Зеркала судьбы. Скитальцы (2-я книга цикла)

Так же считал и атаман. Я заметил, как чародей выбрался из толпы, перемахнул через поваленное дерево и припустил в ту сторону, откуда пришел. Один из деревенских попытался его догнать, но маг отбросил мужика стеной воздуха. Такого опасного человека нельзя было отпускать. Мало того, что он мог утащить из логова награбленное, в будущем он наверняка заново сколотил бы банду и снова начал грабить многострадальную Полянку. Поэтому я сразу бросился вслед за колдуном.

Маг бегал быстро. Догнать его удалось только с третьего скачка сквозь стволы деревьев. Появившись перед атаманом, я сразу атаковал его огненным пульсаром. Но маг среагировал мгновенно и отпрыгнул в сторону. Я сразу слился с деревом, чтобы оказаться на другой стороне дороги, и сделал это очень вовремя, потому что в то место, где я только что находился, врезался мощный воздушный клинок, который развалил дерево пополам. Я быстро перемещался от дерева к дереву и швырял в человека пульсары, не давая ему опомниться и заставляя только защищаться. Я хотел использовать ту же схему, которая сработала в сражении с чародеем, приставленным ко мне после побега из тюрьмы. Но этим планам не суждено было сбыться: атаман разбойников сразу заметил подозрительную траву у себя под ногами и сжег ее одним движением. Теперь мне приходилось хаотично метаться от дерева к дереву и атаковать чародея, судорожно стараясь что-нибудь придумать.

Вылетев из очередного ствола, я собрался уже метнуть пульсар в противника, но атаман как-то предугадал место моего появления, и в меня полетел воздушный клинок. В последний момент я успел отпрыгнуть. Заклятие только самым краешком задело мое плечо и оставило на руке глубокий порез. Не обращая внимания на боль, я вскочил на ноги, но поздно: ко мне неотвратимо приближалось еще одно заклятие воздушного клинка — видимо, воздух был любимой стихией этого чародея. Инстинктивно я попытался уплотнить воздух перед собой, это меня и спасло. Часть удара приняло на себя вышедшее из-под моих рук жалкое подобие воздушного щита, остальное досталось кольчуге. Но сталь не выдержала удара, и я почувствовал, как из длинного пореза на груди сочится кровь. Тут же в меня ударила стена воздуха, отшвырнула на несколько ярдов и припечатала о попавшееся на пути дерево. В глазах потемнело. Но каким-то чудом я не потерял сознание. Только сполз на землю и, прислонившись спиной к стволу, не в силах пошевелиться, наблюдал, как чародей медленно подходит ко мне.

— Не знаю, как тебе удалось использовать стихийную магию. Может, ты полукровка? — заговорил атаман, — Но, увы, мне некогда с тобой возиться, так что здесь ты умрешь.

— Если кто-то сдохнет, то только ты! — с трудом выдавил я и резко свел руки, делая жест, будто собираясь хлопнуть в ладоши.

На самом деле я направил друг на друга два мощнейших, уплотненных потока воздуха. Между моими ладонями образовался мощный заряд. Используя последние силы, я направил его в противника, мысленно выстраивая тоннель, по которому пустил образовавшуюся энергию. Не ожидавший атаки чародей не успел выставить защиту. Со стороны казалось, будто с моих ладоней сорвалась молния и ударила человека в лицо. Удар отшвырнул мага от меня на несколько ярдов.

Когда я жил у Вили, он любил мне показывать на тренировочных манекенах различные боевые заклятия. Его любимым был удар молнией, и друг в красках рассказывал мне, как его создавать. Говорил что-то про заряженный воздух. Тогда, как, впрочем, и сейчас, я ни морта не понимал. Но попытался, и у меня получилось!

Но долго гордиться победой мне не пришлось. Постепенно в глазах начало темнеть, и я потерял сознание.

Глава 5

Мара

Справиться с разбойниками оказалось не так уж и трудно, ведь среди них не было ни одного настоящего воина. Душегуб может отлично владеть оружием, быть сильным, бесстрашным, и драться, как ошпаренный морт. Но каждый из таких людей в бою прежде всего защищает собственную шкуру, между ними нет единства, слаженности действий. Потому и победить шайку разбойников гораздо легче, чем отряд настоящих воинов.

