— А затем, очнувшись, в очередной раз уничтожит все картины...
К счастью, придирчиво осмотрев полотна живописца, Карл Мартелл пришёл в неописуемый восторг. И столь искреннее восхищение наконец-то вызвало на губах Чимабуэ улыбку, полную гордости и торжества.
Проведя ещё несколько часов в саду Сан-Пьеро и успев увидеть немало картин и выслушать бесчисленное множество канцон, баллат и сонетов, которые то воспевали прекрасных дам, то обращались к богу любви Амору, а иногда и бесхитростно рисовали чудесные образы Флоренции, с лёгкой руки стихотворцев сменившей грязь кривых улочек на плиты из хрусталя, каменные зубцы башен — на серебряные украшения, а звон оружия и гул набата — на весёлые песни под музыку гитар и виол, Карл Мартелл не без сожаления покинул обитель искусства и отправился в обратный путь.
По дороге молодой человек беспрестанно выражал свой восторг и, вновь очутившись в обществе Джано делла Белла за пиршественным столом, тотчас обратился к нему:
— Господи, я так потрясён, что не знаю, сумею ли когда-нибудь отблагодарить флорентийцев за доставленные мне минуты счастья!
Помедлив немного, мужчина ответил:
— Любому государю несложно отблагодарить верных подданных. Что им нужно? Чтобы жизнь была мирной и спокойной, каждый имел право трудиться, приумножая богатства свои и коммуны и не боясь потерять их и лишиться жизни. А достигнуть этого возможно, получив правителя, который строго соблюдал бы законы, никого не притесняя, но строго карая любые преступления...
— И вы хотите, чтобы такого правителя подарил Флоренции я? — широко улыбнулся Карл Мартелл.
— Да, — ответил Джано. — Среди вашей свиты находится немало доблестных мужей, достойных того, чтобы встать во главе какого-либо города.
— Что ж... — хитро сощурился юноша. — Когда вам понадобится новый подеста, пришлите весточку в Неаполь или в Буду — быть может, к тому времени я всё-таки займу венгерский трон, полагающийся мне по праву рождения.
— Благодарю, ваше высочество! — воскликнул Джано делла Белла, и участники пиршества подхватили этот возглас.
Глава 6
Предложение
Если в предыдущей главе, описывая тожества, посвященные Карлу Мартеллу, мы ни разу не упомянули наших старых знакомцев-дворян, это вовсе не значит, что они заперлись в своих домах и дулись от обиды, как Корсо Донати, или строили злокозненные замыслы подобно Джери Спини. Разумеется, никто из них — даже заносчивый Тозинги, который, в сущности, мог наблюдать за пиршеством с вершины своей башни, поскольку дворец его располагался около Старого рынка, — не сумел остаться в стороне и принял самое деятельное участие в церемонии.
Впрочем, вряд ли стоит обращать слишком уж пристальный взор на славных грандов, которые за столами, полными кушаний, чувствовали себя, словно птицы в небе, и ждали только примера принца, чтобы до отказа набить себе брюхо.
Единственным человеком, поведение которого заслуживает внимания читателей, был мессер Джери. С самого начала пиршества в "замке" он не спускал глаз с одного аристократа из свиты принца, обладавшего таким внушительным ростом и пышной шевелюрой, что спутать его с кем-либо было весьма затруднительно.
Однако не нужно считать, будто Спини привлекла внешность мужчины. Банкир был прекрасно осведомлён о том, кем именно является этот рыцарь, из письма, присланного несколько дней назад Нери Камби.
"Среди людей, окружающих принца, больше всего заслуживает внимания некий дворянчик из Ломбардии по имени Джан ди Лучино, — писал сын серебряника. — Он успел уже как-то раз побывать подестой в небольшом городке в Кампанье и приобрёл там добрую славу: горожан не трогал и не отказывал в помощи, если к просьбе прилагался кошелёк с золотыми монетами. Полагаю, такой человек окажется нам весьма полезен, если когда-нибудь займёт во Флоренции важный пост: с ним можно договориться, не особо растрачиваясь.
