Под звездой с именем Солнце

Глава 1.

В белой комнате, полной компьютеров, ссорятся двое. Девушка, курящая уже третью сигарету, и парень, не отрывающий взволнованного взгляда от монитора. Она что-то ему втолковывает, кричит о любви и даже угрожает. Тот же слушает её в пол-уха и всё так же пристально наблюдает за происходящим в экране.

— Как ты можешь?! Она же всего лишь девчонка! Что ты в ней нашел?! Скажи мне!

— Не тебе об этом судить. А теперь уходи и не мешай мне работать.

— Как скажешь. Главное не пожалей, — зло произносит она и выходит, незаметно нажав на желтую кнопку, усложняющую задачу для той, что видна парню с экрана монитора. Когда он обнаруживает изменения, сделать уже ничего нельзя. Программа запущена.

Мишель Клортейн, мечтающая о солнце.

Темно, совсем как ночью, вот только свет звёзд и луны заменяли редкие крохотные лампочки, закрепленные на стенах и отсвечивающие тусклым желтоватым светом.

В помещении было тихо. И лишь мои едва слышные шаги 'разбивали' очевидную мрачно-глухую немоту вокруг меня.

Мой разум медленно охватывал страх, до этого прятавшийся далеко на задворках сознания. Я боялась хищника. И даже знание того, что это всего лишь робот, забитый в шкуру какого-то создания, смутно напоминавшего мне очень большую кошку, мало успокаивало. Воспаленному до крайности мозгу всё время казалось, что моё местоположение давно раскрыто, и хищник только и ждёт, когда я потеряю бдительность и повернусь к нему спиной, чтобы напасть.

В этой гнетущей тишине меня могло выдать и предать абсолютно всё: и шаги, отзывавшиеся едва слышным звуком от соприкосновения с каменным полом, и, как мне казалось, слишком громкое дыхание, и шуршание одежды и даже стук сердца, гулко отдававшийся в висках.

Где-то впереди послышался звук шерсти, трущейся о железо и бетон. Похоже, что эта зверюга (буду думать, что это все же ОНА, если у роботов вообще пол имеется) решила показать, где она, ведь я-то знаю, насколько бесшумными могут быть эти твари.

Мои пальцы крепче обхватили пистолет, чья тяжесть приятно 'расползалась' по рукам, внося хоть какую-то уверенность в то, что этот час я всё же смогу пережить.

Очередной звук заставил меня предательски вздрогнуть. По спине побежали полчища мурашек, вызванных близостью хищника. И ведь не понятно, откуда именно идёт этот шум! Помещение настолько обширно и пусто, что эхо, ударяясь о стены железного лабиринта, выстроенного внутри него, путает самые обостренные чувства.

Что-то гулко заскрежетало. И без того тусклые лампочки надрывно замигали, а некоторые и вовсе потухли. Узкий проход, по которому я шла, стал ещё более мрачным и опасным. Неужели устроители подсуетились? Нет, быть такого не может! Они не стали бы вконец усложнять задачу. Тогда... О, нет! Ну что за глупая железяка?! Похоже, эта зверюга добралась-таки до главной электрической системы тренировочной площадки и теперь вовсю веселится, перегрызая провода.

Глубоко вздохнув и опершись спиной о прохладную стену, я замерла. Надо успокоиться. Страх ещё не приводил ни к чему хорошему!

Секунда. Две. Три. Сознание, зажатое в угол инстинктами жертвы, вновь возвращалось на свое место, пробуждая желания охотника. Дыхание, раскачанное страхом, пришло в норму. Пальцы как-то по-особенному душевно нащупали в обойме пистолета еще пять пуль. Отлепившись от стены, я кошкой двинулась дальше.

Через полтора десятка шагов единый последние десять минут коридор распался на три отдельных, в совершенстве похожих друг на друга и на тот, из которого пришла я. Стоя на полукруглой площадке, от которой, собственно, и отходили пути, я задумалась. В голове упрямой мыслью бился всего один до неприличия простой вопрос: куда?

Шум усилился, но понять, откуда он идет, всё еще было невозможно. Пришлось полагаться на пресловутую удачу и жутко скупое везение, ибо даже интуиция, затерявшаяся где-то в закоулках сердца, стервозно молчала, явно отдавая управление моей судьбой мозгу.

Надо признать: боец из меня неплохой. А вот с принятием решений (особенно если от них зависит что-то важное) мне всегда не везло. Такие случаи всегда представлялись мне тестами, к которым я не имела привычки готовиться, и за которые всегда получала оценки, которые еле-еле переползали за банальную тройку. Не стоит и говорить о том, что и в этот раз Госпожа Удача повернулась ко мне отнюдь не своим прекрасным ликом.

Коридор я выбрала средний, логично предположив, что запутаться так будет очень сложно даже для меня. Выбранный мною путь петлял, но все же упорно оставался единым, не рассыпаясь на отдельные коридорчики. Пройдя его почти до конца, я уткнулась в тупик. Ну, кто бы сомневался! Резонно решив, что если ты попал в тупик — не будь идиотом, выйди там, где вошёл, я развернулась в обратном направлении. Так, а это ещё что за надпись древних индейцев?

Подойдя ближе к стене, я стала с большим интересом рассматривать надпись, начерченную на ней. Её автор явно не был закомплексованным ботаником. ТАК пишут только очень раскрепощённые люди. Размашисто, жутко коряво и... Ярко-жёлтым маркером! Я вот диву даюсь: что у нас за народ такой? Проходят годы, столетия, а надписи на стенах и заборах всё не меняются! Вот и сейчас, скрупулезно рассматривая метку юного дарования, гласившую о том, что здесь когда-то был некий 'ВАСЭ', я смутно пыталась понять этого идиота, оставшегося в веках вот такой вот писаниной. При этом я напрочь забыла о безопасности, осторожности и вообще том, где я нахожусь. И зря! А понять мне это дал рык. Глухой, грозный, жутко опасный. Вызывающий толпы мурашек, танцующих на спине танец пьяных мух, нажравщихся дихлофоса.

Рык повторился. Где-то сзади и... сверху?!

Я резко обернулась. Коридор всё так же, как и несколько минут назад, зиял пустотой. Но рычание, тихое и слегка приглушённое, не прекращалось. К тому же источник звука неуловимо переместился в пространстве. Теперь рычание слышалось громче и на этот раз откуда-то справа и опять сверху. А это значит только одно: хищница, решив не занимать себя петлянием по коридорам лабиринта, просто забралась на широкую стену.

Где-то вновь заскрежетали провода и металл. Мое тело напряглось пуще прежнего. Я, наконец, поняла, какой наивной была, когда не вытащила системный блок из первой 'убитой' на сегодняшней тренировке мною твари. Решила, что она, накачанная электрическими зарядами, пролежит в отрубе, пока я не найду и не прикончу вторую 'кошечку'. Тогда, минут двадцать назад, я просто выкинула её из головы, поддавшись азарту охоты и жгучему желанию победить. Но, как теперь выяснилось, она про меня не забыла и из своей железной головы выкидывать не собиралась. Как иначе можно объяснить то, что пока одна хищница забавлялась с проводами, вызывая мелкие электрические замыкания, другая вовсю охотилась за мной?

Позади меня послышался звук разрезаемого чем-то тяжелым воздуха. Затем на бетонный пол (я явственно ощущала это, даже не оборачиваясь) приземлилась туша механизированного животного. Я, не спеша и довольно спокойно, обернулась, зная, что инстинкты животного, заложенные в системном блоке нашими программистами, не дадут 'кошке' напасть, не наигравшись вдоволь со своей добычей.

Тварь зарычала, недовольная моим движением. Быстрая, словно маленький смерч, она пронеслась в шаге от меня и, приземлившись на пол, оскалила зубы в хищной улыбке охотника, понимающего, что жертва никуда уже не денется.

Между тем я, в который раз, решила рассмотреть животное, нет, механического зверя, созданного в наших лабораториях. Тварь была огромной, гораздо больше льва, так часто виденного мною на картинках в старых книгах. Рыжеватая шерсть с вкраплениями темно-серых пятен была взлохмачена и местами разорвалась, оголив железную плоть. Уши животного ловили каждый шорох. Клыки и когти отсвечивали зеленоватой смесью — обездвиживающим ядом. В голове промелькнула радостная мысль о том, что противоядие я всё же выпила, прежде чем зайти в тренировочную залу. В глазах хищницы ясно виделись (даже при таком скудном освещении) огненно-механические искры безумия, бравшиеся из ниоткуда и уходившие в никуда. Длинный хвост яростно подрагивал, расчерчивая воздух за массивной спиной.

Теперь я поняла, почему тренировку с хищниками проходят далеко не все.

Первой, как и свойственно хищникам, понимающим свое превосходство, напала механическая кошка. Припав на передние лапы, она оскалилась, громко зарычав, и понеслась на меня. Быстро! Настолько быстро, что глаз человека, даже подготовленного к такому, с трудом различил бы её молниеносное движение. Но я уследила! Моему сознанию с некой долей удовольствия и гордости пришлось признать, что я не зря всё-таки ходила на такие ненавистные мне тренировки.

Я еле успела увернуться от когтей хищницы, пронесшейся в нескольких десятках сантиметров от моего лица. Зверь, ещё немного пролетевший по воздуху, приземлился и, несколько раз кувыркнувшись, вновь встал на лапы. В меня вперился горящий взгляд хищницы. Руки крепче сжали пистолет.

Разум так и твердил: удобный момент! Надо выбрать удобный момент! Это единственный шанс остаться в живых и обезвредить зверя! Нельзя лезть на рожон. Всё же скорость этой механической твари гораздо больше человеческой. И даже годам тренировок ничего не поделать с пропастью между нами.

Она вновь зарычала. Этот рык вгонял меня в страх. Он словно знаменовал смерть, от которой я так бежала и которую так яростно желала подарить мне хищница.

'Кошка' медленно, не торопясь, словно желая почувствовать мой страх перед ней, обошла меня, вернувшись на то же место, откуда минуту назад кинулась в бой.

Мы смотрели друг другу в глаза. В моих отражались сосредоточенность и затаённый страх. В её светилась лишь ненависть, вбитая в ее механическую голову вместе с инстинктами, и непреклонное желание меня убить.

Я понимала: шаги, удары, несколько лет упорно отрабатываемые на тренировках — придут. В нужный момент я смогу их применить, без промедлений и не задумываясь. Но меня все равно пугала неизвестность. Наверное, так чувствует себя птенец, впервые выпрыгивая из гнезда в надежде встать на крыло. Тот же шаг в неизвестность. Или это очередная моя иллюзия?

Шумно вздохнув, чтобы хищница слышала и понимала, что её не боятся (хотя сама отчетливо осознавала, что это не так), я поудобнее перехватила пистолет.

Движение, как и ожидалось, оказалось резким. Именно таким, каким его и не думала увидеть 'кошка'. Похоже, что она не привыкла к тому, что жертва старается выжить.

Тварь насторожилась, злобно сверля меня яркими уголками глаз. Мгновение. Ещё одно. И она понеслась. Выстрел прозвучал в тот же миг. Пуля угодила в переднюю лапу, отчего хищница на секунду сбилась с темпа, но потом, вновь набрав скорость, оказалась позади меня.

Резко обернувшись, я, почти наугад, выпустила пулю. И на этот раз удача улыбнулась мне попавшей в цель пулей, которая угодила в голову хищнице. Зверь замер, а через секунду завалился на пол, не имея ни малейшей возможности двигаться.

Глаза механической кошки всё так же полыхали яростной ненавистью.

Быстрым росчерком ножа, припрятанного в правом сапоге, я разорвала плотную, но весьма потрепанную, кожу на спине хищницы и ловким движением ладони извлекла из поверженной твари системный блок.

Глаза зверя в одночасье потухли.

Резко выдохнув, я отправилась назад. Ждать было нечего. Без системного блока хищница — просто гора железа.

Развилка. Очередной выбранный наугад путь. На этот раз мне повезло больше, и коридор всё же вывел меня ко второй 'кошке'. Огромная тварь (чуть больше предыдущей) жадно вгрызалась в провода, переливающиеся зеленовато-желтым цветом, и, как казалось, совсем меня не замечала. Но не судите о книге по обложке ибо... Ох черт, зацепила!

Механическая тварь пронеслась мимо меня. Движение хищницы было настолько быстрым, что увернуться от атаки полностью я не успела. Когти охотницы зацепили бедро левой ноги. Плотная ткань штанов лишь относительно защитила кожу. Царапины получились глубокими (всё же коготки у киски не маленькие), но совершенно не опасными, даже сухожилия, должно быть, несильно пострадали. Из порезов медленно-вязким потоком хлынула тёплая алая жидкость. Надо поскорее с этим заканчивать, иначе ничем хорошим для меня это не закончится...

Додумать я не успела. Хищница вновь бросилась в мою сторону, отчего мне пришлось резко менять свое положение. 'Кошка', не нашедшая когтями свою цель, вцепилась в стену. Впрочем, чтобы выбраться из цепких объятий метала ей потребовалось не больше нескольких секунд.

От резкого импульсивного передвижения я оказалась прижатой к стене. Не очень приятное положение.

Хищница была умна, заложенная в нее программа более чем соответствовала уровню. Вот только охотничьи инстинкты взяли верх над механическим сознанием. Похоже, что наши технари перестарались с животной частью 'кошки'.

Увернувшись от ее когтей, я упала на пол. Пистолет в самый неподходящий момент выпал из руки, откатившись метра на два от меня. Этим безропотно воспользовалась 'кошка', уловившая, что прыткая до этого жертва никуда уже не убежит.

Массивная лапа ударила по ребрам, отбросив меня на несколько метров. Спиной я ударилась о какую-то железяку. От многочисленных переломов меня спасла броня, вшитая в мою куртку. Рукой я нащупала железку под спиной, понимая, что это единственный шанс отбиться от хищницы. Пальцы коснулись гладкой поверхности ствола потерянного пистолета и я поняла, что не все еще потерянно.

Между тем механическая тварь и не думала останавливаться в своем грешном желании меня прикончить. В одно мгновение она преодолела расстояние, разделявшее нас, и, нависнув надо мной, оскалилась, яростно зарычав.

Раздался выстрел. Пуля быстро просвистела в воздухе. Хищница замерла. Глаза-угольки пылали осознанием проигрыша.

Я еле успела выскользнуть из-под 'кошки', прежде чем она завалилась на пол.

Быстрое движение ножом, потом рукой, и вот системный блок уже остывает на моей ладони.

Послышался противный скрежет металла. Широкие стены лабиринта медленно опускались, сливаясь с полом, открывая вид на пустынный простор помещения.

В дальней стене открылся широкий проход, сквозь который пробивался яркий белёсый свет. Я, слегка морщась от боли в ноге, двинулась туда. Дверь за моей спиной закрылась всё с тем же скрежетом.

— А я уж было подумал, что ты не вернёшься.

— Скорее надеялся, чем думал. Так ведь, Краух? — я не могла не узнать этот нахально-властный голос.

Позади меня послышался тихий смешок.

— Что есть, то есть, моя милая Мишель. Друзья на то и друзья, чтобы всегда надеяться на худшее, а потом встречать с улыбкой. Но я и не подозревал, что ты оставишь первого робота просто обездвиженным. Это было крайне глупо.

— А кто мне сказал, что пули обездвижат их как минимум на час?! — я резко обернулась, встретившись взглядом с пронзительно-голубыми глазами юноши лет двадцати. Он был красив. И даже слишком. Явный 'ариец'. Высокий, великолепно сложенный. С белыми, почти снежными волосами и резкими, но необыкновенно притягательными, чертами лица.

— Почему ты соврал?

— Хех, — во взгляде Крауха читалась неприкрытая насмешка. — А ты не понимаешь? Я хотел проверить то, насколько ты заблуждаешься насчёт этих тварей. Теперь ты убедилась, что они даже не животные? Им ничто не помешает убить тебя. Ты же, словно маленький ребенок, надеешься на лучшее. Сколько раз я говорил тебе, что чудес в этом мире не бывает? Так же как и не бывает животных, не желающих разорвать на части всё, что движется!

— Я знаю. Я всё это знаю! Но что, если я не могу отключить чувства?! Что, если я не могу стать такой, как ты? У меня не получается быть... Быть...

До этого я так никогда не злилась. И от этой злости сердце сжималось болью. Стойкое чувство преданности поселилось в груди. Руки незаметно дрожали, а слова никак не хотели слетать с языка.

— Чудовищем? — спокойный ровный взгляд ясно-голубых глаз пугал.

— Краух... Ты сам это сказал.

Я впервые в жизни отвела взгляд и поспешно вышла из комнаты. Глаза непроизвольно наполнялись слезами.

С Краухом я была знакома вот уже десять лет. Он переехал в наш комплекс, когда мне было почти восемь. Крауху было десять. Приехал он один, без семьи и друзей. Причиной его появления в нашем доке было то, что комплекс, в котором он до этого жил был разрушен. Людей расселили по разным уголкам планеты. Его родители не выжили. Впрочем, родителей не было даже и у одной трети детей нашего бункера, включая меня. Дружба, если так можно назвать постоянные подколы, придирки и редкие разговоры по душам, завязалась сразу. Он был не похож на всех остальных. Слишком сильный характер, слишком живой ум. Харизматичный холерик, упертый, решительный. Было странно, что в друзья он выбрал такую, как я. Нескладную мечтательницу, желающую жить на поверхности.

Хлопнула входная дверь. Я пулей ввалилась в свою комнату. Руки дрожали, а из глаз градом лились слёзы. Обижать ЕГО не хотелось. Да и чудовищем, собственно говоря, Крауха я никогда не считала. Он им и не был.

Солёные капли высыхали медленно. Или мне так показалось? Не знаю. Боль в сердце не утихала. Она накатывала волнами, в ответ на услужливо предоставленные сознанием воспоминания о Краухе.

Мои руки, поспешно нашаривали в аптечке бинты и мазь. Не хватало ещё подхватить какую-нибудь заразу.

За все наши десять лет дружбы мы часто ссорились. И столько же раз мирились. Долго тянуть обиду друг на друга не могли ни я, ни он. Ссоры происходили по разным пустякам, которые таковыми и не являлись. Ведь как можно назвать глупостью убеждения и мечты, жизнь и стойкость? Разные взгляды на мир, должно быть, были единственным камнем, о который мы спотыкались раз за разом. Спотыкались, спорили, ругались, но неизменно мирились, соглашаясь с тем, что в какой-то степени правы мы оба.

Ну, а сейчас я имела полное право обижаться. Ведь он знал, не мог не знать, что я проявлю жалость по отношению к той груде железа, что пыталась меня убить.

Глубоко вздохнув, я взяла себя в руки. Обиды? Это ничто по сравнению с той жизнью, что проживаем Мы — люди никогда не видевшие солнца, голубого неба над головой и не чувствующие прелести свободы и ветра в волосах. Нас сковывают стены, нравы, правила, которые совершенно ничего не значат. Нас держат на привязи, как щенков, стараясь не допустить того, чтобы мы жили СВОЕЙ жизнью. Те, кто не стремится к свободе — дураки, которые просто не могут выжить в мире под солнцем.

Слёзы полностью высохли, а на смену им пришла гневная решимость — чувство, правящее этим миром. Частица нашей жизни, которая крутит больше всего судеб на карте дорог.

Пускай Краух сам решает, что ему делать: жить под надзором бункера или же идти вперед! Только меня здесь уже не будет. Право на свободу есть у каждого, но решающий поворот барабана судьбы надо ещё и не упустить. Ведь подобная удача, выпадающая в жизни лишь однажды и способная перевернуть её, редкость в серых объятьях мира.

Глава ?2.

Краух Хартманн, ненавидящий порядки.

— Чудовище? — и я вижу, как нервно её ладони сжимаются в кулачки. Она боится этого слова, которое не принадлежит ей; боится, что оно окажется правдивым и отчаянно опровергает это.

— Краух... Ты сам это сказал, — отрывисто произнесла Мишель и вышла из помещения. Кажется, я видел слёзы. Ну да ладно, за своё поведение я всегда успею извиниться.

И все же эта глупая девчонка ведёт себя как ребёнок! Маленький и доверчивый ребёнок. Я ей просто поражаюсь! Иногда у меня возникает чувство, будто я вижу двух совершенно разных людей в одной оболочке. Обе девушки в точности похожи друг на друга внешне, вот только одна — сдержанная, всё продумывающая, а другая — до жути наивная, открытая и по-настоящему честная, будто ребёнок, застрявший в теле взрослого.

Две сущности, совершенно не похожие друг на друга, в слиянии образуют невообразимую смесь, способную заворожить любого, кто находится рядом. Но по раздельности части личности то и дело пытаются взять верх над сознанием Мишель, вбивая в её умненькую головку довольно странные мысли и суждения. В одном из таких противостояний у неё и родилась наивная мысль о том, что роботы, созданные в наших лабораториях, в большей степени живые, чем кажется на первый взгляд. Доказать такой упрямице обратное не удалось ни одному из преподавательского состава нашего корпуса, отдавших большую часть жизни на подготовку кадетов, способных противостоять существам, населяющим подсолнечный мир, ни мне. Она слишком упряма, что, впрочем, в отдельные моменты жизни, её только красит. Не спорю, Мишель блестяще подготовлена к чему-то подобному. Её движения умны и плавны, ни одного лишнего жеста. Вот только тот, кто не готов к смерти и не может в неё поверить, будет постоянно ошибаться, подвергая свою же жизнь опасности. Остается только надеяться на то, что она поняла всю неправильность её суждений относительно тех механических тварей.

На 'чудовище' я не обиделся, прекрасно(более чем сама девушка) осознавая жгучую правду, на которую, как водится, не обижаются. К тому же я сам подтолкнул Мишель к этому слову, определяющему, в какой бы то ни было степени, меня. Я и вправду всегда чересчур жесток и расчётлив по сравнению с ней, особенно к людям, которые для меня ничего не значат, а таких, к слову, большинство. Надеюсь, что даже для Мишель я навсегда останусь высокомерно-хищным 'арийцем', который терпеть не может нынешнее общество во всех его проявлениях.

Гул голосов отвлёк меня от размышлений, а через мгновение помещение, в котором я находился, начало наполняться людьми. Все кадеты, из тех, кого надо было проверить поодиночке, уже прошли железный лабиринт, и теперь комната управления, полная компьютеров и прочего оборудования, вновь охватывалась шумом работников, отвечающих за работу и сохранность тренировочного корпуса.

Незаметно вздохнув и натянув на лицо маску безразличия, которая с некоторых пор появлялась на нём всё чаще, я вышел из комнаты, свернув в коридор, обратный тому, в котором не так давно скрылась Мишель.

Шаг размеренный. Лицо не выражает эмоций. Да и зачем они нужны, если ни дружбы, ни доверия между жителями корпуса никогда не было и не будет? Мы слишком замкнуты, слишком эгоистичны. Нам тесно средь железных стен, но никто, ни один человек об этом не проболтается, не заговорит. И дело даже не в страхе, а в банальном нежелании делиться мыслями и идти на уступки. Впрочем, ни я, ни Мишель тоже не спешим налаживать отношения с остальными. Все люди в нашем корпусе — серые манекены без лиц и чего-то внутреннего, во всяком случае, для меня. Все. Кроме Мишель.

Быстрым шагом, пересекая петляющий коридор и изредка сухо кивая встречным полузнакомым людям, я добрался до своей комнаты. Средних размеров помещение встретило меня прохладой и приятным сумраком, развеваемым лишь тусклыми светильниками на стенах. Обстановка комнаты была совершенно обыкновенной. Никаких излишеств. Узкая жёсткая кровать в самом углу комнаты, кресло, письменный стол с кучей выдвижных ящичков, стул, встроенный в стену шкаф и несколько книжных полок на стенах.

На этих же книжных полках стояла и единственная рамка с фотографией. На ней были запечатлены мы с Мишель. Фото было сделано два месяца назад, за которые девушка ни капли не изменилась. Хорошо сложенная, среднего роста, с ровным овалом лица, серо-зелеными глазами и копной каштаново-огненных волос, она была красива. Остренький нос, густые ресницы и неподдельно смеющиеся огоньки в глазах. На фотографии она улыбалась, я, впрочем, тоже позволил себе эту маленькую прихоть.

Выдохнув и прикрыв глаза, я устало опустился в кресло, чувствуя в висках неприятное покалывание — свидетельство наступающей головной боли. Пальцы скользнули к вискам, пытаясь успокоить, искоренить в зародыше противное ощущение слабости, причём, не только телесной, но и духовной.

Мы, жители подземелий, бездумно должны подчиняться порядкам, которые вдалбливались в нас буквально с рождения. Есть те, кто слепо следуют им, не видя другой дороги, другие, как мы с Мишель, просто делаем вид покорности.

Система, существующая в нашем бункере, довольно проста: все жители корпуса должны служить для его процветания. По-настоящему взрослых людей здесь почти нет. Большинство даже не доживают до тридцати пяти, умирая либо от тренировок, либо на столах в наших лабораториях, в виде подопытных крыс, либо от жуткого образа жизни. Из-за большой смертности, присущей в основном людям, пересекшим второй-третий десяток лет, в бункере полным полно детей, которых распределяют по другим, более молодым, семьям или же отдают на попечение людей, всё еще помнящих трагедию пятидесятилетней давности.

Когда я попал сюда, меня тут же направили к уже немолодой, но вполне обеспеченной семье. Им было плевать на меня, мне было плевать на них. Ни вранья, ни притворства. Всё честно.

С Мишель я познакомился позже. Маленькая девчонка, болтавшая искреннюю чушь про солнце и мир под ним, вскоре привлекла мое внимание. И она, и я были одиноки. Мишель — потому что говорила то, что другие таили в себе, я — потому что был новичком, да и не хотел заводить знакомств. Мне нравились её слова. Такие честные фразы, такое упорство. Свёл случай: как известно дети жестоки, и эта самая жестокость не обошла и Мишель. Придирки, разговоры за спиной, обзывания, а то и драки. Всё это обрушилось на маленькую девочку вместе с пониманием о том, что никто из взрослых не вступится на её защиту. Выживи, или будешь убит. Загрызен стаей волков в телах детей. Я натолкнулся на неё после очередной драки. Она сидела, зажавшись в углу одного из тупиковых коридоров. Вся покоцанная, исцарапанная, Мишель плакала, сложив голову на коленях. Видимо, роль сыграла чисто человеческая порядочность. Именно поэтому, пройдя мимо в свою комнату, вернулся я уже с бинтами и мазью. Так завязалось наше знакомство, переросшее в дружбу(я упорно вру сам себе и всем остальным, что кроме дружбы здесь ничего более не замешано), которая длится и по сей день.

Резкий звук заставил меня болезненно поморщиться. В ответ на надоедливый стук в дверь и тихо рыкнул: 'Войдите'.

В отворившуюся дверь скользнула тень, через мгновение превратившаяся в высокую молодую девушку лет двадцати. Короткие чёрные волосы, правильные черты лица, чуть узловатые глаза цвета горчицы. Стройная, грациозная, она была похожа на кошку, ту самую хищницу из наших лабораторий. Вот только если механическую кошку можно просто выключить, то с этой такой трюк не пройдет.

— Чего тебе, Кея? — знаю, не слишком приветливо, но на большее я сегодня не способен. Особенно после того, как она, я уверен в этом, поспособствовала включению резервного питания у одной из тварей на тренировке Мишель.

— Ты так не рад меня видеть? — девушка, словно испытывая мое терпение, обворожительно улыбается, делая вид, что не замечает отсутствие у меня даже какого-либо намека настроения.

— Как видишь.

— Неужели ты обижен на меня за ту маленькую проделку? Или за то, что я на тебя накричала?

— Я не обижен, Кея... — обвёл я девушку чересчур ласковым взглядом — Я зол. Зачем ты это сделала?

— А то ты не знаешь.

Она, в одно мгновение потеряв всё свое обаяние, уселась на стол и, достав кармана куртки сигареты, закурила.

— Знаю, — кивнул я. Конечно же, я знаю. — Но я хочу услышать это от тебя.

— Хочется потешить свое самолюбие, Краух?

— Нет, — я усмехнулся, встав с кресла — Просто мне хочется думать, что причина, по которой я тебя презираю, верна.

— Зачем ты так? Зачем ты так со мной? — в холодном голосе девушке проскользнула обида, — Я ведь люблю тебя!

— Любишь? Да ну? — подойдя вплотную к столу, я встретился с ней взглядом, — Нет, Кея, нет, — моя ладонь мягко скользнула по её щеке, очертив пальцами правильный овал лица — Ты любишь только себя. И ты это прекрасно знаешь.

— Нет! Это не так, — из её глаз посыпались крупные слезы — Я ведь всё делаю для тебя. Всё. Почему ты этого не видишь?!

— Для меня? Как же ты ошибаешься, — мои пальцы сжались на её подбородке — Говори: зачем ты это сделала?

Кея лишь отрицательно помотала головой, из её глаз всё так же лились слезы, которые, впрочем, я не намерен был вытирать.

— Говори!

— Я... Я. Она тебе мешает. Нам мешает, Краух! Ты ведь смотришь только на неё! На эту девчонку, с кучей тараканов в голове! — голос девушки сорвался на истерический крик. — Ты даже сам занимаешься её обучением! Это обидно, Краух... Обидно.

— Ты просто дура, Кея. Ревнуешь, будто ты моя жена, а я ведь даже ничего не обещал. Я не говорил ничего, что могло бы дать тебе повод считать меня кем-то близким себе.

— Но как же... Мы же...

— Мы? — я рассмеялся, отпустив её подбородок и отойдя на несколько шагов — Нет 'нас'. И никогда не будет, и быть не могло, Кея.

— Но...

— Никаких 'но'. Ты сама пришла ко мне. Себя и вини. Свою глупость, если быть точнее.

— Ты... Ты... Мразь! Скотина! — сорвавшись со стола девушка бросилась на меня, явно желая выцарапать мне глаза.

— О, дааа... — я легко поймал её за запястья и резким движением прижал к стене, заставив больно удариться головой о каменную кладку, покрытую железом — Как же много времени тебе надо было, чтобы понять это.

— Я ненавижу тебя, — то ли успокоившись, то ли смирившись, зло прошептала она. Глаза цвета горчицы отражали лишь ненависть и обиду. Никакой придуманной любви. Так-то лучше.

— Да, я знаю, — отпустив девушку, я подтолкнул её к выходу — а теперь иди.

Не успела Кея, уже более похожая на побитую собаку, чем на кошку, дойти до двери, как зазвучала сирена. Кто-то попытался покинуть бункер! И, держу пари, я знаю, кто это!

Не думая, я бросился к выходу, оставив растерянную и потерявшую весь свой лоск хищницу стоять на пороге комнаты. Знакомые коридоры, лица кадетов, назначенных для поимки сбежавшего. Через две минуты я уже стоял около двери в комнату Мишель, быстро набирая код доступа для открытия двери. Но я опоздал. Девушки, как и её вещей, карт и рисунков на стенах, уже не было...

Глава 3.

Дио Лантерс, ценящий действительность.

Проснулся я резко. Со мной так бывает часто. И уже даже не неприятно, как раньше. Уже не хочется зарыться в подушку, спрятаться под одеяло от посторонних звуков... Да и какая к черту подушка?! Что лезет в мою голову с утра пораньше?

Шумно вздохнув, я откинул с глаз челку, сел и осмотрелся. Небольшая комната, залитая солнечным светом, проникающим из дыры в углу потолка и проёма окна, из которого давным-давно уже пропали все стекла, оставив после себя бесцветные осколки-лезвия, похожие на зубы хищного животного. Стены помещения, как, впрочем, и потолок с полом, обвиты зеленым плющом с редкими жёлтыми вкраплениями — цветами. Из мебели только куча разломанных деревяшек, бывших когда-то столом. Помнится, вчера мы с Ивкой недолго промучились, ломая эти рассыпающиеся трухлявые деревянные пластины для костра.

Под боком в соседнем спальном мешке тревожно завозилась Ивона, послышался тихий стон, и из-под одеяла показалась блондинистая макушка.

— Опять!— тихо рыкнул я, вставая со своей импровизированной постели и накрывая девочку одеялом, на котором ещё недавно спал. Ей опять снились кошмары. Это не редкость. Кошмары для этого маленького ребенка — старые знакомые, приходящие с холодом, который опускается на землю вместе с ночью.

Немного поёрзав под тяжестью покрывал, девочка еще раз перевернулась и всё же успокоилась. Вот и хорошо. Нет, расставание с одеялом, хоть и весьма потрёпанным, не принесло мне радости, но смотреть на то, как мучается ребенок, а тем более родная сестра, мне было неприятно. Слишком уж многое в своём недалеком детстве терпел я, чтобы не препятствовать подобному с мелкими существами, названными детьми.

С улицы послышался лай и шелест, какой бывает, когда стая птиц взлетает с земли, стараясь упорхнуть от навязчивого хищника. Я лишь усмехнулся. Гост, не смотря на все мои ухищрения, просьбы и даже угрозы, никак не хотел сдерживать свои порывы, из-за чего мы с Ивкой могли огрести большие неприятности. Ну ладно! Сегодня мы всё равно уходим из этого города. Не думаю, что здешние твари решат пойти за нами: слишком уж много опасностей за пределами бывших человеческих жилищ.

Наклонившись, я достал из рюкзака маленький потертый ковшик и термос. Вместе с ними походную сумку покинули остатки сыра и хлеба. Запасов продуктов оставалось не так много. Но вполне хватит, чтобы дотянуть до ближайшего обитаемого города.

Да-да, даже после катастрофы на поверхности остались города, населённые людьми, которые, в связи со сменой условий, превратили развалины в укреплённые крепости. И ничего странного в этом не было: твари, что бродят сейчас по планете, безумно опасны. Даже самые маленькие из них могут причинить немалый вред, если не убить вовсе. И хотя жизнь под землей намного спокойнее и, как мне кажется, безопаснее, чем на поверхности, люди всё равно не смогли отказаться от старого привычного воздуха и света солнца. Наверное, потому мы и люди, что не можем отказаться от приятных нам вещей, пусть и ценой жертв.

Вот только есть одна проблема: в подобных городах бывает ещё опаснее, чем за их приделами. Слишком уж много там людей, желающих разжиться чужим добром и развлечься за счет других. Откуда я всё это знаю? Всё элементарно, и, могу поспорить, вы уже догадались, что я, да и Ивка тоже, родом из подобного городка. Каждодневный страх быть убитыми и покалеченными, голод, издевательства. Всё это делает из человека если не ходячий труп, то очень ожесточённого жизнью человека.

Что? Не похож я на такого? Ну да, не похож, что же поделать. Не получился из меня маньяк, сутенёр или вор. А всё благодаря одному маленькому существу, которое сейчас смотрит на меня сонными глазами и пытается сообразить, где она находится.

— Я тебя разбудил? — слегка улыбнувшись и отогнав мысли о прошлом, я достал из кармана куртки зажигалку, разводя огонь на старых деревяшках.

-Нет, не ты, — девочка сонно потянулась и скользнула взглядом зеленых глаз по мне — Гост опять шумит?

— А кто еще? Думаешь, здесь поблизости бродит еще один полумеханический пёс? — я насмешливо изогнул бровь, наполняя ковшик вчерашним чаем из термоса и ставя его на огонь.

— Это был риторический вопрос, — фыркнула девчонка, кутаясь в одеяло.

-Какой, прости?! — я аж опешил. Ну не ожидал я от мелкой десятилетней соплячки таких сложных слов услышать! Хотя... — Ты опять в мои книги лазила, мелочь?

— Не совсем! — тут же замялась Ивонка, но почти сразу сдалась, понимая, что за враньё получит еще больше. — Ну да. Лазила. Всего пару страниц прочла. Дио, это ведь совсем немного!

— Ох, дурочка! — со вздохом я сел перед ней на колени и заглянул в её глаза — Ты ведь прекрасно помнишь, что тебе врач сказал? — утвердительный кивок в ответ — Ну вот! Если ты будешь перенапрягать глаза, то ослепнешь. Понимаешь ты это или нет?! Навсегда! И ни один врач, ни одна самая сложная операция тебе тогда не поможет! Ты меня слушаешь? Ивка... Ты чего это? Ну не плачь, а? — я осторожно стёр с личика девочки выступившие слезы — Всё ведь хорошо будет. Обязательно! Только надо делать всё, как говорил мистер Критнер. Ты ведь помнишь его?

— Д-да, помню...

Сестричка в очередной раз всхлипнула и повисла на моей шее. Из её глаз продолжали течь слезы. Даже не видя этого, я чувствовал, как они тонкими ручейками стекают по ее щекам и, падая, разбиваются о мою ключицу. Стало даже немного стыдно за этот, напугавший ее, порыв выговориться, но я ведь знаю, что никакие другие способы убеждения на нее просто не подействуют. Да и этот забудется дня через три, когда любопытство в очередной раз пересилит.

— Ну, тихо, тихо, — ласково прижав к себе девочку, я стал гладить её по спине. — Ты обязательно вылечишься. Когда мы дойдем до Эсшерра, тебе обязательно помогут. Видеть станешь ещё лучше, чем раньше!

— Правда? — подняла на меня заплаканные глаза Ивонка — Ты обещаешь?

И что можно ответить на подобное ребёнку, который слепнет день ото дня? Что можно ответить тому, кто боится однажды проснуться и не увидеть ничего вокруг себя, кроме непроглядной тьмы? Что можно сказать в таком случае сестре — единственному по-настоящему близкому человеку, для которой свет является жизнью?

И ведь соврать не получится. Ивка, не смотря на свой юный возраст, весьма проницательна. Или эта способность, наоборот, есть только у детей? Да чёрт его знает. Но я давно уяснил одно: ложь в разговоре с ней бесполезна. Этот ребенок словно читает тебя. Поэтому приходится верить самому во все, что говорить. Всем сердцем надеяться, что в том месте, куда мы направляемся, ей и вправду помогут.

— Конечно, Ив. Я обещаю. Веришь?

— Ага. Я верю, Дио, верю.

Сестрица ещё раз всхлипнула и прижалась ко мне.

— Вот и хорошо, — с улыбкой оторвав от себя девочку, я легонько щелкнул её по маленькому носику — А теперь перестаём хандрить и идём завтракать!

— Угу! — еще раз хлюпнув носом, Ивонка заулыбалась. Поражаюсь я иногда, как быстро дети могут менять свое настроение! — Вот только есть одна проблема.

— Какая?

— Вода выкипела, — девочка кивнула за мое плечо.

— Ох, черт!

Рванувшись , я узрел лишь подгорелую по дну посудинку.