Однако за время драки выяснилось, что крестьяне, так метко стрелявшие из луков, оказались почти бесполезными в ближнем бою. Они бестолково топтались на дороге, неловко тыча перед собой вилами и неуклюже размахивая топорами. А уж как с мечами обращались — сдается мне, Вельш Миллиган прослезился бы от такого зрелища. Вот и пришлось мне метаться между разбойниками, стараясь успевать везде. Благо, заклинание Лэя проредило шайку, и половина душегубов, вместо того чтобы драться с крестьянами, пыталась освободиться из объятий древесных корней.

Сражение закончилось нашей полной и безоговорочной победой. Стоя посреди дороги, усеянной телами, я оглядывалась, оценивая потери обеих сторон. Разбойники были повержены: семеро изрублены, восьмеро нашпигованы стрелами насмерть, двое — тяжело ранены и истекали кровью, еще двоих задавили стволы подрубленных деревьев, остальных задушили корни, высвобожденные волшбой Лэя... Кстати, а где он сам? Я искала взглядом эльфа и не находила. Среди крестьян оказалось четверо погибших и пятеро раненых. Из леса вышел староста, огляделся, возликовал:

— Нет, спаси боги, нет больше шайки!

В схватке Тарвин не участвовал, во всяком случае, я его не видела дерущимся. Видимо, подкинув атаману мешок с головой, старик пришел обратно и перед сражением спрятался в кусты. Я не стала упрекать его в трусости. Во-первых, Тарвин действительно был очень стар, во-вторых, глупо требовать от крестьянина, чтобы он вел себя как воин. Ну, а в-третьих, чтобы пробраться в логово разбойников, нужна недюжинная смелость.

— Свобода, мужики, свобода! — радовался Тарвин. — Спаси боги вас, добрая госпожа!

Я рассеянно кивнула, продолжая оглядываться в поисках Лэя. Среди живых эльфа не было.

— А и другу вашему, магику, наше душевное спасибо, — продолжал распинаться староста. — Уж как он наволшебствовал, наколдовствовал! Знамо ли дело, спаси боги, чтоб корни из земли выпрыгивали, как змеюки! Вот уж я страху натерпелся!

Я медленно брела между трупами, вглядываясь в мертвые лица. Староста плелся позади, рассыпаясь в благодарностях и похвалах нашей невероятной храбрости. Я слушала его вполуха, потому и не сразу выделила из словесного потока важные сведения:

— А он-то, магик, как погонит атамана! Как заяц за ним припустил! Знать, где-нибудь в лесу схватились колдуны-то!

Среди мертвых Лэя не было. Как и атамана... Я обернулась:

— Куда они побежали?

— А вона, аккурат туда! — махнул рукой Тарвин.

— Займитесь ранеными, — приказала я и отправилась на поиски друга.

Никто из крестьян за мною не последовал: магии они боялись еще больше, чем душегубов. Я продиралась через лес, то тут, то там находя следы схватки волшебников: черные, выгоревшие от пульсаров круги на траве, сломанные воздушными ударами ветви деревьев.

Я вышла к деревьям, покореженные ветки и покрытые сажей стволы которых красноречиво свидетельствовали о том, что здесь произошло главное сражение между Лэем и атаманом. Вскоре обнаружился и сам главарь разбойников — вернее, то, что от него осталось. Он лежал на маленькой полянке, раскинув руки в стороны. Лица у покойника не было, вместо него пузырилась кровавая каша. Но пузатая туша явно принадлежала атаману, что вызвало у меня вздох облегчения: значит, Лэй, скорее всего, жив. Я обыскала труп, забрала висящий у пояса кошель и двинулась дальше.