Но предупреждаю: Лучино хитрее, чем кажется на первый взгляд. Достаточно заметить, что явившись ко двору принца, он, выяснив, что больше всего привлекает в людях мальчишку Карла, превратился в настоящий источник добродетелей. Да ещё и поразил всех своей любовью к искусству!
Поэтому будь осторожен с этим прохвостом.
Неаполь, восемнадцатое марта 1293 года".
Безгранично доверяя приятелю, мессер Джери сел против ломбардского рыцаря, и вскоре между ними завязался оживлённый разговор, который становился всё дружелюбнее после каждого нового выпитого кубка. Винные пары, однако, не помешали льстивым речам литься с уст Спини до тех пор, пока, наконец, пиршество не было прервано.
На следующее утро сцена повторилась, и Лучино не составило труда догадаться, что флорентийский банкир неспроста проявляет чудеса красноречия.
"Что он замыслил?" — морщил лоб мужчина, глядя на хитрое лицо собеседника.
"Интересно, действительно ли ты так жаден, как утверждает Нери?" — пожирал того глазами Спини.
Вслух же оба интригана произносили пышные фразы, полные глубокомыслия, едва разговор касался поэзии или живописи, и тревоги за судьбы Италии, когда речь шла о политике. Спини не забывал всячески восхвалять доблести Карла Мартелла и короля Неаполитанского, Лучино в ответ восторгался красотами Флоренции.
Увлекшись этой хитроумной игрой, мужчины не сразу обратили внимание на слова Джано делла Белла и ответ принца. Когда же смысл сказанного стал им ясен, глаза Лучино вспыхнули таким огнём, что мессер Джери едва не вскрикнул от радости.
Выждав несколько минут, во время которых не утихали восторженные возгласы, Спини многозначительно посмотрел на новоявленного приятеля и, тихо поднявшись из-за стола, вышел на улицу.
Поскольку самые могучие рыцари не всегда могли выдержать все трудности, возникавшие во время весёлых пирушек, поступок мужчины никого не удивил — даже зевак, безустанно карауливших под стенами "замка".
Через несколько минут за спиной Джери раздались приглушённые шаги. Обернувшись, тот встретился взглядом с Лучино и широко улыбнулся:
— Кажется, никогда мессеру Джано не приходила в голову идея лучше только что высказанной им.
— Вы так считаете? — сощурился ломбардец.
Спини искренне ответил:
— Ещё бы! Флорентийцы заслуживают лучшего правителя, чем нынешний, и уверены, — это несложно понять по проявленной ими радости, — что мудрость его высочества Карла Мартелла дарует нам подесту, который сможет ещё больше возвысить Флоренцию над другими итальянскими городами.
— Действительно, мой принц необычайно проницателен, — невозмутимо произнёс Лучино. — Мессер Джано верно поступил, обратившись к нему за помощью.
— Не спорю... — Банкир на минуту задумался. — Однако нужно ещё найти смельчака, который согласится с головой окунуться в омут флорентийской жизни.
— Не думаю, что это слишком страшно, — пожал плечами Джан. — В любом итальянском городке — даже самом крошечном — непременно отыщутся семьи, которые станут сеять смуту.
— Хм... — Словно вспомнив что-то, мессер Джери встрепенулся. — Вам ведь уже доводилось править городом?
— Да, — внушительно произнёс Лучино.
— И вы справились со всеми трудностями?
По губам Джана скользнула хитрая улыбка:
— Мне удалось найти общий язык с обеими враждующими сторонами.
— Поразительно! — притворно восхитился Спини.
Собеседник его в ответ пренебрежительно махнул рукой: мол, дело-то было пустячным и не заслуживающим пристального внимания.
Лицо Джери, однако, продолжало излучать восторг. Молчание становилось для Лучино всё более томительным, не без труда ему удавалось сохранять спокойствие.
