— Жалко, что по нему нельзя выбрать, что хочешь. Я бы сейчас мамки нашей любимую песню с удовольствием послушал, — Петр Сергеевич невидяще уставился на стену.

Бабий бунт

Начиналось всё почти безобидно, как ребячество. Три десятка суфражисток собрались кучкой у ограды английского посольства и начали выкрикивать что-то не различимое внутри здания. Затем развернули два плаката, на которых было написано 'Позор Англии' и 'Свободу женщинам'. Мелкое досадное происшествие.

Когда диктор Коммерческого Радио сообщил о женском митинге протеста против английских концентрационных лагерей, проходящем перед посольством Великобритании, оно перестало быть таковым. У всех на слуху были статьи о побеге русской девушки из Хокхерста. Через час напротив посольства стояла тысяча фурий. Второго упоминания по радио хватило, чтобы их число утроилось.

Толпа кричала, фыркала и слала проклятия, но этим и ограничивалась. Казалось, что дамы вскоре выпустят пар, успокоятся и разойдутся. Вероятно, так бы и произошло, если бы не машина второго секретаря посольства.

Разумный человек не стал бы ехать на толпу, считая, что она расступится от пронзительного визга клаксона. Гордый британец посчитал, что мыс свернет в сторону. Свою ошибку он осознал лишь тогда, когда его автомобиль оказался перевернутым, а сам он при помощи десятков слабых женских рук оказался в свободном полете над коваными воротами посольства.

А дальше толпа развеселилась. В посольство полетели камни, для чего деликатные, робкие и томные создания разобрали булыжный тротуар. Со звоном посыпались стекла и карьеры дипломатов.

Прискакали конные жандармы, но благоразумно решили подождать в стороне, лишь останавливали и заворачивали беспрерывно прибывающих добровольцев.

Веселье окончилось вместе с камнями и солнцем. Возбужденная и довольная толпа разошлась по домам.

Вскоре по городу пополз пересказ телефонного разговора состоявшегося между английским послом и петербургским полицмейстером Давыдовым. Когда англичанин довольно резко потребовал стянуть полицию и арестовать участниц беспорядков, то Давыдов согласился с его требованиями, но посетовал на нашу российскую неопытность. Вот если господин посол передаст ему планы концентрационных лагерей и обождет время нужное на постройку хотя бы парочки, то он Давыдов, тогда конечно их всех пересажает. А до того времени он, к сожалению, не может перестрелять участниц митинга прямо на улице из пулемета.

Долгое время после этого лысеющий полицмейстер пользовался огромной популярностью у жительниц Петербурга. А многие красавицы просто вешались на него, видя в нем человека храброго, находчивого и остроумного.

В ответ на ноту англичан были принесены подобающие извинения, перед посольством Великобритании в течение нескольких дней дежурили усиленные наряды жандармерии. Инцидент отошел в прошлое. Но тротуар на всякий случай залили асфальтом...

— Вы уверены, что вся эта почта для меня? — Лиза удивленно смотрела на кипу писем.

— А как же! Елизавете Петровне Петелевой, лично в руки! — улыбнулся посыльный и намекающе повернул руку ладонью вверх.

Письма наперебой зазывали её на торжественные мероприятия, балы и праздники. Известные светские львицы писали о своем горячем желании увидеть Лизу у себя в гостях. Всем было до неё дело!

К её чести, Лизу ни на секунду не оглушил поток славословия, бьющий из писем. Она прекрасно понимала, что заинтересовала всех этих людей не как личность, а как персонаж газетной статьи. Её хотели видеть как какую-то диковину, как редкого зверя в зоосаде. В такой роли она выступать не хотела, разве что... вот если бы её пригласили в Петербургское Общество воздухоплавания...

А потом позвонили из холла гостиницы и сказали, что какие-то дамы хотят увидеть её. Она опрометчиво разрешила им подняться в номер.

— Мы, члены Петербургского женского общества борьбы за равные права, рады приветствовать столь отважную, девушку... — казалось, что их предводитель была смущена юным возрастом Лизы, видимо, это как-то не вязалось с тем образом, что она представляла себе.

Елизавета тоскливо обвела взглядом гостиную, где с трудом разместилось двенадцать женщин. И им что-то надо от нее, вон старшая, как соловьем разливается про тяжелую женскую долю и необходимость борьбы с мужским шовинизмом.

— Надеюсь, увидеть вас в наших рядах, — ораторша с ожиданием глядела на неё.

— Не надейтесь, — Лиза не смогла удержаться от искушения и сопроводила свою речь зевотой, — если мне понадобятся какие-то права, то я возьму их, а не буду выпрашивать. Ведь если вы их требуете у мужчин, то признаете, что они вправе ими распоряжаться. Да, кстати, а обязанности вы тоже у них выпрашиваете?

— Какие обязанности? — ошарашено спросила предводитель суфражисток.

— Обязанность умереть за Родину, когда этого потребует долг, например.

— Войны, это порождение агрессивных мужчин! Вряд ли они вправе требовать от нас, чтобы мы участвовали в них! Это не женское дело! — выкрикнула одна из женщин.

