3 Корни зла или Вперед в прошлое

Разбираться тут даже не стоит. Только сделать что-то вроде памятного снимка — и двигать дальше. Пошариться в кабинете и в личных покоях. И лучше это сделать мне. Вдруг там ловушки...

Элвар нашел меня в кабинете Эрваса, где я копалась в бумагах.

* * *

— что ищем?

— А то ты не знаешь!

— Знаю. Но лучше отдай это все мне. Это же не по твоей части...

— Магия — как раз по моей.

— а вот доказательства существования заговора против ма... Мэнди — нет.

Я вылезла из-за стола. Подошла к элвару и крепко обняла его. Прижалась лицом к плечу. Потерлась щекой об грязный запыленный плащ.

Тёрн крепко обнял меня. И несколько минут мы просто стояли — ничего не делая, не говоря и даже не думая.

— спасибо, малыш...

— Я знаю, тебе тяжело. Но ты справишься. Я в тебя верю.

— Ёлка, это подарок. Я так тосковал по отцу, по матери... я с ума сходил! И теперь я могу еще раз увидеть их. Хотя бы еще раз...

Я не стала ничего говорить. Тёрн и так знает, о чем я думаю. Скольких мы утрачиваем за свою жизнь?

Многих. И когда уходит кто-то очень близкий, мы надеемся, что он — там. И что там, за чертой смерти хоть что-то есть. Маги даже представляют, что именно. Я знаю, что встречусь с теми, кто ушел раньше меня. Знаю. Но... пока мы — здесь. И иногда хочется кричать от невозможности увидеть. Услышать. Хотя бы на миг заглянуть в родные глаза, улыбнуться и знать — там или не там, но тебя лю-бят. И знают о твоей любви. Ведь то, что близкий тебе человек ушел за черту смерти, вовсе не отменя-ет всего остального. Он все равно близкий. Родной. И любимый. И к элвару это тоже относится.

Его родные умерли. Но здесь и сейчас он получил еще одну возможность хотя бы просто увидеть их.

Скажете — мало?

Но жизнь не дает стопроцентных подарков. Хватит и того, что уже есть. И... вот если заглянуть себе в душу... а кто из нас откажется от такого подарка?!

Пусть Аманда не знает, что мужчина рядом со мной — это ее будущий сын. Но Тёрн может смотреть на нее. Еще раз запомнить родные черты. И самое главное — помочь ей, поддержать в трудную минуту. Разве этого мало?

Очень много.

— Ты все понимаешь, солнышко.

— За это ты меня и любишь?

— Нет. Просто за то, что ты — это ты. Любят ведь не за заслуги перед отечеством и человечеством. А часто любят и вопреки им...

— Это верно...

О своей любви я говорить не стала. Пока я еще не была в ней уверена. Не до конца...

И элвар это понял. Он чуть отстранился и взъерошил мне волосы.

— В округе никого живого нету. Ты не хочешь пойти попробовать искупаться? Наших дам я уже уст-роил в разных концах дома. А если ты пройдешь по коридору направо и до конца, найдешь спальню Вольгианы. Там есть ванная комната. А нагреть воду для ведьмы — несложно?

— Несложно. А ты?

— А я подожду вас и покопаюсь здесь. Потом ты меня сменишь. Идет?

— Договорились. А где здесь кухня? Не знаешь?

— Знаю. На первом этаже, вниз по лестнице, налево по коридору, через холл и вторая дверь напра-во.

— Тебе что-нибудь принести?

— Разумеется!

* * *

* * *

Следующий час мы провели в банно-гастрономическом разврате. Я — в личной ванной комнате Воль-гианы. Мэнди оккупировала спальню Эрваса. На долю Эли досталась комнатка маленького принца. А я сама сначала рванула на кухню. Запасов там хватило бы на роту солдат. И хороших. Эрвас для своих родных ничего не жалел.

Тёрну я вручила штук пять бутербродов из сыра, мяса и зелени и он отправился охранять. То есть копаться в дядюшкиных бумагах. Но я честно через сорок минут вспомнила о приятеле и отправила его купаться. А сама еще раз пошла на кухню. Девчонки ведь тоже голодные.

Готовлю я, кстати, неплохо. И это связано с моей склонностью ко всякой алхимии. И вообще, если алхимик готовит плохо — значит это биолух!

