Сердце Арронтара. Две судьбы

Одна из звёздочек вдруг мигнула и засветилась чуть ярче. И я резко рванула вперёд, уже понимая — да!

Я нашла её.

... Но я не подозревала, что в момент, когда твой Разум вторгается в чужое сознание, ты испытываешь подобную боль. Меня чуть не разорвало на маленькие кусочки. Словно в костёр прыгнула.

Хотелось сделать шаг назад, выйти, чтобы не чувствовать такой обжигающей боли.

Но я продолжала двигаться вперёд, и вперёд, и вперёд... Думая только об одном.

Дудочка. Покажи мне, Лирин. Покажи мне всё с самого начала. Всё, что важно.

Я хочу знать.

Пожалуйста... Покажи...

* * *

... Когда я открыла глаза, то обнаружила себя стоящей в незнакомой полутёмной комнате. Оглядевшись, я поняла, что в одном из углов явно кто-то есть — там вплотную стояли две кроватки, и над одной из них склонился чей-то силуэт.

Силуэт был необычный. Вроде ребёнок, но... какая странная спина...

Из одной кроватки послышался тихий серебряный смех. Кажется, смеялась девочка.

— Ну расскажи! Ну позалуйста!

— Что тебе рассказать? — спросил... мальчик. Да, мальчик, но я пока не могла понять, какого возраста.

— Ска-а-азку! — подал голос ребёнок из другой кроватки. — Про большого белого волка!

— Вчера же рассказывал!

— Ну ещё-о-о! — захныкала девочка. — Ну позалуйста!

— Хорошо, Лири. Расскажу. Только ложись и закрывай глазки. Итак, жил-был большой белый волк...

Я слушала этот голос, который казался мне почему-то знакомым, и понимала — я знаю эту сказку. Даже не сказка — легенда про белого одинокого волка, древняя, как сам Арронтар. Он так страдал, когда умерла его любимая, что ушёл из леса, и вскоре попался на глаза человеческим охотникам, которые убили волка из-за его белой шкуры...

— Не плачь, Лири. Ну же. После смерти душа волка вернулась в Арронтар и переродилась. И в ту же ночь в лесу появился новый волчонок... прошло несколько лет, и он вновь встретил свою любимую. Что же тут печального?

— Ы-ы-ы, — завыл ребёнок из второй кроватки, и я поневоле улыбнулась. Да уж, сказочка совсем не на ночь, но они ведь сами захотели.

— Так, — судя по голосу, старший мальчик тоже едва сдерживал смех, — будете реветь, больше никаких сказок!

— Не бу-у-удем! — пообещали малыши, и я засмеялась — хором с тем, кто рассказывал про белого волка...

А потом меня вдруг закружило, выдернуло из этого воспоминания и зашвырнуло в совершенно другое...

* * *

Мелкий противный дождик. Серое унылое небо. Пронизывающий сырой ветер. Чавкающая грязь под ногами...

Я бежала. Зачем-то бежала в стае таких же, как я — маленьких, но быстрых волчат. Я чувствовала их азарт, как во время охоты, их ярость, ненависть, презрение... К кому?

И что я делаю?.. Почему бегу с ними? За... за кем?!

Это ведь Арронтар. Я узнала его, несмотря на то, что во сне он выглядел несколько иначе. Потому что это было прошлое. Не моё — Лирин.

— Вот он!

Я обернулась к кричавшей. Да, это она. Теперь Лирин было около шести лет, и я бежала рядом с ней, чувствуя себя очень странно.

Всё это ужасно напоминало то, что когда-то происходило со мной. Только вот я всегда бежала не здесь, в стае, а там, впереди.

Кто-то из мальчиков подобрал острый камень и, толком не целясь, метнул его в сторону бегущей впереди тени. Мимо.

Сердце у меня оборвалось, когда вслед за первым камнем полетели ещё, и ещё, и ещё... И ребёнок — я точно знала, что это был ребёнок — бежавший впереди, в конце концов упал.

Только тогда я смогла его немного рассмотреть. Мальчик лет восьми-девяти, вымазанный грязью с ног до головы... горбун...

— Бей урода!..

Лирин крикнула это почти с упоением, хватая из-под ног очередной камень.

