"Маг" Вторая книга серии "Истринский цикл". Закончена.

За сканированием окрестностей он чуть не пропустил страшный удар скимитаром, свистнувшим возле него на волосок от виска. Он в последний момент успел его заметить и отступить в сторону. Следующий удар пришелся на кулачный щит, третьего удара не последовало — Влад ускорился и просто вонзил меч коротким выпадом в бок сопернику, тут же выдернул его и, не глядя, ушел в свою сторону арены.

Зрители закричали, зашумели, Камбаз слегка улыбнулся, глядя на раздосадованное лицо Карушона, и предложил:

— Ну что, уважаемый Карушон, удвоим ставки?

Тот скривился, подозвал своего ланисту, они пошептались, и Карушон вернулся на место с удовлетворенным лицом.

— Хорошо. Двойная ставка! Слуга сейчас принесет деньги.

Они подождали немного, слуги внесли мешочки с деньгами, сложили их в углу, под охраной солдат, и Камбаз снова махнул рукой с платком. Калитка открылась, и на арену вышел еще один соперник Влада. Этот был полной противоположностью предыдущего — среднего роста, жилистый и, скорее всего, очень быстрый, что для мечников считалось основным свойством. Влад оценил его и, сбросив щит, взял катану обеими руками. На трибуне зашумели, предвкушая зрелище, но зрелища опять не получилось: бойцы сходились мягко, следя друг за другом, без эффектного звона клинков, искр и воинственных воплей, постояли друг против друга, медленно меняя позы, потом бегом, приставными шагами кинулись навстречу... Удар, еще удар — соперник Влада упал, перерубленный почти пополам и с отсеченной по колено ногой. Кстати, первым нанес удар противник лекаря, но тот парировал его отбивкой в сторону, изобразил верхний удар, изменил направление движения и отрубил бойцу ногу ниже колена, а обратным движением, широким горизонтальным секущим ударом разрубил ребра, врезавшись практически до позвоночника. На арене осталась лужа крови, которую скоро засыпали песком...

Последовал перерыв, во время которого Влад отдыхал в тени шелковичного дерева, заглатывая теплую воду с лимонным соком, а на трибуне началось какие-то шевеление. Варуту тоже вызвали туда, он что-то горячо обсуждал с обоими магнатами, а потом вернулся к Владу, пряча бегающие глаза:

— Еще один бой, последний... после него сразу в казармы. Если устоишь, я с тебя ошейник сниму! Отпущу! Клянусь матерью!

— Что за бой? — подозревая неладное, спросил Влад

— Шестеро сразу против тебя... выстоишь — отпущу, детьми клянусь!

— Варута, если ты не выполнишь обещание, клянусь, я тебя убью. Даже если лягу рядом. Ты понимаешь это?

— Послушай, северянин, я сам из бывших бойцов, и выкупился после долгого труда. Если я сказал, что тебя отпущу, я отпущу.

— Тогда пусть это объявит хозяин арены. Во всеуслышание.

— Не веришь? Ну я бы тоже не верил... Я бы, конечно, мог тебя просто выставить на арену и не сказать ничего, но мне нужно, чтобы ты был заинтересован в исходе боя. Я уже заработал на тебе круглую сумму. И хочу заработать еще. Если ты выиграешь — я ее получу.

— Тогда в чем дело? Пусть Камбаз объявит об этом условии и все.

— Хорошо, я ему сообщу о твоей просьбе.

Ланиста ушел, а Влад остался сидеть на коврике под деревом, рассматривая носки своих сандалий... Как-то ему не верилось, что его отпустят после боя. Тут, как говорили в определенных кругах, были 'вилы'. Он проигрывает — ну и хрен с ним. Оттащили за ноги с арены и бросили в яму. Он выигрывает, победив шестерых сразу, — какой дурак тут же освободит раба, такого умелого и ценного? Он будет стоить после этого как 'бентли', или даже парк из нескольких 'бентли'! Выставляешь его — и гарантирован выигрыш. Ну как такого отпустить? Он волей-неволей должен был выиграть, чтобы выжить, и становился очень ценным имуществом.

Варута пришел с масленой улыбкой:

— Все улажено. Я тебя отпущу после боя, если выживешь.

