит, ты постоянно поддерживаешь вместо тридцати однотипных печатей тридцать разных и на каждую минимум две дополнительных, — подытожил Николас.