End War

Лэйми показалось, что он хватает руками воду — именно такое ощущение. Опыта у тезки было больше — но и ему банально не хватало... размера. Щупальца его сознания метались по сознанию матоида, отчаянно ища центр воли, но не находя его. Его тут же заметили... и белая, ослепляющая волна боли хлестнула по сознанию Лэйми... тут же угасла, отсеченная защитой. Тезку отбросило, он беззвучно заорал от ярости... и снова бросился вперед. На сей раз ему удалось во что-то вцепиться... но раскаленные щупальца тьмы со всех сторон хлестали по скрутившимся в жгут нитям его воли, мотая его туда и сюда и стараясь добраться до источника.

+ / Помогай! Я не удержу! + / — беззвучно заорал тезка.

Лэйми вновь растерялся на миг... потом бездумно бросился вперед. Он поставил свой носитель между тезкой и матоидом, превратив его в нечто вроде фокусировочной линзы — и жгут воли тезки переплавился в ровный мощный поток. И всё равно, его мощи не хватало. Лэйми казалось, что поток жидкого света бьет по бесконечной черной пылающей сети — и просто проходит насквозь, проваливаясь в никуда. Сеть разомкнулась, пропуская его... а потом мощно подалась навстречу и страшный удар едва не разорвал связь Лэйми с этой реальностью. Это была уже не воля Мроо, а кое-что похуже — сокрушительный Йалис-удар, к счастью, недостаточно глубокий, чтобы достать до носителя в объемлющем пространстве. Тезка, однако, как-то удержался и удвоил усилия... однако, напрасно. Лэйми ощутил, как навстречу потоку его воли поднимается другой поток, обжигающий и ядовитый. Не вполне понимая, что делает, он выставил щит... но отдельные струи прорывались даже сквозь него. Лэйми захлестнул поток видений — какие-то извращенные, черно-желтые, отвратительно живые узоры, бесконечные поля кольев с корчащимися на них людьми, его собственное, безглазое, вопящее лицо...

Он, как мог, отбивался от всей этой мерзости, не пропуская её к тезке... уже не вполне понимая, что именно с ним происходит — все его силы, без остатка, уходили на борьбу, и на какие-то отвлеченные мысли их уже не осталось. Атакующий его поток образов непрерывно менялся — его собственное тело, вплетенное в кошмарные узоры, пронзающие его щупальца, какие-то бесконечные клубки мерзких внутренностей... Лэйми чувствовал, что его стараются сломать, опрокинуть, выбросить вон, и всё, что он сейчас мог — это держаться... и держаться... и держаться...

Вдруг оплетавшая его сеть вспыхнула каким-то желтым, ядовитым наслаждением, и Лэйми с ужасом почувствовал, что начинает поддаваться. Бороться с мерзостью было невыразимо противно — но вся его суть отталкивала, отвергала её. Это же извращенное наслаждение впитывалось, въедалось в него, и даже хуже: какая-то его часть сама жадно тянулась к нему... и он чувствовал внутри неодолимо нараставшее сопротивление: ещё немного — и сама его суть просто откажется терзать себя и просто разорвет контакт с этой обезумевшей реальностью, а тогда...

Сквозь него словно прошел мощный столб чистейшего света, отталкивая и сжигая мерзость, и Лэйми с облегчением перевел дух. Вначале он подумал, что им помог Охэйо... но ощущение оказалось совершенно другим. На помощь тезке бросилась Ахана — и её сила оказалась больше, чем Лэйми мог представить. Она была сильнее его... и даже намного сильнее тезки, по крайней мере тут, в противоборстве образов. Три их сознания слились в нечто, намного большее, — и Лэйми, наконец, почувствовал, что Мроо поддаются. Поток сплетенных ими троими образов зацепился за их мыслящую сеть и начал растекаться по ней. Даже втроем они не смогли захватить её целиком — слишком уж большой она оказалась, — но смогли овладеть центром воли, власти и желаний. На сей раз иерархическая природа композитного сознания Мроо сыграла против них.

+ / Держите, держите! + / — беззвучно орал тезка. Ему, наконец, удалось развернуть поток, и теперь пленных мьюри высасывало назад, на Циу-Те.

