Книга третья. Идеальное убежище. Общий файл.

Ползти в кромешной темноте оказалось не возможно физически, так как он быстро уперся лбом в глухую стену. Пришлось ворочаться на полу, тревожа пульсирующую болью поврежденную ногу, снимать со спины рюкзак и доставать из бокового кармана маленький огарок свечи. Свечку он тщательно берег на самый крайний случай, который, пожалуй — наступил. Но огонек от маленького огарка освещал радиус не более пяти метров, и Степан скомкал и поджег одну из последних оставшихся газет. Темнота расступилась, и открылось потрясающее зрелище! Большой круглый зал, на стенах идолы со звериными ликами, по трем сторонам проходы в смежные помещения и — кап, кап, кап..... Газета прогорела, и он пополз в сторону ближайшего из боковых проходов, освещая себе дорогу слабым огоньком свечки. Желал сейчас Степа только одного. Напиться воды перед тем, как потеряет сознание снова.

Кап, кап, кап... Водяная капель бухала у него в мозгу уже набатным колоколом, но комната, куда он вполз, напоминала заваленный барахлом чердак в его старом дедовском доме. Воду свечка не высветила и Степан, отчаявшись — снова зажег газету. Свалка, склад, барахолка. Обломки посуды, черепа животных, истлевшие шкуры, обтянутые съежившейся высохшей кожей овальные щиты с цветным орнаментом. В углу несколько копий с волосяными хвостами, как у древних монгольских воинов, целая связка луков. Большой медный котел, ржавая железная цепь с блеснувшем в свете горящей газеты крупным зеленым камнем. Много чего хранилось в древней комнате — складе, но газетный комок горит не долго. И бьющая кувалдой в мозгу водяная капель, заставила Степку рвануть свое тело в сторону резных кувшиников, лежащих отдельной кучей. В первом же подхваченном им сосуде забулькало, Степан судорожно выдрал кончиком ножа плотную пробку и комнату наполнил волшебный аромат напитка с выдержкой в несколько сотен лет.

— Ой, лисичка! Что с ней, кто ее так?

— Анжела, стоять! Ни шагу вперед, а вообще — лучше замри на месте.

Бизон подскочил к подруге, сгреб ее решительно в охапку и, пятясь — начал отходить по ходу движения назад. Шедший замыкающим Тимоха в чем дело пока не понял, но скинул рюкзак и водил по сторонам дулом Мосберга, досадуя про себя, что место для обороны крайне не удачное. Старый сосновый бурелом, густо заросший лиственным молодняком, где ничего не видно в десяти метрах. Пехотный взвод можно спрятать со станковым пулеметом, особо не маскируя. Бизон, пятясь, отходил крепко держа Анжелку за плечи, а Тимоха вертелся как юла на месте, не зная с какой стороны исходит угроза. Они сдавали задом метров, примерно тридцать и не происходило вообще ничего. Никто на их жизнь не покушался.

— Тима, там лиса лежит с развороченной мордой еще живая — дергается. Наш мешок в стороне валяется и нутро разорвано. Очень похоже, что под него гранату без чеки аккуратно сунули, а любопытный лис носом мешок с места сдвинул и получил.

— С чего взял, что именно граната?

Насколько Тимоха знал биографию Бизона — воевал в своей жизни тот исключительно с крысами, и по этой причине заявление диггера о гранате вызвало обоснованный скепсис.

— Тима, сходи, аккуратно — посмотри сам, а мы с Анжелкой прикроем. Там все кусты вокруг в кабачковой икре и фруктовом повидле. Мне кажется, что граната, но не особо мощная. У мешка только самый край разорван и барахло не далеко разбросано.

Да, у Бизона неважно обстояло с боевым опытом, но зато все в полном порядке с наблюдательностью и теоретической подготовкой. И долгие годы игр в разнообразные 'войнушки' и реконструкции бесследно, разумеется — не прошли. Попить вина с настоящими ветеранами спецназа ему довелось немало.

