Сезон Колдовства

Первым делом выключил магнитум и прислушался к тишине. Управился я достаточно быстро, до первых признаков губительной испарины. Так, что же дальше? План был довольно прост: для начала вернуться к тому месту, где нас разлучили с Патриком, освободить его и проводника из застенков и воспользоваться умением проводника. Да, план был прост до невозможности, но именно потому содержал много 'если'... Но я не стал обращать на них особого внимания. Все равно, выбраться из цитадели без помощи приятели у меня не получится.

Внизу я с удивлением наткнулся на подтверждение той самой оговорки, которую так упорно не хотел признавать. Там, где еще недавно был довольно широкий и мрачный коридор, теперь красовалась обычная каменная кладка. Но я ведь отчетливо помнил, как искупитель пошел именно в эту сторону. Как такое возможно? Ошибся с пролетом? Не может быть. Значит, магия? Где? В самой цитадели искупления? Поверить в это было просто невозможно.

Мои руки коснулись неровных граней. Узкие кирпичи были уложены в шахматном порядке, где-то слегка выступая, а где-то образуя некие вдавливания. Единственное объяснение, которое крутилось в голове, так это что сработали тайные механизмы.

Я проверил абсолютно все: кирпичи, выступы, факелы, закрепленные в массивных кольцах, никакого результата. Если здесь и существовал некий рычаг, то спрятан он был довольно искусно.

План, который мы продумали с Патриком, был близок к провалу. И даже если я смогу отыскать монаха в здешних подвалах, то вряд ли у нас получится добраться до пыточных катакомб. Кардинал Гардиуш, будь он неладен, как всегда спутал все карты!

Но выход есть всегда, даже со смертного одра можно сигануть обратно в бурный жизненный водоворот. Где-то за окном раздалось протяжное лошадиное ржание. Во внутренний двор ордена прибыл очередной кортеж. Я с интересом прильнул к арочному отверстию, подтянулся на решетках, но так ничего и не разглядел. Мешал широченный косой выступ. Я едва удержался на вспомогательной ступени, когда широкий рукав балахона зацепился за угол выступившего из общего ряда монолитной кладки. Раздался неприятный хруст и у локтя появилась приличная прореха. Что за напасть!

Когда я уже готовился спрыгнуть вниз, заметил одну интересную особенность: вокруг злополучного кирпича не было следов крепежа, он выделялся не только из общего ряда, но и целой стены. С замиранием сердца прикоснулся к краю, осторожно вдавил его внутрь. Кирпич с легкостью подчинился моей силе, и незамедлительно из глубины стены послышался протяжный скрежет цепей и стук шестеренок. Сложная череда последовательных узлов пришла в движение. Я отчетливо слышал, как заведенный механизм добрался до стены, и та распахнулась, будто плотный занавес.

Друга я нашел в третьей келье. Пустое помещение было оснащено лишь огромным пыточным креслом, из которого повсюду торчали толстенные гвозди, даже на подлокотниках. Осторожно освободив Патрика, я помог ему опуститься на пол. Он не спеша повернулся на правый бок и только потом позволил себе облегченно вздохнуть. Его монашеский балахон с шеи до пят покрывали крупные кровавые пятна.

— Всевышний все-таки покарал меня за мой длинный язык, — улыбнулся Патрик.

— Не говори ерунды! — Я попытался облегчить его страдания, подложив под голову свою ладонь.

— Брось, — Мой друг стыдливо отвел взгляд. — Все это абсолютно неважно. Главное, мы сумели выиграть немного времени.

Я удивленно уставился на бледное лицо Патрика.

— Тебе сейчас лучше не двигаться. Мы обязательно выберемся отсюда. Ты только... — Его ладонь накрыла мою.

— Оставь. Я знал, на что шел, и что этот поход может стать последним. — Тяжело сглотнув, Патрик посмотрел на меня. Его взгляд был сейчас тверже камня. Я все понял без слов: никакие уговоры здесь не помогут. — Так что, не трать время понапрасну. Через пару часов тебя обязательно хватятся, и тогда все пропало.

