Сказ о Велиславе

— Какой посланник? — не поняла я.

— Очередная некромантка-недоучка, Кадар, — презрительно скривился светловолосый. — Что ж они так лезут, словно тараканы...

— Сами вы некроманты, — оскорбилась я. — А я вообще-то мертвая.

— Мертвая? — фыркнул Саргас.

— Конечно, не живая же, — начала распалятся я. — По-вашему, после того, как тебя к алтарю, словно дичь, пришпилят, можно остаться невредимой? И вообще, пустите меня!

— Эй, да успокойся ты, — легко перехватил меня полубог. — И не кричи так.

— Что значит "не кричи"?! — передразнила я, со всей силы наступив ему на ногу. Саргас зашипел себе под нос ругательства, но все-таки отпустил. — Я требую, чтобы вы мне ворота открыли!

Наверное, мне следовало успокоиться, но почему-то я никак не могла взять себя в руки. Обида за столь нелепую смерть рождала в моей душе гнев. На себя, на некроманта, на бабушку, отправившую меня в Ярв, на стражей... Хотелось вцепиться кому-нибудь в горло, разорвать на мелкие кусочки, чтобы просто больше не было так больно...

Воспользовавшись замешкой Сарагаса, я поднырнула у него под рукой и со всей дури пнула ворота. Те отворились, заставив меня замереть в восхищении. Все красоты мира не могли сравниться с этим...

Золотисто-красные лучи солнца ласково касались земли, придавая блестящей от росы траве мерцающий блеск. Где-то невдалеке сладкоголосые птицы выводили только им одним известную песнь. В воздухе разливался приторный аромат ганории, и мне даже показалось, что я слышу веселый детский смех.

Я несмело шагнула вперед, боясь своим движением нарушить царившую гармонию.

Ну же, Велислава, не стой. Там, за рекой тебя ждет то, чего ты всегда так хотела. Я ведь смогу наконец-то увидеть свою мать, дотронуться до нее, ощутить этот родной запах...

Сильные руки, схватившие меня за плечи, не дали домечтать. Я вцепилась в ворота, твердо намереваясь стоять до конца. Пусть у меня и не было какого-то посланника, но это же не значит, что меня можно так легко отсюда вышвырнуть.

— Отпусти, гад, — прошипела я, судорожно дергаясь в стальной хватке.

— Размечталась, — недовольно ответили мне и принялись отдирать от ворот с удвоенной силой.

— Что здесь происходит? — раздавшийся совершенно неожиданно хрипловатый женский голос, заставил нас всех замереть.

Я повернулась к говорившей и едва удержалась на ногах. Передо мной стояла сама богиня Тамиль, вечная спутница смерти, карающая своим мечом тех, кто несет в наш мир зло. Только вот весь ее грозный облик как-то мерк по сравнению с коротенькой ядовито-розовой сорочкой в рюшечках и сползшему чепцу.

— Саргас, Кадар, — она одарила их гневным взглядом, — что за балаган вы тут устроили?

— Это не мы, мама, — растеряли весь свой боевой пыл стражи и ткнули в меня, — а она.

— А ты еще кто? — удивилась богиня и подошла ближе.

Под ее изучающим взглядом мне сразу стало не по себе, но я нашла в себе силы — и гордо вздернув подбородок, смело взглянула в ее глаза. В конце концов, ничего страшного со мной случиться не может, я все равно уже мертва.

— Любопытно, — совсем как я недавно, пробормотала она задумчиво. — Почему ты здесь, дитя?

— Ну, — я смущенно потупилась, — я...э-э...умерла. Вроде бы.

Богиня взглянула на меня так, словно я сморозила какую-то глупость, а потом чему-то улыбнулась.

— А ты не думаешь, что тебе еще рано за черту?— поинтересовалась она. — Мертвые ведь никуда не денутся, они всегда будут ждать тебя.

— Но ведь и я тогда вполне могу подождать живых в чертогах? — предположила я.

Тамиль рассмеялась бархатистым смехом, от которого у меня мурашки по коже пошли. Глядя на нее, сразу и не поверишь, что она одна из самых кровожадных богинь.

