Часть 2. Бурый Барсук.

      — ...Ирка, ты куда котелок потащила! Стой! Какой чай, я там носки стираю!.. А кидаться зачем!!! Он же горячий!

      — ...А она послала его к черту!

      Мастер посопел и заметил:

      — Теперь, когда нет Сэпли, кому-то придется заниматься Ардой в целом. Вроде как Роланд Уникорном занимается.

      Лесник безразлично ответил:

      — Вот Роланда бы и подбить на это дело. Сил у него хватит, опыта тоже много. Самый подходящий будет кандидат.

      — ...Кандидатскую он защищал на Дайсоне, но тамошний университет ему бакалавра не присвоил. Придрались, что историю очень вольно трактует. Так он знаешь, что сделал?

      — Да не тяни ты! Что?

      — Поступил к Всаднику в команду. Теперь его так и зовут : Исторический Маньяк.

      — ...Ты же рыцарь Ордена Единорога! Как ты можешь рядом с оборотнем сидеть?

      — Это мы по Игре друг друга не перевариваем. А по жизни — ну ты чушь сказал. Разве сейчас время выяснять, кто у кого колбасу спер?

      — ...Какая, к черту, красная рыба!

      — ...Смотри, Лесник с Легатом... Мастер. А этот справа — он кто?...

      — ...А он так удивился, что у нас пить не запрещено. Спрашивает: "Раз можно, почему вы не пьете? Как это так: три дня на природе, и не напиться?" А когда ему Ворон ответил: "Неинтересно, интереснее что-нибудь сделать." — так тот чуть с пенька не упал. Исследователь, тоже мне!..

      Легат возразил Леснику:

      — Тебе и придется. Роланд будет Уникорн отстраивать. Каждый кинется латать свои дырки. Ты единственный имел дело с системой, где кого-то одного приходится затыкать в интересах всех.

      — Если бы управление командой из девяти человек отличалось от управления Империей из девяти звездных округов, Юлий Цезарь никогда бы не сказал: "Лучше первым здесь, чем вторым в Риме" — огрызнулся не шутку задетый Лесник, — Куда вы меня сватаете, черт бы вас побрал?

      — Ну а кого?!! Кого?! — закричал басом Веланд Кузнец. — Твоя команда крепче всех пока что уцелела. Кроме тебя, еще Красильщик и Тейчи могли бы попробовать, но они мертвы оба. Ты вот даже не знаешь, что мне Финрод сказал однажды.

      -...Подставляй котелок, быстрее, гречка убегает!

      — ...На второй год, сразу после Долгой Зимы, Курицы могли бы часть команд перекупить. А теперь, только мы на ноги встали, нас опять назад отбрасывают! Мы деремся за право жить по-своему, и в этом не только рыцари с оборотнями, в этом мы все едины!

      — ... Норвежец крут! Лесник за ним ездил, так даже он викингов найти не смог!

      — Жаль. Викинги, говорят, уже робота уделали.

      — Тоже мне диво! Роланд пятерых сложил, а город все равно не спас.

      — ...Кто будет есть, гоните посуду.

      — ...И Боярину песец... Наши ходили в Рось — даже фундаментов не осталось.

      — ...Не лезь в мешок, сахар рассыплется.

      — ...Зато Эмин Майл не разрушен, и люди там все живые.

      — Кому война, а Кроту мать родна.

      — Ну, Крот все-таки нейтралитет держит, по крайней мере, нам паром и продукты дал без звука. А Кога-рю вообще Курицам на корню продались. Вот где суки!...

      — Не скажи: они с самого начала под Луфиенский фасон волосы стригли, ни от кого не прячась.

      — У нас стрижка тоже самурайская, но вот мы здесь, а они там!

      — И что тебе Финрод сказал? — внезапно поинтересовался Всадник у Веланда из Осгилиата.

      — Что столицу, в крайнем случае, можно перенести в крепость Батт — если Лесник захочет. Осгилиат, конечно, поплачет, но согласится. Мы такую роль не вытянули. — во внезапно упавшем вокруг них молчании сказал Кузнец.

