— Это... оно?!
— Да. В обычную погоду оно выть не будет, кстати, а вот в ветренную достаточно просто вытащить эти пробки. Дело двух секунд. И вставить их обратно — тоже. Вы часто бываете в этой части дома?
— Нет, зачем мне?
— Вот, то-то и оно. И результат налицо. У вас что-то воет, воет жутко и страшно, магии никто не найдет, а чтобы найти ЭТУ причину надо постараться. Полиция же сюда не лазила?
— Нет.
— Кто бывает в вашем доме?
Вопрос был самым логичным. Рена Ханна задумалась, а потом помрачнела на глазах.
— Я, Аделочка, еще я пару раз нанимала людей на поденную работу, еще ренты Эмма и Паула Пейпер, они нам по хозяйству помогают...
Элисон развела руками.
— Это много. Кто именно... я бы предложила вам сходить в полицию.
— Чтобы там меня опять на смех подняли? — надулась рена Ханна.
— А что вы предлагаете?
Рена задумалась.
По всему выходило, что ее хотели напугать. Дурой она не была, понимала, что вреда-то ей не нанесли, но если сейчас спугнуть злоумышленника... а кто его или ее знает, что оно в следующий раз придумает? И притравить могут!
А что делать?
Ответ нашелся быстро.
— Рента Баррет, Элисон, а вам деньги нужны?
Элисон подняла бровь.
— Смотря за что мне их предлагать будут.
— За то, чего я сама не смогу сделать, — решительно ответила рена Ханна. — Поможете?
— Ну... рассказывайте, что вы хотите?
* * *
Рена Шафф была планом не слишком довольна, но подыграть согласилась, и вечером отправилась в гости к подруге.
Посидела у нее на кухне, порассуждали они на пару, что, наверное, и правда, продать бы рене Ханне этот особняк. Деньги-то она может и сыну отдать, когда тот приедет, и пусть строит себе жилье, где захочет. А если ей тут жить невмоготу, если мнится ей, что тут воет... а может, и нечисть какая? Или покойный муж знак подает, что уезжать ей надо?
Поди, он бы жену такой ужас терпеть не заставил!
Поговорили они, и пошла рена Шафф к себе домой. А ночью и началось.
Как взвыло... рена Ханна чуть с кровати не упала. А может, еще и фигура в дверях помогла.
Элисон подошла к кровати, кивнула, мол, видела она, кто на чердак лез. Рена Ханна вздохнула, откинула одеяло и встала, как была, одетая.
— Идем.
Ну не мог гаденыш, кто бы там ни был, не соблазниться такой возможностью!
Дожать!
Как есть — дожать упрямую старуху, которая сидит на деньгах и слезать с них не собирается! Начала она о продаже задумываться? Вот и ладненько, вот и пусть подумает дальше! Вперееееед!
Элисон все это время просидела в кладовке, неподалеку от лестницы на чердак, и отлично видела, кто пришел. И сейчас он был там. А где ж еще быть человеку, которого там попросту заперли?
Пришел, вытащил кусок черепицы... потом ему надо будет все обратно вернуть и уйти. Или уйти, а вернуться под утро, чтобы повыло всласть, чтобы всю ночь, чтобы бабку напугало до смерти... нет-нет, не в буквальном смысле, но пусть пожалеет! Пусть как следует страху натерпится!
Тут и магии никакой не надо, подойти, да и задвинуть снаружи задвижку. Хотя меточку Элисон для себя поставила, если кто попробует выпустить негодяя...
Долго идти не пришлось, и явились они как раз вовремя. Задвижку на чердак отодвигала милая и нежная Аделочка, а с чердака спускался мужчина лет двадцати пяти, такой, обаятельный, в поэтическом стиле. Золотые локоны, голубые глаза, словно извиняющаяся улыбка, рубашка на груди расстегнута... хоть ты картину с него пиши. Только розу в руку добавить.
Хотя Элисон бы ему тоже розу добавила. Но не в руку, а пониже, так, чтобы достать — шипы мешали.
— Вот ты дрянь, — с чувством высказалась рена Ханна. — Кривое семя, дурное племя.
