После телефонного разговора с Маркеловым, события начали развиваться с такой скоростью, что у Насти уже не от токсикоза голова кружилась, а от того, как быстро менялась её жизнь. Когда Серёже звонила, не совсем представляла, что за этим последует. Он пообещал приехать, голос был сухой, совсем не радостный, что и понятно, а когда простились, и Настя трубку положила, долго потом сидела на диване, без всякого движения, пытаясь понять, чего теперь следует ожидать. Ну, приедет он, ну поговорят они... Кстати, о чём? С каким предложением Маркелов в их дом пожалует? Попросит её сделать аборт? Отец его тогда убьёт, это точно. Живым Серёжка за порог не выйдет, отец и без того со вчерашнего дня на нервах. Настолько зол, что Настя его в таком состоянии и не припомнит, и боится ему лишний раз на глаза показаться. И вину свою перед родителями чувствует, они явно о такой судьбе для своей дочери не мечтали. А она виновата, да, с этим не поспоришь. Раньше об этом всерьёз никогда не задумывалась, а оказывается правда — одна ошибка, одна случайность способна изменить всю жизнь.
Чего Настя совсем не ожидала, так это того, что Серёжа не один приедет, а с родителями. Когда они все вместе появились у них дома, Настя от страха даже дар речи потеряла на некоторое время. Глаза на незнакомых людей таращила, и в их взглядах ей чудилось столько обвинения. Её тоже разглядывали, придирчиво, после чего на лице матери Сергея появилась натянутая улыбка.
— Значит, ты Настя.
Солнцева кивнула и бросила на Серёжку затравленный взгляд. Тот не улыбнулся, ничего не сказал, просто смотрел на неё, и Настя даже подумала, что он её забыл за прошедший месяц, а теперь вспоминает. И ей стало настолько неприятно, настолько стыдно... Лучше бы она ему не звонила, лучше бы сама, уж как-нибудь.
Её родители тоже растерялись вначале при виде неожиданных гостей, но быстро взяли себя в руки, куда быстрее, чем Настя. Пригласили гостей пройти, Галина Викторовна засуетилась, поспешила на кухню, стол накрывать, чайник на газ ставить, и будто бы рада была, будто бы повод был достойный. Настя видела, как отец жмёт руку Маркелову-старшему, а тот приятным баритоном представился:
— Борис.
Улучив мгновение, Настя схватила Сергея за руку и втянула в свою комнату. Дверь захлопнула, и тут же на него накинулась.
— Ты с ума сошёл?
— Нет.
— Нет?!
— Насть, успокойся. У меня просто выбора не было.
Они взглядами встретились, Настя его едва ли не насквозь просверлила, а потом в одно мгновение силы её покинули, и она с обречённым вздохом опустилась на диван.
— Бабуля у меня человек деятельный, — сказал Сергей, наблюдая за ней. — Она сообщила новость родителям ещё до того, как они с работы вечером вернуться успели. — Он хмыкнул. — Вчера был разбор полётов, а сегодня они отправились знакомиться с тобой.
Настя только головой покачала, не в силах справиться с потрясением.
— Я не ожидала такого.
— А чего ты ожидала?
— Не знаю. — У неё голос дрогнул. На Серёжу глаза поднять боялась. Он разговаривал с ней таким спокойным голосом, словно всё происходящее его не касалось. Был как чужой — ни знакомого задора, ни огня. Настя ногтями вцепилась в диванную обивку, с каждой минутой всё больше жалея, что позвонила ему.
А Маркелов перед ней на корточки присел, в лицо заглянул.
— Настя. Всё так плохо?
— А по-твоему хорошо? — Всё же посмотрела на него. — И не смей мне говорить, что ты меня предупреждал!
— Не буду.
Они приглядывались друг к другу, как в первый раз, потом Сергей коснулся пальцем её подбородка. Усмехнулся.
— Здравствуй, солнце. Я был уверен, что мы не встретимся.
Настя глядела на него без всякой злости, потом тихо спросила:
— Серёж, что делать?
