Книга 8. Воздушный Стрелок. Турист

— А почему тогда не государевыми людьми? — поинтересовалась Оля.

— Потому что до тех в любой момент и по любому поводу могут доколебаться те же полицейские. Тогда как до боярских детей, по сути, никому дела нет. Бояре чужих вассалов предпочитают в упор не видеть, полиция не станет связываться, чтоб не огрести, как минимум, бюрократических проблем... в общем, с какой стороны не посмотри, одни плюсы. И нам это на руку.

— Ну... допустим, — пробормотала Оля и вздохнула. — И всё равно, не могу понять, к чему такая конспирация.

— Честно? — я помялся. — Мне осточертели все эти пиры, банкеты, фуршеты и приёмы. Салоны, балы, суаре и прочие прибежища всей этой светской шушеры. Достали, Оль. А Валентин Эдуардович как-то предупреждал, что согласно правил приличия, прибывший в город, пусть даже и проездом, боярин должен представиться воеводе, и, как минимум, местной боярской братчине. А это значит...

— Пир, — Оля захихикала. — Ой, милый... Вот не думала, что ты из-за такой ерунды готов пойти на настоящее преступление!

— Какое преступление? — возмутился я. — Почему преступление?!

— Ну как же... — Оля покачала рукой, на которой красовался новенький коммуникатор. — Подложный идентификатор, фальшивое имя и скрытие реального статуса и положения. Это, знаешь ли, весьма серьёзные правонарушения, за них штрафом не отделаешься.

— Но-но! — я погрозил жене пальцем. — Не передёргивай. Я же говорил, это вовсе не фальшивка! Документ настоящий. Идентификатор — тоже. Имена — не очень, но это мелочь, право слово. К тому же, абсолютно непроверяемая. Так что, никаких преступлений и даже мелких правонарушений. Всё честно. И вообще, чтоб ты знала, это называется "путешествовать инкогнито", вот!

— Ну-ну, — с явным недоверием в голосе, жена покивала. — Ладно, будем считать, ты меня убедил.

Раннее утро, начало сентября. Ярко, совсем по-летнему светит взбирающееся всё выше и выше солнце, густая зелень вдоль дороги блестит росой, а бьющий в открытые окна машины воздух напоен ароматами леса и разнотравья, за которым почти без следа теряется автомобильно-асфальтовая гарь. Но что-то, то ли в воздухе, то ли в почти неслышном за рокотом мотора птичьем разноголосье говорит о том, что лето заканчивается. Ещё не горит багрянцем листва клёнов и не сверкают золотом кроны берёз, но чувствуется, чувствуется дыхание близкой осени. Может дело в потемневшей-постаревшей зелени, или в порывах свежего, по-утреннему прохладного ветра... не знаю.

Рыжая, словно хвост нарисованной лисы, наша спасплатформа крутит огромными колёсами, глотая версту за верстой. Вот уже остался позади древний Владимир, сияющий белизной своих храмов и золотом куполов. Вот, вливая в себя поток континентальников, обходящих город по окружной трассе, "река" Большого тракта, вырвавшись на простор из зажатого красно-кирпичными скалами городских домов, русла, раздалась, широко разлилась в стороны, поделилась на добрую дюжину полос и покатила потоком машин вперёд, на Нижний Новгород, по пути словно насмехаясь своей мощью над крутящейся рядом с нею рекой Окой, изгибающейся сине-белой змеёй, отражающей небо и облака в блестящих рыбьей чешуёй волнах.

В Нижний мы прикатили, когда солнце только-только выползло в зенит, объявляя наступление полудня. И здесь же, впервые за все четыреста километров пути нас остановила дорожная полиция. Открыв центральный люк, я выбрался из машины и, не особо нервничая, отослал свой "новый" идентификатор с открытыми правами вождения практически любого транспорта, повелителю полосатого жезла, скороговоркой поприветствовавшему меня... или он так представился? Чёрт его знает, на самом деле.