— Прости, Дио. Это из-за меня, — проговорила виновато Ивка, хотя мне показалось, что она ни капли не раскаивается. Да и не в чем, собственно говоря, ей себя винить.

— Ну что же, всё не так плохо. У нас остался ещё сыр и хлеб. А без чая прожить вполне можно!

Быстро покромсав продукты в бутерброды, мы с Ивкой сели завтракать. Ели, как всегда, почти в полном молчании. Просто привычка. Жизнь дала один хороший урок: делай всё быстро и молча, иначе ты имеешь возможность познакомиться со старушкой-смертью раньше времени.

— Ди, — Ивка подняла на меня взгляд немного потускневших зелёных глаз, которые еще полтора года назад сияли цветом зеленой травы со старых карточек-фотографий. — Нам уже пора уходить, да? В другой город?

Я кивнул и молча стал собирать вещи в рюкзак. Глупо было отрицать тот факт, что впереди у нас очередная дорога, полная дневной жары и вечернего холода, ночных дежурств и стычек если ни с созданиями, появившимися после катастрофы, то с сумасшедшими, коих не мало.

— Всё не так плохо, Ив. Чем скорее мы покинем этот город, тем быстрее... Стоп! Ты слышишь?

С улицы донесся приглушённый лай и громкий, явно не принадлежащий Госту, рык. Послышался звук тяжёлых лап, скользящих по старому, почти разрушенному бетону.

Кажется, нам в срочно порядке пора уходить! Иначе, чтобы нас проводить, причем не только из города, но и в последний путь, целая толпа соберется.

Для того, чтобы окончательно собраться, не потребовалось много времени. Повесив на плечи Ивоне нетяжёлый уже рюкзак, а саму девочку посадив на свою спину, я выглянул в окно и, убедившись, что опасности нет, вылез на маленький балкон, с которого вела дряхлая железная лестница.

— А как же Гост? — послышался тихий и немного подрагивающий голос у меня над ухом.

— Он отвлечёт монстра.

Я быстрым шагом, но стараясь при этом не шуметь, отходил от дома в сторону бывших главных ворот города.

— А если с ним что-то случится?

— Это же наш пёс, — на моих губах появилась невольная улыбка при мысли о том, кто спасал нас подобным образом бесчисленное количество раз — Он всегда возвращается. Гост знает, что чтобы мы ушли надо отвлечь кое-кого. С ним все будет хорошо.

— Точно?

— Конечно, Ив.

На этом разговоры прекратились. Привлекать к себе внимание других хищников было бы очень глупо.

Быстрый шаг незаметно сменился бегом. Стены, покрытые полозом; полуразрушенные бетонные лестницы; заросший парк, из которого доносились непонятные роющие звуки. Всё это проносилось перед глазами, не оставляя никаких сожалений. И лишь на периферии сознания билась мысль о том, что сестрица права и Гост действительно мог не вернуться. Мало ли какой монстр учуял нас? Он мог быть в несколько раз больше нашего, хоть и не маленького, пса. Так, стоп! Оставим подобные мысли. Сейчас нужно выйти к окраине города, иначе труд нашего железного друга будет совершенно напрасен.

Через несколько минут звуков лая уже не было слышно. Мы все дальше и дальше отходили от места своей ночевки.

Где-то справа от меня послышался писк. Я, даже не поворачиваясь, понял, что это твари. Крысы, если быть точнее. Нет, не маленькие и почти безобидные грызуны. Крысы-мутанты — они раза в четыре больше своих предков и имеют кровожадные наклонности. Питаются, к слову, мясом.

Быстро осмотрев ближайшие дома и выбрав самый высокий, я пулей метнулся к узкой внешней лестнице и за несколько минут преодолел её, оказавшись на крыше здания. Все же жизнь на поверхности приносит свои плюсы. Физическая подготовка и способность быстро ориентироваться в пространстве — одни из таких хороших качеств, коими награждает подобная среда обитания.

Шум вновь прекратился. Кажется, крысы ушли. Или они просто сбились со следа?

Ивонка быстро слезла с моей спины. Я же принялся осматриваться. Гост должен был уже запутать хищника и искать нас.

Со стороны внутренней лестницы здания явственно слышался скрежет, и из маленькой чердачной будки стали пробиваться следы массивных лап, старающихся выбраться наружу. Задвинув девочку за свою спину, я достал пистолет.

— Ив, закрой глаза, — не хватало, чтобы еще мелкая увидела что-то подобное — Ты меня поняла? И не открывай их, пока я не скажу! Ясно?!

Ответить сестричка не успела. Массивная дверь слетела с петель и, пролетев через парапет крыши, упала куда-то на асфальт. Хищник вышел из полумрака чердака.

Перед нами стоял большой пес, метра полтора в холке. Он порывисто дышал. Черная окраска лоснящейся шерсти переливалась на солнце. Кое-где на коже животного имелись шрамы и царапины, а местами она и вовсе была разорвана, оголяя железные мышцы пополам с внутренностями.

— Гост! Ну, нельзя же так пугать!

Я шумно выдохнул и убрал оружие, понимая, что скоро просто свихнусь. Ивка, высунувшись из-за моей спины и узрев собаку, тут же бросилась к нему. Обниматься, видимо. Дурдом.

Пёс тихо лаял и тёрся о девочку, почти опрокидывая её, но продолжая показывать свою радость. Эти двое меня в могилу когда-нибудь сведут. Обязательно.

Картину долгожданного воссоединения отвлек чей-то крик. Он доносился из-за соседнего дома и явно перемешивался с самыми отборными ругательствами. Попутно с этим громогласным потоком слов слышались выстрелы.

— Ох. И что за идиот решил привлечь к себе внимание? — со вздохом я, не спрашивая разрешения, посадил Ивку на спину собаки и вручил ей походный мешок — Гост, слушай, — я наклонился к морде собаки, — Сейчас ты отвезешь Ивонку к краю города и будешь охранять. Понятно?

Послышался утвердительный лай.

— А ты? — сестра подняла на меня глаза — Как же ты, Дио?

— Я догоню. Только помогу и сразу пойду за вами.

Кажется, Ивка хотела что-то ещё сказать, но я не позволил. Щёлкнув Госта по носу, я отошел к концу крыши и, проводив взглядом пса, скачущего по крыше, быстро перешёл на крышу другого дома по отводной трубе.

Пересекая слегка покатую поверхность быстрым шагом, я задавался лишь одним вопросом: какому сумасшедшему пришла в голову идея шляться по поверхности?

Склонившись вниз, я оторопел. Моим глазам предстала довольно странная картина: человек, при ближайшем рассмотрении оказавшийся девушкой, и пять крысиных вожаков, обступивших её полукругом. Серые твари постоянно скалили зубы, но то и дело отступали, когда из пистолета девушки вырывался очередной заряд.

Не отрывая взгляда от разворачивающейся десятком метров ниже картины, я потянулся к мешочку на поясе и достал оттуда маленький шарик. Секунда, и он уже летит по направлению к земле. Быстро, подобно камню, падает в гущу крыс и взрывается с противным звуком лопнувшего нароста. Твари, учуяв настойку, содержащуюся в шарике, начинают извиваться, на время теряют зрение, способность осознавать реальность и громко пищат.

— Эй, ты, да, ты! — ничего не понимающая девушка наконец обратила на меня внимание — Не стой столбом! — Я скинул ей верёвку, висевшую до этого у меня на бедре — Цепляйся!

— Я не достану!

Она ещё раз оглянулась на дрыгающихся крыс и вновь перевела взгляд на меня.

— Прыгай! Через пару минут они придут в себя! — кричу я, стараясь опустить веревку как можно ниже, хотя и понимаю, что на расстояние в два с половиной метра прыгнуть сможет далеко не каждый.

— Она слишком высоко! Хотя... Подожди, не уходи никуда!

Девушка пулей метнулась к соседней стене, примыкающей к зданию и образующей с ней перпендикуляр, сделала прыжок и, оттолкнувшись уже от стены, оказалась висящей на тонком кирпичном выступе. С этой позиции до веревки оставалось не так много.

— Ну же! Теперь прыгай! Они уже в себя приходят, и поверь, прыгают они гораздо лучше!

— А если я упаду? Ты подумал?!

— Ты жить хочешь? — утвердительный кивок в ответ — Тогда прыгай! Не стой столбом. Это твой последний шанс!

Сначала замерев, а потом, уверенно кивнув, девушка всё же прыгнула и ухватилась за конец веревки. Я думал, что она соскользнет, но нет! Вцепилась в верёвку, словно клещ, подтянулась и пролезла по ней пару метров. Дальше тянуть трос пришлось мне.

Когда я вытащил её на крышу, она была без сознания, но всё еще сжимала веревку...

Глава 4.

Мишель Клортейн, мечтающая о Солнце.

Очнулась я внезапно. Мозг не работал. Он, словно старый компьютер, загружался медленно и неторопливо. Ненавижу такое состояние. Открыв глаза и наткнувшись на пристальный взгляд зеленых глаз, я не сразу смогла понять, кому он принадлежит, а когда вспомнила... Ох, черт!

— Проснулась? — голос парня был прямой и немного хриплый с нотками строгости, создавалось впечатление, будто он часто говорит шепотом.

— А я спала, да? — как можно ехидней осведомилась моя не совсем пришедшая еще в себя персона. Нет, конечно, так не разговаривают со своими спасителями, но я же не знаю, что у него на уме. А, как говориться, лучшая защита — нападение!

— Ну, почти, — он хмыкнул, явно разгадав мои мысли, и совершенно открыто улыбнулся — Не бойся. Я не причиню тебе вреда.

— С чего бы это мне тебе верить?

— Ну, я же спас тебя.

— Спас? — я огляделась, картинка перед глазами немного плыла и кроме крыш домов и голубого неба ничего толком и не смогла разглядеть — Это не повод тебе доверять, знаешь ли!

— Зато поводом является то, что ты почти час провалялась без сознания на моих руках и я, заметь, ничего с тобой не сделал, — парень продолжал улыбаться, но что-то в нем меня все равно настораживало. Наверное, немая решимость в глазах. Понимание, что если затеется что-то серьезное, то он уйдет. От этого становилось неприятно, хоть я и не знала его. — Или скажешь не так?

— Так, — кивнула я, отводя взгляд и осознавая его правоту. Если он хотел причинить мне вред, то сделал бы это, пока я была без сознания. Хотя доверять ему все равно нельзя. И не только ему.

— Меня Дио зовут, — встав со своего места около парапета крыши, он подошел ко мне и сев рядом заглянул в глаза.

— Мишель, — пожала я протянутую руку.

— Ты ведь не из здешних? То есть не с поверхности? — спросил он, все так же, не отрывая от меня взгляда, впрочем, я отвечала ему тем же.

Он был другой. Словно пришелец с другой планеты. Вроде бы все тоже, что и у людей из подземелий, но что-то в нем было особенным. Что-то, что отличало его от моих бывших знакомых. Смуглый, подтянутый, а самое главное, способный сражаться и знающий против кого и как.

— Как ты узнал? И что значит 'здешних'? Разве на поверхности много кто живет?

— Ты шутишь? — Дио довольно забавно округлил глаза — Естественно на поверхности живут люди! И достаточно много.

— А как ты узнал, что я из подземелья?

— Очень просто, — он фыркнул и, достав из куртки небольшую фляжку, передал ее мне — Ты совсем не похожа на человека, который жил в ЭТОМ мире. Не бойся, пей, это вода.

— В 'этом' мире? Так говоришь, будто мы живем в разных измерениях, — я сделала глоток. Во фляжке и вправду оказалась обыкновенная вода.

— Ты давно здесь? — почему-то сменил тему Дио.

— Нет, чуть меньше недели, но ты не отве...

— В том то и дело, что меньше недели, — он устало вздохнул — Понимаешь, все кто живут на поверхности другие. Они более подготовлены к настоящей жизни здесь. Они знают всех существ, населяющих города. Они более сообразительны и осторожны.

— За все время, что я на поверхности я лишь издали, видела песчаных волков, — попыталась оправдаться я, но мой новоиспеченный друг (а в моем сознании он неспешно перешел именно на эту ступень) почему то разозлился.

— Ты дура?! Если на тебя никто не напал, то тебе лишь крупно повезло! — он почти кричал, что было странно. С чего бы ему за меня волноваться? — Что за беспечность! Я виновато отвела взгляд. Он был прав. Выйдя на поверхность, я забыла все, что в корпусе в нас — кадетов, вдалбливали еще на первом курсе. Меня опьянил запах свободы. Я забылась и попала в крупные неприятности. Если бы не Дио я бы, наверное, уже...

— Ну и чего ты скуксилась? — парень, уже вставший на ноги, видимо успокоился. Появилось ощущение, будто такие 'всплески' эмоций случаются у него частенько. Но я так и не смогла понять почему. Я ничтожно мало знала о своем спасителе. Но, даже с учетом нашего недолгого знакомства, у меня сложилось впечатление, что он очень хороший человек. — Подумаешь! В следующий раз будешь вести себя иначе.

Я кивнула. Да, в следующий раз такого точно не повториться. Я буду осторожнее, намного. И мне не понадобиться ничья помощь.

— Вот и хорошо. Ну что, Мишель, пойдем? — парень протянул мне руку.

— Куда? — я озадаченно изогнула бровь.

— Ты хочешь остаться здесь? — отрицательный знак головой — Ну вот!

— Но зачем мне идти с тобой? Тебе не обязательно помогать мне больше.

— Да ну? — Дио ехидно прищурился и окинул меня взглядом — Мне вот интересно, как далеко ты уйдешь, да еще и с вывихнутой лодыжкой?

— С вывихнутой лодыжкой? Что за бред! — я попыталась встать, совершенно проигнорировав руку парня. Ага, как же! Встать то я смогла, да только тут же чуть не упала от острой боли чуть выше ступни. Пришлось срочно искать себе опору, которая любезно нашлась в виде кирпичного выступа, на который я ранее опиралась спиной.

— Ну как? — он почти смеялся — Далеко убежишь, красавица? — как то по-доброму съязвил он, подражая героям из старых фильмов, которые снимали еще на Земле.

— Нет, не далеко, — хмуро произнесла я, пристраивая свою пятую точку на опоре. Ногу, чтобы не болела, пришлось вытянуть. Ну, хоть не протянуть вовсе! Ну и чувство юмора у меня. — И когда интересно я успела?

— Не знаю, — Дио флегматично пожал плечами, окидывая взглядом пейзаж и явно что-то выискивая — Наверное, когда прыгала от стены. А не почувствовала потому, что сильно испугалась.

— Я не испугалась! — отчаянно краснея, выкрикнула я, понимая, что он прав, но не хотя признавать очевидного. Гордость, чтоб ее!

— Конечно, конечно, — он примирительно поднял руки и вновь улыбнулся — Как скажешь. Только не кричи. Мы же не хотим привлечь к себе внимания, так ведь?

Я скептически окинула Дио взглядом, вспомнив, как сам он фонил, когда отчитывал меня. Но лучше уж промолчать. А то обидится, оставит еще здесь.

— Да не оставлю я тебя здесь, — он хмыкнул, отрывая взгляд от меня и снова переводя его на горизонт.

— Я что вслух говорила?

— Нет, — он хихикнул и заговорщицки прошептал, склонившись ко мне — Просто у тебя на лбу все написано. И как ты жила в бункере? Я слышал там доверия столько же, сколько в крысином рое.

— Дурак! — злясь, я уже было хотела его ударить. Но, забыв про ногу, лишь занесла руку и, споткнувшись, начала падать, понимая, что меня ждет встреча с бетонной поверхностью крыши. Не хлопнулась. Кое-кто соизволил меня поймать.

— Ну и как тебя одну оставить? — я, даже не видя его лица, поняла, что Дио трагично закатил глаза.

И что тут можно ответить? Эхх...

Через пятнадцать минут мы уже петляли по закоулкам города, пробираясь к дальней стене, ранее окружавшей это богом забытое место. Шли нарочито медленно и часто останавливались. Причин для подобных привалов было две. Первой являлось то, что ходить нормально сейчас мне было не под силу. И даже тот факт, что Дио наложил на мою многострадальную щиколотку жгут, не сильно помогал. Боль от соприкосновения ноги с землей была, конечно, не адской, вполне терпимой, но ощущения точно не прибавляли настроения. Второй причиной было наше нехотение попасться в лапы к какому-нибудь монстру, коих, как оказалось, на улицах города пруд пруди!

'— Надо будет не забыть поблагодарить Дио...' — сделала я себе мысленную пометку, следуя попятам за парнем и стараясь не отстать. Сейчас потерять из вида его спину казалось мне самым страшным, что могло со мной произойти. Я понимала и признавала, что мне не хочется отпускать Дио. Даже если не брать в расчет то, что он спас меня и то, что без него я попросту не выживу с больной ногой, оставался факт моего полного спокойствия. Я безоговорочно поверила этому человеку, хотя и никогда не доверяла никому кроме Крауха и Моригана. Это было очередное странное ощущение, навеянное поверхностью. И именно оно заставляло меня то и дела хвататься за куртку Дио, когда он уходил слишком далеко. И всегда он оборачивался ко мне с неизменной улыбкой и словами: 'Устала?'.

Я лишь качала головой и старалась идти быстрее, отмечая, что мой новый знакомый, попади он сейчас в бункер, прослыл бы странным, да еще и дураком. Таким же, как и я, сумасшедшим. Таким же, как и Краух...

— Все, привал! — провозгласил он, останавливаясь на небольшой площадке, и прислонился к стене. Я тоже остановилась, стараясь не опираться на ногу, но и не показывая того, как это болезненно.

Дио, окинув меня насмешливым взглядом, рассмеялся.

— Да ладно тебе, Миш, можешь не строить из себя железную леди! Я же знаю насколько 'приятно' ходить с вывихом в лодыжке. Столько раз падал...

— Я никого из себя не строю! — возмутилась я и тут же разозлилась — Стоп. Какого черта! Как ты меня назвал?!

— 'Миш', — с непередаваемой улыбкой повторил парень — А что тут такого? Выговаривать твое полное имя жутко долго! Я же состарюсь. Эй, не смей бить меня, чокнутая!

— Как тебя не бить?! Ты без спросу сократил мое имя до какого-то мальчишеского прозвища, а я еще, и злиться не должна! Вот наглость! — ну не люблю я, когда мое имя так бесстыдно калечат.

— Подумаешь, — Дио, в очередной раз, насмешливо фыркнул. У меня уже складывается впечатление, что без улыбки он просто не может. — Это всего лишь набор букв. Хоть и родных букв. К тому же выговаривать и вправду долго. А так вполне коротко и со вкусом!

— Но это все равно наглость! — я продолжала распыляться, переходя на повышенные тона. Меня смущало и раздражало все: и эта ситуация, и то, что он меня спас, и даже собственная реакция на подобное. Бесит! — Ты даже не спросил. К тому же наградил, какой-то мальчишеской кличк... Эй, что ты делаешь?!

Я, путаясь в мыслях и яростно размахивая руками, даже не заметила, как Дио подошел ко мне и, схватив в охапку, развернул меня к себе и зажал рот рукой.

— Тихо, — шикнул он, заставляя притихнуть, и напряжено вслушиваясь в шум улицы — Ты слышишь? Этот шум... Надо уходить. — он наконец отпустил меня и огляделся, выбирая нужное направление — Иначе у нас будут гости.

И снова мы запетляли по пустынным коридорам-улицам забытого городка. Теперь я тоже слышала шум, похожий на шелест листвы. Возникало чувство будто тот, кто учуял нас, попросту стелился по земле, откидывая мешающую листву.

— Что это может быть? — шумно выдохнула я, когда мы остановились у высокой, метров шесть, стены из побитого временем желтого камня, похожего на песок.

— Сторож, — не оборачиваясь, буркнул Дио, и пошел вдоль стены.

— Что за сторож? Объясни, — требовательно попросила я, шагая за ним. Нога все еще болела, а после получаса непрерывной ходьбы и вовсе создавалась впечатление, будто суставы выкручивало.

— Подожди, Миш! — отдернул меня парень и остановился у каменной лестницы, ведущей на стену — Пойдем, нам надо подняться.

С ним вообще можно разговаривать?

Поднимались мы не долго, каких-то полминуты с учетом моей больной ноги и мы уже на стене. Но не успела я взойти на последнюю ступеньку, как меня тут же подхватили и утянули за разрушенный парапет.

— Ты чего?! — я зло уставилась на того поганца, что провернул подобное — Совсем свихнулся, да?

— Это ты 'совсем'. Смотри, — он развернул меня к 'окошку' в каменной кладке, и я увидела огромное темно-серое пятно, скользящее по поверхности.

— Что это? — пораженно прошептала я, смотря как 'нечто' заползает за угол дома, откидывая опавшую листву и мелкий мусор.

— Городской сторож. Честно говоря, я не вполне знаю, что это за штука и откуда она взялась, но если бы мы попались ему на глаза, то нас тут же убили бы. Пошли.

Я лишь кивнула, сверля взглядом вальяжно удаляющуюся спину Дио, и пошла за ним. Как бы я не любила подчиняться чьим-либо приказам, но ослушаться не могла. Сейчас не время для гордых изречений о том, что я все смогу сама. Ведь это будет ложь, а уж себя-то обмануть у меня точно не получиться.

Чтобы отвлечься от невеселых мыслей, стала разглядывать пейзаж, открывающийся с городской стены. И не зря! Посмотреть тут было на что.

Сам город, ранее процветающий (это было видно по количеству строений и архитектуре), ныне утопал в руинах, которые ловкая лоза оплела своими зелеными нитями. Высокие, и не очень, полуразрушенные здания, утопающие в зелени; скверы и тротуары, по которым расползлась сетка трещин; машины на воздушных подушках, застывшие изваяниями на тротуаре. И тишина, нарушаемая легкомысленным щебетом птиц. Смотря на это, окруженное стеной место, и не подумаешь, что по улицам этого города ходят твари, жаждущие попробовать тебя на вкус. К сожалению, я тоже совершила ошибку, решив, что внутри городских стен опасаться мне нечего.

За стенами же города — пустыня. Невообразимое количество тонн золотисто-коричневого песка, из которого то и дело выглядывают голые деревья и каменные валуны.

— Дио, слушай, а куда мы идем?

— К восточным воротам. Там меня кое-кто ждет, — парень в очередной раз улыбнулся.

— Кое-кто?

— Ага, моя сестра — Ивона. Я разве не говорил о ней? — удивился Дио, развернувшись ко мне лицом и идя уже спиной вперед.

— Ни разу, — заметила я, смерив его взглядом. Только тут я поняла, что совершенно не знаю, за кем иду и куда.

— Вот как, я такой рассеянный, извини! — он все продолжал улыбаться — У меня есть сестра. Мы вместе с ней путешествуем.

— А, вам не страшно? Это ведь опасно!

— Но ты же здесь. И кстати, что ты тут забыла? Просто так покидать бункер это как минимум странно, знаешь ли.

-Это долгая история. Слишком долгая, — попыталась отвертеться я, но не тут-то было. Дио оказался настырнее.

— Мы никуда и не спешим. До Ивонки с Гостом нам еще долго. — пожал он плечами.

— А, Гост это кто? — я попыталась сменить не слишком уж приятную для меня тему.

— Не увиливай! — он усмехнулся каким-то своим мыслям — Когда дойдем — увидишь. Рассказывай.

— Ну, ладно-ладно, — я сделала глубокий вдох, думая с чего бы начать — Я родилась и выросла в бункере, в неделе ходьбы отсюда. Своих родных родителей я не помню, даже фотографий не осталось. Но, наверное, то, что я сейчас нахожусь здесь, имеет прямое отношение к тому, кто меня воспитал. У нас в бункере, знаешь ли, есть маленькая традиция — отдавать детей, у которых по каким-либо причинам нет родственников, другим людям, но это не так важно. Мой воспитанник — Мориган Хеймс, был довольно странным, по меркам убежища, человеком. Он пережил Катастрофу. Знаешь, у Моригана было столько фотографий. Сотни. А на них люди, места, пейзажи, солнце, — на моих губах невольно появлялась улыбка, а я все продолжала распыляться, утопая в воспоминаниях — Для жителя бункера это настоящее богатство, ведь многие никогда и не увидят нечто подобное. Его рассказы о поверхности, мечты, желание вернуться туда, где жил когда-то. Я просто переняла их. А он, совершенно не осознавая этого, дал мне ключ к миру, которым я и воспользовалась.

— Наверное, тот, кто вырос среди развалин города, никогда тебя не поймет.

— Да, наверное, — я кивнула, не видя смысла его разуверять — Но, знаешь, я за всю свою жизнь в бункере не видела того, что мне довелось увидеть здесь! Например, настоящее солнце.

— Ну, ты мечтательница, — хмыкнул Дио, заприметив в полукилометре от нас огромные ворота.

— Эй, а что в этом плохого-то? — с улыбкой возмутилась я.

Парень не ответил, а лишь ускорил шаг, будто за этими воротами его ждало самое ценное сокровище на свете. А может так и было?

Глава 5.

Мишель Клортейн, мечтающая о Солнце.

Огонь пылал ярко, словно крохотная звезда, рухнувшая с неба, но продолжающая нести свой свет. Пламя искрилось и переливалось красно-желтым оттенком, притягивая взгляд и делая ночную темноту вокруг еще более густой. Тепло, исходившее из самого сердца костра, было обжигающее, похожее на мягкий клубок чувств роящихся где-то внутри. Оно будто бы пыталось заменить собой Солнце, зашедшее уже за горизонт.

Я в очередной раз оглядела людей, сидящих против меня с другой стороны костра. Странные они, честное слово! И не скажешь ведь, что брат с сестрой.

Парень — сильный и ловкий (уж в этом то я убедилась), знающий поверхность и способный себя защитить. Девочка же — маленькая, слабенькая, да немного неуклюжая. К тому же у Дио кожа загорелая, а Ивона словно и на солнце никогда не была. Если бы увидела их по раздельности, то ни за что не поверила в то, что эти двое вообще приходятся друг другу родственниками. А когда смотришь сразу на двоих, то начинаешь замечать сходство. Незначительные пустяки. Такие, например, как цвет глаз и волос. Да уж, глаза у них и вправду занятные — безумно зеленые, словно весенняя трава, рост которой нам показывали на уроках биологии в корпусе. Вот только у Ивонки они немного тусклые, будто выгоревшие на солнце.

— Мишель, а, Мишель? — тихо, с непонятным мне акцентом, протянула девочка, выводя меня из задумчивого созерцания огненных бликов, расползающихся от костра — А куда ты идешь?

— Куда? — интересный вопрос. И вправду куда? Сначала мне просто хотелось жить на поверхности, рядом с ветрами и Солнцем. А теперь? Куда теперь мне идти? Так странно, простора много — выбирай любую дорогу, а идти некуда.

Похоже, что мое молчание было принято правильно, потому как, не дождавшись ответа Ивонка, улыбаясь, продолжила:

— Мы вот с Дио идем в Эсшерр! Говорят там красиво. Совсем по-другому, нежели в Тамре, — она продолжала говорить, но заметив мое удивление от незнакомых мне названий, повернулась к брату — Она, что не знает?

Лантерс, а, как оказалось, фамилия у парня была именно такая, только лишь отрицательно качнул головой и, слегка потянувшись, подкинул в костер еще одну деревяшку, от чего огонь в нем зашипел и посыпал искрами, принимая 'дары'.

— Вот как, — девочка смешно наморщила носик — А я то думаю, почему ты так непонимающе смотришь! — и она рассмеялась, совсем не по-детски, по-особому взросло и знающе — Тамра — это наш родной город. Он не очень большой, и взрослых там мало. Около сотни. Детей раза в два больше. Эсшерр же — самый главный и большой наземный город после Катастрофы. Представляешь, — она понизала голос до восторженного шепота — Ходят слухи, что там даже защитный купол есть, который совсем-совсем монстров не пропускает!

— А разве такое может быть? — немного удивилась я, вспомнив, что даже в бункере не было подобных технологий. Единственным, что защищало нас от проникновения из вне, являлись большие железные двери, которые, правда, и взрывчатка взять не могла.

— Все может быть, — пожав плечами, ответил Дио, и, встав с земли, подошел к Госту, рядом с которым лежали наши вещи. Да уж немаленькая 'собачка'. Когда увидела ее в первый раз, невольно потянулась за пистолетом, пусть и с опустошенной уже обоймой. Оборванная местами шерсть, горящие красным глаза и то и дело выглядывающие скопы железных мышц как-то не особо внушали доверия. Не понимаю, как Ивона его не боится? Я, даже после нескольких часов проведенных рядом с ним, постоянно шарахаюсь, стоит только ему сделать какое-нибудь резкое движение.

— А я верю, — твердо сказала девочка, показав отвернувшемуся брату язык.

— Я и не запрещаю, только не надо подражать Госту, хорошо? — с насмешкой в голосе произнес тот, видимо, зная наперечет все повадки своей сестрицы.

— Ладно, ладно, — кивнула девочка, даже не став спорить, и вновь повернулась ко мне. Пламя костра, отразившиеся в ее глазах, словно прошло сквозь меня, оставив странное ощущения ясной правильности происходящего. Неведомо откуда появлялось незнакомое раньше чувство 'дома'. Нет, не бункера, не временного пристанища, а именно 'дома' — Так куда ты идешь, Мишель? Здесь рядом много жилых городов, только они тебе не понравятся.

— Почему не понравятся? — я удивилась уверенности в ее голосе.

— Вы с Дио похожи, — прикрыв глаза, выдала она и продолжила — А ему такие города не нравятся. Он говорит, что там много 'гиблых'. Кстати, Дио, а что такое 'гиблый'?

— Рано тебе еще знать, Ив, — строго произнес он, вернувшись к костру держа в руках несколько одеял. Девочка обиженно надула губы, но тут же, вспомнив обо мне, бросила это дело.

— Так куда ты, Мишель?

— Куда Судьба позовет, Ивон.

— А давай она тебя с нами позовет, а? Давай, давай! — она аж подпрыгнула от нетерпения, вперившись в меня взглядом.

— Поговорим об этом завтра, сейчас уже поздно! — Дио, с улыбкой накинул на девочку одеяло, на что та лишь замычала в ответ, пытаясь выбраться из под тяжелого, по виду, полотна.

— Держи, Миш, — подойдя ко мне, парень протянул сверток с одеялом — И не забивай себе голову словами Ивки. Если захочешь пойти с нами — милости просим. Если же нет, то таков уж путь, — он уже устраивался на ночлег, кутаясь в одеяло рядом с сестрой и притягивая ее к себе.

— Ага.

Я тоже стала укладываться, положив себе под голову рюкзак и накрывшись одеялом. Песок подо мной мягко щекотал кожу. Становилась все холоднее, все же пустыня есть пустыня. Днем — жара, ночью — холод. Костер продолжал отбрасывать на лица моих путников причудливые отсветы, а Ивона уже дремала, прижавшись к брату, который, положив под голову руку, не отрывал взгляда от огня.

— Дио, слушай...

— Что? — он бегло перевел взгляд на меня, но тут же вновь вернулся к созерцанию алых языков пламени, то и дело, тыкая длинной палкой в основание костра, перемешивая угли, и заставляя его разгораться все больше.

— Ничего, — я немного стушевалась, подбирая слова, — Хотя нет... Спасибо. Я перед тобой в долгу.

— Ни капли, — Лантерс улыбнулся — Просто будь осторожнее, и ты сама со всем справишься.

— Я не о том.

— Я знаю, — он кивнул — Просто я сделал то, что должен был сделать. Вот и все, а теперь спи. Нам рано вставать.

— Да, — закрыв глаза, я попыталась уснуть, но из-за холода мысли то и дело возвращались в голову. Через несколько минут позади меня улегся Гост, прижавшись ко мне теплым меховым боком. Псу, видимо, то же было холодно. Так я и уснула, слушая тихие потрескивания огня и шумное дыхание Госта. От чего-то сейчас я не испугалась его присутствия.

Как же быстро выбрала я свою дорогу...

* * *

Утро наступило рано. Еще до восхода солнца меня разбудил шорох и тихий шелест сворачиваемого одеяла. Я, даже с закрытыми глазами, видела как Дио медленно, стараясь не разбудить свернувшеюся где-то рядом Ивону, встает, сворачивает свое одеяло и, вместе шорохом песка из под его ботинок, укладывает его в рюкзак.

Не знаю, что было в этих шорохах, но они приносили нереальное, для выходца из бункера, чувство удовлетворения и спокойствия. В очередной раз за время нашего короткого знакомства я старалась прислушаться к себе и понять, что же это? Что за непонятные чувства, клубящиеся где-то внутри меня? Как же все это сложно.

— Уже проснулась? — тихий шепот (больше утверждение, нежели вопрос) и я понимаю, что, увлекшись своими размышлениями, непроизвольно поморщилась, чем и выдала себя. Открыв глаза, я убедилась, что солнце еще и не думало показываться из-за горизонта, а костер уже не горел, отсвечивая слабым светом догорающих углей. Зрение медленно привыкало к темноте, открывая новые и новые просторы для восприятия. Теперь глаза отчетливо различали и городскую стену неподалеку, и несколько корявых безлиственных деревьев, что непонятно зачем поселились в пустыне, месте, где дождя не один год надо ждать. Этот мир открывался мне все больше, такой странный и непонятный, полный тайн и загадок, утянувший в свой омут не одну сотню, а, может быть, и тысячу человек.

Где-то рядом завозилась Ивонка, тихо вскрикнула, заставив меня подскочить на месте, и успокоилась, вновь погрузившись в спокойный сон.

— Часто это у нее? — встав с земли, я стряхнула с одежды песок, и, по пути сворачивая тонкое одеяло, подошла к Дио, тем временем копавшегося в своем походном мешке.

— Кошмары? — он даже не обернулся, принимая из моих рук сверток — С самого детства. Кошмары — не редкость для здешних мест. Но при этом я даже не знаю, что ей снится. Ивка лишь раз заикнулась о своих снах, да и то ничего вразумительного не сказала.

Я лишь кивнула, принимая это. Кошмары и в бункере были не редкостью. Иногда, после особо сложных тренировок и меня посещали подобные видения, несущие лишь тягостную липкую боль, которая словно вязкая карамель разливалась по венам, сковывая и не давая никакой возможности двинуться и сопротивляться.

— Миш, разведи костер, — Дио достал из рюкзака довольно большую катушку.

— Хорошо, только не называй меня так больше, — я уже смирилась со своим 'прозвищем', но желание отвязаться от него, еще теплилось где-то внутри.

— Ладно, Миш, как скажешь, Миш, — кивнул парень, улыбнувшись в темноте.

— Ты... — я начинала вскипать, буквально спиной чувствуя, как он заливается в беззвучном смехе.

— Я, — кивнул Лантерс и кинул в едва тлеющий огонь небольшую пачку дров.

— Слушай, Дио, — я замялась, пытаясь сформулировать вопрос, не дающий мне покоя со вчерашнего дня — А зачем вам куда-то идти?

— Куда-то? — Дио хмыкнул, усаживаясь на землю и протягивая руки к огню — По-твоему, лучше остаться здесь? В пустыне?

— Ты понимаешь, о чем я, — вздохнув, я села рядом с Ивкой, и повторила жест друга.

— Да, понимаю, — на лицо парня упала тень — Мы идем в Эсшерр для того, чтобы вылечить Ивку. У настолько развитого города должны быть хорошие врачи. Если, конечно, он существует не только в виде легенды.

— Вылечить? — в том, что Эсшерр существует, я почему-то не сомневалась, а вот непонятная болезнь Ивоны стала для меня открытием. Ведь никаких видимых признаков кого-либо заболевания не наблюдалось.

— Да, — Дио кивнул, не отрывая взгляда от горизонта, над которым наконец-то поднималась солнце, делая небо светлее и заставляя небрежно рассыпанные по нему звезды прятаться, в надежде вспыхнуть следующей ночью — Ты ведь заметила? Ее глаза... С каждым днем она видит все хуже и если это не остановить, то через год-два она и вовсе ослепнет, — парень тщетно пытался спрятать горечь в голосе, сжимая кулаки до побелевших костяшек.

Именно в этот момент, глядя на него — сильного, невозмутимого, вечно улыбающегося и... не имеющего возможности помочь самому близкому человеку, я поняла, что у каждого из нас есть слабости. Большие или маленькие, иногда, даже, совершенно пустячные, но, между с тем невероятно значимые для нас самих. Они правят нами и мы, якобы верхушка развития цивилизации, ничего не можем с ними поделать. И для Дио самой главной, и, возможно, единственной слабостью, была она — маленькая девчонка, в глазах которой — первомайская трава переплетается с безудержным желанием жить.

— Дио, она обязательно будет видеть, даже не сомневайся, — я попыталась приободрить его, понимая, как глупо и бесполезно звучат мои слова сейчас.

— Да, — он спокойно кивнул и улыбнулся, видя, как Ивонка трется об одеяло, выказывая свое нежелание просыпаться, но первые лучи солнца уже касались ее лица, проскальзывая между ресниц и будоража ребенка — Я и не думал иначе. В конце концов, с ней это просто не возможно.

— Ага.

Через несколько минут мы уже завтракали. Я, Дио, и сонная Ивка, жалующаяся на слишком горячий чай. Солнце ярко светило и его лучи, отражающиеся в глазах девочки, вселяли в меня непонятную надежду на завтрашний день. Она более не задавала вопросов относительно моего дальнейшего пути. Просто заглянув в мои глаза, Ивона кивнула и улыбнулась каким-то своим, непонятным для других, мыслям. А мне в очередной раз показалось, что этот ребенок видит больше, чем дано обычному человеку.

Затем пришло время штопать Госта. Как объяснила Ивона, он получил эти 'маленькие' травмы, когда отважно важно защищал их с Дио от какого-то непонятного монстра. Все это произносилось с таким воодушевленным и просветленным лицом, что я невольно рассмеялась.

Нитки, упругие и плотные, больше похожие на леску, были взяты из катушки, которую ранее достал Лантерс. Иголка тоже была занимательная, большая ( длинной почти в ладонь) и узкая. Она легко проходила сквозь распоротую шерсть пса, пока мы с Ивкой стягивали вспоротые края. При этом Гост, явно получавший удовольствие от подобного, нежился на солнце и радостно скалил зубы, когда чья-нибудь рука касалась его стальных мышц.

— Ну, все, закончили! — Дио радостно выдохнул, и широко улыбнулся, поднимаясь с земли и убирая катушку с иголкой в свой походный мешок. Теперь пес выглядел гораздо лучше. Нигде не было видно железного корпуса его тела, и шерсть больше не висела ошметками. Он наконец-то стал более или менее похож на обычного пса, правда, огромных размеров, хотя последним, наверное, никого здесь и не напугаешь.

