Под звездой с именем Солнце

Это продолжалось уже больше получаса. С тех пор, как мы отъехали от стен города и спрятались на одной из приграничных опушек леса, эти звуки не замолкали ни на минуту. Или только мне они казались особо громкими, оттого, что я стояла совсем близко от этого безумства? Оглянувшись, я убедилась, что Ивона всё так же сидит рядом с Гостом и уминает сухое и, должно быть, затвердевшее печенье, запивая его давно остывшим чаем, да растолковывает железному псу какие-то немыслимые истины. Лантерс строго— настрого запретил ей поворачиваться, что, впрочем, она беспрекословно выполняла. Сам же друг все никак не мог оторваться от своего "дела". Его не смущали ни содранные в кровь костяшки пальцев, ни то, что он, бледный даже в темноте, еле стоял на ногах. Парень, казалось, хотел возместить всё то, что упустил, поймав пулю со снотворным. Ярость Дио не утихала ни на мгновение, и дело было, как позже выяснилось, не только в том, что они попытались напасть на нас. Друга заботило другое, совершенно далёкое и одновременно такое близкое: скольких путников до нас они уже отправили на "заклание"? Сколько среди них было детей?

Наши незадачливые похитители-контрабандисты уже не шевелились, не пытались встать и отбиться от ударов, выбивавших из лёгких с таким трудом отвоеванный воздух. Они просто лежали и, поскуливая, бормотали извинения. Пытались бормотать. Но вместо связных слов слышались лишь отголоски звуков. Вместе с ними на коленях корчился и Леон. Ему доставалось меньше остальных, ведь Дио и не думал забывать о его помощи в побеге, хоть и оказавшейся ловушкой. Но он также уже не мог подняться с земли.

В голову забралась пылко-предательская мысль о том, что если эти люди умрут, никто особо не расстроится. Она вспыхнула в сознании тлеющим угольком, мгновения казалась такой верной и правильной, будто бы так и должно было быть на самом деле, и тут же затухла, утопленная в раскаянии. Вместе с этим чувством ушло и нахлынувшее ещё после выхода из ворот безразличие, смешанное с ледяным спокойствием — своеобразный откат после пережитого за последние часы. Руки задрожали, стискивая в ладонях верёвку. Сердце вновь лихорадочно забилось, а глаза защипало от нахлынувших эмоций. Весь запрятанный в глубинах сознания страх вспыхнул яркими картинками воспоминаний. Я закусила губу.

— Дио... Хватит.

Парень, то ли не слышавший меня, то ли не желавший прислушиваться, не остановился.

— Дио! — не выдержав, я прикрикнула на друга, перекрыв голосом стоны мужчин. Лантерс, будто очнувшись, озадаченно посмотрел на меня и медленно кивнул. Кажется, до него начало доходить, что дальнейшего избиения этот квартет не вынесет.

Над поляной повисла тишина, хоть и назвать её таковой можно было лишь с большой натяжкой. За моей спиной щебетала Ивона, чей голос сливался с треском пламени костра, то неведомым образом распаляя его, то глуша на корню; рядом на земле, стараясь не напоминать о своем существовании, пытались смирить стоны и боль четверо уродов.

Судорожно выдохнув и кинув полный презрения взгляд на троицу, Дио подошёл ко мне. Теперь он казался ещё более уставшим и уязвимым, чем раньше. Прикрыв глаза, друг крепко обнял меня. Кожа у него была настолько холодная, что почти обжигала.

— Прости, Миш. Просто подожди ещё немного, — с этими словами верёвка испарилась из моих рук, а Дио уже, вновь отвернувшись, готовился связать, так и не успевших придти в себя, мужчин.

— Иди к костру.

Ещё раз бросив на друга взгляд, я развернулась и пошла в сторону Госта и Ивоны. С каждым мои шагом голос девочки становился всё ближе и чётче, из общего гула звуков появлялись слова и фразы. От этого милого тихого щебета хотелось растянуться рядом на земле и забыть обо всем. Только сейчас, оказавшись вблизи костра, мягко прогревшего воздух, я поняла, что безумно хочу спать.