Затягивать встречу представитель закона на тракте не стал. В темпе вальса изучив данные, присланные мною на его коммуникатор, дорожник неопределённо хмыкнул и, довольно неразборчиво порекомендовал обогнуть город, объехав его по Старому мосту, если, конечно, мы намерены идти дальше транзитом, а не желаем погостить в Нижнем подольше.

— Да и то... в этом случае тоже рекомендую выйти на объездную. В городе-то, стоянку под вашу махину не сыщете, точно вам говорю, — профессионально неразборчиво пробормотал дорожник. — А вот на объездной место для эдакого гиганта легко сыщется, там многие дальнобои останавливаются на отдых, а уж их континентальники поболее вашей монстры будут. В общем, рекомендую, да...

— Благодарю за совет, инспектор, — кивнул я в ответ, хотя следовать рекомендациям повелителя полосатых жезлов, не собирался. Ещё во время подготовки к путешествию, у нас с Олей возникла идея добраться от Нижнего до Казани водой. Так что, сейчас нас с женой дожидалась каюта на теплоходе "Вольга Святославич", а спасплатформу — "собственная" баржа, безымянная, правда, но машинка у нас, хоть и рыжая, да непривередливая. Ей и такой транспорт сойдёт.

Теплоход отваливал от пристани лишь вечером, равно как и баржа, так что мы с жёнушкой получили неплохую возможность прогуляться по "торговой столице страны", как гордо сообщалось гидом-путеводителем, приложение с которым Оля отыскала на городском инфоре. Честно говоря, я не видел особого смысла в таком вот "неживом" сопровождении вполне уютной прогулки, но... гид оказался удивительно неплох и даже затыкался в те моменты, когда мы с женой хотели о чём-то поболтать. Да и сама прогулка по городу мне понравилась. Хотя по шумности Нижний едва ли уступал Москве, но за многолюдьем этой "торговой столицы" виделись и отличия. Не было здесь фирменной московской суеты, присущей ей, кажется, во всех мирах и временах. Нижний Новгород же отличался некой степенностью, я бы даже сказал, вальяжностью. И вот, смотришь, вроде бы и машины летят по улицам ничуть не медленнее, чем в той же Златоглавой, и людей на улицах не меньше, а Торговые ряды и вовсе превосходят московские, явно оправдывая прозвище города, но... чёрт, да здесь, кажется, даже курьеры доставки передвигаются по улицам с вальяжностью прогуливающихся рантье! Про иных людей я и вовсе молчу. Такое впечатление, что весь город вышел на одну большую прогулку. С раскланиваниями, вежливыми приветствиями и пожеланиями здоровья... один большой променад!

Впрочем, общая вальяжность местных не могла не сыграть дурную шутку. Обеда, заказанного нами в одном из многочисленных ресторанов, разбросанных по набережной Волги, пришлось ждать едва ли не сорок минут. Не знаю, виной ли тому пропитавшая весь город неторопливость или повара в этом заведении предпочитают работать только, что называется, "из-под ножа"... в общем, хорошо ещё, что качество приготовленных блюд вполне соответствовало затраченному на их ожидание время. Так что, я даже дал себе зарок обязательно взять на вооружение несколько интересных рецептов рыбных блюд. Уж очень они понравились, да...

Ну а пока я терзал повара, заскучавшая Оля отправилась на разведку в огромный пассаж, расположенный буквально через дорогу от приютившего нас ресторана, где и застряла, разумеется. Вызволять супругу из вороха тканей, платьев, шляп и сумочек мне пришлось едва ли не дольше, чем я выпытывал поварские секреты. И без потерь не обошлось. Впрочем, кровопускание было сделано лишь моему кошельку, так что... можно сказать, легко отделались. Я предложил было Оле закинуть её обновки в спасплатформу, но был непонят. Ну как же! Ей же нужно будет показаться в новых нарядах в ресторане теплохода! Не может же она выйти в общество в каком-то старье?!