Когда Мишка Егоров с Гленом ушли налаживать отношения с местным населением, Бизон предложил смотаться до места пожара за остальным барахлом и Тимоха его поддержал. Самое ценное — вроде уцелевших банок тушенки, кофе и сала они забрали в первый раз, но осталось много чего полезного. Овощная икра, повидло, батарейки, различный инструмент, гвозди и т.п.... Все, что не смогли унести сразу, уместилось в два мешка из-под снаряжения, которые в общий пожар не попали. Таинственные пакостники, прежде чем сжечь их имущество, добросовестно высыпали его в общую кучу, а сами мешки оставили в стороне аккуратной стопочкой.

Тимоха осторожно оглядел место взрыва и пришел к выводу, что Бизон абсолютно прав. Лиса, который уже бился в конвульсиях — искалечила граната, причем наступательная и скорее всего РГД-5. Странно, что тот не удрал после хлопка запала — время отскочить у животного было. Тимоха внимательно оглядел разорванный мешок и обнаружил торчащий моток медной проволоки. Мягкая проволока — вещь в лесу нужная и удобная, в список снаряжения ее включили намеренно, и моток пережил все пожары и взрывы. Он аккуратно вытащил ее и, действуя осторожно — привязал к мешку второму, который рядом лежал не тронутый. Размотал моток на полную, залег за ствол толстой сосны, и плавно выбирая слабину — потянул. Хлопок запала, взрыв — и в небо улетела яркая сигнальная ракета. А вот это уже совсем интересно!

Единственное, что Тимоха уносил с места взрыва — это тушку мертвого лиса и моток медной проволоки. Со зверька, на самом видном месте, натекла приличная лужа крови, и грех было подобное обстоятельство не использовать. Из того, что под мешки засунули слабые наступательные гранаты, следовало, что зачищать их группу не планировали — максимум покалечить. Обременить раненым. В противном случае под мешками лежала бы связка оборонительных 'эфок', а кишки лиса украшали соседние елки. Вот странно, что сигнальная ракета оказалась только под вторым мешком, но под первым аналогичная могла просто не сработать. Взмывший над лесом красный хвост, хоть кто-то с их тройки, но заметил бы. Уходили быстро, в сторону от убежища и Тимоха шел замыкающим. На клапане его рюкзака болтался вниз головой остывающий лис, разбрызгивая капли вытекающей крови. Пусть злодеи думают, что все у них получилось.

Иногда колода человеческих судеб тасуется столь причудливо, что переплести и совместить сюжетные линии столь же логично, не смог бы даже изощренный человеческий ум. На этот раз карта судьбы легла таким чудным образом, что тропу уводящего погоню в сторону от убежища Тимохи, пересекла дорога тяжело идущих с набитыми рюкзаками Глена и Мишки Егорова. Ребятам оставалось до базы примерно восемь километров, и они остановились на отдых возле перекинутого через ручей бревна, намереваясь попить воды и отдохнуть. Но час назад, тут прошли их товарищи, и Тимоха решил, что убедить преследователей в наличии у них на руках тяжелораненого, одной только крови с тушки лиса не достаточно.

Ручей имел пологий песчаный берег, а на песке, как известно — следы проявляются особо отчетливо. Тимоха, в стороне от ручья, собственноручно вырубил две длинные жердины, уселся на них верхом и заставил Бизона с Анжелкой тащить его по песку и дальше по воде через ручей. Сам, в это время, выжимал как мочалку тушку лиса, стараясь оставить как можно больше следов крови на берегах, по обеим сторонам ручья. Далее просматривалась нормальная твердая лесная почва, где Тимоха планировал потеряться, и сделав приличный крюк по лесу вернуться на базу. Неизвестно, как бы на его спектакль среагировали преследователи, но вот подошедшие к ручью Мишка с Гленом среагировали так, как положено.

