"Маг" Вторая книга серии "Истринский цикл". Закончена.

Евгений Щепетнов

Истринский цикл. Маг

Глава 1

Влада разбудил грохот — в дверь внизу кто-то сильно стучал. Из своей комнаты вышла Арина и, зевая, пошлепала босыми ногами к входу.

— Кто там? С ума сошли, что ли, так долбить?

— Это Семен. Буди господина Влада — у нас под стенами войско стоит!

— Ох, господи! — Арина побежала к лестнице, чтобы подняться наверх.

Влад убрал Машину руку со своей груди, скользнул с постели на пол и выглянул:

— Я все слышал. Арин, буди госпожу Марьяну... И пусти, наконец, Семена, чего он там торчит на улице.

Арина, в развевающейся рубашке на голое тело, побежала к двери, отодвинула засов и быстро скрылась с глаз начальника охраны в своей комнате. Семен вошел в горницу, осмотрелся и, увидев спускающегося по деревянной лакированной лестнице Влада, доложил:

— Войско стоит под стенами, господин Влад. Видимо, ночью подошли, строятся в боевые порядки. Я поднял всех: магиков, расчеты пушек, лекарей, охрану. Скорее всего, они перед штурмом выдвинут какие-то требования. Так что готовьтесь. Наверное, граф Савалов все-таки решился на нападение. Все наши уже на стенах, ждут вас.

— Я понял. Скоро буду. Сейчас соберемся и придем. Жди нас там, следи за обстановкой.

Из комнаты выскочила Марьяна, она тоже была полуодета.

— Савалов пришел? Вот козленок! Только не отпускай его больше, иначе так и будет нам гадить. Ты пожалеешь его, уедешь по делам — а нам тут отдуваться.

— Марьян, Савалов идиот, пешка. Его настраивает кое-кто поумнее.

— Думаешь, Борислав?

— Да ну кто еще-то? Я не верю в совпадения. Да и прошлый раз я его шибко задел. Ну раз пришел — будем душить.

Влад надел свой боевой комплект: непробиваемое нижнее белье, кольчугу, поверх теплой куртки, перевязь с мечом, перевязь с метательными ножами. Амулет он с пальца и не снимал, только теперь он был модифицирован — работал на защиту и от магии, и от физического воздействия. Так что пробить его было практически невозможно.

На улице еще царила ночь. Небо серело, в лесу, через тракт, горели костры, перемещались какие-то люди, ржали лошади, звякало оружие. Влад осмотрел стену периметра — все были наготове. Под пушками горели жаровни, разогревая стволы, под бочками был разведен огонь. На стене ходили вооруженные охранники, спокойные и сосредоточенные. На башню, где находился Влад, поднялся Семен и доложил обстановку:

— Мы готовы. Я высылал разведку — их несколько сотен, возможно, около тысячи. Как и предполагалось, сотни четыре латников, остальные — ополчение. Опасаться надо профессиональных бойцов. А все другие так, мясо. Опасны лучники... Я приказал персоналу, тем, кто не прикрыт амулетами, не высовываться из домов.

Томительно шли минуты, переходя в часы. Скоро совсем рассветало, лагерь противника пришел в движение, войско встало на расстоянии двух полетов стрелы. Оттуда отделились три человека, с белой тряпкой на копье, и поскакали к крепости. Приблизившись, они стали зачитывать послание:

— Именующему себя бароном Унгерном, самозванцу и негодяю, бесчестному и безродному хаму Владу! Сиятельный граф Савалов предлагает тебе сдаться, чтобы ты, безродный, мог понести достойное наказание за свои преступления! Если ты откажешься сдаться, то все, кто находятся в этой крепости, будут убиты, а их головы выставлены на обозрение проезжающим, дабы видно было, что бывает с теми, кто противится воле графа Савалова! На размышление вам дается один час, после этого доблестное войско графа возьмет приступом нечестивую крепость!

Всадники развернулись и поскакали обратно.

— Да он дурак, — усмехнулся Семен, — ну кто будет сдаваться на таких условиях!

— Готовь своих, сейчас пойдут.

Семен, раздавая приказы, побежал по стене, где в готовности, выстроились все магики. Молнии действовали эффективно на небольшом расстоянии, так что они будут важны, если противнику удастся приставить лестницы.

Неприятель высыпал из леса густой толпой, держа в руках лестницы с крюками для закидывания их на стену. Влад прикинул — они уже были в зоне поражения пушек, и скомандовал:

— Беглый огонь!

Пушки вразброд ухнули, и в толпу понеслись, визжа и вращаясь в воздухе, книппели. Они достигли атакующих и буквально выкосили первые ряды. Люди были разорваны ударами свинцовых полушарий, цепь, протянутая между снарядами, отрывала головы, руки, ноги. Противник замедлил бег... Грянул залп еще четырех пушек — эффект оказался гораздо страшнее. Было уже хорошо видно, как снаряды косили врага — бойня стала напоминать страшное месиво.

Влад сам не ожидал такого эффекта от двух залпов. Нападавшие тем более не предполагали, что будет применено столь мощное оружие, оттого перли на крепость густой толпой, которой книппели нанесли столь чудовищный урон. Последний штрих довершила картечь — залпы почти в упор выкосили ряды, как град выбивает посадки огурцов. Враги побежали, бросив лестницы, и скрылись за соснами. На поле осталось сотни четыре мертвых и покалеченных бойцов.

После получасового перерыва саваловцы показались снова — теперь они действовали осторожно и передвигались мелкими группами, все время меняя направления бега и подбираясь к стене перебежками, — явно этим болванам кто-то подсказал, что у пушек может быть мертвая зона. Кто-то руководил их действиями издалека, и это был не Савалов, а опытный, умелый воин, способный делать выводы из увиденного. Несколько групп все равно нарвались на залпы картечи, но часть, подхватив лестницы и прикрываясь щитами от пускаемых сверху стрел охраны, подобрались прямо под стену. Впрочем, это им дорого давалось — стрелки охраны уже положили с десятка два нападавших. В основном, правда, ополченцев — латники были хорошо укрыты щитами и доспехами.

В конце концов под стенами скопилось уже сотни две бойцов, они начали готовиться к штурму — и тут вступили в дело боевые маги. На коротком расстоянии — десять-пятнадцать метров — они являлись идеальными машинами убийства, что-то вроде пулеметов этого мира. Все десять магиков, плюс сам Влад, ударили молниями по стоявшим внизу штурмовикам. Стрелы наступавших не могли ничего сделать с магами — они все были защищены амулетами, а вот маги били со страшной эффективностью: молнии, сверкая, косили людей в стальных латах, притягиваясь к ним, как к громоотводу. Содержимое лат поджаривалось, как курица в алюминиевой фольге в духовке. Люди шарахались в сторону, тут их настигали выстрелы лучников и арбалетчиков. Они даже не успели закинуть лестницы на стены, как побежали в сторону леса. Ушло всего человек двадцать. Площадь возле стены была завалена телами. Воняло горелым мясом и озоном. Кое-кто из магиков не смог сдержать рвотный рефлекс... От вида всего этого Влада тоже слегка затошнило, но он сдержался, глубоко подышав ртом.

Подошел Семен.

— По всем правилам войско наступающих разбито, их осталось всего сотни четыре, они потрясены, боевой дух упал, — оценил обстановку он. — Впрочем, они еще, может, надеются на численный перевес? Неужели не ясно, что крепость не взять — даже до мечей дело не дошло, хватило и магиков. Что за идиот ими командует?

— А то ты не знаешь, что за идиот! Вот только кто там за ним стоит? А то ведь нападающие вдруг иногда проявляют зачатки разума, и вот это уже хуже. Сейчас я бы, будь я на их месте, попытался соорудить осадную башню. Как думаешь, додумаются? Полить ее водой, заземлить, потом подкатить и вывалиться из нее толпой — кого-то мы завалим, а остальные сомнут массой. Что думаешь по этому поводу?

— Вполне разумно... Если только не учитывать наличие у нас сверхсильных бойцов, но они-то этого не знают. Так что, скорее всего, к вечеру ждем нападения. А пока они точно не будут атаковать — им нужно перевести дух и построить башню.

— Знаешь, я думаю, до завтра они не пойдут на приступ — постройка дело долгое, надо собраться, потом раненых вынести с поля боя. Вон, смотри, парламентер вроде идет.

От леса к крепости шел человек с белой тряпкой на палке. Подойдя к стене, он громко крикнул:

— Эй, в крепости, разрешите подобрать раненых, не стреляйте!

— Собирайте, не тронем! — Влад оглянулся на Семена: — Пусть собирают... правда, кого собирать-то, после молний раненых не бывает.

Из леса вышли команды с носилками, собравшие немногочисленных уцелевших, задетых стрелами и болтами арбалетчиков. Потом вся вереница носильщиков и стонущих раненых втянулась за деревья.

Неожиданно в голове Влада заговорил дракон:

— Привет. Я передал нашему народу то, что видел, то, что ты мне показывал и то, что сейчас происходит, — все потрясены. Весной будет большой сбор вождей племен. Они приглашают тебя на него, чтобы обсудить сотрудничество с людьми. Как только зацветет черемуха, я извещу тебя о месте встречи и сопровожу туда.

— А меня там не сожрут ваши?

— Нет. Приглашенный на сбор неприкосновенен. Если кто-то попытается напасть на него — он будет убит, кто бы это ни был. Продумай за это время, что можешь предложить нашему народу, как видишь сотрудничество драконов и людей. От этого зависит будущее и драконов, и человеческого рода. Есть такие вожди племен, которые предлагают уничтожить вас, как вредных животных, пока вы не истребили нас, есть те, кто настроен на мирное сосуществование... Твоя задача сделать так, чтобы было правильно.

— А как правильно?

— А это ты думай. Если ты не сможешь заинтересовать драконов, начнется война. Прольется много крови, и людской, и драконьей. И виноват будешь ты. Ты внес в этот мир смятение, внес новое оружие. Тебя проклянут и те и другие, понимаешь?

— Даа... картинку ты нарисовал жуткую. Меня таким монстром выставил... аж на душе противно.

— Ты должен осознать важность задачи, тут не место для ошибок. Решай. Удачи.

Дракон отключился, и Влад замер, с ужасом понимая: а ведь он прав. Ради своих иллюзорных целей и рассуждений о правильности он поставил на грань войны две разумные расы. Конечно, если что, он примет сторону людей... но и драконов жаль. Неужели нужно исчезнуть расе разумных рептилий, расе, которая насчитывает сотни миллионов лет!

Владу опять вспомнилось его прошлое — вроде и не бывало этих лет, прошедших с тех пор, как он, ударенный шаровой молнией, был перенесен с Земли в этот мир, где царит магия, где тираннозавры разумны и называются драконами, где главенствует право сильного и процветает рабство, как и в русском средневековье. Он прошел путь от больного, несчастного человека, заброшенного судьбой в неизвестный враждебный мир, до мага, самого мощного мага, владеющего и драконьей магией, и людской, наделенного способностями лекаря, недоступными его современникам. Он теперь умеет переделывать тела людей, наделять их невероятными способностями, может подчинять их волю, может разговаривать с драконами, владея их магией, все более и более укореняющейся в его мозге. Что будет дальше? Он не задумывался... Надо поступать правильно — и будь что будет.

На стене остались дозорные, остальные разошлись по своим домам в ожидании сигнала. Влад с Марьяной отправились к себе. Фекла собирала на стол. Арина и Маша копошились у себя в комнатах, потом вышли к столу в юбках и свитерках в обтяжку, по земной моде. Это выглядело очень соблазнительно, у него даже немного защемило сердце: вспомнилась Земля — все-таки он тосковал по ней, такой бессмысленной, шумной, с вредной экологией... Впрочем, тосковал он даже не по Земле, а по близким, родне, друзьям.

Все расселись за столом, горячий борщ в чашке подмигивал глазком сметаны, квас в глиняной кружке пенился радужными пузырьками, а в прозрачные оконца светило почти весеннее солнце... И как будто не было сотен смертей, никто не умирал несколько часов назад и не мучился сейчас, крича от боли в обожженном и пробитом стрелами теле.

Влад хлебал борщ, чувствуя, как живительная горячая жидкость проваливается в голодное нутро, и наслаждался — теплом, едой, компанией прекрасных женщин, каждая из которых считала счастьем лечь с ним в постель, своей силой и востребованностью в жизни. Девушки обсуждали какие-то мелкие проблемы клиники, парней, которые пытались ухаживать за ними, пока не узнавали, что все они — женщины Влада, и тогда страшно пугались и прятались по щелям. Все это приводило девчонок в восторг и подвигало их на язвительные шуточки в адрес 'женихов'.

Сегодня, после утреннего боя, было решено посвятить день отдыху и валянию на кровати. Всех больных из клиники временно выгнали, чтобы не подвергать их опасности при нападении, делать было особо нечего, так что все занимались тем, чем хотели. Таких выходных выпадало Владу немного, и он решил этим воспользоваться. Пройдя в свою комнату, он снял тапки-опорки, сделанные из обрезанных валенок, и плюхнулся на постель, не раздеваясь до конца, в рубахе и штанах. Через двадцать минут он уснул, сквозь сон ощутив, как кто-то теплый и упругий лег рядом с ним. Марьяна подкралась к нему под бочок и прижалась, уткнувшись носом в подмышку. Так они и проспали до вечера, пока их не разбудил Семен, явившийся с последними донесениями.

— Я послал разведчиков. В общем, как мы и думали: сколачивают осадную башню, к вечеру была еще не готова, значит, скорее всего, ночью доделают, а утром штурм будет. Так что сегодня спокойно можно отдыхать, хотя я и поставил дежурных у пушек на всякий случай. — Семен встал со стула, нахлобучил шапку: — Отдыхайте, утром я разбужу.

Утром, не дожидаясь Семена, все уже были на ногах, Марьяна с Владом надевали боевую экипировку, девушки, Арина с Машей, суетились вместе с Феклой, обихаживая их, угощая чаем с плюшками и свежим маслом.

На улице было светло. Рассвет, почти весенний, быстро разгорался, пламенея багровым солнечным диском. В первых низких лучах солнца было видно, как за лесом что-то шевелится, бегают люди, наконец, к крепости медленно двинулись два 'левиафана' — осадные башни. Из памяти Влада всплыло описание осадных башен:

'Осадная башня представляла собой крупную деревянную конструкцию, обычно прямоугольную в основании. Высотой осадная башня, как правило, равнялась осаждаемой стене или была чуть выше, чтобы лучники осаждающих могли вести стрельбу по защитникам с верхней площадки. Так как материалом для ее изготовления служило дерево, для защиты от огня башню покрывали негорючим материалом, обычно это были свежесодранные шкуры скота'.

Наступающие на них конструкции в точности повторяли описание — два деревянных монстра очень медленно приближались, перемещаемые силой воинов, скрытых за ними. В этом мире осадные башни представляли собой совершенные штурмовые механизмы, которые позволяли с минимальными потерями взять крепость — если у осаждаемых не было катапульт или требушетов. Катапульт и требушетов действительно не было, а на пушки графское войско почему-то не обратило внимания, на свою беду.

— Заряжай одиночными ядрами! — скомандовал Влад, пушки подняли 'хоботы', потом опустили их и стали ожидать приближения конструкций. Они подползли только через час, по метру преодолевая заснеженную поверхность почвы. Колеса не требовались — снег давал возможность скользить и без них. Наконец, башни оказались в пределах досягаемости пушек, Влад скомандовал:

— Огонь! — и махнул рукой. Четыре свинцовых шара, с шелестом понеслись к башням, и все четыре попали в цель. С грохотом полетели доски, щиты спереди были разбиты и из-за них вывалились кричащие от ужаса, покалеченные люди.

— Зарядить книппели, беглый огонь! — К башням, завывая, полетели полушария, соединенные цепью. Они сносили все на своем пути, разбивали доски, разрывали покрытие из шкур. Башни остановились, люди за ними побежали назад, но пушки, перенеся огонь на них, выкашивали бегущих как траву.

Лучники выбивали отдельно бегущих солдат, и те падали со стрелами в спине. Разгром был полнейшим. От войска графа остались одни воспоминания и кучи трупов, которые защитникам придется убирать целый день. Солнце уже поднялось к полудню, когда отряд защитников крепости вышел из ворот и направился к разбитым башням. Влад шел в окружении своих телохранителей, внимательно осматривавших окрестности, готовых к любому нападению. После произведенных с их телами модификаций они двигались не менее быстро, чем Влад, их зрение было усиленным, а оружие усовершенствованным — каждый стоил пятидесяти обычных воинов. Влад даже поселил их отдельно, вне казармы, как своих личных телохранителей, и один из них всегда находился рядом с ним, или возле входа в дом, в сторожевой будке.

Башни были полуразрушены, в них, и вокруг, валялись части человеческих тел. Пахло кровью, испражнениями, свежими шкурами, которые содрали с несчастных коров, чтобы укрыть башни. 'Видимо, разорили Карауловку, где же еще им столько коров набрать-то',— подумал Влад.

Некоторые из осаждавших еще дышали. Слышались стоны, их издавали люди с переломанными руками, ногами, ребрами. Владу неожиданно пришла в голову мысль:

— Давай их всех, раненых, в клинику!

— Да на кой черт, добить их и дело с концом. Вот еще, с ними вошкаться, — отреагировал Семен.

— Давай, давай, нечего рассуждать — всех в клинику. Я потом объясню.

Семен отдал распоряжение, и в клинику потянулись подводы со стонущими врагами. Влад тоже последовал за ними, собрал лекарей и объяснил ситуацию. Затем встал рядом с ними и стал ждать.

Первый вылеченный, еще не выведенный из состояния сна, оказался перед ним. Он вошел в его мозг и начал внушать: 'Ты никогда больше не сможешь вредить клинике, ты никогда не нанесешь вреда Владу, его близким, его делу'. Слова падали в мозг внушаемого, как огненные капли, погружались внутрь и впитывались навсегда.

Влад отобрал отдельно пять человек. Как он понял, это были люди из числа командования графскими войсками. С ними он поработал индивидуально — каждому была впечатана команда: 'Где бы ты ни увидел графа Савалова, ты должен его убить! Убить любым способом, не заботясь о последствиях! Это главная цель твоей жизни — убить графа Савалова! Ты должен оставить все дела и убить графа Савалова! Ты только тогда успокоишься, когда убьешь графа Савалова!', а стандартные формулировки: 'Ты никогда не причинишь вреда персоналу клиники, господину Владу, его близким и его делу...'

Раненых оказалось человек пятьдесят. Некоторые были покалечены совсем — оторваны руки и ноги, но Влад не стал выращивать им новые: во-первых, нельзя было раскрывать, что он это умеет, во-вторых — с какого хрена, они пришли вообще-то не разговоры с ним разговаривать, а убивать, разрушать все, что ему дорого.

Через несколько часов все было завершено — здоровые, и не очень, воины были отправлены по домам, а с ними вместе — живые 'торпеды', манкурты, нацеленные на графа. Влад был уверен, что они явятся ко двору Савалова, он пожелает их расспросить о том, как они спаслись и так далее, тут-то они его и положат. Судьба их Влада совершенно не беспокоила, как и угрызения совести — он их не звал к себе и имеет право защищаться любым доступным способом. А если этого графа не положить, дурак так и будет слать войско за войском, пока не положит под стенами клиники всех своих крестьян, а в придачу глупых или жадных наемников, которые согласятся участвовать в его затеях. Фактически Влад этим спасал множество людей. Возможно, что кто-то из манкуртов и спасется — как только граф умрет, заклятие утеряет смысл. Убивать будет некого, и они займутся своими делами.

Весь этот день, а потом и следующий, люди клиники были заняты тем, что собирали и сжигали трупы. Снаряжение с них чистили и сортировали — сломанное отправляли в кузницу для ремонта. Кузница при клинике была уже построена, и заправлял там кузнец Гордей, жену которого некогда спас Влад.

Влад вызвал к себе начальника охраны Семена.

— Семен, есть информация, что отряд Борислава Володина участвовал в нападении под знаменем графа Савалова, более того, все нападение было спровоцировано именно Бориславом, который спасся и с остатками своей группы отошел к северу, в деревню Махрютово, где он и базировался перед налетом на нас. Деревня принадлежит Савалову, что еще больше доказывает связь между графом и этим наемником. По моим сведениям, у него осталось около пятидесяти человек. Я предлагаю добить его до конца, чтобы больше не было никаких поползновений напасть на нас. Каждый из моей личной охраны стоит минимум тридцати человек, я не сомневаюсь, что мы их всех вырежем. Что думаешь по этому поводу?

— А что думать — пойду седлать лошадей. Сколько возьмем магиков?

— Трех парней. Хватит нам — еще ведь и я буду. Остальные пусть работают, лечат. Возьми еще человек пятнадцать из простой охраны. Итого, семеро моих телохранителей, пятнадцать охранников и трое магиков. Выезжаем в ночь — хочу с рассветом их потревожить. Главное, чтобы застать их на месте, а то свалят куда-нибудь, потом снова ожидай гадостей.