И Лэйми держал... не вполне понимая, как это у него получается. Ещё никогда, кажется, он не сражался вот так, не телом, а всей сутью, всеми силами души. Но они вовсе не были беспредельны — хотя ему, по сути, осталась лишь роль "фокусирующей линзы", держать этот "фокус" оказалось очень и очень непросто. Созданный ими разноцветный остров света по-прежнему окружал бушующий, черно-желтый, пёстрый, ядовитый океан сознания Мроо. Его приливы накатывали волна за волной, с пугающей, ужасающей силой, — иногда Лэйми даже забывал, кто он и где он. Если бы не тупое сопротивление матиннасс, вплавившей в себя узор его сознания, он бы давно, наверное, сошел с ума. Но даже она постепенно подавалась под колоссальным и всё нарастающим давлением, — и, наконец, Лэйми понял, что всего через секунду ему придется всё бросить... или сама его суть разлетится под этим безжалостным напором на куски. К счастью, тезка успел раньше. Ему хватило ума даже не пытаться спасти тех, чей разум Мроо уже разрушили, а нормальных, неизмененных мьюри на станции оказалось, к счастью, не так много.

+ / Обрывайте, обрывайте! — заорал тезка. — Я взрываю! + /

Лэйми с невыразимым наслаждением оборвал связь. И тут же словно мгновенно ослеп и оглох — столь резким оказался переход от предельного напряжения всех сил к обычному, нормальному мышлению. Тем не менее, он почувствовал, как тезка ударил в бозонный реактор матоида, точно в системы удержания — и на месте чудовища вспухло неистовое огненно-белое солнце...

21.

Какое-то время Лэйми парил в пустоте, ничего не понимая и не чувствуя — кроме, разве что, того, как физически ощутимо "остывает" его смятенное сознание. Вихрь бредовых, безумных видений всё ещё крутился в нем — черно-желто-багровые, живые узоры, его собственное полурастерзанное тело внутри каких-то немыслимо сложных пыточных машин, — и, что самое страшное, эти невообразимые мучения были, — одновременно! — немыслимо, запредельно ПРИЯТНЫ. Наверное, он всё же сошел бы с ума... но вся эта кошмарная бредятина гасла, тухла, исчезала, осыпалась с него, словно песок с алмазной сферы — и, очень быстро, он опомнился, уже не вполне понимая, было ли всё это наяву, или весь этот безумный карнавал оргиастических пыток ему просто померещился...

+ / Фух, еле вырвались! — радостно сообщил тезка. Радость, однако, не помешала ему тут же ударить по кружившим вокруг Циу-Те разведчикам, в одну секунду превратив их в ослепительные огненные шары. — Твари внизу! Рази! + /

Лэйми вновь сдвинулся наружу, в океан зыбкой мглы. Мир вокруг него раскрылся, он словно парил над глубокой водой, в которой скользили смутные, подвижные тени. Большинство их - темные и плотные - были Мроо... как же их там много!..

+ / Не думай, а бей! — крикнул тезка. — Ахана, ставь щиты! Лэйми! Не бойся кого-то задеть! Она прикроет! На тебе крупные, на мне мелочь. Давай! + /

Лэйми бросил быстрый взгляд вниз... или вверх.. в общем, на поверхность Циу-Те. Вот и матка Мроо, похожая на распластанное по земле облако, но облако прозрачное: он видел в ней пылающее ядро бозонного реактора, окруженное многослойной "луковицей" удерживающих полей. Они, в свою очередь, опирались на монолиты проекционных матриц, — и, если он ударит по ним...

Он скользнул взглядом по своему внутреннему многообразию, выбирая, чем, установил мощность... и ударил, словно восьмикратно разошедшейся иглой, пронзив зыбкую поверхность Реальности. Удар — взрыв!

Ослепительно-белое пламя разорвало черную тушу изнутри... и наткнулось на матово-белую, непрозрачную воронку силового поля, отразившую вверх всю мощь взрыва. Кто-то ещё прикоснулся к Реальности...

