Щелчки метронома, перекрывая рев разыгравшейся стихии, а также громкие, требовательные, протестующие — и предупреждающие — реплики "антивируса" и всей в целом защитной системы, гулкими набатными ударами отдавались у него в ушных перепонках.

Само же время, казалось, основательно замедлилось; оно стало тягучим, тяжелым, медлительно-свинцовым. В один-единственный период колебания между двумя крайними положениями маятника метронома могла бы уместиться целиком вся огромная, начинающая разгон от горизонта тридцатиметровой высоты океанская волна, поднятая, вздыбленная ураганным ветром...

Редактор Третьего сконцентрировался на своей задаче. Он выделил левым маркером — вырезал из справочного окна — свернувший только что из Ильинки в Ветошный и начавший свой смертельный разгон до скорости примерно в полторы сотни километров в финальной фазе действа массивный джип.

Открыл окно буфера обмена, мгновенно открыл новый бланк, чтобы переместить туда фрагмент картинки с "гелендвагеном", вызвал режим "кодировка".

Напрягая голосовые связки, крикнул человеку, который находился всего в каких двух с половиной метрах от него:

— Стоп время!!!

В ту же секунду Петр Иммануилович остановил — положив правую руку на конус — маятник второго метронома.

— Операционное время выставлено! — своим хрипловатым голосом сказал Часовщик (хотя и не был уверен, что будет услышан). — Объявляю точное операционное время — месяц Апрель, Тридцатое число, тринадцать часов пятьдесят семь минут пятнадцать секунд!..

Едва Редактор поднес вторую десницу к "гелендвагену", намереваясь препарировать скрипт, как на чуть подернутом рябью лазоревом фоне возник черный квадрат нового — всплывшего — окна.

Ага, а вот и "черный ящик" появился!..

— Внимание, опасность! Внимание, опасность!! Вредоносный файл!!! Немедленно измените конфигурацию на рабочем столе!!!

Павел Алексеевич не собирался вскрывать этот "черный ящик", у него другая задумка. Тем не менее, он отметил про себя одну увиденную — пусть и мельком — деталь: где-то в глубине этого открывшегося тоннеля вспыхнули огненные искорки...

И еще (еще) ему показалось, что эти огоньки — адские уголья, иначе не скажешь — имеют некую форму, которая быстро меняется. Это было не хаотическое, но сформированное движение — закрученное по спирали.

То есть, можно предположить, что то, что он видит в открывшемся — вернее, видимом пока лишь частично — пространстве, представляет из себя некий вихрь, нечто вращающееся и вот-вот, кажется, готовое влететь, ворваться огнем, пламенем и осколками прямо в пространство служебной рубки Третьего канала...

Из невидимых динамиков, накладываясь на рев разыгравшейся стихии, отдаваясь в ушах, гремел механический голос:

— Внимание, опасность! Внимание, опасность!! Немедленно удалите вредоносный файл и закройте лишнее окно!!

Павел Алексеевич навел на "черный ящик" правую десницу; щелкнул левой на опцию "ЗАКРЫТЬ". Окно хоть и медленно, но закрылось... Уффф!

Но радоваться долго этой маленькой виктории не получилось. Стоило только Редактору подвести маркер под изготовленную для анализа, для препарирования и последующей редактуры картинку с захваченным в установочное окно "гелендвагеном", как вновь на экране всплыло аспидно-черное окно с разгорающимся где-то в его глубинах вихреобразным пламенем!..

Изображение заметно дернулось, как от мгновенного перепада напряжения; но и на этот раз картинки на экране и в целом заставку с рабочим столом не "сорвало", не закрыло принудительно.

— Внимание, опасность! Внимание, опасность!!

Павел Алексеевич решил — временно — не обращать внимания на весь этот дурдом, на шум, на толчки, на предостережения защитной системы; решил игнорировать их, абстрагироваться от них. А что ему еще остается делать?! Иногда, чтобы добиться нужного результата, приходится рисковать, приходится действовать на грани фола.

Редактор вновь навел десницу на заведенный им в установочное окно "гелендваген".

В открывшемся окне "идентификатора" появилось наконец некое изображение.

Картинка была весьма посредственного качества, размытая, нечеткая.

Но Павел Алексеевич все же успел зафиксировать взглядом, отложить в памяти эту увиденную им картинку: контуры некоего здания, некоего строения с готическими формами... показавшегося ему очень знакомым!

Он не успел произвести более никаких манипуляций по декодировке данного субскрипта, поскольку уже в следующую секунду произошло нечто неожиданное.

Случилось нечто, что его, редактора Третьего канала, сначала удивило, затем встревожило; и, наконец, потрясло — всего до основания, заставив теперь уже вибрировать и его душу.

Окно с готическим символом — закрылось! Но открылось — причем, в самом центре экрана — другое изображение.

Оно было размерами примерно метр на метр.

Сначала в этом окне появилась — соткалась как будто из золотистой пыльцы — стилизованная, похожая на статую в полный рост, человеческая фигура. Черт лица рассмотреть невозможно; но по строению тела, по фигуре, по тому даже, что он — или Он — облачен в тогу с золотой каймой и с пурпурной накидкой на плечах, понятно, что это не женский типаж.