— Думаю, никуда они не денутся. Нападения они не ожидают, а им надо залечивать раны, отдыхать после штурма. Успеем. Ну все, господин Влад? Тогда я пошел готовить вылазку.

Они разошлись. Влад отправился к себе домой, Семен в казармы. Лекарь не стал говорить, откуда у него информация, а получилось так: когда Влад занимался с ранеными, привезенными с поля боя, он узнал одного из наемников, приходивших с Бориславом в клинику еще когда тот был при смерти. Влад просканировал его мозг и выяснил нужную информацию. Говорить об этом он не стал — потребовалось бы что-то объяснять, а он этого не хотел, ограничившись сухим изложением факта, как бы заранее отметая вопросы: ну вот есть такой факт, и все тут. Начальник охраны уже не удивлялся способностям лекаря и воспринял все вполне нормально — ну знает и знает, и слава богу.

К ночи все было готово, и отряд затемно тихо выехал на тракт. Судя по полученной информации, ехать нужно было около тридцати верст на север, потом три версты вглубь леса по наезженной дороге. Погода стояла тихая, уже весенняя — днем снег оттаивал, местами появлялись лужи, ночью же легкий морозец сковывал все, превращая в ледяной каток. На всех конях отряда клиники имелись подковы с шипами, а потому они не боялись гололеда. Копыта гулко стучали по тракту в ночной тиши, над головой сияли звезды, яркие, как далекие светляки. В чистом ночном воздухе были хорошо видны созвездия — ни одного из них Влад не знал. Каждый раз, поднимая голову вверх, к ночному небу, он с грустью убеждался, что это небо совсем чужое. Он отбросил эти мысли и стал думать о насущном.

Скоро будет весна, весенняя распутица сократит движение караванов, даже тракт, одна из крупнейших дорог империи, будет покрыт слоем жидкой грязи, в которой станут застревать телеги. Это время они посвятят обучению лекарей, а затем, когда все подсохнет, ему нужно будет ехать в Лазутин, брать в гильдии магиков разрешение на лекарскую деятельность — сейчас они фактически занимаются лечением по-пиратски, без лицензии. Раньше Марьяна выезжала на том, что обслуживала крестьян графа Савалова и платила символическую плату, проживая на принадлежащей ему земле, а теперь они должны самостоятельно вести деятельность. Ему ужасно не хотелось ехать в логово врага, но выхода не оставалось. Каждый должен делать то, что он должен делать — это Влад понимал прекрасно — и другого не дано.

Тягучие ночные минуты складывались в часы... ночь накрывала бойцом черным покрывалом, требуя: усни, усни... Охранники клевали носами, едва удерживаясь на лошадях. Наконец, через шесть часов хода, показался поворот на Махрютово. Все встрепенулись, сбросили сон и внимательно стали осматривать дорогу и лес вокруг. На дороге, покрытой подмороженным за ночь талым снегом, были видны следы множества копыт, явно тут проезжали довольно большие отряды воинов — подковы тоже были шипастые, отличающиеся от стандартных крестьянских.

Отряд клиники преодолел еще две версты, потом они въехали в лес, подальше от дороги, и спешились, оставив лошадей привязанными в небольшой тихой лощине, укрытой от ветра. Дальше нужно было идти пешком, чтобы не всполошить раньше времени бориславовцев. Оставалось где-то шагов шестьсот до деревни, темнеющей пятнами возле запруды, сделанной из небольшого ручья. Небо уже серело, воздух был светел и чист... В деревне затапливали печи и запах дыма, золы доносился до спрятавшихся в засаде бойцов. Чуть позже в деревне началось какое-то шевеление — вооруженные люди ходили между домами, выводили коней, явно собирались куда-то ехать. Влад понял, они вовремя сюда прибыли — отряд Борислава снимался с постоя. Он прикинул: дорога отсюда одна, на лошадях уходить в лес глупо, можно переломать им ноги, значит, они будут прорываться только по дороге.

— Семен, дорога... Ее перекрыть — и они в мешке. Поставь туда лучников, все пятнадцать человек, а я с магиками и телохранителями пойду прямо в деревню. Когда они попытаются сбежать — пусть снимают всех стрелами. Конечно, грубовато придумано, но, мне кажется, эффективно.

— Да нормально... вырежем мы их. Никуда не денутся, — пожал плечами Семен.

— Погодь... есть у меня одна задумка. Не хочется их вырезать всех. Пригодятся. Ты пойдешь со мной и еще одного возьми. Поговорим-ка с Бориславом...

Семен кивнул Степану, отдал распоряжения остальным бойцам, вставшим за деревья справа и слева от дороги, — и вот уже Влад и двое телохранителей шагают по дороге в деревню. Семен взял в руки палку с надетым на нее белым клочком ткани, используемым им вместо платка, и зашагал, спокойно отмахивая одной рукой шаги. Еще от околицы их заметили дозорные, люди забегали, зашевелились, вышли на улицу, сгрудившись тесной группой. В полном молчании Влад со спутниками подошел к наемникам:

— Приветствую всех. Я бы хотел поговорить с Бориславом.

— А ты кто такой еще, чтобы говорить с капитаном?

— Меня звать Влад. Я тот, кого вы так хотели увидеть, но как-то не смогли попасть ко мне в гости. Повторяю: я хочу переговорить с капитаном! Он жив? Или вы тут просто сборище без командира?

Толпа зашумела, потом кто-то крикнул:

— Тут он, сейчас придет.

Через несколько минут ожидания под злобными взглядами наемников Влад и его спутники увидели раздвигающего толпу Борислава — мощного, высокого человека, закованного в кольчугу и обвешанного всевозможным оружием — у пояса его висел огромный меч, кинжалы, метательные ножи.

— Привет, господин Влад... или вас теперь именовать барон Унгерн?

Толпа опять зашумела, люди вполголоса обсуждали происходящее, слышались выкрики: 'Прибить этого гада! Он наших положил кучу!'

— Так зачем вы пришли сюда, барон? Вы рискуете отсюда не уйти. Говорите.

Влад усмехнулся:

— Борислав, я не хочу лишней крови. Мы блокировали вас в этой деревне, со мной боевые магики. И сам я не простой лекарь, вы это знаете. Мне не нужно больше таких волнений, что вы устроили, натравив на меня этого дурака графа. Мне придется вас всех уничтожить, заверяю вас, ни один не уйдет живым. Вы верите мне?

— Верю или не верю — другой вопрос, что вы предлагаете? — Борислав побледнел, толпа опять зашумела.

Под шумок кто-то попытался ускользнуть из деревни — по дороге застучали копыта двух коней — и следом сверкнули молнии. Бежавшие моментально сгорели в своей броне, на дороге остались лежать трупы людей и коней.

— Всем стоять, болваны! Дорога перекрыта, ясно же! — Борислав утихомирил своих бойцов, и они стояли, ожидая, чем кончится все это дело.

— Так что вы предлагаете?

— Борислав, я знаю, что вы дворянского рода, из обедневших помещиков. Я предлагаю вам поединок. Если вы выиграете у меня бой — вы уходите все, со всем оружием, и вас никто не тронет. Если проиграете — все складывают оружие, ну а там мы уже решим, что делать. Скорее всего, я наложу на всех клятву верности и отпущу живыми. Но они никогда не смогут причинить мне вред. Я не буду применять молний или файрболлов — только меч. Как и вы. Ну что, принимаете мое предложение?

Борислав усмехнулся:

— Я бы мог дать команду на прорыв, мы бы попытались уйти, но я знаю, что многие погибнут. Возможно, большинство. Мне тоже не надо губить своих людей. Потому, конечно, я принимаю предложение. Вы даете слово, что если я выиграю, вы отпустите всех нас?

— Даю. А вы даете слово, что ваши люди сложат оружие при моей победе?

— Я даю честное слово, что если вы меня уложите, мои люди сдадутся. Бойцы, вы все слушали? — Он обвел взглядом своих солдат, и те закивали головой. — Вообще-то я не понимаю, зачем вам это надо. Я бы на вашем месте всех положил без разговоров и все, если есть возможность такая.

— Ну, считайте, что у меня настроение такое, человеколюбивое. Хватит уже крови.

— И вы думаете, лекарь, что выиграете у меня, профессионального военного с младенческих лет? Одного из лучших фехтовальщиков империи, победителя турнира 'Серебряный меч'? — Борислав усмехнулся и поправил перевязь. — Ну что же. Вы сами предложили.

Он вытащил из ножен свой меч длиной больше метра и встал в стойку:

— Я готов. Приступим?

Охранники Влада подались назад, группа наемников тоже. В промежутке между вражескими порядками остались двое. Влад потянул из-за плеча свой меч и тоже принял стойку. Борислав неуловимым движением, практически ничем не выдав своих намерений — ни жестом, ни выражением лица, прыгнул на лекаря и ударил его между шеей и плечом... вернее, хотел ударить, но Влад легко ушел с линии нападения, боковым движением по лезвию отбил его меч и секущим — хлестнул по кольчуге. Упс! — меч не коснулся тела Борислава. Влад понял: у того амулет против физики. У него у самого был такой же. Борислав явно делал ставку на этот амулет.

Скорость его была очень велика, как и умение, но, конечно, не шла ни в какое сравнение со скоростью и силой Влада. Только капитан об этом еще не знал и до сих пор пребывал в заблуждении. Впрочем, Влад его быстро в этом разубедил — ни один удар не смог даже близко изобразить касание к телу лекаря — тот небольшими скупыми движениями все время уходил из-под ударов капитана, с улыбкой следя за изумленным выражением его лица. Влад играл с ним, с удовольствием разминаясь, как на занятии в спортзале. Борислав ускорил темп. Его меч замелькал, будто стриж, гоняющийся за стрекозами. Было странно смотреть, как такой огромный и тяжелый клинок порхал, словно бабочка, в руках наемника, — он действительно был великим мастером боя. Но что он мог сделать против человека с многократно усиленной скоростью движения?

Капитан стал запыхиваться — лицо покраснело, выступил пот — и Влад решил: хватит. Он сосредоточился и стал вытягивать Силу из амулета капитана — амулет был не таким уж и емким, его хватало, видимо, на несколько сотен ударов. Влад мог, конечно, бить по наемнику, пока у того не разрядится амулет, но ему уже все это надоело. Амулет быстро опустел, перекаченный в магический узел лекаря, и следующий удар капитана стал для него роковым — Влад, отбив атаку, развернулся, и, держа обеими руками свой меч, нанес страшный горизонтальный удар, врубаясь в бок Борислава.

Катана вошла в тело почти до половины, перерубив ребра. Борислав глухо застонал, и, опустившись вначале на колени, завалился на бок, ловя воздух посиневшими губами. Его люди стали бросать оружие в кучу, снимая кольчуги, перевязи с мечами, ножи и все остальное. Из леса вышли охранники клиники, окружили безоружных наемников, все время поглядывая, не ожидается ли нападение. Они встали таким образом, чтобы не перекрывать траекторию выстрелов трем боевым магам. Один человек не выдержал, кинулся бежать, и тут же был сожжен файрболлом, выпущенным Арефием. Это сразу выжгло из голов, мечтающих о побеге, все мысли об этом.

Влад склонился над умирающим Бориславом, вошел в транс, перекрыл утечку крови. Жизнь теплилась в капитане наемников, только будучи поддерживаема лекарем. Влад добавил силы в его ауру, Борислав открыл глаза и осмысленно посмотрел на него.

— Борислав, я предлагаю выбор: или вы сейчас умираете, и я не стану вас лечить, или я поднимаю вас на ноги. Вы будете здоровым и сильным, как и прежде, но только я наложу на вас полное заклятие верности, после которого вы станете делать все, что я скажу. Даже если я прикажу вам перерезать себе глотку — вы выполните это с удовольствием. Никто не сможет снять это заклятие до конца ваших дней. Выбирайте. В общем-то, вы уже труп, еще полчаса — и вас не спасу даже я. Думайте быстрее.

— А у меня есть выбор? — грустно усмехнулся Борислав, с трудом выговорив слова и поднимая из уголка рта розовые пузыри. Видимо, было задето легкое. — Конечно, я согласен пожить еще... пусть даже и вашим рабом. Увы. Я не герой и не хочу подыхать в какой-то занюханной деревне.

— Ну что же, вы выбрали. Это ваша воля. Эй, бойцы! Несите вашего командира в избу, сейчас его лечить буду. Быстрее, быстрее вы, олухи, у него осталось мало времени!

Наемники подхватили капитана и быстро потащили внутрь небольшой, обмазанной глиной избы. Влад пошел за ними. Там Борислава положили на длинную лавку, согнав обитателей дома на печь, где те с ужасом и любопытством наблюдали, как лекарь занимается с раненым.

Влад приказал раздеть его по пояс, обнажив рану, клокочущую кровавыми пузырями. Он обшарил капитана, сорвал амулет от магии и выкинул за порог. После этого быстро вошел в транс и стал исследовать и одновременно лечить тело. Он моментально перекрыл кровь и соединил перерубленные сосуды, отрастил новую часть легких взамен поврежденных — ткани восстанавливались довольно быстро — потом перешел к костям. Те сопротивлялись воздействию, лечение замедлилось. Но через минут сорок и кости были сращены. О ране напоминал лишь большой косой шрам через весь бок. Влад не стал его убирать — пусть напоминает о бое.

Теперь дело было за заклятием верности. На сей раз Влад решил использовать самое сильное и страшное заклятие — полного подчинения. Это был враг, тем более враг практически убитый — труп, почти зомби, потому лекарь не испытывал никаких угрызений совести. Почему бы и не иметь такое совершенное оружие?

Слова падали в мозг человека тяжелыми, страшными огненными сгустками: 'Ты никогда не причинишь вреда ни Владу, ни тому, на кого он укажет. Никогда не нанесешь вреда ему и его друзьям, близким. Никогда не допустишь в голову мыслей о том, чтобы ему навредить. Ты с готовность выполнишь любой его приказ. Ты всегда будешь заботиться о его благе, будешь всегда заботиться о его делах'.

Он закончил заклятие, разбудил Борислава. Тот сел на скамейку, посмотрел на Влада и спросил:

— Уже все?

— Все. Сейчас попробуем. Возьми этот нож и воткни себе его в ногу.

Борислав молча взял нож и вонзил его себе в ляжку. Влад уложил его на скамейку, выдернул нож и усыпил. Потом быстро залечил рану и, глядя на лежащего в трансе здоровяка, подумал: 'Мать твою за ногу, в кого я превратился? Тебя, Вова, не тошнит от того, что ты делаешь? Тошнит. Ну а что, лучше было его оставить на земле? Подыхать? Или отпустить, чтобы он мешал работе клиники и убивал моих людей? Нет уж, пусть лучше так'.

Влад сосредоточился и стал переделывать тело Борислава, модифицируя его по своему образцу. Через час он закончил и это. Капитан был здоров, силен, немного похудел, правда, но это было не очень заметно. Лекарь разбудил его и приказал приводить к нему подчиненных. Пошла вереница наемников, в которых он стал вбивать заклятие о ненападении и верности Владу, только без страшной фразы о полном подчинении. С ними он закончил через полтора часа, затратив по одной-две минуты на каждого. Он все увереннее и быстрее пользовался драконьей магией.

Улица встретила лекаря ярким солнечным светом — на солнцепеке уже плавился снег, сияли ярким блеском сугробы. Влад обвел глазами стоящих вокруг людей и приказал:

— Верните оружие отряду Борислава, теперь он работает на нас. Сейчас отдыхаем, обедаем и двигаемся в клинику. Борислав, распорядись, чтобы организовали всем питание — мы всю ночь тащились голодными.

Капитан отдал распоряжения, люди забегали, и чрез полчаса Влада пригласили в большую хату — видимо, дом старосты, где был накрыт стол. Староста, довольно еще молодой мужчина с окладистой бородой, предложил их отведать, что бог послал. А бог послал холодца, нарезанного розового сала, пахнущего чесноком, различных солений, каких-то пирогов и всякой всячины. Влад только теперь понял, как страшно хочет есть. Они с Бориславом и Семеном уселись за стол и стали планомерно сметать все, чем их угощали.

Через полтора часа весь, теперь уже перемешавшийся отряд, тянулся по тракту, освещаемому послеполуденным солнцем. Влад ехал, смотрел на сверкающие под лучами поля и думал: 'Ну что, диктатор постепенно наращивает армию... Что дальше? Кстати, интересно, а кому достанется графство Савалова? Если он остался без наследников, кому будут принадлежать все эти земли, замки, деревни? Надо будет потом спросить Борислава, он должен в этом разбираться. Все больше и больше я отхожу от чистого лечения. Боевая магия, драконья магия — вот чем занимаюсь. Теперь я больше боевой маг, чем лекарь. Борислав, конечно, ценное приобретение — он знает все и всех в империи, когда поеду в город, обязательно возьму его с собой. Только вот с приказами бы не переборщить. Скажешь ему в сердцах: чтобы ты сдох! — а он возьмет и выполнит приказ... Надо быть осторожнее. Как погода похожа на восьмое марта — день унижения мужчин...' — Он посмеялся про себя и загрустил. Сейчас бы дома он тащил жене дурацкий букетик мимозы или тюльпанов, шлепая по весенним ручьям, а не ехал бы по тракту в окружении толпы убийц.

Клиника встретила их закрытыми воротами и направленными на них пушками — потом все-таки разобрались, что за всадники едут, и люди выскочили их встречать. Бойцы спешились, Семен стал распоряжаться — заводить коней, устраивать людей, а Влада обступили Марьяна с Ариной и Машей, они повисли у него на шее, целовали в жесткие скулы, потом повели в дом. Закончился этот день уже баней, в которой команда дождавшихся женщин вначале напарила его как следует, а затем как следует приласкала, к его и их удовольствию. Марьяна осталась с ним в постели, разогнав разошедшихся ненасытных девок по своим комнатам, прижалась к его плечу, проведя ноготками по твердым грудным мышцам, и грустно сказала:

— Каждый раз, провожая тебя, я как будто прощаюсь навсегда. Мне все время кажется, что ты, как пришел в этот мир, свалившись на меня, так из него и уйдешь... Я все время хочу насытиться общением с тобой — любовью, разговорами. Кажется, вот-вот и ты ускользнешь.

— Скоро мне придется отправиться в город, в гильдию, возможно, надолго. Тут мы сделали, что могли, клиника будет работать, даже при моем отсутствии. Опирайся на Марину, сделай ее своим заместителем, ты должна быть здесь, пока не наладишь все так, чтобы работало и без тебя. А тогда приедешь ко мне в город. Как эти дни с клиентами? Больные шли?

— Ну это нападение графа, конечно, навредило нам — испуганные больные поразбежались от греха, но уже возвращаются. Сегодня много приняли, прибыль хорошая. Было и пару мелких дворян — женушек своих целлюлитных ремонтировали. Я с них выжала, что могла... по две тысячи выложили. Кряхтели-кряхтели, но заплатили. Скоро и настоящие клиенты пойдут.

— Слушай, я все забываю, а чего мы Феклу не подремонтировали? Ходит старухой дряхлой, зубы черные — нам позор и антисанитария сплошная. Займитесь завтра с ней. Вместе с Мариной потренируйтесь. У вас уже уровень такой, что вы спокойно ее модифицируете — ну омолодить вряд ли, но уж приличный вид сможете сделать. Займись, ладно? А то она оскорбляет мое эстетическое чувство.

— Чего она там у тебя оскорбляет? — хихикнула Марьяна. — Чего эстети... тьфу, и не выговоришь. Давай-ка мы делом займемся. Говоришь, уезжать скоро — так не будем время терять! — И она запрыгнула на своего мужчину...

Глава 2

Распутица превратила тракт в полосу грязной жижи, скопившейся в рытвинах и покрывающей ровным коричневым слоем все, к чему она прилипала. Территория клиники тоже не избежала погружения в грязь, хотя тут земля уже подсыхала, так как снег убирали по мере его накопления. Ворота крепости были раскрыты, в них входили и выходили люди, наматывая на ноги липкую жирную глину — в клинике шел прием больных, к лекарям съезжалась вся округа, начиная с крестьян и заканчивая мелкопоместными дворянами.