Поэтому через час на столе стояли три салата — на выбор, я нарезала копченые мясо, рыбу и сало (а чего жалеть, не я ж платила?), в деревянном ларе таки обнаружились несколько караваев хлеба, а вкуснее копченой курицы и вообще народ еще ничего не придумал.

Эле я отнесла еду в комнату. И настрого предупредила, чтобы та не высовывалась. И не лезла.

Элваресса послушалась. Сначала попыталась возмутиться, закатить скандал, но я была непреклонна. Хочешь попасть домой?

Сядь на попе ровно. И не выступай. А то случайно здесь забудем. В нашинкованном или придушен-ном виде. Мы — добрые. Так вломим от всей доброй души, что уши в череп нырнут.

Я убедилась, что элваресса поняла меня правильно — и смоталась вниз, на кухню.

Маги с факультета самоубийц от легкого перекуса никогда не отказываются. Если кто не знает — за-клинания жрут столько энергии, что легче иногда кирпичи на стройке таскать. Поэтому едим мы мно-го, а вот толстых среди нас нет. И я не была исключением, уплетая за обе щеки.

Но и элвары не отставали. Слопав все, что стояло на столе, мы разлили по стаканам кадри, я достала предусмотрительно спрятанные пирожные — и наконец-то потекла беседа.

— что мы будем делать теперь? — первой вступила Аманда.

— Теперь мы свяжемся с серой гвардией. И отправимся в столицу, — пожал плечами Тёрн.

— А ты уверен, что там не найдется пары-тройки предателей? Сидящих на связи? — я была в раздумь-ях.

— а если и так? Кому им служить? Эрваса больше нет. Вольгиана мертва.

Мы с Тёрном переглянулись, вовсе не разделяя оптимизма его матушки.

— Милая, у Вольгианы есть сын.

Это был не вопрос, а утверждение но Аманда, видимо, не поняла, к чему клонил мой друг.

— Да. Его зовут Дирмас. Очаровательный малыш.

— Неизвестно еще, что из него вырастет при таком воспитании, — пожала плечами я.

— Я полагаю, наши мысли сходятся, — протянул элвар. — Ёлка, прошу тебя изучить пентаграмму.

— Как скажешь, — кивнула я.

Изучить пентаграмму? Да что тут изучать? И так все ясно. Дирмас пропал в неизвестности. Для нас — в неизвестности. А вот для родственников Вольгианы...

— И мне очень хотелось бы с ними пообщаться...

— А что потом? Когда ты узнаешь, где Дирмас?

— Уничтожу его.

— Ребенка?

Мне впервые стало страшно. Недаром говорят — корона меняет человека. Мой друг способен спокой-но думать об убийстве невинного ребенка?! Боги!

— Ёлка, нет. Ты неправильно меня поняла. Уничтожить — не значит убить.

— А что тогда?

— стереть память начисто и отдать на воспитание куда-нибудь подальше.

Меня передернуло. Тёрн сверкнул глазами.

— Я не могу оставить мать под возможностью заговора!

В этом он был прав. Но ребенок же ни в чем не виноват!

— Но дети вырастают. И мы не знаем где он...

— И кто его вырастит...

— И что из него получится при таком воспитании...

— Ребята, вы о чем думаете!? — не выдержала Аманда.

— Майя, — повернулся к ней Тёрн.

И тут же осекся. А я увидела, как лицо элварессы покрывается мертвенной бледностью.

— Кто ты!?

— Что случилось!? — мысленно взвыла я.

— Так ее называли только мы. Отец и дети! Вэшшш....

— Скажи, что ты его знаешь!!!

— Сними маску! — вцепилась Мэнди в рукав Тёрна. — Немедленно!!!

— Нет, — отказался Тёрн. — Я — не он. Ты ошибаешься. Я не Лео. Ты ведь помнишь его голос, родинку у него на левом запястье... у меня руки чистые.

Мэнди выглядела, как пыльным мешком оглоушенная.

— Но... откуда!?

— Ты будешь смеяться. Я хорошо знаю Лео. Знал.

— З...на...л!? Он...?!

Аманда побледнела еще сильнее, так, что вены показались нарисованными черной краской на ее ли-цо. Тёрн покачал головой.