— А теперь — Выдвигаемся!

* * *

Солнце жгло невероятно сильно. Небесное светило словно пыталось прожечь все тонны песка насквозь. Вглубь. До самого ядра Серры. И от него к другой стороне планеты.

— Дио, а долго нам еще идти? — Ивонка в очередной раз задала этот вопрос, прячась под большой соломенной шляпой и идя рядом с Гостом, на которого были погружены наши вещи.

— Прилично, — он даже не оторвался от карты, с которой умудрялся сверяться прямо на ходу. Как он еще не попал в зыбучие пески, оставалось для меня загадкой.

— Вот всегда ты так, — честно говоря, подобное передвижение было утомительно не только для нее, но даже для меня. Песок постоянно проникал в ботинки, норовя пощекотать пятки, а солнечный свет уже давно жег спину.

— Ну что я, по-твоему, могу поделать? — парень устало вздохнул, и убрал карту в карман — До ближайшего города километров двадцать пять, или где-то так.

— А это много? — тут же заинтересовалась девочка, перестав дуть губы в сторону брата. Смешная она иногда, как я заметила. Ивке интересно абсолютно все. И если с утра еще пыталась сосчитать ее вопросы, то ближе к обеду, когда их количество перевалило за пятый десяток, уже бросила это муторное дело. Но Дио, видимо, привычный к этому, терпеливо отвечал на все вопросы сестры.

— Много, — парень остановился за одним из барханов, не предпринимая попыток его пересечь. Он замер, словно дикий зверь, приметивший опасность.

— Дио, ты чего? — здесь уже подала голос я, обеспокоенная странным поведением парня.

— Тихо, вы обе! — он почти зашипел, и рукой приказал нам опустится на землю, что мы и сделали, следуя его примеру. Дио медленно подполз к верхушке бархана, стараясь не создавать шума и вновь замер.

По волнистой глади пустыни, не так далеко от нас, ровным клином, двигались огромные животные на четырех лапах с наездниками на спинах. Большие псы, похожие на Госта. Вот только шерсти на них совсем не было. Одни оголенные железные мускулы, полные силы. Их всадники — люди, в черных одеждах и свободных серых плащах, больше напоминающих сведенные за спиной крылья, нежели одеяния.

— Кто это, Дио? — шепотом спросила я, чувствуя то, что помимо своей воли не могу оторвать взгляда от этих, буквально летящих по пустыне, фигур. Они не вселяли ужаса, но были явной угрозой, которая в любой момент могла обрушиться на нас. Теперь я понимала, почему Лантерс замер, как только услышал их приближение.

— Пустынные крысы, — так же шепотом ответил тот, провожая взглядом удаляющуюся группу, из под которой вырывались золотистые клубы песчаной пыли — Люди, принявшие пустыню как дом. С младенчества их готовят как опытных воинов, способных выживать в любых условиях. Они очень сильны и опасны, но, благо, редко кого убивают. Во всяком случае, самостоятельно. Чаще просто грабят. Думаю, их еще можно назвать Пустынными Пиратами.

— Пиратами? — Ивонка прижалась к моему боку — Те самые из сказок?

— Эти — не из сказок, — уже громче произнес Дио и, осмотревшись, встал — Пойдемте, нам надо спешить. Если к вечеру мы не доберемся до города, будет плохо. Очень плохо.

Ни я, ни Ивона даже слова ему не сказали. Просто пошли следом, то и дело, прибавляя шаг и осматриваясь. Я, к тому же, задалась вопросом, какие люди живут на поверхности, если даже для маленькой девчонки, вроде Ивки, подобное не является таким уж потрясением? Но вскоре и эти мысли пришлось выкинуть из головы. Бьющие в спину порывы ветра пополам с песком, мешали думать, подгоняя и словно шепча: 'Быстрее, как можно быстрее'.

Так мы и шли, увлекаемые вперед, за движущимся по небу солнцем. Ничего не замечая вокруг кроме горизонта, почти наперегонки с ветром, мы двигались все дальше, к городу, за которым, мы смогли бы обрести хоть какую-то защиту.

Когда мы добрались до высоких стен и человеческих жилищ, был уже поздний вечер. День уносился вместе с небесным светилом, уходящим за горизонт, а нам еще надо было пройти регистрацию, без которой вход за каменные стены был бы попросту закрыт.

Я же непонятно почему была безумно счастлива. Чувство 'дома', непроизвольно создаваемое вокруг меня Дио и Ивоной все усиливалось, принося покой и умиротворение. Измученная долгой ходьбой, я все же, улыбнулась, не желая, чтобы двое людей, встреченных мною под Солнцем, когда-либо исчезали.

Глава 6.

Мишель Клортейн, мечтающая о солнце.

Коридор. Такой длинный и серый, что хочется поскорее выбраться из его недр. Но нет, он не отпускает, продолжая вести по прямой и словно не собираясь заканчиваться. А эти стены! Они давят и сужаются, готовые захватить в свой плен и никогда не опускать. Страшно! Крики, слышащиеся позади, только подгоняют, заставляя слезы наворачиваться на глаза...

— Не хочу... Отстаньте! — голос ребёнка совсем тихий, его даже не слышно за общим гулом. Дыхание сбивается. От длительного бега по коридорам болят ноги, а ссадины от частых падений уже начали нещадно покалывать, словно маленькие иголки, впивающиеся в кожу.

— Повтори! Повтори то, что ты говорила!

— Нет! Я не... Я...

Взрослые продолжают проходить мимо, даже не обращая внимания на маленькую девочку и крики детей, будто бы поймавших в ловушку не её, а дикого зверя, который ещё пытается вырваться и улизнуть на желанную свободу.

А вот и он, конец серого коридора. Впереди уже маячит проход, полный теплого света, совсем не такого, как здесь. Это... Неужели Солнце?

Девочка в одночасье прибавляет в скорости, не понимая, что это всего лишь обманка. Глухие шаги. Из глаз текут слёзы. Уже близко. Последний шаг и... Хлопок — это детское тело падает на холодный пол, не заметив порога. И снова иголки вонзаются в места старых падений.

— Эй ты, малявка! Как ты посмела от нас убежать?!

Над девочкой, сжавшейся в углу просторной комнаты, грозно нависают несколько подростков, позади них толпятся дети помладше.

— Отстаньте...

— Ээ, нет уж! Что ты там вякала про Солнце? — слышится громкий смех, пропитанный издёвкой, а девочка всё больше зажимается в угол, пряча лицо в коленях.

— Солнце... Оно...

— Вы слышали?! Она еще и отвечает! Ну не дура ли? Такая же, как и её старик!

Слышится неприятный гогот, который вдруг стихает, разгоняемый звонким детским голосом, а девочка встаёт на ноги. По её щекам всё еще стекают слезы, но в глазах горит решимость вперемешку с обидой. Она больше не хочет бояться.

— Не говорите так! Мориган... Он замечательный. Он знает гораздо больше, чем все вы вместе взятые! Не смейте!

— Что ты сказала?!

В глазах подростков, которые выше девчонки головы на две, появляется ярость. С криком они бросаются на неё, и начинается бой — большая куча, молотящая одного. Тычки, пинки, удары о стену и пол. Кто-то присоединяется к потасовке, кто-то остается смотреть, окружив дерущихся полукругом.

— Эй вы! Прекратите!

Грозный мальчишечий голос прерывает все 'веселье', осыпая молниями каждого, кто решиться перечить. А девочка уже ничего не слышит, падая во мрак. Злость нападающих переключается на светловолосого паренька, решившего помочь...

— Миш, ты чего? Мишель!

Меня хватают за плечи и буквально выдергивают из оков сна. По щекам текут слёзы, а дыхание сбито. Хочется вырваться, но понимание, что сильные руки парня меня никуда не отпустят, не даёт этого сделать.

— Всё хорошо. Ты слышишь меня?

С трудом киваю, стараясь унять дрожь. Дио ещё раз внимательно заглядывает в мои глаза и отпускает, не решаясь отойти от кровати. Он так и сидит рядом, на покрытом пылью полу.

— Ты плакала, — говорит он, будто я и сама не чувствую этого. Парень всё так же смотрит на меня. Я же устало падаю на подушку, понимая, что устала ещё больше, чем вчера. Чертовы воспоминания! Незваные, они всегда приносят лишь разочарование.

— Кошмары заразны, — тихо бурчу, стараясь забыть всё: и сон, и бункер, и, самое главное, Крауха, по которому скучаю. Но это не так-то просто. Слишком уж реалистично. Слишком больно. После побега из бункера мне уже снился этот сон. Два или три раза, точно не помню. Но уж никак я не думала, что это продолжиться. И вот опять... Черт!

— Не зацикливайся — жить проще будет.

Дио улыбнулся, то ли стараясь разогнать тучи в моей голове, то ли заставляя мир двигаться в нужную сторону.

— Знаю, но много ли от этого толку?

Парень лишь пожал плечами.

— Что снилось— то? — видя, что я начинаю успокаиваться, спрашивает Дио, пристраиваясь на полу, положив голову на кровать — Ты меня напугала, знаешь ли.

— Прости, — сухость в горле перерастает в жажду, и я спускаю ноги с кровати, садясь — Ничего сверхъестественного.

— Так что же? — парень скашивает на меня взгляд зелёных глаз.

— Прошлое, да-да, прошлое. Такое ненавистное и неизменное, что хочется пристрелиться, только бы больше не вспоминать. Вот только ни зарядов в пистолете нет, ни гордость не позволит.

— Ёмко сказано, — хмыкает он, разглядывая выкрашенный синей краской потолок — И что же у тебя там, Мишель? В прошлом?

— Мерзость всякая, — я невольно хмыкнула, вспомнив пару противных лиц из бункера, его стены, глупые правила и почти неживых людей.

— Так забудь.

— Так просто? — оторопела я, протягивая руку к стакану, стоящему на прикроватной тумбочке.

— А что в этом такого? — парень вопросительно изогнул бровь, глядя, как я поглощаю воду — Это же всего лишь бесполезные воспоминания.

— Не всегда, — отрицательно покачала головой я — Есть память, которой нужно дорожить.

— Может быть и так, только мое прошлое сейчас спит на соседней кровати и в ус не дует, — Дио с улыбкой кивнул на Ивонку.

— У твоей сестры нет усов, — мое хмурое настроение никак не хотело меня покидать.

— И благо, — он тихо рассмеялся — Представь Ивку с усами!

— Ну?

— И как тебе?

— Страшно и безумно смешно, — губы сами собой расползлись в улыбку, а Дио продолжил, не отрывая взгляда от сестры:

— Вот и я о том же, — он кивнул — Знаешь, Миш, прошлое — это жутко противная вещь. Как правило, помнятся все самые неприятные моменты, светлые же почти стираются, уступая натиску реальности. Поэтому надо жить настоящим и будущим. Тем, что ты ещё можешь изменить и исправить. За прошлое же не надо держаться, его можно только помнить.

— Да, — я невольно кивнула — Ты прав. Извини еще раз.

Дио улыбнулся, видимо, в своих словах он ни капли не сомневался.

* * *

— Ив, ты идешь? Да оторвись ты от прилавка! Сомневаюсь, что Гост оценит этот бантик! — я лишь фыркнула, наблюдая, как Лантерс старается оттащить сестру от торговой лавки, на витрине которой, среди болтов и гаек, неведомым образом оказался большой розовый бант.

— Ну, Диио! Он ему понравится, правда, — уверенно и очень серьезно уверяла девочка, стараясь сделать жалобные глаза.

— Нет и всё. Гост должен как минимум настораживать, а ещё лучше отпугивать людей. Ты же, моя хорошая, хочешь сделать из него что-то странное, да ещё и с бантиком на боку! — парочка, наконец, отошла от лотка и двинулась ко мне. Госта с нами не было. Дио трезво рассудил, что доводить горожан до обморока его видом не надо и оставил в гостинице сторожить наши вещи.

Мы уже около часа бродили по городскому рынку, запасаясь припасами еды, воды и кое-какими вещами: посудой и одеждой. Нам надо было купить тёплой одежды, ведь осень уже не за горами. К тому же, как выяснилось при изучении карты, вскоре после этого поселения пустыня медленно перетекала в степь, а степь в горы. И именно поэтому снаряжение сейчас вставало первостепенной задачей приобретения.

Честно признаюсь, город меня отчасти поразил. Двухэтажные дома стояли вперемешку с торговыми лавками, то и дело стараясь вытеснить конкурентов из своей зоны; асфальта как не было, а воровство процветало. Вот только всю свою жизнь я не видела столько улыбающихся людей. Они толпами сновали по улицам, то покупая, то продавая что-нибудь. Дети, женщины и мужчины — все они неслись в каком-то своем ритме, но непременно останавливались, чтобы улыбнуться знакомому или же просто спросить у постоянно стоящего под солнцем торговца о делах. Видимо, я нашла еще одну странность подсолнечного мира.

Сам город был не очень большой, но оживленный. Как выяснил Лантерс у владельца гостиницы, он являлся торговым пунктом, через который проходила сотни людей, которые позже уезжали, стараясь не задерживаться здесь. Само же население Фарна — так называлось это местечко, было не так велико: всего-то двадцать с копейками тысяч человек.

Без дела побродив по рынку и найдя нужные нам лавки с товарами, мы решили, что сначала нужно будет закупить снаряжение, которое будет оставлено на попечение Госта в гостинице, а позже вернуться за провиантом.

Пройдясь по главным торговым улочкам города, купили куртки и штаны из непонятного материала тёмно-синего цвета для меня и Дио. Продавец упорно уверял нас в том, что они сделаны из кожи какого-то опасного животного, обитающего в пустыне, и хорошо сохранят тепло. Пришлось поверить, ибо материал и вправду выглядел прочным. В этой же лавке мы купили одежду для Ивки, пару свитеров и хорошие ботинки, которые опять же предназначались нам. В какой-то момент мне показалось странным, то, что деньги, которые нам выплачивали за работу в корпусе, тоже были в ходу. Но, как оказалось, это было привычным делом для всех обитателей поверхности, из-за того, что многие бункеры поддерживали связь с внешним миром.

В следующем магазинчике — маленьком пыльном помещении, обосновавшемся в одном из жилых домов,— приобрели новые одеяла, оборудование для продвижения через горы и оружие, в числе которого были и патроны для моего пистолета. Теперь я чувствовала себя более защищённой и подготовленной к жизни под Солнцем.

Переход обещал быть очень сложным. Дальняя дорога не пугала, но я всё больше возвращалась к неприятным мыслям о том, каких тварей нам придётся встретить по пути. Показанная Дио картина опасностей города, в котором произошло наше знакомство, всё еще стояла перед глазами.

Вскоре мы вернулись в гостиницу с вещами, которые еще предстояло разложить в дорожные сумки. Ивка сразу же завалилась на кровать, что было не странно — устали все, даже Дио. Впрочем, никто, включая маленькую девочку, не жаловался.

Время близилось к вечеру, мы сели ужинать. Странно, но мне в очередной раз показалось, что так и должно быть. Хотя нет, так 'было всегда'. Эта мысль случайно пришла мне в голову после очередного взрыва смеха за столом. Моя жизнь, до этого времени петлявшая, будто тропинка в лесу, начинала налаживаться. Или это мне всего лишь так казалось?

— Миш, Миш, иди сюда, да. Помоги мне.

Я послушно держала мешок, в который Дио складывал провизию. Прилавок магазина стремительно пустел. Брали мы только то, что могло храниться длительное время и на жаре, и на холоде: консервы, воду и какие-то незнакомые мне баночки с непонятным содержимым, последние Лантерс долго рассматривал, но вскоре оценил, как достойные и тоже отправил в мешок. Ивонки с нами не было. Девочка, измотанная дневной прогулкой по городу, уже спала под бдительным взором Госта.

— Так, вроде бы всё! — заключил друг, осмотрев два мешка, стоящих у наших ног. — Этого должно хватить до следующего города. Главное правильно распределить.

— Слушай, — я тоже уставилась на мешки. По-моему мнению они выглядели просто огромными. — До спальни— то мы их дотащим. А потом как?

— Ну, ты тормоз, Миш! — парень взорвался заразительным смехом — А Гост на что? Или ты думала, что мы на своих спинах всё это попрём?!

— Не думала я. Вообще не думала, — надулась я, слыша, как он фыркает, пытаясь успокоиться. И что за мысли лезут в мою голову?

Когда мы вновь оказались в нашей комнате, за окном уже сгущались сумерки. Они тонким покрывалом наползали на небо и, смешиваясь с алым закатом, предвещающим холода, становились все более темными.

Я вышла на улицу и пошла вперёд, стараясь никуда особо не сворачивать. Сидеть в четырех стенах, буквально пропитанных пылью, было просто невозможно. Ивонка спала, Дио складывал оставшиеся вещи в наши рюкзаки, а Гост, как и полагается псу, следил за этим делом и старался не шуметь.

В голову туманной стайкой лезли мысли о бункере, в котором остался Краух. Нет, конечно, с ним ничего не могло случиться, для подобного он был слишком подготовленным. И иной раз, смотря на Лантерса, я невольно отмечала про себя, что в ловкости мой друг из бункера ему не уступит, а в физической силе ещё и превзойдёт. Нет, надо забыть о нем! Забыть!

Я шумно выдохнула, надеясь, что мысли об этом гордом 'арийце' всё же покинут меня. Но нет. Они шуршали прошлогодней листвой, щекотали подсознание, но так и не уходили. В конце концов мне пришлось признать: прошлое и не собирается меня отпускать. Я скучала по Крауху.

— Чтоб его...

— Кого это 'его', а, девушка? — пропел над ухом совершенно незнакомый нагловатый голос и я, сидящая на бордюре какого-то непонятного сооружения, подскочила на ноги и обернулась, понимая, что за общим шумом города и собственными мыслями даже не услышала, как кто-то подошел ко мне.

Рядом со мной стояли три высоченных парня, которые были лет на семь старше меня и больше походили на огромные шкафы — слишком уж широкие плечи. По лицам было видно, что люди это необщественные. Местная шайка, или что-то похожее. Оглядевшись, я приметила ещё нескольких таких же 'шкафов', стоящих у стены противоположного дома. Один, два, три... Одиннадцать! Их слишком много.

— Тебя, знаешь, — хмуро посмотрела я на говорившего парня, который, видимо, являлся главным у этого непонятного люда.

— А вот грубить не надо!

Сильная ладонь схватила меня за руку, дёрнув со ступенек вниз — К тому же ничего особенного нам и не надо. Всего лишь деньги и вещи. И мы сразу уйдем.

Рука всё продолжала сжиматься на моем запястье, принося боль. Но я старалась спокойно смотреть на её владельца, не показывая страха или боли. Всё же не зря я столько лет потратила на работу в корпусе и каждодневные тренировки.

— Ну, так, что, малышка? — он ухмыльнулся — Вещи или жизнь? Выбирай.

Я чуть не рассмеялась. Он так серьезно и напыщенно произносил последнюю фразу, что это вышло не сурово и страшно, а нелепо. Но, вспомнив о том, что он далеко не один, пришлось разыграть испуг и растерянность. Нет, конечно, было не слишком спокойно на душе, но расставаться с вещами, которых при мне и не было, а тем более с жизнью не хотелось.

— Ну, вот, — увидев эмоции, проступившие на моем лице, он неприятно рассмеялся — Так— то лучше! Видимо, ты выбрала, так?

— Д-да, — я медленно кивнула, попутно оценивая мозговую деятельность некоторых людей. Нет, ну нельзя же так слепо верить в мой страх! — Но у меня с собой ничего нет. Совсем.

— Тогда мы пойдем туда, где есть, — он сильно дернул меня за руку, отчего я почти упала. Мозгами, значит, жизнь обделила, а силой нет? Ну-ну. — Так ведь? Веди.

Я быстро закивала, стараясь показать себя наивной девочкой, которая и сбежать побоится. По лицам грабителей стало понятно, что впечатление произведено правильное.

Мы пошли по улице. Часть людей так и осталась стоять у того злополучного дома, а рядом с нами плелись еще шесть человек. Видимо, они не знали, где мы остановились, поэтому я без зазрения совести сворачивала в совершенно другие переулки, уводя их всё дальше. С каждым метром хватка на моей руке становилась всё слабее, я же пожалела, что не взяла с собой пистолет, проблем явно было бы меньше, причём стрелять даже не пришлось бы.

— Скоро там, а?

— Да, уже почти пришли.

В какой-то момент ладонь 'шкафчика' почти выпустила мою руку, и в этот момент я рванула с места, оставив растерявшихся грабителей на месте. Но вскоре, очухавшись, они погнались за мной.

Так, думаем, их семь, а я одна. Как-то не очень противовес. Я продолжала бежать. За спиной слышался топот и ругательства, прорывавшиеся сквозь прерывистое дыхание. Похоже, что моим новым 'друзьям' нечасто приходилось бегать. Ну что ж, это мой шанс! Убежать и спрятаться от них не получится, ведь города я не знаю и могу привести их на хвосте к гостинице, а вот измотать и разобраться с ними, думаю, получиться.

Бег продолжался не так долго. Мои преследователи вскоре выдохлись, что было мне как раз на руку. Пришла пора закончить эту бесполезную гонку. В какой-то момент, остановившись, я оглядела их. Уставшие и запыхавшиеся, они были жалким зрелищем. Рука потянулась за маленьким шариком, который выдал мне сегодня Дио. Как объяснил друг, это был один из тех приборчиков, которые при ударе об землю начинают испускать дым, который поможет сбежать или скрыться. Что же, проверим!

Щелчок — удар легкого предмета об землю, и пространство уже заволакивает дымом. Надо слушать и ориентироваться. Крик справа — удар ноги, и тело одного грузно падает на землю; ругань впереди — и несколькими ударами я смогла обезвредить сразу двоих. Через пару минут все семь тел уже лежали на земле в бессознательном состоянии.

Прислонившись к стене, я устало прикрыла глаза, осознавая, что до механизированных тварей из нашего бункера этим дуракам еще очень и очень далеко. Как же мне повезло!

Дым всё не рассеивался, из-за чего пришлось идти, держась за стену дома. В какой-то момент мне показалось, что я иду не в ту сторону, но разворачивать назад было бы глупо. Метр, два, три.

Вдруг меня обхватили чьи-то руки и рывком выволокли из дыма. Испуганно подняв голову, я наткнулась на рассерженный взгляд пронзительно-голубых глаз, цвет которых не могла заглушить даже ранняя ночь. Не может быть...

— К-Краух?!

Глава?7.

Мишель Клортейн, мечтающая о Солнце.

Я смотрела на него и не верила своим глазам. Ночь туманила рассудок, но даже сквозь темноту, которую рассеивали редкие фонари, я могла разглядеть эти давно знакомые черты лица, проницательные, почти соколиные глаза и неповторимо-неизменную полуулыбку. Это был он. Краух. Гроза всего младшего состава корпуса и мой самый большой ночной кошмар.

— Что? — парень остановился, но мою руку так и не отпустил. Мы находились неподалеку от места, где еще недавно не хотел рассеиваться туман, а сейчас лежали и корчились от боли мужчины — Смотришь так, словно я призрак какой-нибудь!

— Я...

— Не веришь? — он хмыкнул, предугадывая мои мысли, и возобновил шаг.

— Подожди, — на этот раз остановилась именно я, пытаясь найти в этом человеке хоть один изъян, любую зацепку, дающую понять, что это не он. — Краух, это действительно ты?

— Нет, черт возьми! — по его лицу заходили желваки. Он начинал злиться — Я лягушка-путешественница, представь себе! Ну, или твоя галлюцинация. Что лучше?

— Ни то и ни другое, — я поморщилась.

— Мне вот тоже варианты не нравятся, — властно кивнул Краух, сжав мою руку. Получилось у него это гораздо лучше, чем у недавнего шкафчика, да и ослаблять хватку он, видимо, и не собирался. Мы продолжали удаляться от места стычки — Сухие они какие-то.

Мы шли по дороге всё дальше. Под ногами шуршала галька вперемешку с выщербленным асфальтом. Вопросов становилось всё больше, а ответы пугали сильнее, чем молчание и неизвестность.

— Ладно, — я попыталась успокоиться и до конца осознать, кто идет рядом со мной — Но что ты здесь делаешь? Как же корпус?

— А что корпус? — он уверенно смотрел вперёд, даже не поворачиваясь ко мне, отчего я в очередной раз удивилась его спокойствию и самообладанию. У меня никогда так не получалось. Он же мог оставаться совершенно невозмутимым при всех возможных обстоятельствах — Меня там что-то держит?

— Как минимум несколько лет жизни.

— Дурочка, — Краух в очередной раз хмыкнул — Время не может удержать человека.

— Совсем? — я не прекращала вглядываться в лицо парня, пытаясь найти там ответы на все мои вопросы. Но нет, он оставался непроницаемым, и я понятия не имела, что же творится в его голове.

— Тебя-то оно не удержало, — он пожал плечами, сворачивая на дорогу, которая вела прямиком к гостинице, в которой мы остановились. Откуда?!

— С каких пор ты на меня равняешься?

— Разве я это говорил?

— Хорошо, не говорил, — я кивнула — Но тогда скажи, откуда ты узнал, что я здесь, в этом городе? И почему ты уверенно ведёшь меня именно в эту сторону?

По моему лицу скользнул рассерженный взгляд, а парень, ухмыляясь, прошипел:

— Потому что, милая Мишель, надо думать, и понимать, что 'жучки' и прочие обнаруживающие устройства стоят не только на стенах бункера.

— Ты хочешь сказать...

— Я говорю, а не хочу говорить. Мне кажется, я вполне понятно изъясняюсь, — он смотрел мне в глаза, а я хотела оказаться где угодно, но не здесь, настолько властным и суровым был взгляд. Такой же, как и у Дио, когда я проговорилась, что не подумала о существовании тварей в городе — Ни записки, ни слова о том, что хочешь уйти! Знаешь, Мишель, почему бункер не послал за тобой? Нет? Неужели не догадываешься? Все потому, что кое-кто сделал всё, чтобы тебя не нашли. И ты просто не представляешь, как весело было обнаружить один из 'жучков' в животе какой-то твари из города неподалеку отсюда!

Голос Крауха не повышался, но сталь в нём говорила сама за себя. Глаза просто излучали желание прибить меня. Он... Действительно волновался. Волновался за меня.

— Прости.

— Что? — он опешил, прекращая изливать словесную тираду.

— Прости, — мне и вправду нужно было извиниться. Я в который раз повела себя опрометчиво. На глаза против воли навернулись слезы. И когда я разучилась думать?

— Эх, — парень выдохнул, стараясь успокоиться, и тут же прижал меня к себе, запуская ладонь в мои волосы и пропуская через пальцы пряди, которые я с горем пополам умудрилась помыть в гостинице — Всё. Забудь. Я уже почти не злюсь. Но, знаешь... Я очень испугался за тебя тогда. Не делай так больше.

— Угу.

Честно говоря, я не знаю, как долго мы так стояли. Минуту, а может пять? Просто не двигаясь с места и не произнося ни слова, мы пытались сказать что-то важное. Что-то, что было невозможно выразить ни мне, ни Крауху. Это был тот редкий случай, когда без слов было намного лучше, нежели с ними.

— Ну, что? — он с полуулыбкой на губах заглянул мне в глаза — Спорю, твои друзья очень волнуются. Нужно идти.

— Да, они... Стоп! А про Дио с Ивонкой ты откуда знаешь?

— Ну, да, конечно! Откуда мне знать? Это же не я следил за вами с самого утра, — он будто втолковывал истину неразумному ребенку, саркастически ухмыляясь — И не меня вы не замечали, даже когда я был всего лишь в нескольких десятках метров от вас!

— Краух, ты... Ты просто лис! Тебя невозможно заметить! — протестующее заявила я, досадуя на то, что не смогла заметить ни слежку, ни, собственно, парня. Но обидно не было, ведь и до этого (ещё в бункере) никому не удавалось ни обнаружить, ни поймать его. Уже там это казалось невозможным. Словно ловить дым голыми руками, а потом удивляться, почему на ладонях пусто.

Через несколько минут мы уже стояли около гостиницы, хотя назвать её таковой можно было лишь с натяжкой. Это было небольшое обшарпанное серое здание, в котором могли найти временное пристанище (небольшие захламлённые, пыльные комнатки) все, за душой у коих был припрятан хотя бы один ценный грошик. Тут же из-за дверей вылетел Дио, взбешённый, как мне тогда показалось, лев из старых фильмов, которые я беззастенчиво таскала из кинематографической комнаты в бункере. Видимо, парень волновался и, увидев меня через окно комнаты, решил отвесить очередной напутственно-урочный подзатыльник.

— Миш, где тебя носило?! — его голос звучал так громко, что в соседнем доме темные до того окна вспыхнули светом и послышалась ругань. Дио, остановившись в метре от меня, смерил Крауха недовольным взглядом, будто бы он был виноват во всех бедах этого мира — А это еще кто?

— Ну... Это... — я замялась. Было трудно объяснить, кто стоит рядом со мной. Как представить его Дио? Кажется, я и сама не понимала, кем мне приходится человек, стоящий рядом. Друг? Самый близкий человек во всем свете?

Обстановка накалялась. Они продолжали сверлить друг друга взглядами, а я не могла понять, что же здесь происходит. Почему эти совершенно незнакомые люди смотрели так, как будто видели перед собой врага? Почему?

И вдруг все изменилось. Это было похоже на то, как ветер пропадает. Совсем. На несколько мгновений зависает тишина над округой. А потом, словно из ниоткуда, появляются звуки. Треск кузнечиков в сухой уже траве, шебуршание мышей под лестницей, брань из ближайшего окна .

Сейчас было так же. Тишина, а потом звуки. И вместе с появлением звуков что-то изменилось во взглядах Дио и Крауха. Они будто говорили глазами или мыслями. Без слов и лишних жестов. Та ненависть, то недоверие, что сквозило в их взглядах, исчезло, оставив за собой лишь лёгкое непонимание, что бывает между совершенно незнакомыми людьми, которые, впрочем, не горят большим желанием становиться друзьями.

— Краух Хартманн, — послышался твердый голос. А я и забыла, что он владеет словами лучше меня — Я друг Мишель.

— Из бункера, да?

По губам Дио скользнула нескрываемая насмешка. Он все еще не отрывал взгляда от Крауха, и было видно, что тот ему совсем не нравится — Что ж, Миш, теперь я вижу, какое у тебя прошлое.

* * *

Перед нами, вместе со всеми её бесконечными дорогами, высокими горными хребтами и забытыми городами, стелилась карта. Её весьма потрепанное полотно было испещрено вспомогательными знаками, подписями 'от руки' и нарисованными знаками особой опасности. Дальнейший наш путь пролегал через горы, но как именно идти, мы до сих пор не решили. К Фаттру — следующему городу, расположенному за последним горным перевалом, вели три дороги. Первая пролегала через глубокий каньон, следующий от самого подножья горной цепи насквозь и до самого города. Вторая дорога уходила далеко в горы, огибая их на огромной высоте и, пересекая горное озеро, уходила дальше, на север. Последняя же и вовсе огибала горы у подножья.

Подумав, я выдвинула идею о том, что последний путь был бы самым безопасным, на что Дио лишь покачал головой.

— Нет, посмотри на этот знак, — парень указал на множество красных точек, разбросанных по всему периметру горной цепи — Это места, где были замечены животные. И если мы пойдем здесь, то точно наткнёмся на одно из их убежищ.

— Да, так и есть, — Краух на этот раз поддержал Лантерса — Их слишком много.

Пришлось с ними согласиться. К тому же я оглянулась на возившуюся с Гостом Ивонку. Чем скорее мы окажемся в Эсшерре, тем будет лучше. Для всех нас.

На мой вопрос о том, какой же из оставшихся путей лучше, мне дали довольно странный ответ. Как оказалось, ни один из них не был безопасен на все сто процентов. Дорога через каньон была самой короткой, но кто знает, что за существа в нем обитают? Да и обвалы были весьма распространённым явлением, как поговаривали жители, собирающие в предгорьях травы и коренья. Оставалась лишь дорога через горный перевал, огибавшая озеро. На том и порешили. Никому из нас не хотелось рисковать.

— Дииооо... — Ивонка с разбегу запрыгнула на спину брата — Гост хочет гулять.

— Железяка не может хотеть гулять, мелкая, — Краух не смог промолчать. Как всегда резкий, он, казалось бы, подстраивал под себя и других. За подобные выходки мне хотелось прибить его еще в корпусе. Но сейчас он перешёл все границы.

— Краух! — я подскочила, собираясь вправить ему мозги, хотя и понимала, что любые слова и действия не возымеют эффекта — Прекрати себя так вести. Иначе...

Я не успела договорить. Меня просто остановил Дио, который, смерив суровым взглядом 'арийца', улыбнулся сестре.

— Не бери в голову, Ив, — в какой-то момент мне показалось, что его слова относятся не только к ней — Мы скоро уходим из города, так что Гост успеет нагуляться. А сейчас нам лучше не выходить лишний раз. Хорошо?

Девочка кивнула, упрямо посмотрев на Крауха. Я уже успела познать этот взгляд. Тот самый, что пронизывал, не вызывая боли, и вытаскивал все потаенное, что хранилось внутри. Она смотрела прямо, но не осуждающе, а мягко и с улыбкой, как дети смотрят не взрослых, которые сами ничего не понимают в жизни.

— Мишель, — девочка рассмеялась — У тебя замечательные друзья. Они даже готовы распугать всех и вся, чтобы ты не оказывалась рядом с другими людьми. Это замечательно.

Я опешила. Как-как? Это точно сказала Ивонка, или мне показалось?

— Что ты несешь, мелкая? — Краух тихо рыкнул, не отрывая взгляд от ребенка. Неужели... это была правда? Нет, быть такого не может! Я ведь знаю, что... Это не так.

— Так-с. Кто-то опять лазил в мои книги? Да? — Дио легонько щёлкнул сестру по кончику носа. Эти двое, казалось бы, и не замечали напряженного взгляда Крауха.

— Чуть-чуть. Совсем чуть-чуть! — Ивона открыто улыбнулась.

Лантерс выдохнул, будто бы не зная, что делать с любопытной сестрицей. Я же, схватив 'арийца' за руку, выволокла в коридор. Благо, тот и не думал сопротивляться.

— Прекрати вести себя так! — я почти шипела, стараясь не повышать голос — Зачем ты влез? Она ведь ребёнок. Всего лишь маленький ребёнок.

— И что с того? — голос парня оставался холодным — Даже дети понимают, что...

— Нет! Не понимают. Я до сих пор не понимаю, почему ты такой. Холодный, грубый. Ты никогда таким не был! Так почему все изменилось? Сейчас Гост мне кажется намного живее тебя Краух, прости.

Я вернулась в комнату, стараясь улыбаться. Мы вновь начинали ссориться, да и на душе скребли кошки, слишком уж странно звучали слова Ивоны, слишком уж за последний год он изменился.

Мы вышли из города на следующий день, когда заря только занималась на горизонте. Алой змейкой скользила она по облакам, словно разрезая небосвод, оставляя ночь где-то далеко позади. Наш маленький отряд (Я, Дио, Ивонка, Краух и Гост) медленно продвигался по полупустыне, стараясь не привлекать внимания животных. Спешить было некуда, а вдалеке, километров за сорок от нас, виднелись цепочки гор, таящих опасность и неизведанность.

С Краухом мы так больше и не разговаривали. Мне не хотелось, да и он не делал попыток. Мы будто бы стояли по разные стороны обрыва, каждый что-то кричал, говорил, но слух ловил лишь сбивчивое и тихое эхо.

Солнце двигалось вместе с нами, подгоняя в спину жаркими лучами, а мы продолжали идти вперед. Дио что-то рассказывал Ивонке. Кажется, какую-то историю из книг, до которых девочка никак не могла добраться. Гост тащил вещи, то и дело прыгая за пролетающими мимо птицами. При каждом подобном прыжке создавался шум сродни урагану, из-за чего Лантерсу постоянно приходилось одёргивать заигравшегося пса. Сейчас Гост даже близко не походил на железную машину. Мне всё чаще казалось, что где-то внутри, под горой механических мышц и сосудов, бьётся живое сердце.

Медленно время двигалось к вечеру. За весь день мы несколько раз делали привал, но теперь надо было искать место для ночлега. Удобных мест не попадалось, кругом были лишь пустыри и балки. Но вот, когда вечернее солнце уже перевалило за горизонт, мы нашли то, что искали. Среди полупустыни, там, где раньше протекала небольшая река, чей берег порос колючками, виднелось пересохшее давно русло. Среди всего этого запустения и лежал наш спасительный уголок. На некотором возвышении (не более полутора метров), почти в центре пересохшей реки, находился островок, который, видимо, не поддавался реке в былые времена, оставаясь не размытым её потоками.

Лагерь был разбит быстро. Всего несколько минут— и вокруг разведенного костра уже расстелены одеяла. Дио с Краухом продолжали обсуждать дальнейший путь, разбирая в свете костра значки на карте. Я решила не вмешиваться, хоть и ловила на себе задумчивые, но ничего ровным счетом не означающие, взгляды Крауха. На душе всё еще было пасмурно и сухо, но надежда, что всё вскоре наладится, ещё теплилась где-то внутри.

Вместе с потухшим костром пришла ночь. Угольки ещё продолжали отсвечивать в темноте алыми мотыльками, пытаясь спорить со звездами. Вот только самим небесным светилам было не до них. Они в очередной раз раскладывали на ночном небосводе звездные карты, то ли стараясь предсказать судьбу, то ли запутать.

Глава ?8.

Краух Хартманн, ненавидящий порядки.

На светлеющем небе медленно умирали звезды. Уходящие с первыми лучами солнца, пробивающегося из-за острых горных вершин, они стремились покинуть небосвод, уступая место повелителю дня — Солнцу. Начинался новый день в горах. Казалось бы, только несколько дней назад мы переступили через границу гор. То самое место, где полупустыня, полная давно высохших деревьев под палящим солнцем, уступает место каменным выступам и тонким колосьям трав, кое-как пробившихся сквозь валуны и песок. Мишель и её друзья еще спали, укрывшись от света под небольшим, похожим на палатку без стен, брезентовым навесом. Рядом с ними примостился Гост, почти слившийся со здешним пейзажем. Сейчас, не двигаясь, он больше походил на огромный серо-коричневый валун, нежели на пса.