Влад поморщился — в такую погоду не хотелось вылезать из теплого чистого дома. Но деваться было некуда — работа есть работа. Перемещение караванов по тракту практически прекратилось, что сразу сказалось на кассе трактира и постоялого двора — они были полупусты, поскольку в этих заведениях останавливались только больные и их сопровождающие. Влад брался за лечение только в особо серьезных случаях, с остальными спокойно справлялся персонал клиники. Строительные работы пока свернули, до высыхания почвы, рабочие перешли к отделке внутренней части помещений, но и она уже была почти закончена. Жизнь шла размеренно, тихо, как будто и не было этих месяцев гонки и преодоления всевозможных препятствий

Через какое-то время после нападения графских войск пришло известие, что граф Савалов погиб. На званом обеде кто-то из сторонников пришел в безумие и набросился на него с кинжалом. Владения графа остались без хозяина. Впрочем, оказалось, что у него была младшая сестра семнадцати лет от роду, но по закону она не могла владеть графством — у нее должен был быть мужчина, муж, к которому и переходил этот титул. Выбрать мужа здесь было не так просто: не она определяла, кто ляжет с ней в постель. Это должен был быть дворянин, который выиграет турнир за право обладания ее рукой... ну и остальными частями тела. Как узнали от проезжих купцов обитатели клиники, турнир должен был состояться, когда подсохнет земля, в начале второго месяца весны.

Влад, Марьяна, Арина и Маша сидели на большой веранде своего дома за массивным дубовым столом, под навесом, укрывающим и от дождя, и от лучей уже теплого весеннего солнца. Фекла подала блюдца с медом, блины, различные пироги — все к чаю. Они наслаждались весенним теплом, горячим душистым напитком и неторопливо обсуждали свои дела, — все, что приходило им в голову. Неожиданно Марьяна подняла вопрос о графстве Савалова:

— Влад, а ты никогда не думал, чтобы стать графом Саваловым? Ты у нас мужчина видный, притом барон — твой баронский патент ведь на днях получили уже с гонцом — так что ты запросто можешь участвовать в турнире. Получишь графство, мы будем тогда вообще на коне, разве плохо?

— Если бы к этому графству не прилагалась еще какая-то телка... Мне хватает женщин и без нее. Стоит ли лезть туда? Как представлю себя под венцом с какой-то неизвестной бабой... Может, она страшна как грех? Или же совершеннейшая дура... И чего мне с ней делать?

Марьяна и девушки засмеялись.

— А мы тебе расскажем, что с ней делать, если не знаешь! А можем и показать, на примере! И тебе, и ей!

— Вы уж покажете... потом ноги таскать не будешь, — расхохотался Влад и отхлебнул из чашки. — Только вот если серьезно... ну на кой черт мне такой довесок? Мне что, убивать ее после женитьбы? На кой она мне сдалась?

— Нет, ну вы, мужики, такие непрактичные — это что-то! Ну наложи на нее заклятие от беременности, и пусть живет где-то вдалеке от тебя, а ты живи как хочешь. Мало ли дворян так живут. Ты думаешь, все женятся по любви? Да один из ста браков заключается по любви. Остальное — фактически продажи своих дочерей с целью укрепления престижа, создания каких-то союзов, получения земель. Кстати, задумайся, ты ведь можешь облегчить жизнь многим людям. Крестьянам, например. Ты все поговаривал, что тебе не нравится, как с ними обращаются хозяева, вот у тебя и появится возможность поправить это дело. И для этого всего лишь надо побить толпу тупых рыцарей и разок переспать со своей женой. Неужели не сможешь?

— Марьянка, ну ты и демоница... надо же, как завернула! И пряник кинула — в виде героя-освободителя, и на 'слабо' надавила, бестия... Так вот послушаешь, послушаешь и подумаешь: правда, а почему бы и нет? — Влад рассмеялся, потом замер, обдумывая.

— Ну а что такого — съездишь, развеешься, клиника без тебя не помрет, мы и сами справимся. Я же вижу, ты все больше впадаешь в уныние, скучаешь, тоскуешь, ты же еще тот живчик, сидеть на одном месте не можешь. Вот тебе и повод развеяться, да и кусок такой лакомый отхватить. Да я про графство, а не про телку, — хихикнула она, заметив перекосившуюся физиономию Влада. — Давай пригласим Семена и Борислава, обсудим это все?

— Да ну давай, — не очень весело позволил Влад.

Съездить, развеяться ему, конечно, хотелось, он уже затосковал тут, в глухом углу, без потока информации, без смены событий, но вот связывать себя браком...он до сих пор испытывал какой-то 'священный' ужас перед этой формальностью. Женитьба не входила в его планы на ближайшие триста лет. Но и цель была заманчива...

Марьяна покричала охраннику в будке, тот передал кому-то дальше, и через двадцать минут Семен и Борислав уже подходили к дому, чавкая по весенней грязи. Фекла встретила их в штыки, заставив сперва обмыть сапоги водой из кадушки у лестницы, что они, с ругательствами и проклятиями на голову злостной бабы, и сделали.

Надо сказать, что Фекла, с тех пор как с ней поработали Марьяна и Марина, преобразилась. Молодость ей, конечно, они вернуть не смогли, но зато теперь она сверкала белыми зубами, ее фигура была статной и крепкой, — она просто дышала здоровьем и силой. После своего обновления она вообще взяла под личный контроль прислугу в доме: гоняла нанятых поваров, слуг, дворовых мальчиков и прачек, однако, что касается прислуживания за столом Владу и его приближенным, делала она сама, считая почетной обязанностью. Ее острого словца и крепкой руки побаивался весь персонал клиники, даже охранники предпочитали с ней не связываться — ну кому охота получить в ухо от злостной бабы, или слушать, как она зычным голосом, на всю округу, расписывает его жалкие интимные способности и микроскопические части тела.

Семен и Борислав уселись за стол, им тут же налили по чашке чая и придвинули блины. Минут пять они сосредоточенно поедали масляные кругляши, намазывая их тягучим желтым медом, наконец, когда приличия были соблюдены, Марьяна начала:

— Тут мы предложили господину Владу стать графом Саваловым. Что вы думаете по этому поводу?

Семен, ничуть не удивившись, переглянулся с Бориславом:

— Интересно, мы только что, полчаса назад, обсуждали это дело... А почему и нет? У господина Влада титул барона, заверенный императором, он вполне может подать заявку на турнир и выиграть его.

— Только вот господин Влад тут сопротивляется, говорит, что приложение в виде молодой жены ему не нужно! — Марьяна хмыкнула и кивнула в сторону кислого Влада.

— Ну а чего такого — баба пусть сидит себе в замке и вышивает, зато все графство в собственности, — удивленно пожал плечами Борислав. — Там все, конечно, не так просто, судьи будут на стороне тех, на кого им укажут, придираться начнут к любой мелочи — графство не такая вещь, чтобы кто-то легко от него отказался. Но тут штука такая — если победить противника, реально, на глазах у тысяч зрителей, кто сможет это оспорить? На турнире запрещены все амулеты, все магические действия в сторону противника, за этим следят специальные магики от гильдии. Вполне вероятно, что там будет присутствовать и император. Господин Влад не думает, что ему, как дворянину, иногда стоит бывать при дворе? Опять же с гильдией магиков пообщаться не лишне... а там будет архимаг. Я бы рекомендовал подать заявку на участие в турнире.

— Да я копье в руках не умею держать! Какой из меня рыцарь! И на коне езжу средненько... только если надо свой зад перетащить из города в город. А тут придется с копьем скакать, да еще сбить с коня человека, который всю жизнь занимается этим чертовым делом!

— Ну, начнем с того, что копье и кони — это не главное в турнире. Даже если вас собьют с коня, бой продолжается до тех пор, пока противник не сможет подняться с земли, а также пока он не признает поражение. Ну и еще: а кто сказал, что вас собьют? Я уверен, что за несколько дней мы подготовим вас так, что вы сможете хотя бы половину рыцарей сбить с коня, а уж удержаться в седле — точно. При вашей памяти и умении запоминать уроки с первого раза, это будет совершенно несложно. Время еще есть. Мы сегодня отправим гонца с заявкой об участии в турнире в замок графа Савалова, а как только подсохнет у нас на плацу почва, потренируемся в работе с копьем, конем, ну и я расскажу всяческие рыцарские тонкости. — Борислав посмотрел на Влада и добавил: — Уверен, вы выиграете турнир. Чего терять такой куш? Я бы и сам, раньше, попытался бы выиграть, хотя, скорее всего, не дошел бы до финала — там есть очень серьезные бойцы. Но такому человеку, как мы с вами, с усиленным и быстрым телом, это будет несложно. Только не надо особо показывать свои умения, и оружие применять специальное — ну, чтобы не придрались, а так... ни один маг не скажет, что вы используете магию в своих целях на турнире.

— Да я не против. Тогда надо подготовить снаряжение — латы, щит, намалевать на нем герб Унгерна... ну и потренироваться, конечно, чтобы я не выглядел так позорно с копьем.

Через неделю Влад сидел на коне, нагруженный всяческим железом, и держал в руках здоровенную орясину, именуемую копьем. Ему было душно, бок чесался, обзор дурацкого шлема был никаким, но делать нечего — искусство требует жертв. Почва на тренировочном плацу уже подсохла, и конь легко нес его к мишени — фигуре рыцаря со щитом на груди. Разогнав коня как следует, Влад уже в сотый раз с гулом бахнул копьем в этот щит, тренируя точность попадания. Его просто тошнило от этой хрени — он лучше бы подбежал к противнику, пнул ему в промежность, врезал кулаком по морде.

Когда он это как-то между делом заявил Бориславу, тот недоуменно прокомментировал:

— Вы теперь барон, дворянин, а не просто лекарь и наемник, и то, что хорошо в битве, не приветствуется на турнире и дуэли. На вас будут смотреть множество людей, и как вы будете биться, они запомнят на десятки лет вперед. Давайте сделаем так, чтобы они запомнили не уличного бойца, а благородного рыцаря, достойного руки графини.

Влад даже устыдился после такой отповеди и стал рьяно овладевать рыцарскими премудростями. Борислав в последнее время был совершенно незаменим — он знал множество тонкостей светской жизни империи, знал множество историй из жизни знати и разбирался в политических течениях. Если Семен был простым воином, всю жизнь проводившим в боях, в обеспечении охраны объектов — караванов и домов богатых людей, то Борислав уже давно командовал сильным отрядом наемников, являлся не только военачальником выше среднего уровня, но и тонким и весьма компетентным интриганом. Достаточно вспомнить то, как он ловко натравил графа Савалова на Влада.

Это действительно было его рук дело. Приехав в замок Савалова, он возбудил злобу графа рассказами о том, что некие лекари, обманув его отца, не вносили должную плату за работу на их землях, а кроме того прилюдно отзывались очень плохо о новоиспеченном графе. Всего этого хватило Савалову, чтобы отправиться карать нарушителей, осмеливающихся вести себя непотребно. То, что на самом деле главный лекарь был бароном Унгерном, графу докладывали, но Борислав убедил его, будто бы это все ерунда, что перед ними самозванец, который недостоин дуэли. Реально же Борислав опасался, что Влад просто убьет этого напыщенного дурака, считающего себя великим бойцом, а тогда весь смысл задуманного исчезал. А смысл состоял в том, что в разгар этой войны, Борислав появится перед изнемогающими от борьбы лекарями, предложит им свои услуги по посредничеству между Саваловым и ними, погреет на этом руки, а потом, как и было изначально задумано, станет их 'крышей', за большую часть дохода.

Он видел, каков был поток больных, и представлял, сколько могли зарабатывать лекари. Зачем участвовать в войнах между капризными помещиками, подставлять свою шкуру, когда можно просто сидеть на месте и сосать деньги из клиники? Вот только он не ожидал такого мощного и умелого отпора от защитников крепости. Это явилось для него полной неожиданностью — Борислав потерял своих людей, брошенных на штурм по требованию Савалова. После того как большая часть его отряда полегла под стенами крепости, Борислав дезертировал и осел в деревеньке, где его и взял в оборот Влад. Теперь он волей-неволей был полностью на стороне Влада и являлся одним из самых ценных его соратников, — а куда он мог деться? С заклятием верности... Теперь он был как страшный цербер, по гроб жизни преданный своему хозяину и готовый порвать за него любого, что, впрочем, не глушило в нем интеллекта и свободы воли. Разумеется, если это не противоречило интересам Влада.

Бойцы Борислава влились в охрану клиники, под командованием Семена, и получали там приличную плату. Сам Борислав получил должность начальника телохранителей Влада и постоянно следил, чтобы с ним находился кто-то из его подчиненных. Иногда это страшно напрягало Влада — он ведь и сам по себе был страшным оружием, его было очень, очень трудно убить, — но Борислав объяснял ему, что по статусу ему положено иметь телохранителей, раз он важная персона, да и, как говорится, береженого бог бережет. В этом были и свои хорошие стороны: Влад не задумывался о кольчуге или боевом снаряжении, ходил в нормальной удобной одежде и даже постепенно свыкся, что за ним всегда тащились два закованных в железо мужика, вооруженные с ног до головы, вроде как тени.

Коллектив клиники уже как-то сложился — девушки-санитарки, с позволения Влада, нашли себе женихов среди охранников и с ними сожительствовали. Впрочем, время от времени женихи менялись, как он заметил. Хотя ему на это было плевать. Лишь бы они выполняли обязанности, помогали лекарям в работе и не беременели, впрочем, это им не грозило — на них наложили заклятие от зачатия. Влад был даже доволен, что они от него отстали — ему хватало своих женщин, да еще Марина время от времени строила ему глазки, мечтая залучить в свою постель. Ну как же, красавец, брутальный мужик, барон, победитель графов — разве это не лакомая цель для женщины?

Они с Марьяной время от времени шептались, поглядывая на Влада, и он, заинтересовавшись их интригами, как-то раз, прощупал их эмпатически... и чуть не захлебнулся в потоке обожания, похоти, желаний. Он быстренько отключился, поняв, что эти сильно сдружившиеся красотки уже делят его несчастное брутальное тело, планируя кавалерийскую атаку. В общем-то он был и не против Марины в качестве сексуального объекта — все какое-то новое развлечение на фоне скучищи глухомани, но его задевало отношение к нему как к племенному самцу... Впрочем, подсознательно и радовало. Ну кто из мужчин не видит себя альфа-самцом в окружении красивых продолжательниц рода! Ну, только разве что гомосексуалисты...

Единственно, что он пресекал сразу, это разборки между девушками: из-за мужчин, за лучшее место, по поводу того, что одной досталась лучшая юбка или кофточка, а другой нет. Девушки, недавно бывшие хромыми и косыми рабынями в занюханной деревеньке, вдруг стали красивыми и желанными самками, предметом обожания множества мужчин, и тогда понеслось... Дошло до того, что Влад посадил под замок в погреб двух девушек, которые принародно орали и драли друг друга за волосы из-за какого-то смазливого охранника, которого одна посмела увести у другой. Влад лично врезал по клубку из двух баб плеткой и приказал держать их под замком неделю, пока не придут в себя. После этой показательной порки и заключения в зиндан, страсти в бабском коллективе если и не утихли, то перешли в подполье, внешне не вырываясь наружу.

Среди мужчин таких дрязг не было. Впрочем, как всегда, кто-то доказывал свою 'могутность', так что без выяснения отношений тоже не обходилось. Но Семен все разборки сразу переносил на тренировочный плац, где соперники выясняли отношения с тупым оружием в руках — и делу хорошо, и зрителям интересно. Однако попытки новичков, бывших бориславовцев, наехать на личных телохранителей Влада закончились сломанными руками, ногами и ребрами, после чего никто не решался зацепить этих монстров. Пострадавшие были вылечены и наказаны дополнительными дежурствами.

В конце концов из разношерстной команды совместными усилиями был сколочен крепкий коллектив, вполне довольный условиями жизни. Вот только Владу было душно в этом тесном мирке — человек технологичного общества, привыкший к бешеному темпу жизни, он изнемогал в этом тихом болоте. Вот казалось бы: а что ему надо? Денег — полно. Все, что ему нужно для жизни, еда, кров, женщины, — все есть. Ну чего ему не хватает? Зуд реформатора? Жажда власти? Что его толкает вперед, что движет им? Скука? Любознательность? В минуты депрессии он думал об этом.

Власти ему хватает — он никогда не был особо амбициозным и властолюбивым. Ну, приятно, когда ты начальник, когда ты управляешь людьми, но это не трогает душу и не портит нормального человека, которым оставался Влад. Зуд реформатора? Ну да — он, когда видел неправильное, отмечал это для себя и по возможности исправлял, — но не такой уж это был зуд, чтобы менять все и вся. Не тот возраст, чтобы организовывать восстания рабов, добиваясь их свободы. Да и как-то уже сгладилось это возмущение — вот, типа рабство, оно отвратительно и так далее, — а когда пожил в этом мире — вроде даже и привык. Очерствение души? Или мимикрия под местную действительность? Скорее всего, он, как обычный мужик, старался обеспечить достаток и безопасность своего дома, как делали до него поколения его предков, донских казаков, и теперь он просто плыл по течению, решая проблемы по мере их поступления. Чужие люди были для него ничто, свои — все. Где он остановится? Кем он станет в конце своего пути? Влад не знал, да и знать не хотел. Ему было скучно.

Через неделю скачек с копьем его учителя признали, что он, возможно, попадет этой орясиной в какого-нибудь не слишком мелкого рыцаря, и даже, вполне вероятно, поцарапает его щит, не свалившись с коня. На том и порешили, и стали ожидать подсыхания дорог.

Наконец время отправления на турнир было определено, и через два дня Влад уже ехал в сопровождении небольшого отряда (его телохранители во главе с Бориславом и десять человек обычных охранников) с флагами барона Унгерна — вертикальный меч на пурпурном фоне. Его латы были начищены до блеска и тащились за ними в повозке. В той же повозке, управляемой одним из бойцов, лежал запас продуктов, шатры для рыцаря и свиты, запас оружия — на всякий случай: стрелы, луки, арбалеты, запасные мечи боевые топоры, алебарды. Сам Влад был одет довольно скромно: обычный камзол по нынешней моде, бархатный берет, плащ. Соратники наседали на него с целью нарядить его как попугая, но он выдержал осаду и оделся скромнее.

Последний вечер перед отъездом у него прошел очень бурно. Без бани тут было, конечно, не обойтись — вряд ли в замке ему предоставят сразу ванну и горячую воду, потому помыться нужно было на месте — ну и какая баня без банщиц?

В этот раз банщицей выступила Марина, явно по договоренности с Марьяной. Только стоило Владу забраться на полок, она прокралась из предбанника и занялась тем, о чем мечтала многие недели, а может, и месяцы. Влад даже удивился, насколько она была горяча и любвеобильна — ее буквально трясло от желания, а сладострастным вздохам и крикам, исторгаемым ей во время секса, внимали, наверное, все окрестные деревни. Она пыталась вцепиться ногтями в спину Влада, что он пресек с решительностью и отсутствием сомнений — еще этого не хватало, герой-рыцарь с располосованной любовницей спиною! Она не успокоилась, пока не перепробовала все позы, что могли прийти в голову похотливой, истосковавшейся по мужской ласке женщине, пока не выжала Влада досуха, и лишь после этого с удовлетворенной улыбкой вымыла его как следует и отправила к 'законной' любовнице. Впрочем, та тоже не особенно дала ему отдохнуть, выкачав из него то немногое, что оставила ее рыжая подруга. Со словами:

-Хватит этой рыхлой телке Саваловой тебя, не сотрешься! — она приступила к делу.

В общем, он ехал на своем коне усталый, вялый и сонный — и от последствий бурной ночи, и от сексуальных излишеств , — думая о том, что хорошо еще Аринка с Машкой до него не добрались, а то бы его пришлось везти вместе с эстоком и боевым топором на телеге под брезентом.

Кстати сказать, о рыхлой телке. Поговорив с Бориславом, он узнал, что эта самая 'рыхлая телка', была не такая уж рыхлая и не такая уж телка — вполне симпатичная молодая девица, и даже, в противоположность своему мерзкому злобному братцу, довольно приличная: с чувством юмора и не лишенная сострадания. К примеру, она помогала крестьянам — лечила их, защищала от беспредела брата, жаловалась на него отцу, когда он был еще жив. Увы, помогало это слабо — ее брат так и продолжал хулиганить и развлекаться. Звали ее Лесана, и от роду ей было семнадцать лет. Есть ли у нее жених или нет — Борислав ничего не знал. Может, и был кто-то из местных, но она не имела возможности просто так взять и выйти за него замуж. Увы, женщина этого мира не могла распоряжаться собой, а уж тем более своим имуществом — владеть землей и всем, что было на ней, — только ее муж.

Дорога уже подсохла, притоптанная множеством копыт, ног, тележных колес. Вокруг тянулась до горизонта высыхающая на солнце земля, покрытая ровным слоем прибитой снегом высохшей травы, которая лежала толстой подушкой и, казалось, так и напрашивалась на то, чтобы ее подожгли. Эти веселые палы, выжигавшие леса и деревни, были на Земле источником множества бед. Мысли Влада тянулись и тянулись, неспешные, как и эта бесконечная дорога из непонятно откуда в неизвестно куда.

Путь им предстоял не такой дальний — восемьдесят верст по тракту на север, а потом по проселочной дороге десять верст в сторону от тракта, к замку Саваловых. Земли Саваловых выходили острым клином к клинике. Если лететь напрямую, расстояние было и не таким большим, но напрямую никто и нигде не ходит, а через леса, поля и болота особенно не побегаешь. По дороге выходило гораздо дальше.