— Несколько лет назад Лео был еще жив.

— А сейчас!? СЕЙЧАС!?

— Я давно его не видел. Прости.

— Но ты знаешь, где он может быть!? Знаешь!!!?

Тёрн чуть кивнул.

— Майя, даю тебе слово. Как только ты будешь устроена и в безопасности, мы отправимся за Лео. Я знаю, он любит тебя. И если сейчас не может быть рядом — это только в силу непреодолимых обстоя-тельств.

Аманда (имя Майя, кстати, шло ей намного больше, чем холодное Мэнди) пристально смотрела на своего еще не рожденного сына. Я переживала за них обоих. Молчание затягивалось.

Но наконец элваресса кивнула головой.

— Хорошо. Так кто же ты?

Я подняла руку.

— Майя, нет. Эта тема останется запретной.

Аманда ничего не сделала. Просто выпрямилась. Расправила плечи. Перевела на меня надменный и повелительный взгляд. А я вдруг поняла, что такое 'величие'.

То, которого пытаются добиться пиар-технологиями в мире техники. И то, которое — хвала Богам! — еще встречается в мире магии.

— Я имею право знать.

Я едва покачала головой. Я НЕ ДОЛЖНА говорить. Я НЕ СТАНУ говорить.

Нет.

— Нет, — вмешался Тёрн. — Майя, поверь, есть вещи, которые тебе НЕЛЬЗЯ знать. Вообще нельзя.

— Я предпочитаю знать все, — отрезала его матушка.

М-да, ясно, в кого сынок уродился. Хотя подозреваю, что и папенька там далеко не подкаблучник.

— Угадала.

Знаю, что угадала. Иначе бы ребенок у них получился всяко попроще. Но не в том сейчас пробле-ма.

— Ты можешь предпочитать — или не предпочитать, — резко ответил Тёрн. — Но ты не в том положении, чтобы торговаться. Или мы вместе отправляемся в столицу и помогаем навести там порядок и выло-вить предателей, а потом ты правишь, а мы едем за Лео — или изволь с этого места разбираться сама. Со всеми своими проблемами.

Элваресса откинулась на спинку стула.

— Даже так?

— Если ты не понимаешь по-хорошему, придется так, — отрезал элвар.

Несколько минут Аманда сидела неподвижно, а потом вдруг ухмыльнулась.

— А скажи мне, что бы вы сделали, если бы ты не оговорился? Случайно?

Вопрос был сформулирован не слишком верно, но элвар понял. И улыбнулся в ответ.

— Посадили бы тебя на трон. Уничтожили заговорщиков. И отправились бы к Лео.

— Это он просил вас побывать здесь?

— Лео мне не указ. Но он дорог моему сердцу. И ты — тоже.

Глаза элварессы были полны сомнений.

— кто же ты такой, Эст?

— Этого ты никогда не узнаешь. Смирись заранее, — посоветовала я Аманде. — Вернемся к обсуждению наших планов?

Фиалковые глаза ее переместились на мое лицо. Что она пыталась увидеть? Не знаю.

— А ты, Ёлка? Ты — ведьма. Я уверена в этом. Если я запрошу Универ — что мне ответят?

— Запроси, — фыркнула я. — На здоровье.

— Ты так уверена в себе?

— И даже больше. Майя, хватит пустой болтовни! Давайте решим, что будем делать дальше!

Тёрн согласно кивнул.

— Сейчас мы оседлаем коней — и отправимся к ближайшему пункту локализации Серой гвардии, — спо-койно, словно и не было здесь споров и ссор, заговорил он. — Там Майя прикажет всем следовать в столицу. Но полагаю, что мы не встретим сопротивления. Гвардия нужна ради того, чтобы никто из заговорщиков не удрал. Мы действовали слишком быстро для них. Эрвас мертв. Вольгиана — тоже. Ко-ординировать их действия некому. Они растеряются — и мы должны этим воспользоваться. Ёлка, я знаю, что ты готова. Майя?

— мне надо еще минут пять. На сборы.

Аманда вскочила со стула — и удрала куда-то наверх.