— Никогда еще не встречала того, кто так отчаянно хотел бы попасть туда. Но, раз таково твое желание, — она приглашающее махнула в сторону врат, — никто не будет тебя задерживать.

— Но мама! — попытались возмутиться стражи. — Ты разве не видишь?..

— Да я уж поболе вас вижу, — отмахнулась богиня, не сводя с меня внимательного взгляда.

Ничего не понимая, я пожала плечами (у богов свои причуды) и легко шагнула в чертоги. Как и обещала богиня, меня никто не останавливал, только вот идти становилось все труднее и труднее.

— Что это значит? — возмутилась я и, повернувшись к Тамиль, заметила на ее губах довольную ухмылку.

Тут же налетел сильный ветер и, подхватив меня, словно пушинку, в свои объятия понес к выходу. До меня с ужасом начало доходить, что меня вновь собираются выкинуть отсюда.

— Ну уж нет! — я ухватилась за попавшегося мне на пути Кадара. Ветер усилился — и теперь нас уже вдвоем несло подальше от врат.

— Отпусти меня, дура, — выругавшись, потребовал полубог. — Меня же за тобой несет!

— А тебе нельзя покидать чертоги? — от удивления я ослабила хватку, чем тот и воспользовался.

Тьма вокруг начала сгущаться, закрывая в себе зал с вратами. И я чувствовала, как меня относит все дальше и дальше, обратно, в мир живых. И не сказать, что я очень сильно этого хотела.

— Ну, погодите! — я погрозила пустоте кулаком. — Я еще вернусь!

А затем меня снова поглотила тьма.

Кажется, это начинает входить у меня в привычку.

Я приходила в себя медленно и мучительно, словно продиралась сквозь густой и вязкий туман навстречу благословенному свету. Вначале единственным моим осмысленным ощущением была только боль, пульсировавшая во всем теле, а каждый вздох был невероятно болезненным. Но затем я начала различать щебет птиц, легкое колыхание ветра, а в нос ударил запах свежей травы. Я никак не могла вспомнить где и почему нахожусь и было такое чувство, будто бы сон сплелся с реальностью, перемежался с воспоминаниями и опутал меня своим дурманом.

Кто-то осторожно тронул меня за плечо.

— Велислава...

Я с трудом разлепила отяжелевшие веки и сначала ничего не увидела кроме серого размытого пятна. Затем стали проступать нечеткие очертания.

— Велислава.

Пусть я и ничего не видела, но говорившего узнала легко.

— Вир, — прохрипела я, проморгавшись, — что случилось?

— Как ты себя чувствуешь? — не сводя с меня настороженного взгляда, поинтересовался маг.

— Как мертвяк, — предельно честно ответила я и попыталась было присесть, но грудь отозвалась жуткой болью, заставив сдавленно выругаться сквозь зубы.

— Не шевелись, — он мягко уложил меня обратно.

— Что произошло? — с трудом выдавила я, едва сдерживаясь от того, чтобы не расплакаться от боли.

— Так ты ничего не помнишь? — изумился Вир. — Ничего?

— Конечно, я все помню, — нахмурилась я. — И вообще я вроде как должна быть мертва. Или это Чертоги?

Я с подозрением покосилась на мага (мало ли, а вдруг это только посланник, принявший его облик) и внимательно осмотрела его с ног до головы. Вот вроде бы Вир, а вроде бы и не Вир. Так сразу и не поймешь, ибо выглядел он неважно: разорванная рубашка, на ногах болтаются искореженные цепи...Цепи?

С изумлением уставившись на знакомые мне по ритуальной зале оковы из наквадрия, я испуганно сглотнула. Это ж сколько в нем силищи, раз он так легко разорвал самый крепкий металл. Вот и верь после этого птичникам, упорно утверждающим, что сокол — это добрая и милая птичка. Тут уж я скорее поверю, что его род ведет начало от какого-нибудь волка...

И чтобы я еще раз его разозлила! Упаси меня духи от такой напасти.