— Что делать? — Он заправил ей прядь волос за ухо. — Сейчас взрослые дяди и тёти за стенкой поговорят, решат и скажут нам, что делать.
— Ты серьёзно?
— Нет. — Он обнял её, и Настя на самом деле почувствовала облегчение, словно этого и ждала долгое время. На плече его повисла, не сдержала вздох. Напомнила себе, что это Маркелов, именно Маркелов. Хотя, с кем другим она может в полной мере разделить тяжесть своей проблемы?
Каждый раз, как отец повышал голос на кухне, Настя от испуга замирала. Боялась того разговора, что шёл между её родителями и Маркеловыми. И очень боялась вновь предстать перед ними, ведь родителя Сергея наверняка считают её хитрой особой, которая за счёт их сына из провинции решила выбраться. Но выбора не было, невозможно было весь вечер отсиживаться в комнате, за закрытой дверью, и всё-таки пришлось идти за стол, когда родители настоятельно пригласили. К тому моменту, между её и Серёжиными родителями было решено, что аборт она делать не будет, а всё остальное они оставили на их с Серёжкой усмотрение. Как они будут жить, хотят ли жениться... В этом месте Настин отец многозначительно хмыкнул и такой взгляд на Сергея бросил, что тот неуютно заёрзал на стуле. А вот Настя понятия не имела, чего хочет — где, как и с кем жить. В голове до сих пор такая сумятица царила, и невозможно было смириться с тем, что её жизнь меняется, а у неё нет ни возможностей, ни сил, как-то это остановить. Жизнь понеслась вперёд, без остановок, не давая опомниться, и ждать того, что всё изменится и войдёт в привычное русло, бесполезно. Назад дороги нет.
— Когда вы только встречались, тихушники, — качнул головой, удивлённый Юрий Николаевич. — Это ведь надо.
Настя кинула на Серёжку испуганный взгляд. Сообщать родителям о случайной ночи и ещё более случайном сексе, приведшем к таким судьбоносным последствиям, она не хотела. Более того, у неё внутри всё от ужаса замирало, при одной только мысли, что это может выйти наружу. И если перед своими родителями она ещё как-то смогла бы повиниться, то, что о ней подумают Маркеловы? Сергей, видимо, по её взгляду всё понял, едва заметно ухмыльнулся, не слишком приятно, надо сказать, и после короткой паузы начал на ходу сочинять их такую непростую историю любви. Рассказ вышел по-юношески глупым, но Настя всё равно была благодарна. Незачем кому-то знать о её ошибках. Именно о её ошибках, ведь это она в первую очередь должна была думать о последствиях.
Больше всех Настя боялась Серёжкину маму, Ларису Евгеньевну. Её беспокоило то, с каким прищуром та к ней приглядывается, каждое слово, каждый жест оценивает. Видимо, пытается понять, кто её любимого мальчика в сети поймал. Насте так хотелось сказать ей, что она ни на что не претендует. Не собирается она заставлять Сергея жениться на ней. Правда, она вообще не представляет, что будет делать дальше, но хищницей не станет по любому, ни в чьих глазах. И, конечно, Маркеловы отличались от её родителей, этого невозможно было не заметить. Уверенные в себе, интеллигенты в седьмом поколении. Лариса Евгеньевна больше всех говорила, и у неё был ответ, кажется, на каждый вопрос, она была готова решать любую ситуацию, и знала, как нужно поступить сейчас. Все её слушали, и это казалось само собой разумеющимся. Её глаза теплели только, когда она на сына смотрела. Это все отмечали, но лишь Сергей относился к этому спокойно, почти равнодушно, кажется вообще не замечал настолько явного проявления материнской любви. А вот Настя сразу почувствовала себя угрозой для спокойствия этой семьи. Она собиралась вмешаться, влезть и отнять у Ларисы Евгеньевны львиную долю внимания сына. Та, конечно, не выказывала враждебности, неудовольствия или неприязни, и в какой-то момент Настя себя даже отругала, решив, что чересчур мнительна. Создаёт проблему на пустом месте. Но когда Лариса Евгеньевна позже отвела её в сторонку и принялась расспрашивать о том, что Насте сказали в женской консультации, что советовал врач, и как она сама себя чувствует, у Солнцевой от страха снова язык отнялся. И рада была, когда Маркеловы начали прощаться и направились к выходу.