      — А почему ты решил, что Фангорн такое вытянет?!! — изумился Лесник. — Подождите, джентльмены. У меня такое ощущение, что вы просто не понимаете проблемы. Вот представьте, что мы построили какую-то единую структуру, планетарное правительство или что-то такое. Рано или поздно любая структура застывает в развитии; наша неизбежно окостенеет тоже. Мы подровняем под единую гребенку все команды, и вместо витражного окна получим монолитное стекло серо-буро-малинового цвета. В истории полно примеров!

      — Раз ты это понимаешь, то тебе и карты в руки, — спокойно заключил Синген Исороку. — Ты хотя бы видишь проблему. Наверняка найдешь и способ ее решить.

      — Много обиженных появится, — не собираясь сдаваться, возразил Лесник, — Кроме того, сейчас каждый на себя надеется, а после объединения все сядут, сложат руки и чуть что, будут на центр кивать... Да и... — Лесник помолчал. — Не мне Вам говорить... Власть развращает, абсолютная власть развращает абсолютно. Не знаю, хорошо ли вы думаете обо мне — я в себе не уверен. Норвежец куда больше подходит, или тот же Роланд.

      — Не кокетничай! — рассердился Легат, — Не девочка! Чего ж ты тогда всю Игру завоевать пытался? Что ж ты сегодня сам заговорил про объединение, еще перед советом? Не стыдно управлять миром, Лесник! Стыдно — делать это плохо.

      — "Если бы ты чувствовал себя достойным" — процитировал Всадник Клайва Льюиса — "Это было бы вернейшим доказательством, что ты не подходишь."

      И добавил:

      — Видишь, Осгилиат даже подумывает о переносе столицы.

      — Слепой жертвенности не люблю, — отрезал Лесник. — Глупо валиться грудью на амбразуру. Уж лучше обход поискать, да с тылу и высадить дверь...

      — Значит, будешь человеколюбивым правителем, — елейными голосами пропели Мастер с Легатом, и Лесник не выдержал:

      — А идите-ка вы все лесом в пеший индивидуальный тур с ярко выраженным эротическим оттенком!!!

      Словно в ответ на его вспышку, лагерь вокруг снова забурлил, загремел разными голосами. У ближнего костра кто-то ехидно затянул подходящую к случаю песню. Причем начал, конечно же, сразу с припева:

      — ...Это все неправда, что он был самым добрым царем! Это все неправда, он правил огнем и мечом!

      Чуть подальше запели:

      — Осуждаем вас монахи, осуждаем... Не воюйте, вы, монахи, с государем...

      Лесник фыркнул, выругался и умолк окончательно. Большая часть пути уже была пройдена, и компания понемногу начала рассасываться. Ушел к своим Всадник, с ним и Веланд. Коротко поклонившись, растворился в хаосе теней и мечущегося света костров Синген Исороку. Только Мастер и Легат в надежде на ужин увязались за Лесником до самых костров Фангорнского Леса. Но ни хакер, ни гном уже не пытались возобновить разговор.

      Лагерь команды Лесника располагался на самом дальнем краю обширной поляны, и выглядел небольшим полукругом темноцветных палаток, уже почти неразличимых в сгустившихся сумерках. В центре полукруга ровно горел костер, у краев которого чернели вкусно пахнущие котелки. Большая часть команды отсутствовала по делам: Фангорн организовывал совет, надо было встречать, провожать, показывать места для размещения, прибирать пенопластовый настил с поляны совета, вовремя сменять охранение ближнее и дальнее, обеспечивать наблюдение за небом — и так далее, и тому подобное. У костра негромко беседовали всего с десяток парней и несколько дриад, среди которых мужчины узнали только бывших на совете Браэнн и Фальку. Лесник, Мастер и Легат остановились за палатками, не желая прерывать их разговор.

      — Сашку Ночь жалко, — всхлипывала Фалька. — И Валькирия погибла...

      — Говорят, Валькирия с Гимли десять роботов разделали перед этим, — отозвался левый сосед дриады. Другой подхватил:

      — Вот смерть, достойная ее имени! А парень Валькирии оказался полным ничтожеством. За что только Волком звали?

      — Скорее всего, он жил в зерновом поясе, — глухим басом пояснила высунувшаяся из палатки голова. — Это там можно брать любое игровое имя, не подтверждая его ни делами, ни душевными качествами. И вот Валькирия геройски погибла, а куда этот ее шакал девался, никому неизвестно.