Эльф нашелся ярдах в пяти от трупа разбойника. Он сидел, прислонившись спиной к стволу дуба. Глаза его были закрыты, бледность лица наводила на печальные мысли. Кольчуга на груди была пробита, в прорехе виднелась окровавленная рана. Я кинулась к другу, приложила пальцы к шее, ощутила слабое биение и облегченно выдохнула. Ушастик был жив, но из-за потери сил и крови пребывал в обмороке. Я осторожно подняла его на руки и понесла к дороге. Здесь стояла телега, к которой селяне подтаскивали убитых. Вдали виднелось облачко пыли — это везли в деревню раненых. Пятеро мужиков, разобрав предусмотрительно привезенные лопаты и мотыги, копали на опушке большую яму.

— Не ленись, ребятушки, навались, спаси боги! — покрикивал присматривающий за ними Тарвин. — Хоть и душегубы, а похоронить надобно по-человечески. А то завоняют же...

— Охти мне, спаси боги! — возопил староста, увидев Лэя, безвольно свисавшего с моих рук. — Неужто господин магик того... вручил душу морту?

— Не дождешься, старый хрыч, — едва слышно прошептал ушастик, на мгновение придя в сознание, и снова погрузился в обморок.

— Слава Лак'хе, жив молодой господин! — обрадовался Тарвин. — Да только вот раненых-то уже увезли. Вы кладите его сюда, госпожа. Покойники подождут.

Смирная старая кобыла, впряженная в телегу, неодобрительно косилась на мертвецов и, кажется, с облегчением восприняла наше появление. Я отстранила возницу — пожилого усатого крестьянина, уложила Лэя, сама забралась в телегу и, мысленно попросив у лошадки прощения, хлестнула ее вожжами. Кобыла со всей доступной резвостью побежала в сторону деревни.

Я внесла Лэя в дом старосты, уложила на лавку. Осторожно сняла кольчугу, осмотрела раны. На плече была скорее царапина, ничего серьезного. А вот грудь, от плеча к середине, пересекал разрез, как будто от удара меча. Только ни один клинок, даже пламенеющий, не мог бы так изуродовать плоть. Рана, не очень глубокая, но широкая, с рваными краями, сочилась кровью и выглядела воспаленной. Лэй тяжело дышал, лоб был горячим, губы пересохли от жара.

В комнату заглянула маленькая востроносая старушка:

— Доброго здоровьичка, деточки. Знахарка я, бабка Варна. Дай-ка, милая, я гляну...

Старуха долго рассматривала грудь Лэя, накладывала на рану примочки, хмурилась, что-то бормотала под нос, потом заключила:

— Плохо дело, красавица. Помрет твой дружок, кровью истечет...

— Это еще почему? — возмутилась я. — Рана поверхностная, органы не задеты. По-моему, даже кости целы. Есть у вас трава, останавливающая кровь?

— Есть, ее я и приложила — угрюмо произнесла бабка Варна. — Да только не поможет она. Здесь волшбой поработали, красавица. Потому кровь и не запекается. Заклятием его ранили. А я простая знахарка, ничего поделать не могу. Тут магик нужен...

— Попробуем обойтись без мага, — пробормотала я, проводя ладонью над грудью Лэя. — Ты меня только не отвлекай, бабушка...

Сконцентрироваться удалось почти сразу. Я вышла в раш-и, и тут же ощутила эманации волшбы. Это не было настоящим заклятием — скорее, в теле эльфа остались его обрывки. Извивающиеся, хаотично разбросанные нити, похожие на червей, копошились в ране, не давая ей закрыться и вызывая кровотечение. Я долго выбирала их, очищала кожу и плоть, и когда закончила, ощутила настоящую усталость. Руки отяжелели от невидимых фрагментов заклятия. Но главное, я сумела помочь Лэю — дыхание эльфа выровнялось, кровотечение постепенно прекращалось, горячка спадала.

— Иди, девонька, ополоснись ключевой водицей, — тихо проговорила бабка Варна, стоявшая у меня за спиной.

Она вывела меня на улицу, принесла глиняный кувшин с водой.

— Текучая вода — первое дело от грязной волшбы, — приговаривала старуха, поливая мне на руки. — Сейчас легче будет...

Я стряхивала с ладоней обрывки заклятия, наблюдая за тем, как они распадаются на безобидные частицы и растворяются, впитываясь в землю вместе с водой.