— Вот как! — удивленно протянула Лиза, — значит, вы требуете равноправия во всем, но при этом продолжаете делить на женское и мужское дело. Вам самим это не кажется несколько странным? Будьте последовательны во всем, просите права — так будьте готовы принять и обязанности. А иначе, боюсь, вас будут воспринимать, как дамочек, которым совершенно нечем заняться в свободное время. Кстати, о времени, боюсь, что у меня дела и я вынуждена окончить нашу интересную встречу.

Выпроводив обескураженных любительниц равноправия, Лиза прогулялась до книжного ларька в холле. Увидела 'Аэлиту' и вспомнила о точно такой же книжке оставленной в далеком Париже. А ведь она так и не дочитала её!

Удобно плюхнувшись на диванчик, она нашла то место, на котором остановилась в книге в тот день, когда Андрей отправился за помощью в посольство. Тридцать страниц пролетели незаметно. Лиза со вздохом захлопнула дочитанную книгу. Интересно, конечно, но ведь сказка. Неужели и вправду, люди когда-нибудь выйдут в космос, побывают на Марсе, на Луне? И когда это будет? Доживет ли она до того дня?

Интервью в ЦУПе

— Первым делом, хотел бы поздравить вас с тридцатилетней годовщиной полета человека в космос.

— Спасибо, — седой генерал-лейтенант улыбнулся бразильскому тележурналисту.

— В вашей стране отмечают этот день, как день покорения космоса. Хотя не все с вами согласны в этом вопросе, — многозначительно заметил журналист.

— Вы имеете в виду Германию, я полагаю? Да, известно, что они считают днем начала космонавтики полет 'Вавилона'. Но разве можно считать суборбитальный полет космическим? Честь первыми запустить искусственный объект на орбиту Земли несомненно принадлежит Российской империи. Но так уж сложилось, что мы отмечаем как день космонавтики не запуск первого спутника, а день, когда гражданин России стал первым человеком в космосе.

— Опередив своего германского коллегу всего лишь на несколько дней. В связи с этим вопрос: как бы вы прокомментировали циркулировавшие в своё время слухи, что взрыв ракеты-носителя на стартовом столе, задержавший германскую космическую программу на несколько недель, и в конечном итоге ставший причиной проигрыша в космической гонке, был результатом действий русских диверсантов?

— Обычная отговорка проигравших. Виноваты кто угодно, только не они сами. Можно подумать в нашей космической программе не было аварий и катастроф. Стоит вспомнить гибель нашего космонавта номер два, Игоря Владимировича Сокольского. Ведь мы никого в ней не обвиняли, и не искали врагов.

— Известно, что вы дружили с ним в отряде космонавтов. Его гибель не испугала вас?

— Расстроила, потрясла — пожалуй, да. Но не напугала. Иначе вряд ли бы вы разговаривали здесь со мной.

— Вот эта спешка, гонка с Германией, итогом которой и стали аварии, катастрофы на заре космической эпохи, почему она стала возможной? Почему две страны, тесно связанные политически, экономически и состоящие в одном оборонительном союзе, жестоко конкурировали? Ведь они прекрасно взаимодействовали и до, и после, достаточно вспомнить атомный проект.

— Сложно ответить на ваш вопрос. Совместная работа по созданию атомного оружия была необходима в той ситуации, когда пришлось срочно догонять США создавшие бомбу, мы не могли остаться безоружными перед лицом врага. С этой задачей наши страны успешно справились, но в мирное время, в ходе освоения космоса действительно начали тянуть одеяло на себя. Национальный престиж затмил выгоды сотрудничества. Но, сейчас, слава Богу, это время давно прошло, Россия и Германия работают в космосе в рамках единой программы.

— Вы сами уверенны в закономерности победы России в космической гонке?

— Конечно, нет! Гигантские деньги и каторжный труд, помноженные на удачу — вот, что позволило Российской Империи опередить других участников. Какая уж тут закономерность! Хотя, к моей гордости как патриота, когда все это начиналось, Россия очень сильно отставала от Германии, но всё равно смогла стать первой! Известно, что, в отличии от России, где энтузиасты ракетной техники не нашли понимания у власти и военных, Германия начала эксперименты с ракетами ещё в середине тридцатых годов. К тому моменту, когда немецкая ракета успешно поразила цель, пролетев тысячу километров, в нашей стране не было ни одного КБ реактивного движения.

— От времен прошлых вернемся к настоящему. Месяц назад на орбите был снова уничтожен сателлит, принадлежащий США. Естественно это вызвало бурю возмущения в прессе Соединенных Штатов, в конгрессе и сенате. Россию обвиняют в узурпировании права на свободный космос и глобальных имперских амбициях. Как бы вы ответили на подобные обвинения?

— Свободный космос — это ещё одна выдумка заокеанских политиков. Они любят привязывать слово 'свобода' к любой проблеме и мастерски манипулируют им. И это в одной из самых несвободных стран 'белого мира', где власть давно сосредоточилась в руках нескольких политических кланов! Причем их оппоненты неизменно оказываются противниками этой самой свободы.

