— Да не маг он! У него сила на третьем слое ауры, а должна быть на шестом, да и та ни пойми какая, он ведь и огненный и воздушный, и талисманник ко всему прочему. А вон там видишь, ниже мериады Гфета, характерный цвет воина, а не мага. Так что он в личине.

Другие переговаривались шепотом, да и разговор их не представлял для меня особой ценности, кроме разве того, что седой, был здешним магиком, при чем не из слабых, мастер. А вот тот, который был здесь за главного оказался не кем иным как Филин. Все это вкратце рассказал один из его кодлы, проникновенно рассказывая о том, как магик вырубил меня, когда вошел в таверну и увидел меня всего в крови. Оказалось, что он ту таверну любил, кухня нравилась, да и хозяин таверны был его младшим братом. Такое называют одним словом "НЕПОВЕЗЛО". Хотя, как посмотреть... Один черт с Филином я планировал встретиться, правда не вот так.

— Ну что скажешь? За что Неказата убил, да и бучу в таверне устроил вообще? А заодно поведай, зачем мальчишек Оксида завалил? — в голосе чувствовалась скука, будто каждый день вот так вот с людьми разговаривает.

— Они были невежливыми. Когда двое разговаривают третьему не нужно лезть!

— Это точно. Вот только это мой город! И в этом городе, Бог я. А значит, мне решать, когда и к кому третий влезет в разговор. Потому как этот третий работает на меня!

Мне не нравился разговор. Когда оппонент дает понять тебе, что все что ты говоришь, его совершенно не интересует, ибо он уже принял решение, то такой разговор даже не стоит продолжать.

— Что с девочкой?

Вместо ответа улыбка. Понятно, менять тему разговора он не хочет, жаль.

— Филин, у него нашли еще и камешки.

Мужик обернулся, и, судя по всему, ему что-то передали. Потом мат, и кто-то бьет своего.

— Ты что сука, меня на сделку развести хочешь? — на этот раз ярость в голосе явственна, такие люди любят разыгрывать чувства, но сейчас он не играет, да и страх, проявлять они не любят, а он тоже присутствует.

— Филин — сквозь зубы проговаривает, выпуская воздух из легких, тот, кто видимо передал мои камешки — Да ты че, я же ничего такого!

Рядом упало пять алмазов, моих алмазов. Суки, не люблю когда, отнимают мое. А потом Филин сделал то, чего не стоило делать, хотя бы просто из того, что плеваться очень плохо. Эту мысль, мне вбил в голову, мой друг.

Филин сплюнул в колодец, на меня.

— Знаешь, мне, такой как ты нужен. Будешь убивать не для себя, а для меня. А твою бешенность, мы приручим...

Блин, один раз я уже потерял контроль над собой, там, в таверне, второй раз не хотелось. Но на меня вновь накатывало, подминая под себя мое сознание, мою волю и здравомыслие полетело в топку.

Лоб жгло. Я не мог почувствовать, свое демоническое тело, я звал к нему, но преображения так и не начиналось. Взамен голову пронзила раскаленная игла, табун зайцев, отбивала дробь на моем черепе, а раскалившийся обруч, уже не просто обжигал, он поджаривал мой череп, пахло паленой плотью.

И я завыл. Завыл, выпуская свою боль в крике. Крик помог, мне стало легче. Ухватившись за обруч, игнорируя шипение, поджариваемой плоти, кто хочет барбекю, и боль в пальцах, я отрывал обруч от своего черепа. Мне казалось, что обруч отрывается с плотью, как собственно оно и было, потому, как он сросся с кожей.

Обруч треснул под рукой, и боль тут же прошла. Я поднял голову, и вгляделся в меркнущие улыбки тех, кто наблюдал этот бесплатный спектакль, они не могли не заметить, как одежда, начинает срастаться с кожей, и подменяться хитиновыми пластинами.

— Всех убью, один останусь....