— Один я не справлюсь, — не согласился я.

— Как раз наоборот, — устало кивнул он. — У тебя одного есть шанс. Только слушай внимательно и не перебивай.

— Но Патрик...

Его палец прижался к моим губам, оставив на них кровавый след.

— В конце коридора спуск в подвал, прямо по винтовой лестнице. Будь осторожен — там два огромных зала, в которых собираются братья для ночного бдения. Минуя их, ты попадешь в узкий пролет, а оттуда в подвалы для отрекшихся. Твоя ведьма сидела именно там. И туда же они отвели твоего слепого проводника. Вот держи, — он протянул мне крохотные четки. Сколько я себя помнил, Патрик никогда не расставался с ними. И не только из-за скрытого в них секрета. — Мне они уже ни к чему, а тебе понадобятся. Личная охрана кардинала никогда не дремлет, будь осторожен. Если что, они подадут тебе знак сами.

— Очередной фокус, — догадался я.

— А как же иначе, — устало улыбнулся в ответ Патрик.

Прощание было недолгим. Я ссыпал на ладонь приятеля парочку пластинок, которые могли хотя бы немного облегчить его страдания, и быстро покинул пыточную. Теперь мне предстояло в одиночку выпутываться из сложившейся ситуации.

Последовав совету Патрика, я спустился к молельным залам и остановился, прислушался к посторонним шорохам. Зал был пуст. Посередине стоял широкий стол, сбоку — печь и заполненные посудой стеллажи. Ничего, что могло бы вызвать тревогу. Но я слишком хорошо знал тех, кто составлял отборную охрану кардинала. Их называли Пустолицыми. И название родилось не просто так. Опытные воины обладали не только идеальной выучкой, но и способностями, которые явно выходили за пределы человеческих возможностей.

Распоясав сутану, я извлек из внутреннего кармана жилета осколок Бледного стекла, длинную кожаную ленту наподобие веревки и механическое кресало. Теперь оставалось лишь проверить зал на наличие всяких ловушек, и действовать дальше по ситуации: либо искать другой путь, либо двигаться напролом.

С зеркалом в вытянутой руке я попытался различить в полумраке участки, где тьма была настолько густой, что образовывала смоляные линии, напоминавшие фонарный столб. Но сколько я ни вглядывался в отражение, так ничего и не узрел. Свет от догорающих свечей был таким ничтожным, что все очертания расплывались в мутные гуляющие пятна.

Что ж, значит стоит действовать иначе. Выкатив ленту, я легонько придал ей ускорения, и она покатилась вперед, оставляя за собой тонкий хвост. Метров десять-двенадцать, вполне достаточно, чтобы навести здесь шороху. Искра выбилась легко, и тонкая лента вспыхнула искрящейся змеей. Зал наполнил неприятный треск, а следом появилась короткая вспышка, и все пространство окутала вязкая пелена красного свечения. Никаких признаков пустолицых. Даже не слышно их отвратительного заутробного воя.

Только слишком рано я обрадовался. Буквально через минуту началось действие, которого я, собственного говоря, и добивался. Сначала, в дальней стороне зала, возникли мрачные тени. Они вытянулись в струну и неспешно поползли вдоль стен, потолку, устремились к огромной подвесной люстре. Затем послышалось мелкое постукивание наподобие часов с громкими ходиками. Стук был нечастым, но равномерным. Постепенно такт ускорялся, пока не превратился в нечто однородное. Заткнув уши, я ждал главной кульминации этого пугающего представления. И вскоре дождался. Стены заходили ходуном, и весь зал словно пустился в пляс. Широкобокий стол загремел изогнутыми копытами, стулья повалились на спинки и закрутились волчком. Посуда, повинуясь своим старшим братьям, покинула полки и смело ринулась вниз. Оставался последний штрих этого опасного капкана. В четырех углах зала появились огромные круглые воронки, которые напомнили мне бушующий вихрь.