Спорить с женщиной о тряпках? Увольте. Мне ещё дороги мои нервы и здоровье. Пришлось согласиться, что "Вольга Святославич" представляется достаточно презентабельным транспортом, пассажиры которого вполне достойны увидеть Ольгу Обухову во всём сиянье её красоты, обрамлённой новейшими тряп... моделями одежды и аксессуаров. М-да, как-то раньше я и не замечал за женой такой тяги к шмоткам... Хм, я что-то пропустил?

К счастью, мне не пришлось таскать пакеты с покупками Оли по городу, в ожидании отхода теплохода. Служба доставки в пассаже оказалась на высоте, так что мы спокойно отправились гулять по городу, а купленные женой вещи поехали в порт.

Мы же явились на пристань за полчаса до назначенного времени отплытия, и вот тут, в порту я понял, что вся вальяжность и лень Нижнего Новгорода, столь удивлявшие меня добрых полдня, здесь... слетели как шелуха. Порт бурлил, порт гудел, кричал, шумел и грохотал. Может быть, здесь не было столь же много народа, как на городских улицах, но те люди, которые были, носились как угорелые, ничем не напоминая прогуливающихся по набережной горожан. Портовая суета поражала и, честно слово, сбивала с толку. Хорошо ещё, что мы с женой вовремя опомнились и, справившись с удивлением от такого резкого контраста, рванули к теплоходу, уже подающему предупреждающий гудок.

Стоящий на сходнях матрос слегка придержал подвижную конструкцию, пока мы перебирались с пристани на борт. Получив от Оли коды наших билетов, он растянул губы в радушной улыбке и, отрядив нам в помощь тут же подскочившего стюарда, обернулся к подходящим к сходням очередным пассажирам. Ну а мы отправились следом за отутюженным стюардом, искать свою каюту.

А уже через четверть часа колёсный теплоход украсился гирляндами огней, прогудел в укрывшую Волгу ночную темноту и, зашлёпав по чернеющей воде плицами, медленно и вальяжно, как и подобает истинному нижегородцу, отправился в путь.

Глава 15. Отдых, дело такое... расслабляющее

Ужин на борту ретро-теплохода мало отличался от нашего обеда в ресторане Нижнего. На столах царила рыба и, скажем так, её производные. По крайней мере, одной лишь чёрной икры я насчитал не меньше шести видов, правда, в чём между ними разница, понять так и не смог. По вкусу, по крайней мере. Но, вообще, несмотря на затейливое меню, великолепную сервировку, хрусталь и серебро на столах, подчёркивавшие весьма высокий уровень сервиса, принятый на теплоходе, компания гостей, собравшаяся на ужин в его салоне-ресторане вовсе не походила на боярское собрание или сборище купчин-заводчиков. Навидался я их на пирах-приёмах в Москве, так что могу с уверенностью утверждать, что узнал бы обладателей больших денег влёт. И здесь, на "Вольге Святославиче", таковых, ручаюсь, не было. Впрочем, нищих тоже не наблюдалось, но это и не удивительно. Всё-таки, речной круиз, не поездка на речном трамвайчике, так что определённый "имущественный ценз" здесь, всё же, имеет место быть, пусть и куда более щадящий.

Как бы то ни было, но обстановка в салоне мне понравилась. Тихо, уютно, вкусно. А уж струнный квартет наигрывающий что-то ленивое и расслабляющее, и вовсе был выше всяких похвал. То что нужно для приятного завершения суетного и длинного дня. В общем, первый вечер нашего недолгого путешествия по Волге пришёлся нам с Ольгой по душе. И, кажется, четверо наших соседей по столу считали точно так же. По крайней мере, созданная в салоне уютная атмосфера довольно быстро превратила ещё недавно совершенно чужих людей во вполне себе добрых знакомых. Не прошло и четверти часа с момента нашего представления друг другу, как за столом начались лёгкие разговоры ни о чём и обо всём, с удовольствием поддержанные всеми участниками застолья. А потом нашему примеру последовали и гости за соседними столами... так что вскоре звуки струнного квартета слились с гулом голосов ужинающих "путешественников", а атмосфера в салоне окончательно лишилась каких-либо намёков на скованность. Впрочем, возможно, здесь ещё было дело в винах, подаваемых к столу... но не могу утверждать этого наверняка.