Горы оказались странным местом. Здесь совершенно не ощущалось влияние Великой Катастрофы. Не чувствовалось ни радиации, ни огромных тварей, только и мечтающих о том, чтоб тобой позавтракать. На всём пути между полудюжины горных хребтов нам от силы попалась парочка неказисто-безвредных змей, да несколько диких собак, которые, впрочем, и не обратили на нас внимания. Им и так с лихвой хватало пищи. Казалось бы, и людей здесь никогда не было. Деревья покрыты зелёной растительностью, а высокие травы — мягкий лес для жуков и мышей, устилают путь. Но нельзя было расслабляться. Кто знает, что ждёт нас дальше, за очередным перевалом, и какие опасности могут таиться глубоко в недрах земли?

Я в очередной раз оглянулся на Мишель. Девушка мирно спала, поджав под себя ноги и кутаясь в одеяло. Огненно-каштановые волосы беспорядком рассыпались по импровизированной подушке, а редкие веснушки на щеках стали ещё ярче. За последние дни мы обмолвились всего несколькими фразами, что особо не радовало. Она на меня всё ещё злилась, а я злился на неё. За беспечность, за растерянность и несобранность, которой и в помине не было в корпусе, за бесконечные улыбки, которые ее только красили, но были направлены не на меня, за то, что разрешает Дио так зверски сокращать её имя, за то, что даже не пытается понять меня. Чёрт!

Я почти со звериной яростью откинул камень, который до этого сжимал в руке. В голове, частично отрезвляя, всплыл ненароком подслушанный разговор:

— Дио, почему всё так?

— Ты про Крауха?

Девушка медленно кивнула, устремляя взгляд на далекие горные пики.

— Почему бы тебе самой не поговорить с ним? — подал здравую идею Лантерс.

За одни только эти слова я готов был его терпеть ещё, дьявол знает, сколько времени.

-Так будет гораздо проще, чем выведывать у меня то, чего я даже не знаю. К тому же, лучше знать все, нежели теряться в догадках и смятении.

— Не говори так, будто не знаешь, — Мишель подняла на Дио глаза, но я так и не понял, что же означал этот взгляд.

— Догадываюсь.

— Тогда почему ты мне просто не скажешь?

— Сама, Миш. Сделать это сможешь только ты. В твоих правах узнать всё, что хочешь или сделать вид, что тебе это не интересно. И именно ты, узнав всё, сможешь понять. И, уж поверь, я не лучший помощник в этом...

Но она не пришла, не спросила. Мишель так и не заговорила со мной и всё ещё старалась не обращать на меня внимания, словно я был некой деталью, без которой можно было смело обойтись. Она просто не понимала, почему я так резко обошелся с этой девчонкой, которая, чёрт возьми, знает больше, чем говорит. Вот только глаза её не врали. Они видели насквозь всё, что только можно. И даже стена, возведенная вокруг меня, не была для этого помехой.

Безумно хотелось раствориться. Уйти и больше не видеть ни Мишель — причину всех моих волнений, ни этого парня с сестрой, ни железяку, которую все зовут Гостом. Одна только проблема: я не мог отойти от этой вздорной девчонки даже на километр. Единственное только воспоминание о 'поисковике', который я нашел в желудке у одного из представителей местной фауны, заставляло меня застывать на месте и судорожно оглядываться в поисках тонкой фигуры девушки. Но на этот раз она всегда была рядом. Рядом с Дио или Ивоной. Улыбающаяся, такая живая и светлая, что желание сбежать становилось ещё сильнее, только бы она перестала так открыто улыбаться другим. Иногда мне казалось, что оно ядовитой змеей разъедает меня изнутри. Словно мозг и все органы в сплошном огне, и я в нем заживо сгораю. Но нет, это всегда оказывалось не так, я продолжал существовать, хотя и сердце, замученное бесконечным бегом, просило о пощаде.

— Краух, — тонкий тихий полушёпот вывел меня из забытья, и появилось ощущение, будто на голову вылили целое ведро ледяной отрезвляющей воды.

— Чего тебе, мелкая? — я почти рычал, смотря, как девчонка усаживается рядом.

— Ничего, — словно не замечая моего настроения, Ивона улыбнулась — Просто мне показалось, что тебе скучно.

— Мне не скучно, а теперь иди спать.

— Не хочу. Я уже выспалась.

Она легко сорвала с земли желтый цветочек на тонком стебельке. Я же в очередной раз почувствовал раздражение. Это происходило всегда, стоило лишь девчонке оказаться рядом. Меня всё в ней злило, но больше всего то, что она могла видеть меня насквозь. С того самого момента, когда она впервые встретилась со мной. Какое-то мгновение — и она, кажется, знает о тебе абсолютно всё: от поверхностных привычек до самых глубоких уголков души. Но, видимо, ни брата девчонки, ни Мишель это не пугает. Они оба принимают это как должное, как будто... Как будто им нечего скрывать. А может, и правда нечего? Они не скрываются, понимая, что это не нужно, не строят каменные стены вокруг себя и не выкапывают глубоких рвов. Неужто это нормально не ждать удара в спину и полноценно жить? Не верю. Наверное, после жизни в бункере во всё вериться с трудом.

— Краух, — опять этот чертов голос выводит меня из раздумий — Знаешь, ты странный. Будто бы рыба, выброшенная на берег. Вроде бы и понимаешь, что без воды не проживешь, но и без солнца больше не можешь.

— Много ты знаешь, — фыркнул я, — Ты ведь и на море никогда не была. Как тебе знать, что чувствует рыба?

— Не была, — Ивона кивнула и тут же зашептала: — Но в одной из книжек Дио я читала про него. Только тссс... Ничего ему не говори, иначе он все свои книги оставит где-нибудь. Специально, представь, чтобы я в них не лазила, а этого никак нельзя. Совсем!

Я чуть не рассмеялся, осознавая, что парень явно и не догадывается о способностях сестры, умевшей так ловко таскать книги из его рюкзака. Смешная девочка. Жаль только, не может сдерживать свои наклонности к 'чтению людей', да молчать в нужные моменты не умеет.

— Так чего тебе надо, мелкая? — в какой-то момент я понял, что еще немного, и она меня заболтает.

— Разговор. Всего один, — она вновь зашептала, словно хотела поведать величайшую тайну на свете — О Мишель. С ней что-то случилось, она будто бы спряталась.

— Спряталась? Что ты несёшь?

— Я правду говорю, — девочка заупрямилась, сдувая с глаз волос. — Когда мы с ней встретились, все было не так! А сейчас она по кирпичику возводит стену. Но Мишель сама не хочет этого, она... Она даже не замечает этого. Поговори с ней!

— Почему это я должен с ней говорить? Я ничего не заметил, она такая же, как и обычно, — я и вправду не увидел в поведении Мишель ничего странного. Всё так же, как было в... Ох черт!

— Не ругайся, — кажется, я выругался вслух.

— Но почему я? Лучше бы тебе с ней поговорить. Меня она даже слушать не станет.

Девочка шумно фыркнула, отчего стала чуть больше похожа на своего брата:

— Ты это заварил, тебе и расхлёбывать, — Ивона встала с земли, явно собираясь направиться к навесу.

— Уверена? — я даже не стал оборачиваться, слушая её тихие удаляющиеся шаги. В какой-то момент шаги замерли, будто раздумывая, и я почувствовал, то девчонка кивнула. Шаги возобновились, и я вновь остался один.

Весь день я провёл в каком-то смутном забытье. Воспоминания то и дело возвращали меня к Мишель, нашей жизни в бункере, путешествию под Солнцем и утреннему разговору. Словно невидимой рукой меня уводило от реальности. Или я сам уходил, стараясь продумать и отдалить разговор с Мишель. В том, что он состоится, я не сомневался. В течение дней, проведённых рядом с Ивоной, я понял, что не доверять и не верить ее чувствам нельзя. Интуиция и видение этой девочки просто зашкаливали, и, возможно, удача, сопутствовавшая нам всё это время, тоже была делом её маленьких рук.

Наш отряд в этот день остался на месте. Чтобы идти дальше, требовалось убедиться в безопасности выбранного пути. Отправились, естественно, мы с Дио. Гост и Ивона остались с протестующей Мишель, но Лантерс сразу пресёк её маленькое бунтарство. Подобную вылазку мы устраивали уже в третий раз за всё время, проведённое в горах. И даже тот факт, что ничего опасного нам ещё не встретилось, не отменяло возможности появления хищников или чего-то более страшного.

Вернулись мы только во второй половине дня. Не обнаружившие ничего сверх опасного, мы просто сверились с картой. Некоторые дороги на полотне расходились с реальными, но в целом ничего не изменилось. Это не могло не радовать, ведь чем меньше мы шли именно по новым тропам, тем больше становился шанс не попасть в ловушку в виде ямы или чего-то ещё, заботливо выстроенного матушкой-природой.

Незаметно подкрался вечер. Солнце ещё не закатывалось за горизонт, но небо уже окрасилось пурпурной радугой. Природа словно затихала. В траве ещё стрекотали кузнечики; ящерки высовывали головы из своих норок, проверяя, не забрела ли к ним 'на огонек' очередная добыча; птицы покидали небо, стараясь укрыться от горной прохлады в гнёздах и скальных пещерках-домах.

В лагере стояла относительная тишина. Дио что-то с улыбкой втолковывал сестре, которая, вместо того чтобы слушать брата, улыбалась и шептала на ухо Госту очередные 'тайны мироздания'. Мишель сидела на отшибе. Рядом с тем местом, где с утра эта мелкая зеленоглазая бестия объясняла мне мое же никудышнее влияние на некоторых сумасбродных девчонок. Случайность ли? Ну, уж нет! Хватит проживать жизнь зрителем, пора исправлять свои ошибки.

Тихо ступая по траве и мху, я подошёл к Мишель. Она рисовала в своем альбоме. Желтовато-белая бумага была испещрена косыми, слишком толстыми и отрывочными линиями карандаша. Закат в горах, да? На моих губах непроизвольно появилась улыбка, не время, но я не удержался. Мишель так и не научилась рисовать. Почти не пыталась, хотя и имела удивительное для меня желание запомнить всё, что её окружало. Запоминать, в основном, не получалось, то карандаш 'не слушался', то настроения не было. Сколько бы бумаги не исчерчивал карандаш Мишель, из-под её руки выходила абстракция, лишь отдалённо напоминающая реальность.

— Это ужасно, — я не смог удержаться от колкости, а, если честно, просто не придумал, с чего можно было начать разговор, и сел рядом, скрестив ноги и подобрав их под себя — Дай-ка.

Без разрешения забрав у Мишель альбом и карандаш, я осторожно перевернул лист и на чистой ещё стороне начал выводить линии, изредка поглядывая на мир, стелившиеся предо мной. Девушка сидела, не двигаясь, молча, свесив ноги с утёса, и изредка поглядывая на карандаш в моих руках.

— Я вот не понимаю, — наконец за последние несколько дней я услышал её голос, обращенный ко мне — Как ты можешь рисовать? Так тонко и правдиво, не искажая реальности?

Я лишь улыбнулся, подобным образом у нас частенько начинались разговоры и в бункере, когда мы сидели и рассматривали старые фотографии. Почти всегда после таких просмотров Мишель просила меня рисовать то, что я запомнил. И всегда же удивлялась, получая листок, на котором хаотично располагались маленькие рисунки — уменьшенные копии фотографий или их отголосков.

— Знаешь, — я украдкой заметил, что девушка, слабо и немного вымученно улыбнулась.— — Это так странно. Я никогда не этого понимала. Ни то, когда ты успел научиться держать карандаш, так, чтобы он хотел быть рядом с бумагой, а точнее на ней, ни то, почему ты так редко что-либо рисуешь.

— Я тоже этого не понимаю и не знаю. Только догадываюсь, и, скорее всего, неправильно.

— Этого не может быть. Ты должен себя знать.

— Это прописная истина? — я хмыкнул, раздумывая, как направить разговор в нужное русло — Если да, то я являюсь исключением. Ибо знаю о себе лишь несколько фактов, которые меня почти не характеризуют.

Мишель задумчиво кивнула, словно пытаясь понять и примерить на себя мои слова. Несколько мгновений прошло в тишине.

— Знаешь, всё так изменилось. Просто перевернулось с ног на голову.

Мишель вытянула вперёд правую руку и будто бы провела ладонью по полосе заходящего солнца, прячущегося за облака. Карандаш на мгновение замер в руке, но тут же вновь продолжил свой путь по бумаге.

— Так давай перевернём еще раз? Это вполне реально.

— Я... Я не смогу. Мне всё чаще кажется, что я очень слабая. Глупая девчонка, которая ни на что не способна. Как думаешь, правильно сделала я, уйдя за мечтой?

Я на мгновение задумался, слишком уж велик был соблазн дать отрицательный ответ. Просто так. За всё, что мне пришлось пережить. За то, что ушла без меня. Но нет, это было бы нечестно. Ведь, где-то глубоко в душе, я рад всему этому. Рад покинуть серые стены бункера; рад, что над головой небо, а не железо; рад и тому, что сейчас могу сидеть здесь, находясь на расстоянии половины руки от Мишель.

— Люди, которые идут за мечтами, может быть, и глупцы, но уж точно не слабаки.

— Почему это? — в её голосе за весь наш разговор впервые появилось что-то живое. То, что и должно быть в нём всегда, независимо от обстоятельств. Где-то на дне этого голоса была Мишель, которую мне хотелось видеть сейчас, вместо той, что сидела рядом. Та, 'внутренняя девушка', я это знаю, сияла много ярче солнца и могла не задумываться над правильностью совершённых поступков.

— Все просто: слабый человек никогда не решиться идти за чем-то столь призрачным.

— А ты? — она повернулась ко мне и, наконец, я увидел неподдельный интерес на дне её глаз, собиравших в себе весь свет уходящего вместе с солнцем дня. Бог знает, что могло означать таящееся на дне этих омутов, но, это я понял совершенно точно, меня эта бездна чувств отпускать не собиралась.

— А я — это я.

— Почему ты здесь? — Мишель упрямо смотрела в мои глаза, словно пытаясь найти ответы, которых, там не было.

— Я тоже иду за мечтой.

— Очередной дурак, да? — девушка громко рассмеялась, отчего мне показалось, что у костра за нашими спинами зависла тишина, растворившаяся в стрекотании сверчков.

— Видимо, так.

— Но всё же?

Закатное солнце полоснуло по моим глазам, разорвав такой нужный сейчас зрительный контакт, заставляющий не врать и показывающий все, даже самые тонкие, нити будущей судьбы.

— Я не смогу изменить всё сама.

— Я знаю. Но ты ведь не одна. У тебя есть Дио, Ивона и Гост. Они помогут.

— А ты? — девушка смотрит так, будто я могу обмануть. Но нет, такого я сделать просто не в состоянии. Не сейчас.

— И я помогу, не сомневайся, — альбом с рисунками выпал из моих рук, когда я обнял Мишель, притянув к себе. Бумажные листы, в большинстве своем испещрённые всевозможными рисунками, падают на землю.

— Правда?

Хочется ответить 'да'. Но, кажется, что даже такое маленькое слово может разрушить весь наш предзакатный мир. Я просто киваю, ощущая как старое, загаданное давным-давно и уже забытое, желание обретает плоть, становясь явью. Не удержавшись, сильнее прижимаю к себе Мишель, касаясь губами ее виска. Наверное, всё и вправду сможет наладиться.

* * *

Несколько минут на утёсе проходят в полном спокойствии. Парень рядом с лагерем разводит ночной костер, девочка играет с громадного вида псом, а Краух и Мишель всё сидят рядом, то и дело обмениваясь ничего не значащими фразами. Но вся эта идиллия продолжается отнюдь не долго. Слышится оглушительный треск и стук падающих камней. По краю обрыва проходит разлом, и сидящие на краю люди просто исчезают, не успев ничего сделать, погребённые под горой камней и песка...

Глава?9.

Мишель Клортейн, мечтающая о солнце.

— Мишель, ты в порядке? — из моих лёгких, болезненно отозвавшись в груди, вырвался затхлый пыльный воздух. Я с трудом пошевелилась, выпутываясь из рук Крауха, всё еще продолжавшего прижимать меня к себе. Болело всё: от головы до пальцев ног. Нога, несколько дней назад вправленная Дио, вновь отзывалась щемящей болью. — Ты меня слышишь?

— Слышу, слышу, — я в очередной раз закашлялась, пытаясь выбраться из ещё не осевших клубов пыли. Вокруг всё было темно и мрачно. Ни единого лучика света не пробивалось сквозь камни и землю. Мы были глубоко. Очень глубоко. — Я в порядке. Ты как?

— Всё в норме, если не считать того, что я, кажется, сломал пару ребер. А всё почему? — рядом послышался сдавленный смех. — Всё потому, что кто-то слишком костлявый и жёсткий.

— Сам виноват, — я пошарила по карманам брюк, но спичек так и не нашла. — Нечего было цепляться за меня. У тебя нет ничего, чем посветить?

— Ах, вот как, — рядом послышались шорохи и тихий звук осыпающихся камней. — Значит, в следующий раз я позволю вам, о, милая Мишель, падать на камни.

Неожиданно вспыхнул огонек. Тусклый желтый свет исходил от маленького шарика, который Краух сжимал в руке. Я огляделась. Мы были зажаты в каменном коробе: сверху, прикрывая дыру, через которую мы попали сюда, привалился огромный камень; по сторонам были тупики, и лишь по правую сторону от нас образовалась каменная насыпь, дыры в которой уходили в далекую темноту.

— Откуда у тебя это? — вновь вернувшись взглядом к фонарику, я нахмурилась. Такие фонарики были разработкой нашего бункера. Очень маленькие, они вполне могли осветить небольшое помещение, были почти незаметны для глаз хищников и легко заряжались от электрической розетки. — Разве они не находятся в запрещенном доступе?

-Находятся, — парень кивнул и встал с камней, на которых сидел. Молча он подошёл к завалу камней и кинул в одно из 'окон' фонарик. Мы вновь погрузились в полутьму, избавлением от которой являлся свет, скупо пробивающийся с другой стороны туннеля.

— Только не говори, что ты его украл.

Я тоже поднялась с камней, отчего нога сразу заныла, но я лишь поморщилась, ощущая, как в голове безумным роем порхают далеко не безоблачные мысли. Я вдруг представила, чтобы случилось, если бы этот валун, прикрывающий потолок каменного мешка, свалился бы на нас...

От стен исходил ледяной холод, и я вновь ощутила себя в бункере. В одном из его серых бесконечных коридоров. В ловушке, из которой нет выхода.

— Как скажешь.

Краух пожал плечами, убирая от завала один из камней.

— Смотри-ка, там проход.

— Я серьёзно.

— Я тоже. Иди сюда, помоги.

В пустотах между камнями в вправду виднелся проход. Небольшой, он уходил далеко вглубь, скрываясь за тёмной пеленой, растворить которую фонарик был не в силах. Вместе мы стали убирать камни, делая проход более широким, ибо даже в самую большую пустоту могли протиснуться разве что две моих руки. Камень за камнем, дыра становилась все больше. Камни старались убирать сверху, вот только некоторые настолько прочно застряли, что сделать этого было практически невозможно.

Завал растворялся медленно. Валуны были слишком тяжелые. Их острые края резали пальцы и ладони, впивались в кожу. В какой-то момент я уже не могла откидывать камни и просто села на землю.

— Устала?

Краух на мгновение обернулся и тут же продолжил разгребать завал. Дыра становилась всё больше, и теперь туда вполне смогла пролезть бы я, вот только для парня проход оставался недосягаемым.

В ответ я молча покачала головой. Устала ли я? Нет, просто... отчаялась. Здесь, под грудой камней, я чувствовала себя еще хуже, чем в бункере. Руки болели, подсохшие ранки неприятно жгли кожу, а голова гудела от каждого вдоха. Воздха не хватало. Нужно было срочно брать себя в руки. Вот только как?

Рядом послышался треск, несколько камней разом попадали с насыпи, образовав обширный ход.

— Пойдем, ты же не хочешь остаться здесь?

Перед моим лицом появилась рука Крауха. В тусклом свете фонарика я увидела, насколько изранены его руки. Гораздо хуже, чем у меня. Кожа на них была почти стёрта в кровь от постоянного соприкосновения с острыми гранями камней.

— Да.

Я ухватилась за его запястье, стараясь не задеть порезы. Мы осторожно вылезли сквозь дыру, оказавшись в длинном тёмном коридоре, по полу которого тянулась нить из уже проржавевших рельс.

— Скорее всего, мы упали в шахты.

Краух подобрал фонарик и потянул меня в мрачную вдаль коридора

— А это значит, что выход точно есть. Если, конечно, какие-нибудь умники не додумались его засыпать.

Я кивнула, про себя надеясь, что подземный коридор всё же приведет нас к выходу, а не к очередному каменному завалу.

Шли мы медленно, буквально шарахаясь от каждого шороха: то мышь пробежит, то несколько мелких камней решат осыпаться. У Крауха оказался с собой складной нож. Я даже почти не удивилась. Как оказалось, мой друг всегда носит с собой подобные нужные мелочи.

— Мало ли что, — ответил он мне, пожимая плечами, когда я задала ему вопрос об их возникновении в его карманах. От подобного захотелось рассмеяться. Нет, не истерически, просто вспомнились времена из бункера. Тогда Краух тоже таскал в карманах всякие полезные вещи: медицинские пластыри, карандаши, конфеты. Только вот тогда до ножей не доходило. Все было немного проще. Или... не было?

Я в очередной раз подняла взгляд на Крауха. Он шёл спокойно и медленно, освещая путь фонариком и неотрывно смотря вперед. Мог ли он быть другим? Не тем 'арийцем', которого я часто видела и знала, а другим: добрым, не ехидным? Да, мог. Для того, чтобы понять это, как оказалось, не нужно и глаз Ивонки. Всего несколько воспоминаний и сегодняшний день разложили всё по местам. Оставалось только гадать, почему я раньше этого не видела.

— А что здесь сделали шахты? Что-то добывали?

Мне не хотелось молчать. Звук шагов, гулом отдававшийся в коридоре, пугал. Отсутствие людских голосов давило на виски. Хотелось отвлечься или уснуть, чтобы проснувшись, обнаружить, что падение сюда — это лишь сон. Очередной кошмар, приснившийся темной ночью.

— Конечно, — Краух кивнул. Не знаю, понимал он мое состояние или нет, но мою жалкую попытку начать разговор, подержал — Скорее всего, здесь добывали рений — это металл, который еще на Земле использовался для создания техники, машин. Насколько я знаю, именно из-за большого скопления в почве именно этого метала мы, и оказались на этой планете.

— Получается, что шахту закрыли из-за катастрофы?

— Может быть, — парень пожал плечами, всматриваясь в темноту. — А может быть и раньше.

Так, тихо переговариваясь, мы шли вперед. Краух часто останавливался, замирая и прислушиваясь. Он боялся, что мы можем натолкнуться на тварей. Мне эти опасения казались бессмысленными. Ведь на поверхности гор мы не встречали ни одно мутировавшее существо. Почему тогда под землей они должны водиться?

На мои мысли Краух глухо рассмеялся, да и вообще с каждым шагом он говорил всё тише, но до шепота не доходил.

— Значит, по-твоему, твари решили, что это гора недостаточно хороша для них? Здесь столько еды, пропитания, а они расселились только у подножья гор, да в расщелине! Вот уж никогда не поверю. Мишель, ты забываешь, что наши звери-мутанты — всё ещё животные. А животные, выбирая себе территорию для жилья, никогда не поселятся там, где есть что-то или кто-то сильнее их. Но лучше бы всё это осталось лишь предположением.

Только тут до меня дошло, что Краух прав. Его слова могли оказаться действительностью. А это означало, что нам, а так же Ивоне с Дио, грозила опасность.

Через некоторое время мы вышли из коридора к большому полукруглому каменному мешку, от которого тянулись ещё два коридора. Мне сразу вспомнилась тренировка в бункере. Кажется, с того времени моя удача в выборе путей не повысилась, о чём я и сообщила Крауху. Тот лишь ухмыльнулся и уверил меня, что выбирать один из двух коридоров будет он. Ему, видите ли, хоть немного, но жить еще хочется. Ехидна.

— Так в какой из них?

Оставив Крауха стоять у стены, я подошла к проходам, которые, на мой взгляд, ничем не отличались друг от друга: темные, грубо выбитые и пугающие.

— Завтра решим.

— Что?! Завтра? — я даже опешила от такого — Почему не сегодня?

Краух взглянул на меня, как на умалишённую и, опираясь на стену, сел на пол. В желтоватом свете фонарика он выглядел чересчур бледным и измотанным, хотя сам, похоже, старался не придавать этому значения.

— Не сегодня, потому, что ты, пока мы шли, три раза чуть не упала, спотыкаясь о несуществующие камни. Уже поздно. Нам надо отдохнуть и выспаться. Только после этого мы пойдем дальше.

В этот момент я почувствовала себя жуткой эгоисткой. Краух тоже устал, и, скорее всего, намного больше меня, хотя бы потому, что именно он нёс ночное дежурство сегодня. Он не спал почти сутки, а может и больше. Мы ведь даже не знаем, сколько времени прошло с момента нашего падения в шахту! К тому же парень был прав: я была без сил. Слишком вымотало меня это подземно приключение.

Успокоившись, я села рядом с Краухом, замирая и чувствуя, как все мышцы блаженно изнывают от расслабления. Неожиданно меня обхватили и прижали к себе сильные руки парня. Как тогда, на утёсе. Опять стало тепло и уютно, будто что-то скрыло меня от всего остального, вечно спешащего, страшного мира.

Не удержавшись, я прижалась к Крауху, погружаясь в дремоту. Именно сейчас я поняла, что мое сердце, наконец, успокоилось. Сейчас. В этих объятьях. Рядом с ним. В затухающем сознании вдруг ясным огоньком вспыхнуло озарение о том, что это спокойствие я искала всегда.

* * *

Не знаю, сколько я проспала, но проснувшись, я поняла, что Краух уже не спит. Он просто сидел, рассматривая коридоры. Фонарик всё еще горел в его руке.

— Почему не разбудил? — спросила я, вставая с земли.

— Я сам не так давно проснулся, — он тоже встал, при этом лицо его исказила гримаса боли, Краух был таким же бледным, как и несколько часов назад.

— Что с тобой? — я испугалась. Никогда не видела, чтобы он был в таком состоянии. И почему я этого раньше не заметила?

— Всё в порядке, — он сделал глубокий вдох, стараясь говорить спокойно и громко.

— Да, конечно, а то, что ты скоро будешь цветом лица походить на мел, ничего не значит! Нет уж, рассказывай!

— Всего-то пара трещин в ребрах. Ничего страшного.

Я даже ответить не смогла. Просто замерла в непонимании. Как? Как он мог ходить с подобными травмами? На глаза против воли навернулись слёзы. Я не понимала, зачем он так старается.

— Только без слез, Мишель, — Краух, слабо улыбнувшись, взъерошил мне волосы — Я же не умираю. Просто немного ноет, это не смертельно.

— Дурак! А если перелом. Ты думал вообще?!

Парень лишь пробурчал что-то о моей впечатлительности и о том, что с переломом он бы и шагу не сделал. Врун. Я же знаю: он искал бы выход, даже если бы у него были сломаны обе ноги. Упертый ведь.

Обхватив мою руку за запястье, он потянул меня к правому коридору. Пришлось замолчать и задвинуть свое волнение куда подальше. Оно ему не поможет. А это значит, что чем скорее мы выберемся отсюда, тем скорее Крауху можно будет оказать помощь.

Шли мы очень долго. Несколько часов, не меньше. Несколько десятков поворотов коридора уже остались за нашими спинами, а сколько еще предстояло пройти! То тут, то там попадались забытые на рельсах вагонетки с камнями, чьи-то вещи: яркие пластиковые каски, кирки и прочая ерунда. Фонарик устало мигал, показывая, что долго ему не протянуть.

— Работать будет часа три, не больше, — сказал Краух, посмотрев на чудо бункерских технологий.

Чем дальше мы продвигались по коридору, тем отчетливее понимали, что что-то здесь не так. К обычной тишине коридора примешивались непривычные, живые, звуки. Уже дважды нам попадались чрезмерно большие пауки и мыши, но их, как это ни странно, волновали не мы. Они просто проскальзывали мимо нас, слово не замечая.

В какой-то момент Краух достал складной нож, объясняя это тем, что кроме этих безобидных зверушек, на нашей дороге может встретиться кто-то покрупнее. И это было правдой. Всё чаще я ловила себя на мысли, что здесь кроется что-то еще. Что Краух прав и эти горы не могут быть настолько спокойны.

Вскоре впереди нас замаячил свет. Тусклый и совсем невзрачный он пробивался откуда-то сверху. Мы с Краухом тут же поспешили туда. Как оказалось, коридор обрывался маленькой площадкой, из которой куда-то вверх вела старая, давно проржавевшая лестница. Куда вела эта лестница, было неизвестно, но свет, исходивший от ее конца, не мог не вселить в нас надежду.

Подниматься наверх оказалось труднее, чем мы думали. Некоторые трубы-ступеньки и вовсе ломались от одного прикосновения, другие были скользкими от ржавчины. Отслоившиеся от долгих лет застоя, они цеплялись за кожу и вновь разжигали старые раны, оставленные камнями.

Поднявшись, мы оказались в очередном коридоре. На потолке коридора были проделаны небольшие круглые отверстия, в которые и проникал свет.

— Вот видишь, — Краух сильнее сжал мою руку — Мы почти выбрались.

Идти дальше оказалось легче. Все чаще я ловила себя на мысли, что все ускоряю шаг. Мне хотелось поскорее покинуть это место и оказаться под солнцем, которое уже сделалось для меня родным.

Через несколько минут сверху послышались голоса:

— Гост, точно здесь? — это Дио. Его взволнованный голос был слышен чётко и громко. Словно грохот, после подземной тишины, он резал воздух, достигая нас.

— Ага, — а это звонкий голос Ивки — Гост не может ошибаться.

Теперь и впереди нас светлым окошком вспыхнул дневной свет. В проёме тут же появилась фигура Дио, позади которого огромным облаком маячил Гост вкупе с Ивоной на своей спине. Их лиц было не видно. Солнечный свет падал на их спины, оставляя лишь темные силуэты. Интересно, а они нас видели?

Мои радужные мысли прервал жуткий грохот, смешанный с неистовым урчанием тварей позади нас. Я на мгновение обернулась, но тут же заставила себя повернуться к светлеющему окошку. Думать о том, КТО нёсся за нами в том тёмном коридоре, мне не хотелось. Мы побежали, забыв о боли. Мгновение. Еще одно. Слёзы наворачиваются от слепящего солнечного света. Мы выбрались!

Глава?10.

Дио Лантерс, ценящий действительность.

Солнце всё сильнее припекало. Мы сидели на большой горной платформе, страшась спуститься вниз. Прошло уж более полутора часов с тех пор, как Мишель с Краухом выбрались из подземных коридоров. Вспомнить только, насколько сильно я испугался, видя, как камни продолжают засыпать образовавшуюся в земле дыру. Я слишком сильно к ним привязался. Чего только не бывает в нашем мире! А ведь я и помыслить не мог, что такое возможно. Слишком короткий срок. Слишком далёкие от меня и Ивоны люди, но, тем не менее, ставшие почти родными. И сейчас я смотрел на них и не верил своим глазам. Что-то изменилось. За сутки, что Мишель и Крауха не было, что-то произошло. Эти двое стали другими. Не хуже, не лучше. Но незаметно, вместе с их улыбками, изменились и они сами.

— Ну, что? Они еще там? — хрипло спросил Краух. Сейчас он полулежал, опираясь спиной на камни. Двигаться ему не разрешалось из-за трещин в ребрах. Мишель лично наложила повязку и строго следила за тем, чтобы парень как можно меньше шевелился.

Я осторожно свесился с крайнего валуна. Огромные твари с лоснящейся тёмной шерстью всё еще бродили внизу. Странные существа, похожие одновременно на кротов и тигров, уже около пяти часов не желали уходить обратно в свои подземные туннели, надеясь поживиться нами.

— Ещё бы, — я хмыкнул, возвращаясь назад к компании, которая всё дальше отодвигалась от края. Ещё одного обвала не хотел никто. — Они и не собираются уходить. Когда легкая добыча так близко, зачем тратить время и силы на поиски баранов и отлов исхудалых мышей?

— Тогда почему они медлят? — вновь подал голос Краух. Как оказалось, он намного больше нас с Мишель разбирался в поведении тварей. Чему только учат их в этом Бункере? — Мы же уже поняли, что роют землю они прекрасно: вон как завал перерыли! Одни дыры, будто крот прошёлся.

— Может быть, не могут грунт осилить? — подала голос Мишель. — Камень всё-таки не земля...

Я покачал головой. Вот во что не поверю никогда. Краух прав, мы сами видели, как они прорывали себе ходы. И я готов поспорить, что среди почвы были камни.

— Нет, дело не в этом, — я перевел взгляд на Ивонку, которая дремала рядом с Гостом. — Скорее всего, они лишь чего-то ждут. Только чего?

— Ничего не хочу знать об их ожижаниях. Нужно выбираться отсюда. Дайте мне карту!

Я протянул Крауху карту, которую он, чуть поморщившись, принял. Я же до сих пор прибывал в испепеляющем все остальные мысли восторге. Не получалось думать ни о чем, кроме того, что они живы. Словно маленький мальчишка, которому на день рождения сделали самый лучший подарок.

— Вот оно! — чуть не крича, Краух подорвался с земли, но под чутким и настойчивым взглядом Мишель вновь вернулся в полулежачее положение. — Я нашел выход.

Мы с девушкой придвинулись ближе, и он стал объяснять:

— Эти твари сделали нам большое одолжение. Смотрите, — голос его был возбужден и взбудоражен. — Сейчас мы находимся примерно в этом квадрате, — его палец прошелся по истершимся страницам карты. — А это значит, что поднявшись выше, мы выйдем к горному перешейку, который легко выведет нас к последнему хребту. Там нам останется только спуститься к подножью горы.

— А если там будут монстры? — подала голос Мишель после минутного молчания. — Что, если у нас не получится пройти?

— Никаких 'если'. Мы обязательно пройдем!

Я и думать не хотел о том, что мы можем не пройти. Я ведь обещал Ивоне. Обещал, что мы дойдем до Эсшерра, что восстановим её зрение, что она вновь сможет читать книги и видеть мир.

Краух кивнул. Уверен, он бы тоже не позволил думать о плохом исходе.

Наш отряд быстро собрал вещи. То и дело нас отвлекали грозные рыки, напоминая о том, что надолго в безопасности мы не останемся. Ивона всё еще спала, поэтому ее пришлось уложить на мощную спину Госта. Мишель, беспокоясь о Краухе, предложила помочь ему в подъеме, но тот лишь отмахнулся, сказав, что маленьким мышкам нужно сидеть в норках и не высовываться. Я лишь хмыкнул.

Вскоре мы начали свой подъем. Склон был очень крутой и, наверное, только у Госта, пробивавшего небольшие лунки в грунте, получалось не скатываться обратно после нескольких шагов. Первым шёл я, пытаясь разведать дорогу; за мной шел Гост, несший на себе Ивону и наши вещи; затем Краух и Мишель, которая всё же запретила парню замыкать процессию, пока ребра его не зажили.

Не знаю, сколько времени мы поднимались, но в какой-то момент рычание тварей и скрежет стали уже не слышны. Дышать становилось тяжелей. И если раньше горная высота так не ощущалась, то теперь она всё больше давила на плечи и легкие. Я даже не заметил, как мы достигли вершины утёса. В этот момент, находясь на такой высоте, мне показалось, что это вовсе не горы, а изрезанные ветром холмы. Но это было не так. Вокруг нас простирались самые настоящие горы. Я огляделся.

С платформы, на которой я находился, открывался вид на долину, лежащую далеко внизу, за множественными пиками и крутыми склонами. Крутая дорога шириной в пару метров уводила вперёд, образовывая между двумя горами большую котловину. С одной стороны тропы простиралась глухая каменная стена — очередная горная вершина, возвышающаяся на несколько сот метров вверх. С другой — глухая пропасть.

Позади меня послышался тихий ропот. Ребята и Гост наконец поднялись на платформу.

— Ох, ну и высота! — Краух поправил дорожные сумки на спине пса. Его дыхание, не смотря на подъем, отчего-то было ровным, и лишь бледность кожи выдавала его состояние. Мишель уже не делала попыток ему помочь. Похоже, она поняла, что это бесполезно.

— Спускаемся, — мы вновь продолжили путь. Никто из нашей группы не хотел задерживаться в этих горах. Они оказались не такими безопасными, как виделись нам вначале. Это пугало.

На этот раз первой шла Мишель, следом за ней Гост, мы же с Краухом замыкали процессию.

— Обычно люди так долго не спят. Особенно под такой шум, — Краух придвинулся ко мне и понизил голос, который так и играл насмешкой — Признайся, ты дал ей снотворное.

— Детям нужно много спать.

Я улыбнулся, краем глаза наблюдая за Мишель, шедшей впереди. Не слышала ли она нас?

— К тому же лишние кошмары Ивоне не нужны, а эти твари, что бродят рядом, не способствуют здоровому сну.

— Заботливый братик.

Парень чуть не рассмеялся в голос, но вовремя успокоился, заметив, как напряглась спина подруги. Она вся сейчас была похожа не тетиву лука. Напряжённая и беспокойная, девушка часто оглядывалась. Видимо, не видя опасности, она всё же чувствовала её.

— А сам-то? Ты же видел, что эти твари рыли проход? Спорю, они сейчас идут по дну котловины и размышляют, как же поскорее добраться до нас. И зная все это, ты...

Краух промолчал. Мы с ним находились в абсолютно равных положениях. И если мне повезло, и Ивонка может не прознать о моей выходке, то в случае с Краухом всё было многим хуже. Мишель не глупа и в определенные моменты совершенно лишена наивности. Она, получив хоть один намёк, все поймет. Вот только есть одна проблема: о тварях умолчал и я.

Так мы продолжали путь в полном молчании. То и дело где-то далеко раздавались рыки. Мы старались не придавать этому значения, хотя и понимали, что любая оплошность может стоить нам жизни.

— Слушай меня внимательно: если я скажу тебе валить отсюда, то ты берешь Мишель, эту псину с твоей сестрицей и уносишь ноги.

— Совсем свихнулся, Краух?! — я чуть не завопил, услышав его — Ты же не думаешь, что мы можем так просто взять и бросить тебя?!