Буря достигла своего апогея. Пространство рассекли яркие всполохи молний. Они пронзили его насквозь, и я заметил на камне темные, обугленные следы. Но любое заклятие, каким бы мощным оно ни было, имеет предел прочности. Границу своей силы.

Когда зал окутала тишина, и дым осел, я осторожно выглянул из укрытия. Однако осмотреть все вокруг собственными глазами так и не осмелился. Только при помощи мутного осколка. Медленно, слева-направо и обратно, я пытался найти того, кто представлял для меня главное препятствие. И я его нашел. Высокая сгорбленная фигура неподвижно возвышалась у противоположной стены, рядом с небольшой резной дверью. Приблизив осколок к глазам, я пригляделся внимательнее. Нет, я ошибся, лишь на первый взгляд это существо показалось неподвижным, на самом деле, оно слегка покачивалось, словно лоскутная лента на ветру. Стало быть, кардинал не поленился и расставил своих верных воинов по всему периметру, не забыв про винный погреб и заброшенные за ненадобностью пыточные подвалы. Но что оно здесь охраняет?! Вопрос был немаловажен, но ответ на него крылся где-то в темноте коридора. А туда мне еще только предстояло попасть.

Пустолицый вел себя довольно спокойно. Бесполый призрак, не иначе. Кажется, дунь на него, и он развеется пеплом, не оставив после себя и следа.

Стараясь не потерять его отражение из виду, я сделал осторожный шаг. Ноль реакции. Еще один. Расплывчатый силуэт вздрогнул и, кажется, немного приблизился. Впрочем, осколок стекла сильно искажал окружающую меня действительность. Стоило продвинуться еще малость, какой-то метр или чуточку больше, и тогда можно будет попробовать обезвредить его до пробуждения.

Следующий короткий шажок я сделал подобно ювелиру, выверено и аккуратно. Слегка вытянул мысок, который скользнул между осколками битой посуды, затем распределил вес тела на обе ноги и, выдержав паузу, двинулся дальше. Но даже при всем моем умении пустолицый все-таки уловил некое колебание. Дернувшись, он приподнялся почти к самому потолку. Его тощая вытянутая голова, скрытая черным капюшоном, резко повернулась. Почти как у сторожевого пса. Для полноты картины не хватало разве что носа и хитрого, с прищуром, взгляда.

Я затаился и старался не дышать. Только толку от этого было маловато. Верный страж не обладал привычным нам, людям, слухом, в его арсенале имелись более совершенные источники обоняния и осязания. Медленно взмыли вверх полы одежды, пустолицый остановился, подался вперед. Что-то почувствовал? Или уловил движение? Мне стало не по себе. Рука медленно скользнула под сутану, где я нащупал сокровенный мешочек. С узелком справился легко и, зачерпнув горстку перца, выставил наготове сжатый кулак.

Все это время страж не шевелился, словно ждал ответных действий. Но я не торопился, суета в таком деле ни к чему. Одно неловкое движение, и все мои усилия превратятся в осколки под ногами, включая и меня самого. Если он узреет присутствие постороннего раньше, чем рассеется отвлекающая пелена, начнется такое! Он не оставит здесь камня на камне, пока не убедится, что уничтожил чужака, стер его с лица земли.

Вытянув руку, но не разжимая кулака, я продолжил следить. Пустолицый плавно опустился вниз. Его тощие руки, которые больше напоминали костяные отростки, разошлись в стороны, тонкий перст указал мне за спину, там, где находился вход в зал. Дальше последовала небольшая пауза, и оглушающий крик прорезал пространство. Он, наконец, продемонстрировал свою силу. Крутобокий стол начал слегка постукивать ножками, а затем резко сорвался с места и с грохотом запечатал узкий проход.