Под "статуей", точно так же собравшись из невесть откуда прилетевшей золотистой пыльцы, появилась — полукругом — надпись:

Roma Aeterna

Само это изображение было очень четким, ярким, контрастным. Зато за пределами этого всплывшего "окна", по его краям, на периферии рабочего стола, поблекли разом все краски. И даже сам экран из лазоревого, с вкраплениями помеченных другими цветами и оттенками панелей и инструментов, стал каким-то вылинявшим, блеклым, однообразного скучного сероватого цвета.

Новая, столь поразившая Редактора картинка в таком виде просуществовала всего несколько секунд. Затем и "статуя", и надпись под ней, уменьшившись в размерах — образовав нечто вроде аватара — переместились в левый верхний угол открывшегося окна.

В самом же этом открывшемся окне, в центральной его части, появилось изображение смартфона, и — отдельно — наборное устройство с кнопками.

В этот момент как-то все вокруг Редактора несколько стихло.

Или же, чего тоже нельзя исключать, ему только казалось, что царившая только что вокруг него жуткая какофония звуков и шумов сменилась относительной — относительной, потому что низкий гул слышен по-прежнему — тишиной.

Павел Алексеевич весь покрылся холодным липким потом.

Он второй раз в жизни видит этот "аватар". Всего второй раз.

Когда он увидел его впервые — это случилось примерно двадцать лет назад — то уже вскоре, в тот же день, потерял человеческое зрение.

А также лишился, и этого он тоже не забыл, единственного по настоящему близкого ему, любимого им человека.

Он проглотил подступивший к горлу комок.

Вот это поворот... С подобными вещами имеют дело лишь избранные. Даже Главред Второго, под чьим началом немало лет прослужил Павел, и замом у которого он пробыл несколько лет, ни разу не работал с подобным "аватаром". Но лишь только слышал, как он сам однажды обмолвился, о двух-трех подобных случаях. Причем, эту информацию старший коллега сообщил без каких-либо существенных подробностей.

Редактор увидел появившуюся под изображением смартфона цепочку цифр. Он навел на эту запись "десницу". Ответом ему стали длинные гудки — сразу же включился набор номера.

Гудки длились, как показалось, целую вечность. Наконец владелец этого номера ответил на вызов. В рубке отчетливо прозвучал голос, который Павел Алексеевич узнал без труда.

— Я вас слушаю.

Редактор — молчал. Он не знал, что сказать этому молодому парню.

— Алло?

Это был Дэн Логинов. Он все еще находился — находится в данном времени — в кафе-клубе, борясь с искушением выскочить вслед за ушедшими только что из заведения двумя молодыми людьми. Борясь с желанием догнать их, чтобы сказать что-то важное; возможно, чтобы еще раз объясниться со своей девушкой.

— Говорите, я вас слушаю!

...Но ему, этому молодому человеку, кто-то прозвонил на смартфон. И это действие, это обстоятельство задержало Логинова. Фактически — спасло ему жизнь.

В трубке послышались частые короткие гудки — Логинов сбросил вызов.

Мгновением спустя закрылось окно с таинственным "аватаром".

Рубка тот час же заполнилась до отказа ревом, воем, скрежетом...

Пол заходил ходуном; стоило огромных усилий во время этой дичайшей качки удерживаться на ногах!..

На экране появилось изображение кнопки с надписью:

СОХРАНИТЬ

Вновь напомнила о себе защитная система.

— Внимание, Часовщик! Зафиксируйте настройки!! Отключение и выход из сеанса по счету "ноль"!

— Девять...

Павел Алексеевич быстрыми энергичными движениями проскролил в обе стороны Живую ленту. Сначала от центра влево, в прошлое — здесь все было в норме.

Затем погнал в обратном направлении — в будущее.

Лента остановилась на отметке 06.05 03:30.

— Семь... Шесть...

Это означает, что все его — их небольшой команды — усилия по редактуре файла "ЧП_Enigma" принесли весьма скромный результат. Ему удалось буквально вырвать два часа времени...

Павел Алексеевич не знал, хорошо это, или плохо, или же не то, и ни другое. Он точно знал лишь одно: сегодня он выжал во время сеанса максимум возможного. Да и то, не без помощи того — или Того — кто на короткие мгновения вмешался в работу редактора Третьего, обозначив себя "аватаром" с надписью Roma Aeterna; того, кто подсунул ему решение — фактически, подсказку — в виде телефонного звонка.

— Четыре... Три...

Редактор Третьего нажал — продавил! — кнопку "СОХРАНИТЬ".

В служебной рубке Третьего вдруг стал так тихо, что от этой тишины у него заложило уши.

Г Л А В А 8

Ночь на 5 мая.

Окончание грозового ралли.

— Часовщик! — заметно севшим голосом сказал Павел Алексеевич в этой обрушившейся на них тишине. — Отмена операционного времени!!

Петр Иммануилович хрипло прокашлялся.

— Принято! — просипел он. — Операционное время — отменено!

— Отмена оперативного времени!

— Исполнено!