+++

Я оттолкнулся от пола, взмывая на три метра, выпрыгивая из колодца, и уже на пике заканчивая свое полное преображение. Ударом хвоста, я перебил хребет двоим, стоящим у колодца.

Филин, пришел в себя быстрее магика, и бросился к выходу из залы, а магик решил применить что-то из своего арсенала, правда я так и не смог узнать, что же именно он решил опробовать на мне. Жало хвоста разделилось на три части, превращая хвост в подобие червя, и когда магик уже начал выкрикивать слова, хвост метнулся к его голове, и заглотил ее. Я был поражен, хотя бы тем, что мое тело, выкинуло новый фортель, открывая нечто новое во мне. Теперь, что я задницей жрать буду?

Оказалось, что нет. Уже через три секунды, через глотку магика, в желудок погрузилось яйцо, которое явно попало к магику через мой хвост. Яйцо раскрылось, выпуская, пять тонких червеобразных тел, которые, присосавшись к стенкам желудка, отрастили тонкие нити. Эти нити вгрызались в плоть, срастаясь с капиллярами кровеносной системы, и через них устремившись к венам. Расширив кровоток до нормального русла, паразиты начали питаться.

Хорошо, что хвост отцепил магика, иначе бы волной конвульсий, вызванных тем, что меня передернуло от увиденного, магику свернуло бы шею. Однако я отвлекся, нужно заканчивать дело. Первое Филин. Его догнать не составило труда. Два прыжка, и я оказываюсь прямо у выхода, к которому он так спешил. Удар ноги в спину, не слишком сильным, чтобы не переломился, и вот он падает. Нависнув над ним, удар раскрытой руки, теперь не сдерживаясь, от души, по ногам. Сломав кости, ног, я толкнул его по полу обратно в залу, так что хорошо, что он потерял сознание, ведь каменный пол, сродни наждачки, мелкой зернистости.

А вот за остальными мне пришлось побегать. Хорошо, что я ориентировался лучше, да и трудновато не ориентироваться, если ты видишь сеть тоннелей по сфере вокруг тебя, протяженностью в двести метров, а уж по запаху я ориентировался в сотни раз лучше чем, какая-нибудь ищейка.

На последней тройке, я решил поэкспериментировать, посмотреть, как ведет себя нервная система человека, и мозг. Я имею в виду те мгновения, когда человек испытывает боль. Для этого я медленно, с растягом ломал ноги, руки, аккуратно, ногтями поддевая кожу, сдирая ее с ребер, или со спины. Двое умерли в течении полуминуты, третий продержался дольше, но когда я начал сдирать кожу, он все же умер от шока. Что ж, интересные знания, на будущее пригодиться.

Дабы не оставлять мясо в коридорах я стащил трупы в залу. За то время, что я играл в догонялки, паразиты, поселившиеся в магике, разжирели, и увеличились в десятки раз. Его живот вздулся, и было видно, что еще чуть-чуть, и желудок лопнет.

А вот, Филин, явно приходил в себя, потому как за ним тянулся кровавый след. Он пытался ползти к выходу. Судя по нервной системе, он был куда выносливее, по крайней мере, болевой порог был очень высок, так что единственная опасность, это то, что он умрет от потери крови.

Подойдя к нему, я смотрел на его кровеносную систему ног, изорванную ударом, и осколками костей. Лишь через пол минуты, я обратил внимание, на то, что вены, по сути, имеют дублированную систему. А именно энергетическую структуру подобную кровеносной, мышечной и костной, только нематериальную. Понимая, что ничего не теряю, я потянулся к силе, разлитую вокруг меня, и растекаясь своим сознанием по этим нитям, потянул силу. В который раз, уже убеждаюсь, что в магии главное воображение.

Сила откликнулась мгновенно, тем более, что из-за устроенной мною здесь бойни, ее было через край. Восстанавливающаяся энергетическая копия, напитывалась силой легко, правда я почти потерял связь с внешним миром, устремив все свое внимание на восстановление организма Филина. Конечно, то, что восстанавливал я, было далеко от идеала, да и ходить он вряд ли сумеет, но ведь мне это и не нужно. Было интересно смотреть на то, как органика, ускорив биохимию, подтягивалась к состоянию Ка. Это я так назвал энерго тело, вроде бы так его называли египтяне.