Наконец, Спини произнёс слова, которые ломбардский аристократ давно жаждал услышать:
— А если бы вам довелось стать подестой во Флоренции, как вы тогда начали бы действовать?
Теперь настал черёд Джана задумчиво сморщить лоб и, опустив взор, долгое время хранить безмолвие. В ожидании ответа Спини несколько раз быстро огляделся по сторонам, чтобы убедиться: беседа его с человеком из свиты анжуйского принца не привлекла ничьего внимания. На какой-то миг банкиру почудилось, будто один из подростков, стоявших неподалёку, слишком пристально смотрит на него. Однако вид этого бездельника — простоватое выражение лица, открытый рот, потрёпанная одежда — развеял беспокойство мужчины: тысячи таких же мальчишек могли часами бессмысленно глазеть на воды Арно, а значит, интерес зеваки к разговору двух знатных синьоров был вызван скорее природным любопытством, чем злым умыслом.
— Думаю, — раздался голос Джана ди Лучино, — сначала я отыскал бы человека — достаточно искушённого и мудрого, чтобы быть свободным от всякого рода политических интриг и личных интересов.
— Во Флоренции найдётся несколько таких людей, — заметил мессер Джери.
— Что ж, отлично... Выслушав их, я получил бы некоторое представление об отношении друг к другу могущественных городских семейств и знал бы, как следует себя с ними вести.
— Отличная идея!.. — воскликнул Спини.
Лучино прервал его:
— На этом я не остановился бы. Ведь помимо аристократов есть и цехи, объединяющие немало богатых горожан. Их мнением тоже нельзя пренебрегать. Поэтому мне нужно было бы заручиться поддержкой самых уважаемых цеховых старейшин...
— Или консулов.
— Возможно, — пожал плечами Джан. — Поступок этот позволил бы повлиять на избрание приоров: они занимают свою должность всего два месяца, подеста же — полгода, и у меня оказалось бы достаточно времени, чтобы создать приорат, во всём со мной согласный.
— Изумительно! — выдохнул Джери.
Лучино самодовольно улыбнулся.
Внезапно Спини сощурился и посмотрел прямо в глаза собеседника:
— А затем, получив власть над приоратом, как вы поступили бы?
— Разумеется, первым делом отблагодарил бы людей, мудрыми советами которых воспользовался в первые дни своего правления... Впрочем, всё это — несбыточные мечты. Полагаете, среди свиты моего принца не найдётся желающих поживиться в таком славном городе, как Флоренция? О, знали бы вы, сколько интриганов и авантюристов жаждет погрузить грязные лапы в казну чьей-нибудь коммуны!
— Этого нельзя допустить! — затряс руками банкир.
— Мне тоже жаль будет, если Флоренция окажется отдана на разграбление какому-нибудь ненасытному сребролюбцу, — поддержал его Лучино.
— Я знаю, как помешать этому, — выдержав паузу, прошептал Спини. — В прежние времена горожане часто обращались к государям и Папе с просьбой назначить подестой человека, хорошо им знакомого. Даже мои сограждане иногда, восхищённые мудростью человека, правившего ими, просили вновь вернуть его. А поскольку доблести ваши хорошо известны принцу Карлу, вряд ли его удивит, если флорентийцы захотят увидеть мессера Джана ди Лучино подестой.
— Что ж... Если бы кому-нибудь удалось совершить подобное чудо, я испытал бы к этому человеку безграничную благодарность.
— А ведь чудеса случаются, — сверкнул глазами мессер Джери. — И не всегда по воле Создателя.
Произнеся эти слова, он с беззаботным видом направился обратно в "замок".
— Да, чёрт возьми! — проводив банкира взглядом, прошептал Лучино. — Во всей Италии есть лишь один Господь, и имя ему — золото...