Я вздрогнула и на мгновение остановилась, потому что...

Это точно не я сейчас там, барахтаюсь в грязи? Точно не я вылезаю из лужи и, не оборачиваясь, бегу так быстро, как только могу? Спотыкаюсь — ноге очень больно — но всё равно бегу. А что ещё остаётся?

Если бы я могла повлиять на эти события... Но ведь то, что я вижу — просто тени прошлого. Уже случившегося прошлого.

Но если бы я могла...

Лирин... Зачем ты так?

Ведь это он, я знаю, что именно этот мальчик рассказывал тебе сказку про одинокого белого волка...

Зачем, Лирин?

Зачем, Джерард?..

Наверное, я никогда этого не пойму...

Между тем мальчик завернул за угол ближайшего дома — и будто исчез.

— Где он? Видите?

Они добежали до строения и начали бегать вокруг, не понимая, куда мог деться горбун. Я только грустно улыбалась, наблюдая за маленькими оборотнями, в ярости даже пытавшимися нюхать землю.

Дурачки. Какие дурачки.

Я-то точно знала, где спрятался горбун.

Потом, отчаявшись искать, они всё-таки ушли. Я думала последовать за Лирин, но... не хотелось. Хотелось остаться здесь...

Мальчик, забившийся на крышу дома и прилипший к её чуть приподнятому краю, чтобы не нашли, спрыгнул через несколько минут. Заозирался, как загнанный волк, сплюнул на землю грязь вперемешку с кровью. И провёл рукой по волосам — да, конечно, они сейчас не были такими блестящими, как в моих снах, но тем не менее...

Я узнала его. И застыла, прошептав:

— Дэйн...

Протянула руки, но... он не видел... конечно, не видел...

Ведь всё это уже случилось...

Дэйн выпрямился, схватившись за свою сгорбленную спину, поморщился, потёр больное место и поковылял прочь. В Северный лес.

А я шла за ним, как привязанная, боясь и в то же время желая, чтобы этот сон наконец закончился.

Дэйн останавливался почти каждую минуту и, прислоняясь к стволу очередного дерева, тяжело дышал. Лицо его бледнело всё больше и больше. Я понимала, отчего, слишком хорошо понимала, и безумно жалела, что ничем не могу помочь.

Он всё-таки дошёл. Дошёл до нашего любимого озера, вода в котором сейчас была отнюдь не голубой, а тёмно-серой. Стянул с себя рубашку, на большее сил не хватило, и даже не прыгнул в воду — рухнул.

Я опустилась на колени как можно ближе к озеру и принялась ждать.

Дэйн вынырнул спустя пару минут. Дрожа от холода, смывал с себя грязь и кровь. А потом подплыл к берегу и, не выходя из воды, зацепился руками за землю и положил на них голову.

И каким-то образом он сделал это именно там, где была я. Поэтому теперь я сидела и смотрела в такие знакомые и родные глаза, чувствуя себя бессильной, как никогда.

А Дэйн...

Он дрожал. Всё его тело сотрясало от судорог. Я видела, что он прикусил губу, видела, как сжались кулаки, сминая траву, вырывая её из земли, видела, как из носа сочится кровь...

Я знала — Дэйн не видел и не слышал меня. И, конечно, не мог и почувствовать. Но я тем не менее наклонилась, обхватила руками его лицо — удивительно, но сама я ощущала прохладу мокрой кожи — и зашептала:

— Не плачь. Они не стоят твоих слёз. Никогда не плачь, ты самый сильный из всех, Дэйн. Только не плачь, пожалуйста! Я знаю, ты меня не видишь, но я здесь... Не плачь, Дэйн...

Я прижалась к его лбу своей щекой, чувствуя, как глаза щиплет от слёз. Пусть. Я поплачу сама, за него, только бы он не сломался...

Я обняла Дэйна за плечи, изо всех сил стараясь воздействовать на него энергией Света, чтобы залечить раны. Мои пальцы светились, но сила утекала сквозь них, как вода, не затрагивая самого мальчика.

И тогда я заплакала по-настоящему. Навзрыд. Обнимая его, целуя мокрый лоб, щёки и волосы, осознавая — я ничего не могу сделать. Прошлое... это всего лишь прошлое...