— Почему ты так на меня смотришь? — настороженно осведомился Вир. Небось подумал, что я окончательно разума лишилась после обряда. А что, может действительно так и есть? И все это мне только кажется?

— Это и правда ты? — недоверчиво спросила я, потрогав его.

— Что ж он с тобой сотворил... — с невыносимой горечью в голосе пробормотал маг.

— Значит мы...живы? — я пропустила мимо ушей его причитания, все еще не веря в свою удачу. — Живы?!

Не задумываясь о том, что делаю, я кинулась к нему на шею. Пожалуй, еще никогда я не была так счастлива.

— Всемилостивые боги, мы живы, — всхлипнула я, вдыхая знакомый запах. Это было так...волнительно, так реально, что пережитое казалось просто страшным сном.

— Все уже позади, — погладил меня по волосам Вир, — все будет хорошо.

— Я знаю, — шмыгнула я, вытирая набежавшие слезы, — просто...спасибо тебе.

— За что?

— За все, — улыбнулась я, отстраняясь. Оглядевшись по сторонам, заметила, что на поляне только мы вдвоем. — А где Алика и Тимофей?

— Не знаю, — вздохнул он. — Наверное, нас раскидало по разные стороны... Пространственная щель была слишком нестабильна.

— Что произошло...там? — не удержалась я. — Последнее, что я запомнила, это как ты пытался меня освободить.

— Когда заклинание прервалось, сила выплеснулась на свободу, — пояснил Вир, — все начало рушиться и нам едва удалось открыть щель. Когда мы оказались здесь, ты уже не дышала.

— Значит, я все-таки умерла, — зачем-то уточнила я.

— Моих сил едва хватило, чтобы вернуть тебя.

Я смутилась, не зная, как можно выразить все то, что чувствовала. Не каждый способен отдать свои силы ради другого, тем более, в такой ситуации, в которой оказались мы...из-за меня.

Но было что-то такое, что ускользало от меня, не давая покоя...

— И ты сейчас не можешь пользоваться магией? — сообразила я.

— Ты тоже, — кивнул Вир.

— Скверно, — нахмурилась я.— Мы застряли неизвестно где, и даже не можем ничего с этим поделать.

— Придется вести себя совсем как люди, — усмехнулся маг, — но не волнуйся, ты скоро будешь дома.

— Я знаю.

Только вот сейчас мне хотелось этого меньше всего. Глупая, почти что детская обида на бабушку, не давала мне покоя. Интересно, она хотя бы раз задумывалась о том, чем все это может кончиться для меня? И если бы знала, то все равно отправила бы к Рандрину, лишь бы получить желаемое?

Рандрин сказал, что я напомнила ему жену...

— А как ты думаешь, — я замялась, не зная, стоит ли спрашивать, но потом все-таки решилась, — он также избавился и от своей жены?

— Возможно, — согласился Вир, — только такая жертва могла отсрочить его проклятие.

Проклятие, проклятие... все о нем говорят, но почему никто не может объяснить подробнее?!

— Наверное, она сама с радостью легла под нож, — предположила я, -...за него.

Мы помолчали. Не знаю, что было на уме у Вира, но я думала о том, что отдать жизнь за любимого — это не самая худшая смерть на свете. Ну, по крайней мере, не намного хуже других. А еще мне почему-то казалось, что для той ведьмы, это действительно того стоило.

— Странно, что Рандрин так торопился, — не заметив, я начала размышлять вслух, — если бы он подождал, то я вполне могла согласиться на такое добровольно.

— Не говори глупостей, — недовольно отозвался друг, — ты бы ни за что так не поступила.

Я нерешительно пожала плечами, не желая спорить. В конце концов, я и сама не знаю, что бы сделала, сложись все иначе.

— Все дело в лунном цикле, — поспешно начал Вир, будто бы желал отвлечь меня от подобных мыслей, — призывы срабатывают лишь при Темной Луне. В другое время разорвать ткань мироздания практически невозможно.

-...Что?— я даже не сразу сообразила, о чем идет речь, а затем с удивлением уточнила. — А откуда тебе известно об этом?