Глава 7
Томмазо
Когда Флоренцию охватывало праздничное безумие, горожане возвращались к привычной, будничной жизни, лишь доведя себя до такого состояния, что само слово "пиршество" вызывало у них гримасу отвращения. Карл Мартелл давно уехал и даже успел встретиться с отцом и Папой, трепетавшим в ожидании своего восхождения на престол Святого Петра, а флорентийцы всё не могли остановиться: одно торжество сменяло другое, которое, в свою очередь, плавно перетекало в третье.
Реки вина ещё не иссякли, а весёлые компании юношей и девушек не покинули улицы, когда подоспело время Майского праздника — самого любимого, встречавшегося с особой пышностью. Казалось, в этот раз торжества пройдут скромно, однако опасения гуляк и надежды благоразумных горожан не оправдались: на несколько дней Флоренция вновь оказалась во власти бога Вакха и его прислужников.
Под звуки музыки и весёлые крики прошла незамеченной весть, которая в иное время взбудоражила бы всех сплетников. И лишь люди, пристально следившие за интригами вокруг Святого престола — Джери Спини и Ванни деи Моцци, — обратили на неё внимание.
Мессер Джери был счастлив — и не только самой новостью, но и личностью вестника, её принесшего: им оказался Симоне Герарди.
Возвращение Симоне в город никем не было обнаружено: словно серая тень, мужчина скользнул по улицам, среди счастливых горожан, достиг дворца Спини и вошёл в комнату родича.
Увидев Герарди, мессер Джери издал радостный возглас и бросился ему навстречу.
— Ты вернулся, Симоне!
Отвечая на рукопожатие банкира, тот произнёс:
— Всего на несколько дней, Джери...
— Проклятье!.. Не будь этого чёртового Латинуса, ты давно уже покинул бы Рим. Эх, мне так не хватает твоей помощи!
Дождавшись, пока Спини смолкнет, Герарди пробормотал:
— Латинуса больше нет, Джери...
— Погоди-ка!.. Что ты хочешь этим сказать?
— Кардинал Латинус умер.
— Невероятно! Как это случилось?
— Старик возвращался из Неаполя в Аквилу, — передёрнул плечами Симоне, — чтобы полюбоваться на Папу, но в самом конце пути вдруг почувствовал странное недомогание, которое с каждым часом становилось всё сильнее. Вскоре он перестал понимать, что происходит вокруг — такой страшной была боль, охватившая его тело. Через день, достигнув всё же Аквилы, но так и не встретившись с Папой, Латинус умер...
Мужчина горько усмехнулся.
— Ярость Гаэтани после поражения была страшной, так ведь? — спросил Джери.
— Да, — кивнул Герарди.
— Понятно...
Симоне яростно возразил на невысказанную догадку собеседника:
— Колонна и Орсини тоже были в бешенстве!
— Но мне хотелось бы верить, что большую ненависть к кардиналу Латинусу испытывал именно Бенедетто Гаэтани.
— Ты пугаешь меня, Джери! Конечно, неплохо иметь дело с людьми, жаждущими власти — но лишь когда они знают меру. А мессер Бенедетто, похоже, не является благоразумным человеком.
— Именно такой Папа мне и необходим! — засмеялся Спини. — Пусть он наживает себе врагов, ведёт с ними бесконечные войны. Тогда римский двор всегда будет испытывать нужду в деньгах. А что нам ещё требуется?
С минуту Герарди молчал, затем чуть слышно произнёс:
— Я успел неплохо узнать характер кардинала Бенедетто за месяцы, проведённые рядом с его племянником. И знаешь... По-моему, мы ошиблись.
— Почему?
— Конечно, Гаэтани — великий сластолюбец и обжора, обожающий роскошь. Безо всякого повода он впадает в гнев, благодаря чему приобрёл столько врагов по всей Италии, сколько, наверное, никогда не было ни у одного прелата. И нет сомнений, что будучи Папой, он не преминёт воспользоваться своим положением, чтобы уничтожить их...
