Но она была его женой!
Когда он застал её в ресторанной подсобке рядом с телефоном, вскипел. Схватил её за руку, отнял трубку, и в глаза ей посмотрел.
— Надо было думать раньше, — сказал он негромко. — Я не ширма, которой можно живот прикрыть. Уже поздно, Насть.
Он видел страх в её взгляде, отчаяние, но потом она сумела справиться с собой, просто за секунду. Втянула в себя воздух, вскинула голову и облизала дрожащие губы. Кивнула. А когда он открыл перед ней дверь, вдруг спросила:
— Как это случилось с нами?
Он не ответил, зубы до боли сжал. Он не понимал, почему не может ей посочувствовать, согласиться с ней. Каждый её печальный вздох до жути раздражал его. Не так он себе представлял свою свадьбу. Ему всегда казалось, что когда он, наконец, решит жениться, то это будет шумный, радостный день, и он будет уверен в своём поступке. А тут...
Они долго не могли ужиться, не получалось. Во время беременности Сергей изо всех сил старался Настю не расстраивать, да и ей к концу срока стало не до размолвок и выяснения отношений. Ей было тяжело, она плохо себя чувствовала, даже в больнице лежала, и если они и не находили взаимопонимания, то это благоразумно замалчивалось. По крайней мере, не скандалили, как в первые месяцы. Сергей даже успокаиваться начал. Плохое настроение и недовольство жены списывал на играющие гормоны, старался помочь, чем мог, и не лез к ней, когда она просила. Занимался учёбой, когда Настя хотела — ходил с ней гулять и по магазинам, правда, это не часто случалось, но она не жаловалась, и он не волновался. Все ждали рождения ребёнка. Сергей не очень представлял, как должна измениться их жизнь, когда в доме появится младенец, но исходя из чужого опыта, был уверен, что Настя займётся ребёнком, и ей будет не до глупых мыслей. Он искренне верил, что после родов начнётся совсем другая жизнь, и о прошлом никто из них не вспомнит. Впервые пару месяцев после появления Вики на самом деле так было, Настя была занята, уставала с непривычки, волновалась по поводу и без, дочку с рук почти не спускала, а потом Маркелов вдруг понял, что их жизнь снова превращается в кошмар. И как Настя ему сказала в один прекрасный день — их не связывает ничего, кроме ребёнка. Оспорить это Сергей не смог. Они снова начали ругаться, его раздражало, когда Настя начинала задавать ему глупые вопросы, например, по поводу того, где он был и почему задержался. Когда он говорил, что учёба отнимает много времени, она лишь усмехалась, смотрела выразительно, а потом и вовсе уходила. Ему же оставалось только кулаки сжимать. Он искренне не понимал, чем Настя не довольна. Что он делает не так? Чего ей не хватает? Есть дом, есть ребёнок, муж старается, учится, работает на их совместное будущее, хотя жене на это плевать с высокой колокольни. Он даже подрабатывать пытается! А она всё равно недовольна! Ну вот недовольна!
Но стоило её родителям появиться в их доме — Настя расцветала на глазах. Она запиралась с матерью в их комнате, и они о чём-то там часами шептались. И Маркелов знал, о чём именно. Точнее, о ком.
Родители ему говорили:
— Серёжа, нельзя так ревновать.
А он глаза на них непонимающе таращил, и криво усмехался. Он ревнует? Он не ревнует, ему просто не нравится быть дураком в глазах собственной жены!