+ / Ты бьешь — я страхую! — крикнула Ахана. — Не медли! + /

Лэйми поймал взглядом Собиратель — и ударил ещё раз... потом ещё... ещё... ещё... Он разогнал сознание до предела, теперь всё, происходящее в Реальности, казалось ему невероятно замедленным, почти неподвижным. Несмотря на все усилия, ему просто не хватало внимания, чтобы поразить хотя бы две цели одновременно... но это, отчасти, он мог компенсировать скоростью. Удар, удар, удар — игла метрик-полей раз за разом пронзала зыбкую поверхность Реальности, распускаясь мечом чистого света, разящим Мроо прямо в сердце. Душа Лэйми пылала чистой яростью — он бил и бил, стараясь успеть сразу всюду... и всё равно не успевая. Лишившись управления, боевые звери и гоблины в самом деле начали убивать, беспорядочно и почти безнаказанно, и даже его быстроты не хватало, чтобы поразить сразу всех. Тезка справлялся быстрее — правда, не за счет того, что быстрее работало его сознание. Но он умел снимать с него мгновенные матрицы, работающие по шаблону, — они выискивали и уничтожали Мроо, не требуя его личного внимания. Число их всё же оказалось ограничено — на сей раз, уже вычислительной мощностью носителя, — но всё равно, он работал быстрее Лэйми раз в десять.

Тот зашипел от злости и удвоил усилия... только чтобы обнаружить, что усердие не может заменить искусства. Несколько раз подряд он промахнулся — хорошо хоть, щиты Аханы отсекли ненацеленные удары. Ему пришлось снизить темп и целиться тщателней... положившись лишь на Ахану, если говорить о безопасности туземцев. Тезка не нуждался в её помощи — он бил точно и чисто, с ловкостью, говорившей о многолетней практике. Лэйми вспомнил грязные босые ноги и наивно-удивленное лицо начинающего юноша... но сейчас тезка был страшен. Он бил и бил, пылая чистой яростью... но она не затмевала ему зрения. Ни один удар не проходил мимо, ни один не задевал невинных — никакой жестокости, лишь чистый экстаз уничтожения. Охэйо был совершенно прав, не выпуская сына в Большой Мир... до срока. Гнев тезки был быстр и смертоносен... и вряд ли что-то могло противостоять взорванному изнутри пространству. Словно играя, он непрерывно чередовал способы — гамма-лучи, плазма, чистые метрик-волны — не по нужде, просто из прихоти, наслаждаясь собственным искусством. Но оно тоже имело свой предел. Эффекторы обвеса не перегревались, — они вообще не были материальны — но Лэйми как-то чувствовал, что стабильность их тает... а ядро сознания, занятое наведением, не успевало восстанавливать их на лету. Сознанию тоже приходилось несладко — столь яростный разгон ломал его стабильность, оно словно "распухало", и Лэйми начал путаться в паутине паразитных мыслей. Скорость ударов от этого, естественно, падала... но он ничего не мог с этим поделать. Ему попросту не хватало размера... а увеличить его он мог точно не сейчас. Число же Мроо казалось бесконечным — каждый миг они гибли тысячами, но их общее количество, казалось, совсем не уменьшалось. Лэйми старался, как мог, пытаясь очистить хотя бы окрестности самых больших скоплений мьюри... но они всё равно гибли... и гибли... и гибли... и он ничего не мог с этим поделать. Их троих было слишком мало, чтобы очистить целый мир, как бы они не старались. Тем не менее, Лэйми безжалостно подстегивал себя... и остановился лишь когда эффекторы обвеса просто отказали в подчинении. Они тоже "распухли", превратившись в нечто полубесформенное, негодное ни к какой настоящей работе.

+ / Всё, всё, хватит! — крикнул тезка, тоже обрывая атаку. — Всё равно сейчас предохранитель отсечет! + /

Обращался он к подруге. Ахана, тоже озверев от ярости, бросила щиты и истребляла тварей — быстро, решительно и беспощадно, едва ли не быстрее их двоих.

Глухо зарычав от ярости, Ахана замерла. Они повисли в пустоте, постепенно "остывая". Лэйми захотел вернуться на поверхность и принять свой привычный, человеческий вид, но не смог. Даже со столь простым заданием эффекторы сейчас не справились бы.