— Его перевязать надо, — сказала я.

— За это, красавица, не переживай. Все сделаю, — кивнула старушка.

Вернувшись в дом, я улеглась в углу на соломенный тюфяк и сразу же уснула.

Разбудил меня бодрый голос Лэя:

— Нет, матушка, беличья капуста для этого зелья не пойдет, слишком слабая. Нет ли у тебя семерицы?

— Да я и слова-то такого не знаю, касатик мой, — проскрипела бабка Варна.

— Должна в ваших местах расти семерица, — наставительно заметил ушастик. — Ну ничего, вот поправлюсь — пойдем с тобой в лес, покажу. Она как раз по весне цветет. А пока... вон там что у тебя?

— Кукушкины слезы.

— Вот, отлично. Кидай щепотку.

Я приоткрыла глаза. Бабка Варна стояла у печи, помешивая бурлящее в котелке варево, от которого тянуло пряным горьковатым ароматом. Лэй, веселый и улыбающийся, сидел на лавке, изучая разложенные перед ним пучки сухой травы. Оба выглядели довольными и умиротворенными. На повязке, стягивающей грудь эльфа, не было ни пятнышка крови.

— Мара, вставай уже, хватит притворяться, — проговорил ушастик.

Я поднялась, потянулась, разминая затекшие мышцы.

— Смотрю, тебе полегчало?

— Да, выкарабкался, — отозвался Лэй. — Варна говорит, это благодаря тебе.

— Я очистила рану от магии.

Посерьезнев, мальчишка сказал:

— Спасибо, Мара.

Я пожала плечами:

— Не за что.

В дом вошел Тарвин:

— Проснулись, добрые господа! Спаси боги, и господин магик, гляжу, оклемался. А народ-то уже спрашивает, где, мол, наши избавители, неужто брезгуют с нами выпить? Я говорю, остыньте, оглашенные, пусть люди... тоись, нелюди... тоись... ну, спасители наши, в общем, отдохнут да раны подлечат. Так, что ли, госпожа воительница?

Лэй, исподтишка подхихикивавший на протяжении всей прочувствованной речи старосты, скроил важную мину и произнес:

— Выпить — это хорошо, это я всегда пожалуйста. А только сначала дело, потом уже развлечение. Где наш гонорар?

— Гонорар? — удивленно переспросил старик. — Спаси боги, господин магик, я ничего такого не видал. У нас народ честный: чужого не возьмут. Так что, может, он сам куда убежал иль закатился... А как он хоть выглядит-то, гонорар ваш? Мы всем миром поищем.

— Тьфу, — поправился эльф, поняв, что здесь никто не оценит его богатый словарный запас. — Плата наша где, говорю? Плата за услуги. Вспомни, что ты нам обещал?

— Ааа! — Тарвин просветлел лицом. — Так бы и говорили, господин магик! Плата — это как водится. Я отведу вас к разбойничьему-то обиталищу. Там и надо искать тайник атамана. Что найдете — все ваше.

— Что найдете... — задумчиво повторил Лэй. — Надеюсь, там не два дырявых медяка, в том тайнике.

— Не сомневайтесь, господин магик, там есть чем поживиться, — ответил староста. — Душегубы-то, они не только в деревне промышляли. У нас они только вроде как столовались да развлекались. А главную добычу брали на большой дороге — путников да торговцев грабили.

— Ну, хорошо, хорошо... — милостиво протянул ушастик. — Пошли тогда, покажешь место.

— И думать не моги, господин магик! — вмешалась бабка Варна. — Тебе вставать еще неделю нельзя! Ишь чего учудил: кровь только затворилась, а он уж скакать пошел!

— Ничего, матушка, — Лэй легкомысленно махнул рукой. — Мы, эльфы, живучие.

— Может, и вправду подождете, господин магик? — предложил староста. — Или пусть вон госпожа Мара за тайником сходит, а вы тут полежите, отдохнете...

— Госпожа Мара незаменима в бою, — недовольно пробормотал ушастик. — А поиски тайника — дело тонкое...