Это была мешанина образов. Орки, боль, звуки, которые ранят, огонь... Много огня... Коридоры, уходящие вглубь скалы. Орк...Постоянно одна и та же морда. "Лограм, скорее всего".
Человеческая стая... один ... руки связны... "Пленник?" Пьянящий запах страха. Я почувствовала этот запах... он растекся по жилам, сладкой истомой отозвался в теле... догнать...убить...Почувствовать этот вкус, разорвать эту плоть... Я встряхнула головой — не мое... волчье...
Получается — эти волки здесь... слуги? Рабы?
"Хочешь уйти отсюда? В лес?"
Ощущение радости и недоверия одновременно. Зверь пристально смотрел на меня. Не в глаза, на руки.
Я вспомнила рассвет, туман над лугом. Запах земли после дождя. Первые снежинки, падающие на лицо...
Волк вдруг совсем по-человечески вздохнул.
Я протянула руку к волчьей голове. Приостановила движение, не прикасаясь. Потом легко дотронулась до прохладной, будто тронутой инеем белой шерсти. Зверь замер. Я погладила крупную лобастую голову. Осторожно, еле касаясь кончиков волос.
"Пойдем со мной. Поохотимся на орков... сможешь отомстить за боль..."
Волк вдруг пружинисто встал и встряхнулся. Посмотрел на свою стаю.
Я тоже поднялась, подошла к двери. Снежные волки призраками зимы неотступно скользили за мной.
— Волки идут с нами.
* * *
Из воспоминаний Нишки:
Серша точно рехнулась. Чтоб мне всю жизнь честно прожить! Разговаривать с волками! Ну она же не Элани, не эта чокнутая друидка, которая с каждым кустом норовит поговорить и каждую бродячую собаку погладить. Я-то думала, что Серша — самая здравомыслящая из всей нашей компании, ну не считая меня конечно. А тут — с волками говорить. А дальше — с деревьями общаться? Серп в руки — и в лес?
Ну что же там тихо-то? Сил нет вот так стоять и ждать непонятно чего. У меня даже хвост дрожит от нетерпения.
Я подкралась поближе, чтобы подслушать, что же там происходит, и тут дверь открылась. На пороге стояла цела-невредима наш командир, а за ней маячили с полдюжины этих зверюг.
* * *
Логово Ослепителей уходило глубоко вниз, к самому основанию скалы. Множество вырубленных в камне коридоров, небольших пещер, комнат, забранных проржавевшими дверями. Нишка все время так и норовила куда-нибудь завернуть и чего-нибудь стащить. Полезное и нужное, разумеется.
Коридоры уходили все глубже, неровные выщербленные ступени вели в самое сердце логова. Туда, где скрывался Лограм. И куда увели пахнущего страхом и болью человека.
В нижних пещерах орков было еще больше. Прав был Коллум, когда говорил, что Ослепители — самое многочисленное племя орков в Горах Мечей. Было. До того, как мы пришли к ним в гости.
"А он хороший боец, этот Каталмач. Вон как молотом машет — любо-дорого смотреть. И лечить умеет. И котелок у него большой".
Мы с Нишкой шли позади остальных. Тифлинг старалась держаться подальше от святого воина, а у меня слишком ныли ушибленные еще в логове Костогрызов ребра. Снежные волки бежали рядом со мной. Иногда мне казалось, что с их шерсти на пол пещеры осыпаются крошечные кристаллики льда и хрустят под нашими шагами...
Лограм Ослепитель. Серокожий, чуть сутулый орк в кольчуге... Он рассмеялся когда ржавая дверь слетела с петель. Рассмеялся, как взрослые смеются детской глупой шутке. Отсмеявшись, он рыкнул что-то своим охранникам и орки кинулись на нас, оттеснили в коридор... А потом умерли. Кто-то свалился с размозженной молотом головой, кто-то получил удар топором в живот или кинжал в спину. Паре выпустила кишки я, остальных заморозили дыханием и разорвали в клочья ледяные волки...
Ослепитель лишь презрительно прищурился, когда вновь увидел нас. Вздернул верхнюю губу, обнажая клыки и не сказал, выплюнул:
— Серые крысы не могут сражаться честно. Вместо этого они подсылают убийц.