+ / Ну и что мы будем делать? + / — спросил он, стараясь перевести дух. Не в прямом смысле, конечно, — сейчас ядро его сознания растекалось по обвесу, приводя его в порядок, и даже просто думать удавалось с трудом.

+ / Ничего, — устало ответил тезка. — Всё равно ж ничего не получится, как ни старайся. Я никогда ещё так... не загонял себя. + /

+ / Я тоже, — добавила Ахана. — Отец меня гонял, конечно... но не так. + /

+ / Меня тоже, - хмуро сказал тезка. — А я, дурак, думал, что он просто надо мной издевается. Мало издевался, как выходит. + /

+ / Не мало, — отозвался наконец подключившийся Охэйо. — В самый раз, не больше и не меньше. + /

+ / Скорее, меньше, — буркнул тезка. — Я же твой сын, всё-таки, и гонять меня тебе совесть, наверно, не давала. + /

+ / Не совесть, - Охэйо вдруг тихо засмеялся. — Заяц, запомни: нет ничего опасней для ребенка, чем взрослый, который требует от него невозможного, — того, что ребенок даже при предельном напряжении сил не сможет сделать. Он разочаруется и в нем, как в очевидном садисте, и в себе, как в бесполезном ничтожестве. Оно тебе надо? + /

+ / Взрослый, который не требует от ребенка ничего, для него ещё опаснее, — обиженно буркнул тезка. — Потому что тогда и вырастет... ничего. + /

+ / Это не твой случай, заяц, — тут же бодро возразил Охэйо. — "Важнее всех умений спокойная уверенность в себе", помнишь? Её я тебе дал. А у детей ещё и детство должно быть. + /

+ / А толку от того детства? — мрачно спросил тезка, глядя на окутанный дымом пожаров шар Циу-Те. — Миллионы мьюри умерли. Просто потому, что я не смог их спасти. + /

+ / А сотни миллионов спаслись — благодаря тебе, - спокойно возразил Охэйо. — Ну, чего ты от меня хочешь? Чтобы я подвесил тебя за руки и хорошо, основательно выдрал ремнем от плеч до самых пяток? Или отправил огрод копать, от рассвета до заката и обратно? Или в лес выгнал жить в голом виде? Всё что хочешь, только скажи. + /

+ / Выдрать в голом виде, — бодро предложила Ахана. — По всем местам крапивой. Только, чур, поручить всё мне. Уж я ему устрою!.. + /

+ / Да ну вас!.. — тезка погрузился в мрачное, глубокое, многозначительное молчание... которого хватило примерно секунд на пять. — Лучше на "Анниту" нас верни. А то я не уверен, что у меня получится. И за Циу-Те присмотри.+ /

+ / Присмотрю, так и быть, — усмехнулся Охэйо. — Ну... + /

22.

Мир вокруг моргнул, — погас и тут же вернулся. Только что Лэйми бесплотным парил в пустоте — а теперь вновь стоял в рубке "Анниты", из которой стартовал к Циу-Те целую вечность... всего какую-то пару часов назад. Он длинно выдохнул и плюхнулся в кресло. Потом с наслаждением потянулся. Вернуться в свое тело было невероятно здорово. Нет, быть Творцом и Создателем, безусловно, очень, очень интересно — но быть просто парнем в парео нравилось Лэйми несравненно больше. Можно сколько угодно тянуться, чесать пятки, просто дышать, наконец...

Тезка плюхнулся прямо на пол, привалившись плечами к стене — то ли от усталости, то ли просто в знак протеста. Ахана, усмехнувшись, села рядом с ним, привалившись к нему боком, и тезка вдруг густо покраснел. Под насмешливым взглядом отца, с прекрасной девой под боком, он явно чувствовал себя очень неловко, посматривая на него исподлобья и сердито. Сейчас он ничем не напоминал себя-разрушителя — просто сонный, зевающий юноша, и Лэйми вновь ошалело помотал головой. Сейчас он совсем не чувствовал обвеса... и даже не знал, когда вновь захочет... почувствовать. Слишком уж большое искушение...