Потом, я сидел перед ним, и в те краткие мгновения, когда он приходил в себя, мы смотрели друг другу в глаза. При этом он просил не тянуть, не мучить его, а сожрать как можно быстрее.

И я задумался о мифах...

+++

Живот магика лопнул, не выдержав разросшихся паразитов. И они, обнажив, свои пасти, вгрызлись в плоть, прогрызая себе путь на свободу. Эти странные роды, заворожили меня. Я уже не чувствовал отвращения к этим созданиям. Может потому, что я чувствовал их. Ощущал Голод, который грыз их изнутри, Ненависть ко всему живому, в которое, кстати, я не был включен, и страх... Страх перед новым миром. Впервые в этом мире я испытал страх, пусть и чужой, не мой, но было так, будто это я боюсь... Не так как с людьми, страхом которых я питался, как собственно и ненавистью...

Как только, они выбрались, они начали перегрызать связывающие их нити-пуповины, которые при этом даже не кровоточили. Повернув взгляд на меня, и на краткий миг, застыв, потом набросились на плоть магика, насыщаться.

Яд, попавший в кровь от этих маленьких тварей, убил магика, еще тогда, когда они попали в его желудок, вот только убитым оказался разум, но не тело. Поэтому, собственно и не было ни каких криков, стонов, все проходило в относительной тишине...

Кстати, когда они посмотрели на меня, я впервые испытал любовь. Это было их чувство, безумная любовь, которая правда была на самом деле лишь невротической привязанностью, толкающей людей на самопожертвование и фанатическую, рабскую преданность.

Через полчаса, малыши вымахали, до размера сенбернара. Представьте себе пять тварей, защищенных хитиновым панцирем, головой, больше похожей на голову человека с чертами змеи, а их длинный хвост, создавал впечатление, будто огромная сороконожка-наездница оседлала свою жертву, стояли в центре залы. Лично я не испытывал ни каких чувств, кроме восхищения скоростью их роста.

Видимо набрав максимальный вес, они отошли от кучи тел, и припав к полу, напряглись. По их позвонку и хвосту, прошла волна судороги. А в следующий миг, часть позвонка с хрустом отсоединилась, отвалившись.

И твари, повернувшись ко мне, жадно уставились на Филина.

Отвалившиеся сегменты позвоночника, зашевелились, и как черви поползли к мясу. Что ж новое поколение, это интересно.

Голод. Детишки были голодны. И поэтому я был вынужден отправить их на верх, тем более, что над нами располагался дом, из которого, сюда вел тайный ход. Твари оказались очень умные, и подчинялись моим желаниям, поэтому в доме все прошло тихо, как собственно и в течении этих суток, когда они таскали в залу тела, дабы прокормить ту прорву, которая размножалась в геометрической прогрессии.

+++

Я возвышался над городом, стоя на самой высокой башне восточной части крепостной стены. За моей стеной к кресту был привязан Филин, он смотрел на город, как и я, видя то, что устроила сотня тварей, выпущенная через сутки после знакомства с главой здешнего Закона. Вот только он не мог оценить всего масштаба разворачивающейся картины. Он не видел и не слышал то, что видел и слышал я. В ночной мгле играла музыка разрушения, стонов и плача, удары, дробящие кости и хитин, треск огня пожаров, начавшихся из-за магиков, положивших большую часть моих детишек, или тех, кто решил, что огонь лучше защитит их от бестий, ворвавшихся в эту ночь.

Не спорю, умерло много тварей, но еще больше народилось. Они размножались куда быстрее. А уж благодаря их ускоренной биохимии они вырастали меньше чем за получас, была бы пища, вот только их чудовищный голод, даже меня заставлял истекать слюной.