— Это кто? — поинтересовалась Элисон.
— А, это? Рент Клемент Майер, то самое пакостное ничтожество, которого я от дочери тряпкой гнала.
— Плохо гнали, если она его сейчас выпускает, — покачала головой Элисон. — Кстати, вы двое, можете не стараться. На руки свои поглядите?
Адела и Клемент послушались, и Адела взвизгнула. Ее сообщник был поспокойнее, но все равно — неприятно же! Когда руки у тебя ярко-зеленого цвета.
— Этим заклинанием фальшивые деньги помечают, или взятку... короче, только в полиции снимут, — пояснила Элисон. — Я его на люк поставила, вот, вы и окрасились. Будете ходить, как ворье.
— Ах ты...
Адела сверкнула глазами, собираясь проредить волосы наглой девке. Клемент придержал ее за локоть. Он-то сразу услышал сказанное.
Заклинание.
Маг?
Элисон зажгла на ладони самый свой мощный огонек. Аж с два ногтя размером.
— Пояснять надо?
Нет, пояснений не требовалось. Была бы тут одна рена Ханна... и то, хватило бы у Аделы решимости? Она и сама не знала. А с магом связываться — точно идиотов нет.
— Мама...
Элисон опустила глаза.
— Я так понимаю, что мозгом всего была рента Адела? Она впускала сообщника, она его выпускала, она уверяла мать, что ничего не слышит, — одного последнего довода хватило бы, чтобы утверждать со всей уверенностью причастность дочки. Ага, в доме воет, а она не слышит? Ну-ну.
— Неправда, — взвизгнула Адела. — Это все Клем придумал! Он сказал, что если ты эту домину продашь, то и нам на обзаведение хватит, и Тео останется, и всем так будет лучше, и он свое дело начать сможет!
Рена Ханна сощурилась, зло и холодно.
— Вещи собирай.
— Что?! Мама!!!
— Я сейчас полицию вызову, а ты вещи собирай.
— Полицию? — ахнул Клемент. — Мы же ничего плохого не делали!
— А вздумаешь бежать, мой маг тебе мигом штаны подпалит, детей делать нечем будет. Только в хоре петь сможешь, красиво, — убедительно пообещала рена Ханна. — Адела, иди и собирай вещи. Если ты ради этого ничтожества родную мать с ума сводить решила, то к нему тебе и дорога. А в полицию заявить надо. И руки у вас обоих зеленые, это только там снимут, и на всякий случай. Если на меня кусок черепицы упадет, так полиция уж и не растеряется, поймет, кого хватать и тащить надо!
— Он и так упасть может, — прошипел Клемент, теряя все свое обаяние.
— А вы меня и побережете, — чего это стоило рене Ханне, кто знает, но злость помогала держаться на ногах.
Тоби, ну как так-то? Может, и хорошо, что ушел ты, и не видишь вот этого всего, тебе бы сейчас втрое, вчетверо больнее было бы! У Ханны и то сердце разрывалось, когда она до доченьку глядела! Родная ведь кровиночка, любимая... и стоит сейчас, и хоть бы капля раскаяния на лице... рена Ханна простила бы. Только вот Аделочка за собой вины не чувствует! Словно и не мать родную с ума сводила, а так, на рыбалку бегала. Вот где ее упустили?
Ведь любили, баловали, и младшенькая, и не отказывали ей ни в чем, как получилось, что она для проходимца мать родную продать готова?
Был бы хоть человек хороший, и тогда не надо бы. Потому как мерзко.
Потому как предателям счастья не бывает, рано или поздно догоняет их подлость, и привычно бьет в спину, и валит на колени... есть вещи, которые просто нельзя делать.
Адела поймала взгляд матери, и поняла — нет. На этот раз снисхождения не будет.
Она бы поскандалила, но огонек на ладони у Элисон был очень убедительным, так что развернулась она и пошла собирать вещи. Хотя бы на первое время.
Клемент остался стоять, где стоял. Поглядел на Элисон, вздохнул этак романтически — и тут же взвизгнул, принялся двумя руками захлопывать искорку на штанах. А что?