— Это ты кое-чего не понимаешь! — он огрызнулся, еще больше понизив голос — Мне плевать на тебя и на твою сестру, но вытащить из этой передряги Мишель, в случае чего, ты обязан!

Я не посмел ему перечить. Гадкое чувство, что что-то должно случиться, не покидало меня уже долгое время. И чем дальше мы продвигались, тем сильнее в голове стучала мысль о том, что нужно бежать и спасаться. Игнорировать такие мысли нельзя. Я знал это по собственному опыту. Но и послушаться интуиции в этот раз я не мог, ведь я был не один. Гост быстро не спустится с таким грузом на спине, у Крауха раны. Тем более, чем дальше мы спускались, тем круче становился спуск. Одновременно с этим мы все приближались к концу тропы и, кто знает, что за сюрпризы оставила нам там судьба?

Между тем мы продолжали идти дальше, а шевеление внутри кратера всё увеличивалось. В какой-то момент это вышло из-под контроля. Неизвестно как, но твари начали взбираться по почти отвесной скале. Один за другим они окружали нас, прибывая откуда-то сзади и сбоку. Мы с Краухом достали оружие.

Несколько мгновений — и несколько тварей падают в бездну уже без возможности вернуться от выстрелов пистолетов Крауха. Всё быстро и размеренно. Я никогда не видел, чтобы кто-то так ловко управлялся с подобным оружием.

Я тоже не остался в стороне, перерезав несколько глоток бросившимся на меня животным. Они все наступали, оттесняя нас всё дальше по дороге. Мишель с Гостом приходилось немногим лучше. Тварей с их стороны было меньше, но пёс не мог нормально двигаться из-за ноши на спине, и девушке приходилось отбиваться в одиночку, защищая его и Ивону.

В какой-то момент Краух вновь приблизился ко мне, откинув с дороги еще одного монстра.

— Валите отсюда. Я их задержу. Иначе дальше не пройдем, а патроны и силы не бесконечны, — все это он проговорил очень быстро, не переставая стрелять по нападающим на нас тварям.

Я на мгновение задумался, стараясь не прекращать отбивать нападки. Мы и вправду находились в 'аховом' положении. Твари всё продолжали наступать, а мы не могли отбиваться вечно. Нам надо было уходить и как можно скорее. Но бросить здесь Крауха? Что за бред! Если мы не справился втроем, то он один и вовсе...

— Ивона! — позади меня послышался крик Мишель. Я мгновенно оглянулся. Оказалось, что твари лапами прорвали ремни, которые удерживали сестру на спине Госта, и Ивона медленно начала скатываться с него, грозя упасть со склона. Ни я, ни Мишель, на которую кинулось сразу три монстра, не успевали. Нет, она не может упасть... Не может!

Положение спас Краух, который был всего на несколько шагов ближе к ней. Он зайцем кинулся к краю дороги и в последний момент подхватил Ивону. Я чуть не завопил от радости, а глаза тут же наполнились слезами. На мгновение я забыл о том, где мы находимся; забыл о тварях, которых становилось всё больше. И именно это мгновение повернуло бой не в нашу сторону.

В бок врезались острые когти твари. Я и не заметил, как она оказалась так близко, но благо, была быстро оглушена ударом рукояти ножа в основание шеи.

— Дио! Ты в порядке?! — лучше бы эта дурочка о себе беспокоилась.

— В норме... — чуть шипя, я уложил еще одну тварь. Кажется, когти монстра вошли неглубоко. Но, черт возьми, как же больно!

В очередной раз за сегодня ко мне приблизился Краух, всё еще державший Ивону на руках.

— Всё! Хватит, вы уходите! — я даже не посмел перечить, забирая у него сестру — Ни к чему хорошему этот бой не приведет!

Я лишь кивнул. Парень громко крикнул Мишель, чтобы она пустила Госта вперед — расталкивать тех тварей, которые успели пробраться дальше по дороге. Девушка быстро разгадала дальнейший ход событий. Вот только она и не догадывалась о том, что побегут только трое.

Когда Гост отскочил на несколько метров, мы побежали. Поначалу Краух бежал с нами. Наверное, он хотел, чтобы Мишель убедилась в том, что он рядом. Она и вправду несколько раз оглядывалась в поисках него. Но всякий раз, находя его фигуру, она успокаивалась и вскоре перестала оборачиваться. Шум погони и рычание тварей были настолько сильными, что я и сам не заметил, когда Краух отстал от нас.

Всего за десяток минут мы преодолели всю оставшуюся дорогу. Погони уже не было. Так же, как и не было слышно выстрелов пистолетов Крауха. Похоже, но перевел их на бесшумный режим.

Мы просто упали на землю. Не в силах пошевелиться, я прижимал к себе сестру. Мишель пыталась отдышаться. На мгновение над нами повисло молчание. Слышалось лишь прерывистое дыхание, которое при каждом вдохе отдавалось болью в лёгких. Но потом произошло то, что должно было случиться: девушка заметила отсутствие Крауха. Она тут же подскочила с земли, оглядываясь.

— Где он?! — её глаза так и впечатались в моё сознание. В них было что-то страшное. Злость, смешанная с яростью и глубочайшей растерянностью. Я не посмел ответить.

— Нет! Не может быть! — девушка в глупом порыве рванулась назад, к горной дороге, туда где (теперь я это отчетливо различал) слышалась борьба, но я вовремя успел её поймать, схватив за плечи и прижимая к себе.

— Ему нужна помощь! — Мишель билась в моих руках, словно птица, пойманная в капкан. Я же старался держать ее сильнее. Глубокое убеждение, что меня убьют, когда узнают, что я учудил подобное, никак не отпускало.

Того, что произошло дальше, не ожидал никто. В один миг, громом с неба, послышался небывалый треск. На наших глазах горная дорога пошла трещинами. Это длилось недолго, но в эти секунды мне казалось, что я и сам готов ринуться туда. Секунда, отделяющая реальность от кошмара — и камни полетели вниз. Большими валунами они падали, вместе с ними падали и твари, среди которых затерялась фигура Крауха.

Мы словно замерли, не смея шевельнуться. Очередной завал накрыл всех живых существ, а вместе с ними и нашего друга... Над горами повисла оглушающяя тишина.

Я все еще продолжал прижимать к себе Мишель, когда она вновь забилась в моих руках.

— Пусти! Пусти меня, Дио! Мы должны помочь ему!

Девушка была в полнейшем отчаянии, от которого меня отделяло лишь обещание, данное Крауху. Она безуспешно рвалась и кричала, пытаясь вырваться.

— Успокойся, дура!

Я повернул её к себе и попытался привести в чувство как следует, встряхнув за плечи. Но нет. Мишель лишь больше распалялась, пытаясь вновь повернуться к котловине

— Даже не думай!

Я решил использовать единственное, что могло вернуть её к реальности. Единственное, что могло убедить остановиться и хоть немного успокоиться эту девчонку — Он бы не позволил! Краух ни за что не дал бы тебе рисковать своей жизнью. Именно поэтому он остался! Именно поэтому...

На мгновение девушка застыла. Из ее глаз крупными каплями посыпались слезы.

— Не смей говорить о нем в прошедшем времени! Он жив. Краух не мог умереть... Не мог! Ты меня слышишь?!

Мишель вконец разрыдалась, уткнувшись в мою грудь. Кажется, она немного осознала, что произошло. Девушка плакала, а я ничего не мог поделать, будто окаменев. В этот момент мне показалось, что я оглох. Я слышал лишь её громкие рыдания и сам пытался не поддаться отчаянью.

В какой-то момент Мишель замолкла. Не стало слышно всхлипов и криков. Нет, отчаяние не отступило и боль не ушла из сердца. Она просто потеряла сознание, переполненная эмоциями. Но даже после этого я не отпустил её.

Неожиданно в голове всплыл наш с Краухом разговор. И я неожиданно понял, что и по моим щекам потекли слезы. Он соврал! Он спас Ивону. Ему не было всё равно, что случится с ней. Не было...

В таком положении мы провели более часа. В конце концом слезы высохли, оставив после себя лишь болезненное ощущение пустоты. Как оказалось, даже с годами терять близких людей было больно.

Всё еще прибывая в прострации, я донес Мишель, а затем и Ивону до Госта, ожидавшего рядом. Казалось, пёс тоже понимал, что случилось что-то ужасное. Мы вновь, не оглядываясь, отправились в путь. Нужно было как можно скорее уйти отсюда. Ведь мало ли, кого могло разбудить подобным шумом. Но лишь одно я понимал точно. Мы никогда уже не вернемся сюда. И дело было не в плохих чувствах, которые, несомненно, оставило это место. И даже не в ноше, которую оно повесило на нас. Всё дело в том, что в нашем мире три типа людей: оптимисты, пессимисты и реалисты.

Я был реалистом. И в моей реальности из-под таких завалов люди не выбирались...

Глава?11.

Мишель Клортейн, мечтающая о Солнце.

Из-за тощей двери слышался шум. Он не умолкал ни на минуту, то возрастая, то затухая до лёгких перешёптываний. Вскрики, гомон, шаги. Всё это, словно осиный рой, постоянно трепетало и жужжало, не давая ни заснуть, ни толком задуматься. Это был своеобразный антибиотик — таблетка от всех воспоминаний-дум, облегчающий жизнь на несколько мгновений. Вот только, как и у всех лекарств, срок его действия ограничен и, обычно заканчивающийся с наступлением темноты, сегодня истекал навсегда, указывая на новый, еще не взятый рубеж.

Это был день прощаний. Нужно было отбросить всё, что могло удержать меня здесь. Я в последний раз потянулась к воспоминаниям, которые, словно река, прорвавшаяся через платину, затопили меня.

Краух... Мне до сих пор не верилось, что его нет. Я почти ощущала его присутствие, то, забывшись, зовя, то ища в лицах людей, проходящих за окном. И каждый раз его не оказывалось рядом. В такие моменты хотелось всё вернуть назад. Но куда? В бункер или к кратеру, теперь заполненному камнями? Ответа не было. Он не захотел находиться и по прошествии двух недель, ушедших с того дня, когда мы в последний раз видели Крауха.

Как странно оказалось человеческое существование, которое раньше было для меня таким простым. Всего в один миг я потеряла человека, так яро хотевшего быть рядом со мной; волновавшегося обо мне и, самое ужасное, потерявшего свою жизнь в стремлении защитить меня. От этого осознания становилось дурно. Вместо свободы, о которой я грезила за железными перегородками бункера, я лишь обрела другие цепи, навсегда уже привязавшие меня к одной лишь улыбке человека, ушедшего в темноту.

Наверное, это было моим наказанием, за противоборство судьбе. Но... Я всё ещё не собиралась сдаваться. Не этой ценой. Я стойко решила, что приму то будущее, от которого с радостью отказалась бы еще несколько недель назад.

За дверью послышались голоса Ивоны и Дио, и, подступившая было истерика, тут же спала на 'нет'. Я не имела права быть унылой и вялой перед ними. Ведь не одной мне после последних событий было плохо. К кому же я пообещала себе оставить все плохое позади.

— А вот и мы!

Ивка ворвалась в комнату, будто маленький ураган. За ней в дверной проход протиснулся Дио, тащивший несколько тяжелых сумок. Госта не было. Хозяева гостиницы не разрешили ему даже переступить порог их заведения, и поэтому псу пришлось все это время оставаться на улице среди детей и стариков, которым уж очень хотелось посмотреть на 'большого зверя гор'.

— Представляешь, я такие цветы видела! Они жёлтые, совсем как солнышко, — на этих словах Лантерс неожиданно споткнулся, чуть не угодив лицом в пол. — И такие маленькие. Мы нашли их недалеко от рынка...

Девочка ещё долго щебетала, расхваливая непонятные цветы, я же помогала Дио раскладывать покупки, делами пытаясь унять весь тот ураган, что творился в сердце.

Медленно, за делами, наступил полдень. Ивонка убежала на улицу, играть с соседскими детьми. Она так радовалась новым знакомым, что её заливистый смех был слышен даже в дальних углах гостиницы.

— У неё прилив сил, — я улыбнулась, глядя на то, как дети бегают под окном.

Дио поднял уставший взгляд на меня. В его глазах читалось что-то страшное. Будто он только что увидел смерть, а она помахала ему своей костлявой рукой и улыбнулась.

— Что-то случилось? Паршиво выглядишь, — я подошла ближе, стараясь понять, что же стряслось.

— Те цветы... — он убито прикрыл глаза рукой — Они были фиолетовыми... Понимаешь, Миш? Фиолетовыми!

В этот момент я поняла, что мы слишком долго пробыли в этом городе. Наша двухнедельная задержка была, в основном, из-за меня. Лантерс давал время прийти в себя, кажется, он и сам хотел успокоиться перед дорогой. Единственная, кто всё время не унывал, была Ивона. Она одна всегда улыбалась и говорила, что всё будет хорошо. А теперь... Теперь мы просто не имели права мешкать и задерживаться. Мы просто не могли и дальше рисковать здоровьем девочки из-за своих проблем.

Я осторожно отняла руку Дио от лица. В глазах молодого человека стояли слёзы — он действительно боялся, что сестре может стать еще хуже; боялся того, что многого не сможет исправить.

— Все будет хорошо, — улыбнулась я, повторяя слова Ивоны. Уж не знаю как, но эта девчонка умудрилась сделать их волшебными. Всего одна фраза оказалась способной оживить все, даже самые крохотные, надежды человека — Дио кивнул, сжимая мою руку. Мы оба поняли, куда двигаться дальше.

* * *

С улицы всё ещё доносились радостные голоса детей. Среди них голос Ивки звучал особенно ярко. Она слишком долго не видела других детей, и даже тот факт, что находились мы в городе сравнительно давно, не мог умерить её пыл в общении. Я была уверена — наша вынужденная остановка была для девочки глотком свежего воздуха. Ивона пыталась быть сразу везде; запомниться и сохранить в памяти лица ребят, ибо никто не знал, когда ещё нам выпадет шанс увидеть город, населенный людьми.

Не так давно Лантерс решил, что из надежных каменных укреплений — стен поселения, скрывающих людей от разного рода опасностей, мы уйдем на рассвете. Сейчас, в самый разгар дня, заполнить документы о выезде (а в городе каждый человек вставал на учет, как только пересекал его границу) практически невозможно. А потому эта процедура была перенесена на поздний вечер.

Весь оставшийся день мы собирали наши пожитки. Некоторые вещи пришлось оставить, некоторые, наоборот, приобрести. Мы хотели двигаться дальше налегке, чтобы как можно скорее достигнуть Эсшерра. Мне и самой хотелось как можно быстрее покинуть этот город. Забыть прошлое, выйдя на свет новых дней.

Сборы сумок затянулись до самого вечера. Всё бы шло куда быстрее, если бы не одно 'но' — рюкзак Крауха. Его вещи. Я так и не осмелилась заглянуть туда за эти две недели. Было страшно, будто бы 'ариец' мог в любой момент зайти, застукав меня за этим нечестным делом. И всё же я решилась. Мне не хотелось оставлять сумку здесь.

Обычный серый потрепанный временем рюкзак. Кажется, именно с ним Краух и приехал когда-то в наш бункер. Железная, давно потерявшая былой блеск, застежка-молния, грубая ткань. Всё просто, лаконично и... Так похоже на Него. В этом я убедилась, только открыв его. В глаза сразу бросились две детали — большое количество разнообразной мелкой техники вроде фонариков и патронов, которая, я уверена, ранее находилась за стенами бункера, и старый стертый по краям блокнот-тетрадь. Несколько лет назад я дарила его Крауху. Неужели ему было не лень таскать его с собой?

Я осторожно достала его и раскрыла на первой странице. На титульном листе, в верхнем углу, точёным подчерком моего друга красовалась надпись: 'Краух Хатрман'. Более на этой странице ничего не было. Ни года, ни каких-либо ещё данных. Мне сразу вспомнилось то, что частенько внушал мне парень: 'мало ли, к кому могут попасть твои вещи, но о хозяине они не должны сказать ничего стоящего'. Следующие страницы не показали ничего интересного, лишь обрывочные записи, выполненные идеальным, как мне казалось, написанием. Исследования, оценка дня. Всё как у всех. И лишь некоторые фразы, вбивались из типичного хода дел, будучи слишком взрывными и яростными. В них виднелся сам Краух. Такой же спокойный, но яро охраняющий то, что было ему дорого.

Так я пролистала весь блокнот и уже хотела отложить его в сторону, когда на последних листах обнаружила меленький тайник. Всего-навсего бумажка, приклеенная к задней стенке тетради, образовывала кармашек, который, как оказалось, скрывал немало секретов.

Рука никак не проскальзывала между страниц, но я всё же изловчилась и извлекла на свет около дюжины маленьких, размером с ладонь, в большинстве своём затёртых листочков бумаги и две фотографии. На обеих были запечатлены мы с Краухом. Первая была сделана через год после его появления в нашем бункере, вторая около полугода назад.

— А я и забыла о них...

— Что такое? — Дио, складывающий другой рюкзак повернул ко мне голову, на что я лишь покачала головой, понимая, что объяснить ничего не смогу. К горлу вновь подступал тугой комок, готовый в любой момент превратиться в истерику, ведь я эти фотографии, со злости на Крауха, и не подумала забрать из бункера. В этот момент я почувствовала себя неблагодарной дрянью. Жаль, что один заносчивый 'ариец' не увидел во мне этого. Возможно, тогда ему и не потребовалось бы умирать, да и вообще покидать бункер.

Глубоко вздохнув и кое-как успокоив и без того расшатанные нервы, я вновь обратилась к бумажкам, найденным в тайничке. Это оказались рисунки. Маленькие, но очень чёткие и ясные. Глядя на них, я немедленно узнавала места, виденные мною ранее. Вот, моя комната, а это бункер снаружи; пустыня; часовня города, в котором я встретила Дио; горный перевал... Когда Краух успевал рисовать всё это? Почему за всё то время, что мы странствовали вместе, я лишь раз видела карандаш в его руках? Неужто он рисовал по ночам, на дежурствах?

Я замерла, чувствуя, как по щеке покатилась слеза, и продолжила прижимать к себе блокнот — единственную вещь, которая теперь связывала меня с Краухом помимо моих воспоминаний.

Блокнот был быстро перепрятан в мой рюкзак. Я не хотела терять эту вещь.

За окном всё больше сгущались сумерки. Дио, решивший, что Ивоне надо выспаться сегодня, ушёл за сестрой, и не думавшей подниматься к нам. Я вновь осталась одна и, чтобы хоть как-то заглушить совесть, боль в груди и игравшее в душе отчаянье спустилась на первый этаж гостиницы, служивший для постояльцев столовой, рестораном и пивной одновременно.

Вокруг меня вновь закружились голоса. Кто-то пил, кто-то громко бранился. Из старого приемника звучала музыка, а мужчины, сгрудившиеся у дальнего столика, что-то громко и размашисто обсуждали.

Быстро проскользнув между столиками, я нашла свободный стул около бара. Гул не стихал. Теперь сквозь общие разговоры, буквально сливающиеся в один, я слышала отдельные фразы, из которых становилось ясно, что мужчины говорят о непонятном для меня корпусе 'С'. Громкие возгласы всё больше привлекали внимание, возбуждая уснувшее было любопытство. Я решилась подойти ближе.

Как оказалось, корпусом 'С' назывался отряд учёных, сформировавшийся еще до Катастрофы и обосновавшийся тогда же в горах. О подразделении ходило много слухов, ведь ни один из ушедших так и не вернулся. Поговаривали, что научный центр закрыли, но многие из присутствующих клятвенно заверяли, что видели, как в горах поднимался дым и мелькали далёкие огни.

— Да брехня всё это! — высказался уже изрядно пьяный пожилой мужчина, постоянно кутавшийся в стеганую жилетку, не смотря на явное тепло в комнате — Что за бред — исследовательский корпус в горах? Может быть, он и существовал когда-то... Но теперь— то его точно нет!

— Почём тебе знать? — вступился другой старик, потирая свою скупую и местами облысевшею бороду. — Да, многие подобные станции закрыли, но ведь может...

— Не может! — вступил в разговор третий. Все остальные собравшиеся тоже ждали, будто бы не они прожили в этом городе всю свою жизнь; будто бы не слышали все эти разговоры раз за разом. — Корпус 'С' уже давно не существует, и с этим ничего не поделаешь.

Все напряжённо замолчали. Я тоже ждала появления дальнейшей нити разговора. Между тем в моей голове складывалась тонкая цепочка осознания происходящего. Если где-то в горах действительно существовал подобный научный центр, то и расселение тварей становилось понятным и логичным. Они, облучённые радиацией, просто боялись подходить к горам и прятались под толщей земли, чувствуя исходящую от станции энергию. Но, между тем, обычные животные могли без угрозы для себя жить по соседству с ней. Вот только могла ли станция продолжать работать, отгоняя монстров, если на ней не осталось ни одного живого человека?

— Но, — я робко подала голос, осматривая мужчин, — многие из вас сказали, что видели огни станции. Почему же она не может существовать?

— А потому, что все, кто уходили на поиски станции в горы — не возвращались! — один из присутствующий почти вскричал. В его глазах виднелись слёзы, заставившие меня прикусить язык и затолкать желание узнать больше о корпусе в дальний угол сознания. — Да и вообще, зачем тебе это? Неужто тоже решила пойти на поводу у этих сказок?

— Нет, но если корпус действительно существует, он мог бы помочь городу... — я решила выдать единственный аргумент, который был у меня во владении. Мне и вправду казалось хорошей идея защиты города магнитным полем.

Мужчина, споривший со мной, сплюнул на пол. В его глазах читалась решимость и уверенность в своих словах.

— Да ну? Вот только его нет. Корпус 'С' — небылица. Вы, кажется, уже убедились в том, что горы не безопасны. Там нет ничего, что могло нас защитить. Только куча тварей, желающих сожрать всё, что движется. Если жизнь твоего друга, тебе не показала этого, то можешь спросить у Джеймса. Его сыновья пять лет назад тоже ушли на поиски стации. Не вернулся ни один из них.

На этих словах мужчина круто повернулся и вышел из помещения, хлопнув дверью. Его громкие шаги по улице были еще долго слышны в помещении.

— Он прав, девочка, — все, кто ранее сидел, встали со своих стульев — Это сказки, на которые мы уже давно не полагаемся. Удачи тебе.

Зал ресторана в одно мгновение опустел, потеряв около половины клиентов. И лишь заядлые пьяницы остались допивать своё пиво, не обращая внимания ни на что, кроме своих полупустых кружек.

Недолго думая, я поднялась в свою комнату. Дио уже уложил спать Ивону, которая, наигравшись с детьми, сейчас тихо посапывала, повернувшись лицом к стене. Парень улыбнулся и кивнул мне, показывая этим, что лучше не шуметь. Я тоже так считала, поэтому быстро забралась в постель. Нужно было выспаться, ведь впереди нас ждал долгий путь.

После того, как Лантерс потушил свет, я ещё долго не могла уснуть, думая то о корпусе 'С', то о Краухе. Меня не покидало ощущение, что это я виновата в его смерти, в том, то он больше не с нами. Дио тоже не мог заснуть. Было слышно, как он ворочается в постели. Я понимала, как не терпится ему увидеть завтрашний рассвет.

В какой-то момент я просто не смогла молчать. Все мысли и чувства, накопленные за день, вылились в беспорядочный поток слов. Я рассказала парню и о том, что чувствую, и о станции в горах, и даже том, что виню себя в смерти 'арийца', с которой так и не смогла смериться.

— Дииио... Я ужасный человек, да? — мой голос, готовый сорваться в любой момент, дрожал.

— Дурочка ты, — парень, встав со своей лежанки, присел около меня и сжал мою руку. — Ты не ужаснее меня. И, знаешь, я видел не так много настолько хороших и честных людей. Ивона и ты. Понимаешь? Вы — единственное, что мне важно. Миш, ты только сомневайся поменьше и сама увидишь, насколько ты сейчас не права.

— Но... я же... Из-за того, что я оказалась слишком беспомощной, он...

— Тссс, — Дио не дал досказать, закрыв мой рот рукой — Я уверен в том, что говорю. И он в это верил. Так не заставляй же быть напрасными его поступки.

Я замолчала, а парень ушел к себе. В голову прокралась мысль, что не только Ивона умеет превращать слова в реальность и веру. С этим я и уснула.

* * *

Как только рассвет показался над горами, мы вышли из гостиницы. Её хозяин вызвался проводить нас до северного выхода из города и попутно объяснить суть дальнейшего пути. Это был старенький сухопарый мужчина, едва достающий Дио до плеча. Но, между тем, он был юрок, не боялся Госта и успевал выдавать по нескольку важных фактов за одну минуту.

Как оказалось, наша карта была не совсем точна. Из-за этого Дио долго и щепетильно отмечал на ней несколько городов, появившихся уже после катастрофы. Ещё старичок успел объяснить нам способ использования радио рации, настроенной на все жилые города и кочевников. Это было очень важно, ведь никто не знал, что может случиться с нами за стенами города. А помощь людей, знающих местность, могла оказаться необходима. Остальные сведения касались исключительно того, каких тварей мы можем встретить, переправляясь из одного города в другой, трав и животных, пригодных в пищу, климата.

Мы уже были у ворот города, когда позади нас послышался легкий шум и мальчишеский крик. Маленький паренек лет одиннадцати, сшибая всё на своем пути и спотыкаясь о всевозможные камни и препятствия в виде бочек и тротуаров, бежал к нам. Запыхавшийся и растрепанный, он был одним из тех детей, которые берутся за самые копеечные дела, стараясь помочь семье или скопить на что-то.

— Что такое? — Лантерс даже не скрывал своего удивления — Что-то случилось, парень?

— В-вам письмо... — мальчишка, всё еще не отдышавшийся, достал из кармана куртки слегка помятый конверт и протянул Дио. Быстро распечатав его, Лантерс пробежался глазами по странице. Я же, стоящая рядом с Ивоной и Гостом, не могла заглянуть и увидеть того, что там было написано. С тем, как бледнело лицо друга, до меня доходило, что это не обычная бумажка. Лантерс, в очередной раз перечитавший послание, свернул его в треугольник и передал мне.

— Кто тебе его дал? — парень, видимо, приходил в себя. Его лицу вернулись краски, и теперь он не отрывал взгляда от мальчишки. Я всё ещё не решалась развернуть бумажку, которая привела моего друга в такое состояние.

— Старик какой-то, — парнишка пожал худыми плечами — Сказал только передать его лично в руки новоприбывшим с большим зверем. Вот и все.

Выдохнув, Дио сунул ему в руку монетку. По виду мальца было видно, что ему уже заплатили, но кто из дворовой шпаны откажется от лишней копейки? Мальчишка, быстро попрощавшись, убежал, видимо, боясь, что награду отнимут.

Я раскрыла письмо, которое оказалось не столь многословным, как я предполагала: 'Не беспокойтесь. Идите дальше. Я догоню'. Все буквы были выведены тем самым идеальным подчерком, который уже успел отпечататься в моей памяти намертво.

— Дио, он... — я чуть не смеялась в голос. В один миг от сердца до мозга пронесся теплый ураган. Мне показалось, что меня облили холодной водой, а затем кинули на самое пекло.

— Это может быть обманка, Миш.

-Плевать!

— Возможно, кто-то нас просто разыгрывает. Ты понимаешь это? — парень, видимо, пытался вбить в мою голову хоть одну трезвую мысль.

— Понимаю, но мне плевать!

Глава?12.

Краух Хартманн, ненавидящий порядки.

Мне снился сон. В нем все было как в тумане, но одно виделось очень отчетливо: Мишель плакала. Девушка, забившись в угол, сидела на полу. По щекам ее текли слезы. А я никак не понимал, что же случилось. Раз за разом, прокручивая в голове события, у меня не получалось найти причину этих слез. И самое ужасное было в том, что я даже не мог ее успокоить. Говорил, кричал, но ни звука не вырвалось из моего рта. Будто бы громкость жизни убавили до нуля. Приблизиться к девушке я тоже не мог. Шаги отдавались глухим звуков в ушах, но ноги и не думали двигаться. В какой-то момент, и вовсе отчаявшись помочь девушке, я просто замер, наблюдая, как вместе с затухающим голосом Мишель умирает этот ненастоящий мир. Стены, словно картонные, сминались и рушились, пол начал обваливаться. В одночасье и я, и Мишель провалились в темную бездну.

Сознание возвращалось медленно. Шаг за шагом, будто готовя меня к потрясениям или неожиданностям. Сначала в голову пришла странно спокойная идея, касающаяся того, что всё, что недавно я видел, действительно было сном. Обыкновенным кошмаром, оборвавшимся так же неожиданно, как и начался. Следом начали приходить воспоминания. Горы, подземелье, дорога, монстры и... обвал.

— Доктор Лейсон, доктор! — рядом послышался до безобразя звонкий мальчишеский голос. Перед глазами стояла мутная завеса, и разглядеть что-либо просто не было возможным — Приборы засекли отзвук. Он очнулся!

— Да не кричи ты так, Раен, — другой, совсем уже тихий и хриплый, голос прозвучал откуда-то издалека. — Ты напугаешь нашего гостя. Лучше сними компресс с его глаз.

— Да уж. Испугается он. Сомневаюсь я, доктор, — всё тот же звонкий юношеский голос, уже намного тише и полный бурчащих ноток, прозвучал где-то над ухом, и с лица медленно убралась серо-белая пелёнка, мешающая обзору. Впрочем, перед глазами всё ещё стоял туман, и разглядеть что-либо было просто не реально.

— Ну-ну, что ты, — надо мной склонилась расплывчатая фигура человека. — Рад, что вы наконец-то пришли в себя, молодой человек. Целая неделя в бессознательном состоянии — не самый лучший показатель.

— Где... я? — язык поворачивался с трудом, а горло будто палило жаром. Жутко хотелось пить. Зрение же, медленно, возвращалось, и я все четче мог видеть окружающую обстановку. — Бункер?

— Нет, не бункер, — лицо нависшего надо мной мужчины заплясало от улыбки, отразившейся на нём. — Корпус 'С'.

Название мне не говорило ни о чём. Я впервые слышал об этом учреждении.

Между тем, к телу медленно возвращались ощущения пространства, но назвать их приятными мог бы только заядлый мазохист. Голову исказила жуткая боль, будто глубоко внутри кто-то ударил в невидимый колокол. К горлу подступила тошнота. Кости словно начало выворачивать, а по коже вновь и вновь пробегали мурашки.

— Раен, — мужчина, видимо, поняв на мое состояние, обратился к мальчишке, который всё еще крутился рядом — Принеси воды, пожалуйста. Нашему гостю нужно принять таблетки.

После этих слов парень — среднего роста темноволосый ребенок лет двенадцати— быстро выскользнул за дверь. Я же решил молчать до поры до времени. Ведь мне ничего не был известно об этом месте, да и боль в горле, нарастающая с каждым глубоким вздохом, не усиливала говорливость.

Мужчина, оставшийся в комнате, всё ещё находился рядом, не отрывая взгляда от монитора. Он то и дело поглядывал на меня, то ли сверяя показания приборов, то ли задумываясь о том, что я могу выкинуть в следующую минуту.

Мне же было не до необдуманных действий. Мою голову занимали другие, до боли навязчивые, вопросы: где сейчас Мишель и компания? Всё с ними хорошо? Я сумел хоть сколько-нибудь им помочь?

— Молодой человек, — его усталый, но отчего-то тёплый, голос разрезал относительную тишину комнаты. Лейсон, как назвал его мальчишка, улыбался. — Не стоит сверлить меня столь тяжелым взглядом. Это немного напрягает.

— Хотите сказать, что у меня нет причин для этого? — кое-как переборов слабость спросил я — Для человека, очнувшегося в незнакомом месте это нормально. Разве нет? И где люди, которые были со мной?

Мужчина не ответил на мой вопрос, и только заметил, что объяснит всё позже. Через несколько минут вернулся мальчишка с водой. Меня заставили выпить какие-то таблетки. Впрочем, я и не сопротивлялся. Если бы эти двое хотели убить меня, то сделали бы это, пока я был без сознания.

— Так вот, — доктор прокашлялся — Продолжим. Сейчас, думаю, вам будет легче говорить. Постараюсь прояснить ситуацию. Вы находитесь в Корпусе 'С'. Это научная станция, которая исследует последствия катастрофы (хотя раньше спектр наших работ был немного иной, но это не главное). Теперь насчет того, как же ты оказался здесь. Честно говоря, это было для нас сюрпризом!

Глаза мужчины светились живым и почти фанатичным огнем, будто он рассказывал о чём-то, что могло изменить мир

— В то время, когда все служащие занимались своими делами, прогремело что-то, похожее на взрыв. Конечно, компьютеры тут же выяснили причину подобного шума. Оказалось, что это был не взрыв, а горная дорога, итак доставлявшая нам массу проблем, рухнула, проломив потолок в старом учебном корпусе. К счастью, занятия там уже года два как не проводятся, поэтому никто не пострадал.

Лейсон говорил так быстро, будто его подгоняли. Или мне казалось, что это было так? Веки то и дело смыкались, но бодрый голос мужчины вновь и вновь заставлял открывать их.

— Уж не знаю как, но тебе, парень, повезло, и ты провалился в ту дыру, что пробили первые валуны. Потом сработала система укреплений, и остальная часть горных пород просто не смогла разрушить потолок окончательно, образовав что-то напоминающее пробку. Конечно, нам пришлось повозиться с теми тварями, которые попали сюда вместе с тобой, но, в принципе, всё обошлось. Тебе действительно повезло. Вот только везение не всегда однозначно, так ведь? И с теми травмами, которые ты получил, было бы легче сдохнуть.

Травмы? Это слово электрическим зарядом ударило по мозгу. Конечно, я мог и не надеяться, что всё обойдется, что я выберусь из этой передряги живым и невредимым. Это было бы сущим бредом. Такого не бывает. Но сейчас, очнувшись и поняв, что я жив, мне просто не верилось в то, что мое состояние было так плохо. Одна только мысль о том, что с Мишель могло что-то произойти, заставляла отрицать недавние слова мужчины.

Тем не менее, он продолжил:

— Вижу, вы удивлены, — он поправил свои очки, съехавшие на переносицу — Но это действительно так. Я не вру. Вы, молодой человек, уже должны были почувствовать боль в ногах. Это от перебитых камнями связок. Несколько костей попросту раздроблены. Но это не самая большая проблема. Задет нижний отдел позвоночника. Не перелом (еще одно чудо!) но очень сильный ушиб. Думаю, что остальное — сотрясение мозга, тройка сломанных рёбер, вас вообще не должны беспокоить. На поправку от таких травм уйдет очень много времени. Даже с нашим оборудованием это займет больше полугода. И кто знает, возможна ли поправка вообще? Всё зависит от вас, молодой человек, лишь от вас...

Последние слова этого человека я уже почти не слышал. Неожиданно на тело навалилась непонятная мне апатия. И только через несколько минут, по медленно затихающим голосам этих двоих, до меня дошло, что помимо антибиотиков мне подсунули еще и снотворное. Сопротивляться тяжести в голове становилось все сложнее, а мои вялые попытки продержаться дольше прервались все тем же бодрым голосом Лейсона:

— Вам нужно отдохнуть. Не сопротивляйтесь...

Свет в помещении потух. Последнее, что я услышал, был тихий хлопок двери. Меня окончательно охватила тьма.

* * *

— Доктор, а зачем вы дали ему снотворное? Он же только-только в себя пришёл! — мальчик почти заглядывал в глаза мужчине, идущему рядом с ним по коридору больничного отделения. Казалось, он не понимал простых вещей, и от этого взрослому становилось смешно.

— Раен, как ты не понимаешь? Он всё ещё слаб, и ему надо прийти в себя. Сейчас лучшее лекарство — сон. К тому же, после сна всё кажется не таким мрачным. Даже переломы.

— Просто скажите, что вам не хотелось слышать его вопросов! — мальчик быстро просёк, в чём дело.

— Естественно, я всё же ученый, а не врач.

— Это не так! Вы же меня вылечили.

— Да-да, — мужчина улыбнулся и потрепал ребёнка по волосам — А теперь сходи в отдел внешних исследований. Он что-то говорил про своих друзей. Пускай посмотрят камеры на перевале и у самого города. Не дело будет отравлять лечение больного пустыми переживаниями.

— Есть!

* * *

Приборы работали тихо и мерно. Поочередно, следуя своей непонятной логике, попискивали датчики. Их провода тонкими нитями тянулись к моим вискам, пропуская едва заметные электрические заряды.

Всё это раздражало. Я чувствовал себя подопытным кроликом, не способным и шагу ступить. Впрочем, так и было, и не важно, что называлось эта процедура обследованием. Проснувшись несколько часов назад, я уже успел известись, слушая, как с тихим гулом компьютеры обрабатывают постоянно пополняющиеся данные. После принудительного сна мне действительно стало лучше. В голове всё прояснилось, а информация, которую я узнал, уже не давила на виски. Все кипящие до этого чувства уже остыли, и теперь можно было трезво и спокойно понять ситуацию, в которой я оказался. Причем меня не столько волновало свое местонахождение, сколько время, требующиеся на реабилитацию. В том, что я поправлюсь, не возникало сомнений. Это была слепая уверенность. Я просто не имел права сдохнуть в подобном положении. Жить же, будучи прикованным к постели, тоже не входило в мои планы. И, если уж у меня появился шанс встать и продолжить идти дальше, то я его ни за что не упущу.

Неожиданно в коридоре за дверью послышалось оживление, и через пару секунд в комнату прошмыгнул мальчишка с подносом, полным каких-то ампул и склянок и таблеток. Это был тот самый парнишка, что был рядом во время моего прошлого пробуждения.

— Я принёс вам лекарства, — он буквально святился от радости, которой я не разделял — Ещё надо заполнить бумаги. Ах да, и мы выяснили кое-что о ваших спутниках. Хотя точно мы сказать не можем, что это они... Но те люди— единственные недавно пришедшие со стороны гор...

— Говори уже! — я не сдержался, чувствуя, что скоро с ума сойду. Мне хотелось быть уверенным, что с ними всё хорошо; что они выбрались из той передряги без приключений.

— Да, — паренёк достал из кармана маленький блокнот, стараясь быстрее найти нужную страницу — Вот! В город у подножья гор, через несколько часов после обвала, прибыли четверо. Камеры засекли парня, девушку, ребёнка и странную зверюгу. Они?

Я кивнул, чувствуя, как последняя тревога отлегла от сердца. Узнать, что этот сумасшедший — Дио— не подвёл меня, оказалось просто счастьем.

Мальчишка тем временем приготовил таблетки.