Дверь за ними закрыли и переглянулись. Родители выглядели успокоившимися, что Настю, признаться, удивило.
— Ну, и как тебе новые родственники? — поинтересовался отец.
Настя нахмурилась.
— Они мне не родственники.
— Да?
— Папа!
— Что? Галь, у нашего внука будет прадед — академик. Ты такого ожидала?
— Академик? — Настя была не на шутку ошарашена.
— А ты не знала? У Сергея дед — академик. Не страшно?
Настя кинула на отца выразительный взгляд, а тот хохотнул.
— Насть, а как же Саша? — спросила Галина Викторовна, дождавшись, когда муж уйдёт в комнату.
Солнцева зажмурилась.
— Не знаю, мам. Я ничего не знаю.
Этой ночью никак не спалось. Настя крутилась с боку на бок, часы показывали полночь, а она не спала. Потом услышала негромкий стук в окно. В первый момент сердце испуганно встрепенулось, Настя на постели села, немного посомневалась, но всё же поднялась и подошла к окну. Занавеску в сторону отодвинула. Под окном стоял Маркелов, смотрел на неё, и Настя приоткрыла раму.
— Ты чего?
— Открой окно, — негромко проговорил он.
Настя, сама не зная почему, подчинилась, а потом в растерянности наблюдала, как Серёжка в окно лезет, совсем как Аверин недавно. Правда, у Сергея получалось лучше, может, потому что у него букета не было?
— Не могу уснуть, — сообщил Маркелов, когда оказался в комнате.
Настя фыркнула.
— И поэтому ты решил разбудить меня.
— А ты спала?
Она не ответила. Окно прикрыла, занавеску задёрнула.
— Насть, нам надо решить, что делать дальше.
— Я не знаю.
— Вот давай подумаем. Вместе.
Настя вдруг вспомнила, что стоит перед ним в одной коротенькой сорочке, и поспешила вернуться в постель. Села, прижавшись спиной к стене, и натянула на себя одеяло. Серёжа прошёлся по тёмной комнате взад-вперёд, молчал, потом сел на её разложенный диван, подушку под спину сунул и привалился к ней. Руки на груди сложил. А Настя аккуратно подобрала под себя ноги, стараясь Маркелова даже случайно не коснуться.
— Ты должна решить, останешься ты здесь или со мной в Москву поедешь.
— А ты зовёшь меня с собой в Москву?
Он помолчал, прежде чем ответить. Видимо, сам был не уверен в правильности своего ответа.
— Да.
— Что я буду там делать, Серёж?
— А что ты здесь будешь делать? Насть, пойми, я не смогу приезжать часто. Остался последний год в институте, практика, потом аспирантура. — Он только руками развёл.
— Ты пойдёшь в аспирантуру?
— Я об этом думаю.
Настя внимательно вглядывалась в его профиль в темноте. Грустно улыбнулась.
— Не ко времени тебе ребёнок, да?
Снова пауза.
— Не имеет смысла это говорить, — сказал Сергей. — Нужно думать, как жизнь свою... нашу устраивать.
— Я позвонила тебе не для того, чтобы... женить тебя на себе.
— Я знаю. Сама ты чего хочешь?
Жизнь свою обратно. Без тебя.
— А ты чего хочешь?
— Но это ведь мой ребёнок.
Насте послышались неуверенные нотки в его голосе.
— Ты сомневаешься?
Он голову вскинул.
— Нет, я не об этом. Просто... несправедливо сваливать на тебя всю ответственность. А так, как я вряд ли смогу жить на два города, предлагаю тебе уехать со мной.
И ни слова о любви, хоть о каком-нибудь желании: видеть её рядом, заботиться о ребёнке вместе. Только долг.
Настя сунула нос под одеяло.