Уже половину ночи, мы провели здесь, наблюдая за этой картиной. Я специально перебрался сюда, как стемнело, и уже потом дал добро на охоту. Мне нужно было показать начало падения Гокхейма, тому, кто называл себя его богом. Я помню, что я тогда сказал ему, весь наш разговор.

— Ты назвал себя богом этого города. Что ж я покажу тебе, что я сделаю с ним. Я сокрушу его, а потом и тебя.

— Зачем тянуть? — голос, уставший и потерянный, сейчас говорит уже и не Филин, — Ты можешь сделать это и сейчас.

— Возможно? Скажу честно, я не хотел этого. Но то что случилось там, не оставляет мне выбора, да и иного способа отделаться от детишек я не вижу. Пусть горожане решат эту проблему. Кстати, я хочу тебя поблагодарить! Ты дал мне свободу, от собственных заблуждений. Я считал, что людоедство, это плохо, но голод, который я чувствую сейчас, позволил взглянуть на эту проблему под иным углом. — я сделал паузу, повернувшись к нему — Подумай, чем мясо людей, столь уникально? Почему его нельзя есть? Ведь оно состоит из тех же волокон, что и любое другое мясо, к примеру, свиньи, или лошади! Те же составляющие, отличия незначительны. И я понял, что мясо, оно и есть мясо, как жертва, всегда будет жертвой, не зависимо от принадлежности к тому или иному виду.

— Демон — филосов — впервые за все время он улыбнулся. Он бы и расхохотался, если бы у него были силы.

— Самому смешно! А как тебе это "Если после смерти, что-то есть, то бояться ее не стоит, а если ничего нет, то и страх безсмысленен, потому как нечего бояться"...

— Я сейчас плохо соображаю...

— Смерть это дар, и, по сути, я есть величайшее благо, для этого города — я вновь повернулся к городу — подумай, каждый из них боялся, жаждал, страдал. И тут пришел я, и освободил их.. Точнее это ты, освободил их, позволил мне осознать лицемерие человечества, самообман, на который оно обрекло себя. Если бы не тот плевок, и Ярость, которую я тогда испытал, возможно, этого и не было бы...

Потом мы смотрели на город, который потихоньку погружался в пучину хаоса. Даже обученная стража, их талисманы, и магические поделки, заменившие здесь пистолеты, электрошокеры и прочую фигню, не смогли помочь им.

— У меня для тебя подарок — я встал, и поднял лежащий рядом мешок — Там внизу, пока я смотрел на тебя, я увидел женщину, и твой страх за нее. Она единственная кого ты любил, и она была твоей слабостью.

Филин весь напрягся, да так, что веревки связывающие руки, врезались в кожу,

— Ты...

— Я же сказал, у меня для тебя подарок! — и, запустив свою лапу в мешок, я нащупал, то, что там лежало. Скрыв это в своей ладони, я вытащил его из своего мешка.

Подняв руку на уровень его лица, благо крест поднял его на мой уровень, я раскрыл ладонь, обнажая комок плоти, срок был достаточным, чтобы эмбрион оформился, и в нем можно было признать человеческого ребенка, мальчика.

— Это твой сын. Дом сложенный из белого кирпича, в районе Тополя. Женщина, с рыжими волосами, рост чуть ниже тебя, зовут Алгена. Она на восьмом месяце беременности, когда я вошел к ней, она чуть не родила раньше срока, но чуда не произошло, потому пришлось вскрывать ей живот...

Только сейчас до него дошло, то, что я ему показывал, и Филин забился, выкрикивая проклятия, и богохульства. Мат, был не столь красив, как если бы он ругался на русском, но я заслушался.

Потянувшись к силе, я сделал так, чтобы меня объяло пламя, Филин не видел меня таким, и поэтому он замолчал. Огонь растекся вокруг меня, и комочек плоти на моей руке, скукожившись, начал выгорать.

— Пришло время! — и, сделав шаг к Филину, я положил руку ему на грудь, я смял его грудную клетку, выдирая внутренности из его тела, превращая плоть в фарш.