Для ночлега они выбрали постоялый двор на тракте, в шестидесяти верстах от клиники. Он оказался довольно большим, и свободные места имелись — сезон караванов еще не вошел в полную силу, так что с размещением проблем не возникло. Правда, охранникам пришлось спать вповалку в дешевых номерах, а Бориславу и Степану, личным телохранителям Влада, поставили топчаны в номере самого барона. Влад вертелся на своей кровати, видимо, считающейся по здешним меркам роскошной, сон все не шел, несмотря на долгую дорогу в седле, — он плюнул и пошел вниз, попить пива и послушать разговоры купцов. Охранники потащились за ним. Влад хотел их оставить на месте, пусть отдыхают, но они всем видом показывали решительное желание находиться рядом с бароном, и он сдался. Усевшись за столик в углу, Влад заказал всем троим по кувшину пива и стал тихо потягивать пенный напиток, разглядывая окружающих и думая о своем.

В зале было шумно, возле окна сидела группа вооруженных людей, явно благородного происхождения — судя по бесцеремонным манерам и громкогласному поведению. Влад, задумавшись, внимательно посмотрел на одного особо крикливого молодого человека — тот громко превозносил достоинства графини Саваловой, говорил, что порубит каждого, кто усомнится в ее красоте. И что он, конечно, лучшая партия для нее. Как понял Влад, это был один из претендентов на руку и другие части тела графини Саваловой. Он еще раз, с интересом, посмотрел на предполагаемого противника — на его взгляд, особой опасности тот не представлял даже для обычного тренированного воина, не то что для модифицированного 'человека Х'.

Бахвал, заметив взгляд Влада, поднялся и пьяной походкой направился к нему. Охранники приподнялись с мест, чтобы блокировать подходившего, но барон остановил их движением руки и продолжил пить пиво, как бы не замечая подошедшего.

— Что уставился на меня, бродяга?! Как ты смел поднять глаза на графа Красуна, безродный! Отвечай, поганец!

Влад поднял глаза на подошедшего хама, потом, быстро ухватив его за лицо пятерней, толкнул от себя, отправив под стол к его спутникам, вскочившим с мест и обнажившим мечи. Охранники Влада тоже выхватили мечи, да и он сам приготовился к драке, но тут положение спас Борислав — он выступил вперед и спокойно обратился к противникам:

— Господа! Перед вами барон Унгерн. Мы отправляемся на турнир в замок Саваловых. Ваш хозяин оскорбил нашего барона непристойными речами. Я предлагаю урегулировать спор: приведите вашего хозяина в чувство, чтобы он мог что-то понимать, и через полчаса мы ждем вашего представителя у себя в номере, обсудим условия дуэли. Сейчас мы удаляемся — он все равно испортил нам удовольствие от вкушения пищи и пития напитков, ждем вас позже.

Влад согласно кивнул, и они покинули зал под гробовое молчание, воцарившееся после конфликта и последующего выступления Борислава.

Через полчаса в номер постучали, Степан открыл дверь. За ней стоял один из спутников графа Красуна:

— Граф приносит свои извинения за невоздержанность в речах, но не против дуэли, дабы смыть кровью нанесенную обиду. Он предлагает встретиться во время турнира. Если жребий сведет на арене, то спор там и закончится. Если жребий не сведет вместе, тогда в любое удобное барону время:. Оружие дуэли — эстоки, доспехи — по усмотрению дуэлянтов. Сообщите ваше решение, чтобы я мог передать его графу.

— Хорошо, я согласен на ваши условия. Увидимся завтра, в замке.

Посланник кивнул и удалился, Степан закрыл дверь и сел на свой топчан.

— Интересно, а какую обиду он должен смывать? — поинтересовался Влад. — Я что-то не понял — обижал меня он, а чего он там смывать-то должен?

— Ну как, чего? Вы должны были встать и вместо того чтобы запустить его, как нагадившего котенка, в угол, представить себя как барона Унгерна, тогда он бы или повинился, или вызвал бы вас на дуэль. Как у дворян принято. А вы сразу ему морду бить. — Борислав гулко засмеялся. — Теперь он должен смыть со своего вельможного зада прилипшую яичную скорлупу вашей кровью.

— Вона как... ну что же, пусть смывает. Посмотрим. Ну что, давайте спать? Нам еще завтра смывать и отмывать туеву хучу графов, баронов, и прочую родовитую братию.

Влад улегся на кровать и закрыл глаза... вспомнилась Марьяна. Она рвалась ехать с ним, но и Борислав, и Влад, и остальные соратники остановили ее — было бы странно прибыть на турнир за руку прекрасной дамы с любовницей. Многие бы этого не поняли. Да и мало ли что — вдруг ее кто-то узнает, даже в этом помолодевшем теле. Наконец, он заставил себя уснуть и провалился в сон без сновидений.

Оставшиеся тридцать верст они преодолели без приключений, буйный граф выехал еще раньше, так что с ним не встретились.

Когда Влад вышел из постоялого двора, лошади были уже оседланы, повозка под полукруглым тентом уже вздрагивала от тянущих вперед лошадей. К ней, сзади, был привязан и боевой конь Влада, способный выдержать вес тяжеловооруженного всадника в латах, который достигал ста семидесяти и больше килограммов, потому обычный конь тут не годился. Этот монстр напоминал владимирских тяжеловозов, как подумал Влад, впервые его увидев, и стоил очень дорого. Как, кстати, и рыцарские латы. Это рыцарство влетало в большую копеечку, не все могли себе позволить подобную роскошь. Только крупные замки в состоянии были выставить единовременно десять и более рыцарей с их сопровождением. Обычно это были два лучника, пеший копейщик и оруженосец — все вместе называлось 'копье'. Латы также надевались и на коня, что тоже стоило недешево.

После полудня показался замок графа Савалова — огромное сооружение, свидетельствующее о том, что у его предков и у него самого имелись деньги, а также, что предки Савалова были довольно-таки вредными и деятельными. На них, судя по всему, зуб точили немало обиженных: стены были высоки, башни крепки, сам замок окружал глубокий ров, наполненный водой, а к его воротам вел подъемный мост.

Барон со спутниками проследовали по направлению к замку, где были заметны приготовления к турниру — на утоптанном поле строили трибуны, суетился народ, в реке поили лошадей, вокруг стояли шатры с развевающимися вымпелами и флагами, причем у некоторых их количество доходило до тридцати-сорока штук. Это, вероятно, свидетельствовало о том, что их владелец находится в родстве со всеми этими почтенными родами.

Влад и его сопровождающие разбили шатры чуть поодаль от остальных, поближе к реке и выше по течению — ему не хотелось пить воду из-под каких-то уродов, гадящих где попало. С туалетами тут была явная проблема, все кусты оказались 'заминированы' многочисленной челядью рыцарей — сами-то они, конечно, пользовались ночными горшками, не пристало рыцарю с голым задом бегать по кустам. Влада это все сильно угнетало. Чего не хватало ему в средневековье, так это нормальных удобств и вообще сантехники. Он уже отвык от деревянных сооружений типа 'сортир', а гадить в горшок он перестал еще в пять лет, в детском саду, тогда он это сделал в последний раз.

Как только он представлял себя на горшке, его охватывал истерический смех и он приговаривал: 'Чертово средневековье! Засранцы!' Посему он сразу приказал своим спутникам выкопать яму, возвести над ней небольшой шатер и поставить там же бочку с водой и ковшик. Одновременно это сооружение могло послужить и импровизированной баней — ну, если приспичит. В латах, особенно на солнце, человек просто превращался в ходячий и дурно пахнущий кусок мяса, потенциальную жертву теплового удара и сердечного приступа.

Пока одни охранники копали яму и устанавливали шатры, барон, взяв с собой Борислава и Степана, направился в замок, регистрироваться в качестве участника турнира. Скоро копыта их лошадей громыхали по подъемному мосту, потом над головой проплыла арка ворот с мощной непробиваемой решеткой. Влад, глядя на нее, вспомнил, что у него была мысль пойти и взять приступом замок Савалова, — хорошо, что не пошел. Это замок нужно было осаждать многотысячной армией, с применением тяжелых орудий — еще более мощных, чем у него, и заняло бы это многие месяцы. Он еще раз подивился монументальности постройки и проехал дальше. На площади было шумно, толпились люди, ржали лошади. Влад недовольно поморщился — не любил он такой суеты да и отвык от чего-то подобного — в клинике был строгий порядок, дисциплина.

— Борислав, сходи, узнай, где в этом бардаке распорядитель, и к кому подходить для регистрации? Меня тошнит уже от всего этого, хотя я тут всего пять минут. Мы пока тут постоим.

Они спешились, Степан перехватил узду коня Борислава, и тот исчез в толпе, поглотившей даже такого гиганта как он без следа. Наконец, через минут десять он появился и поманил за собой Влада. Как ледокол, рассекая стоявших, телохранитель подвел его к небольшому седому человеку, который с важным лицом записывал что-то в амбарную книгу и не обращал на суету вокруг ни малейшего внимания.

— Вот распорядитель. Предъявите ему свою грамоту о баронском титуле, и он впишет вас под очередным номером в число участников турнира.

Влад так и сделал, вписавшись под номером сто восемьдесят пять в толстенный гроссбух, после чего они быстро ретировались из этого дурдома.

Шатры уже были поставлены, над огнем висели котлы с водой — каждый рыцарь обеспечивал пищей себя и своих людей, попрошаек и нищих в этом мире не привечали. Впрочем, через некоторое время раздался звук трубы герольда, и высыпавшие из своих шатров люди услышали, как он приглашает рыцарей вечером на пир в честь завтрашнего турнира и на жеребьевку.

Через несколько часов отдохнувший Влад в сопровождении Борислава поехал в замок. В воротах въезжающих встречал распорядитель, сверяющийся со списками. Борислава внутрь не пустили — Владу пришлось бросить ему поводья и пройти одному пешком, как и всем приезжим. Понятно, что больше двухсот рыцарей — и так слишком весомая нагрузка для замка, а если еще и их оруженосцев принимать, то места в пиршественном зале точно не хватит.

Влад приказал Бориславу ориентироваться по обстоятельствам и ждать его к окончанию пира с лошадьми. Найти пиршественный зал было просто — туда несла толпа людей, которые или были раньше в замке, или просто шли на запах мяса.

Огромный зал был уставлен длинными столами, которые образовывали букву 'П', у верхней перекладины которой сидели графиня Савалова и герцог Ламунский — представитель императора, призванный наблюдать за соблюдением закона и судействовать на турнире. Как слышал Влад от Борислава, сам император не пожелал тащиться в такую даль и отвлекаться от государственных дел — таких как соблазнение придворных дам.

Со слов Борислава, Ламунский представлял собой довольно нередкую помесь дворянского чванства с болезненным чувством чести, понимаемым им весьма своеобразно. К примеру, в отношении дворянина слово было золотом, которое нельзя просыпать, а простолюдин мог и не дождаться справедливости, так как герцог считал, что дворяне гораздо выше всех и по уму, и по всему остальному. Ламунский не любил и выскочек — 'из грязи в князи', счастливым случаем занесенных на вершину иерархической пирамиды. То есть Влад с его купленным баронством был для него хуже простолюдина, — выскочка. Из этого следовал сам собой вывод: турнир будет для барона не таким уж простым делом, как он думал. Ну, политика, никогда не была чистым и простым делом — в конце концов решил он.

Пришедших рассадили по своим местам согласно номерам — Владу досталось место не на самом конце стола, но и не очень близко к графине и герцогу. Впрочем, ему на это было наплевать — хотелось скорее отсидеть положенное время и быстренько свалить в свой шатер, лечь на раскладную походную кровать и вытянуть ноги. Он и на Земле-то ненавидел крупные посиделки типа свадеб и других торжеств, а уж тут, среди толпы незнакомых людей, во враждебном окружении, ему совсем не нравилось. Распорядитель произнес, с благосклонного кивка герцога, речь, в которой было изложено, что в начинающемся завтра турнире бой будет идти за руку графини и графский титул Саваловых, а сам турнир должен продолжаться до тех пор, пока противники будет в силах в нем участвовать, ну а тем, кто боится и желает выйти из состязания, следует тут же об этом заявить. Как будто нашелся бы такой дурак, который встал бы и при всех сообщил, что он струсил и не желает дальше участвовать в этом действе.

Влада откровенно забавляла нарочитая торжественность и глупость происходящего. Хотя, думал он, у всех народов свои традиции, вот у племен каннибалов на островах Полинезии есть обычай при встрече чужака или представителя соседнего племени сразу строить страшные рожи, высовывать подальше свой язык, дико гримасничать и изображать, что он вот-вот его сейчас убьет. Ну а когда потенциальный противник будет окончательно запуган — можно поговорить о том о сем. Так что ритуалы сдачи в эксплуатацию несчастной графини Влада никак не удивили. Несчастной ли? Он принялся внимательно рассматривать графиню Савалову. Да, особой радости от того, что скоро ее подомнет протухший в латах волосатый мужик, как-то не замечалось. Скорее, ее тоже раздражало происходящее. На ее лице было прямо-таки написано: а не пошли бы вы все на хрен, объедалы и тупые ослы! Влад случайно поймал ее взгляд, улыбнулся и вдруг весело ей подмигнул. Она удивленно вскинула брови, потом возмущенно отвернулась, хотя непроизвольно косилась в его сторону, и что-то зашептала своей спутнице справа, поглядывая на него, видимо, что-то узнавала.

Влад оглядел публику: большинство составляли грубоватые мужланы и молодые бахвалы, попавшие сюда в поисках приключений, а также для того, чтобы порисоваться своим уникальным оружием, конями и, как они считали, неотразимой внешностью, но были и настоящие вояки, их легко было распознать по жесткому оценивающему взгляду, по грации в скупых, точных движениях. Они ели немного, почти не пили, явно готовились к завтрашнему дню серьезно и обстоятельно — с похмелья и с расстроенным желудком сильно не повоюешь.

Распорядитель начал доставать из ящика 'фанты' с номерами участников. Владу достался соперник под номером тридцать шесть. Он не знал, кто это такой, да и не придал этому значения — все равно объявят на турнире. Пир продолжался еще часа два, которые барон высидел едва-едва. Единственным развлечением было рассматривание потенциальной жены, которая, чувствуя его взгляд, смущалась и злилась, стараясь не смотреть в его сторону (не думать о плешивой обезьяне).

В результате двухчасового рассматривания он уже знал, что графиня выглядит моложе своих лет (может, возраст прибавили?), что у нее симпатичное личико с задорным курносым носиком, что когда она сердится, надувает пухлые губки и розовеет, что у нее хорошие и, главное, чистые блестящие темные волосы и длинные ресницы, вполне объемистая, хотя и не очень большая грудь, а также довольно огненный темперамент. Его она продемонстрировала, когда фыркнула и мотнула головой в ответ на какие-то слова своей спутницы. Владу показалось, как ни странно, что слова касались как раз его. Может, узнала, какой он выскочка, этот претендент на ее руку и сердце? Ну-ну... все лучше, чем эти мужланы с тридцатью вымпелами над шатром. Но, возможно, графиня думала иначе. Она что-то шепнула герцогу, он взглянул на Влада и недовольно сморщился. Потом пожал плечами и что-то сказал графине, после чего она угрюмо отвернулась и больше не смотрела в сторону Влада. Как он понял, разговор был типа того: 'Нельзя ли убрать вон того хама, что пялится на меня — он выскочка из простолюдинов и претендует на мою руку и графство!', на что герцог ей ответил: ' Документы у этого выскочки в порядке — распорядитель пускает только тех, кто достоин. А то, что он долго не задержится, и так ясно, рядом с такими-то сильными и родовитыми рыцарями'. Ответ, конечно, графиню не удовлетворил, но заставил замолчать и дождаться окончания пира в отвратительном состоянии духа.

Пирующие уже дошли до кондиции, орали, пытались петь какие-то песни, заглушая специально приглашенных трубадуров, безуспешно пытавшихся перекричать пьяную толпу. Баллады о прекрасных принцессах и благородных рыцарях падали и тонули в тупом и пьяном гуле. Под ногами шныряли охотничьи собаки, подбирающие упавшие куски и рычащие под столами в драке за лучшие кости, трещали факелы на стенах, покрывая копотью и без того черные потолки. Влад удивился: что, нельзя было пригласить магиков и повесить нормальные светляки? Или это такая дань традициям? Он этого так и не узнал — спросить было не у кого, да и стало неинтересно, ну факелы и факелы. Скорее бы этот свинюшник закончился.

Распорядитель объявил об окончании пира, разгоряченная толпа потянулась на выход. Влад с наслаждением вдохнул свежий весенний ветер во дворе замка и с улыбкой подумал, что это все похоже на выход людей из кинотеатра. Нахлынули этакие ностальгические воспоминания: выходишь из тесного душного зала на свежий воздух и обмениваешься впечатлением от просмотренного. Многие из присутствующих друг друга знали, и только он сидел изгоем, неинтересным никому — худородный барон из третьеразрядного баронства, ну кого он мог заинтересовать? Если только гильдию магиков, как могущественный лекарь, но они вряд ли пока могли связать его и барона Унгерна.

За воротами замка ждал с лошадьми Борислав, немного продрогший от ожидания. Они вскочили в седла и поскакали в свой лагерь. В темноте раздавался стук топоров — продолжали строить гостевые трибуны, оборудовать арену — все происходило при свете костров.

Влад разделся и с наслаждением вытянулся на кровати, завтра предстоял тяжелый день...

Глава 3

Ветер хлопал вымпелами и флагами. Все пространство, куда падал взгляд, было покрыто шатрами, вокруг которых суетились люди, слышалось ржание коней. Влад вышел из своего шатра, увешанный железом и с помощью телохранителей взгромоздился на боевого коня, и тот под его тяжестью издал хакающий звук. Конь тоже был закован в железо, грива заплетена в косички, а в хвост вплетены ленточки. 'Ну чисто как свадебный автомобиль', — хмыкнул Влад. Взяв в руку здоровенное копье, он потрусил к арене. Впрочем, 'потрусил' можно было сказать с натяжкой — его движение походило на ход бронетранспортера или боевой машины пехоты. Слабый человек не смог бы таскать на себе все это железо, да еще часами махать в нем мечом. Владу вспомнилось, как он читал о рыцаре, который при нападении на его замок несколько часов мечом отбивался от врага и при этом уложил девятнадцать человек. А двуручный меч был длиной около ста шестидесяти сантиметров и весил более шести килограммов. Вот помаши таким мечом! Влад-то как раз мог им помахать, при его модифицированном теле, но как с этим справлялись обычные люди, даже тренированные — то было запредельно.

Как сказал ему Борислав, мечи с волнистым лезвием были на турнире запрещены — они наносили гораздо более страшные раны, так что Влад в качестве основного снаряжения избрал меч-бастард, он был и не одинарным, но и не двуручным, длиной около ста сорока сантиметров и соответствующего веса. Также у него имелись: боевой топор с шипом, выходящим из рукояти, и молотом на обратной стороне, метательный топорик, короткий меч для ближней схватки, кинжал, ну и щит с гербом барона Унгерна.

Все эта груда металла передвигалась к арене, где уже скопилось несколько десятков таких же 'бронетранспортеров'. Влад осмотрел соперников — их вооружение было чем-то и похоже на принадлежащее ему, чем-то отличалось, но в общем и целом, считалось стандартным. А вот латы поражали своим разнообразием и прихотливостью: узоры, пластины, инкрустация и блеск, чернение и сияние. На фоне такого великолепия Влад выглядел каким-то бедным родственником. На него почти никто не обратил внимания — явно он не входил в состав реальных претендентов на победу. Его порадовало, что день еще не разошелся, и было прохладно — во всей сбруе на солнце будет очень несладко. Ему пришлось снять свой амулет, также он не рискнул надеть на себя непробиваемое нижнее белье, чтобы исключить возможность придраться к результатам поединков.

Протрубили трубы, и герольд объявил о начале поединков. Если в самом начале турнира Влад с интересом следил за действом, то потом, после двадцатого поединка, ему это приелось. Все было однообразно: объявили, выехали, столкнулись с грохотом, один упал, второй походил вокруг, и если первый смог подняться, взялись за мечи, снова полупцевали друг друга, пока кто-то будет не в силах больше встать с колен, объявили победителя — и так, как по конвейеру. Влад понимал, конечно, что это предварительные бои, после которых останется только половина из двухсот соискателей, что сейчас отсеются самые слабые, но, в общем-то, он был разочарован обыденностью и скукой происходящего. Наконец, объявили его и какого-то барона Дубуна. Влад с колотящемся сердцем — даже разволновался от предстоящего — выехал на противоположную сторону арену, по сигналу распорядителя пришпорил лошадь, и она начала медленно, но все увереннее набирать ход, как катящийся под уклон асфальтоукладчик. Влад крепко держал в руке копье, думая лишь о том, что надо попасть по этому чертову барону верхом на его треклятой лошади, прыгающей вверх и вниз как на батуте, — вроде и фигура рыцаря довольно большая, но и амплитуда прыжков немалая.