Нашими соседями за столом на время круиза оказались две супружеских пары. И если первая из них выглядела весьма... заурядно? Усреднённо? Ну не было в говорливом торговом представителе дома Рукавишниковых и его дородной супруге какой-то изюминки. Просто обычная пара средних лет. Степан Игоревич Славцев вот уже десять лет работает на один из самых больших российских торговых домов и ждёт в скором времени повышения до должности директора его нижегородского представительства, в кои-то веки выкроил в своём плотном графике целый месяц для отпуска, который решил провести в компании с любимой супругой Верой Тимофеевной, та — верная жена и мать, обеспокоенная домом и не обременённая амбициями, но, судя по отголоскам эмоций, докатывавшимся до меня, искренне гордящаяся своим мужем и его достижениями...

А вот вторая пара за нашим столом меня заинтересовала куда больше. Пожилая чета Лебедевых, на первый взгляд, выглядела скромно и непритязательно. Похожий то ли на Чехова, то ли на Айболита, высокий и сухопарый, затянутый в строгий чёрный костюм, сдержанный на слова и эмоции, Иван Еремеевич мог похвастать роскошной гривой цвета перца с солью, аккуратной бородкой-эспаньолкой той же расцветки, серебряным пенсне, скрывающим весёлый отблеск в живых и не по возрасту ярких глазах... и маленькой розеткой знака ордена Святого Ильи на лацкане пиджака. Тогда как его стройная и, под стать мужу, высокая супруга, в своём чуть старомодном закрытом платье серо-стального цвета, внешне больше всего походила на строгую школьную директрису или не менее суровую хозяйку девичьего пансиона, что совершенно не помешало ей стать центром нашей небольшой компании. Мягкий, ненавязчивый юмор Ирины Фёдоровны и её умение слушать собеседника моментально покорили не только Славцевых, но и нас с Ольгой. Да что там! К шуточкам госпожи Лебедевой с интересом прислушивались и за соседними столами. По крайней мере, уже к середине нашего ужина, я начал замечать, как стихают разговоры за моей спиной, стоило Ирине Фёдоровне начать делиться очередной забавной историей из её богатой на события и путешествия жизни. Правда, по большей части, истории эти были отвлечёнными и не касающимися её бывшей службы, но иного было бы странно ожидать от женщины отдавшей добрых сорок лет своей жизни работе в Зарубежном корпусе сестёр милосердия. Медицина катастроф такая штука, что смешного в ней крайне мало. И тем удивительнее та лёгкость в общении, юмор и совсем не злая ирония, которые демонстрировала нам эта удивительная и потрясающе харизматичная дама.

— А вы, Иван Еремеевич, если не секрет, где служили? — поправив очки, поинтересовался я, прервав тем самым повисшую было удивлённую тишину, спровоцированную ответом Ирины Фёдоровны на аналогичный вопрос.

— Служил? — Лебедев приподнял бровь.

— Дорогой, — со вздохом покачала головой его жена, небрежным движением коснувшись посвёркивающей золотом и россыпью мелких рубинов броши, на левой стороне её груди. Иван Еремеевич повторил жест супруги и, наткнувшись пальцами на розетку орденского знака, развёл руками.

— Прошу прощения, запамятовал, — повинился он. — Да, Кирилл, признаюсь. Служил. Первый авиаотряд Зарубежного корпуса медицинской службы. Собственно, именно во время службы мы с Ириной Фёдоровной и познакомились.

— Это был классический служебный роман, — с придыханием... явно преувеличенным, прокурлыкала та. — Он — статный лётчик с белозубой улыбкой и без гроша за спиной, и она, юная сестра милосердия из старой именитой семьи... с миллионным приданным.