Влад просканировал его — тот просто лучился удовольствием и лукавством... 'Ну— ну, лоха вы развели, посмотрим теперь, что будет'.

Влад встал, надел на руку щит, проверил клинок меча — нет ли трещины, надвинул шлем и вышел на арену. На трибуне поднялся Камбаз и поставленным гулким голосом сообщил:

— Содержатель бойцов Варута объявил, что если раб-северянин выживет после этого боя, он его отпускает! Я гарантирую это! И теперь на арену выходят все бойцы, которых привез с собой содержатель бойцов Амбаз! Семь человек против одного!

Влад внутренне заледенел: 'Ах, сволочи! И тут накололи! Вместо шести — семь! Да по фигу! Только вот где я вас хоронить-то буду? Ах, твари, я бы вас похоронил, вместе с Варутой и фигутой... Интересно, они правда, что ли, собираются меня отпустить? Ну не верю я рабовладельцам, ну хоть убейте! Те-е-екс... сканируем: довольство собой, удовлетворение, гордость... Неужто не врет, гадина? Ну, посмотрим'.

На арену вышли семеро бойцов Амбаза, из них трое принадлежали к негроидной расе — высоченные, вооруженные копьями и овальными щитами. Четверо других были белокожими и имели тяжелое вооружение — длинные мечи, круглые щиты с умбонами, тяжелые шлемы. Влад не обольщался, копье может оказаться очень серьезным оружием в умелых руках. На Земле племя масаи, к примеру, выращивало таких мужчин, которые с этим копье убивали в одиночку льва — для них это было чем-то вроде посвящения в мужчины. Ну а если добавить к копьеносцам меченосцев... отвратительно.

'Что сделал бы я на их месте? Какую тактику применил, против бойца, явно быстрее их, с мечом в руках? Элементарно: меченосцы зажимают в угол стеной металла, а копьеносцы колют через их головы. Догадаются? Догадались, паразиты...' — Влад перемещался по арене, следя за отрядом, который загонял его к стене, охватив полукругом. Оценил ситуацию — рванул вперед, ускорившись до предела. Бойцы поворачивались медленно, как в замедленном действии, но гораздо, гораздо быстрее, чем те разбойники, которых Влад когда-то резал в Карауловке. Этих людей годами готовили к боям с такими же умелыми и сильным воинами. Они жили этим. А те, кто был медлителен, давно кормили червей — остались лишь самые быстрые. Проносясь рядом с ними, Влад полоснул мечом по бедру одного негра, распахав ногу до кости, отрубил руку с копьем другому и, пробежав к противоположному концу арены, замер, оценивая ситуацию:

— Минус два, — шепнул Влад, следя за отрядом. Двое лежали на песке: один пытался, стоя на коленях, зажать обрубок руки, из которого фонтанчиками хлестала кровь, другой уже вырубился из-за потери крови — после того, как перерезается бедренная артерия, жить остается несколько минут. Особенно, если сердце ускоренно гонит кровь, возбужденное боем...

Отряд стоял ошеломленный, наконец, опытные бойцы взяли себя в руки и стали снова обходить противника полукругом, передвигаясь приставными шагами и удвоив осторожность. Влад следил за ними, потом снова сделал рывок и, пока они поднимали свои клинки, успел полоснуть мечника по незащищенному боку, и пронзить копьеносца, пропустив копье мимо уха так, что наконечник чуть не зацепил его волосы.

'Минус четыре!'

Пока трое оставшихся на ногах бойцов, как в замедленной съемке, поворачивались следом за ним, Влад успел сзади вонзить меч в спину одному мечнику, подрубить ногу другому и обратным движением отрубить руку третьему. Бой был завершен. На арене остались трупы и искалеченные бойцы, не способные сопротивляться.

На трибуне поднялся шум, Карушон сидел красный и злой, Камбаз довольно улыбался, а женщины хлопали в ладоши и облизывали губы. Влада буквально захлестнул поток их похотливых желаний. Он читал о том, что знатные римские дамы были очень падки на гладиаторов. Исследователи объясняли это, во-первых, тем, что гладиаторы находились в центре внимания многочисленной публики, подобно современным футбольным звездам, что на время стирало социальные различия, а во-вторых, подобное восхищение знатных дам римскими гладиаторами объясняют отчасти как раз чрезвычайно низким социальным положением гладиаторов, что называется, запретный плод сладок. И еще — явно их привлекали отменное здоровье и сила гладиаторов...