Увидев глубоко вдавленные в песок следы огромных ботинок Бизона и миниатюрных кроссовок Анжелки, а рядом хорошо различимые пятна крови — ребята чуть не сошли с ума. То, что следы принадлежали именно Бизону — сомнений ни малейших. В данный момент на Глене были такие же британские пустынные берцы с хорошо дышащего нубука. Рисунок протектора совпадал полностью, отпечаток ноги Анжелки так же сомнения не вызывает. Следов Тимохи не наблюдалось, но логика и пятна крови подсказывали, что они его тащат раненого. Вот только куда? Вопрос. Но точно не в сторону Чудиново, и от убежища в противоположную сторону. Устроив блиц-совещание, ребята решили спрятать рюкзаки и бежать по следам, вдогонку. Немыслимо, чтоб имея в напарники Анжелку, Бизон мог двигаться с раненым на руках быстрее двух километров в час.

Но уйти в погоню оказалось не судьба — примерно в километре каркнула ворона. Нехорошо так каркнула — как матюгнулась. Мишка Егоров опытным следопытом себя не считал, но то что вороны просто так не каркают — знал точно. А сейчас птица среагировала как породистая старая дама, обнаружившая в своей стерильной квартирке полупьяного сантехника в грязных сапожищах. Складывалось все довольно тревожно. Получалось, что друзья убегают с истекающим кровью раненым, а сзади их преследуют какие-то люди. Ситуация требовала вмешательства в процесс немедленного и Мишка, быстро проинструктировав Глена, заставил его залечь с помпарем между двух близко растущих берез. Сам, сделав не большой крюк по лесу, залег сбоку, готовясь удивить преследователей мощным фланговым огнем с Вепря.

На полянку у ручья, с бугра вывалилось человек шесть, и самый первый вел на поводке повизгивающую от нетерпения крупную лайку. Глен проорал: 'Стой', и как просил Мишка — пальнул с Мосберга в воздух. В воздух, однако, не получилось — пуля попала высоко в ствол одной из сосен, и на толпу мужиков посыпался град хвойных иголок. В ответ щедро и не прицельно сыпанули с автомата, но тоже высоко. На землю полетели срезанные пулями ветки кустов и деревьев. Выглядело весьма устрашающе, и Глен утянул голову за березы. Первые минуты боя показали, что враг превосходил их по числу и огневой мощи значительно и сидящий на фланге в засаде Мишка не выдержал. Оценив расстояние до толпы с автоматчиком не более чем в пятьдесят метров, он быстро поменял магазин Вепря на магазин, с картечными патронами и открыл ураганный прицельный огонь по толпе.

Неожиданный шквал картечи сбоку вражье войско смял, опрокинул и вверг в полную панику. Окончательный аккорд поставил Глен, метнув в их сторону дымовую гранату РДГ-2Б и разрядив в облако густого белого дыма свой помповик, ориентируясь по звукам и силуэтам. Дымное облако орало, материлось, просило не стрелять, и клялось, что уходит. Там абсолютно точно имелось несколько громко кричащих раненых и умирающая, с надрывом визжащая собака.

Мишка воткнул в Вепрь магазин с латунными пулями, Глен судорожно заряжал свой Мосберг и готовил следующую дымовую гранату. Но бой закончился так, же стремительно, как и начался — враг отступал, теряя оружие и утаскивая волоком раненых. Ветра не было, дым рассеивался плохо и из густой белой тучи треснул одиночный выстрел. Собачий визг оборвался, как выключили, и ребята слышали медленно удаляющиеся голоса, всхлипы и стоны раненых. Они перебежали за ручей и заняли позиции уже там, готовясь встретить врага на переправе, но никто на них больше не наступал. Лежали долго, мучительно вслушиваясь в лесные шорохи, пока сзади не раздался хорошо знакомый свист Бизона.

К убежищу возвращались в полном составе, сделав приличный крюк и тщательно путая следы. Лайка на поводке у преследователей оказалась не приятным сюрпризом, и хорошо знавший местность Мишка старался вести группу по заболоченным низинкам и поймам разлившихся ручьев. Сами преследователи отстали гарантировано — беглый осмотр места боя выявил кучу стреляных гильз, следы волочения тел и добитого в голову крупного кобеля. Бедная собака получила три картечины в бок и живот, после чего ее прикончили с нарезного ствола.