— Опять со снотворным? — я усмехнулся, паренек же стыдливо отвернулся, пробурчав слова о том, что тогда это было необходимо. Теперь и я это прекрасно понимал и даже был благодарен за подобное одолжение — Давай их сюда.

— Я Раен, — он протянул мне стаканчик с лекарствами. Благо, мое полусидящие положение позволяло принять их. Руки, по счастливой случайности, не получившие переломов, двигались. В данной ситуации это радовало столь же сильно, как и известие о том, что остальная группа в целости и сохранности.

— Краух, — ответил я, глядя, как он записывает что-то (вероятно моё имя) в блокнот. Последующие полчаса Раен задавал мне различные вопросы, составляя письменный отчёт. У меня же не было причин не отвечать. Возраст, место рождения, информация о бункере и прочие данные быстро оказались записаны в его блокнот.

— А как там... На поверхности? Наверное, жить не под землей круто, да? — уже отложив блокнот, спросил мальчик, почти заглядывая мне в глаза. В этом последнем вопросе было столько знакомого, что я чуть не рассмеялся. Даже интонациями он напомнил мне Мишель — она тоже частенько спрашивала о том, чего я не знал.

— Понятия не имею, я ведь из бункера, — пожав плечами, заметил я.

— Но всё равно! — ещё одна, похожая на мою подругу, черта — слепящая упрямость, вера в свою правоту, наплевав на чьи-либо слова — Вы же хоть немного, но жили там.

— Да не знаю я. Никогда не понимал этого желания: жить под солнцем. Хотя плюсы и вправду есть: свобода, возможность идти куда захочешь.

— Я когда-то давно тоже там жил, — он опустил взгляд, разглядывая свои ботинки — Правда, мало что помню.

— Твои родители тоже здесь? — меня отчего-то заинтересовал этот паренек. Наверное, он слишком напоминал мне о подруге.

Раен покачал головой и замолчал. Позже вздохнул и всё же рассказал. Свою жизнь на поверхности он и вправду плохо помнил. Никаких родственников в памяти не было. Его наши в горах экспедиторы около семи лет назад. Как потом выяснилось, после просмотра камер внешнего наблюдения, он и его родители, как и мы, пытались пересечь горы. Что же произошло, он и сам не знал. Персонал, отвечающий за камеры, лишь пару раз обмолвился о нападении тварей. Больше ничего выяснить он не смог. Да и зачем, если даже лица родителей стёрлись в памяти?

— Вы обязательно поправитесь, — неожиданно сказал он, вставая со стула.

— Почему ты так думаешь? — этот вопрос был не нужен, но я все-таки задал его. Мне нужно было узнать как можно больше об этом месте, и парнишка идеально подходил на роль источника информации.

— Потому что, когда я оказался здесь, то не чувствовал ног. Их словно не было, — он улыбался, глядя мне в глаза. Потом выудил из блокнота маленькую фотографию и показал её мне. На слегка потрескавшемся кусочке были изображены шесть человек и ребёнок в инвалидном кресле. — Доктор Лейсон же — глава станции, может сделать невозможное возможным. Вот и все причины.

Раен вышел. Его шаги были слышны даже через закрытую дверь. Они звонко отдавались в моем сознании ещё долгое время. Судьба во второй раз заставляла меня верить в чудеса.

Глава?13.

Дио Лантерс, ценящий действительность.

Был необычный полдень. Солнце не жгло, выжигая высокую зеленую траву, а лишь грело. От земли тоже исходило тепло. Нагретая за утро, она, не жадничая, отдавала все, что только могла.

Вот уже четыре дня прошло с тех пор, как мы покинули город. Стоит ли говорить, что это был совсем иной край, нежели за горами, где пустыни незаметно перетекают одна в другую? Это оказался другой мир. Степь смешивалась с редким лесом. Голые деревья уже более не встречались на нашем пути, а кустарники и прочая растительность так и бросались в глаза.

Ивона и Гост брели впереди. Эта неугомонная парочка старалась быть везде и всюду. Даже мне, давно находившемуся рядом с железным псом, временами не верилось, что большая часть его тела — механическое творение. Во всяком случае, он виделся мне вполне обычным до тех самых пор, пока шерсть в очередной раз не разрывалась, оголяя скопы металлических мышц.

Мишель шла рядом со мной. После того, как девушка получила записку у ворот города, она заметно повеселела, начала улыбаться, смеялась и не боялась смотреть вперёд. Не знаю, настоящим было письмо или чья-то злая шутка, но я был ему рад. За всё то время, что мы провели за городскими стенами, мне довелось вдоволь насмотреться на её вымученную улыбку и почти неживые глаза. Сущее мучение. Не хотелось мне больше видеть подобного. Слишком больно, будто душит что-то. И еще хуже от того, что я ничем не мог ей помочь. Глупо было в той ситуации говорить что-то ободряющее. Это еще больше усугубило бы и так шаткое состояние девушки.

— Дио, Мишель, давайте быстрее! — Ивона обернулась к нам. Ей всё натерпелось поскорее добраться до города.

За эти дни ее зрение не ухудшилось. Сестра ясно видела все; распознавала цвета наравне со мной и Мишель. Тот случай с цветком оказался рецидивом, который, впрочем, мог принести за собой еще большие ухудшения. Сейчас же глаза Ивонки выражали лишь радость, да тягу к неизведанному.

Мы приближались к городу. Всего пару сотен метров, и мы оказались у его стен. На нашей карте он был отмечен как заброшенный. Это же мы выдели и своими глазами. Стена была высокой и хорошо выстроенной, но за долгие годы потерявшей и белизну, и стать, покрывшейся сетью глубоких трещин. Время явно не пощадило город.

— Ворота здесь, смотрите, — Мишель указала на небольшую обитую железом дверь — Я думала, будет что-то более грандиозное.

— Обычная, — я попытался открыть створку, но она не поддавалась — Скорее всего, раньше она была громоздкой. Вот, смотри, эта кладка рядом совсем новая. Думаю, после катастрофы здесь еще жили люди, но позже, чтобы спастись от набегов тварей или чего еще, дверь заложили, оставив маленький проход. Так защищаться легче.

— Наверное, ты прав, — девушка провела ладонью по каменным плитам. Я ещё раз толкнул дверь.

— Либо она заварена изнутри, либо заржавела. Миш, достань из синего рюкзака топор.

— Не слишком ли будет? — она все же протянула мне инструмент — Может, как-нибудь по— другому...

— Ага, по— другому! — я хмыкнул, рубанув топором по косяку двери, которая, пошатнувшись, раскрылась. — С такими замками, да от кого-то защищаться! Ив, мы уходим!

— Ага, — Мишель первая перешагнула границу степи. За ней Ивонка и Гост скрылись в воротах города. Следом вошел и я.

Улицы города были похожи на линии на ладони. Такие же длинные, тонкие и плавные. Пустынны и заброшены, они являли собой неизменное напоминание о катастрофе. Никакой жизни. Только щебет птиц, да тихие шорохи. Впрочем, этого и следовало ожидать. Всё это было давно оставлено людьми, кинувшимися за своим будущим. Стены домов подпирали одна другую, не оставляя ни малейшего промежутка. Оконные проемы зияли дырами, в которые, нарушая все законы, пробрался хитрый плющ. Здесь было так же зелено, как и снаружи. Кустарники, росшие по краям обочин, разрослись, раскинув свои ветви далеко на дорогу. Мы всё дальше шли по городу, продвигаясь к его центру. Это было желанием Ивоны. Она непременно хотела осмотреть эти заброшенные кварталы, улочки и каменные коробки домов. Это было не впервые. Такие порывы возникали у Ивки периодически, когда мы переходили из одного опустевшего места в другое. Не знаю, что постоянно искала моя сестрица, но отступать она точно не хотела. И каждый раз, возвращаясь с подобных прогулок, неизменно притаскивала с собой какие-то мелочи: мелкие игрушки, брошенные детьми, книги, оставленные нерадивыми хозяевами, или же просто дух тех мест, в которых мы побывали. Собранные вещи частенько оставлялись в других, уже жилых, городах, лежащих на нашем пути. Когда же я спрашивал, зачем ей это, она просто, честно и с улыбкой отвечала, что прокладывает нить к краю света. И я в очередной раз мог только догадываться о том, где же находится этот самый край.

Дорога, нисколько не петляя, но разветвляясь, вела нас все дальше, в глубь города. Я на всякий случай достал оружие. То, что мы не встретили тварей рядом с постройками, а так же то, что город значился на карте как удобная кочевая стоянка, не доказывало его безопасность.

Через некоторое время дома расступились, солнечный свет начал бить в глаза. Мы вышли на открытую площадку — набережную. Светлые камни её почти блестели на солнце, отполированные годами и ветром. За высокими бортиками парапетов, струясь, бежала речка. Почти прозрачная вода несла с собой десятки маленьких рыб. А на дне водоема, через который перекинулся мост, мирно покоились множество вещей — от часов до машин. На другом краю реки, метрах в двухсот от нас, было видно продолжение города. Всё те же светлые пики домов иголками, устремленными вверх, торчали из самой земли.

— Дио, — Ивона уже была рядом с мостом, держа Мишель за руку — Пойдем быстрее. Интересно же! — девушка рядом с сестрой звонко рассмеялась. Я быстро догнал этих двоих, и мы двинулись по мосту. Гост шел позади нашей компании.

То и дело на пути нам попадались большие камни — полуразвалившиеся украшения строения да глубокие дыры в каменном покрытии, открывающие вид прямиком на водную гладь. Ни смотря на подобные преграды, мост мы пересекли довольно быстро и почти без приключений. Лишь единожды Гост, прыгнувший за какой-то мелкой пташкой, чуть не переломил парапет, опустив на него свои внушительные лапы.

Другая часть города очень походила на уже пройденную нами. Единственным отличием были яркие вывески нижних этажей. Они пестрели цветами и переливались на солнце. Скорее всего, мы забрели в рабочий район города.

В таком темпе мы провели несколько часов. Ивона то и дело рвалась в дома и проулки, заскакивала в магазинчики. Она вновь повторяла свою странную традицию, забирая из пустого города то, что придется ей по душе.

Ближе к вечеру нам и удалось найти нечто и вправду интересное. Это был заброшенный парк — большая площадка, огороженная тонким витым заборчиком. Огромное кольцо обозрения являло собой центр всего этого красочного безобразия. Казалось, ничего не изменилось в этом месте с тех пор, как его покинули люди. Десятки опустевших ларёчков, качели и карусели будто замерли на миг, готовые в любое время продолжить свой путь. И только лишь деревянные лавочки, покрытые толстым слоем пыли, и деревья, разросшиеся до самых вершин домов, напоминали о прошедших годах.

Сестрица тут же, не удержавшись, побежала к качелям. Едва улыбнувшись, я и Мишель поспешили за ней.

— Она рада, — девушка с десятка метров наблюдала за ней, чуть прищурив глаза.

— Да уж. Редко выдается возможность ей так повеселиться.

— Как думаешь, здесь только на первый взгляд мирно?

Я перевёл взгляд с сестры на девушку, тоже ломая голову над этим вопросом.

— Не знаю, Миш. Но уж чувствам Госта я доверяю. Он бы почуял, будь что не так.

— Наверное, ты прав.

Последующие полчаса мы просто отдыхали. Ивонка перебегала с одной карусели на другую, Гост не отходил от неё ни на шаг, а я и Мишель готовили ужин. Костёр разводить не стали, но девушка легко соорудила из сухого пайка довольно питательный перекус. Вскоре к нам присоединилась и Ивона.

— Мишель, давай на колесе прокатимся! — она счастливо щебетала, запивая хлеб травяным отваром из термоса — Хочу город увидеть оттуда.

— Не легче ли подняться на крышу? Они выше аттракциона, — девушка с сомнением посмотрела на меня — К тому же оно может и не работать вовсе. Столько лет прошло.

— Ну, пожалуйста, давайте попробуем.

Я вздохнул и встал с травы. Гулять, так гулять!

— Пойдёмте. Попытка не пытка. Если уж заработает — прокатимся. Если нет, то обзор с крыши нам обеспечен. Все равно на ночлег лучше забраться повыше.

Как ни странно, механизмы колеса обозрения и вправду работали. Стоило повернуть центральный рычаг, как эта огромная конструкция издала надрывный стон-гудок и, нехотя, медленно двинулась. Одна корзинка, вторая, третья и вот следом за ними вереницей тянутся следующие кабинки.

— Ура! — Ивона радостно подпрыгнула — Ты сделал это, Дио!

Ко мне сзади подошла девушка.

— Откуда ты знал, как его включать? Тут же десяток кнопок и рычагов! — её полушёпот раздался прямо у моего уха, я усмехнулся.

— В нашем родном городке единственное дело, которое может дать хоть какую-то прибыль — это инженерия. Естественно, что больше половины населения занимаются с техникой. Я не исключение.

— Вот как, — по лицу Мишель было видно, что она удивилась — И как? Сложно было?

— Выучиться— то? Не особо.

Я вспомнил сварливую рожу нашего крикливого ректора.

— Только преподаватели — жуть. Хотя знания дают на уровне. Буквально вдалбливают их в голову.

— Расскажешь потом?

— Обязательно.

Приближалась очередная кабинка. Она медленно двигалась по своей траектории, и не думая останавливаться. Впрочем, этого нам и не нужно было. В тот момент, когда корзинка достигла низшей точки, я посадил в нее Ивону и забрался сам. Мишель оставалась стоять на земле.

— Ты чего? Пойдем, Миш! Отдыхать, так всем вместе.

Она осторожно протянула руку ко мне, и я втянул её в кабинку, находившуюся к тому времени в метре от земли. Изнутри она была обита тонкой, мягкой, но уже посеревшей, тканью. По разные стороны от входа тянулись лавочки. Большие окошки расходились по всему периметру стенок.

Гост оставался сторожить внизу.

Кабинка медленно плыла в воздухе, поднимаясь вверх. Раскидистые ветви деревьев то и дело задевали её стенки, шурша и срывая итак облупившуюся краску. И вот, в тот миг, когда она почти достигла пика, то вдруг резко дернулась и остановилась.

— Эй, что такое? — Мишель подорвалась со своего места и, выглянув в окошко, посмотрела на землю. Я тоже потянулся за ней, но ничего необычного не увидел. Железный пёс все так же сидел на земле в двух с половиной десятков метров от нас.

— Врагов нет, иначе Гост точно среагировал бы. Может быть, что-то с механизмом?

— Скорее всего, — Мишель кивнула, возвращаясь на свое место рядом с Ивоной, которая, по всей видимости, и не думала волноваться. Она всё с тем же энтузиазмом смотрела в окно, рассматривая всё, что могла увидеть. — Аттракцион— то старый. Всё же нужно было мне остаться внизу. Для подстраховки.

— А что бы ты сделала тогда? Нужно или нет, какая разница? — хмыкнул я, оглядывая пейзаж.

Дома плотным кольцом охватывали площадь. Они жались друг к другу, будто воробьи зимой, и не давали сосредоточиться. Разум отчего-то терялся среди этих стен. В конце концов, я пришел к выводу, что слишком привык к той свободе, которую обрел за время нашего путешествия.

Мишель нашла выход из сложившейся ситуации:

— Дио, — девушка ласково потрепала по волосам Ивку, слишком уж увлекшуюся разглядыванием ещё далеких верхушек домов, освещенных закатным солнцем. Только в этот момент я понял, что ночь уже слишком близка. — Эти деревья... Их ветви не такие тонкие даже здесь у концов. Это значит, что дальше, за кроной...

— Будут еще более прочные ветви! Эврика! Ты гений, Миш. Ге-ний! Сейчас, где-то у меня была пара нужных вещей...

Сбросив с плеч маленький рюкзак, я стал рыться в нём, ища верёвку и крюк. Из-за плеча вновь послышался голос Мишель:

— Я знала, что твой походный мешок — это бездонная штука.

— Надо быть готовым к любым ситуациям.

— Да-да. Где-то я это уже слышала. Точнее от кого-то.

Через десяток секунд я всё же обнаружил на дне рюкзака искомые вещи.

— Слушай, хоть я и предложила спуститься подобным образом, но... Думаю, это будет сложновато, — быстро привязав веревку к крюку, я потрепал девушку по волосам.

— Всё в этой жизни трудно, Миш. Это же — пустяк. Ив, оторвись от окна.

Оттиснув сестру ближе к Мишель, я высунулся в окно. Замахнуться для броска в тесной кабинке было практически невозможно, поэтому нужно было идти на более отчаянные меры. Пришлось одной рукой держаться за ремень безопасности, другой же бросать веревку в густую тенистую крону.

Несколько бросков оказались провальными, в медленно наступавших сумерках прицеливаться становилось всё сложнее. Пару раз крюк все же цеплялся за ветки, но те оказывались слишком тонкими. Они ломались сразу после того, как я дёргал за веревку, проверяя крепление.

Но вот и нам улыбнулась удача. Наконец, я смог зацепиться за крупную ветку. Даже не видя ее сквозь листву, я чувствовал, как напрягся канат во время моего движения.

— Готово, — выдохнул я, вновь оказываясь в корзине — Так, довершаю твой план, Миш. Я спускаюсь и стараюсь починить эту железяку. Не думаю, что там что-то серьёзное, иначе она и первого круга не сделала бы.

— Хорошо

Мишель притянула к себе Ивку, которая всё ещё пыталась выглянуть в окно. Что за беспечность?

— Ив, оставляю её на тебя. Поняла?

Сестрица улыбнулась, кивнула и клятвенно заверила, что не спустит с девушки глаз. Вся кабинка наполнилась смехом.

Осторожно вынырнув из окна, я оказался на тонком парапете. Уже обвязанному веревкой за талию, мне не было особо страшно. Да и высоты я не боялся. Только вот возникало какое-то непонятно-противное чувство... Хотя, что поделать? Спускаться в сумерках, да еще и с Ивонкой, я не рискнул бы ни за что на свете.

Глубоко вздохнув, я прыгнул. Ветви деревьев были совсем недалеко, поэтому мне повезло повиснуть на ближайших из них. Впрочем, они не вызывали уверенности, а ноги так и не коснулись ни одной из веток. Уж не знаю, как эти выдержали мой вес, но испытывать их прочность и дальше желания у меня не было.

Осторожно подтягиваясь по ветке к стволу, я наткнулся на ту самую ветку, за которую зацепился мой крюк. Она и вправду оказалась толстой и прочной. Недолго поразмыслив, я перебрался от неё, и не думая пока что отвязывать верёвку от тела. Я лишь осторожно отцепил крюк и взял его в руку, предварительно обмотавшись ею в несколько оборотов. Теперь мой шанс зацепиться при нежелательном падении за одну из веток сильно возрастал.

Спуск обошёлся без особых приключений. Я достаточно быстро добрался до ствола дерева. Поочередно, стараясь не спутаться в еще больше сгустившейся темноте, я перелезал с одной ветки на другую, всё дальше продвигаясь к земле.

Неожиданно ветви кончились. Они просто оборвались, оставив голым нижний конец ствола. Видно уже ничего не было. Решение прыгнуть тут же возникло в моей голове, хотя страх все же стучал в висках. Несколько секунд — и я оказался на твёрдой земле. Взволнованный Гост тут же подлетел ко мне, чуть не сбив с ног.

Не тратя лишнего времени на пса, я кинулся к панели управления. Достал из оставленного на земле тюка фонарик и попытался разобраться в сложных переплетениях проводов-внутренностей жестяной коробки. Перед глазами тут же вспыхнули все пять лет каждодневных лекций, которыми я и воспользовался, мысленно пожелав долгих лет жизни самому жуткому из преподавателей училища — Бенсу. Именно он вложил в меня большинство знаний об инженерии, физике и механике. Что ж, если представится возможность, нужно будет обязательно его поблагодарить. Причем выразить эту благодарность в какой-нибудь изощеренно— мстительной форме.

Неполадка оказалась довольно проста. Провода дополнительного питания просто отошли от аккумулятора. И стоило только поправить их, вновь вставив в "гнездо", как колесо вновь начало свой медленный ход. Вскоре Мишель с Ивоной уже были на земле.

Ночь к тому времени полностью завладела городом. Нам нужно было скорее выбрать место для ночлега. Недолго подумав, мы решили остаться в одном из ближайших зданий. Забравшись на один из верхних этажей, мы расселили походные мешки. Гост тоже поднялся с нами. Даже со своей комплекцией, он легко протиснулся в широкие проемы дверей. Развели костер. Помещение наполнилось телом и светом.

Ивонка тут же уснула, свернувшись под одеялом в комок. Рядом с ней примостился Гост. Мишель же долго не могла лечь. Она сидела и обрабатывала мои царапины, которые я умудрился заработать, спускаясь с дерева. Поначалу я их даже не заметил, но с просшествием времени, они дали о себе знать. Думаю, если бы не девушка, я бы попросту оставил всё, как есть. Но она твердо настояла на их обработке. Пришлось подчиняться.

Вместо сказок на ночь у нас были истории. Я запоем рассказал десятка два происшествий и случаев, которые постоянно сопровождали меня во время учёбы. Преподаватели, их крики на непутевых студентов, первые опыты механики. Всё это высыпалось на девушку, будто из рога изобилия. Сегодняшние приключения закончились вместе с потухшим костром, объявившем о прочном наступлении ночи.

Глава?14.

Мишель Клортейн, Мечтающая о Солнце.

Мы встали с первыми лучами солнца. Оно только-только показало свои длинные прутья-лапки над крышами города, когда Дио поднял всех на ноги. Друг был убежден, что из города нужно уходить как можно скорее. Причину к такой поспешности я видела лишь одну — здоровье Ивоны. Не только Лантерса, но и меня пугали перспективы внезапных ухудшений. Еще задолго до того, как жара вошла в силу, мы вышли из нашего каменного укрытия. Группа двигалась плотным строем, а позади всех, переставляя свои массивные лапы, которые пригибали к земле и без того редкую мелкую траву, шел Гост. Улицы города вновь вели нас по скверам и заброшенным улочкам. Даже стараясь не останавливаться и не задерживаться, мы всё же были очень далеко от противоположной стороны ограды города. Множественные же поломанные деревья, настолько старые, что почти превратились в труху, большие валуны-осколки, по каким-либо причинам отколовшиеся от домов и их высоких пик, никак не ускоряли процесс продвижения. По самым меньшим подсчетам, для того чтобы окончательно пересечь город, нам потребовалось бы не меньше двух с половиной часов. Ивону, которую всё еще тянуло побродить по этим заброшенным местам, мы более не отпускали от себя. Потерять её среди этих полуразвалившихся строений никак не хотелось.

Разбитые кварталы тянулись бесконечно. Похожие один на другой они больше напоминали лабиринт, нежели пустующую обитель. Все дома были белы, хоть и частично покрылись нагло расстелившимся зеленым плющом. В какой-то момент нам даже показалось, что мы заблудились среди этих проулков и поворотов. Но нет, главная дорога, гораздо шире всех остальных, вела нас к далекой стене, которая и не думала показывать себя.

Наш небольшой отряд медленно продвигался дальше. Но где-то через час пути случилось нечто, что оборвало всё спокойствие, царившее на этих улицах. Сначала послышался резкий звук, не похожий на другие, привычные этому месту, звуки. Маленький дротик резво пролетел рядом с плечом Дио, и, отскочив при ударе о землю, замер среди камней и пыли.

Дио среагировал быстрее всех. Едва взглянув на юркую пулю, он понял всю плачевность нашего положения.

— Бежим отсюда! Быстро!

Лантерс резко развернул нас и погнал к ближайшему повороту. Ещё несколько дротиков проскочило рядом, едва не задев нас. Последний же пролетел совсем близко от меня и, оставив красноватую полоску царапины на шее, также оказался лежащим на земле.

Мы бежали несколько минут. Друг уже подхватил не успевающую Ивнонку на руки, и продолжил путь вместе с ней. Он постоянно оглядывался, пытаясь этими короткими взглядами вычислить место стрельбы. Только вот дротики летели со всех сторон, лишая парня и шанса разглядеть нападавшего. Наконец, прежде чем нам оказаться в проулке, позади ударилось что-то тяжёлое. На мгновение мы замерли и оглянулись. На земле, бренча и пошатываясь, лежала железная конструкция, больше похожая на выгнутую линзу. Она подпрыгивала на земле, издавая тихие скрежещущие сигналы. Такие приборы я видела лишь на тренировках в бункере...

— Глушитель! — я почти выругалась, утаскивая Дио в небольшой проход между домами. За нашими спинами Гост, чьи глаза более ничего не выражали, замер и повалился на землю. Лантерс быстро достал оружие, пристегнутое до того к бедру.

-Какого черта?!

Парень рядом со мной явно не понимал, в чём дело, и почему механический пёс так просто отключился. Благо, окон между стенами, создавшими проулок не было. Мы временно обрели укрытие, которое, впрочем, разрушилось через пару минут. Очередной дротик прилетел откуда не ждали — с самой верхушки здания. Мы услышали лишь звук сорвавшейся с тетивы иглы, в несколько мгновений рассекшей пространство, и она оказалась торчащей из плеча друга. Тот вскрикнул от неожиданности и, досадливо поморщился, вынимая маленький дротик, вошедший довольно глубоко. От этого железного укуса не спасла даже пошитая из жесткого и плотного материала куртка Дио. Парень, выругавшись, на мгновение зажмурил глаза. По его правой руке прошла дрожь, и она просто повисла в пространстве. С кротким звенящим звуком один из его ножей оказался лежащим на земле. К тому моменту я уже вытащила из рюкзака запасные пистолеты Крауха. Скорее всего, он берёг их на крайний случай, если обычные пропадут или придут в негодность. Теперь же они пригодились мне. И пусть пистолеты не подходили моей руке, были более тяжелы и неудобны, как те, что так часто помогали мне на тренировках в бункере, но выбирать не приходилось. Даже так я собиралась защищаться.

Где-то поблизости послышался шум. Это по битому камнями асфальту стучали чьи-то тяжелые сапоги. Стараясь попеременно просматривать то один, то другой проходы улочки, я задвинула Ивонку, уже давно стоящую на земле, за спину, ближе к брату. Между тем состояние Дио становилось всё плачевней. Он пытался сопротивляться яду-транквилизатору (который, скорее всего, и давал такой результат его самочувствию), но с каждым мгновением это выходило у него все хуже. Друг привалился спиной к стене и часто и шумно дышал. Не выпуская второй нож из руки, он надеялся прийти в себя. Вскоре оружие оказалось у моих ног. Парень потерял сознание.

— Ив, — я старалась успокоить волнующийся голос. Неожиданно вспомнился старый курс бункеровский академии, прямым языком говоривший о том, что в напряженных ситуациях лучше молчать. Особенно, если ты держишь в руках оружие. Риск сорваться меньше.

— Не отходи от брата, хорошо?

Налётчики появились в поле зрения . Они не прятались и не скрывались, но держали оружие наготове. Это были молодые люди, всего на несколько лет старше Дио или Крауха. Среди них попадались и мои ровесники.

— И кто же это у нас сегодня? — усмехнувшись и ни капли не боясь, вперёд вышел один из мужчин. Лет тридцати, с тонким светлым шрамом, пересекающим лицо с жесткими чертами, он явно был главным этой своре.

— Мелкая девчонка, железяка и влюбленная парочка? Как прекрасно!

В толпе послышался смех. Этих людей веселила не только вся эта ситуация, но и их быстрая победа. Им было в радость осмеять и испуганное лицо девочки, замершей около брата, и мою решимость, терявшуюся вместе с тем, как одно за другим дула пистолетов и ружей оказывались направленными не на меня или Дио, а на Ивону. — Ну, так что, господа? — главарь, издеваясь, оглядел своих людей и вновь вцепился своим колючим взглядом серых, почти бесцветных, глаз в нас — Как вам кажется, мы могли бы отпустить этих милых людей?

Из толпы вновь послышались смешки. Ни один не воспринял эти слова всерьез. Я молчала, понимая безысходность ситуации. Мужчина тем временем продолжил:

— О, да, конечно, могли, — он играючи сделал сочувственное лицо, которое всего через мгновение превратилось в жуткий оскал шакала — Но, естественно, никогда не сделали бы! Забирайте их.

Полукруг вокруг нас начал сужаться. Еще ближе придвинувшись к Ивоне и Дио, я направила пистолет на самого ближнего из них, но выстрелить так и не успела. Всё тот же голос ненавязчиво напомнил о том, что девочка пострадает первой. Оружие тут же было отброшено к сапогам мужчин, вместе с рюкзаком и прочими "ненужными" вещами, которые могли причинить им хоть какой-нибудь вред.

— Вот и умница. Понятливая девочка, — чья-то ладонь пыталась потрепать меня по волосам, но я лишь вырвалась из— под нее, злобно посмотрев на мужчину. Очередной взрыв хохота наполнил переулок.

Через несколько минут нас уже вели по улицам города. Окружив меня и Ивону плотным кольцом, мужчины то и дело подгоняли нас, тыча в спину дулами ружей. Они больно врезались в спину, из-за чего я старалась вести девочку перед собой. Чем меньше синяков достанется ей, тем лучше. Кто знал, как вся эта ситуация могла отразиться на её глазах? Находившегося в отключке Дио нес на плече один из солдат, как окрестила их я. Госта волокли позади всех около десятка человек. Пёс был слишком тяжелым, из-за чего выделенный для его перевозки отряд вскоре потерялся из виду за бесчисленным количеством поворотов.

Прошло около часа, прежде чем мы достигли базы этой шайки. Это было одно из малоэтажных зданий города. Во внутреннем дворе — качели и карусели. Скорее всего, раньше здесь находилась школа или детский сад.

Не останавливаясь перед строением, нас завели во внутрь, но, несмотря на мои ожидания, направили не вверх по лестнице, а вниз. Видимо, солдатам казалось, что сбежать из-под земли будет сложнее.

Подвальные помещения, запрятанные глубоко в грунте, вскоре привели нас к самой, как казалось, дальней комнате нижнего этажа. Это была тюрьма. В самом углу стоял большой стол с парой табуретов (место обитания здешних охранников), а в полу было прорезано несколько дыр — камер, в одну из которых нас и скинули. Всё еще не пришедшего в себя Дио сбросили первым. От звука, с которым его тело ударилось о землю, Ивонка задрожала и чуть не расплакалась. Следом, самостоятельно и стараясь не задеть друга, слезла я. Девочку, может быть, пожалев, опускали последней. Как только она оказалась у меня на руках, проход закрылся люком-решеткой.

"Камера" оказалась обычным земляным мешком. Метра по два в ширину и чуть больше в высоту, он больше походил на могилу, чем на место заключения. Сквозь верхнюю решетку пробивался слабый свет от и без того тускло светивших ламп.

Рядом со мной всхлипнула Ивона. Она уж сидела рядом с братом, стараясь растормошить того. Но Дио всё ещё находился под действием транквилизатора (как я поняла из разговора наших конвоиров).

— Ив, — я осторожно обняла девочку — С ним всё будет в порядке. Он только поспит немного...

— Правда? — она подняла на меня глаза, и я поняла, что это был единственный раз, когда она не знала того, что ждет нас дальше.

— Конечно, — я постаралась улыбнуться — Помнишь, когда мы с Краухом провалились под землю, это же ты сказала брату, что с нами все хорошо? И тогда тоже... помнишь? — Ивона кивнула — В этот раз всё вновь обойдется. Только поверь, хорошо?

— Да!

— Эй, вы там! Замолчите. Надоели уже! — откуда-то сверху послышался голос одного из охранников.

Я приложила палец к губам, показывая, что нужно быть тише. Мало ли что могло прийти в голову этим людям, а рисковать хотелось меньше всего.

Так вот, немного успокоив Ивону, я принялась осматривать Дио. Даже при таком скудном освещении можно было понять, что ничего серьезного и угрожающего жизни с ним не произошло. Почти смешно, но друг отделался лишь несколькими ссадинами, парой шишек, да легким порезом от виска до брови. Кровь на этой небольшой ране уже немного подсохла, поэтому беспокойства можно было отложить подальше. Оставалось только гадать, насколько большой была доза транквилизатора, если парень потерял сознание настолько быстро. В голову закрадывалась мысль о том, что снотворное, находившееся внутри дротика, было отнюдь не человеческим.

Стянув с себя куртку, я свернула её и осторожно положила под голову Дио. Сама же села к стене и попыталась привести мысли в порядок. Ещё вчера мы думали, что город пуст. Что здесь нет того, что может навредить нам. И что же? Боявшиеся тварей и животных, мы совершенно позабыли о более страшном, хитром и алчном звере планеты — человеке. Моя бункерская боязнь людей сменилась на боязнь искаженной нашим миром окружающей среды. И вот теперь, позабыв об одном из факторов, мы сидим здесь, в темноте и холоде, и даже не знаем, что случится с нами дальше, если у нас не получится выбраться из этой канавы.

Но если мы и не подозревали о нашей дальнейшей судьбе, то охранники наверху, будто заглянувшие в мои тревожные мысли, смеясь, обсуждали то, что могло ждать всю нашу компанию:

-И зачем их сюда? — один голос, усталый и сонный, спрашивал у другого — Всё равно ведь все по старой схеме! Девчонок в какой-нибудь богатый город продадут. Там то, небось, и не слышали про всяких тварей. Живут себе... Эх, пропадет красота.

— Да ладно тебе, в прошлый раз и баб продали в лаборатории! Так что только и ждать приказа от главного остаётся.

— А пёс? С псом— то что?

— Слышал, разберут его. Что-что, а металл в наших краях лучше девушек идет. Первая необходимость, так сказать.

Дальнейшую часть разговора я даже не слушала. Старалась делать всё, что угодно, только бы не слышать продолжения. И всё равно руки предательски подрагивали от мысли, что нас могут разделить. Без должного оружия, да еще по одиночке, сделать что-либо глобальное мы явно не могли.

Дио очнулся уже ближе, как мне казалось, к вечеру. В первые мгновения друг просто пытался прийти в себя, не двигаясь и даже не открывая глаз, отчего я не сразу поняла, что он пришёл в сознание. Когда же, наконец, его мысли пришли в порядок, он просто подорвался с земли, но обнаружив, что находится уже не на поверхности, начал оглядываться в поисках нас. Чего только нам с Ивкой стоило вернуть его в лежачее положение.

— Миш, где мы?

Я вновь приложила палец к губам, указав на люк:

— Тише ты, услышат.

Ивонка уже вовсю обнимала брата, который то и дело морщился, когда девочка задевала очередную ссадину. Я же рассказывала о том, что произошло, восстанавливая полную картину происходящего. Задумавшись, парень только кивнул и поморщился. Он до их пор не отошел от действия транквилизатора.

Неожиданно, среди привычных скучающих голосов мужчин, появился совершенно иной, живой и молодой голос:

— А вот и я! Ребят, танцуйте, явился ваш ужин.

— Ну и дурак ты, везде со своими шуточками.

— Что поделать? Моя— то работа не заставляет сидеть днями на одном месте.

— Я тебе сейчас! — в одном из голосов явственно зазвучала ярость — Мы тоже не просто так здесь ошиваемся!

— Тихо, ты, парень шутит просто. Так ведь, Леон? Ты ведь не хотел обижать старика, Мельха?

— Ну что вы! Я тут как раз, наоборот, с подарком, — послышался бумажный шорох, а следом за ним легкий звон бутылок.

— Что это? Вино? — в голосе охранника явно слышалось подозрение пополам с ненавистью.

— С чего бы это начальство расщедрилось?

— Мне то откуда знать, Мельх? — судя по голосу, молодой юноша даже не воспринимал угрозу. — Сказано передать — сделано.

Дальше послышались удаляющиеся шаги. На несколько мгновений наверху воцарилось молчание, следом за которым последовал звук открываемой бутылки.

— Не нравится мне он. Совсем не наш. Вроде и на задания ходит, и всё. Да только тёмный парень какой-то.

— Хватит тебе, — кому-то явно не терпелось осушить свой стакан — Мальчишка как мальчишка, ничего особенного.

И в очередной раз мы не стали далее вслушиваться. Ивонка задремала на коленях у пришедшего в себя брата, я же и Дио пытались придумать что-то, что могло бы помочь нам выбраться. Но то ли ситуация была безвыходная, то ли мы измучались за день, но к конечному решению прийти не получилось. Уснуть же мешала осторожность и банальный храп задремавших охранников. При таком шуме Лантерс даже попытался открыть решетку, переломив замок, но тот, к нашему сожалению, был сделан на славу.

Позднее, когда время, должно быть, уже перевалило за полночь, и нам наконец удалось немного задремать, всех троих разбудила неожиданная фраза:

— Ребят, не хотите выбраться отсюда? — мы тут же открыли глаза. В прорехах решетки появилась тёмная взлохмаченная голова. Проникавший снаружи свет мешал рассмотреть лицо юноши, но по голосу мы безошибочно узнали парня, приносившего охранникам еду

— Думаю, не самое радужное место вам отвели, так ведь?

— С чего бы это тебе нам помогать? Разве ты не часть этой шайки? — Дио встал и вышел ближе к свету, оттеснив меня и Ивону. По лицу друга было видно, что доверять этому парню он не собирается.

— Понравились вы мне. К тому же, часть не часть, какая разница? Да и зря, что ли, я в вино снотворного сыпал? — парень хмыкнул и начал подбирать нужный ключ из своей связки к замку, то и дело вставляя "правильную" отмычку в замочную скважину. Видимо, он не сомневался в нашем согласии на побег.

— А если правду сказать? — Дио жестом попросил нас молчать. Он проверял юношу; оценивал по каким-то своим критериям и сверял ожидания.

— Правду? Так уж всем нужна правда! — он вновь оскалился, не боясь своим голосом разбудить охранников — Правда в том, что мне очень уж надоело общество грабителей и убийц. К тому же... Мне не выбраться отсюда без вашей помощи. В одиночку я их просто не утихомирю.

— То есть ты решил нами воспользоваться? — тут уж я не выдержала.

— Что значит воспользоваться, детка? Вы помогаете мне, я — вам. Всё честно.

Замок на люке наконец-то поддался, и решётка пропала из поля зрения.

— А как же наше оружие?

На пол камеры упали два знакомых ножа, рюкзак Дио и пистолеты.

— Не правда ли, я очень предусмотрительный парень?

Дио повернулся ко мне и кивнул. Я и сама понимала, что иного шанса выбраться не будет. И нам просто необходимо было довериться этому парню.

Первой вылезла я, следом Дио передал Ивнону, а затем и сам выбрался из ямы. Мы втроём воззрились на парня, стоящего рядом. Ровесник Дио, темноволосый, чуть меньше ростом, он непринужденно улыбался. Я вспомнила, что он тоже был в толпе во время нашей поимки.