После окончания боя, Камбаз встал и своим звучным голосом объявил:

— Добей их!

Вот этого Влад и боялся. Одно дело — убить противника в бою, а другое — добивать раненого. Но еще он знал, что если не убьет поверженного противника по требованию распорядителя игр, убьют его самого. Фактически это открытый бунт раба, что невозможно. Неподчиняющийся инструмент уничтожают. Он подошел к покалеченным бойцам, испуганными глазами следящим за его приближением, и поочередно воткнул каждому меч в сердце, стараясь сделать все быстро и без мучений. Через несколько минут на арене лежали только трупы.

Он опустошенно вышел на середину арены и стал, в ожидании глядя на Камбаза. Тот снова поднялся с места и торжественно объявил:

— Согласно данному обещанию, содержатель бойцов Варута отпускает бойца-северянина. — Камбаз помолчал, сделав паузу, и добавил: — Варута отпускает его, а я принимаю! Теперь северянин принадлежит мне!

Влада перекосило от ненависти — что-то подобное он ожидал, хотя внутри все-таки горел ма-а-аленький огонек надежды: а вдруг отпустят? В руках у Камбаза мелькнула серебристая цепь от ошейника Влада, а за спиной магната — физиономия магика.

'Вот оно как, они успели перенастроить амулеты на Камбаза! А где там это сучонок Варута, теперь его можно и грохнуть... Неужели они сожгут свой 'бентли'?

Влад двинулся в сторону мелькающего за ограждением Варуты, который срочно собирал свои вещички. Тот увидел приближающегося Влада и быстро стал сваливать от него. Влад ускорился, еще шаг — он замахнулся мечом... и был свален на землю приступом дикой боли. Болели голова, тело, шея — оказывается, эти амулеты служили еще и для наказания непокорных рабов... Через цепь Камбаз воздействовал на Влада и остановил его, вызвав приступ боли. Подбежавшие стражники вырвали у него меч, отобрали щит и шлем, потом подняли на ноги и, еще трясущегося от боли, потащили к хозяину.

Камбаз встретил Влада улыбкой превосходства:

— Ты что, раб, думал, что с тобой кто-то будет договариваться? Мы не хотели тебя расстраивать, чтобы не портить бой. Теперь ты мой. И я с тобой сделаю, что хочу. Могу выставить на бои, могу запереть в подвале, и ты сгниешь в своих нечистотах. Я тебя купил, и теперь ты мой навсегда, до смерти. Твоей. Впрочем, ты заслужил хорошую похлебку и даже женщину. Ну что так смотришь? — Он усмехнулся и потрепал Влада по потной щеке, вытерев потом руку душистой салфеткой. — Не смотри как на неприятеля — ты должен любить меня, и мою семью, как всякий верный раб. — Он гулко засмеялся и сделал жест рукой: — Уведите!

Охранники повели Влада прочь, через длинные коридоры и переходы они прошли в помещение, пристроенное к дому сбоку и не имеющее окон, открыли дверь и втолкнули его в комнату. Там стоял широкий топчан, рядом с ним столик с едой: вездесущее отварное мясо, специи, в виде соусов в различных плошках, сладости, вино в кувшине и холодная вода. Его постоянно мучил голод, затихавший только во время обеда, и то ненадолго — организм восстанавливал силы, поэтому он набросился на еду, и несколько минут в комнате стоял треск разрываемых кусков мяса и лепешек. После того как Влад съел все, что ему дали, он удовлетворенно лег на застеленную чистым одеялом постель.

В полутемной комнате было нежарко — толстые, вероятно, глиняные стены хранили прохладу, а свет падал из узких щелей высоко над дверью. На улицу выхода не было никакого. Влад расслабился и постарался поднять черную керамическую тарелочку из-под сладостей — она взлетела над столиком и повисла в воздухе, потом упала на стол. Он еще раз поднял ее — опять упала. Так Влад тренировался, пока не заслышал шаги в коридоре. Молчаливый стражник показал ему: на выход! — и он побрел за ним. Выйдя из дома, они перешли через двор, потом миновали какое-то помещение, выйдя в маленький дворик, в котором торчала из стены труба — из нее лилась вода, ударяясь в желоб и стекая в маленький бассейн. Этот бассейн, видимо, использовался для хозяйственных нужд, в том числе для мытья и стирки. Влад не удивился наличию водопровода в доме богатея — еще в Древнем Риме были построены акведуки, по которым вода приходила в дома богатых римлян и в общественные бани.