И все мои знания бесполезны перед тем, что уже случилось.

Но теперь я поняла. Поняла, почему ты приходил ко мне. Приходил сквозь время и, возможно, расстояние. Приходил хотя бы просто для того, чтобы улыбнуться и подержать за руку. Подарить мне прекрасный сон, поцеловать, оставить букет лесных фиалок...

По той же самой причине я сейчас обнимала тебя, Дэйн. Зная, что ничем не смогу облегчить твои страдания, я тем не менее продолжала обнимать, целовать, шептать какие-то слова...

Я не хотела, чтобы ты сдался. Не хотела, чтобы ты умер.

И теперь я понимала — ты тоже не хотел, чтобы я умерла.

* * *

Я не ощутила тот момент, когда сон кончился и я вновь оказалась в своей комнате. Просто вдруг открыла глаза — и увидела собственную руку, сжимающую в кулак простынь и прижимающую её к моему рту. Чтобы не закричать и никого не разбудить.

Я тихо встала и, чувствуя, как все внутренности скручивает от какого-то дикого звериного отчаяния, медленно подошла к окну.

С неба на меня смотрела яркая и совершенно равнодушная луна.

Дэйн... брат Лирин... мальчик-горбун... Она сказала, что тебя нет в живых... Как ты смог прийти в мой сон? Не понимаю...

Может, сам Арронтар помог? Я должна это узнать. И... если ты всё-таки жив...

Я опустила голову и глубоко вздохнула.

Грязь, камни... и Лирин, которую я всегда считала не такой, как остальные... Наверное, она тоже всё поняла, как и Джерард, но что толку?

Ведь это уже случилось. Ничего не исправить. Не вернуть.

И я впервые в жизни подумала...

Я не представляю, как можно существовать с подобными чувствами в сердце. Кляня себя каждую секунду, вспоминая, как бросал камни в брата или сестру, осознавая, что никогда не искупишь собственной вины.

Разве подобное можно искупить?..

Разве подобное можно простить?..

Я задрожала и, чувствуя, как разрезаю выпущенными когтями оконную раму, оставляя в дереве глубокие борозды, громко закричала в ночь.

Ночь даже не вздрогнула. Этот крик улетел ввысь и растворился в безразличном небе, которое знало ответы на все мои вопросы, но не спешило на них отвечать.

* * *

Каким чудом я тогда никого не разбудила, не знаю. Но факт остаётся фактом — после моего крика никто не пришёл, чтобы спросить, в чём дело.

Оно и к лучшему. Вряд ли я смогла бы объяснить.

Утром я решила избегать Грэя, но, спустившись вниз, обнаружила, что избегать, в общем-то, некого — он уже уехал во дворец, захватив с собой Бугалона и Эдди. А на кухне была только Араилис. Улыбаясь, она кивнула мне и указала на горшок с кашей и тарелку с нарезанным сыром.

— Гал тебе завтрак оставил. Мама просила, чтобы ты как можно быстрее отправилась в школу, на сегодня запланировано много дел.

Я, постаравшись забить обиду на Грэя, который увез Эдди, как можно глубже, села за стол и взяла ложку.

Несколько минут мы с Ари не разговаривали. Я давилась кашей, пытаясь съесть как можно больше, иначе Гал обидится, а Араилис просто сидела рядом и смотрела куда-то в никуда.

А потом она вдруг сказала:

— Дай ему время, Ронни.

Я поперхнулась.

— Что? Ты о чём?

— Я о Грэе. Просто дай ему время.

Рассмеявшись, я отложила ложку в сторону и отодвинула от себя горшок с кашей.

— Ари, я понимаю твоё желание защитить Грэя, но поверь, я совершенно не...

— Переживаешь, — сказала она твёрдо и улыбнулась. — Ты переживаешь, как и он. Вот только ты стараешься не думать, а Грэй, наоборот, думает обо всём каждую минуту. Просто дай ему время, Ронни. Грэю сейчас сложно...

— А мне, значит, легко? — возмутилась я. Ари покачала головой.

— Я этого не говорила.