Элисон тут не при чем, она случайно соскочила. Вот.
* * *
Полиция прибыла вразвалочку так, не спеша, не торопясь — а чего суетиться-то? Трупа нет?
Значит, и дела нет, и проблемы тоже нет!
Двое мужчин, один из них посолиднее, второй помоложе, явно старший и младший, практикант или просто новичок.
— Разрешите представиться, — старший из полицейских чуть поклонился. — Рент Ноэль Миттермайер, а это мой коллега, рент Симон Слифт.
— Приятно познакомиться, — на всякий случай сказала Элисон, хотя ничего приятного в полицейских не видела. Ни в старшем, ни в младшем.
Старший выглядел по ее мнению слишком равнодушным и снисходительным, а младший наоборот, горел и рвался на подвиги. Старший — невысокий, осанистый, с выдающейся округлостью в районе живота и седеющими русыми волосами, младший — среднего роста, худощавый, с густой шапкой темных кудрей и большими карими глазами. Серая форма вызвала у Элисон раздражение, и девушка отвернулась, глядя в стену.
— Рент Ноэль, проходите, — рена Ханна, наоборот, полиции обрадовалась, и принялась вводить их в курс дела.
Старший внимательно слушал, вертел в пальцах карандаш. Младший разглядывал все окружающее, в том числе и Элисон, и сильно напоминал при этом печального спаниеля. Так и кажется, вот-вот носом поведет и хвостом завиляет.
— Понятно, рена Ханна, — двое 'зеленоруких' тоже вернулись в гостиную, и сидели теперь в углу, стараясь никого не раздражать. — А от нас что требуется? Вы заявление писать будете?
— А что можно им вменить?
Полицейский честно развел руками.
— Вряд ли что-то серьезное получится, шума больше будет.
— Потому и не буду ничего писать, — рена Ханна сдвинула брови. — Я вас о другом попрошу, рент. Составить протокол, снять с них вот эту зелень, и если можно, наведаться к ренту Пилхеру.
— Ага, — сообразил старший из полицейских. — Сделаем.
— Уж мы его! — младший расправил плечи и выразительно приосанился.
Взгляд Миттермайера осек напарника на лету.
— Обязательно придем, и обо всем ему расскажем. Чтобы знал, какие подлые люди-то бывают. Небось, и сами бы пропали, и кого другого с собой потащили... они ж ни перед чем не остановятся, кого угодно оговорят, — прогудел полицейский.
Элисон прикрыла глаза.
Ну да.
Может, Пилхер к этому всему и не причастен. Может, и не он нанимал, или подговаривал, а дочь и этот ее... жучок самостоятельно решили напакостить. Запросто. Только вот и полицейский все понял правильно. Случись что, он уже будет знать, где искать, и копать будет в нужном месте. Можно замести следы, но стоит ли оно того? Если бы дело втихую провернуть — да, безусловно, он бы с радостью воспользовался результатом. А сейчас уже не будет.
— Рента!
Это к ней обращаются?
Элисон даже не сразу поняла, отвлеклась на свои мысли, только потом заметила перед собой младшего из полицейских.
— Рента, откуда вы знаете это заклинание?
— Нам всем его показывали на лекциях и объясняли, как накладывать, а как снимать — не говорили, — равнодушно отозвалась Элисон.
— И где читают такие лекции?
— В королевском институте.
— Вы там учились? Когда вы его закончили?
Элисон решительно встала из-за стола.
— Это допрос, рент Слифт?
Старший из полицейских махнул рукой, останавливая ретивого дурачка.
— Рента, да вы что? Какой допрос! Так, поинтересоваться, сами понимаете, новый маг в городе...
— Какой из меня маг, второй уровень, салонные фокусы, — отмахнулась Элисон. — Теория больше, кое-что могу, но знаниями, а не силой.
— Как вот этим знанием?
— А нам много разных лекций читали, вы же понимаете, королевский институт, пробиваться потом своим умом придется. Вот я и ходила, куда пускали и не пускали. Это заклинание нам как раз приводили в пример, оно же очень просто накладывается. Вот как снимается — не говорили, чтобы проблем не было.
