Полечу в пропасть

— Давай вернемся к прежней теме. Ты же знаешь, что я ненавижу детей!

— Почему? — уже в сотый раз спрашивает она, заранее зная, какой будет ответ. Ей просто нравится выводить меня из себя, как и многим другим.

— Хм... интересно,... почему же? — я с сарказмом делаю задумчивое лицо, словно обдумывая вопрос. Сестра прыскает со смеху, очевидно, что моя мина была довольно комичной. — Ну, во-первых, они всегда о чем-то талдычат и спрашивают. Во-вторых, они гадят повсюду! Бегают, разбрасывают вещи! В-третьих, они же полные идиоты. Как их может кто-то любить?!

— Но это же дети, Дженна! — да-да, Фиби иногда любила называть меня Дженной. А что? Мне нравится, я не против.

— И что? — спрашиваю, не видя ничего плохого в этом. Думаю, я — не одна такая.

— А то!

— Это, по-твоему, нормальный ответ?!

— Ну уж лучше, чем твой!

— Могу я спросить, чем вызвано ваше недовольство к моей персоне?

— Но ты же тоже была ребенком, черт побери! — резко выдыхает сестра.

— Что я слышу...

— Ответь на мое утверждение.

— И что, что я им была? Это была худшая пора в моей жизни. Я сожалею нашим родителям за то, что они вытерпели со мной.

— Ох, как ты мне противна.

— А то я не знала.

— Всё, заткнись и иди в школу! Давай, давай! — она шутливо пихнула меня в плече. Я усмехнулась из-за нашей 'дискуссии с пристрастиями'.

Я вышла на улицу. Свет сразу же ударил мне в лицо, и я зажмурилась. Будто вампир, попятилась назад в подъезд, но быстро пришла в себя, вернувшись на улицу.

День. Школа. Утро.

Мне определенно не нравились эти слова и всё, что с ними связано, но уж лучше так, чем весь день просидеть дома, ничего не делая. Я вдохнула запах воздуха, стараясь почувствовать его. Неиспорченный, наивный и немного сладкий. Непорочный. Такой живой, страстный и в то же время простой.

'Просто вдохни его'.

'Делай вздохи. Вдох-выдох, вдох-выдох'.

'Если у тебя нет ничего родного в этом мире, слушай воздух и тишину'.

'Видишь? Мир касается нас своими пальцами и передает свою энергию нам с помощью воздуха'.

Слова Адама мелькнули в голове, и я удивилась из-за того, что до меня только сейчас дошел их смысл. Воздух — это не просто наше воображение, атомы и молекулы, кислород и азот. Это что-то большее. То, что у нас никто не отберет, то, чего мы можем коснуться и не почувствовать прикосновения.

Я уже на полпути, что немного раздражает, ведь мне чертовски неловко идти в школу после того, что произошло. Странно.

Многие спрашивали меня ранее, да и сейчас: 'Почему ты идешь в школу пешком?' Я смущалась, отводила взгляд в сторону и никогда не отвечала, что мои родители бедны, чтобы купить себе неплохую машину. Теперь мне это кажется смешным. Я всегда злилась, когда меня стеснялись, умалчивали обо мне, а тут я постеснялась собственных родителей! Полная эгоистка, хотя с недавних пор я не вру, а отвечаю максимально честно. Несмотря на то, что в последнее время со мной не общаются, но это неважно. Рано или поздно мы все меняемся, и я рада, что это явление произошло со мной. Просто жуть. Я раньше — не я, а просто какой-то призрак, вторая сторона, более мерзкая, глупая, что ли.

Когда я вошла в школу, всё было, как всегда. Никто не обращал на меня внимания, но иногда я ловила кое-кого на ехидном перешептывании и тыканье пальцами. Мне это не то, чтобы неприятно, просто меня нервирует то, что люди так легко могут обсуждать чью-то жизнь за глаза, а о своей даже заговорить боятся. Уверена, они тоже прячут много скелетов в шкафу. Больше, чем я.