Касавир нахмурился. Протестующее покачал головой:
— Мы не убийцы, Лограм. Ты убивал людей в горах возле тракта, вырезал и жег целые деревни. Убийца — ты.
— А-а-а, так это тот самый Каталмач. Тот, кто давал серым крысам передышку. Ты умрешь здесь, вместе с ней, — орк кивнул в мою сторону.
— Я с удовольствием тебя прикончу, — я встряхнула окровавленным клинком.
Орк ощерился:
— Как же ты убьешь меня, если сама будешь мертва? — Лограм рассмеялся, уверенный в своей победе.
"Убью". Я попятилась назад, к двери. А там, за провалом в темноту коридора, маячили снежные волки. Звери прошли мимо меня, призраками холода скользнули к Лограму. Завыли. Пронзительно, тоскливо, почти безнадежно. Орк попятился, выхватывая оружие, но не успел... В комнате стало пронзительно-морозно. Я поежилась. Дыхание превращалось в пар, который белыми облачками поднимался к потолку. "Зима"
Лограм Ослепитель застыл. Замер, так и не сумев опустить поднятый для удара меч. На сероватой пористой коже сияло снежное серебро. Легкая изморось легла на волосы, на кольчугу, причудливыми узорами растеклась на стали клинка. Только глаза остались живыми, влажными, полными страха. Мгновение спустя они помутнели и подернулись тонкой корочкой льда.
Я подошла к орку и... толкнула его. В грудь, изо всех сил. Он опрокинулся с тихим льдистым звоном и разбился на множество неровных серо-красных осколков. В сторону отвалилась рука, все еще сжимающая меч, по кольчуге пролегла глубокая трещина, под ноги мне откатился кусок головы. И остановился, ухмыляясь остатком рта. Я отпихнула его носком сапога... Лед потихоньку таял, и осколки Лограма растекались по коричневатому песчанику темно-бордовыми лужами, оседая бесформенными кусками плоти. В этом месиве поблескивала костяная круглая штуковина, похожая на монетку на кожаном витом шнурке. Я подхватила ее, повертела в руках. Монетка было обжигающе-холодной, в липких потеках крови пополам с инеем. Я обтерла ее о штанину и сунула в карман. "Амулет наверное. Приду в Родник — спрошу торговку."
Было очень тихо. А потом я подошла к вожаку волков, присела рядом с ним и, смотря в темно-синие раскосые глаза, отпустила зверей восвояси. Снежные волки растаяли в темноте коридоров, как будто их и не было. Лишь напоминанием о них остался тающий лед на полу пещеры.
Келгар хмыкнул, откашлялся:
— И никакой тебе драки... Ну как же так, девочка? Орков дохлых вот порезали значит, а этого — заморозили и все... Эх... Хотя рассыпался он знатно, — Келгар был искренне расстроен.
— Ну, разумеется, наш вояка всем недоволен. Половину клана собственными руками отправил на тот свет, а все ему мало. Какой ты кровожадный, однако, — звонко рассмеялась Нишка. Потом тифлинг брезгливо поморщилась, глядя на останки Лограм. — Фу-у-у, ну и мешанина...
Я огляделась. Паладин единственный пока не проронил не слова, внимательно глядя на останки. То ли не хотел, то ли не знал, что можно еще добавить к келгаровой тираде.
— Теперь орков охватит смятение и в Горах Мечей воцарится мир, — святой воин наконец улыбнулся, — Однако, нам нужно найти посланника. Я полагаю, что Лограм прятал его недалеко от своего логова.
"Какие все умные".
Проход вниз обнаружился в одной из ниш, за массивной железной дверью. На сей раз на ней не было потеков ржавчины и замок был недавно смазан, как отметила плутовка.
За дверью была небольшая лестница, в полдюжины ступенек, которая привела в округлую пещеру. В пещере... в пещере пахло мервечиной. Неудивительно, если учесть, что она была заполнена трупами. Люди и орки вперемешку. Тела лежали на полу, и сначала мне показалось, что они просто навалены друг на друга, просто так. Приглядевшись, я заметила, что трупы образуют некий порядок. Какие-то фигуры...