Они сблизились на большой скорости — суммарно она составляла не менее пятидесяти километров в час — и копья ударили в стальные щиты с такой силой, что разлетелись вдребезги. Влад с трудом удержался, изо всех сил сжав ногами бока лошади, зато его соперник вылетел из седла, крепко, со стуком и лязгом рухнув на утоптанную землю. Влад уже не сомневался, что тот больше не встанет, но противник зашевелился, с трудом поднялся на ноги, как сломанный Терминатор, подошел к своему коню, спокойно стоявшему рядом, и достал меч. Лекарь тоже спешился, чуть не потеряв равновесие (в шлеме не было обзора, а сочленения лат не очень хорошо гнулись), достал притороченный бастард и шагнул к барону Дубуну.

Тот нанес первый удар, довольно ловко вращая тяжелым мечом, Влад отбил его, приняв сверху, потом пропустил мимо, отбил еще раз и, наконец, нанес длинный укол мечом в шею... а потом ему все это надоело — дышать в шлеме было трудно, весь этот фарс его раздражал — и он с огромной силой, как лесоруб топором по дереву, стал долбить противника, высоко занося меч над головой. Несколько мощных ударов тот отразил, затем, после одного особо сильного, его меч сломался, и бастард Влада, скользнув по обломку, врезался в его шлем, оглушив наповал. Бой закончился. Влад, взяв коня под уздцы, с облегчением побрел к своим оруженосцам, а несчастливого барона Дубуна унесли на носилках. Как оказалось, этот поединок принес Владу прибыль — от Дубуна пришел представитель, предложивший за коня и доспехи очень солидный выкуп, в несколько тысяч золотых, на что Влад с удовольствием согласился.

Второй, третий и четвертый бои в этот день закончились тоже победой Влада, на чем турнир на сегодня и завершился — большое количество участников не позволяло уложиться в один день. Другие побежденные тоже принесли победителю солидную прибыль.

Влад с наслаждением освободился от груза металла, после чего ему просто хотелось подпрыгивать на месте, как будто уменьшилась сила притяжения. Ему согрели воду, и он с удовольствием смыл пот, который залил его с ног до головы под латами. Вечером, когда он отдыхал на кровати, бездумно уставив глаза в колыхающийся под порывами ветра шатер, к нему вошел Борислав, озабоченно сообщивший:

— Вас приглашает в замок герцог Ламунский, прибыл гонец.

— А это что-то странно, или в порядке вещей, если приглашает герцог? — Владу не понравилось озабоченное выражение лица Борислава.

— Это странно. Вы якобы неизвестный ему барон, которого он знать не знает, и вдруг — приглашение. Наденьте кольчугу, положите нож на всякий случай — лучше пару метательных, и не забудьте амулет — не нравится мне это все. Похоже, нас раскрыли.

— Мне какой меч взять?

— Ну, с боевым туда идти как-то не принято. Возьмите вот этот, он похож на церемониальный, но у него хорошая сталь и в случае чего он послужит отлично, несмотря на нарушенный баланс из-за излишних украшений. — И он подал Владу одноручный богато украшенный клинок в ножнах.

Через пятнадцать минут Влад, следуя за сопровождающим, въехал во двор замка. Слуги приняли у него коня, и он зашагал внутрь, глядя в спину гонца, пригласившего его за собой. Миновав несколько коридоров, переходов и высоких дверей, он оказался в небольшой комнате, в которой горел камин, стояла мягкая мебель и на небольшом столике у огня стояли фрукты, какие-то закуски, напитки. Герцог удобно располагался в кресле, протянув ноги к зеву камина и держа в руках хрустальный бокал с красным вином.

— Приветствую вас, барон. Присядьте-ка. Мне хотелось бы с вами поговорить. И не только мне...

Только сейчас Влад заметил фигуру в темном, сидевшую в углу комнаты. Черты этого человека терялись в тени, но свои острым зрением Влад сумел рассмотреть: это был человек неопределенного возраста, от сорока до... и выше, выше. Но самое главное: когда Влад глянул на него магическим зрением, вокруг этого человека сияла ярчайшая аура, похожая на ту, что исходила от его лекарей — перед ним сидел магистр, и, скорее всего, архимаг собственной персоной. Влад не подал вида, что он понял, кто этот человек и приготовился принимать неприятности по мере их поступления. И они не заставили себя ждать.

— Барон, вы на самом деле считаете, что можете так вот запросто захватить графство Савалова, безнаказанно и нахрапом, когда имеются гораздо более родовитые и влиятельные претенденты? Ну, например, мой племянник, граф Даливит, или другие достойные рыцари. Вы рискуете нажить себе влиятельных врагов, каждый из которых гораздо сильнее того же несчастного Савалова, с которым вы воевали. Да-да, я все знаю. Вы что, всерьез рассчитывали, что мы не наведем справки и не узнаем, кто прибыл на турнир? Вы считаете нас за идиотов? — Герцог замолчал и отхлебнул вина.

Влада охватило знакомое чувство. Всегда, если ему грозила опасность, еще с 'лихих девяностых', он впадал в этакое состояние просветления, когда мысли ясны и хрустально чисты, как будто звенят в голове, когда нельзя сделать ни одного лишнего жеста или сказать лишнего слова — от этого может зависеть твоя жизнь.

— Нет, господин герцог, я не считаю вас идиотом. Я считаю вас человеком чести, который не будет в угоду политическим страстям поступаться честью рыцаря. — Влад думал как раз обратное: он считал этого герцога совершеннейшим подонком, от которого надо ждать гадости. — И я не понимаю, чем я мог вас обидеть, или задеть вашу честь так, что вы завели со мной этот разговор. Мое самое горячее желание, чтобы я был в числе ваших друзей, а не врагов. Вы упомянули Савалова, но разве я пришел к нему в замок и что-то потребовал? Он напал на меня и выдвинул оскорбительные и смешные требования... и чем это закончилось? Большим ущербом для него... Как сказал один умный человек: кто с мечом к нам придет, тот от меча и погибнет. — Влад внимательно посмотрел в лицо герцогу — тот ничем не подал вида, что понял намек. — Разве я чем-то нарушил условия турнира? Воспользовался какими-то незаконными методами боя, в нарушение правил? — резюмировал Влад.

— Нет, мы внимательно следили за вашими боями и ничего не заметили неположенного. Но у нас возникло много вопросов, особенно у моего друга, архимага Боруты. — И герцог повернулся к сидящему в углу человеку.

Архимаг кивнул и легко поднялся со своего места, подойдя к сидящему в кресле Владу и нарочито внимательно рассматривая его:

— Так вот вы какой, легендарный Влад, глава клиники, могучий боец и не менее могучий магик и лекарь! Наконец-то нам пришлось встретиться, хотя и при не очень приятным обстоятельствах. Нет бы, прийти в гильдию, получить разрешение на работу, заплатить налоги, и целительствовать в свое удовольствие. Нет, вы организовали свою структуру, не подчиняющуюся гильдии, угрожающую ее влиянию, подрывающую саму основу нашей государственной системы. И что теперь мне с вами делать?

Влад неосознанно напрягся, готовясь к прыжку, архимаг приподнял руку, успокаивая:

— Сидите смирно. Никто не собирается вас убивать... пока. Хотя... стоит сделать движение вот этим перышком, — архимаг показал на гусиное перо в руках, — и в вашу голову воткнутся несколько арбалетных болтов. — Он обвел взглядом ряды 'отдушин' в верхней части стен. — А, забыл! Вы же, скорее всего, прикрыты амулетом! Видите — и это знаю. И против этого есть методы. В общем так: если я захочу, вы отсюда не выйдете — вас вынесут. И вы сгниете в темнице. Умирать вы будет очень долго и трудно — все-таки вы магик живучий, но в конце концов вы умрете. Ну так что хотите сказать, барон?

— Ну что сказать? По поводу амулета — вы правы. Но — ничто не может остановить человека мгновенно — ни болт, ни стрела, ни файрболл... Если бы я хотел, в этой комнате умерли бы уже все, кто тут есть, а я бы еще стоял на ногах, верите? — Влад посмотрел на побледневшего герцога и безмятежно улыбающегося архимага и продолжил: — Но ни я вас, ни вы меня убивать не хотим. Я вам для чего-то нужен, а мне нужно наладить с вами отношения. Зачем мне беспрерывно находиться в состоянии войны да тем более с такими влиятельными людьми? Ну вот, пока все, что я могу сказать. Теперь ваша очередь, уважаемый архимаг.

Влад постарался улыбнуться не менее безмятежно и весело, как и его собеседник. Архимаг посмотрел на него и присел напротив, вытянув ноги к огню. Потом в течение нескольких долгих секунд он стал созерцать пламя и, наконец, уже жестким и серьезным голосом сказал:

— Господин герцог позволит нам остаться наедине? Это касается дел гильдии, и даже такой уважаемый человек как ваша светлость, не может их знать. Извините, господин герцог.

Ламунский поспешно поднялся и, не прощаясь, вышел из комнаты. Влад был удивлен — насколько же влиятельна гильдия, что даже близкий родственник императора спешит исполнить волю провинциального архимага.

— Ну вот, теперь мы наедине. Давайте поговорим серьезно. Кто вы такой и откуда взялись? Судя по ауре, у вас уровень не меньше, чем мой, а может, и больше. Все магики такого уровня нам известны, все на контроле. Я не поверю, что вы как-то остались вне учета. Так кто же вы? Сразу предупрежу: не надо врать. Я прекрасно вижу неправду, как и вы. Рассказывайте.

— Я магик, в результате удара шаровой молнии у меня неожиданно открылись большие способности, чего раньше не было. Я стал лечить людей. Последние три года сидел в глуши, набираясь умения и сил, и вот выбрался в свет. Ну, вот и все, в общем-то.

— Хм... шаровая молния? Интересно. А след какой-то остался на теле?

— Остался.

Влад под недоверчивым взглядом архимага снял куртку, рубаху и показал ветвистый след, оставленный молнией на теле.

— Интересно! — Архимаг с любопытством исследовал тело Влада. — А еще что можете делать? Только без уверток. Я знаю, что у вас появились подчиненные уровнем тоже не меньше магистра. Откуда? Как вы сумели этого добиться?

— Я не знаю. Я действительно не знаю. Все это результат удара молнии. Делать людей магиками я не могу, но если у кого-то есть уже способности, то моих сил хватает, чтобы помочь увеличить их талант до определенного уровня. Дальше этого уровня не идет. Подозреваю, что есть какая-то граница возможностей человека в магии — выше головы не прыгнешь, как говориться.

— Да, это не выходит за наше понимание природы и свойств магии. Ну да ладно. В общем-то ясно. Хотя и есть кое-какие непонятности. Ну, например, это вы помогали Панфилову в конфликте с партнером, когда были убиты два магика?

— Я, — честно ответил Влад. — Он нанял меня, случайно узнав обо мне, проезжая по тракту. Я ему помог разобраться в его делах, он мне за это заплатил. На эти деньги я и устроил клинику — а что такого? Надо же как-то жить...

— Да ничего такого, кроме того, что вы сорвали нам работу с его партнером. Он давал гильдии хороший доход. А с полученных денег вы не заплатили налог, опять же гильдии, а так — что такого?! — Архимаг язвительно усмехнулся и продолжил: — Вас все службы ищут уже много месяцев!

— А чего меня искать-то, ну вот он я. Клиника стоит на тракте, все меня знают... вот и вы знаете. Приехали бы в гости, обговорили все, пришли бы к соглашению. Вы же этого добиваетесь? Я понимаю, что нанес ущерб гильдии, готов понести наказание, возместив его с лихвой. При этом готов не забыть и ваши услуги по урегулированию — вы лично получите хороший куш, гарантирую. — Влад посмотрел на архимага, чтобы оценить, какое воздействие на собеседника произвели его слова.

Архимаг сидел спокойно, полуприкрыв глаза, в его мозгу явно шла напряженная работа. Влад даже мог примерно сказать, что тот думал: 'Этот наглец может быть полезен — он сумел организовать большую работу, создав лечебницу с огромным доходом, тут есть возможность и гильдии поживиться, и самому лично... а может, еще и в расширении уровня магии он поможет'.

То, что Влад увидел, его удовлетворило. Он прощупал архимага эмпатически — тот излучал удовлетворенность, ему явно нравилось, что он услышал, и тогда Влад 'взял быка за рога':

— Если вы поможете мне выиграть турнир, часть дохода с земель графства я буду отдавать и в гильдию, и вам.

— Ну вы наглец, — ошеломленно и весело сказал Борута, — вмешательство магиков в бои запрещено! Категорически! Турнир, если все откроется, будет признан неправильным, и его результаты оспорят! Будет война. Мы на это не пойдем, — закончил он уже серьезно.

— Господин Борута, я, наверное, неправильно выразился. Я не предлагаю вам вмешиваться в бои, или смотреть сквозь пальцы, как я использую магию для победы. Мне всего лишь надо, чтобы вы довели до сведения герцога, что моя победа вам желательна. И что препятствование какими-то нехорошими методами моему участию в турнире вами не одобряется. А остальное я сделаю сам — я выиграю турнир. Когда я выиграю и стану графом Саваловым, я буду перечислять в гильдию семь процентов от моей прибыли со всех своих земель и три процента лично вам. А также — с прибыли клиники. Подумайте, это составляет большие суммы. Мне не так много и останется — надо содержать и клинику, и своих людей, и хозяйство. Но вы будете получать все регулярно, все будет учитываться в специальных книгах, и ваш человек сможет проследить за правильностью отчислений. Представьте, вы сообщите в гильдию, что не только нашли виновника ваших волнений, но и обязали его платить хорошие налоги с прибыли. Ваш статус сразу поднимется. Мне же нужно отпущение всех грехов и благословление на дальнейшую работу. Заверяю вас, как только я получу возможность свободно заниматься своими делами, ваша прибыль увеличится в разы.— Влад замолчал и с замиранием в сердце уставился в лицо архимага, ожидая решения. Тот долго молчал, переваривая услышанное, потом ответил:

— Нда-а-а... вы действительно интересный человек. Как я понял, вы совершенно уверены в победе на турнире. Самомнение у вас еще то... Ну да ладно. В принципе ваше предложение меня устраивает — я что-то подобное и хотел услышать. Хотя много голосов раздавалось за то, чтобы вас выжечь — в назидание другим отступникам, желающим уйти из-под власти гильдии. Но я был против — всегда выгоднее контролировать ситуацию и получать выгоду, чем бесполезное тело. Герцог не проблема — его мы укротим, будет сопеть и молчать. Проблема в том, как вас контролировать. Могу ли я вам верить? А завтра вы тут запретесь в замке и объявите, что в гробу видали всю гильдию? Нам что, вас приступом брать? Впрочем, и это возможно, как вы понимаете. Мы многое можем. И отступников караем. Второго шанса вам никто не даст.

— А я и не собираюсь обманывать. Разве не понятно, что мне выгоднее с вами быть в мире? Это же очевидно. Кроме того я хочу обучиться боевой магии у знающих магиков, я плохо ею владею, я же случайно стал магиком такого уровня. И вот еще что: я прошу права определять цены на свои услуги в клинике самому. Я лучше знаю, что с кого взять, или не брать совсем. У людей и так сложилось очень нехорошее отношение к гильдии из-за того, что цены на услуги очень высоки, вас ненавидят за это.

Архимаг скривился, как будто в рот к нему попал кислый фрукт.

— Это очень болезненный вопрос. Ценовую политику установили Великие маги еще задолго до нашего рождения, она так и действует до сих пор. Многие против этого, но воз и ныне там. Я передам ваши условия великому магику в столицу, попробую его убедить. Может, и получится. Ну что же, наш разговор вышел продуктивным, я доволен, господин Влад, барон Унгерн. Сегодня вам нужно хорошенько отдохнуть — завтра у вас важный день. Завтра будет ясно, станете вы графом Саваловым, или нет. Желаю вам удачи. После турнира мы с вами встретимся и обсудим то, что мне ответили из столицы, и наметим дальнейшее сотрудничество.

Архимаг встал, показывая этим, что аудиенция закончена, Влад коротко поклонился и вышел в дверь. Гонец уже ждал его в коридоре и жестом пригласил следовать за собой. Лекарь не расслаблялся — он все еще ожидал какой-нибудь гадости от своих друзей-недругов, мало ли что взбредет в голову этим гильдийцам, хотя по всей логике встреча прошла хорошо, о лучшем результате он и мечтать не мог.

Борислав встретил его на площади замка, окруженный десятком гвардейцев герцога. Он был внешне спокоен, невозмутимо подал Владу повод коня и, когда тот оказался в седле, запрыгнул на своего следом за хозяином, а потом нарочито медленно и важно, выехал за ворота замка.

— Я думал, что вы оттуда не вернетесь. Передал всем нашим быть в боевой готовности. Если бы они вас задержали там, мы бы пробивались в замок. Я так понял, что герцог решил поставить вас на место. Так?

— Так. Но не только он — там архимаг был, Борута. Они вычислили меня.

— Ну, как бы это было и не совсем сложно... при вашем-то размахе деятельности, — фыркнул Борислав.

— Да, несложно. Но, в общем-то, все получилось хорошо — теперь гильдия наш союзник.

— Да-а-а? Вы меня в очередной раз поражаете, господин барон. Как вы сумели их окрутить? Денег предложили? — догадливо сказал он. — На что еще может повестись гильдия — они же жадные, как крысы. Ну и слава богу. Теперь у нас только одна задача — выиграть турнир. Но герцога все равно надо опасаться — и коня отравить могут, и стрелу исподтишка пустить. Ну это моя задача уже. Сейчас ложитесь отдыхать, завтра вам выбивать дух из рыцарей, причем не самых слабых, я вам скажу.

Влад лежал на своей кровати и думал, как бы эффективнее и быстрее победить на турнире, причем так, чтобы его не заподозрили в колдовстве. А если они что-то сделают с его противниками? Вроде бы гильдия следит за чистотой турнира, но кто мешает временно наложить какое-нибудь заклятие, чтобы боец двигался быстрее и был сильнее? Амулет они ему вряд ли дадут. Это отследить в общем-то несложно, но вот наложить какое-то ментальное заклинание... Ну кто полезет в голову герцогскому племяннику? Усиливать броню и оружие нельзя — вдруг это как-то отследят...

Он не исключал, что у магиков есть приемы, дающие возможность следить за этим делом. Конечно, вроде как архимаг пообещал поддержать, но герцог может уцепиться за любой шанс опозорить Влада и отменить результаты турнира. Модифицировать коня? Займет кучу времени, а главное — зачем? Что даст его дополнительная скорость или сила? А ничего. В одиночном поединке это ничего не дает — ну зачем модифицировать транспортное средство, которое просто везет железяку к цели? Ну привезло и привезло. Основной бой будет в пешем строю. Вот тут и засада. Ну а что ему грозит? Ну, пробьют броню... Главное, чтобы не разбили голову, а остальное ерунда, заживет. Ладно, будет день и будет дело.

Протрубили трубы, и конь Влада, набирая скорость, поскакал на противника... Удар! Копья разлетелись, но никто не упал. Разошлись, взяли еще копья — опять разбег, удар! Щит гулом отозвался на мощный выпад противника. Он отличался очень высоким ростом, крепким сложением и в своей вороненой броне был похож на черную осадную башню. После третьего разбитого копья — выдернули из петель мечи-бастарды, и громадные, почти полутораметровые клинки засверкали на солнце. Удар-звон, удар... гулко ударил по плечу Влада соскользнувший с его клинка меч противника. Он в ответ сделал выпад своим бастрадом и ткнул рыцаря в грудь так, что в его броне появилась вмятина, а он сам свалился с коня, подняв клубы пыли из подсохшей и размолотой копытами земли. Влад посмотрел на него сверху — тот шевельнулся, потом медленно встал на одно колено, затем на другое, наконец, опершись о меч, на обе ноги, после чего опустил свой клинок на правое плечо. Влад соскользнул с коня, стукнувшись металлическими ступнями о землю, и тоже опустил меч на правое плечо, отойдя на открытое место. 'Черный рыцарь' последовал за ним. Бойцы изготовились. Противник нанес удар сверху вниз — Влад встретил нападение 'атакой гнева' и 'спиралью', сразу нанеся острием удар в его шлем. Но неудачно. Его соперник увернулся — острие скользнуло вдоль шлема. Влад понял, что противник переигрывает его за счет техники, и стал стремительно соображать: 'Что я иду у него на поводу — я же сильнее и быстрее его, я могу махать этой железкой как одноручным мечом! Так чего я применяю стандартные приемы? Мне надо забить его как можно быстрее — время идет. Не до красивостей. Так, в левую руку короткий меч ландскнехта, в правую — бастард, — поехали!'