'Мир — это чертеж, совсем неидеальный и неровный. В нем есть недосказанности и непредсказуемости. И он никогда не станет чем-то таким, чем стоит гордиться или вникать в подробности. Всё, что мы можем делать — это пользоваться тем, что нам было дано, рассчитывая на одну попытку сделать всё в наилучшем виде. Не стоит делать это всё идеальным. Нет ничего идеального. Совсем ничего. Мы — одинокие, но в то же время близкие. Видишь, что нас разъединяет? Ничего. Это просто невидимый глупый барьер, который мы никогда не удосужимся переступить. А всё это из-за чего? А вот это — единственный вопрос, заданный правильно, Дженн. Из-за бесчеловечности. Глупости. Морали. Здесь слишком много ответов, но стоит всего лишь уловить суть сказанного: мы сами решаем. Да, я верю, есть судьба там и всё такое, то есть то, что суждено нам пройти, но в некоторых ситуациях у нас есть выбор... Этот выбор порой бывает сложным и не таким, как нам хотелось бы, но в итоге мы делаем то, что должны. Не всегда получается то, что надо, но нужно стараться. Нет ничего такого, что мы утрачиваем навсегда. Нет ничего такого, чего нельзя было бы испытать вновь...'

— Эй, с тобой всё в порядке? — услышала возле себя, и я повернула голову к незнакомому мне мальчишке. Он выглядел небольшим, так, на класс седьмой-восьмой, но его обеспокоенное лицо говорило о том, что ему не все равно на меня.

Спасибо, Господи, хоть за это!

— Да, всё хорошо, — ответила, проходя дальше, невзирая на любопытные взгляды.

Кому же принадлежали те слова? Они ударили в мою голову, просто появились в ней, и это... странно?

Когда же я, наконец, смогу разобраться в своей голове, а не строить из всего чертову головоломку?

Видимо, никогда.

Жалко вдохнувши воздух, я прошла и остановилась возле своего шкафчика, осматриваясь вокруг. Кстати, я вам о нем ещё не рассказывала!

Шкафчики у нас в школе выставлены в ряд. Изначально мне это не так уж и нравилось, но время проходило, и я вообще забывала об их существовании. У меня здесь есть всё: какие-то выброшенные жвачки, непонятно откуда взявшиеся помятые листы, разные изделия на рисовании, чертежах, технологиях, проще говоря — всякий бред. Я никогда не была чистюлей, да и вообще, у меня всегда и везде беспорядок. Я не ухаживаю за своими вещами, чем всегда отличалась от своей мамы. Она — это просто убирающийся монстр, в хорошем смысле. Если увидит какую-то пылинку — её сразу же надо ликвидировать. Я не говорю, что она помешана на этом, но иногда это действительно выходит за рамки.

В общем, я беру кое-какие тетради и иду на урок. Первый у меня — геометрия. Лично я его не очень люблю, но этот урок мне нравится больше, чем алгебра, поэтому я без всяких вопросов посещаю его. Просто, на мой взгляд, это в кое-чем проще, а в кое-чем сложнее. Да, я умею доступно объяснять. Но мне всё равно этот урок хоть чуточку, но нравится.

Я забегаю в класс прямо перед началом — слава Богу, — ведь этот несносный учитель ненавидит опоздания. Я раскрываю книгу, которую начала читать совсем недавно, но она так увлекла меня, что прочла её буквально всю за несколько часов. Книга о любви и даже называется 'По дороге к любви', но что мне наиболее в ней нравится, так это то, что девушка в ней бежит от всего.

От обид.

От страха.

От переживаний.

От болезней.

От мечты.

От планов.

От ошибок.

От клетки.

От страха.

От фатальностей.

Я открыла её и начала вспоминать, на чем я остановилась, перебегая по строчкам своими глазами...

'Я никогда не жил такой полной жизнью, как в это короткое время, когда ты была со мной. В первый раз в жизни я ощущал эту полноту, меня переполняли радость и ощущение свободы. Ты стала для меня недостающей частичкой моей души, ты была мне воздухом, которым я не мог надышаться, ты была кровью, которая бурлила в моих жилах. Думаю, если справедлива теория переселения душ, то во всех наших прошлых жизнях мы с тобой были вместе. Я знаю тебя совсем недолго, но у меня такое чувство, будто я знал тебя всегда.

Хочу, чтобы ты знала: даже когда я умру, я все равно буду помнить тебя. Я буду вечно любить тебя. Как бы я хотел, чтобы все обернулось по-другому! Столько бессонных ночей я думал о тебе: и в пути, и в мотелях, когда не мог сомкнуть глаз, смотрел в потолок и представлял себе, какой могла бы стать наша с тобой жизнь, если бы мне суждено было...'