      — Сбежал, скорее всего... Да и пес с ним! Вот Гимли пропал — жалко!

      — От боя недели не прошло. Может, в Мории прячется.

      — Хорошо бы...

      Фалька опять вздохнула:

      — А зато как крут Роланд! Такое перенести, и не сломаться! Жаль, он на меня даже не смотрит, — забывшись, пробормотала девушка. — Вот, если бы только посмотрел!

      Лесник выступил на свет; отблески пламени взбежали по его массивной фигуре.

      — Иди к нему, — проворчал Лесник. — До полуночи, когда будем снимать лагерь, еще добрых три часа. А Роланду сейчас нужна женщина, все равно, кто. Ему нужно перегореть, понимаешь?

      — Как ты смеешь так говорить о любви!!! — взвилась Фалька. Лесник совершенно спокойно ответил:

      — Глупая... Все мужчины, которых я знаю, не исключая меня самого, из кожи бы вылезли, чтобы оказаться достойными такой любви, которую ты сейчас тут высказываешь.

      Фалька ошеломленно посмотрела на Лесника. Свидетели изо всех сил делали вид, что ничего не слышат, а если слышат, то не понимают, а если понимают, то не расскажут. "И даже, если расскажут" — внезапно поняла Фалька, — "То без капли насмешки..."

      — ...Мастер говорил нам вчера про Крота. — добавил капитан Фангорна. — Крот был прав. Война войной, а канал все-таки останется для людей. Некоторые законы не меняются — и отлично!

      Повисло молчание. Фалька уставилась в землю и наверняка покраснела от смущения, но никто этого не увидел. Потом девушка резко повернулась и канула в близко подходящий к палаткам лес. Тотчас дриады ее четверки бесшумно скользнули следом.

      К костру выступили Мастер с Легатом и поздоровались тоже молча, плавными глубокими поклонами. Им навстречу поднялась Браэнн, вежливо указала места. Голова, столь хорошо осведомленная о происхождении Волка, исчезла в палатке, откуда на свет тотчас выскочили тарелки, кружки и вилки — для гостей.

      Браэнн молча подошла к Леснику, легонько обняла его за плечи и повела по краю поляны к сгрудившимся в противоложном конце машинам Синих Драконов. У каждого костра, мимо которого проходили эти двое, разговор на миг смолкал, и потом возобновлялся опять.

      Привязанный к дереву Алам Тинрю видел весь лагерь и идущую по окраине лужайки пару. Бывший шпион слышал все то же самое, что Лесник и Браэнн: негромкие шутки, веселый смех, радостные, взахлеб рассказы. Кроме этого, Алам разбирал ворчание приставленной к нему охраны: "У нас тюрьмов нету... Мы по-простому... Посидит на цепочке под дубом, будет у нас кот ученый..." Тинрю слышал, как запели где-то справа веселую "Судьбу менестреля", а слева, напротив, печальный "Плач по Боромиру", как шумел в кроне отламывавший мелкие веточки ветер, приглушенно чертыхались занятые погрузкой чего-то Синие Драконы, как радовались, огорчались, изрекали мудрые слова и банальности, смешили и урезонивали друг друга люди Арды.

      Историю Крота и его канала Алам Тинрю услышал тоже. Он еще успел подумать: "Как бы Крот не оказался ближе к истине, чем все эти ребята с пистолетами" — и тут на бывшего шпиона словно бы накатила океанская волна. Все звуки, запахи костров, палаток, людей, деревьев и вообще мира, все краски догорающей над Мглистым закатной полосы, ощущение ветра на лице и твердой, бугристой дубовой коры за спиной, веревки на запястьях — все целиком, всем своим телом воспринял человек.

      Солнце исчезло за горами. Ключищи разом накрыло тьмой. Пленник под дубом поежился: только что шумел и гудел большой лагерь — словно отрезало. Алам Тинрю неохотно отдал прошлому прочувствованный всем собой вечный многоголосый хор, миг бесконечной жизни.

      А потом поднял голову — и услышал молчание.

в начало

Предисловие ||| Часть 1: Серая сирень ||| Часть 2: Бурый барсук ||| (вы находитесь здесь) ||| Часть 3: Малиновый мост