— Ну что, идём? — он подошел к выходу — только запомните: над нами, до выхода, три этажа. На каждом по два охранника. Если хоть одни поднимут шум, всполошатся все. И тогда ничего хорошего точно ждать не придется.

— Как же ты спустился сюда? — я обновила обойму в одном из пистолетов.

— Они уже привыкли, что я этого идиота Мельха доставать хожу. Вот и пропускают, даже не досматривая. Привыкли.

Мы стали поднимать наверх. Леон тоже достал оружие, хоть и шел вторым после Дио. Ивону вновь поставили последней.

На первом посту всё прошло гладко. Недолго думая, Дио достал из своего рюкзака очередные газовые шарики. Мужчины даже и не поняли, что произошло, как провалились в сон. Концентрация газа была настолько сильна, что охранникам обеспечивался долгий и здоровый сон часов эдак на пять. Всё же доза никак не была рассчитана на человека. Через несколько минут, подождав, пока отрава развеется, мы двинулись дальше.

Срединный же этаж и вовсе обошёлся без потерь. И пока Леон, отдав мне своё оружие, отвлекал сослуживцев, Дио просто вырубил этих двоих. На всякий случай их всё же пришлось связать.

Третий пост встретил нас пустотой. Не было видно ни одного охранника, что, впрочем, нас не порадовало. Мало ли из-за какого угла они могли выйти и что сделать. Приходилось ежесекундно оставаться настороже.

— Нам сюда, — Леон повлек нас во внутренний двор, где, рядом с тарелкой-глушителем, навьюченный нашими же вещами, которые из неизвестной нам милости не успели разобрать, замер Гост.

Именно во внутреннем дворе нам и не повезло попасться. Как только мы отключили глушитель, сработала сирена. Из окон дома выглянули солдаты. И, конечно же, ничего хорошего этот поднявшийся шум нам не обещал. Стоит ли говорить, какого труда нам стоило сделать ноги от этого здания? Спасением нашим оказался вовремя очнувшийся Гост. Именно пёс смог вывести оттуда Ивону, без волнения за которую стало гораздо легче. Впрочем, так и не дождавшись появления всех сил группировки, мы смогли удрать.

Как это ни странно, ночью преследование не продолжалось. И проскочив всего несколько кварталов, мы оказались на свободе.

-Почему они не пошли за нами?

Я не понимала этого. Ночью, в незнакомой обстановке, мы были лёгкой и вполне доступной добычей. Как ни странно, ответил на мой вопрос не Леон, а Дио:

— Скорее всего, они просто не могут ориентироваться ночью. Довольно сложное дело, особенно в большом городе. Огромный риск зацепить ударами своих.

Леон кивнул. Предположение друга и вправду было верно.

Вскоре мы вышли на след Госта, быстрее нас достигшего ворот города, к которым мы так стремились еще утром. Вот только недалеко от стен, которые мы пересекли настолько быстро, насколько это вообще было возможно, нас ждал ещё один непредвиденный сюрприз, состоящий из троих высоких мужчин, для которых, видимо, наш "спаситель" был другом. Ибо слова одного из них относились именно к нему:

— Наконец-то ты привел новую добычу, Леон.

Глава?15.

Мишель Клортейн, мечтающая о солнце.

Удар. Следом ещё один. Мгновение передышки и вновь град безмолвных ударов осыпается на стонущего от боли человека. Первый, второй , третий. Пыль уже не успевает оседать, когда тело в очередной раз впечатывается в землю. И снова всхлипы и стоны перерастают в какой-то странно шелестящий шум, заглушаемый звуками прогорающего костра.

Это продолжалось уже больше получаса. С тех пор, как мы отъехали от стен города и спрятались на одной из приграничных опушек леса, эти звуки не замолкали ни на минуту. Или только мне они казались особо громкими, оттого, что я стояла совсем близко от этого безумства? Оглянувшись, я убедилась, что Ивона всё так же сидит рядом с Гостом и уминает сухое и, должно быть, затвердевшее печенье, запивая его давно остывшим чаем, да растолковывает железному псу какие-то немыслимые истины. Лантерс строго— настрого запретил ей поворачиваться, что, впрочем, она беспрекословно выполняла. Сам же друг все никак не мог оторваться от своего "дела". Его не смущали ни содранные в кровь костяшки пальцев, ни то, что он, бледный даже в темноте, еле стоял на ногах. Парень, казалось, хотел возместить всё то, что упустил, поймав пулю со снотворным. Ярость Дио не утихала ни на мгновение, и дело было, как позже выяснилось, не только в том, что они попытались напасть на нас. Друга заботило другое, совершенно далёкое и одновременно такое близкое: скольких путников до нас они уже отправили на "заклание"? Сколько среди них было детей?

Наши незадачливые похитители-контрабандисты уже не шевелились, не пытались встать и отбиться от ударов, выбивавших из лёгких с таким трудом отвоеванный воздух. Они просто лежали и, поскуливая, бормотали извинения. Пытались бормотать. Но вместо связных слов слышались лишь отголоски звуков. Вместе с ними на коленях корчился и Леон. Ему доставалось меньше остальных, ведь Дио и не думал забывать о его помощи в побеге, хоть и оказавшейся ловушкой. Но он также уже не мог подняться с земли.

В голову забралась пылко-предательская мысль о том, что если эти люди умрут, никто особо не расстроится. Она вспыхнула в сознании тлеющим угольком, мгновения казалась такой верной и правильной, будто бы так и должно было быть на самом деле, и тут же затухла, утопленная в раскаянии. Вместе с этим чувством ушло и нахлынувшее ещё после выхода из ворот безразличие, смешанное с ледяным спокойствием — своеобразный откат после пережитого за последние часы. Руки задрожали, стискивая в ладонях верёвку. Сердце вновь лихорадочно забилось, а глаза защипало от нахлынувших эмоций. Весь запрятанный в глубинах сознания страх вспыхнул яркими картинками воспоминаний. Я закусила губу.

— Дио... Хватит.

Парень, то ли не слышавший меня, то ли не желавший прислушиваться, не остановился.

— Дио! — не выдержав, я прикрикнула на друга, перекрыв голосом стоны мужчин. Лантерс, будто очнувшись, озадаченно посмотрел на меня и медленно кивнул. Кажется, до него начало доходить, что дальнейшего избиения этот квартет не вынесет.

Над поляной повисла тишина, хоть и назвать её таковой можно было лишь с большой натяжкой. За моей спиной щебетала Ивона, чей голос сливался с треском пламени костра, то неведомым образом распаляя его, то глуша на корню; рядом на земле, стараясь не напоминать о своем существовании, пытались смирить стоны и боль четверо уродов.

Судорожно выдохнув и кинув полный презрения взгляд на троицу, Дио подошёл ко мне. Теперь он казался ещё более уставшим и уязвимым, чем раньше. Прикрыв глаза, друг крепко обнял меня. Кожа у него была настолько холодная, что почти обжигала.

— Прости, Миш. Просто подожди ещё немного, — с этими словами верёвка испарилась из моих рук, а Дио уже, вновь отвернувшись, готовился связать, так и не успевших придти в себя, мужчин.

— Иди к костру.

Ещё раз бросив на друга взгляд, я развернулась и пошла в сторону Госта и Ивоны. С каждым мои шагом голос девочки становился всё ближе и чётче, из общего гула звуков появлялись слова и фразы. От этого милого тихого щебета хотелось растянуться рядом на земле и забыть обо всем. Только сейчас, оказавшись вблизи костра, мягко прогревшего воздух, я поняла, что безумно хочу спать.

Через десяток минут к нам подошел Дио. Он уже не казался таким бледным и, сев рядом на землю, лишь устало прикрыл глаза. Ивка тут же переметнулась от Госта к нему и обняла брата. Парень улыбнулся. Я тоже пересела ближе к нему:

— Что с ними?

Парень и глазом не повёл:

-Ничего особенного. Что с ними может случиться?

Голова друга склонилась на моё плечо:

— Дождутся наших старых "друзей" из города. Познакомятся.

На мгновение я опешила:

— Ты действительно хочешь оставить их здесь? Но их же...

— Я знаю. Знаю, — Лантерс наконец открыл глаза. — Но это плата за то, что они творили. К тому же, маленькое происшествие в виде пропажи трёх этих дураков всполошит всю остальную банду. Ненадолго, но им всё же придётся прекратить свою деятельность.

— Только не говори мне, что ты решил...

— Нет, — Дио прервал меня, улыбаясь. — Я не самоубийца, чтобы идти громить целую базу в одиночку. К тому же, даже у меня есть приоритеты. Сейчас для меня нет ничего более важного, чем довести Ивону и тебя, Миш, до Эсшерра. До того времени все остальные люди и их проблемы для меня не имеют совершенно никакого значения.

Я улыбнулась, понимая, что этими словами Дио пытается обмануть самого себя. Мне было ясно, что, окажись поблизости человек в беде, он, не раздумывая, бросится на помощь. Так же, как он однажды спас меня, он будет стараться помочь всем и вся. И никакие фразы и самоубеждение не изменили бы этого. Я была в этом уверена.

— Нам пора, Миш. Скоро рассвет.

Должно быть, я успела задремать, потому что друг мягко тряс меня за плечо:

— Почти пять. Нужно уходить, и как можно быстрее.

Кивнув, я поднялась с земли. Костёр уже почти прогорел, и маленькие всполохи пламени бродили по красным, медленно выцветающим, углям. Недалеко от меня топтался Гост, навьюченный рюкзаками. На его спине сидела Ивона, державшая в руках один из маленьких шариков-фонариков. Дио же, давно успевший отойти от меня, перебрасывал что-то большое через железного пса. На непредвиденный багаж тут же легли пристёгивающие ремни. Груз шевелился, пытался выпутаться из верёвок и бурчал что-то непонятное.

— Ты хочешь взять его с собой?

Я подняла бутылку воды, стоящую у ног Лантерса, и залила тлеющий костёр. Угли тихо зашипели.

— Зачем? Ты ведь хотел оставить их всех здесь.

— На самом деле, не всех, а только тех троих. Леон нам еще пригодится, к тому же он нам помог

Друг наконец-то привязал парня к Госту.

— Я, конечно, не против, но... Как же он нам полезен будет?

— Ну, я подумал... — друг непроизвольно замялся, — Когда мы окажемся в Эсшерре, то, так или иначе, будет неплохо разобраться с этой бандой, а он много знает и... Так просто будет лучше!

Я рассмеялась. Дио и вправду волновала вся эта ситуация. И, что бы ни случилось, отступать он не собирался. Это казалось таким правильным и неизменным, что непременно вызывало улыбку.

— Ты с картой сверился? Куда нам?

Я решила перевести разговор на другую тему. Сейчас дальнейший путь и вправду должен был волновать нас больше, чем что— либо другое.

— Конечно, — Дио кивнул. — Нам нужно на север, через лес. Это единственная дорога.

Отправилась в путь наша команда уже через десять минут. Вновь продвигались колонной: сначала Лантерс, следом за ним шел Гост, навьюченный пожитками и связанным Леоном, Ивона и я, как замыкающая. Редкий лес между тем становился всё гуще, и вскоре белеющие контуры городских стен вовсе затерялись среди елей и сосен. Деревья одно за другим появлялись перед глазами, будто материализуясь из воздуха. А разросшиеся кустарники то и дело цеплялись за складки одежды. Мох, расстелившийся по земле, мягко глушил звук шагов, но поломанные, не до конца истлевшие, ветки то и дело ломались под ногами, заставляя вздрагивать от хруста и не расслабляться.

Ещё около часа мы шли в кромешной темноте, периодически натыкаясь на пышные ветви елей. Ориентировались лишь на тусклый свет фонариков. Они помогали нам не потеряться и давали хоть какую-то видимость защищённости. Сейчас, окруженные почти непроглядной темнотой, думаю, мы были похожи на четырех маленьких букашек-светлячков.

Медленно над горизонтом начало подниматься солнце. Из-за верхушек исполинов-деревьев, уходивших далеко ввысь, его было плохо видно, но небо, светлевшее с каждой минутой, не мог заменить ни один фонарик. Стала различимей наша дорога. Точнее, её подобие. Если какая-либо дорожка когда-то и проходила в этой местности, то давно уже поросла травою и кустарниками. Нам приходилось самим пробираться через снопы деревьев, полагаясь на компас и собственное чувство интуиции .

Дио, шедшему первым, приходилось сложнее всего. Он первым замечал ямы, проваливаясь в них. Первый же получал по лицу ветками деревьев. И точно так же первым должен был заметить опасность. Гост, везший на себе рюкзаки и Ивону, перебравшуюся на его спину, с Леоном, кажется, и вовсе не задумывался о преградах, обходя деревья и лапами ломая кустарники. Мне, по сравнению с ними, и вовсе не оставалось препятствий, однако, по подсчёту ям и веток, кажется, я успела победить в этом негласном соревновании.

По прошествии двух часов наш отряд вышел к небольшой поляне. По мнению Дио, мы достаточно отошли от города, чтобы сменить темп продвижения. Но расслабляться не стоило. На карте лес был отмечен сразу несколькими цветами: зелёным, жёлтым и оранжевым. И, полагаясь на это, можно было вполне здраво рассудить, что если в одних его частях мы можем встретить вполне нормальных животных, то в другой такая встреча может закончиться весьма плачевно.

— Эй, развяжите меня уже! — позади нас раздался крик, на который просто невозможно было не отреагировать. И если половину дороги бурчание и вопли парня нам не особо мешали, то сейчас они вызывали стойкое желание привязать его к ближайшей сосне и пойти дальше без него.

Леон, пытаясь выпутаться из верёвок, между тем, столкнул на землю несколько увесистых рюкзаков. Как он смог так быстро прийти в себя после разъяснительной работы Дио оставалось для меня загадкой.

Переглянувшись, я и Дио начали развязывать парня. Безоружный и израненный, сейчас он ничего не мог нам сделать, тем более в одиночку. Хотя Лантерс не стал снимать Ивону со спины Госта.

Освободившийся парень скатился с железного пса и кое-как встал на ноги. Одежда его была изорвана и перепачкана в пыли. Под глазом красовался синяк, а бровь и нижняя губа были разбиты. На мелкие ссадины и порезы обращать внимания уже как-то не приходилось. Где-то на периферии сознания взыграла совесть, замешанная на жалости.

— Ну, у вас и способы заводить друзей! Кто бы подумал!

Парень прислонился к сосне и резко закашлялся, согнувшись к коленям и хватаясь рукой за грудную клетку.

— Да, мы вообще очень любим развлекаться подобным образом, — не сводя с Леона взгляда, Дио передал мне два рюкзака. В одном из них обнаружились лекарства, в другом— термос с нагретой несколько часами ранее водой.

— Миш, ты не могла бы помочь нашему спасителю обработать его боевые раны?

По голосу Лантерса было понятно, что он до сих пор зол на этого парня. Сейчас в этом голосе было всё от лёгкого ехидства до непререкаемой ненависти, столь непривычной даже после стольких недель знакомства. За всё то время, что я путешествую с Ивоной и Дио, мне никогда не приходилось слышать столько издёвки и неприязни в эмоциях друга. И всё же я достала флакон с обеззараживающей жидкостью, а ткань, обнаружившуюся в мешке рядом с бинтами, смочила водой из термоса.

К тому времени Леон уже успел осесть на землю, прислонившись к стволу дерева. Когда я присела рядом, он лишь попытался отмахнуться, и тут же получил за это по голове, на этот раз уже от меня.

— Вот только не надо строить из себя жертву!

Я стёрла с его щеки кровь, ссохшуюся с грязью. Обрабатывать весь этот присохший к коже кровяной налёт было бы бесполезно, поэтому приходилось сантиметр за сантиметром отчищать нужные участки кожи. Впрочем, таковым участком считалось всё лицо Леона, а также шея и руки.

— Я и не строю. Ай-й! — парень глухо вскрикнул, когда я прижгла очередной открывшийся порез — Будто бы вы много знаете!

— Неужели есть то, о чём мы еще не догадались? — задавая этот вопрос, в действительности, я и не надеялась услышать на него ответ. В крайнем случае, до моих ушей могло бы донестись бурчание или несколько снопов ругательств. Но нет, ответ мы все же получили.

Оказалось, что полное имя нашего нового знакомого было Леон Рейтер. Он родился и вырос в одном из самых бедных районов Эсшерра (на этом фрагмента рассказа Дио подорвался с земли, но тут же, немного успокоившись, вернулся в своё прежнее положение). Семья парня никогда не была богатой, а помимо парня у родителей было еще четверо детей — трое мальчиков и девочка. Как это ни странно, но именно последняя являлась старшей среди них. Сам же Леон занимал промежуточное положение между старшим и двумя младшими братьями. Впрочем, это ничуть не изменяло печальное положение семьи. Как и во всех других городах, в Эсшерре -главном и самом известном городе на сегодняшний день— существовало разделение на богатых и бедных. Расслоение общества затронуло и эту семью. Конечно правительство Эсшерра не признавало подобного, но с годами ничего не менялось, а пропасть между "двумя городами" становилась всё больше.

— Сначала умер отец, следом за ним мать. Дейри, моей сестре, чтобы хоть как-то нас содержать, пришлось сменить свою работу на ещё более тяжёлую. Через некоторое время все мы, кроме младшего брата, приучились хвататься за любую попадающуюся работу. Впрочем, вариантов было не так уж и много. Жизнь таких больших семей, как наша, и не думала становиться ни легче, ни лучше. Ещё тогда я начал задумываться о том, что нужно начинать искать работу в главной части города. Но для выходцев из нижнего города это было невозможно. Оставался один вариант заработка: работа за пределами границы Эсшерра. Но я — дурак, всё не решался. Последней точкой стал один случай, решивший за нас абсолютно всё.

— И что это за случай? — я невольно переспросила, продолжая одну за другой обрабатывать ссадины.

— В нижнем городе началась эпидемия холеры... Всего за один месяц население сократилось более, чем в два раза. По этой же причине было решено оборвать все контакты верхнего и нижнего городов. Ворота закрылись, и, естественно, ни одного из нас не пропустили. Пусть мы и были здоровы. Нас попросту оставили умирать.

Парень как-то горько усмехнулся:

— В один момент я остался и без сестры, и без старшего брата. После того, как эпидемия утихла, о нас всё же вспомнили, и оставшейся кучке людей разрешили присоединиться к верхнему городу. Все наши дома сожгли, чтобы до конца истребить инфекцию. Хотя я уверен, что на месте наших старых жилищ сейчас кипит жизнь. Правда, уже совсем другая. Правительство сменилось, поменялся и общественный строй. Теперь, даже будучи бедными, мы могли бы прожить. Но неприязнь осталась. Вот я и ушёл. Можете думать, что сбежал, если хотите. Надоело.

— А как же твои братья? Ты их просто бросил?

— Их забрали, — Леон стал еще мрачнее. — Забрали, сказав, что нынешний доход нашей семьи не подходит для нормально воспитания. Дурость, конечно, но я их отпустил. Обещал, что заберу через некоторое время. Как ты понимаешь, они до сих пор в приюте.

— Почему мы должны тебе верить? Ты уже обманул нас один раз. Обманешь и вновь.

— Ты прав. Но есть ли мне толк в этом? Пробыв с этой бандой три месяца, я понял, что это не моё. Сам линять от них собирался. Считай, что ты и эта малышка — мой счастливый билет. Хоть и весьма болезненный. К тому же... Заложив этих милых людей правительству Эсшерра, я точно смогу начать новую и вполне приличную жизнь.

— Вот же, лис! — Дио хмыкнул — Но где доказательства?

— Ну, доказательством может послужить то, что я знаю путь и могу вывести вас на лесную дорогу. Она ведет в направлении Эсшерра. Конечно, не самая безопасная тропинка на свете, но продираться сквозь чащу — настоящее самоубийство. Если на вас нападут хищники, вы даже отбиться не сможете.

Я и Дио задумались. С одной стороны, мы никак не могли полностью довериться этому парню, но с другой, он был совершенно прав, и если нарвёмся на тварей, то просто не сможем дать бой в этих зарослях. Впрочем, выбор за нас сделала отнюдь не логика, а чей-то неприятно пугающий вой глубоко в чаще.

— Что ты там говорил про дорогу?

— Миш, ты уверена?

— Уверена или нет, какая разница, если он прав? Ты ведь понимаешь это лучше меня. К тому же, нам нужно торопиться, — я кивнула в сторону Ивоны.

Других раздумий для Дио не требовалось. Мы вновь начали продираться сквозь деревья уже через четверть часа. Дорога начиналась на востоке, и почему-то не у края леса, а в километре от его внутренней границы. Как объяснил Леон, так же она и заканчивалась. Нам такое её расположение играло только на руку, если нас собирались преследовать и дальше по лесу, что Рейнер отрицал, убеждая, что городские ни разу не входили в лес и понимают, что либо потеряются, либо их здесь сожрут, и просто не сунутся.

Лес был всё тот же. Скопы деревьев, редкие поляны и ручьи. Пару раз нам попадались совершенно обыкновенные заячьи норы. Вспомнилось, что такая же обстановка царила и в горах. От одной мысли о повторении уже пройденного ужаса, мурашки шли по коже.

Через час чаща начала редеть. Стволы деревьев будто расходились друг от друга, а кустарники, опоясывающие их, уже в меньшей степени норовили зацепиться за одежду или рюкзак. Вскоре впереди заиграли яркие, ничем не стесняемые, лучи солнца. Мы и вправду вышли к дороге.

Глава?16.

.Дио Лантерс, ценящий действительность.

Деревья неровным строем сторонились дороги. И хотя редкие длинные ветки решались на вылазки в сторону широкой поросшей травой тропы, она не исчезала. Ели и сосны будто боялись этой вырубленной части леса, стараясь отползти от неё на значительное расстояние.

Возможно, подобное замечал лишь я, но рассказанная Леоном история этой дороги вполне оправдывала мои наблюдения. Когда-то давно, задолго до того, как над миром начали греметь взрывы катастрофы, в этих лесах, что находились под надзором правительства, развелось множество нелегальных лесорубов. Обычно мужчины отсекали клочки деревьев по краям этого хвойного моря, но и найти таких смельчаков не составляло труда. Из-за этой маленькой оплошности лесорубы и решились на крайние меры. Единственные, кто хоть немного знал лес, они стали вырубать его внутреннюю часть. Прекрасным способом переправы на тот момент оказалась река, протекающая по всей территории леса. Власти же, переставшие замечать уменьшение древесных запасов, и вовсе успокоились, посчитав, что расхищения прекратились.

А через несколько лет посреди леса уже образовалась приличных размеров пустошь, которая позже и стала единственной дорогой через лес. Услышав эту историю, я начал смутно понимать эти деревья, желающие и по прошествии огромного времени оказаться на самом дальнем расстоянии от этой гигантской тропы. Думаю, если бы деревья умели бояться, они бы опасались быть следующими в списке лесников.

Одно за другим деревья сменяли друг друга. Хвоя расступалась, образуя коридор, но конца его так и не было видно. Он был столь же далёк от нас, сколько и путь назад.

Это был четвертый день нашего пребывания в лесу, и запасы воды быстро подходили к концу. Как назло, ни одного водоёма и даже ручья, чтобы возобновить запасы, не обнаруживалось. Мы несколько раз сходили с дороги в поисках источников и родников, но всё так же оставались ни с чем.

— Ты же говорил, что когда-то здесь была река. Ну, и где она?

— В том-то и дело, что она только была. Уж не знаю, что с ней сталось, но по пути из Эсшерра я её даже близко не видел. Скорее всего, она попросту измельчала и высохла, деревья-то много влаги требуют, а после катастрофы любой дождь — редкость. Подобное с большинством рек произошло.

Подтверждение последних слов Леона мы уже успели заметить. Сколько бы мест не прошла наша группа до этого, везде помимо запустения и разрухи, нам встречались давно пересохшие русла рек.

— Единственное место, — продолжал парень, — где с таким научились бороться— это Эсшерр. Но там дождь создается благодаря парам специального порошка , выпускаемого в атмосферу. Хотя это и имеет свои минусы... Впрочем, это не важно.

Ещё какое-то время мы шли молча. Ивона вышагивала рядом со мной и Леоном. Сестра на ходу мастерила что-то из цветов, множество которых пестрело среди высокой травы. Мишель, замедлив шаг, вновь на ходу начала проверять запасы нашей воды. Она занималась этим, постоянно отрываясь на какие-либо другие дела, с самого утра. Горестные же вздохи девушки не обещали ничего хорошего:

— Воды, друзья мои, очень мало. Осталось всего полтора баллона. И даже если лишний раз стараться не расходовать её, мы всё равно в неутешительном положении. Хватит нам этого до завтрашнего полудня. И это с большой натяжкой! А это что такое?

Вся процессия остановилась. Я и Ивка обернулись, а Леон заметно стушевался, заметив один из рюкзаков в руках девушки. Этот рюкзак был странным, и заметно отличался от всех остальных наших походных мешков, успевших изрядно потрепаться в дороге, хотя бы тем, что был новым. Яркий его цвет, должно быть сохранившийся ещё со времен катастрофы, и исключительно целые замки явно говорили о том, что он нам не принадлежит.

Подойдя ближе, я окончательно уверился в том, что такой сумки никогда не могло быть среди нашей поклажи. Из откинутого клапана-затвора виднелись ярко поблёскивающие в свете дня монеты и пачки денег. Они доверху заполняли увесистый рюкзак. Несколько монет от малейшего движения Мишель попросту выпали из полотняной сумки, оставшись на земле золотыми каплями.

Я повернулся к Леону. Тот уже пришёл в себя и, кажется, не собирался отрицать своей причастности к этому. Парень смотрел на нас ровно и спокойно. Будто так и должно быть. Создавалось стойкое впечатление, что на любые наши вопросы и упрёки него есть ответы и оправдания.

— Что это значит? — я сделал шаг к парню, не отрывая от него взгляда, но тот даже не двинулся с места.

— А на что это похоже? — он, нахально хмыкнув, изогнул бровь. — Это деньги. Скажу больше: на дне рюкзака ещё и множество драгоценностей!

Я не заметил, как Мишель двинулась с места. Только услышал звук удара мешка о землю и звон монет, градом посыпавшихся на траву. Девушка быстро пролетела мимо меня и схватила Леона за ворот рубашки. Пусть он был выше неё, но это не мешало ей прожигать его разъяренным взглядом.

Она молчала, а затем оттолкнула парня от себя с такой силой, что тот упал на землю, приложившись о спиной о жесткую почву. Кажется, на этой неделе ему очень не везет на травмы да стычки. Леон лишь поморщился, не пробуя вставать с земли. Мишель всё так же стояла над ним, игнорируя взгляд парня.

— Ты не хочешь случайно сказать, что этот мешок — замена одного из баллонов с водой?! — она гневно вскрикнула — Их же было больше! И нам как раз бы хватило этого ещё на два дня. Как раз для того, чтобы пересечь лес!

— Молчала бы уж, мне ведь тоже как-то выживать нужно!

Парень встал, не обращая внимания на то, что я подошёл ближе, положив руки на плечи девушки:

— На одних данных долго не проживёшь, а с них и не убудет!

— Зато убудет с нас. А из-за тебя — дурака, мы без воды остались, знаешь ли. И не говори об этом так, будто бы ни в чем не виноват!

Мишель медленно успокаивалась.

— Я же не мог подумать о том, что это так обернется, — парень заметно сник, смутившись. Ему самому была ясна вина в сложившейся ситуации, пусть он и не мог признать ее во всеуслышание.

— Так, ладно, мы что-нибудь придумаем, — примирительно сказал я, слыша, как за спиной Ивона бережно собирает монеты, хоть её об этом никто и не просил. Уж кто-кто, а сестрица точно не собиралась злиться или обижаться на Леона. Возможно, она видела в нём нечто особенное или знакомое; а, может быть, просто не отчаивалась в людях. По поводу их дружбы с Леоном она заикнулась лишь однажды, твёрдо заявив, что "Леон хороший". Зная сестрицу, я был уверен, что она права. Не бывало случая, чтобы Ивона ошибалась в людях. И пусть я все ещё не смирился с недавними делами парня, нужно было признать, что в глубине души я был солидарен с сестрой. Леон определенно не был плохим или павшим человеком, хоть обстоятельства и не оправдывали его поступков. Взрывы же ярости Мишель я мог отнести к тому, что она так же понимала правоту слов сестры. За дни нашего совместного путешествия мы все больше узнавали другие стороны Леона. И ни одна из них не подходила под тот стандарт, что мы применили к этому парню, узнав, чем он жил последние месяцы.

— А давайте поищем ещё раз? — голос сестры донёсся до меня словно сквозь туман. Кажется, я несколько задумался, хотя мог бы поклясться, что не прошло и минуты.

— Вдруг у нас получится?

Мишель кивнула. Выбора у нас и вправду не было. И если подсчеты девушки верны, то искать источник нужно было как можно скорее. И единственным вариантом поиска был довольно рискованный план, придуманный Мишель ещё два дня назад. Он был до безобразия прост, и нахождение воды казалось вполне осуществимым делом. Следуя ему, воду следовало искать на низменностях, где она и могла скапливаться. Казалось бы, всё просто: найти по приметам низменность, вблизи которой должен был быть хоть какой-то источник, набрать в баллоны воду. Но было в этом плане и одно белое пятно. Рядом с водоёмом, скорее всего, было логово каких-либо животных. Последние же могли оказаться не совсем обыкновенными обитателями леса. И опасения наши рождались отнюдь не на пустом месте.

Два дня назад, покинув чащу, на наш отряд ринулась обезумевшая косуля. Она быстро рванулась к нам, пытаясь накинуться на идущую позади всех Мишель. Девушка сумела отбиться быстрее, чем мы смогли добраться до конца процессии. Пуля быстро пробила косуле голову, и та завалилась на бок. Я же мысленно поблагодарил судьбу за то, что с недавних пор Мишель почти не расставалась с оружием. Я понимал, что на неё свалилось слишком многое. Девушка была в полнейшем напряжении, но у меня не возникало мыслей насчет того, как это можно было исправить. И сколько бы усилий я не прилагал, всё оказывалось тщетно. Мне оставалось лишь надеяться на то, что девушке скоро станет лучше, и всё придёт в норму.

— Тогда нам нужно разбиться на группы. Не можем же мы идти в лес все вместе, — Леон закинул собранный мешок на спину Госта.

Я кивнул. Смысла идти в чащу всем вместе не было, да и подвергать опасности сестру не возникало особого желания. Как ни посмотри, но нам следовало разбиться на пары. Одна из них должна была остаться ждать на дороге, другая отправиться в лес на поиски воды.

После недолгих переговоров было решено, что за водой пойду я и Леон. Мишель с Ивоной нужно было оставаться на дороге, ожидая нашего возвращения.

Свернули с дороги мы уже через четверть часа. Выданные баллоны для воды были пусты и тихо позвякивали крышками при резких движениях. Чтобы освободить руки, пришлось привязать тару за спиной. Нам нужно было идти в направлении уклона, впрочем, спуск в низину нужно ещё найти. Чтобы не заблудиться в лесу, пришлось расставлять маячки, отображающиеся на локаторе, позаимствованном из сумки Крауха.

Мы прошли уже больше полукилометра, когда земля под нашими ногами начала склоняться вниз, образуя лесной овраг. Дна его не было видно, и узнать, есть ли там водоем, не представлялось возможным.

— Знаешь, Мишель не хотела тебя обидеть или что-то подобное, — я решил первым начать разговор — Она просто...

— Очень волнуется, — закончил за меня Леон. — Я знаю. Рядом с вами её можно читать, как открытую книгу, хотя при нашей встрече в городе я бы ни за что так не подумал. Она выглядела очень сильной, пускай и сложила оружие.

— Миша на самом деле очень сильная. Просто ей сложно. Во многом сложно.

Леон кивнул и улыбнулся. Кажется, он сделал для себя определенные выводы, которые его вполне устроили.

— А еще она очень взбалмошная, нет? — он чуть ли не рассмеялся — Слушай, Дио, вы с ней... Ну, того? Влюблённые?

— Нет, не того, — я хмуро повел плечом — С чего ты это взял?

— Да так, просто, — Леон лукаво улыбнулся. По его лицу было видно, что ответ ему понравился. — Подумал тут, что она очень милая и забавная. И раз у вас ничего нет, то я мог бы за ней приударить.

— Мог бы, — я хмыкнул, невольно оценивая его шансы. — Только вот не советую.

— Почему это? — парень, видимо, совсем не понимал, к чему я клоню.

— Потому, что за это могут "приударить" тебя. И, боюсь, что сильно. Даже очень.

Леон замер, переваривая информацию. По его лицу было видно, что он совсем запутался. Я же ничего более не думал объяснять. Рассказывать сейчас Леону историю наших путешествий не было никакого желания.

— Ты ведь меня просветишь? — голос парня прозвучал неожиданно близко.

— Зачем? Ты разве не понял?

— Понял, но должен же я знать, кто мне морду бить собрался!

— Обязательно расскажу... Как-нибудь в следующий раз.

Мы спускались вниз. Звуки леса усиливались, подобно пчелиному рою, приближающемуся всё ближе к тебе. Здесь кипела жизнь, как ни в одной другой части леса. Несколько раз нам встречалось вполне нормальные животные: белки и мыши, пытающиеся спрятаться под покровом мелких иголок. Редкие кустарники всё чаще попадались нам на пути, и вскоре мы вышли к водоему. Это было некрупное озерцо, находившееся в самом сердце оврага. Подход к нему с нашей стороны обрывался довольно крутым склоном. Он сильно порос маленькими кустарниками, но особой надежды не внушал.

— Может лучше обойти? — Леон указал на другой, совершенно ровный, берег.

— Нет, — я покачал головой — Смотри, там всё утоптанно. Значит, животные, какие бы то ни были, приходят сюда на водопой. Это опасно. Здесь же можно будет, опираясь на кусты, быстро забраться назад.

— Видимо, варианта, при котором мы не имеем возможности натолкнуться на какое-нибудь зверьё, у нас нет? — хмыкнул парень, снимая баллон со спины.

— С нашей-то везучестью? — я усмехнулся, моток веревки, снятой с бедра, лёг мне в руки. — Нет!

Спускаться за водой должен был Леон, чтобы, в крайнем случае, я мог помочь ему выбраться. Вытянуть, проще говоря, так как навьюченный двумя десятилитровыми баллонами с водой, он сам не смог бы развить нужную скорость подъема. Шутки шутками, а мне хотелось бы надеяться на благоприятный исход, при котором звери и твари не решили бы посетить водоём в этот час.

После того, как один конец веревки был обмотан вокруг талии парня, он начал спуск. Песчаный грунт то и дело скользил под его ногами, отчего трос в моих руках постоянно дёргался. Чтобы кубарем не скатиться вниз, парню приходилось цепляться за кусты и камни. К тому времени, как он оказался у воды, прошло порядочное количество времени.

Чтобы песок не попал в ёмкости, Леону пришлось зайти в воду по колено. Литр за литром, первый баллон начал наполняться водой. Пусть я не видел и не чувствовал этого, но с каждым мгновением мне хотелось, чтобы дело шло быстрее. Когда с одним из баллонов было покончено, Леон приступил ко второму. Минуты прошли в тягостном ожидании, и тут я понял, что то-то не так.

На другом берегу происходило оживление. Медленно, один за другим, на песчаный берег из леса стали выходить самые настоящие волки. Единственное, чем могли они отличаться от своих собратьев, был чересчур большой рост. Они толпились у воды и пока что не замечали соседа на противоположном берегу. А вот Леон их заметил.

Он, стараясь не делать лишних движений, выбрался из воды и начал закручивать крышки баллонов. Приметившие шевеление, на другом берегу волки заметно оживились: двое из шести особей кинулись к воде, остальные двинулись в обход.

Выбора у нас не оставалось, нужно было вытягивать парня как можно скорее и бежать назад к лесной дороге. Развязывать бой так близко к водоёму было опасно: рядом могли находиться другие животные, которые могли выйти на шум, а увеличение количества врагов не входило в наши планы.

Еле дождавшись, когда Леон закрепит баллоны, я что есть силы потянул его вверх. Продвижению мешали кустарники, которые, впрочем, в большинстве своём обходились Леоном. К этому времени волки, выбравшие водный путь, преодолели половину озера. С другой стороны, у самой кромки озера, скользили тени их собратьев. Последних задерживали множественные поваленные деревья, но всё же они неминуемо приближались к нам.

Как только я помог Леону выбраться и забрал у него один из баллонов, мы тут же метнулись обратно в лес. Желание стать обедом для милых пёсиков не входило в наши дальнейшие планы на жизнь. Наполненные водой, ёмкости не облегчали путь, но мы довольно быстро продвигались к точкам магнитных маячков. Весомым аргументом для увеличения скорости служил шум и волчий вой позади нас.

Приблизившись к кромке леса, я выкинул несколько шариков с газом. Два из них должны были подействовать подобно снотворному, другие — сбить с нашего следа острые носы хищников. Я смутно помню, как мы проделали остальную часть пути до дороги. В памяти остались лишь деревья, со скоростью мелькающие перед глазами.

Оказавшись на пустоши, мы краем глаза заметили, что оказались метров на сто дальше Мишель и Ивоны. Не замедляясь, мы бросились к ним, но через несколько секунд услышали хруст веток позади нас и крик девушки:

-Ложись!

На тот момент я лишь отдаленно понял приказ, утаскивая с собой на землю Леона.

Послышались выстрелы, а затем наступила необыкновенная для этих мест тишина. Будто всё живое замерло, прислушиваясь. Всего в нескольких метрах от нас упала туша здорового волка. Он прерывисто дышал и силился вновь подняться, но последние выстрелы сумели выбить дух из его плоти. Теперь оркестром для ушей служило лишь наше сбитое дыхание да уханье сердца.

Глава?17.

Мишель Клортейн, мечтающая о солнце.

Дерево. Следом за ним еще одно. И ещё, ещё. Куст с неизвестной мне ягодой цепляется за одежду острыми колючками. Прежде чем от него удается отцепиться, Гост, шедший позади всех вместе с Леоном, уже успевает нагнать меня. Солнце мягко скользит между елями, стараясь достать самыми длинными лучами до далёкой земли, усыпанной отсыревшими от влаги и вечной тени иголками.