Через десяток минут к нам подошел Дио. Он уже не казался таким бледным и, сев рядом на землю, лишь устало прикрыл глаза. Ивка тут же переметнулась от Госта к нему и обняла брата. Парень улыбнулся. Я тоже пересела ближе к нему:

— Что с ними?

Парень и глазом не повёл:

-Ничего особенного. Что с ними может случиться?

Голова друга склонилась на моё плечо:

— Дождутся наших старых "друзей" из города. Познакомятся.

На мгновение я опешила:

— Ты действительно хочешь оставить их здесь? Но их же...

— Я знаю. Знаю, — Лантерс наконец открыл глаза. — Но это плата за то, что они творили. К тому же, маленькое происшествие в виде пропажи трёх этих дураков всполошит всю остальную банду. Ненадолго, но им всё же придётся прекратить свою деятельность.

— Только не говори мне, что ты решил...

— Нет, — Дио прервал меня, улыбаясь. — Я не самоубийца, чтобы идти громить целую базу в одиночку. К тому же, даже у меня есть приоритеты. Сейчас для меня нет ничего более важного, чем довести Ивону и тебя, Миш, до Эсшерра. До того времени все остальные люди и их проблемы для меня не имеют совершенно никакого значения.

Я улыбнулась, понимая, что этими словами Дио пытается обмануть самого себя. Мне было ясно, что, окажись поблизости человек в беде, он, не раздумывая, бросится на помощь. Так же, как он однажды спас меня, он будет стараться помочь всем и вся. И никакие фразы и самоубеждение не изменили бы этого. Я была в этом уверена.

— Нам пора, Миш. Скоро рассвет.

Должно быть, я успела задремать, потому что друг мягко тряс меня за плечо:

— Почти пять. Нужно уходить, и как можно быстрее.

Кивнув, я поднялась с земли. Костёр уже почти прогорел, и маленькие всполохи пламени бродили по красным, медленно выцветающим, углям. Недалеко от меня топтался Гост, навьюченный рюкзаками. На его спине сидела Ивона, державшая в руках один из маленьких шариков-фонариков. Дио же, давно успевший отойти от меня, перебрасывал что-то большое через железного пса. На непредвиденный багаж тут же легли пристёгивающие ремни. Груз шевелился, пытался выпутаться из верёвок и бурчал что-то непонятное.

— Ты хочешь взять его с собой?

Я подняла бутылку воды, стоящую у ног Лантерса, и залила тлеющий костёр. Угли тихо зашипели.

— Зачем? Ты ведь хотел оставить их всех здесь.

— На самом деле, не всех, а только тех троих. Леон нам еще пригодится, к тому же он нам помог

Друг наконец-то привязал парня к Госту.

— Я, конечно, не против, но... Как же он нам полезен будет?

— Ну, я подумал... — друг непроизвольно замялся, — Когда мы окажемся в Эсшерре, то, так или иначе, будет неплохо разобраться с этой бандой, а он много знает и... Так просто будет лучше!

Я рассмеялась. Дио и вправду волновала вся эта ситуация. И, что бы ни случилось, отступать он не собирался. Это казалось таким правильным и неизменным, что непременно вызывало улыбку.

— Ты с картой сверился? Куда нам?

Я решила перевести разговор на другую тему. Сейчас дальнейший путь и вправду должен был волновать нас больше, чем что— либо другое.

— Конечно, — Дио кивнул. — Нам нужно на север, через лес. Это единственная дорога.

Отправилась в путь наша команда уже через десять минут. Вновь продвигались колонной: сначала Лантерс, следом за ним шел Гост, навьюченный пожитками и связанным Леоном, Ивона и я, как замыкающая. Редкий лес между тем становился всё гуще, и вскоре белеющие контуры городских стен вовсе затерялись среди елей и сосен. Деревья одно за другим появлялись перед глазами, будто материализуясь из воздуха. А разросшиеся кустарники то и дело цеплялись за складки одежды. Мох, расстелившийся по земле, мягко глушил звук шагов, но поломанные, не до конца истлевшие, ветки то и дело ломались под ногами, заставляя вздрагивать от хруста и не расслабляться.