Девушка встала с места и подошла к окну. Отвернулась от меня и, уставившись то ли на небо, то ли на крыши домов, продолжила:

— Он очень любил Лил. С самого детства. Они всегда были вместе, собирались пожениться, не мыслили жизни друг без друга. А потом, когда она умерла, и Грэй ушёл из дворца, решив покончить со связями с императорской семьёй... Ронни, ты просто ты знала его тогда, в то время. Я — знала. И я помню, как сильно он изменился. Словно два разных человека. Тот, счастливый Грэй, умер вместе с Лил, и на его месте появился кто-то очень несчастный и одинокий. Он тогда собирался уехать из столицы навсегда, ты знаешь об этом? И чем дальше, тем лучше. Уехать, чтобы больше никогда не видеть ни императорскую чету, ни Эллейн.

— Почему же не уехал? — спросила я тихо. Араилис вздохнула.

— Мы все уговаривали его. Все. И я, и Дрейк, и Мирей, и Гал, и Дарт с Тором. И в конце концов Грэй сдался. Поселился в мастерской, зарабатывал на жизнь уроками по обращению с оружием, и с годами он не становился счастливее. Даже наоборот. И если бы не Эдди...

Я опустила голову.

Да, Эдвин — центр мира для своего отца. Я знала это очень хорошо.

— А потом Грэй неожиданно решил съездить к Морю Скорби. Он надеялся, что там ему станет легче. Но не доехал.

Я вспомнила, как увидела мужчину рядом с западными воротами, ведущими в Снежную пустыню. Так вот, значит, какому делу я помешала...

— Ронни, пойми, — Араилис вдруг обернулась и посмотрела прямо на меня, а в глазах её будто огонь горел, — Грэй никогда и никого не любил, кроме своей жены. И сейчас он в растерянности. Он ничего не понимает, не знает, как себя вести, чувствует себя предателем по отношению к Лил. И Эдди, начавший называть тебя мамой, только ещё больше запутывает ситуацию. Ты... не сердись на Грэя, Ронни. И дай ему время.

Я в задумчивости смотрела на Араилис.

— Зачем ты говоришь мне всё это, маленькая прорицательница?

Она улыбнулась, но как-то грустно, опустила глаза и прошептала:

— Именно моё предсказание когда-то отняло жизнь Лил. И я... я очень надеюсь, что наступит время, когда я пойму, что отдала Грэю этот долг.

Я хотела сказать — жизнь Лил отняло вовсе не предсказание, а проклятье, но промолчала.

Араилис никогда в это не поверит. А убеждать в чём-либо прорицателя — неблагодарное занятие.

* * *

Честно говоря, я надеялась, что в школе встречу Элли. Мне очень хотелось выспросить у неё всё, что она знает о Дэйне, и на этот раз я не собиралась сдаваться и не обращать внимания на чужие слова и недомолвки. Но, к моему удивлению и разочарованию, герцогини в школе не оказалось. Зато оказались Дрейк и Ратташ.

Рат выглядел взволнованным и взъерошенным, и когда я спросила, в чём дело, оказалось, что прислали первую партию книг для библиотеки, и теперь всё это богатство в полном беспорядке наполняло огромное помещение в подвале, где мы планировали сделать зал для тренировки боевых заклинаний. Эллейн поручила Ратташу хотя бы начать разбирать книжные завалы, и поэтому мужчина, схватив стопку бумаги и письменные принадлежности, в ужасе умчался вниз, оставив меня наедине с Дрейком.

И если императорский советник показался мне слишком эмоциональным, то эльф, наоборот, был совершенно спокоен. И мрачен. Сидел на диване, скрестив ноги, и не отрывал от меня тяжёлого взгляда, пока я ходила по комнате и собирала нужные нам для подготовки к ритуалу книги.

— Итак, — я села перед Дрейком в кресло и открыла справочник по древним рунам, — первое, что нам необходимо сделать — это поставить зеркальное заклинание и усилить его вот такой руной, — я ткнула пальцем в причудливый знак, чертить который училась несколько вечеров подряд. — Причём необходимо правильно замкнуть контур, иначе все дальнейшие действия будут бесполезны, они просто растворятся в окружающем пространстве.