Пробираться через чащу было трудно. Уже туманом подернулся первый наш день в лесу, отчего дорога превратилась в сущий ад. Покорять пройденные, но забытые, рубежи становилось всё сложнее. Подходил последний день нашего пребывания в лесу, и всей группе хотелось покинуть его приделы. За последние сутки это стало почти единой мыслью всего отряда. Нам не терпелось оказаться как можно дальше от тропы, что в какой-то момент перестала казаться особо безопасной: твари выбирались на неё все чаще, и за последние дни мы уже несколько раз давали отпор покушавшимся на сохранность нашего отряда животным. И если с первой косулей, привлеченной запахами еды и костра, можно было справиться без особых проблем, то обезумевшие медведи представляли гораздо большую опасность.

За эти дни мы все ещё больше сблизились, присмотревшись к Леону. И если Ивона с самого начала не имела ничего против парня, то мне и Дио приходилось первое время прилагать большие усилия, чтобы попросту не придушить его за некоторые выходки (история с подменённым рюкзаком осталась далеко позади). Чего только стоили навязчивые попытки парня 'узнать меня поближе'. Такая смена его отношения больше пугала и отталкивала, чем приносила стойкие ощущения начинающейся дружбы. Леон не был похож на столь близкого для меня Дио, так же, как и не напоминал мне Крауха, мысли о котором всё чаще возникали в моей голове вместе с волнением. Не замечать же взглядов Леона с каждым разом становилось всё труднее, хотя самого парня, видимо, весьма веселила моя реакция и само желание отказа от его внимания. Велика честь.

Вновь окунувшись в чащу леса несколько часов назад, мы никак не предполагали, что на преодоление последнего рубежа леса уйдет так много времени. И если в первый раз мы, боясь погони и нападения животных, смогли быстро пересечь ту полосу леса, что скрывала от всего мира главную дорогу бора, чудом не нарвавшись на стоянки обитателей местности, то теперь спешить у нас не было права — впереди могли поджидать жилища тварей, а за лесом начинались земли, прилегающие к Эсшерру.

Несколько раз на нашем пути встречались мелкие животные: совершенно обычные белки юрко перепрыгивали с ветки на ветку, в кустах мелькал по-летнему куцый лисий хвост. Мне было сложно понять то, как в одной местности могли уживаться и твари, и здоровые обитатели леса. Само то, что на некоторых из них никак не повлияла радиация, пришедшая с катастрофой, оставалось чудом.

Впереди, метрах в двадцати от меня, послышался звонкий, не в меру осторожный для данной ситуации, голос Дио:

— Я нашёл тропинку!

Это и вправду была тропинка. Довольно узкая и сильно петляющая, она обходила каждое дерево и куст, будто и вовсе не хотела быть замеченной. Мысли о том, что это могла быть животная тропа, развеялись всего от одного взгляда на неё. Животные, даже самые массивные из них, ходят между ветвями, почти не задевая их, да и засечек в виде цифр не деревьях не оставляют.

— Скорее всего, кто-то из сторожевых приметил грибное место, — позади меня, будто из воздуха, возник Леон — Вот и наследили.

Дальше мы пошли уже быстрее, меньше опасаясь столкновения с животными. По всей видимости, тропа была не такой уж давней и находилась у самого края леса. Уже через полтора десятка минут деревья стали реже, а кустарники ниже. Роща все больше наполнялась солнечными лучами, пронзающими ветки и пробивающуюся из земли зелёную траву. Мы всё ускоряли шаг, хотя сами и не замечали этого. Нам не терпелось покинуть этого места, где небо заменяли ветки высоких деревьев, а за кустами могла таиться опасность. Ещё несколько шагов, и мы, один за другим, оказались на пороге леса. В глаза ударил совершенно иной, яркий и ослепляющий, свет, заставляющий зажмуриться. Лишь через несколько долгих секунд мы решились взглянуть на открывшуюся нам картину.

Впереди нас стелилась широкая, пылающая всеми красками зелени, степь. Чистая и непреклонная, она простиралась на далекие километры. Холмы и равнины, небольшие овраги и вновь холмы. Солнце щедро поливало своими лучами этот край, оставляя на земле редкие тени от деревьев и редких возвышенностей. На одной из них находились и мы. А от самой кромки леса вниз, к свободной долине, вела широкая хорошо утоптанная дорожка.

— Нужно спускаться, — Леон первым сделал несколько шагов по покатому склону — Привал можно сделать и позже. Сейчас лучше поскорее уйти от границы.

Против этого возражений ни у кого не нашлось, ведь край леса и вправду не внушал доверия. Его увесистые кроны таили в себе опасности, не пропуская к земле столь чарующее солнце. То, что не так давно мы сами находились в мрачной тени этих деревьев, совершенно не отменяло желания жадно рассматривать залитое ярким светом бескрайнее зеленое пространство.

Дорога к долине не была длинной. Она лишь изредка петляла, словно избегая встречи с валунами и редкими кустарниками.

— Смотрите, — Дио, дернул меня за руку, заставляя отвлечься от разглядывания небольшого луга по правую сторону от меня. Обернувшись, я наконец поняла причину его удивления. Сама я только сейчас сообразила, что с тех пор, как мы вышли из леса, слышу звук льющейся воды. Совсем рядом, метрах в двухстах от нас, виднелась большая труба, будто бы вырастающая из самого склона. Из её горла большим мощным потоком текла вода, дающая начало и жизнь реке, змеёй раскинувшейся по всей степи. Узкой лентой она растянулась вдаль, петляя в своём русле между склонов холмов.

— Но... Здесь никогда не было реки! — Леон не смог сдержать эмоций, и по его лицу было видно, что такого он никак не ожидал увидеть.

— Но не могла же она из воздуха взяться, согласись! — я с восторгом глядела на зеленовато-голубую воду, которая была совсем близко от нас.

— Может быть, мы просто вышли не там? — Дио поправил на плечу рюкзак и наконец снял со спины Госта Ивону.

— Там мы вышли! — Леон звучно шикнул на нас. — А вот про реку можно будет у любого патруля узнать.

— Патруля? Ты о нём ничего нам не говорил, — я нагнала парня у самого спуска. Теперь, когда мы наконец спустились, долина казалась еще обширней. Уже не было видно ни далекого горизонта, ни просторов за ближайшими холмами. Одна зелень лугов вокруг да синее небо над головой.

— На самом деле ничего особенного. Просто маленькая защита на случай, если твари захотят покинуть лес. Патрульные башни расположены по всему периметру земель, закреплённых за городом. Каждые два часа совершаются рейды по территории.

— Как у вас серьезно с этим, — проговорил Дио, не отпуская сестру далеко от себя. Даже сейчас он не мог расслабиться, волнуясь за Ивонку.

Я непроизвольно улыбнулась, глядя на то, как он почти беззвучно одёргивает готовую убежать вперед девчонку.

— Ещё бы! — хмыкнул Леон, жадно рассматривая окружающую нас зелень. С тех пор, как мы оказались в долине, парень стал больше улыбаться. Было видно, что ему самому давно не терпелось вернуться сюда. Неожиданно пришло осознание того, что родной дом невозможно ненавидеть, пока в нём осталось хоть что-то дорогое для тебя. — Никто не хочет получить от начальства или остаться без зарплаты, если с пастбищ овцы пропадать начнут!

Нам только и оставалось, что кивнуть и продолжить путь дальше. Идти вдоль реки оказалось на удивление легко, а ровная дорога то и дело петляла, но не разветвлялась. Было видно, что изо дня в день здесь по нескольку раз проезжают тяжёлые машины, втаптывая зелёную траву в землю, которая яркими коричневыми полосами-колеями разбивала луг на части.

Как ни странно, но степной пейзаж не был ни скучным, ни однообразным. От каждого нашего шага, от каждого дуновения свежего, ничем не сдерживаемого, ветра он менялся: холмы сменялись равнинами, травы пестрели от обилия различных цветов, а река, подчиняясь своему руслу, то отдалялась, то приближалась к дороге.

Где-то через час, когда мы, весьма уставшие от блужданий по лесу, отошли от границы на порядочное расстояние, было решено устроить привал. Наш отряд остановился в тени одного из тех редких деревьев с большой раскидистой кроной, под которой находило покой и спасение от жаркого солнца всё живое. Рядом с ним, у самого ствола, лежало другое, давно поваленное сильными ветрами или бурями, а, может быть, и людьми, дерево, чей более хрупкий ствол использовался в качестве лавки. Об этом говорило всё, включая черневшее золой в двух шагах от него кострище, обложенное камнями, и множественные зарубки-письмена на поваленном стволе.

— По всей видимости, мы не первые, кому пришло в голову остановиться именно здесь, — хмыкнул Дио, отпуская руку подпрыгивающей от нетерпения Ивоны. Девочке вновь было интересно всё. И, я была уверена, Лантерс не сможет отказать сестре в удовольствии побродить по этим местам.

Рюкзак Крауха, почти не покидавший моей спины с самого рассвета, пришлось снять и положить у основания дерева. Пока Леон и Дио собирали порученный им хворост, которого в степи, не считая прошлогодней, ещё не смешавшейся с землёй, травы да редких сухих веток, было не так уж и много, я и Ивона распаковывали мешок с провизией.

Вскоре костёр был разведён. Весь отряд, словно проигнорировавший поваленное дерево, расселся на земле, возле почти прогоревшего костра, в углях которого пеклась картошка — наш будущий ужин, для приготовления которого, скорее всего, вечером не будет сил. Миски с только что сваренной гречневой кашей приятно грели ладони.

Всё то время, что мы провели в нашем импровизированном лагере, Леон рассказывал об Эсшерре. Казалось, ему приносило большое удовольствие ощущение близости пусть и не самого лучшего дома. Парень рассказывал о том, что при нём этой реки не было и в помине, а пять лет назад степь и вовсе не походила на ту, что есть сейчас. Большинство деревьев тогда стояли без листвы, и нельзя было сказать, засохли ли они или еще живы, а совсем низкая трава отсвечивала жёлто-зелёным пятном на фоне гордо темнеющего леса. Засуха в большей степени коснулась этого района. Но всё меняется, и с приходом в Эсшере новой власти, жизнь в долине начала возрождаться, так же, как и входила в новую колею мирная жизнь горожан.

— Слышали ведь поговорку: "Всё, что ни делается — всё к лучшему"? Это как раз про нас, — подытожил Леон, отворачиваясь и начиная собирать свой рюкзак.

Ни я, ни Дио, ни Ивонка, нашедшая на берегу семейство речных черепах, не посмели сказать что-либо ему. Свои личные потери всегда лучше переносить в одиночестве, не слушая жалостливые вздохи окружающих. Да и что толку в том, чтобы ворошить и перебирать уже раздробленную болью душу, пока есть хоть один шанс начать жить "заново"?

День клонился к двум часам, когда мы закончили отмывать посуду от приставшей намертво гречки и вылавливать картошины из тёплых углей. Наш отряд вновь был полностью собран и готов двигаться дальше.

Расстояние от леса до Эсшерра было около ста шестидесяти километров, поэтому прийти к стенам города к вечеру виделось весьма невозможной задачей. И означало это только одно: до заката солнца нужно пройти как можно больше, чтобы разбить лагерь ближе к городу, в котором мы предполагали оказаться лишь на закате следующего дня.

И вновь рядом с нами стала мелькать степь. Она цвела красками, смешиваясь далеко на горизонте с синим небосклоном. С каждым часом солнце опускалось всё ниже, а мы всё шли по дороге, проложенной шинами. На нашем пути не встретилось ни единого человека, хотя живности, как оказалось, здесь предостаточно. К счастью, животные — тушканчики, стайка жаворонков да несколько сайгаков, пасшихся по другую сторону реки — были совершенно здоровы, и желания кинуться на нас не изъявляли. Они лишь прятались в траве и кустарниках, завидев или услышав нас.

Ивонка, вышагивающая рядом с Гостом впереди всех, жадно разглядывала пейзаж, то и дело громко ахала от каких-нибудь увиденных мелочей или чего-то неизвестного. Теперь не только я и Дио объясняли ей названия цветов и деревьев, но и Леон, проживший здесь всю свою жизнь. Сам парень шёл рядом с нами, вновь и вновь рассказывая о городе что-то новое. Основные законы, структуру, особенности. Он выплёскивал на нас весь тот объем информации, что знал сам, нисколько не смущаясь того, что еще недавно вспоминал о нём с неприязнью. Леон желал оказаться там, желал увидеть братьев и снова почувствовать себя дома. И если уж наши пути сошлись, то так и должно быть, как выяснилось, полагал он.

Когда мы решили разбить лагерь, сумерки, уже дано сгущавшиеся на небе, охватили всё пространство над нами, забирая себе последние солнечные лучи. В этот раз местом для ночлега стала полянка рядом с большим валуном чуть восточнее от реки. Там не было ни кострища, ни следов остановок людей, лишь метрах в двадцати от нас белели колеи дороги. Собирать ветки в полумраке оказалось той ещё задачей. К поиску подключились все, исключая Госта, призванного охранять сумки и сам камень. К сожалению, пёс не особо оценил оказанную ему честь.

Разожгли костёр мы только в десятом часу. К тому времени Ивона уже валилась с ног от усталости, хоть и выглядела счастливой, а Леон и Дио вовсю обсуждали возможности работы в городе. Лантерс, прекрасно понимающий, что по— другому не получится, старался прощупать почву гораздо раньше, чем пришло бы в голову многим другим. Как оказалось, Рейтер, не появлявшийся в городе довольно давно, сам понятия не имел о том, чем можно поживиться в Эсшерре.

— Там могла измениться куча всего! — объяснял он Дио, посыпая картошку солью — Но, в чём я уверен на сто процентов: там всегда будут нужны умные люди с руками из нужного места. Кто-кто, а ты не пропадешь!

Быстро съев свою долю, я вновь стала рыться в рюкзаке Крауха, перебирая рисунки и тетради. Мысли путались, а это занятие более чем отвлекало меня от всего пережитого за день. Жёсткие листы бумаги, покрытые множеством карандашных линий, старые, почти затёртые до основания, мелки, да и сами мысли о том, что где-то далеко есть человек, чья душа хоть немного, но застыла на этих вещах, давали необъяснимое спокойствие и уверенность сердцу. Появлялось ощущение того, что Краух никогда и не исчезал из моей жизни. Он был рядом всегда, даже если я его не видела, даже если нас разделяли огромные расстояния. Встречи с этим человеком я ждала даже больше, чем прибытия в город. Больше, чем мне представлялось на тот момент. Это было неиссякаемое желание оказаться рядом, услышать голос, понять, что с ним всё хорошо, и бояться нечего.

Ивонка давно уже спала, когда мы потянулись к своим спальным мешкам. Дежурить оставался Дио, который и разбудил нас всего через два часа, заметив далеко позади свет машинных фар. Вместе с приближающимся силуэтом машины приходил и звук громко работающего мотора, и голоса людей. Руки Дио уже лежали на креплении ножей, я же достала пистолет. Ивона была отправлена к Госту, а Леон оказался рядом с нами. Заводить знакомство с оружием в руках было глупо, но осторожность никогда не помешает!

Вскоре машина и правду подъехала к нам. В свете горевшего костра из её кузова выпрыгнуло двое мужчин, третий занимал место водителя, но так же покинул своё место. Все трое направились к нам.

— Кто вы такие? — из полумрака сделал шаг первый из мужчин, оказавшийся крепким юношей лет двадцати.

За ним показались и его товарищи — парни примерно такого же возраста, на плече одного из них сидела небольшая птица. Все они смотрели на нас с недоверием и опаской. — И какого чёрта... Леон?!

Говоривший остановился по полуслове ещё до того, как мы смогли ответить. Он глядел на Рейтера, словно тот был призраком. Так же смотрели на парня и остальные мужчины. Мы же с Дио совершенно не понимали, что происходит. Сам Леон сначала молчал, а потом весьма громко усмехнулся:

— Нет, ну вы поглядите на них! Меня не было так долго, а друзья, только увидев моё лицо, чёрта вспоминают!

Он сделал несколько шагов вперёд, давая мужчинам убедиться, что это именно он, а не кто-то другой. В следующее мгновение он уже был заключён в объятия одним из парней.

— Люди, он живой! — громкий голос парня разнёсся по степи. — С этим придурком всё в порядке! И даже конечности все.

— А вы думали, я мёртв? Что за вздор?!

— Не вздор, когда полгода от тебя ни весточки нет, знаешь ли, — немного флегматично, но с улыбкой ответил последний из юношей. Именно у него на плече сидела птица. Атмосфера заметно потеплела. Теперь на нас не смотрели как на врагов, что не могло не радовать!

— И вообще, где тебя носило столько времени?

— Лучше не спрашивай.

— Вот только не нужно думать, что мы от тебя отвяжемся! — как-то по-доброму ухмыльнулся тот, что заговорил первым — Это твои друзья? Или нам все же нужно их допрашивать?

— Твоих допросов мы не переживем, — Леон вновь хохотнул, пожимая руку последнему. — Это Мишель и Дио, рядом с собакой — Ивона.

Дальнейшее знакомство вылилось в некий балаган. Как оказалось, эта троица — Стен, Фирс, Оск и Леон были друзьями ещё с самого детства: росли в одном квартале, бегали от одних и тех же проблем и выжили тоже вместе. Лишь потом, когда Рейтер покинул город, их пути разошлись, хоть и не на долгий срок.

— Значит, вы идете в Эсшерр? — спросил Фирст, сидя на коленях, пока Ивонка рассматривала птицу на его плече. Это оказалась никто иная, как пустельга — маленькая сестра степного сокола.

— Да, — Дио кивнул. Он только что закончил показывать любопытному Оску Госта.

— Значит, мы вас подвезём, — сказал Стен. — С докладом возвращаемся, а до города ещё долго идти. Если доберетесь к завтрашнему вечеру, и то хорошо.

Протестов никто не изъявил. Оказаться через несколько часов в городе, вместо того, чтобы тратить ещё один день для перехода, было просто подарком судьбы. Особенно если учесть, что зрение Ивонки могло ухудшиться в любой момент. И кто знает, насколько обратимы те последствия болезни, что уже есть?

Выехали мы уже через пятнадцать минут, сразу после того, как собрали вещи и затушили костер. Последние остатки сна слетели с нас от холодного ветра, бьющего в лицо. Что ни говори, а некоторые вещи отрезвляют гораздо лучше кофе.

— Оск, слушай, — послышался справа от меня голос Леона. — Откуда у нас здесь река? Я явно что-то пропустил!

— О, да, точно. Пока тебя не было, очень многое изменилось. Например, в городе всё окончательно уладилось. А река и вовсе пустяк: наши ученые нашли подземный источник, вот и вывели его через трубу. Её ты должен был видеть. Теперь этой воды нам хватит и для поливов, и для жизни. Всё ожило! А твои братья..

Дальше я уже не вслушивалась. Под разговоры парней я заснула, прижимая к себе Ивону. А проснулась только через несколько часов от того, что машина подскочила на кочке. На горизонте уже разгоралась утренняя заря, а совсем близко были видны высокие стены города. Не забытого, не брошенного всеми, а живого и бурлящего города, в котором люди живут под солнцем, не трясясь от страха перед хищниками, живут, не смотря на многие беды и невзгоды мира.

Словно откуда-то из далека прозвучал громкий голос Стена:

— Добро пожаловать в Эсшерр.

Глава?18.

Дио Лантерс, ценящий действительность.

На улице звенели детские голоса, перекрывающие шум города, прорывавшийся через бетонные стены. Мяч пролетел совсем близко от окна, задев раму. В ответ стёкла обиженно звякнули, но остались целы. В очередной раз можно было похвалить строителей одного из корпусов безопасности Эсшерра. Дом был выстроен на славу, и рушиться не собирался.

— Командир Лантерс!

В дверь постучали, а затем на пороге появился Стен:

— Наконец-то вы почтили нас своим присутствием. А то всё дальние земли! Вылазки!

— Прекращай так шутить, Стен. Ты же знаешь: в городе одна бумажная работа. Я же свихнусь за этим столом под слоем пыли!

— О, да, Дио.

Парень басовито рассмеялся :

— Тебе бы только с машинами возиться и людям помогать! Вот тебя при первой возможности и отослали назад. Негоже командиру появляться в столице реже, чем рядовым. Хотя я сомневаюсь, что ты здесь надолго. Как рука-то?

Я мельком взглянул на загипсованную левую руку. Перелому было уже недели две, и кости давно перестали ныть. Травма, на мой взгляд, не особо значительная, была получена при стычке с лесными тварями, решившими покинуть границы родных мест. Подобное случалось не часто, но, довольно, периодично. Одна-две вылазки животных в месяц давно стали закономерной данностью. В последней же мне и не повезло попасть под удар лапы одного из мутировавших волков. Весь остальной отряд отделался легкими вывихами и ссадинами, а животных удалось загнать обратно в лес, предварительно проредив их группу из шести особей более чем наполовину.

С переломом меня и отправили обратно в Эсшерр. На границе от человека со сломанной (даже левой) рукой столько же толку, сколько от подростка, впервые увидевшего оружие, из которого нужно бить по живыми мишеням.

— Всё с моей рукой нормально. Месяца через полтора снимут гипс, а ещё через месяц можно будет вновь проситься на полевые действия, — я хмыкнул, вспоминая лицо Главного, с которым он убеждал меня, что в моём случае подобные травмы лишь на благо, иначе и вовсе про город забуду.

Главным у нас называли действующего главу Эсшерра — мужчину лет сорока с лёгкой сединой в тёмных волосах и мудрым прищуром. Именно вместе с его приходом к руководству, город претерпел столь кардинальные изменения и смог выйти из того страшного мёртвого застоя, что царствовал здесь еще несколько лет назад.

— В том-то и дело, Дио, что "можно будет"! — Стен весело хохотнул, понимая, что покинуть стены города в ближайшие три-четыре месяца мне будет весьма проблематично. — Готов поспорить, до последнего здесь продержат. Главный считает, что такие профессионалы, как ты, не должны неделями проводить в разъездах.

— Ну, конечно! — я ещё раз кинул взгляд на детей, резво гоняющих мяч на улице, и отошёл от окна. — Если ещё раз услышу лекцию о том, что знания о мире и механике (будто других знающих людей нет) нужно передавать другим, а сделать это никак иначе нельзя, как рассказывая нудные лекции в Академии, я просто сбегу подальше от города!

Стен пожал плечами. Кажется, его и самого не прельщала идея безвылазно сидеть в городе, ведя до ужаса пресную мирную жизнь.

— Я всё это уже слышал, Лантерс, — парень, улыбаясь, опустился в кресло рядом с моим столом и, достав из сумки документы, оставил их на нагретой солнцем поверхности, — Скажи это Главному. Знаешь же, он так выражает свою благодарность. Ведь именно ты подтвердил слова Леона о бандах, торгующих людьми, да ещё и первый вызвался для участия в операции против них. Поверь, это много стоит. У нас ещё никто так быстро (всего каких-то четыре месяца!) не смог завоевать всеобщего доверия и уважения, кроме тебя и Мишель. Относись к этому проще.

Кивнув, я достал из ящика стола печать. Документы, принесённые другом, скорее всего, требовали скорого подтверждения, иначе провалялись бы на столе у секретаря добрые две недели. Да и стал бы Стен ждать подписи, если не так?

Стол, нагретый через стекло солнечными лучами, был приятно горячим даже для столь жаркой весенней погоды. Поверхность его грела руки, заставляя быстрее просматривать и подписывать документы, которые, как это ни странно, были рядовыми бумагами, касающимися жизни и действий патрульных отрядов. Только вот число, когда бумаги должны были быть заверены, стояло вчерашнее. Всё ясно... В последние две недели я занимался именно этим — полным курированием своих (и не только) отрядов, находясь в стенах города. В конечном счёте, работа была несложная и заключалась в разборе документов, поставках провизии на постоянные базы в степях Эсшерра, выписке оружия и медикаментов.

— Вот скажи мне, — Стен вновь заговорил, рассматривая фотографию в рамке на моём рабочем столе. Снимок был обычный, хоть и чёрно-белый (сказалось отсутствие под рукой хорошей камеры), с которого улыбались Мишель, Ивонка и я, был сделан в конце зимы, полтора месяца назад. В тот раз сестра настояла на фотографии, и я, только-только вернувшийся из очередной поездки на границу, не смог отказать. — Только честно! Зачем ты так рвёшься за пределы города? Здесь у тебя и дом, и сестра...

— Затем и рвусь, — я ещё раз пробежал глазами по одному из документов и поставил очередную печать. Во второй раз за день оконная рама подверглась атаке мяча и устояла. — Видишь этих детей? Они мало знают о том, что за мир за стенами. Самое ужасное для этих ребят — прошлая жизнь и жуткий пожар нижнего города. Но и эти воспоминания уходят дальше в прошлое. Мы уже прикрыли работу банд-работорговцев, пытаемся наладить связи с другими городами, а это значит, что нужно избавляться от тварей и укреплять защиту. Ивона и эти дети... Будем считать, что я, по мере сил и возможностей, хочу оградить их от того, что слишком хорошо знаю сам.

Стен кивнул. Видимо, ответ его вполне устроил, либо он сделал для себя какие-то определенные выводы.

К тому моменту, как с работой над документами было покончено, и друг получил подписанные бумаги обратно, часы на стене уже указывали на половину третьего. Я как раз вспомнил, что обещал сегодня пообедать с Мишель, поэтому вышли из моего кабинета мы со Стеном вместе. Несколько десятков метров мы шли рядом, перебрасываясь ничего не значащими фразами, но вскоре я и вовсе остался в одиночестве. Товарищ сам спешил домой к молодой жене, которой сильно не нравились частые опоздания мужа и пропуск обедов.

В этот час улицы города были довольно пустынны: многие прятались от жары по своим каменным коробкам, некоторые с самого утра не покидали своих рабочих мест, а большинство детей было загнано домой, под предлогом учебы и работы по дому. Оставшихся пешеходов было мало, как, впрочем, и самих жителей города (чуть больше сорока тысяч человек), машины же даже в самом Эсшерре были редкостью. Обычно их использовали лишь за городом, а, приезжая, оставляли в ангарах у ворот или на полигонах. Транспорт у нас не приветствовался.

На мгновение удивленно застыв от собственных мыслей, я продолжил путь, между широких улочек, первые этажи которых пестрели плакатами, объявлениями и лавками. Дело в том, что неожиданно мне пришло осознание того, что я не могу вспомнить, когда впервые начал говорить и думать о городе, как о чем-то близком себе. Слова "нам", "наш", "мой" были с самого начала пребывания здесь изъяты из ассоциаций с Эсшерром. И вот сейчас, такие далекие, они слились с ним в одно целое, будто так и должно было быть, будто так всегда и было. Эсшерр и вправду стал мне домом.

Мы оказались здесь в первых числах сентября прошлого года, чуть больше восьми месяцев назад. Пройти в город без особых проблем нам помогли друзья Леона, значившиеся на хорошем счету у властей Эсшерра. Помню, сколь суетливой и сложной стала для нас первая неделя за этими хорошо укрепленными стенами: для того, чтобы узаконить наше пребывание в городе, пришлось заполнить огромное количество бумаг и заявлений, пройти несколько комиссий и многое другое. Все эти меры объяснялись тем, что в Эсшерре городской порядок был на одном из первых мест. Власти не могли допустить беспорядков и разбоя, а значит, приходилось принимать суровые меры. Город, сравнительно недавно переживший свою собственную катастрофу, не был готов к волнениям и смутам.

Через месяц после нашего появления Ивонке сделали операцию. Как ни странно, но добиться этого оказалось на удивление легко: как полноправные граждане города, мы имели право на полноценные медицинские услуги. Именно тогда я осознал плюсы всей этой волокиты с бумагами, ведь одной из граф для заполнения была и причина приезда. Да и сами врачи оказались на редкость понимающими людьми.

Теперь за состояние глаз сестры и её зрение можно было не волноваться: пусть не в одно мгновение, но с каждым днём она видела всё лучше, приходя в норму. Цвета больше не сменяли друг друга, а картинки мира стали устойчивее. Для закрепления результата Ивке приходилось проходить раз в две недели процедуры в больнице, но это было сущей мелочью. Сейчас сестрица видела как обычный человек, без каких-либо рецидивов и сбоев. Я никогда не думал, что могу быть настолько счастлив.

К сожалению, о деле Леона никто забывать не собирался, а это значило, что за побег из города, по законам Эсшерра, и возможность причастности к банде похитителей, ему грозила тюремная камера. Но недаром глава города не терял своих позиций уже который год! Не придавая делу большой огласки, он дал нам с Мишель право выступить поручителями друга. Впрочем, за наш побег мы и вправду были ему сильно благодарны. Кто знает, как сложилась бы наша судьба, не реши он сам сделать ноги от них? Единственным условием восстановления статуса Леона была оправданная помощь в деле тех самых работорговцев, с которыми спутался Рейтер. Спустя всего две недели был сформирован отряд, направленный на прекращение работы банд. Я, оставивший сестру на попечение Мишель, Леон, наконец уладивший большинство своих проблем и забравший братьев из интерната, а также ещё тридцать членов отряда покинули границы города на неизвестные тогда три месяца.

Наша миссия закончилась более чем удачно: были взяты все три группы работорговцев, на которых у Леона была информация. Все члены банд, а так же люди, найденные в подземельях импровизированных штабов, были переправлены в Эсшерр. На этом ни расследование, ни поиск людей не закончились, но вытаскивать из преступников информацию было поручено следственной группе города. Наше участие в этой операции на этом временно заканчивалось.

Каково же было моё удивление, когда я , вернувшись, узнал, что за три месяца, которые мы провели все границ города, Мишель встала на государственную службу! Да ещё и, пройдя все положенные испытания и доказав делами свое право, дослужилась до заместителя начальника городской стражи. Конечно, мне было известно, что просто так сидеть в четырех стенах девушка ни за что не станет, но и на подобный размах я не рассчитывал. Сама подруга была очень довольна собой, и если уж опыта подобной работы у неё было не так много, то упорство и мастерство с лихвой замещали это явно накопительное качество.

Незаметно для самого себя, я прошел уже большую часть дороги. Улицы и дома сменяли друг друга, приближая меня к центральному корпусу главного городского управления. Мишель работала именно там. Вот уже за ближайшими домами в два-три этажа высотой показались высокие шпили ратуши. Всего через несколько минут я был на месте.

Девушка быстро нашлась в своем кабинете. Тихо постучав и толкнув вперед дверь, я оказался в небольшом светлом помещении. Без всякой зависти я в очередной раз понял, что это место гораздо уютнее моего собственного кабинета, постоянно остающегося вне интересов хозяина. Большой стол, диванчик, пара стульев, карты на стенах, несколько зелёных цветков на подоконнике, книжные полки, заставленные папками и слегка потрепанными фолиантами. Было видно, что самой подруге очень правится работать в таком окружении.

Когда я вошел, Мишель стояла у стеллажа, просматривала одну из толстых папок с документами и даже не повернулась на мое приветствие.

— Привет, Дио, — она пролистывала папку, словно силясь найти что-то очень важное. — Посидишь ещё немножко, хорошо? Мне подтверждения регистрации найти нужно. А то придут люди, а отдать нечего.

— У нас в городе пополнение, Миш?

— Я разве тебе не рассказывала? Семья из посёлка на северо-западе. Приехали неделю назад, вот и носятся теперь с документами. Милые люди. Нашла!

Девушка вытянула из папки три бумаги голубоватого цвета и три пластиковых карточки.

— А я уже думала, что в другую кипу положила.

В то время, как Мишель отдавала документы секретарю (вдруг получатели придут раньше?), я ждал её выхода на улице, рассматривая народ на ближайших улицах. Горожане, переждавшие жару, вновь выбрались на улицу, продолжая работу и спеша по своим делам.

— Ну что, пойдем? — На ступеньках незаметно для меня появилась Мишель. Если бы не её голос и звук затворившейся двери, я продолжал бы смотреть на мельтешащий народ ещё долгое время. Это был хороший способ отдохнуть и расслабиться. Люди бегут, спешат, а ты будто и не здесь вовсе. — Иначе наш поздний обед грозит превратиться в ранний ужин!

— Будто бывает по-другому, Миш, — заметил я, вспоминая о том, что даже с приходом в город, наш образ жизни не слишком-то изменился. Было чувство, что мы, даже считая это место обретённым домом, постоянно кочевали, непрерывно находясь в дороге. Конечно, теперь у нас было место, куда можно вернуться, да и жизнь стала спокойнее, чем раньше, но многих вещей наша теперешняя осёдлость изменить не могла. Мы с Мишель всё так же ели от раза к разу и вспоминали о собственных заботах лишь в моменты крайней необходимости. Единственная, для кого распорядок упорно изменялся с "полевого" на "домашний", оставалась сестра, которой позволить подобный образ жизни я просто не мог.

Быстро миновав площадь перед ратушей, мы скрылись в одном из старых переулков города. Весь ближайший район смело можно было с гордостью назвать историческим. Здесь не было ни высоких зданий, плотным широким кольцом столпившихся в районе городских стен и обступивших весь Эсшерр, не было и новшеств с прочими изысками, свойственными многим городам старого времени. Да и сам главный город материка, должно быть, сверху был очень похож на кратер с маленькой воронкой внутри него.

Направлялись мы в одно из хорошо знакомых нам кафе, на которое набрели случайно, едва попав в город. Именно рядом с ним располагалось наше первое пристанище в Эсшерре — гостиница, где мы провели почти целый месяц.

Место было уютное и, как ни странно, весьма непопулярное у горожан. То ли известно оно было лишь старожилам, то ли умело пряталось в переплетении улиц, понять мы не могли. Возможно, именно этим оно нас и привлекло. Небольшие круглые столики располагались как внутри, так и, в тёплое время года, снаружи здания. Здесь постоянно играла приглушенная музыка, а по каменному тротуару улицы с шумом носились воробьи, давно отучившиеся бояться горожан.

Людей, как и обычно, было не слишком много, поэтому мы легко заняли столик на самом краю веранды. Привыкшая к нашим частым появлениям официантка, лишь кивнула и умчалась на кухню, зная, что мы ограничиваемся стандартными обедами.

Пока ждали заказ, говорили обо всём на свете, начиная от Ивонки и заканчивая сущими мелочами. В последнее время нам не хватало общения и общества друг друга. Несколько месяцев дружбы и неразрывной жизни бок о бок давали о себе знать. И даже вечерние посиделки-разговоры дома не приносили заметного облегчения. Это была лишь малая капля желанного из накопившегося озера недополученной дружбы. Факт этот расстраивал не только меня, но и подругу. Впрочем, способов наверстать упущенное было немало. Один из них — совместные обеды.

— Знаешь, — Мишель улыбнулась, накалывая на вилку кусочек помидора. — Я даже скучаю немного по старым временам, когда мы четверо путешествовали вместе. Это тогда казалось таким выматывающим, а теперь вспоминается с каким-то счастье, что ли...

Я сразу понял, что под "четвертым" понимался отнюдь не Леон. О Краухе девушка вспоминала часто, по нескольку раз в день. Реже говорила об этом, но бережно хранимые и ежедневно мелькавшие в её руках вещи 'арийца' говорили о многом.

— От него так и нет вестей?

Мишель горько усмехнулась:

— Как думаешь, кто бы узнал первым, если бы я хоть одну весточку получила? Не подумай, что я обижаюсь за это или что-то подобное. Просто волнуюсь сильно... и скучаю.

— Знаю, Миш, — я сжал ее ладонь в своей. — Но тебе ведь самой известно, что он не пропадёт. Только не Краух. Ты ведь гораздо больше его знаешь, должна понимать!

Девушка кивнула и улыбнулась. Нрав Крауха она действительно знала как никто другой. И уж если этот парень сумел выбраться живым из той передряги в ущелье, то до Эсшерра точно дойдет. Оставалось лишь ждать.

Чтобы как-то отвлечь Мишель от дурных мыслей, стал расспрашивать про работу и Леона, которому слишком уж глубоко в душу запала наша норовистая красавица. Как выяснилось, он частенько заглядывал к ней с цветами, но раз за разом получал от ворот поворот. Подруга просто не воспринимала его никак иначе, как друга. Последний выл, скалился, говорил, что даром ему такие упрямицы не нужны... и каждый раз приходил снова. Игра "достань ближнего" продолжалась.

Покинули кафе мы лишь в начале пятого. Уговорить Мишель пойти сразу домой, попутно заскочив за Ивкой к братьям Леона, с которыми она проводила большую часть своего времени, не получилось. Девушке хотелось убедиться, что документы выдали и без неё, а других дел больше не осталось. Я решил составить ей компанию.

По улицам шли нарочито медленно, растягивая время. Вновь говорили о всяких мелочах: о моем переломе, об учебе Ивонки и планах на выходные. Вспомнили, что давно хотели выбраться все вместе за город.

Уже подойдя к ратуше, услышали позади голос сестры. Она бежала в метрах пятидесяти от нас с братьями Леона. Чуть позади неё шли ещё два человека, которых не смог узнать издалека, лишь понял, что это мужчина и ребёнок. Мишель тем временем, чтобы не задерживать нас, ускользнула в свой кабинет. Кажется, идущую позади Ивонки пару она просто не заметила.

Не узнать в светловолосом мужчине Крауха, остановившегося шагах в семи от меня, было невозможно даже после многих месяцев. Он почти не изменился: всё та же гордость в глазах, всё та же редкая полуулыбка. Рядом с Краухом, топчась на месте и осматриваясь, стоял мальчишка, которого Ивка назвала Раеном.

— Думаю, здороваться и расшаркиваться в радостях можно будет и позже, так?

Парень хмыкнул в ответ на мою реплику и белозубо улыбнулся. Недоверие к реальности, преподнесшей такой сюрприз, рассеялось. Это и вправду был он.

— Но, если интересно, могу дать подсказку: третий кабинет по правому коридору.

— И я тоже рад встрече,.

Краух кивнул, легко, словно мы виделись только вчера, хлопнул меня рукой по плечу и скрылся за дверями ратуши. Очевидно, другие вещи имели для него гораздо большее значение. Я его вполне понимал.

В ожидании я, Ивона и Раен, не последовавший за Краухом, остались снаружи, умостившись на нагретые за день ступени здания. Зная, что друг, скорее всего, не расскажет и половины правды, решили выведать это у парнишки, благо тот и не скрывал чего-либо от нас.

Через несколько минут неожиданно появился Леон, удивленно скосил глаза на подпирающих стену братьев, на нас, но вопросов задавать не стал. Пойманный у самых дверей моим голосом, он так и застыл с букетом цветов в руках:

— Теперь я тебе точно не советую туда идти, Леон.

— Неужто убьют? — он ехидно изогнул бровь, сам не понимая, насколько близок был к истине.

— В точку!