Ещё около часа мы шли в кромешной темноте, периодически натыкаясь на пышные ветви елей. Ориентировались лишь на тусклый свет фонариков. Они помогали нам не потеряться и давали хоть какую-то видимость защищённости. Сейчас, окруженные почти непроглядной темнотой, думаю, мы были похожи на четырех маленьких букашек-светлячков.

Медленно над горизонтом начало подниматься солнце. Из-за верхушек исполинов-деревьев, уходивших далеко ввысь, его было плохо видно, но небо, светлевшее с каждой минутой, не мог заменить ни один фонарик. Стала различимей наша дорога. Точнее, её подобие. Если какая-либо дорожка когда-то и проходила в этой местности, то давно уже поросла травою и кустарниками. Нам приходилось самим пробираться через снопы деревьев, полагаясь на компас и собственное чувство интуиции .

Дио, шедшему первым, приходилось сложнее всего. Он первым замечал ямы, проваливаясь в них. Первый же получал по лицу ветками деревьев. И точно так же первым должен был заметить опасность. Гост, везший на себе рюкзаки и Ивону, перебравшуюся на его спину, с Леоном, кажется, и вовсе не задумывался о преградах, обходя деревья и лапами ломая кустарники. Мне, по сравнению с ними, и вовсе не оставалось препятствий, однако, по подсчёту ям и веток, кажется, я успела победить в этом негласном соревновании.

По прошествии двух часов наш отряд вышел к небольшой поляне. По мнению Дио, мы достаточно отошли от города, чтобы сменить темп продвижения. Но расслабляться не стоило. На карте лес был отмечен сразу несколькими цветами: зелёным, жёлтым и оранжевым. И, полагаясь на это, можно было вполне здраво рассудить, что если в одних его частях мы можем встретить вполне нормальных животных, то в другой такая встреча может закончиться весьма плачевно.

— Эй, развяжите меня уже! — позади нас раздался крик, на который просто невозможно было не отреагировать. И если половину дороги бурчание и вопли парня нам не особо мешали, то сейчас они вызывали стойкое желание привязать его к ближайшей сосне и пойти дальше без него.

Леон, пытаясь выпутаться из верёвок, между тем, столкнул на землю несколько увесистых рюкзаков. Как он смог так быстро прийти в себя после разъяснительной работы Дио оставалось для меня загадкой.

Переглянувшись, я и Дио начали развязывать парня. Безоружный и израненный, сейчас он ничего не мог нам сделать, тем более в одиночку. Хотя Лантерс не стал снимать Ивону со спины Госта.

Освободившийся парень скатился с железного пса и кое-как встал на ноги. Одежда его была изорвана и перепачкана в пыли. Под глазом красовался синяк, а бровь и нижняя губа были разбиты. На мелкие ссадины и порезы обращать внимания уже как-то не приходилось. Где-то на периферии сознания взыграла совесть, замешанная на жалости.

— Ну, у вас и способы заводить друзей! Кто бы подумал!

Парень прислонился к сосне и резко закашлялся, согнувшись к коленям и хватаясь рукой за грудную клетку.

— Да, мы вообще очень любим развлекаться подобным образом, — не сводя с Леона взгляда, Дио передал мне два рюкзака. В одном из них обнаружились лекарства, в другом— термос с нагретой несколько часами ранее водой.

— Миш, ты не могла бы помочь нашему спасителю обработать его боевые раны?

По голосу Лантерса было понятно, что он до сих пор зол на этого парня. Сейчас в этом голосе было всё от лёгкого ехидства до непререкаемой ненависти, столь непривычной даже после стольких недель знакомства. За всё то время, что я путешествую с Ивоной и Дио, мне никогда не приходилось слышать столько издёвки и неприязни в эмоциях друга. И всё же я достала флакон с обеззараживающей жидкостью, а ткань, обнаружившуюся в мешке рядом с бинтами, смочила водой из термоса.