Касавир шагнул вперед, внимательно вглядываясь в тронутые тлением лица:
— Я знаю некоторых из них. Это те, кто сражался вместе со мной... и против меня тоже, — помолчав, добавил паладин. — После некоторых битв мы не всегда могли похоронить павших, а, вернувшись на поле боя — не могли найти тела. Значит, вот где они... Но кто принес их сюда? И зачем сложил в подземелье?
Нишка нервно дернула хвостом и зажала ладошкой рот, пытаясь справится с тошнотой:
— Давайте отсюда уйдем, а? Ну пожалуйста, давайте уйдем... — заканючила тифлинг.
Мне тоже не нравилось это место. Какое-то оно было... неправильное. Отравленное. Злое.
Я передернула плечами, обернулась к паладину:
— Может спалить их, а? "Как того жреца в Хайклиффе". У меня оставалось еще несколько целых взрывных сфер.
— Да. Подарить этим людям покой — единственное, чем я могу отплатить им за службу и верность.
— Договорились. Найдем посланника и сожжем все к чертовой матери. Мерзко тут.
Касавир нахмурился, обдумывая что-то. Потом кивнул. Скорее своим мыслям, чем мне.
— Здесь кто-то проводит эксперименты над мертвыми. Вместо заслуженного покоя тела подвергаются осквернению. Это действительно настоящая мерзость.
Келгар взмахнул топором.
-Так надо найти этого умника! И ноги ему выдрать, погани такой! Чтоб не повадно было, — дворф был настроен более чем воинственно.
"Посланника надо найти. Посланника. Из Уотердипа"
Пещера разветвлялась на два коридора. Я повернула направо. В освещенном красно-рыжим огнем проходе мы встретили... того, кого я меньше всего думала тут увидеть. Жреца теней. В такой же длинной черно-белой робе и лакированной расписной маске. Рядом стояли еще двое парней в голубых с золотым шитьем мантиях студентов Академии. "Они-то тут откуда?!"Пареньки были какие-то бледные, с землисто-серыми лицами и рваными неровными движениями, как будто они разучились ходить или... или стали зомби. Жрец обогнал свои творения и повернулся к нам. По лакированной поверхности маски скользили отблески огня. Нарисованные глаза насмешливо смотрели на нас. Нишка как-то съежилась и отодвинулась назад. Келгар перехватил топор поудобнее, готовый к драке. Вокруг паладинского молота засиял бледно-золотистый свет.
— О, мне показалось, или я действительно почувствовал в своих владениях легкий сквозняк? Будто сюда проник яркий свет, который пытается разогнать мрак, — такой знакомый, низкий глубокий голос. Казалось, что он заполняет собой все пространство пещеры и стены слегка вибрируют в ответ.
Паладин чуть слышно выругался. Заметив мой взгляд, он пояснил, все так же тихо и раздраженно:
— Это тот самый "умник", про которого говорил Келгар, — потом святой воин посмотрел на жреца. Прямой как удар взгляд и такой же прямой вопрос:
— Что ты сделал с этими людьми? Ты лишаешь их покоя... ты лишаешь их мира, — паладин тряхнул головой. Нехорошо прищурился и стиснул молот.
Жрец рассмеялся, смех раскатился по коридору мелкими острыми камешками.
— Мира? Брось... ты же помнишь, как они умерли, паладин. После того, как вы пришли сюда, эти горы пропитались кровью. Именно вы бросали этих мертвецов в одну атаку за другой. Думаю, по сравнению с этим, мои ритуалы можно считать проявлением милосердия, — я не видела его лица, но мне почудилось что жрец улыбается. По-отечески так, издевательски-спокойной улыбкой взрослого человека. Я до боли стиснула пальцы на рукояти клинка.
— А еще, паладин, я дам им шанс отомстить.
— Я не знаю, какой силе ты поклоняешься, но я чувствую окутавшее тебя зло. Оно уже разъедает вою душу и кто знает, насколько глубоко оно проникнет.
"Зачем он с ним разговаривает? Что хочет добиться от этой твари?"