Влад принял очередной удар меча отмашкой справа налево и молниеносно нанес ответный бастардом по шлему — рыцарь зашатался; еще удар, еще — шлем слева вдавился в голову, смятый мощными косыми ударами, из-под него закапала кровь и рыцарь упал навзничь. Трибуны шумели, вопили, на арену выскочили сквайры рыцаря и утащили его в свои шатры. 'Минус один!' — отметил Влад. Он все время ждал какой-то гадости, но пока все было чисто, никаких происков герцога.

Как оказалось, гадость все-таки была — лишний боец. Получилось так, что при жеребьевке один из претендентов оказался лишним, сыграло роль нечетное количество заявок. Специально или нет, но при новой жеребьевке биться с 'лишним' выпало ему. После сшибки копьями, противник предложил ему спешиться и продолжить на топорах — видимо, это был специалист в таком виде боя. Он перекинул свой огромный топор из одной руки в другую и без предупреждения и особого усилия наискось рубанул Влада в сочленение между шеей и плечом. Влад успел подставить свой топор и удивился силе удара — даже рука отсохла. Теперь он поверил, что такой воин действительно смог бы часами отбиваться двуручным мечом и завалить девятнадцать противников. Этот монстр шел на него и равномерно наносил удары, как рубил дрова: справа-слева, справа-слева. Влад легко ловил его выпады, но ему надо было еще и наступать, а не только отражать атаки этого лесоруба. Он начал встречать натиск соперника еще более мощными отбивающими ударами, пока не почувствовал, что тот тоже стал прогибаться под его напором. Затем он напрягся и принялся уже в полную силу бить навстречу и, отразив очередной удар, неожиданно для противника молниеносно ткнул острым навершием боевого топора тому в грудь так, что острие ушло туда на всю длину, до обуха, и так и осталось торчать в груди. Противник упал на подогнувшиеся колени и поднял руку в знак проигрыша. Его утащили на носилках.

'Минус два!' — Влад понял, что он близко к своей цели. Оставался один бой — как раз с племянником герцога. Трибуны были полны. В середине, на возвышении, укрытом коврами, сидел сам герцог и рядом с ним графиня Савалова. Она спокойно воспринимала все эти безобразия, творящиеся в ее честь, или, скорее, за ее честь. Вероятно, как человек, который понимает неизбежность происходящего, но ничего не может с этим поделать, она лишь молилась, чтобы это все поскорее закончилось.

Влад отстегнул застежку шлема, снял его, взял в руку и весело посмотрел на графиню Савалову, потом подмигнул ей — она нетерпеливо мотнула головой, отворачиваясь от него, — после этого взглянул на хмурого герцога и, взяв коня по уздцы, направился в шатер. До следующего боя было еще час времени, Влад улегся прямо на пол, застеленный ковром (походная кровать не выдержала бы веса его тела, закованного в броню), раскинул руки и замер, отдыхая. У входа стояли его телохранители, зорко оглядывая всех, кто проходил мимо. Вдруг Влад почувствовал... или ему показалось, как будто кто-то попытался влезть в его голову. Это было такое ощущение, словно мозга коснулись перышком и тут же отдернули его назад. 'Может, дракон где-то рядом бродит, пытается связаться?' — подумал он, но нет, попыток больше не было. Охранник принес ему холодного кваса, он с жадностью выпил не меньше литра — даже в животе забулькало. Ему казалось, что под латами, в латных сапогах, скопились лужи пота, к телу неприятно прилипало нижнее белье — хотелось поскорее скинуть железяки и смыть с себя эти выделения, но нет, впереди был самый главный бой. Наконец завыли трубы, и на арену вызвали последнюю пару: его и графа Даливита. Влад забрался на коня, переступавшего толстыми ногами, тем самым компенсируя тяжесть рыцаря. Конь всхрапнул под своими железными пластинами и плавной поступью понес хозяина на арену. Сквозь прорези своего ведрообразного шлема Влад посмотрел на графа — это был мощный человек. Несмотря на тяжелую броню, не было заметно, чтобы он с трудом держался в седле. Его латы блестели, остроклювый шлем напоминал морду какого-то гигантского муравья.

Влад положил копье на крюк справа, направив его на противника, и начал разгон. Тот ловко отбил щитом его удар, врезав своим копьем в центр щита Влада так, что он получил вмятину. Если бы на месте лекаря оказался кто-то другой, проигрыш был бы неминуем. Удар такой силы нормальный человек сдержать бы не мог. Они разъехались снова, разогнались — удар! — и Влад почувствовал, как он летит вместе с седлом на землю, — подпруга не выдержала и порвалась. Он удивился — с какой стати порвалась? Подрезать не могли, охраняли коня... Ну кто ее знает, странно. От удара у него выбило воздух из легких и все вокруг помутнело. Он открыл глаза и тут увидел, что противник уже наносит удар по нему своим мечом!.. Он едва успел откатиться в сторону, когда тот нанес еще удар, еще и еще — Влад еле успевал уворачиваться. Трибуны шумели, возмущаясь поведением рыцаря. Вообще-то такое было на грани закона — вроде и не запрещено добивать противника, оглушенного падением, но и не совсем согласуется с рыцарской честью... Однако в том, что этот граф как-нибудь переживет обвинение в отсутствии чести, Влад не сомневался. Как и в том, что в случае выигрыша противника, итоги турнира точно будут утверждены герцогом. Он изловчился и, когда в очередной раз противник нанес удар по нему, лежащему, ударил его ногой под коленку, свалив на землю. Потом быстро поднялся, подошел к валявшемуся седлу, выдернул притороченный бастард, взял в правую руку, в левую — короткий меч и, как в предыдущем бою, пошел на противника, на сей раз горя желанием отбить ему башку за 'неспортивное' поведение.

Граф уже поднялся, взял меч обеими руками, поднял его высоко над собой и ждал Влада. Тот стандартно встретил удар коротким мечом, отведя его в сторону, и начал методично долбить бастардом по плечам, рукам, бокам противника, желая выместить на нем ярость. Это его и подвело — надо было быстро заканчивать бой, а не заниматься удовлетворением своей жажды мести. Он вдруг почувствовал какую-то тяжесть во всем теле, стал накатывать сон, в глазах темнело... Тем временем его враг оправился от ударов и стал со всей силой бить его мечом, целясь в основном в шлем.

Влад не понимал, что с ним происходит, он реально засыпал, как будто не спал месяц подряд. Они бились уже рядом с трибунами, и ему были видны ряды орущих людей, удивленное лицо графини Саваловой, довольное — герцога. Влад, как в кошмаре, с трудом преодолевал завесу немощи, отбивая удары, но теперь уже не все — один из них с силой врезался ему в левое плечо, меч выпал, видимо, была сломана ключица. Оживившийся противник активизировался еще больше, и вдруг лекарь вспомнил: что-то подобное он испытывал, когда дракон напускал на него морок. Где-то на трибунах сидел менталист и воздействовал на его мозг. Влад собрался с силами и направил волю в сторону источника ментального нападения так, что у него чуть искры из глаз не посыпались... а может, они посыпались и от того, что противник наконец-то попал ему по шлему и в нем загудело, как в пустом ведре. И вот в голове у Влада прояснилась: на трибунах кто-то пронзительно закричал, а может, ему и послышалось это.... В любом случае он сбросил с себя морок и со всей мощью и скоростью модифицированного человека бросился на графа. Он пропускал случайные удары по корпусу, вминающие броню в тело, забыл о безопасности и думал только о том, чтобы забить этого урода как можно быстрее. Его действия напоминали поведение берсерка, не заботящегося о своей безопасности и думающего лишь о том, чтобы убить перед смертью как можно больше врагов. Граф был ошеломлен и, похоже, находился в состоянии грогги# 1, когда меч Влада, описав сверкающий полукруг, обрушился на его шлем сверху с такой силой, что разрубил его и вошел в голову, пустив фонтанчик крови. При этом конец меча обломился от силы удара, отлетел вперед и вонзился в деревянное ограждение арены, прямо перед побледневшими герцогом и графиней. Бой закончился.

#1 Одномоментное ухудшение состояния находящегося на ногах боксера, после получения им удара в подбородок.

Влад отстегнул шлем от стального воротника, снял его с трудом — уши еле пролезли через помятое ударами 'ведро', поморщился от боли в сломанной ключице, которая уже начала срастаться, но все еще дико болела, и подошел к герцогу и графине. Герцог поднялся и сухо объявил победителем барона Унгерна, затем повернулся и ушел прочь. Его глаза сверкали ненавистью, и Влад понял: он приобрел в императорском доме заклятого врага. Ну не первый и не последний враг, решил он для себя и подмигнул графине, теперь уже не отводившей глаз и со странной смесью любопытства и предвкушения рассматривающей своего будущего мужа. Он кивнула ему и, сопровождаемая своими спутницами, тоже покинула место борьбы за ее руку и сердце. Герольды объявили об окончании турнира и имя победителя. Затем распорядитель сообщил, что свадьба барона Унгерна и графини Саваловой назначена на послезавтра, и что все желающие могут присутствовать на ней. Зрители радостно зашумели, предвкушая веселье и пьянку, и стали расходиться. Влад потащился к себе в шатер, где с него наконец-то сняли помятые и порубленные доспехи. Тело было в синяках, медленно, на глазах, желтеющих и исчезающих. Влад попросил подать теплой воды, которую уже нагрели в бочке, кинув туда раскаленные камни, и с наслаждением стал смывать с себя грязь и пот.

Он уже два часа как дремал на раскладной кровати, когда за плечо его тронул Борислав:

— Господин Влад, вас приглашают в замок. Пора готовиться к свадьбе и к вступлению в права. Мы поедем с вами вперед, а остальные подтянутся за нами, когда соберут шатры и вещи. Теперь этот замок ваш дом. Вернее, станет вашим домом, когда вы женитесь.

— Отдохнуть не дали... ну что же, поехали. В замок, так в замок. Честно говоря, мне надоело уже жить в палатке, как-то хочется на нормальной кровати поваляться.

Через полчаса они шли по коридорам замка, сопровождаемые слугами и распорядителем. Он отвел будущего графа в его комнату, где на постели лежал приготовленный костюм. Как ни странно, он был впору Владу — или заранее на глаз сняли мерки, или он на кого-то шился, но достался Владу. 'Скорее всего, на графа Даливита, который теперь лежал при смерти в своем шатре', — подумал Влад. Одевшись, он поспешил за слугой в небольшой зал, где находились герцог, графиня, архимаг и несколько дворян из свиты герцога. Были накрыты столы, уставленные всевозможными яствами и напитками. Влада усадили по правую руку от графини, слева от герцога. Первый тост провозгласил герцог. Он поздравил победителя турнира и объявил, что свадьба состоится послезавтра, в двенадцать часов пополудни. На лугу будут установлены столы для рыцарей, а также, ниже, для простонародья. Потом пошли другие тосты, от остальных гостей. Влад говорил какие-то банальные глупости в ответ. Вечер закончился в полночь, когда люди уже зевали, и на столах все было съедено и выпито.

Таким образом Влад уже был помолвлен, и от того, чтобы стать женатым, его могла отвлечь только смерть. Впрочем, как всегда, она кружила рядом. На следующий день, с утра пораньше, в замок явился посланец от графа Красуна — того, с которым Влад сцепился в придорожном трактире. Этот Красун предлагал ему встретиться в поединке, о котором они сговаривались раньше, в двенадцать часов пополудни. Место встречи было выбрано в версте от замка, на опушке леса, вдали от любопытных глаз. Так как вызывал граф Красун, то выбор оружия был за Владом — он остановился на длинном прямом мече, довольно легком, напоминающем палаш. Борислав отговаривал его соглашаться на дуэль именно теперь — мало ли какие неожиданности могли таиться в вызове, слишком уж придворные интриги прихотливы и непредсказуемы. Вот после женитьбы — тогда да, можно сходить потрясти железками, а до того — просто глупо. Но Влад заартачился. Ему было скучно весь день сидеть на месте и наблюдать за тем, как выкатывают бочки и разделывают быков и баранов, готовясь к свадьбе. В общем, он собрался, надел обычный кожаный костюм для верховой езды, взял дуэльный меч и водрузился на коня. С ним поехали Борислав и Степан — в отличие от него в полном боевом вооружении, в кольчугах, с модифицированными мечами. По договоренности с Красуном, с ним должны были прибыть тоже двое секундантов.

Опушка леса была уже суха, с вылезающей небольшой ярко-зеленой травкой и первым подснежниками. Дышалось очень приятно — прохладный ветерок слегка трогал разгоряченные тела дуэлянтов. Они скинули куртки, чтобы показать, что под ними нет кольчуг, оставшись в нательных рубахах. Влад снял и положил в сумку амулет — чтобы уж все было по-честному. Дуэлянты встали в позицию, и бой начался. Влад вяло отбивал нападения Красуна — он не представлял ничего особенного в плане фехтования, и все это выглядело как аэробика на свежем воздухе — когда вдруг со стороны леса просвистели стрелы, и одна из них впилась Владу в плечо. Две другие он успел отбить мечом. Из леса выскочили человек двадцать, которые охватили место дуэли дугой, отрезая пути отхода. Телохранители Влада сразу сориентировались, бросились к нему и прикрыли от нападавших, встретив их плотной завесой из мелькающих клинков. Влад со стоном вырвал из плеча глубоко засевшую стрелу, оставив организму самостоятельно залечивать рану, и присоединился к своим соратникам. Несмотря на численное превосходство, у нападавших не было никаких шансов — они атаковали модифицированных воинов, для которых их умение владеть оружием было детскими играми. Борислав рубил противников огромным мечом, рассекая их до пояса, как картонных. Степан тоже положил несколько врагов, и в конце их осталось пятеро — двух очень быстро убил Влад, одного проткнув, другому разрубив голову, оставшиеся трое побежали в сторону леса, где еще прятались стрелки. Но Борислав и Степан догнали их быстрыми летящими прыжками и зарубили, потом, не снижая скорости, побежали в лес, откуда вскоре стали слышны звон клинков и крики. Наконец, все стихло.

Влад с отвращением взглянул на стоявшего в стороне графа и спросил:

— Граф, ну как не стыдно? Кто вас заставил устроить засаду? Герцог? Его это люди, да?

— Его. Он обещал руку графини, если я вас убью. Ну не безродному же какому-то выскочке она должна достаться... вместе с графством.

— Граф, вы болван — он готовил ее для своего племянника. Вы бы никогда не получили ни графства, ни графини. Защищайтесь, теперь я намерен вас убить.

Граф встал в позицию, сделал выпад, Влад легко обвел своим клинком вокруг его клинка — и вонзил меч ему в живот. Бой закончился за три секунды. Граф стонал на траве, зажав живот с льющейся сквозь пальцы кровью, Влад подошел, посмотрел на него и коротким движением воткнул меч в сердце. Тот дернул ногами и затих, уставив в небо пустые мертвые глаза. Влад очень не любил людей, не держащих свое слово, а тем более — бьющих в спину.

Степан и Борислав обшарили трупы, собрали кошельки, перстни и цепочки, рассовав их по своим карманам, — не помешают. Влад смотрел на это дело с пониманием — наемники есть наемники, это их честная добыча. Потом они посовещались и решили прислать сюда повозку за снаряжением и оружием нападавших. Они стоят приличных денег — чего им валяться, в хозяйстве сгодятся.

Рука Влада болела. Что-то в последнее время его телу стало уж очень доставаться, думал он, склонившись к луке седла и доставая из сумки амулет. Он как-то уже привык, что из-за амулета до него нельзя достать ни стрелами, ни другим оружием, а тут — два ранения за день. Перебор, однако. С этими светлыми мыслями он добрался до замка и пошел к себе в комнату. Там он приказал слуге принести большую ванну и наполнить ее горячей водой, потом забрался в нее и стал наслаждаться, попивая холодное пиво из глиняной кружки. Этот контраст горячего и холодного привел его в хорошее расположение духа, он прикрыл глаза и забылся, чувствуя, как зудит заживающая рука.

Скрипнула дверь, он напрягся, готовый вскочить и отразить нападение, но это была его будущая жена. Она, опустив глаза, прошла к кровати Влада и присела на краешек.

— Господин Влад, извините, что я врываюсь в такой момент, мне хочется с вами поговорить.

— На какую тему, графиня? Действительно. Момент довольно неудачный... а может, ко мне присоединитесь? — Влад улыбнулся и подмигнул графине, сразу порозовевшей и отрицательно мотнувшей головой.

— Я бы хотела знать ваши планы по поводу меня и графства, если возможно. Что вы думаете делать дальше, после того как женитесь на мне и получите титул? О вас ходят противоречивые слухи, говорят, что вы магик большой силы. Кто-то утверждает, что вы простолюдин, присвоивший себе титул барона, кто-то, что вы удачливый наемник, завоевавший титул мечом, — так кто вы такой на самом деле? Что хотите от меня?

— Хм-м... ну что же, давайте объяснимся. — Влад, не обращая внимания на шокированную графиню, вылез из ванны, обстоятельно обтерся льняным полотенцем, с ухмылкой заметив, что Лесана с интересом разглядывает его тело, особенно некоторые части, надел нижнее белье, штаны, куртку, и присел в кресло рядом с камином. — Давайте напрямую, раз вы хотите. Меня, конечно, интересует графство. Оно дает мне возможность осуществить мои задумки, мои планы, обрести необходимый статус в империи. Вы, как женщина, меня мало интересуете. Заверяю вас, есть много прекрасных и просто очень красивых женщин, которые считают за счастье лечь со мной в постель. Для завершения церемонии брака необходимо, чтобы мы с вами совокупились. Это я сделаю. Кстати, не бойтесь последствий, беременности не будет, я за этим прослежу. Мне ни к чему сейчас обзаводиться наследниками, да и вы, скорее всего, этого не хотите. Вы останетесь здесь, в замке. Я не напрягаю вас по поводу измен или чего-то там такого — делайте что хотите, только чтобы это было не нагло и потихоньку. Если вы пуститесь во все тяжкие со всеми солдатами нашего гарнизона, я этого не потерплю и вас накажу. Это надо понимать. Я собираюсь жить то в замке, то у себя в клинике. В мое отсутствие вы будете вести дела в замке и мне потом отчитываться, или тем, кому я скажу. Если вы окажетесь дурой и начнете разрушать хозяйство, а не налаживать, я вас от него отстраню. Я слышал, вы благотворительностью занимались, крестьянам помогали — это похвально. Будете помогать и после замужества. Ну, о каких-то еще нюансах мы с вами поговорим потом. Надеюсь найти в вашем лице не только жену, но и друга. Я понимаю ваше положение и заверяю вас, вы не пожалеете, что именно я дан богом вам в мужья. Ну вот как-то так. Вам все понятно?

— Понятно. Только хочу спросить: а почему вы считаете, что я не хочу от вас наследника? — Графиня весело усмехнулась и подмигнула ему.

Влад поперхнулся клюквенным морсом, который он в этот момент пил, она еще веселее рассмеялась и вышла из его комнаты. 'Из огня да в полымя, — подумал он. — А графиня та еще штучка. Везет мне на горячих женщин!' — С этими мыслями барон, он же будущий граф, завалился на постель и закинул руки за голову. Завтра операция 'Захват графства' завершится. Что это ему готовит?

Глава 4

Уже стемнело, замок отходил ко сну, когда в дверь Влада кто-то постучал. Он ответил, и в комнату неслышно вошел архимаг Борута.

— Извините, барон, что я беспокою вас. Вы, наверное, собирались отходить к сну? Но мне хотелось переговорить с вами окончательно по поводу наших дел. Разрешите присесть?

— Конечно. — Влад придвинул архимагу кресло возле камина, и сам уселся напротив, незаметно рассматривая его лицо.

А оно у архимага было непростое. Определить по лицу, что он думает, какие эмоции испытывает, было практически невозможно. 'Старый интриган, скорее всего, научился держать свои эмоции при себе, за те сотни лет, что он прожил, — подумал Влад. — Ну-ка прощупаю его эмпатически. Те-е-екс... удовольствие, опасение, доброжелательность, спокойствие... Похоже, ты договорился с гильдией'.

Влад сразу же решил перехватить инициативу и повести разговор в нужном ему ключе.

— Господин Борута, не проясните ли вы мне один вопрос?

— Что именно. Проясню... если это в моих силах.

— Скажите, на гостевых трибунах во время турнира не было смерти кого-либо? Или какого-то другого странного происшествия?

Влад сосредоточился и опять начал сканировать чувства архимага: удивление, опасение, доброжелательность...

— А откуда вы знаете? Магику герцога на трибунах неожиданно стало плохо, он потерял сознание и не приходит в себя... вернее, пришел, но в виде растения — пускает слюни, мочится под себя, даже есть сам не может. Хм-м...— Архимаг поднял глаза на Влада, остро взглянул на него: — Ваша работа? Каким образом?