К тому времени Леон уже успел осесть на землю, прислонившись к стволу дерева. Когда я присела рядом, он лишь попытался отмахнуться, и тут же получил за это по голове, на этот раз уже от меня.

— Вот только не надо строить из себя жертву!

Я стёрла с его щеки кровь, ссохшуюся с грязью. Обрабатывать весь этот присохший к коже кровяной налёт было бы бесполезно, поэтому приходилось сантиметр за сантиметром отчищать нужные участки кожи. Впрочем, таковым участком считалось всё лицо Леона, а также шея и руки.

— Я и не строю. Ай-й! — парень глухо вскрикнул, когда я прижгла очередной открывшийся порез — Будто бы вы много знаете!

— Неужели есть то, о чём мы еще не догадались? — задавая этот вопрос, в действительности, я и не надеялась услышать на него ответ. В крайнем случае, до моих ушей могло бы донестись бурчание или несколько снопов ругательств. Но нет, ответ мы все же получили.

Оказалось, что полное имя нашего нового знакомого было Леон Рейтер. Он родился и вырос в одном из самых бедных районов Эсшерра (на этом фрагмента рассказа Дио подорвался с земли, но тут же, немного успокоившись, вернулся в своё прежнее положение). Семья парня никогда не была богатой, а помимо парня у родителей было еще четверо детей — трое мальчиков и девочка. Как это ни странно, но именно последняя являлась старшей среди них. Сам же Леон занимал промежуточное положение между старшим и двумя младшими братьями. Впрочем, это ничуть не изменяло печальное положение семьи. Как и во всех других городах, в Эсшерре -главном и самом известном городе на сегодняшний день— существовало разделение на богатых и бедных. Расслоение общества затронуло и эту семью. Конечно правительство Эсшерра не признавало подобного, но с годами ничего не менялось, а пропасть между "двумя городами" становилась всё больше.

— Сначала умер отец, следом за ним мать. Дейри, моей сестре, чтобы хоть как-то нас содержать, пришлось сменить свою работу на ещё более тяжёлую. Через некоторое время все мы, кроме младшего брата, приучились хвататься за любую попадающуюся работу. Впрочем, вариантов было не так уж и много. Жизнь таких больших семей, как наша, и не думала становиться ни легче, ни лучше. Ещё тогда я начал задумываться о том, что нужно начинать искать работу в главной части города. Но для выходцев из нижнего города это было невозможно. Оставался один вариант заработка: работа за пределами границы Эсшерра. Но я — дурак, всё не решался. Последней точкой стал один случай, решивший за нас абсолютно всё.

— И что это за случай? — я невольно переспросила, продолжая одну за другой обрабатывать ссадины.

— В нижнем городе началась эпидемия холеры... Всего за один месяц население сократилось более, чем в два раза. По этой же причине было решено оборвать все контакты верхнего и нижнего городов. Ворота закрылись, и, естественно, ни одного из нас не пропустили. Пусть мы и были здоровы. Нас попросту оставили умирать.

Парень как-то горько усмехнулся:

— В один момент я остался и без сестры, и без старшего брата. После того, как эпидемия утихла, о нас всё же вспомнили, и оставшейся кучке людей разрешили присоединиться к верхнему городу. Все наши дома сожгли, чтобы до конца истребить инфекцию. Хотя я уверен, что на месте наших старых жилищ сейчас кипит жизнь. Правда, уже совсем другая. Правительство сменилось, поменялся и общественный строй. Теперь, даже будучи бедными, мы могли бы прожить. Но неприязнь осталась. Вот я и ушёл. Можете думать, что сбежал, если хотите. Надоело.

— А как же твои братья? Ты их просто бросил?

— Их забрали, — Леон стал еще мрачнее. — Забрали, сказав, что нынешний доход нашей семьи не подходит для нормально воспитания. Дурость, конечно, но я их отпустил. Обещал, что заберу через некоторое время. Как ты понимаешь, они до сих пор в приюте.