Не заметил, как снова в его жизни появилась Даша. Приближалась защита диплома, они постоянно сталкивались то у преподавателей, то в библиотеке, однажды решили позаниматься вместе, как в старые добрые времена. Потом встретились ещё раз, и ещё... Дашка его слушала и понимала, она гладила его по голове, давала советы и просила не нервничать. И жалела его. Этим вряд ли можно было гордиться, хотеть жалости к себе глупо и недостойно, но после скандала и вечера проведённого в тягостной тишине в родных стенах, так хотелось ткнуться кому-нибудь лбом в колени, и просто помолчать, понимая, что есть, есть на свете человек, которому важно его состояние и душевное равновесие. Который пожалеет без всякого умысла и упрёков в дальнейшем. Сергей понимал, что по отношению к Даше, он вёл себя неправильно. Давал бессмысленные надежды, позволял ей думать, что когда-нибудь он разведётся, и в их отношениях всё вернётся на круги своя. Маркелов долго об этом думал, казнил себя, а потом вдруг решил, что это не так уж и глупо. Сколько он сможет выдержать, в конце концов? Жизнь с Настей его изматывала. Но самое парадоксальное, что после того, как он успокаивался рядом с Дашей, выпускал пар и сбрасывал напряжение, его начинало тянуть домой. Со страшной силой. По всем законам логики, такого не должно было быть. Говорил себе, что это из-за Вики. Он любил дочку, обожал с ней возиться, смотрел в улыбающееся личико, и понимал, что нет и не будет на свете другой женщины, которую бы он полюбил вот так — с первого взгляда и всем сердцем. А тут маленький тёплый комочек, с рыжими волосиками и цепким любопытным взглядом. За её появление он готов был благодарить Настю всю оставшуюся жизнь. Жаль, что жена в то время не хотела ничего знать о его благодарности. И он готов был возвращаться домой, не смотря на ссоры и непонимание, которые его там ожидали.
Далеко не сразу признался себе, что дело не только в дочери, но и в жене. Она с ума его сводила. Своим неприятием, обидами, взрывным характером. Сергей до свадьбы и подумать не мог, что Настя может быть настолько непримиримой. И иногда она так увлекалась, что Маркелов и думать забывал о теме их очередной ссоры. Вообще, обо всём забывал: об обидах, недовольстве, о Дашке, которая, вроде бы, ждёт. Смотрел на жену, которая горела, сверкала на него глазами, и всё отступало. И Настя под его напором таяла, уступала ему, после некоторого сопротивления отвечала на поцелуй, и в их семье наступал покой на некоторое время. В такие дни Сергею начинало казаться, что он ей нужен. Они оба уставали от взаимных обвинений и разборок, и усталая Настя нравилась ему больше всего. Когда она жалась к нему, позволяла себя обнимать, а порой такие вещи говорила... Хотелось сжать её покрепче, и все тревоги забрать.
Эти редкие моменты тоже исчезли из их жизни, после того, как Настя узнала про Дашу. Сергей не знал, как именно это случилось, она просто узнала и не стала долго ждать, чтобы обвинить его в измене. Она сказала, что он предатель, а Сергей рассмеялся ей в лицо.
— И это говоришь мне ты! Та, которая живёт здесь только потому, что ей идти некуда! Не ты ли мне это сказала на прошлой неделе?
Она тогда застыла, обиженная, отвернулась, на диван села и заплакала. А пока Маркелов пытался в себя прийти, смирить свой гнев, чтобы подойти и попросить прощения, Настя уже поднялась, вытерла слёзы и одарила его холодным взглядом.
— Отлично, — сказала она тогда.
— Отлично, — ответил он в смятении, не понимая, что она имеет в виду.
Они столкнулись тогда не на жизнь, а на смерть. Родственники замерли в ожидании, уже никто не верил, что всё закончится благополучно. Они подали заявление о разводе, спали в разных комнатах, и уже не стесняясь, высказывали друг другу все претензии, которые скопились за последние годы. Сергей тогда обвинил жену в том, что она продолжает лелеять мечту о воссоединении со своим Авериным, а она не стала спорить. Он швырнул ей телефон, чтобы она позвонила ему, а Настя сказала, что он не дождётся, чтобы она "устраивала" свою личную жизнь по его просьбе! Она завтра же съедет с квартиры, и он сможет спать с кем хочет и где хочет, хоть вот на этой самой постели! Он тогда схватил её, к себе притянул, и, глядя в глаза, произнёс:
— Может ехать к нему хоть сейчас. Вику я тебе не отдам. Езжай! — Резко отпустил её, отчего Настя покачнулась, а потом распахнул дверцу шкафа и вытащил с верхней полки чемодан, тот с грохотом повалился на пол, а Сергей повернулся к жене, устремил на неё дикий взгляд. Она в такой растерянности смотрела на него, что у него внутри всё опустилось. Сделал два шага и обнял её. Она показалась ему тряпичной куклой, настолько беспомощно прижалась к нему, руки так и висели вдоль тела, но расплакалась и носом ему в шею уткнулась, всхлипывала так горько, что Маркелов зажмурился. — Прости. Прости, прости меня. — Ещё что-то зашептал ей на ухо, поцеловал в лоб, как маленькую. Она плакала, всё-таки обняла, вцепилась в ткань его футболки, а он укачивал её и всё что-то шептал.