— Достаточно просто, но это уже под клятву. Хотите узнать?
Элисон качнула головой.
— Нет. Перебьюсь.
— Может, и правильно, рента. Законопослушным людям такие знания ни к чему, а то привяжется всякое разное.
Элисон кивнула.
— Если все выяснилось, можно я домой пойду? Спать жутко хочется.
— Да ты что! — ахнула возмущенно рена Ханна. — Какой-такой домой!? По ночному городу!? С ума сошла?!
— Кто меня тронет? Я же маг.
— Все равно! Ренты, вы подождите немного, а я девочку на второй этаж отведу, пусть спать ложится. И приду, договорим.
Спать Элисон и правда хотелось. У полицейских смена закончится утром, рена Ханна у себя дома, двум 'умникам' тоже разбираться хватит, а вот ей завтра на работу. И есть подозрение, что рент Свелен ночные 'обстоятельства' в расчет не примет.
— Конечно, рена. Рента Баррет, а вы не могли бы на днях в участок к нам зайти?
— Зачем? — Элисон откровенно зевала. Спать уже хотелось жутко.
— Вы же понимаете, протокол подписать надо, мне свидетель желателен.
— Протокол чего?
— А вот, что случилось, то и опишем. Бумага — она завсегда быть должна!
Элисон еще раз зевнула и кивнула. Все верно, щит прикрывает грудь, бумага — попу.
— Зайду. Когда лучше?
— А вот послезавтра и приходите, сможете?
— Постараюсь.
— Как раз мое дежурство будет, я вас лично и встречу, и протокол почитаете — подпишете, все будет хорошо, рента.
— Безусловно.
Рена Ханна не выдержала, подхватила Элисон под локоть и развернула в сторону лестницы.
— Не зевай так, а то мне страшно становится! Укусишь еще.
— Простите. Перенервничала, да и сил потратила много, — опустила глаза Элисон.
Рена Ханна погладила ее по руке, улыбнулась.
— Ты умница, детка. Спасибо тебе.
— Вы уж простите, что вот так получилось. Я не хотела.
Рена Ханна открыла перед Элисон небольшую комнатку, чистенькую и уютную. И главное — со здоровущей кроватью, застеленной белоснежным бельем.
— Ложись и спи, детка. Ты все сделала правильно.
Элисон и не сомневалась. Но мать же...
— Спокойной ночи.
— И тебе тоже.
* * *
Конечно, ни о каком спокойствии для рены Ханны и речи не шло.
Ушли полицейские, увели с собой ее дочь и Клемента, и до утра те побудут в участке. А утром она и замки сменит, и сторожа наймет, на всякий случай, и старшим детям отпишет... перебаловала она Аделочку, передержала в пуху, вот и выросло чадушко — все рыло в том пуху.
Не дали ей, значит, новую ляльку, муженька бесценного, она и надулась, и пакостничать пошла. Наверняка, они это вместе придумали.
Больно рене Ханне было до ужаса, но...
Это как с присохшей тряпкой на ране. Лучше рвать сразу, если нет возможности отмочить, да осторожненько. Лучше одним движением, чем оставить вот так и погубить себя. Аделочка не пошла бы на что-то более серьезное?
Кто знает?
Рена Ханна не готова была это проверять на себе. У нее сын не женат, внуков она не понянчила — и умирать? Просто потому, что 'молодым нужнее, а ты сидишь на своем имуществе, аж попа сгнила!'.
Какой-то для рены Ханны это неубедительный аргумент.
Да, рано или поздно этот дом достанется сыну, да, они выделили хорошее приданое обеим дочерям, старшая уже свое получила, младшая получит, когда выйдет замуж. Но именно когда выйдет, и эти деньги сразу вложат в имущество. И запишут это имущество на дочку.
У старшей так и сделали, денег хватило в ее городе на маленький магазинчик, и она сама торгует, и занимается делом, и это — ее. И младшей бы хватило на что-то полезное, но не промотать же! И безусловно, рена Ханна не стала бы вкладываться в дело зятя. Просто потому, что это — дело ЗЯТЯ. А ее забота обеспечить всем ее детей.