— Мисс, могу я узнать, что Вы делаете? — мурашки пробежали по моей коже от услышанных слов, из-за чего я едва не выронила книгу. Кстати, на самом интересном месте прервали! Я невольно вздрогнула, чем и выдала себя. Учитель подошел ко мне и выхватил книгу... мою книгу... вот черт...

Одноклассники начали смеяться, но, почему-то, я больше беспокоилась о книге, а не о этих издевках одноклассников. Учитель что-то недовольно бормочет себе под нос. Кажется, он никогда меня не любил. Надеюсь, что, хотя бы...

— Вы отстранены от занятия, мисс Грин. Поговорим после уроков!

Этот напыщенный идиот только что действительно меня отстранил? Моя успеваемость...

— Но...

— Никаких 'но'! Убирайтесь из этого кабинета, сейчас же!

Из моих глаз непроизвольно хлынули слёзы, поэтому я быстрее убежала, дабы никто не увидел их, уходя в себя, окунаясь в мысли с головой.

Я даже не знаю, из-за чего мне было больше обидно — из-за отстранения или книги, но не в этом суть. Мне просто хотелось поплакать. Это мне необходимо, нужно.

Я забежала в туалет и скатилась по стенке, отдаваясь эмоциям, но относительно быстро пришла в себя и вышла оттуда, умывшись. Ожидая звонка, я решила прогуляться по темным коридорам, дабы...

— Привет, Дженн, — услышала я голос, который заставил меня вздрогнуть и судорожно вздохнуть.

— Ник, — невнятно пробормотала.

И я пропала.

14.

— Как ты? — сказал Ник, подходя ближе. Я закрыла руками лицо, надеясь, что не расплачусь. Хватит. — Мне очень...

— Жаль, — продолжила, желая оборвать его, чтобы он скорее ушел. Я ему никто. Ему будет хорошо без меня. — Я знаю, но мне не нужно твоего сожаления.

Он еле заметно вдохнул воздух и обнял меня, обвивая своими руками.

Я знаю, что должна чувствовать, если бы любила его. Электрический разряд, так говорят? Я его не чувствую. Я чувствую тепло, которое исходит от него. Мне нравится это, именно это.

Я не могу сказать, что мир после его поцелуя остановился. Это были просто ложные надежды на то, что что-то между нами всё-таки будет. Но нет. Никакой искры. Или я этого просто не вижу?

Это не ревность.

Не любовь.

Это просто привязанность.

И ничего больше...

— Ты же знаешь, что ты всегда будешь в моем сердце? — прошептал Ник мне на ухо, от чего я вздрогнула, и он обнял меня сильнее, а я просто тонула... тонула в нем, желая погрузиться полностью. — Я знаю, что ты не хочешь там быть. Но ты — мой друг, и я уважаю тебя, — казалось, что он сказал это слишком... сломлено? Его руки дрожали.

— И я, — откликнулась я и испытала какое-то облегчение, прикрыв ресницы.

Он — мой друг. Бесспорно, друг.

— Помни, я всегда поблизости. Хочешь что-то обсудить — просто позови. Я всегда буду рад тебе, — сказал он и, посмотрев на меня в последний раз, высвободил из объятий.

Я молча кивнула и ушла. Мне хотелось плакать. Но...

Не было слёз рекой.

Не было долгого, мучительного расставания, на которое я рассчитывала.

Мы друзья.

Лучшие друзья.

И это всегда было так.

Обыденные коридоры. Обыденный день. Так всегда. Некоторые вещи никогда не меняются. Но нет, что-то все-таки изменилось. Изменилось всё. Как будто сейчас я вижу вещи другими глазами. Не глазами ученика-отличника, а кого-то совершенно другого, как будто я — не я. А разве я знаю... какая я на самом деле?

Это очень странно. Я действительно смотрю на мир иными глазами.

Не знаю, что именно изменилось. Известие о болезни... Да я о ней толком ничего не знаю. Не знаю, злокачественная опухоль или нет. Я знаю, что Фиби всё рассказали, а я не имею никакого понятия об этом. Да я, в принципе, и не иметь никакого представления насчет этого. Что мне это даст: повод для размышлений или повод кончить жизнь самоубийством?

Я не испытываю жалости. Я не испытываю ничего.