— Я не знаю. Я вообще ничего не знаю. — Она тихонько застонала, сквозь сжатые зубы. — Ещё несколько дней назад всё было, как обычно. Не нужно было принимать никаких решений, планировать свою жизнь на много лет вперёд. Я собиралась устраиваться на новую работу... — С языка почти слетело признание о том, с Сашкой почти помирилась, и лишь в самый последний момент успела сдержаться. И лишь добавила с трагизмом в голосе: — А теперь что?
— А теперь ребёнок.
Настя невесело усмехнулась.
— Я уверена, что ты ещё до конца не осознал.
— Может быть.
Они замолчали, Настя украдкой Маркелова продолжала разглядывать, и даже вздрогнула, когда он неожиданно вздохнул.
— У тебя есть время подумать. Я останусь на несколько дней, может, что и придумаем. Вместе.
Сергей поднялся, Настя подумала, что он уходить собрался, но он вместо этого футболку снял и в кресло её кинул, потом взялся за пряжку ремня на джинсах, совершенно спокойно её расстегнул. Настя в удивлении за ним наблюдала.
— Ты остаёшься у меня?
— Думаешь, родители против будут?
— Я не знаю, но... — стоит ли? — мысленно закончила Солнцева, а Сергей уже одеяло откинул и лёг. И ей посоветовал:
— Ложись спать. День трудный был.
Его присутствие в её постели смущало. Но, видимо, только Настю. Сам Маркелов расслабился, руку за голову заложил, и, кажется, даже глаза закрыл. Настя с минуту ещё посидела, прижавшись к стене, потом осторожно легла, повернувшись к Маркелову спиной. Он даже не потрудился придвинуться к ней и обнять. Зато проснулись они в обнимку. Настя на спину перевернулась и носом в мужскую колючую щёку ткнулась. Осторожно потянулась, а после открыла глаза. Зажмурилась от яркого солнечного света. Серёжка дышал ей прямо в ухо, стало щекотно, и Настя чуть отодвинулась, а сама прислушивалась к своим ощущениям. Это было так странно, просыпаться рядом с ним. Да просто лежать рядом с ним — и то странно. А Маркелов её ещё и обнимает, прижимается к ней, рука на её груди, и теперь уже он носом её щеки касается. Настя осторожно повернула голову, чтобы в лицо ему взглянуть. Сергей Маркелов. И ей теперь предстоит с этим жить: с ним или с воспоминаниями о нём.
Он зашевелился, вздохнул в полусне, а потом к Насте сильнее прижался. Рука забегала по её телу, но в итоге снова вернулась к груди, чуть сжала.
— Утро?
— Да.
Маркелов оторвался от неё, перевернулся на спину и потянулся с хрустом. Открыл глаза. Взгляд был сонный, рассеянный, поморгал, потом снова к Насте потянулся. А она неожиданно заволновалась, села и поправила съехавшие с плеч бретельки сорочки. Дёрнула плечом, когда Серёжка пальцем по её коже провёл, заигрывая с ней. И улыбнулся знакомо, чуть залихватски, совсем не как вчера.
— Насть, я скучал по тебе.
Она поняла, что не смотря ни на что, улыбка сейчас расцветёт на лице, и поэтому голову назад откинула, принялась волосы в косу заплетать, чтобы не мешали.
— Маркелов...
— Не веришь, что ли?
Он всё ещё водил пальцем по её спине, по коже, рисовал какие-то узоры на позвоночнике, и всё-таки добился того, что у Насти по всему телу дрожь пошла. Она подумала отодвинуться, но не успела. Сергей прижался к ней, поцеловал в плечо, а косу на кулак намотал, осторожно потянул, и Солнцевой пришлось голову назад откинуть сильнее. Вот это её организму не понравилось. Серёжка её целовал, рука сжала грудь, что-то на ухо шептал, а Настя глубоко задышала, но совсем не от волнения и удовольствия. Тошнота медленно поднялась, от желудка к самому горлу, и Настя рот рукой зажала. И постаралась из мужских рук вывернуться. Но Маркелов, видимо, решил, что это игра, попытался её назад опрокинуть, на подушки, и тут уже Настя изо всех сил засопротивлялась.
— Отпусти.
— Солнце, я, правда...