День развода они провели в постели. Дома кроме них никого, Серёжины родственники в полном составе уехали в гости к Настиным родителям, посмотреть на то, как те устроились в деревне, забрали с собой ребёнка. Но Настя отчётливо слышала, как перед самым отъездом Аркадия Львовна печально говорила своей невестке, то есть Настиной свекрови, что необходимо увезти ребёнка подальше, чтобы у Викули не случилось психологической травмы, когда её родители вернутся из суда и сообщат, что они разведены. Настя даже Серёжке об этом рассказала, как бы между прочим напомнила, что сегодня они разводятся, но тот лишь натянул на них одеяло, и пообещал завтра всё уладить.
Настя на локте приподнялась, посмотрела с интересом.
— Что именно уладить? Разведёмся завтра?
— Завтра мы забудем, что собирались разводиться. Ведь так?
Надежды его не оправдались, они не забыли. Правда, так и не развелись. Заболела Вика, Сергею предложили практику в приличной адвокатской конторе, всё снова закрутилось-завертелось. А обвинения теперь стали взаимными. Он жене Аверина припоминал, а та ему Дашу. Вот только произносилось это теперь злым шёпотом, чтобы не пугать ребёнка, не расстраивать родственников. Но от этого только хуже было. Взгляды, злость, шипение и почти ненависть. Сергей порой на Настю смотрел и думал: ну как можно так хотеть женщину, которую руки чешутся придушить? Он готов был на руках её носить, когда она смотрела на него и видела именно его. Его, а не того, кто разрушил её жизнь. К тому моменту прошло больше трёх лет, а Настя всё ещё жила разочарованием, не исполнившимися надеждами. Порой Сергей заставал её, задумавшуюся и печальную, а заметив его, Настя неизменно пугалась, словно он её за чем-то ужасным застал. И он знал, о чём она думает в такие моменты. О том, как всё могло бы быть. Без ссор, скандалов. Дома. А здесь она не чувствовала себя дома. И Маркелов мог и дальше биться о стену лбом, но она не хотела забывать, она без конца оглядывалась назад.
В какой-то момент он устал. Понял, что они живут неправильно. А дочка, тем временем, взрослеет и понимает всё больше. И даже злой шёпот уже не спасает. Вика сразу настораживается и начинает хмуриться, выпячивает нижнюю губу и начинает выразительно сопеть, как обычно перед слезами.
Наблюдая в очередной раз за тем, как Настя успокаивает дочку, обнимает её, нашёптывает что-то на ухо, даже улыбается, Сергей вдруг понял, почему он до сих пор с ней. И понимание этого не обрадовало. Он молча наблюдал за женой, потом присел рядом, искоса наблюдал за дочкой, улыбнулся ей, когда Вика к нему потянулась. Потом посмотрел Насте в лицо.
— Ты должна решить.
Она непонимающе и настороженно взглянула. А он пояснил:
— Как мы жить будем.
— Мне нечего решать. Это ты должен решить. Я тебе не изменяла.
— Правда? Ты каждый день мне изменяешь.
Настя смотрела на него, взгляд пристальный и печальный, потом дочь ему на руки передала. Осторожно коснулась его плеча.
— Серёжа, я очень стараюсь.
Он невольно вздёрнул брови, а голос прозвучал едко.