Такое чувство, будто все жизненные соки вытекли из меня, и я больше никогда не буду такой, как раньше: жизнерадостной, любимой, милой Дженнифер. Нет. Никогда более. Сейчас я похожа больше на себя внутреннюю.

Такой, какой я хотела быть.

Но почему тогда я не счастлива?

Я поклялась никогда не предавать себя. Я поклялась быть той, кем я являюсь, не строить каких-либо надежд на что-то лучшее. Я предала себя.

Я не исполнила обещание.

* * *

Мрачное утро сменилось днем. Солнце греет меня, согревает своими лучами. Оно освещает мой путь. Мрачное настроение ушло, испарилось. Я как будто парю в воздухе, мечтая раствориться в нем. На улице нет ни единого человека — я единственная в этом городе, стране, мире, во Вселенной. На всем земном шаре. Я не хочу знать, что такое боль, ожидание, смерть. Я просто знаю то, что есть сейчас, что я чувствую сейчас, что я вижу сейчас, о чем я мечтаю сейчас. И больше мне ничего не надо. Я просто хочу идти. Идти вперед, не назад. Я просто хочу жить. Я больше не чувствую боли в своем теле. И эта назойливая тишина принесла мне мир и покой. Покой, который наступил слишком рано. Тишина... Я чувствую её. Это — необычная тишина. Это нечто больше. Я могу увидеть её. Кажется, что тишина становится слишком громкой; кажется, что тишина вот-вот убьет меня своим кинжалом.

Я чувствую что-то.

Что-то глубоко в моем сердце.

Пропасть.

Огромная пропасть.

Я запуталась. Запуталась в себе, в своих мыслях. В один момент я радуюсь, в другой — я уже еле живу. Не знаю, что со мной. Как будто во мне живут две совершенно разных личности, два разных человека с совершенно иными характерами. Такое чувство, что я не знаю кто я. Вот кто я? Я могу себе ответить на этот вопрос? Я не знаю, кто я. В том-то и дело. Мне сначала надо разобраться в себе, а затем уже идти вперед. Я не могу идти вперед, не зная, кто я.

Я подняла глаза и встретилась взглядом с небом: оно такое чистое и голубое. Нет ни единой тучи, ни единой извилины. Оно идеально. В таком мире, как наш, мы всегда можем полагаться на небо. Оно никогда не упадет. Никогда не предаст. Но оно может унести нас далеко-далеко отсюда, так далеко, насколько мы захотим.

А мы захотим.

Я медленно передвигаю ногами, словно что-то держит меня, не желая отпускать. Я не хочу торопиться; возможно, именно сейчас я хочу не быть первой. Я хочу быть той, кто получает удовольствие даже от такой вещи, как идти домой со школы.

Для многих детей — это не играет роли. Ну и что? Ну, идем мы со школы, нужно идти скорее. Но для меня это — другое. Не знаю почему, но я просто не хочу спешить. Я как будто растягиваю удовольствие, хотя удовольствием это и не назовешь.

'В чем твоя проблема?'

'Я... я и есть проблема'.

Я стою у дома. Сейчас войду, магия испарится. Я приоткрываю дверь и всматриваюсь внутрь: вроде никого. Я быстро бегу в свою комнату, нуждаясь в том, чтобы побыть наедине, но слышу, как меня окликает моя любимая сестра.

— Дженн! — кричит она, я поворачиваюсь на голос, бормоча проклятия себе под нос.

Фиби всегда была красавицей. Сейчас на ней надето красивое летнее платьице, которое подчеркивает её замечательную фигуру. Я никогда не завидовала ей, потому что мой вид мне тоже нравился, но нельзя не заметить, как я отличаюсь. У неё волосы пшеничного цвета, у меня же каштанового. У неё чуть-чуть загорелая кожа, которая идеально сочетается с волосами, а у меня же более бледноватого оттенка. У неё очень длинные ноги, так что Фиби практически никогда не ходит на каблуках, потому что чувствует себя великаном. Не могу отрицать только то, что она действительно большая, но ей идет в любом образе — с каблуками или без. А у меня ноги покороче, но и не совсем маленькие. Что-то среднее между большими и маленькими, и мне это безумно нравится. Красивый нос, у меня тоже неплох, но из-за одного нелепого происшествия мне делали операцию на нем и он, увы, уже никогда не будет столь идеальным, каким был давно.