Потребовалась вся моя выдержка, чтобы не шелохнуться. Недовольно заклекотав, страж продолжил искать. Спасало только одно — породившая его магия не позволяла вынырнуть за отмеренный ему островок.

Тянуть и дальше было бессмысленно. В любой момент пустолицый мог узреть меня среди красного марева. Вытянув руку, я наклонился вперед. А когда капюшон повернулся в мою сторону, разжал кулак. Крохотные гранулы акринского перца, подхваченные дуновением, смело ринулись в атаку. Тьма сама втянула их внутрь, словно магнит металлическую стружку.

Если я когда-нибудь и слышал более ужасный звук, то он не отложился в моей памяти. Страж скривился и карикатурно изогнул собственное тело, резко взмахнул рукой, едва не зацепив меня. Вовремя среагировав, я перекатился подальше от противника и оказался за его спиной. Теперь оставалось только бежать со всех ног, пока перец лишил стража главного органа чувств.

Возле огромной кованной двери возвышались две гигантские медные статуи. Монахи, облаченные в плотные одежды-платья, выставили перед собой мечи с широкой гардой. Только охраняли они не сокровища и даже не великие тайны старых богов. За замками ордена скрывалось лишь безумие. Да, именно оно, а не яркий металл или драгоценные камни. Неосязаемое чувство ужаса, страха и отчаянья, которое уже давно поселилось среди этих стен. Еще в первый сезон охоты на ведьм. Именно тогда камеры здешних подвалов наполнились человеческой болью. И доказательство вины тут не играло никакой роли. Главное, чтобы подозреваемый напитал мрачные подвалы душераздирающим криком обреченности.

Возле одного из монахов я остановился и внимательно изучил его скорбный взгляд. В отличие от остальных статуй, эта имела не только зрачки, но и иные мелкие детали, которые практически не отличали ее от человека. Тонкие линии жил, вен и шероховатости кожи. Внешне все это выглядело довольно жутковато, словно передо мной предстало нечто действительно живое.

С трудом приоткрыв дверь, я протиснулся внутрь. Крохотные узилища располагались только слева. Низкие, в половину человеческого роста, потолки, каменный выступ, позволяющий только сидеть, а еще некий звук, постоянный и раздражающий. Кап-кап-кап... Самые изощренные способы пыток, направленные на то, чтобы сокрушить волю затворника.

По левую руку я заметил всевозможные инструменты. Дремлющие под покровом паутины, они смиренно ждали своего часа, когда люди одумаются и вновь начнут изводить друг дружку при помощи этих хитроумных изобретений. И тогда, смахнув с себя тень забвенья, ужасные механизмы вновь примутся скрежетать острыми зубьями истины.

Под ногами, недовольно попискивая, проскочила стая потревоженных крыс. Скрывшись за грудой пожелтевших черепов, они еще долго шуршали где-то в темноте, но я оставил их без внимания. Напротив маятника-ожидания остановился и осторожно коснулся одной из лопастей. Водяная мельница медленно, со скрипом, но все же пришла в движение. Кап-кап-кап — побежали пыточные секунды. Один на один с тишиной человек обычно не выдерживал и десяти часов. Даже заткнув уши, он все равно слышал этот монотонный звук, который не спеша вытягивал из него признание в любом мракобесие.

— Что-то ты слишком долго, хозяин, — донеслось из крайней камеры.

— Ты все-таки избавился от кляпа, — вздохнул я.

— Ш-ш-ш, — именно таким оказался его смех, глухим и шипящим, словно у змеи. — Мой провожатый оказал мне такую любезность. Сказал, что здесь меня все одно никто не услышит. И посоветовал молиться моим богам!

— И что, помогло?

— Ну раз ты здесь, думаю, они не столь глухи, как ваши, — отозвался слепец.

Потянув за тугой засов, я открыл дверь и вытащил наружу проводника. На его бледном лице незамедлительно появилась довольная ухмылка.

— А где же твой бесивший меня приятель? — с удивлением поинтересовался он.