Вир разом помрачнел, видимо жалея, что начал этот разговор, а затем, нехотя, признался:

— Мой дед был одним из тех, кому и после войны удавалось безнаказанно применять запрещенную магию.

Я изумленно уставилась на мага: услышанное никак не хотелось укладываться у меня в голове. Его род... всегда считался одним из самых "чистых", а тут он заявляет мне такое!

Пораженная внезапно пришедшей мыслью, я поинтересовалась:

— А ты...— я нервно сглотнула, — ты сам когда-нибудь пользовался такой магией?

Он смотрел на меня долго. Так долго, что я уже успела не один раз проклясть свой несносный язык, и теперь просто раздумывала как бы потактичнее перевести тему. Но в голове была путаница, а все мысли разбегались от меня словно тараканы. Так ничего и не придумав, я решила оглядеться по сторонам, но взгляд почему-то постоянно возвращался к напряженно о чем-то размышляющему Виру.

— Да.

Его ответ прозвучал совершенно неожиданно и показался мне приговором. Мне хотелось что-то сказать, но я не смогла найти нужных слов. И было у меня такое странное чувство, будто бы с окружающего меня мира, мира, который я сама же и выдумала, один за другим падают покровы иллюзий. И еще немного — и я буду погребена под ними...

Образ Вира никак не вязался с опасными ритуалами и кровавыми жертвами, которые были обязательными атрибутами темной магии. Да, он никогда не был благородным героем, безвозмездно помогающим нуждающимся (впрочем, как и большинство магов), но и с отступниками у него тоже не было ничего общего...не должно было быть.

— Скажи, сейчас ты тоже используешь эту магию?

Я пристально посмотрела на него, с нетерпением ожидая ответа. Странно, но для меня почему-то было так важно услышать, узнать, словно это что-то могло изменить.

— Нет, но я все равно иногда чувствую, — он замолчал, пытаясь подобрать слова, — чувствую эту силу, это могущество...Ты даже не можешь себе представить, каково это...

— И когда мы были у Рандрина, ты тоже чувствовал? — предположила я.

Вир кивнул.

— Тогда...— я едва не задохнулась от накатившей волны возмущения. — Какого шаркха ты не предупредил меня?

— И как ты себе это представляешь? — вскинулся он.

— Можно было просто подойти и сказать: "Велька, уноси отсюда ноги, если не хочешь помереть!" — прошипела я рассерженной гадюкой. Было так обидно и горько, пелена гнева застилала глаза, и я, не задумываясь, выпалила. — А может, ты просто хотел оказать услуг своему собрату по ремеслу? Или тоже планировал использовать меня в таком ритуале?!

Заметив, как его глаза потемнели от едва сдерживаемой ярости, я замолкла. Мне даже показалось на миг, что он меня ударит, но вместо этого Вир схватил меня за плечи и притянул к себе. Я испуганно всхлипнула и зажмурилась, ожидая... не знаю чего? Может быть, вполне заслуженной пощечины?

Он же рисковал ради меня жизнью, спас, а я веду тут себя как неблагодарная дура.

— Велислава, посмотри на меня, — попросил он, и я не посмела ослушаться.

Я глядела прямо в бушующее пламя гнева на дне его глаз и не могла понять, как внешне он остается таким спокойным. Любой другой на его месте уже оставил бы от меня только кучку пепла. И был бы совершенно прав.

— А теперь послушай меня, — Вир говорил медленно, словно желал запечатлеть в моем сознании каждое слово. — Я никогда не позволил бы причинить тебе вред. Даже самому себе.

Мне вдруг стало так жутко, но я так и не смогла заставить себя отвести от него взгляд.

— ...Ты мне веришь?

Вздрогнув от слишком серьезного тона, я замешкалась, не зная, что сказать. Это был очень простой вопрос, от ответа на который зависела моя жизнь. Можно было соврать, не задумываясь, потому что так было бы проще и правильней, но что-то не давало мне это сделать. Наверное, он заслуживал честности.