Стражник лаконично приказал ему:

— Мыться! — И показал на куски мыла, лежавшие на столике у входа. Влад снял набедренную повязку, встал под струю воды и, закрыв глаза, с наслаждением начал впитывать прохладу. Потом он вышел из-под струи, тщательно намылился и снова стал смывать с себя пот и кровь. Через пятнадцать минут он начал остывать, кожа его покрылась пупырышками — хотя вода и была довольно теплой, но все-таки проточной. Внезапно он почувствовал, как кто-то дотронулся до него теплой рукой, проведя по твердому мускулистому бедру. Он вздрогнул, открыл глаза — перед ним стояла молодая жена Камбаза. Она улыбалась, облизывая пухлые губы, потом провела острым ногтем по его груди и сказала:

— Сегодня ляжешь со мной. И я надеюсь, что ты оправдаешь мои надежды.

У Влада расширились глаза, он был ошеломлен: 'А если Камбаз узнает?' — Отвечая на незаданный вопрос, женщина сказала:

— Муж знает. Это мне он тебя и купил. В подарок. Он уже не может удовлетворить меня как следует, больше любит смотреть, как я это делаю с другими. Ну что, ты не подведешь меня, и будешь так же силен в постели, как на арене? — Она провела рукой по его животу, опустила ее ниже... — Вижу, не подведешь.

Она удовлетворенно улыбнулась и вышла из дворика. Влада охватило возбуждение — рабство рабством, но когда ты без женщины как минимум месяца полтора, и перед тобой появляется молодая девица в прозрачных одеждах, тут уж и святой бы не устоял.

Стражник равнодушно взирал на происходящее — вероятно, ему это было не впервой — потом протянул руку и указал:

— Наденешь вот это.

На скамейке лежали широкие штаны из тонкого материала, наподобие шальвар и жилетка из такой же белой тонкой ткани. Никакого нижнего белья, как понял Влад, не полагалось. Он вытерся полотенцем, что висело тут же, натянул на себя эти восточные одежды и пошел следом за стражником к себе в каморку.

Несколько часов Влад лежал, размышляя о превратностях судьбы и пытаясь определиться, что ему делать. Он снова предпринял несколько десятков попыток дотянуться до реки Силы — опять ему казалось, что он вот-вот увидит ее... Ощущение в этот раз было таким сильным, что его охватило нервное возбуждение: 'Ну! Еще чуть-чуть!' — но нет, не вышло. Он, обессиленный, закрыл глаза и расслабился... в голову пришли мысли о нынешнем положении: 'Сейчас я буду в роли сексуальной игрушки у молодой похотливой бабы — надолго ли? Сколько позволят оставаться в живых рабу, пользующему жену влиятельного человека? Сколько времени игрушка продержится, пока не надоест?' Выходило — недолго. Ведь и до него были такие игрушки, куда они-то делись?

Мысли прервала открывшаяся дверь, стражник поманил его рукой и вывел из комнаты. После недолгого перехода Влад очутился в будуаре, отделанном в восточном стиле. На большой широкой лежанке, стоявшей в середине комнате, томно возлежала жена Камбаза, глядя на него похотливыми влажными глазами. Ему пришла мысль о нереальности происходящего. 'Как я мог оказаться в таком положении, после огромной власти и высокого статуса? А тут... они даже имя не спросили! И эта дамочка — она своего имени тоже не сообщила. А ты бы сообщил свое имя фаллоимитатору или резиновой кукле? То-то же... так что не обольщайся мыслями о том, что ты такой весь из себя сексуальный, соблазнишь девицу и заставишь ее помочь бежать. Для них ты нечто среднее между животным и фаллоимитатором, ну, такой живой фаллоимитатор на ножках!' — От этой мысли его чуть не замутило.