— Возвращаемся в местное физическое время!

Петр Иммануилович, проделав необходимые манипуляции, сверился сначала с показаниями хронометра, затем бросил взгляд на свои старенькие, но надежные и точные карманные часы.

Их секундные стрелки теперь двигались, перемещались в унисон. Куранты на Спасской башне исполнили свою полуночную мелодию; минутная и часовая стрелки совместились на латинской цифре XII, часы принялись отсчитывать первые мгновения новых суток.

— Исполнено! Местное физическое время: пятое мая... первая минута первого часа!

Павел Алексеевич достал из кармана очки. Неспешно, пытаясь совладать с самим собой, пытаясь справиться с этой охватившей его внутренней дрожью, водрузил их на переносицу.

— Принято! Редакция Третьего канала завершила свою работу.

— Николай?! — спустя несколько секунд позвал он. — Вы меня слышите?

— Да, Павел Алексеевич? — подал голос охранник, все еще находившийся у входной двери, спиной к Редактору. — Слышу... хотя в ушах стоит звон.

— Мы вышли из сеанса.

— Я это понял.

— Пакетник? Что там с положением переключателя?

— Включить "пакетник"?

Редактор чуть улыбнулся — в первый раз за все время рабочего сеанса.

Все же с замечательными людьми судьба свела его в этот день, в эти драматические часы и минуты. Он мысленно поаплодировал их выдержке, их хладнокровию, их высочайшему профессионализму

— Да, включайте.

— Исполнено... пакетник включен!

— Что с электричеством? Есть ли у нас свет?

Охранник снял очки-консервы. Посмотрел на матовый светильник, укрепленный над входной дверью. Тот горел вполнакала, но все же — горел. Вот он мигнул... еще, и еще. Казалось, этот единственный светильник вот-вот потухнет окончательно, как гаснет свеча на ветру. Но лампочка каждый раз вновь загорелась; а спустя короткое время она уже горела ровным неярким светом.

— Похоже, что перешли на резервные источники! — сказал Николай озабоченно. — Не знаю, подается электричество от основного силового кабеля, или от дизель-генератора... Но светильник — горит!

Выждав паузу, Редактор спросил:

— Ну как, коллеги, все живы и здоровы? Петр Иммануилович, как самочувствие?

— Чувствую себя старой развалиной, — отозвался Часовщик.— Еще бы несколько мгновений этого адского действа, и от вашего покорного слуги осталась бы одна труха.

— Спасибо вам! Как всегда, безукоризненно точная работа. Как ваша аппаратура?

Часовщик в это самое время как раз осматривал свое добро. На стекле хронометра появилась косая трещина; оно лопнуло. Но сам механизм, определенно, цел и невредим.

Малый метроном утратил две боковые крышечки — от вибраций они попросту отслоились, отпали. Вторая "пирамида" пострадала значительней. Перо маятника, изготовленное из композиционного сплава, чья прочность превышает прочность титана, заметно деформировано. Четырехгранная стрелка толщиной в десять миллиметров и длиной в четыреста миллиметров уже не прямая и ровная, как прежде, а имеет видимый даже простым глазом прогиб... На самом же корпусе и даже на столе, к которому прикреплена основа, появились трещинки.

— Все, что сломалось — починим, — ворчливо заметил Часовщик. — А что не поддается починке, то выбросим на свалку.

— Добро, с этим понятно. Николай, а вы-то как?

— Я в норме.

— Благодарю за проявленные профессионализм, выдержку и спокойствие.

— К вашей благодарности начальство, думаю, присоединит свою порцию щедрот, — усмехнувшись, сказал охранник. — Но уже в виде капитальной взбучки.

— Как интерьер? Не слишком пострадал? Что с настенными панелями?

Николай осмотрелся. Стены служебной рубки, обработанные спецсоставом Ultra Black, обычно гладкие, матовые, теперь покрыты сплошной паутиной трещин. Эти повреждения сильнее выражены в той части помещения, что ближе к "экрану", ближе к противоположной от входной двери стене. Сама же она, эта ранее белоснежная — блистающая! — стена помутнела. Нечто подобное происходит с поврежденными, вышедшими из строя кинескопами или настенными ЖДК панелями ранних модификаций. Местами видны пятна грязно-желтого и пепельно-серого цвета. Поверхность "экрана" расслоилась, покрылась трещинами. Некоторые из них так глубоки, что в разлом свободно помещается палец. Местами она оплавилась; хотя сама эта деформация является отнюдь не результатом разогрева, но следствием каких-то иных процессов.

Пол, как и потолок, примерно в таком же состоянии, что и боковые черные "панели". Судя по звукам, включилась на полную мощность система принудительной вентиляции. Сразу после выхода из канала, температура в рубке скачком поднялась от рабочих десяти градусов до примерно тридцати пяти по Цельсию. Пыхнуло жаром, пахнуло в разгоряченные лица запахами электричества, оплавленными контактами, окалиной, остывающей стекловидной массой... Но вентиляторы быстро закачали в сравнительно небольшой объем рубки холодный чистый воздух; так что дышать уже вскоре стало легче, да и температура понизилась до комнатной.