Нехорошо радоваться чужому горю, но факт что у их противников появились другие проблемы, Тимоху, безусловно — радовал. Ребята старательно 'рыли яму' его отряду, но сами в нее угодили и пока не решат с ранеными, их козней можно не боятся. В любом случае они получили передышку, использовать которую желательно с максимальной пользой. А это, в первую очередь — укрепление лагеря и обязательный разговор с Кирилычем, от которого зависел весь план их дальнейших действий.

После того, как кувшин — фляга с волшебно пахнущим напитком опустел, Степан отключился, но его беспамятство было похоже не на потерю сознания, с привычным падением в черный омут, а скорее — глубокий сон. Перед его глазами, как в телевизоре, пробегали знакомые с детства пейзажи окрестных лесов, и Степа легко узнавал озера, реки, сосновые боры и зеленые рощи березняка. Он видел птиц и зверей, угадывал стаи рыб в толще озерных вод, и все его существо переполнялось детским восторгом от понимания факта, что он сам является частью того сказочного и прекрасного мира. Людей в своем сне он не помнил вообще, как и их строений — только первозданный таежный мир, изобилующий лесными обитателями. Пробуждение оказалось легким, приятным и Степан запоздало осознал, что впервые в жизни видел цветные сны. И еще он понял, что мир вокруг изменился.

Первым чувством был жуткий голод, и охотник со зверским аппетитом налетел на остатки корейки с сухарями. Жар прошел, нога не болела, а просто висела мертвым бесполезным грузом. Степан задрал штанину и размотал примитивную повязку из портянки, осмотрел внимательно черную стопу, и сразу все понял. У него загноилась гематома от удара, а это совсем не гангрена. Ни колеблясь ни единой секунды достал нож, сделал короткий глубокий надрез и сильно надавил пальцами на края раны. Верх ударила струя густого гноя, но он давил до тех пор, пока не пошла сукровица, а за ней нормальная красная кровь. Промакнув аккуратно рану портяночным полотном, Степа устало откинулся на пол и задумался, тем более что поразмышлять было над чем.

Он только что в абсолютной темноте проделал множество различных телодвижений и мысль зажечь газету, или огарок свечки у него даже не возникла. Нельзя сказать, что Степан начал видеть в темноте — он просто четко знал, где находиться и как выглядит тот или иной предмет. А еще, у него совершенно перестала кружиться и болеть голова. Мыслил он, на удивление ясно и с интересом изучал новые возможности своего стремительно выздоравливавшего организма. Он, в кромешной темноте, захотел взять кувшин, из которого пил, переместил свое тело по полу, протянул руку и просто его поднял. Здорово! Кроме способности угадывать в темноте предметы обострился слух и он сразу понял, что сводившая его с ума капающая вода течет далеко за стенкой, а звуки доносятся через трещину. Трещина местами шириной в ладонь и тянется от потолка до пола по стенке круглого зала, но вот откуда он все это знает? Степа с наслаждением вдохнул дивный аромат с зажатого в руке кувшина и моментально улетел в свой цветной сказочный лес.

Он еще дважды просыпался и засыпал снова, пока не ощутил такой зверский голод, что казалось готов свернуть горы. Гору он свернул, откатив в сторону каменную глыбу, перекрывшую ему выход из древнего капища, и заботливо подпер ее подходящим камнем. Ходил вполне уверенно — на месте вскрытой ножом гематомы образовалась твердая короста, под которой ступня отчаянно чесалась. Степан догадывался, что изменения в его организме происходят не так просто и чудесным исцелением он обязан зелью из каменной бутылки. Или запущенному вместе с напитком в свой организм демону. Как коренной житель Пинежских лесов, Степан за свою жизнь на икотниц насмотрелся и не сомневался, что выпил древнюю 'закваску' с веками спящим бесом. Поселившаяся у него внутри сущность, в данный момент обустраивалась в новом теле, и изменяло его под свои запросы. На контакт со Степиным разумом демон не выходил, но человек нисколько не сомневался, что тот себя проявит. Было одновременно страшно и интересно, и Степан изучал происходившие с ним изменения, восторгаясь открывшимися возможностями.