— О, паладин, — жрец рассмеялся и лениво отмахнулся рукой, словно отгоняя мелкое назойливое насекомое, — тени есть везде, даже в твоем сердце. Они всегда проникают глубже, чем мы думаем. Впрочем, наш разговор утомил меня. Вперед, дети мои, тени ждут...
Жрец сплел пальцы и резко вскинул руки вверх. Несколько тягучих слов и полусонные студенты-зомби нелепо задергались и принялись... колдовать?! Что-то говорить, медленно и старательно шевеля пальцами. Из соседнего коридора послышалось шарканье ног и низкое, такое знакомое рычание мертвяков.
Я резко обернулась. С десяток или больше зомби. Тронутые разложением сероватые тела, покрытые обрывками одежды и сгнившей кожи, рваные неуклюжие движения, черные провалы пустых глазниц. И запах.
Келгар с топором наперевес кинулся к жрецу, замахнулся, ударил. Продолжение боя я не видела, отбиваясь от зомби. Твари рычали, размахивали полугнилыми костистыми руками, с каждом взмахом которых по коридору растекались волны едкой вони. Нишка скользнула куда-то мне за спину и через пару мгновений в черепе одного из зомби уже торчал метательный нож. Потом еще один. "Молодца, тифлинг".
Густой сильный голос паладина что-то проговорил, и в коридоре словно вспыхнуло солнце. Яркое, полуденно-жаркое, ослепительное золотое сияние покатилось по узкому проходу, касаясь гнилой плоти зомби. Под его лучами серые лохмотья кожи сморщивались, чернели и падали на пол безжизненными рассыпающимися ошметками.
Келгар тем временем разделался с магами. Я тряхнула головой, перед глазами плыли разноцветные круги, к горлу подкатила тошнота. Пустяковая царапина на запястье горела огнем. Я оперлась рукой о шершавую каменную стену, попыталась отдышаться. "Че-е-е-ерт. Неужто траванули, твари..." Очень хотелось присесть. А еще лучше — прилечь. Прямо на холодный грязный пол. Свернуться калачиком и заснуть, пока мир не перестанет кружиться вокруг меня. "Где-то было зелье... вроде" В одном из кармашков на поясе я нащупала продолговатую склянку с ярко-зеленой жидкостью. Проглотив горькое, с вяжущим привкусом противоядие, я уронила пустой флакончик. Он жалобно звякнул на камнях, рассыпаясь. "Из чего этот прохвост Сэнд варит свои зелья, что они такие мерзкие на вкус?".
Тем временем Нишка, покопавшись в карманах покойников, хихикнула, вытащила какой-то непонятный амулет с бледно-лиловым камнем и пару зелий.
— Ну все, можем идти, — плутовка игриво махнула хвостом.
— Ага, пошли, — голова, наконец-то перестала кружиться, да и тошнота пропала, как будто ее и не было.
Мы свернули в другой коридор, тот самый, из которого выползли зомби. Сейчас он был пуст и, расширяясь, переходил в еще одну пещеру. Там тоже горели факелы. Их дрожащий от сквозняка красноватый свет освещал какой-то решетчатый металлический стол с множеством ремней. Под столом стояла потушенная сейчас жаровня, полная прогоревших темно-серых углей. На другом столе посверкивали ножи, какие-то щипцы, толстой змеей свернувшийся кнут, многохвостая плетка с узелками на концах... Я подошла ближе. Пыточные инструменты завораживали. Своей неприкрытой откровенностью, игрой света на лезвиях, лоснящейся кожей хлыстов и отполированным деревом рукоятей. Я сунула кнут в сумку. Так было... правильно.
В другой стороне пещеры стояла металлическая клетка, частично вмурованная в стену. В клетке на куче соломы полулежал человек. В нос ударил резкий запах немытого больного тела, страха, нечистот, гнилой соломы и еще чего-то, того, что обычно называется обреченностью. Нишка сосредоточенно возилась с замком, тихонько ругаясь под нос. Наконец хитрый механизм поддался, и дверь со скрипом открылась нам навстречу. Человек в клетке тоже встал. Я заметила, как он скривился, прошипел что-то, но поднялся. Расправил плечи и посмотрел на нас.