США лишились права на свободный космос в тот самый момент, когда решили, что для наиболее впечатляющей демонстрации возможностей атомной бомбы её необходимо сбросить на город. С многотысячным мирным населением! Столь яркое попрание законов и обычаев ведения войны не забывается!

Естественно, когда, хоть и с существенным запозданием, США приступили к созданию межконтинентальных ракет и освоению космического пространства, Россия и Германия не могли не рассматривать это как смертельную угрозу. США было четко заявлено, что мириться с американскими спутниками над головами никто не будет! Спутники могут запускаться только по предварительному согласованию, и после проверки начинки нашими экспертами. Любой иной космический объект будет уничтожен.

Казалось бы, условия прямые и недвусмысленные, но США регулярно пытаются нарушить их.

— А вы так же регулярно уничтожаете их спутники, — вставил реплику журналист, — не боитесь, что однажды начнете этим войну?

— Боюсь, война будет неизбежна в тот момент, когда мы перестанем это делать. Что касается обвинений в строительстве галактической империи, то вряд ли они обоснованы. То, что Российская Империя не дает никому попирать свои интересы, вовсе не подразумевает наличие агрессивных амбиций. Мы уже давно объяснили всему миру, что есть некие границы, нарушение которых автоматически подразумевает ответные действия со стороны России и Германии. А то, что творят вне этих рамок, нас совершенно не касается и вмешиваться Россия не станет. Мы пытаемся жить спокойно и в ладу с собственной совестью, насколько весь остальной мир позволяет нам это.

— От политики вернемся к космосу. Почему Россия и Германия отказались от пресловутого, поглотившего миллиардные инвестиции 'Проекта восемь'?

— Тяжелый вопрос! Больной для нашего самолюбия. Было решено отложить полет на Марс до тех пор, пока развитие науки и технологий не поможет минимизировать ущерб здоровью космонавтов. Иначе мы рискуем увидеть вернувшихся космонавтов облысевшими и харкающими кровью.

— Неужели нельзя было найти добровольцев, для которых возможность полететь на Марс перевесила бы страх перед лучевой болезнью?

— Решение было принято на самом верху, и количество желающих полететь никакой роли не сыграло. Нам сказали, что Марс подождет нас ещё немного, — космонавт номер четыре тяжело вздохнул.

— В прошлом году вы побывали на нашем строящемся космодроме. Какие у вас остались впечатления о Бразилии?

— Очень яркие. Мне понравилась ваша страна. Впечатлен успехами Бразилии, сумевшей за последние сорок лет совершить мощный рывок вперед, стать экономическим и политическим лидером Южной Америки. Меня тронули гостеприимность и открытость бразильцев. Жаль только, что так и не увидел знаменитые бразильские карнавалы. Надеюсь в следующий свой визит восполнить этот пробел.

— Благодарю за интересный и откровенный разговор. Позвольте еще раз поздравить вас с праздником.

— Спасибо. Хотел бы от своего имени переадресовать ваши поздравления всем, кто является его творцами и соавторами. Всем работникам предприятий космической отрасли, сотрудникам конструкторских бюро, храбрым российским и германским парням несущим нелегкую вахту на боевых орбитальных станциях. С праздником, друзья и коллеги!

Воссоединение. Декабрь 1926

В последний раз лязгнули железом вагонные сцепки и пассажирский состав 'Женева — Санкт-Петербург' замер у перрона.

— Папа, вот он! Вот! — Лиза почти бегом устремилась к открывшейся двери тамбура, таща не поспевающего отца за рукав.

Андрей спрыгнул на перрон, а затем подал руку и осторожно помог сойти какой-то молодой женщине. Затем он обернулся, увидел спешащих к нему отца и сестру, помрачнел, и что-то сказал женщине.

— Андрюха! — Лиза вырвалась вперед и повисла на шее брата, — бестолочь ты наша! Куда ты пропал?

— С возвращением сынок! Лизавета, слазь с брата, пусть с отцом поздоровается, — Петр Сергеевич с трудом отодвинул рослую дочь и крепко обнял сына. А затем отступил на шаг и смахнул набежавшую слезинку.

— Папа, Лиза, познакомьтесь с Машей. Маша, она, — Андрей глубоко вздохнул, — она моя жена!

— Ну и дела, — протянул Петр Сергеевич, — жена! Это когда же ты успел-то?

'Да ей не меньше двадцати пяти! И лицо какое-то бледное, осунувшееся, больных нам только не хватало!' с неприязнью подумала Лиза.

Нежданная спутница Андрея не спрятала глаз и встретила острые уколы взглядов какой-то спокойной усталостью.

— Ладно, здесь не место для долгих разговоров. Поехали домой, то есть в гостиницу, там и поговорим обстоятельно и по душам, — принял решение Петр Сергеевич.

Они едва успели отойти на пару шагов, как к ним подошли двое мужчин и обратились к жене Андрея.