— Вначале скажите мне: это не вы его на меня натравили? Только давайте без уверток, честно, я все равно увижу. Так ваша работа или нет? С ведома гильдии, или нет?

— Господин барон, надеюсь, вы не считаете меня и гильдию идиотами? Скажите, зачем нам резать курицу, несущую золотые яйца? Тем более что, в общем и целом, ваши предложения были приняты и одобрены, за исключением одного — проценты подняты до десяти. — Архимаг развел руками с сожалением: — Я ничего не мог сделать. Даже так это очень хорошо, заверяю вас. Вы могли пострадать гораздо больше. Теперь с вас пылинки сдувать будут, чтобы ничего не случилось, а вы про какие-то натравливания. Я вообще не в курсе, что случилось. Не поясните ли мне?

Влад посмотрел на собеседника, внимательно сканируя: нет, тот не врал. Он действительно был не в курсе произошедшего.

— Во время последнего боя я почувствовал давление на мое сознание: мозг был одурманен, заторможен, меня кидало в сон, я засыпал на ходу. Я понял, что кто-то воздействует на меня с трибун, и постарался наказать напавшего, отправив все обратно. Вероятно, я, не умея управлять этими способностями, доставшимися мне недавно, выжег сознание этого менталиста. К тому же я был в ярости и постарался надавить как следует. Ну вот и вся история.

Влад откинулся на спинку кресла, взявшись за поручни, и продолжил:

— Я сам удивился, решив, что вы напустили на меня этого менталиста. Ведь это на самом деле нелогично. Я определил вас как умного и умелого интригана, простите за откровенность, который способен понять, что выгодно ему и гильдии, и вот это нападение не вписывалось в картину. Теперь мне кое-что понятно. Непонятно только одно — вы что, не контролируете магиков? Как он мог, находясь рядом с вами, проводить ментальную атаку? Вы что, не говорили с герцогом? Почему он пошел против вас?

— Герцог та еще штучка — в глаза говорит одно, за спиной делает другое, — скривился архимаг. — Я говорил с ним, он обещал не вмешиваться в процесс турнира, не мешать — ну вот результат. С ним особо-то и сделать ничего нельзя — воздействовать магией на членов императорской семьи противозаконно... — Архимаг вдруг замолк, видимо, понял, что сболтнул лишнего, ведь если нельзя воздействовать магией только на членов императорской семьи, значит на остальных людей можно. Потом добавил: — По поводу контроля за магиками. Мы же не можем контролировать всех — кто-то из них работает на членов императорской семьи, кто-то на родовитых дворян, в общем, на тех, кто может оплатить их услуги. Я и не мог проконтролировать его никоим образом. Вообще, вы меня удивили — магики-менталисты большая редкость. А уж такой силы, как у вас, чтобы выжечь мозг нападавшего... я о таком вообще не слыхивал. Может, вы что-то мне не договариваете? — Архимаг впился взглядом в глаза Влада.

— Уважаемый Борута, вы тоже мне не все рассказываете. Но все обстоит именно так, как я сказал: у меня есть способности, о которых я и не предполагал. Я не могу вам помочь с этим — многого я и сам не знаю. Я и просил вас предоставить мне учителя, если возможно. Что же касается процентов, конечно, мне это неприятно. Но я понимаю, что должен показать свое желание сотрудничать. Предлагаю вернуться к обсуждению процентов отчислений через полгода-год, как вы, не против? Может, за это время гильдия решит, что с меня проценты брать вообще грех, как со святого! — Влад улыбнулся и взял со столика бутылку с вином. — Вам налить?

Архимаг кивнул и тоже улыбнулся:

— Сомневаюсь, конечно, что срежут проценты, или совсем уберут — деньги есть деньги, но кто знает? Может, вы проявите себя очень нужным гильдии, а может, вообще станете великим магиком! Чего только не бывает... Что касается учителя, то после церемонии вступления вас в права, после женитьбы, я отправлюсь в Лазутин и пришлю вам учителя, магистра. Он попробует вам помочь. Есть у меня один старый магик, немного эксцентричный, но очень, очень знающий. — Он допил бокал красного вина и встал: — Ну что же, теперь я вас покидаю, до завтрашней церемонии. Увидимся. Спокойной ночи... граф.

Они простились, и архимаг вышел из комнаты. Влад разделся и залез под атласное одеяло, с удовольствием ощущая кожей прикосновение нежного натурального шелка. 'Все-таки в богатстве есть свои прелести... и еще какие!' — подумал он.

Влад стал вспоминать прошедшие дни, визиты графини, архимага, и размышлять: 'Самое большое достижение — это перемирие с гильдией. Конечно, в конце концов я их пошлю подальше, но сейчас — это лучший выход. Пусть подавятся своими процентами. Забавно, как я вроде бы с готовностью все выложил архимагу, но и ничего не сказал! Он может видеть, когда ему врут, как и я. И я не дал ему ни одного ложного ответа, но и не сказал правды — он ничего не знает ни о моем родном мире, ни о том, что я могу омолаживать людей, ни о драконьей магии. Все-таки я сумел выкрутиться и безболезненно выйти из положения. Беспокоит герцог: он так и не оставил попыток устранить меня. Что делать? Убить его? Это вызовет большой скандал, может начаться расследование, которое мне навредит. Зомбировать его? Это непросто — надо захватить герцога, привести его в бессознательное состояние, а потом... где гарантия, что зомбирование получится? Не зря ведь дракон как-то упоминал, что это можно проделать, если существо согласно на такую процедуру, а значит, и не сопротивляется... А если не желает? Если его сознание сопротивляется контролю, если у него имеется ментальный блок против таких штучек? Ну да, можно сломать блок, ворваться в мозг — а что потом будет? А если мозг выгорит, как у того менталиста, и получится овощ — на кого сразу подумают? Кому предъявит претензии вся империя, вся карательная система государства? Тем более что воздействие на членов императорской семьи запрещено. Легче тогда просто убить его. А как? Прислать к нему манкурта, сделав его, к примеру, из племянника? Ага, разбил ему башку на турнире, потом являюсь его лечить... И какого хрена мне лечить того, кто со мной подло поступал и чуть не убил? Вот я какой благородный идиот! Вбиваю в башку мысль убить дядю. Если даже все получается, и он при этом не выгорит... Вдруг р-раз — и он грохнул дядю. Все тотчас начнут вспоминать: а кто заходил к нему из магиков-менталистов? А-а-а, его враг, граф такой-то?! Да он же лекарь-менталист! Люди же не идиоты, связать такие вещи легко. Нет. Не так надо. И не сейчас. Сейчас — точно нельзя. Это настолько все шито белыми нитками... все наверняка вылезет. Надо позже. Все позже... Графиня — не могу ее понять. Вроде симпатичная девица, явно так и хочет мужика — время пришло. Одновременно какая-то слишком инфантильная, может, играет? Их с детства учат интригам и политическим играм. Ну, там посмотрим, что получится. Отдыхать. Завтра свадьба...'

Утром его разбудил распорядитель — и понеслось: ванна, свадебный костюм, инструкции, беготня слуг... Наконец, в сопровождении большой свиты, будущий граф Савалов двинулся по коридору навстречу будущей жене. Влад был одет в темно-синий камзол, украшенный кружевами и сверкающими небольшими бриллиантами. Он был ужасно тесным и неудобным. Влад все время прикидывал, как в нем двигаться и махать мечом, получалось — никак.

Наконец в коридоре показалась невеста. Она была в ярко-красном атласном платье, как пожарная машина. Владу с усмешкой вспомнилось, что кто-то писал про наряды невест средних веков: казалось, будто они отправляются не на свадьбу, а на костер. Белый цвет у богатых и родовитых людей считался цветом простолюдинов, недостойным праздника, а посему — вот такая 'пожарная машина'. Сверху невеста была укрыта от любопытных глаз фатой, а по ее платью узорами были рассыпаны сверкающие камни. 'Небедный, вообще-то, был граф. Сколько можно наделать амулетов из этих камней,' — усмехнулся Влад.

Церемония шла своим чередом — жениха и невесту водили, выводили, подводили... вокруг суетились какие-то люди, потом их привели в часовню, где ожидал приглашенный священник. Вся церемония венчания прошла быстро и незаметно — гораздо быстрее, чем в земном загсе. Владу показалось, что все было как-то смазано, урезано... или ему это просто показалось. Наконец, они вышли к народу, с утра ожидающему во дворе замка. Там собрались люди из окрестных деревень, съехались из каких-то городков, много было и рыцарей, оставшихся после турнира — со своей свитой, любовницами, прислугой. Какие-то из женщин, особо родовитые и важные, сопровождали невесту в свадебном шествии. Жених предпочел взять на эту роль своих телохранителей, они по случаю приоделись, но при этом не переставали быть смертельно опасными. Присутствовали и еще какие-то родовитые и важные господа, оказывающие ему внимание, как графу Савалову, видимо, рассчитывая на различные куски с графского стола — жирные и не очень. Влад отказался надеть какие-либо украшения, ограничившись лишь кольцом-амулетом с красным алмазом. Следом за ним вынесли мешки с серебряниками и начали разбрасывать их горстями в толпу. Народ давился, кидался за монетами, засовывая найденное прямо в рот — Влада от вида такой антисанитарии даже передернуло. Наконец, герольд объявил:

— Приветствуйте графа Савалова и графиню Савалову!

Люди стали кричать что-то типа: 'Многие лета! Славься!' — то, что нужно было кричать в подобных случаях.

Неожиданно Влад почувствовал опасность — слева из толпы на него кинулись два человека с обнаженными кинжалами. В графской свите закричали, дамы визжали, кто-то упал в обморок, телохранители Влада сработали молниеносно, и нападавшие ту же были разрублены едва ли не напополам. Все успокоилось, но тут из толпы вылетел арбалетный болт и угодил прямо в грудь Владу, немного наискосок. Амулет принял удар на себя, болт скользнул по его груди, отрикошетил и вонзился графине чуть ниже левой груди. Она ахнула, посмотрела удивленно на торчавший из тела металлический черенок — глаза ее закатились, и она медленно осела на камни площади. Из уголка ее рта потянулась тонкая струйка крови, и начали выдуваться розовые, радужные на солнце пузыри. Влад оцепенел на секунду, краем сознания отмечая, как Борислав и Степан кинулись в толпу, откуда прилетел болт, рассекли ее как ледоколы и уже сбили с ног неизвестного мужчину с арбалетом.

Влад очнулся, в уши ему ворвался шум толпы и крики людей. Он, не обращая внимания на окружающих, подхватил на руки умирающую графиню — она синела и захлебывалась выкашливаемой кровью — и рванул назад, в замок, как спринтер. По дороге он свалил несколько не успевших отбежать гостей, слуг, добежал до своей комнаты, положил графиню на кровать и рванул с нее платье, оставив совершенно голой. Быстро вошел в транс. Посмотрел ауру — она была слаба и мигала, накачал Силой, потом вырвал из тела болт, уцепившись за скользкий кончик, из раневого канала хлыстнула кровь, фонтаном, забрызгав его новый красивый камзол и попав в глаз.

Он вытер кровь, размазав ее по лицу, усилием воли остановил кровотечение и сосредоточился: рана стала медленно смыкаться, перебитая артерия затягиваться, разбитые ячейки легких восстанавливаться. Наконец на месте раны остался легкий шрам, ямка. Потом и он исчез. Влад, уже по привычке, осмотрел тело графини: отметил прекрасное здоровье — даже все зубы были целы, оценил ее формы — немного коротковаты ноги и толстоваты лодыжки, сосредоточился... бедренная кость и кости голени стали удлиняться, высасывая энергию из тела. Есть, готово! Грудь пусть остается как есть — второй размер тоже недурно. Подумал... и разом удалил все волосы с тела, — да здравствует гигиена! Если спросит, можно сказать, что удалил магически — вот такая прихот, и все тут, — когда лечил. Осмотрел магическим зрением низ живота — девственница. Хотел дефлорировать магически, но не стал, ведь потом — он это знал — надо будет, как идиотам, демонстрировать вещественное доказательство, что половой акт совершен. Без этого женитьба не считается окончательной и может быть расторгнута. Простыней с кровью на ней будут потом размахивать, как флагом. Не стал рисковать — потерпит немного, все женщины через это проходят и даже иногда не умирают.

Влад провел рукой над головой графини — она очнулась, недоуменно посмотрела на него и вдруг спросила:

— Что, уже? Я стала женщиной? Столько крови... А почему вы одеты?

— Ну как вам сказать, Лесана... женщиной в полном смысле слова вы еще не стали, а вот покойницей — едва не стали.

Лесана непонимающе осмотрелась, заметила на полу валяющийся арбалетный болт и вскрикнула, зажав рот:

— Вспомнила! Я умирала! Вы меня спасли?

— Спас. Я же лекарь и магик. Вам же говорили, наверное...

— Говорили... но я не поверила. Вы не похожи на магика... ой! я совсем голая! А где мои волосы? — Она прикрыла ладонью голый лобок и с недоумением посмотрела на него: — Это вы сделали? Зачем?

— Тьфу! Чувствую себя просто извращенцем каким-то! Ну нравится мне так, да и полезнее для организма, и чище. Вам что, не нравится?

— Нравится... странно только как-то... а я вам нравлюсь? — Она убрала руки с низа живота и от груди. — У меня хорошее тело? Идите ко мне... — Она протянула руки, а ее глаза стали глубокими и влажными.

Влад подумал: 'Правда, а какого черта ночи-то ждать? Я уже без женщины целую вечность!' — Он сбросил с себя одежду и нырнул в ее упругие объятья...

Через полчаса, Лесана, водя пальчиком по его груди, сказала:

— А совсем и не больно было... давай попозже еще повторим?

— Повторим, — усмехнулся Влад. — Вот только теперь нам как-то на люди надо выйти. Одежда-то наша пришла в негодность.

— Я боюсь на улицу... а вдруг опять нападут? Мне так страшно вспоминать. Они в тебя стреляли?

— В меня. Ты просто случайно попала под выстрел. Из-за меня.

— А все равно, так хорошо получилось... может, еще повторим? Ой! болит еще. Наверное, не смогу пока дня два. Или больше.

— Ну я тебе могу помочь, хочешь?

— Хочу...

Влад быстро ввел ее в транс, залечил повреждения и разбудил супругу. Через несколько минут они снова сплелись в объятиях.

На сигнал колокольчика к ним в комнату вошел слуга. И, не обращая внимания на валяющиеся на полу окровавленные одежды новобрачных, спокойно спросил:

— Что желают господа?

— Принесите одежду, чего-нибудь поесть и попить... и еще: пусть Борислав ко мне зайдет.

Слуга удалился, а Влад быстро надел штаны, закрыл занавеси балдахина и распахнул дверь. На пороге стоял Борислав, спокойный и невозмутимый.

— Привет, Борислав. Вы определили, кто это напал?

— Это были трое из бывшего окружения покойного графа Савалова, вы еще их в плен брали и выпустили. Вот они и напали. Одного мы взяли живым, но добиться ничего не можем, он только повторяет: 'Я должен убить графа Савалова, должен убить графа Савалова' — и все.

Влад нахмурился — он понял, кто это был.

— Борислав, убей его. Он опасен, пока жив. Для меня. Как там обстановка на улице? Народ не разбежался?

— Да какое там... празднуют вовсю. Им объявили, что брак свершился, графиня жива и здорова и все нормально.

— А откуда ты знаешь, что она жива и здорова?

— Хм... ну, во-первых, ее потащил лучший лекарь империи — и что, неужели вы бы дали ей умереть? А во-вторых, — он ухмыльнулся в усы, — мертвые так не кричат на весь замок. Так что тут уже все в курсе, что брак свершился. И не один раз...— Он еще раз улыбнулся и добавил: — Только вот надо, чтобы распорядитель и нотариус засвидетельствовали акт свершение брака. Сейчас они придут, вы им дайте простыню со следами крови, и они посмотрят на вас, лежащих в постели. Вот тогда все будет официально завершено.

Через час так и случилось — торжественная 'комиссия' зафиксировала факт завершения брачной церемонии, и Влад с Лесаной спокойно продолжили свои занятия, прерываемые на поедание различных яств, принесенных в комнату в огромном количестве.

Поздно вечером Влад лежал на кровати, рядом с усталой посапывающей Лесаной, и думал: 'Странно как все закрутилось. Я изготовил живые торпеды и направил их на врага... и эти торпеды вернулись и чуть не погубили невинных людей. Манкурты были нацелены на графа Савалова. И когда меня объявили графом Саваловым — сработал спусковой механизм мозга, и три торпеды, оставшиеся в живых, ударили в цель. Если бы не амулет, если бы на моем месте стоял обычный человек — он бы уже лежал в гробу. Впрочем, если бы я был обычным человеком, этих бы манкуртов не существовало. Круг замкнулся...' — Он закрыл глаза и постарался уснуть — через полчаса у него это получилось.

Последующие несколько дней прошли в суете: Влад разбирался с системой безопасности замка, делал смотр гарнизона, порядком уменьшившегося после войны с клиникой. Командиром гарнизона он поставил Борислава — опытней его у него в окружении не было. Сейчас гарнизон состоял из восьмидесяти латников, довольно потрепанных и не вполне умелых. Работа предстояла большая.

Хозяйство замка было сильно запутано — непонятно, откуда и сколько причитается доходов, куда идут расходы. Влад попытался разобраться — так и не смог. Оставил это на будущее.

Герцог Ламунский, сухо попрощавшись, покинул замок вместе со своей свитой и уехал, не оглядываясь. Ясно было, что теперь оглядываться в ближайшие годы придется Владу. Правда, ему было на это наплевать.

Как-то в один из дней он попросил Лесану показать ему замок, в котором она выросла. Они долго бродили, она показывала ему портреты предков — засиженные мухами и закопченные. Он вначале с интересом слушал, потом ему это надоело, и после трех часов хождения Влад отправил ее заниматься своими делами, а сам решил спуститься в подвалы замка — он так и не удосужился туда зайти. Пройдя длинными коридорами, он подошел к темному спуску в подземелье. Возле него стоял охранник, который, было, заступил ему дорогу, но узнав графа, отошел в сторону.

— Что там находится? — Влад с интересом смотрел на темный зев, начинающийся крутыми ступеньками.

— Ну, вначале, господин граф, тюремные камеры. А потом, дальше — запертые помещения, и я не знаю, что там. Может, управляющий знает?

— А где он, управляющий?

— Где? Да там же, в тюрьме и есть. В одной и камер.

— А кто его туда посадил-то? С какой стати? — Влад очень удивился, так как знал, что управляющий был доверенным лицом старого графа, и он во всем на него полагался.

— Молодой граф... покойный. Какие-то у них с управляющим вышли неприятности, вот он его и посадил. А потом все о нем забыли. Так и сидит с тех пор.

— Ну-ка пошли, покажешь мне, где он сидит.

Они спустились по крутой лестнице, с выщербленными и грязными ступеньками, протоптанными поколениями узников. Факел трещал, отбрасывая неверные призрачные блики на стены подземелья. Влад заметил странную вещь — явно основание замка, подземелье, было гораздо старше, чем сам замок. Они отличались по цвету камня, по строению кладки. Более того, тоннель, ведущий к камерам, был как будто высечен из целиковой глыбы и напоминал древнюю пещеру. Вдоль коридора тянулись закрытые решетками комнаты, где на полу лежали люди в разной степени измождения. Некоторые высовывали руки из-за решетки и слабым голосом просили:

— Еды! Бога ради еды!

Кто-то уже не поднимался и лежал на полу, в охапках соломы. Владу показалось, что охапки эти как-то странно шевелятся — он присмотрелся: на соломе и на еще живых (а может, и мертвых) людях копошились мириады клопов, вшей, тараканов — солома будто шелестела от насекомых

— Эт-то что за безобразие?! Что тут за концлагерь?! — Влад с ужасом и отвращением смотрел на это торжество человеческой подлости и бессердечия.

— Так всегда было... при старом графе еще как-то о сидельцах заботились — еда была получше, прибирали в камерах, а уже молодой граф запретил что-то делать для заключенных.

— А кто здесь вообще сидит?

— Ну, в основном те, кто бунтовал против графской власти, преступники. Часть заключенных — пойманные разбойники, но таких мало. В основном крестьяне. Те, кто был против, чтобы молодой граф позабавился с его женой или дочерью. Но они тут долго не задерживались — молодой граф любил сам их пытать. Там, в конце коридора, дверь пыточной, граф забирал туда узников, потом их уже никто не видел. — Стражник понизил голос и добавил: — Сказывали, молодой граф якшался с нечистой силой, совершал какие-то древние обряды. Если честно, мы все вздохнули, когда его убили.

— А вы-то как могли служить этому уроду? Вы же видели, что творится?

— А жить как-то надо? Деньги нужны опять же... Напьешься после службы, вроде и забыл... а начнешь возмущаться — сам тут окажешься. — Стражник указал на страшную дверь в конце коридора. — Были такие случаи. Панас как-то сказал графу, что надо прибраться в камерах и хоть немного помочь узникам — там и пропал, в пыточной. Вот мы все и молчали...