Я пожала плечами. Лично я собиралась с того момента, как вылезла из ванной. Охотничий костюм-чик из вещей Вольгианы хоть и не сидел на мне идеально, но и не болтался, словно на вешалке. Жакет, конечно, не подошел, но ее рубашкой я воспользовалась. А штаны вообще оказались почти впору. Благо — свободные и расклешенные. Обувь?

Вот с обувью было намного хуже. Размер ноги не подгонишь. Но портянка — это великое изобретение человечества. А там, глядишь — и до обувной лавки дойдет.

— Нет, так не пойдет, — Тёрн опять влез в мои мысли. — Дай сюда свою нож-ку...

Ножка, увы, была размера 39. У Вольгианы — меньше. И намного. Эх, почему я не японка?

— Ты хуже. Там уже самураев извели, а вот ты...

— Вэшшшшш! Ты меня еще моей работой попрекать будешь?

— Я тебе сапоги поищу. Ты не против мужских?

Я фыркнула. В данный момент я была — за. Мужские!? Любые, лишь бы по ноге!

Тёрн тоже улетучился, а я запихала в дорожную сумку (некогда — парчовая наволочка на подушке дивана) еще один каравай хлеба. А что? Настоящая женщина всегда готова накормить своего мужчину обедом! Это я еще от бабушки слышала.

И уже утрамбовала две наволочки. В одной была сменная одежда, кое-какие косметические мелочи и драгоценности Вольгианы. Это пойдет к Тёрну. А мне останется часть провизии. Вторую навьючим на Элю.

По коридорам разнесся дикий визг.

— ААААААААААААААААААИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИ!!!!!!!

Я едва колбасу не выронила! Домашнюю, копченую! В мире техники такой и президента не кор-мят!

Визжала Элька. И что с ней такое? Клоп за интересное место тяпнул?

Я сунула колбасу в наволочку — и поскакала на место происшествия.

Местом оказалась небольшая галерея с портретами. Эля стояла перед одним из них и орала. Рядом стоял слегка оглушенный звуковой волной Тёрн, который не знал — то ли оглушить дуреху, то ли... что?

Я тоже слегка растерялась. Зато Мэнди действовала быстро и решительно.

Хлоп! Шлеп! Тресь!

Она живо дернула Эльку к себе за руку, развернула и влепила три таких оплеухи, что у меня аж в ушах заломило от треска. Но как подействовало! Через пять секунд в доме воцарилась тишина. Только Эля икала и всхлипывала.

— Что с тобой, дурная?

Но мой вопрос остался без ответа. Кажется, эта дура сорвала голос.

— Воды! Живо!

А голосок-то у свекрови просто королевский. И этот кретин Эрвас сказал, что она не усидит на троне? Чушь! Тёрн послушно рванул за водой. Чтобы вернуться через пару минут с ведерком и чем-то вроде черпака.

Мэнди зачерпнула воды из ведерка и протянула бокал Эльке.

— Пей.

Элиссиана послушно выпила протянутую воду. Глаза стали спокойнее. И Аманда плеснула из горсти ей в лицо.

— А теперь объясни, чего ты так разоралась.

Эля повиновалась и глубоко вздохнула.

— Это кто?

— Мой брат и его жена.

Я проследила за пальцем элварессы и тихо выругалась. Тёрн тихо и зло присвистнул, но мне было не до него. Эля указывала на портрет Эрваса с Вольгианой, висящий над камином. Оба в белом, в день свадьбы, со стилизованными коронами на головах, все-таки Эрвас был принцем, а Вольгиана стала принцессой, выйдя за него замуж.

— А почему у него глаза серые?

— А какие должны быть?

— Голубые...

Нам с Тёрном даже не понадобилось переглядываться, чтобы рявкнуть в один голос.

— Элька, заткнись!!!

Аманда захлопала ресницами, но мы не дали ей ничего сказать. Тёрн ловко перехватил свою бывшую невесту за шиворот и оттащил в угол.

— Это твой как там его?

— Мэвис Клайтерон?

— Д-да! А почему он здесь?

— По кочану!

— Дура.

Элвар так посмотрел на бывшую невесту, что та сжалась в комочек.

— С этого момента, кто бы к тебе ни обратился, не произносишь ни слова. Останемся одни — погово-рим. Но не раньше. Если попробуешь ослушаться — Ёлка тебя превратит в жабу. Или в крысу. Ясно?

— Да. А почему?