— Ты стараешься!..
Настя головой покачала.
— Ты не о том думаешь. Мне иногда кажется, что никогда ничего не наладится. У нас постоянно что-то случается. Мы постоянно ругаемся.
— Я и так стараюсь, чтобы ты была довольна, Насть. Я не знаю, что я ещё могу сделать!
Она внимательно смотрела на него.
— Ты ещё скажи, что ты ради меня стараешься.
— А ради кого?!
— Замечательно. — Она снова была им недовольна. — А я, значит, злыдня-жена, которая только и делает, что пилит тебя. Так?
— Настя.
— Что?
Он повернулся к ней, прижимая дочку к себе. Они столкнулись взглядами, и Сергей резко поднялся, не выдержав.
— Да ничего!
Они снова не нашли общего языка. Родители — что его, что Настины, — хором говорили, что они мучаются дурью. Что уже пора оставить позади юношеские разногласия и начинать думать о будущем.
— Вы же не сможете всю жизнь выяснять отношения! — говорила ему мать.
Сергей с ней соглашался. Да, не смогут. Но как исправить ситуацию — не знал. А в какие-то моменты и не хотел знать. Разве он не вправе злиться на жену? Она тоже совершает ошибки, хотя никогда не готова в этом признаться!
Ругаться они перестали после того знаменательного скандала, когда Настя бросила ему в лицо слова о том, что будет только рада, если он найдёт себе кого-нибудь, а её оставит в покое. Ссора началась неожиданно, после очередного визита её родителей, Настя снова замкнулась в себе, и Маркелов готов был оставить её в покое, уже знал, что это самое лучшее в такой ситуации. Настя отмолчится, и сама успокоится, но что-то его задело в её поведении, увидел её за кухонным столом, одну, задумавшуюся и печальную, и не сдержался. Сказал ей какую-то ерунду, и вот они уже ругаются, с самозабвением, позабыв о том, что в последний месяц только и делали, что старались не расстраивать друг друга. И Сергей жене об этом напомнил. А тут снова страдальческий взгляд!
— Мне надоело перед тобой оправдываться, — заявила тогда Настя. — У меня уже сил нет!
— Да? Теперь ты знаешь, каково мне каждый вечер! Когда я домой прихожу, а ты смотришь на меня, как на предателя!
— Ах, ты несчастный! И ни в чём ты не виноватый!
Они бушевали весь вечер, хотя не кричали, а шипели друг на друга, что было ещё хуже. И спать легли снова в разных комнатах. На следующий день, когда буря в душе поутихла, Сергей всё хорошенько обдумал, и пришёл к неожиданному выводу: а может Настя права? И он сам во многом виноват? Его настолько раздражает её несчастный вид, а молчание до тихого бешенства доводит. За три года семейной жизни это превратилось в болезнь. Он помнил, какой Настя была, когда они познакомились. Открытой, спокойной и счастливой. Именно счастливой, даже грусть её была светлой. И в такую неё он влюбился. И когда решил забрать её в Москву, жениться на ней, он думал именно о такой Насте, и поэтому не сомневался в принятом решении. А после брака с ним она изменилась. А он почему-то её в этих изменениях обвинил. Его раздражало, что она никак не хочет принять их жизнь, семью, его, как своего мужа, как свершившийся факт.
В тот вечер домой пришёл, готовый к серьёзному разговору. Цветы купил, прощения попросил, и старался не напрягаться из-за Настиного недоверчивого взгляда. Осторожно начал разговор о том, к каким выводам он пришёл, и добавил, что хочет начать всё сначала. А она вместо этого пожелала ему вернуться к Даше или найти ей замену.
— Да я-то найду, — усмехнулся он, хотя от шума крови в ушах, себя едва слышал. — Но ты уверена, что этого хочешь?
— Мне так спокойнее будет! Пока ты с Дашей развлекался, меня не доставал своей проклятой ревностью! У нас будет самая идеальная семья, Маркелов! Когда у тебя никого на стороне нет, мы не можем спокойно существовать!