— Ладно, разберемся. Где тут управляющий сидит, в какой клетке? Если он еще живой...

— Живой. Вон, шевелится, — стражник показал рукой на крайнюю от пыточной клетку, — живой, родимый. Он так-то мужик хороший, справедливый. Похоже, это молодому графу и не понравилось. Сейчас я открою.

Стражник погремел огромной связкой ключей, дверь с лязгом распахнулась, и Влад с отвращением вошел в клетку. Его замутило от стойкого запаха гниения и нечистот. При виде насекомых он подался назад и выскочил из камеры, чувствуя, что его сейчас вырвет. При всем своем жизненном опыте такого пакостного места он еще не видал.

— Сейчас идешь в стражницкую, берешь людей, побольше, в конюшне освобождаете помещение, застилаете его соломой и накрываете тканью. Скажи Бориславу — я велел. Сюда тащите воду, острые ножницы, много мыла — того, что используют для стирки тканей, вонючее которое, хозяйственное. Давай шустрее.

Влад выпроводил стражника, потом создал под потолком тоннеля несколько ярких магических светляков — они осветили весь этот ужас до последней трещинки в стене. Через несколько минут томительного ожидания в этом мерзком месте по ступенькам спустился Борислав.

— Я распорядился, господин граф. Сейчас люди подойдут с водой, мылом и тряпками. Может, выйдете отсюда, а то еще вшей наберетесь. Лучше вы на воздухе подождете. Или там, в помещении, мы освободили несколько стойл под прием заключенных.

Влад подумал и согласился. Торчать ему тут было и противно, и не имело смысла. Лучше принимать больных наверху, в конюшне и сразу лечить. Он взбежал по лестнице, вышел на свежий воздух и с наслаждением стал его вдыхать, выветривая из легких мерзкий смрад тюрьмы. Даже для тюрем средних веков это было запредельно. Влад бывал в городской тюрьме, так она выглядела в сравнении с этим вертепом просто санаторием. Граф на своих землях имел право карать и миловать как угодно, и вот результат — десятки, а то и сотни людей сгинули в страшном подвале, в муках, без надежды на освобождение.

Влад вошел в конюшню, пахнущую свежей соломой, там было чисто прибрано, выметено — явно, о лошадях заботились гораздо лучше, чем о людях, да и стоили они многократно дороже. Начали приводить и приносить первых узников, с них срезали одежду, волосы, намыливали убивающим насекомых вонючим мылом, смывали липкую грязь и нечистоты. Большинство были буквально при смерти. Влад вливал в них силу, ремонтировал изношенные тела — сразу сильно воздействовать на них было нельзя, они могли не выдержать. Им принесли бульон с кусочками белого хлеба. Давали понемногу. Заключенные захлебывались пищей и выпрашивали еще, но Влад запретил давать больше — это было быть смертельно для них. Наконец, их всех уложили рядами на подстилки и накрыли одеялами.

Влад вышел из конюшни после нескольких часов целительства опустошенный — и физически, и морально. Сколько бы ни писали о пренебрежении к человеческой жизни в старину, но пока это не увидишь своими глазами — не поверишь. Он пошел снова в тюрьму, спустился вниз, подождав, когда вынесут последние ведра и бочки с водой. После санобработки узников пол был залит мыльным раствором, но это мало заглушало смрад. А насекомые в камерах как будто не заметили, что исчезла пища. Везде валялись кучи тряпья, сорванные и срезанные с заключенных, кишащие клопами и вшами. Влад подумал, встал на порог крайней камеры и, сосредоточившись, стал повышать в ней температуру, пока солома и тряпье не начали дымиться. Он вначале хотел ударить файрболлами, потом решил, что это неэффективно, и попробовал просто поднять температуру в помещении, накрыв его каким-то куполом — как некогда сделал с трупом погибшей девушки в клинике. Он примерно запомнил, что тогда было, и теперь повторял только в более большом объеме.

Влад обходил все камеры — их было около двадцати — выжигая дотла, пока в них не осталось ничего, кроме голого раскаленного камня и пепла. Эта работа и лечение опустошила его магический узел почти досуха. Он потянулся к реке, заправить узел, и с удивлением обнаружил, что в этом подземелье он не может дотянуться до источника Силы. Влад поспешил выбраться по ступенькам наверх и с облегчением констатировал, что наверху способность вернулась. 'Или это на глубине, под толщей камня способность дотягиваться до реки слабеет, или само подземелье обладает таким свойством. Хорошо хоть, что способность пользоваться магией не исчезает', — подумал он и отправился искать среди узников управляющего.

Стражники указали ему на исхудавшего человека неопределенного возраста — от тридцати до шестидесяти, — слишком он был истощен и измучен, чтобы определить, сколько ему лет. Влад приказал поместить его в отдельное помещение и приставить к нему сиделку. Когда все было сделано, он еще раз осмотрел больного — поправил баланс организма, убрал язву желудка и вылечил раны на спине, оставленные плетьми, которые гноились. Сперва он только заставил их зарубцеваться, теперь же, определив, что узник выдержит более радикальное лечение, убрал их до конца. Закончив эту работу, Влад разбудил управляющего.

— Здравствуйте. Я новый граф Савалов, муж Лесаны. Вы управляющий поместьем Саваловых?

— Был управляющим, пока молодой граф не заточил меня в тюрьму. — Управляющий открыл глаза, глубоко впавшие в череп, и внимательно посмотрел на Влада. — Я приветствую вас, ваша светлость. А куда делся молодой граф?

— Он умер. Вернее, его убил один из приближенных, впав в безумие, не я, — ответил Влад на немой вопрос управляющего. — Вас как звать?

— Михаил Зиланин. Я служил этому роду с младенчества, старый граф за способности выдвинул меня на эту должность, и я занимал ее до заключения в тюрьму.

— А за что вас заключили?

— За что? — переспросил Михаил. — За то, что я осмелился противиться воле графа, был против его экзотических развлечений, таких как потрава крестьян собаками, скачки с человеком на веревке, волочащемся по земле, испытание мечей на крестьянах, хорошо ли они рубят плоть. За возражения я был высечен плетью и заключен в тюрьму. Вы как, ваша светлость, относитесь к таким удовольствиям? Одобряете их, или же равнодушны?

— Я категорически против этих развлечений и считаю, что за них графу надо было башку снести. Я Влад, тот, с кем молодой граф воевать ходил, при вас он отправился в поход?

— Нет, в поход не при мне, но вернулся, когда вы его выпороли, уже при мне. Честно говоря, я был просто счастлив, когда узнал от солдат, как это происходило, — слабо улыбнулся управляющий, — хоть кто-то надрал ему зад.

— Ну, в общем, я разбил его войско, потом граф умер от руки соратника. После его смерти объявили турнир за руку графини и титул графа Савалова, и я его выиграл. Честно говоря, мне было некогда разбираться с делами графства, на первых порах, потом я стал вникать и обнаружил, что все очень запутано и без управляющего мне не справиться. Стал искать управляющего — и нашел вас. А так бы вы и до сих пор кормили вшей в камере.

— Слава богу, что вы нашли меня... еще бы неделю, и разговаривать вам было бы не с кем. Молодой граф был страшным человеком. Рядом с моей камерой есть комнаты, в которые вошло очень много людей, при мне только несколько десятков — молодые и старые, мужчины, девушки, женщины, даже дети. Никто оттуда не вернулся, а я слышал страшные крики, доносившиеся после того, как туда входил граф. Я не знаю, что он там делал. По слухам, он занимался какой-то черной магией, иногда оттуда неслись не только крики истязаемых, но и странные звуки — я не могу их воспроизвести. Ключи от помещения были только у графа, никто кроме него туда не входил. После смерти старого графа тут все изменилось, стали наведываться какие-то люди в черных капюшонах, надвинутых на голову, граф уединялся с ними внизу, и никто не знает, что там происходило.

— Скажите, а Лесана как-то участвовала в этих пытках и издевательствах?

— Да нет, что вы... Она жаловалась отцу на своего брата, занимавшегося бесчинствами, но тот был озабочен своей болезнью. Вообще Лесана и молодой граф — сводные брат и сестра, они ненавидели другу друга всю жизнь. Лесана младше его, и от любимой последней жены графа, которая погибла в лесу при странных обстоятельствах на прогулке — ее вроде как сбросила лошадь. Поговаривали, что она не сама умерла, что ей помогли, но возможно, это досужие слухи. Когда ее нашли, у нее был разбит висок и свернута шея. Никто ничего не знает о произошедшем. Так что, как только старый граф умер, Лесана фактически находилась под домашним арестом, и брат собирался ее выдать за какого-то дальнего родственника со стороны его матери. Надо сказать, что о его матери ходили слухи, будто она занималась черной магией и сынка приучала. В общем Лесана — девица вполне приличная, добрая, любила отца. Тут и с ним-то история странная: он как-то быстро и неожиданно ушел из жизни — такое впечатление, что и ему в этом поспособствовали. Вы, господин граф, осторожнее принимайте тут пищу и напитки — многие из тех, кто служил старому графу и, главное, молодому, остались на своих местах. Осторожнее со стражниками — часть из них участвовала в оргиях с молодым графом.

— Ну что же, спасибо за предупреждение... Как поправитесь — надо будет вместе с вами разобраться в делах, все запутано донельзя. Отдыхайте. — Влад направился к двери и вдруг вспомнил: — Скажите, а что было на месте замка раньше? Ведь он стоит на каком-то старом фундаменте, гораздо старше его самого.

— Ходили слухи, что тут было какое-то древнее святилище, но чье и какое — я не знаю. Это знал библиотекарь, был у нас такой старик, но в прошлом году скончался. Попробуйте поискать что-то в книгах, может, какая-то запись и осталась. Лесана вам покажет, где библиотека, она часто там бывала.

...Влад листал пожелтевшие страницы старинных книг уже не один час, но ничего по этому вопросу не находил. Только на второй день поисков на глаза ему попалась старая тетрадь, засунутая между толстыми томами географии Мира и правилами поведения юных рыцарей во время застолья, — это был дневник библиотекаря. Граф с трудом разбирал каракули, написанные дрожащей рукой старого человека, наконец, через два часа картина в общем-то прояснилась: замок был построен на развалинах древнего храма неких змеелюдей.

В дневнике шли длинные рассуждения о том, кто такие были змеелюди, но все они показались Владу довольно наивными и несостоятельными. Если уж есть разумные тираннозавры — почему не быть разумным динозаврам размером с человека? Именно о таких человекоящерах и шла речь. Как понял Влад, они жили в пещерах, глубоко под землей, и эти пещеры были их спасением и постоянным местожительством после того, как климат изменился в сторону похолодания. Тираннозавры спасались тем, что уходили для размножения в теплые края, а мелкие динозавры откладывали яйца глубоко в пещерах, ближе к источникам тепла — горячим, берущим начало в мантии планеты.

Храм поставили люди — фактически это был скорее даже не храм, а что-то вроде кормушки для змеелюдей. Как было ясно из повествования, змеелюди, судя по легендам и сказкам, считали обычных людей чем-то вроде пищи и постоянно охотились на них. Когда людям это окончательно надоело, произошла война. Змеелюди понеся потери, ушли в пещеры и стали изредка совершать из них вылазки, обычно ночами, чтобы украсть одного-двух человек.

Кто знает, как зародился культ змеелюдей, но кем-то был поставлен храм Змеебогу, в котором люди приносили жертвы в виде скота, а иногда и человеческие, по выбору жрецов. После этого разразилась еще одна война, в результате которой и эти храмы были уничтожены. Как понял Влад, война произошла между древними государствами, одно из которых и находилось на территории нынешней Истрии, и в этом государстве процветал культ Змеебога. Государство было очень агрессивным, все время нападало на соседей с целью захвата как можно большего числа пленников — в жертву Змеебогу. Фактически они кормили змеелюдей человеческим мясом. Само собой, остальным это осточертело, и территория будущей Истрии была захвачена предками нынешних людей, разговаривающими на русском языке и верующими в единого бога. Все богопротивные храмы были уничтожены вместе с их жрецами и змеелюдьми, которых удалось найти, а входы в пещеры замурованы — и о разумных ящерах забыли на тысячи лет.

Больше всего поразило Влада то, что библиотекарь приводил факты многочисленных исчезновений людей и скота, случившиеся в последние несколько десятков лет. Все списывали это или на волков, или на то, что люди исчезли в болотах, но никто толком ничего не знал. Библиотекарь был очень озабочен тем, что вход в пещеры змеелюдей находился где-то под замком, и ему было ну о-очень неприятно это знать. Он не мог спать спокойно, боясь как-нибудь проснуться в пещере змеелюдей в виде 'живой колбасы'.

Отложив записи библиотекаря, Влад отправился к Лесане, чтобы обсудить положение. Надо сказать, он был не очень высокого мнения о ее знаниях и умственных способностях. Лесана казалась девушкой с живым и деятельным умом, но ее образование ограничивалось тем, что считалось важным для дам из высшего общества. Их обучали читать, писать, одному иностранному языку, игре на музыкальных инструментах, пению, поэзии, этикету, искусству составлять музыкальные композиции, а также арифметике и народной медицине, включая навыки по оказанию первой помощи. Девушки также обучались верховой езде, искусству выращивать и тренировать охотничьих птиц, танцевать, играть в шахматы, сочинять и рассказывать истории, ну и, разумеется, рукоделию — всякому вышиванию, прядению. Последним, впрочем, занимались женщины и в лачугах, и во дворцах. Юных аристократок помимо всего прочего учили управлению дворцовым хозяйством, сначала через наблюдение за тем, как это делают старшие, а затем, доверяя им определенные сферы ответственности. Но вот знания в области истории, биологии, физике или каких-то других наук у большинства женщин были не то что зачаточными — просто нулевым. И Лесана не являлась исключением. Науки ей были не нужны для будущей жизни. Она на удивление спокойно восприняла то, что ее, как приз, разыграли на турнире. Ведь ее готовили к тому, что мужей у нее может быть не один, а три или четыре — рыцари частенько погибали или на войне, или на молодецких игрищах. Права самостоятельно выбирать себе спутника жизни знатные женщины не имели, и Лесана не являлась исключением. Она была счастлива хотя бы тем, что муж ее не бьет и даже разговаривает с ней о каких-то серьезных вещах.

Вот и сейчас она была рада, что муж решил обсудить с ней проблему змеелюдей, но никак не могла понять, чего он добивается, ведь по ее представлениям, змеелюди и Змеебог — это сказки. Не может быть разумных ящериц. Она же видела ящериц — они не умеют думать! Эта ограниченность взбесила Влада. Но закончилось все благополучно — в постели, где жена постаралась как можно изысканнее утешить своего супруга умелыми ласками.

Перед тем как отойти ко сну Влад вызвал Борислава и переговорил с ним — теперь возле комнаты новобрачных стоял усиленный наряд телохранителей. Кто знает, что задумают противники? А тут еще обнаружились странные сведения о змеелюдях...

На следующий день Влад вызвал в рабочий кабинет управляющего. Тот уже поправился, немного отошел после отсидки и мог соображать — по крайней мере, он сам так заявлял. Через четыре часа Влад примерно представлял, на чем зиждется благополучие графства — это был рабский труд. Кроме того выяснилось, что финансовое положение графства было довольно печальным. Несмотря на внешний лоск, пиры, алмазы на костюмах господ, казна была пуста — предыдущий хозяин вычерпал ее, готовясь к войне, создавая отряды латников, как известно, благополучно полегших под стенами клиники.

В общем, Влад получил довольно обнищавшее графство с разбегающимися от беспредела господ крестьянами, зарастающими полями и некошеными лугами. Основным видом отношений между крестьянами и хозяином была барщина. Селянам практически не давали развиваться, заставляя работать на полях графа три дня в неделю. Что при этом происходило? Земледелец не мог как следует обработать свой участок, выделенный ему хозяином, а на полях господина трудился плохо. Урожаи были отвратительные, люди, задушенные графским беспределом, бежали — разбойничали или жили где-то в лесах, живя охотой и рыбалкой.

Управляющий нарисовал очень неприглядную картину. Скоро должна была начаться посевная, поэтому надо было срочно решать эту проблему.

— Михаил, через неделю у меня должны быть все старосты деревень. У меня к ним предложение, от которого они не смогут отказаться. — Влад устало откинулся на спинку кресла. — Так не может продолжаться. Графство разорено. Единственный выход — перемены.

И он объяснил управляющему, что хочет сделать. Михаил пришел в ужас, долго убеждая, что так нельзя, что это не принято, что это вызовет гнев соседей-землевладельцев, но Влад был непреклонен: будет так, как он сказал. В конце концов управляющий успокоился и неохотно признал, что это может сработать.

Они отправили гонцов во все двадцать семь деревень графства и стали разрабатывать систему, которую предложил Влад. В спорах, вычислениях, в бумажной писанине, за которую усадили несколько писцов, прошла неделя. Наконец, настал день сбора старост.

Во дворе столпились двадцать семь старост — в основном это были мужчины уже вошедшие в зрелый возраст, лет около пятидесяти-пятидесяти пяти. Они подозрительно смотрели на нового хозяина и его управляющего — ничего хорошего от господ они не ожидали, умудренные опытом предыдущих лет. На их бородатых лицах с морщинистыми лбами было так и написано: чем ты еще собрался нас мучить, аспид?

Влад внимательно осмотрел незнакомые лица — из них он знал одного Селифана, и начал:

— Уважаемые! У меня есть к вам предложение, которое вы, надеюсь, оцените правильно. Итак, с нынешнего дня барщина отменяется. — Он сделал паузу и посмотрел на крестьян — они зашумели. Послышались выкрики:

— А что будет?! Как мы будем теперь?!

Наконец, по жесту управляющего, все угомонились, и Влад продолжил:

— Теперь вы будете платить оброк. Каждая деревня будет платить определенную сумму, с учетом количества работников и членов семьи каждого крестьянина.

Старосты опять зашумели, ошеломленные известием.

— А сколько платить? А с землей как?

— Тихо! Тихо все! Слушать господина графа, вы что, как дети расшумелись?! -повысил голос управляющий. — Сейчас все узнаете.

Влад продолжил свою речь:

— Все деревни получат землю, всю землю, что предназначена для пахоты и покосов, каждому старосте будет предложена земля — сколько надо, в пределах графства. Староста распределит наделы между крестьянами. Это земля будет вами обрабатываться, и весь урожай с нее — ваш, за исключением двадцати процентов, которые вы будет выплачивать в денежном выражении, или натуральным способом, по ценам, оговариваемым отдельно — эти вопросы к управляющему. Сразу уточню главное условие — земля не должна пустовать. Вы ее будете обрабатывать обязательно, хотя можете и заниматься отхожим промыслом. Если есть кузнецы, сапожники другие ремесленники — это приветствуется. Вы станете платить со своей деятельности налог двадцать процентов, а остальное все будет идти вам. Условия закрепим в договоре, заверенном стряпчим, там будут оговорены все условия выплат, аренды, наших отношений на годы вперед. Грамоты уже подписаны мной — каждый получит по такой грамоте. Еще вопрос: воинская повинность. Все крестьянские парни, желающие служить в гарнизоне замка, могут прийти к нам — их будут обучать, поставят на довольствие. Через десять лет службы они получат освобождение. Вот теперь все. Вопросы есть?

Толпа ошеломленно молчала — Влад чувствовал эмпатически, что они излучают недоверие, надежду и радость...

— Ну что вы молчите, бородачи?! Благодарите графа, ведь такой подарок вам сделали! — Управляющий возмущенно крикнул в толпу. Они, как очнувшись, упали на колени и поклонились графу, восклицая нестройными голосами:

— Спасибо, ваша светлость! По гроб жизни спасибо вам!

— Хватит, встаньте, — недовольно бросил Влад. — Какие-то вопросы, пожелания есть?

— Ваша светлость, а как будет с правом первой ночи? Молодой граф всегда им пользовался — всех девок у нас перепортил... и жонок тоже.

— Не будет никакого права первой ночи. А если кто-то из заезжих благородных вас обидит, приходите ко мне с жалобой, я с ним буду разбираться, и накажу. Вы под моей защитой.

— А что с нашими мужиками, ну с теми, кого молодой граф забрал в замок?

— Часть из них живы. После нашего разговора вам покажут, где они находятся. Это человек шестьдесят, где остальные — я не знаю. Больше такого беспредела не будет. Хотя и преступлений я не потерплю. Все, кто будет уличен в них, будут доставляться ко мне на суд. И я стану их судить по справедливости. Никаких безобразий не потерплю. Убийства, изнасилования, воровство буду карать беспощадно. Тюрьма теперь свободна, учтите.

Вперед вышел пожилой мужчина, лет шестидесяти:

— Ваша светлость. За последние годы исчезло много девок, баб и мужиков, только в нашей деревне человек двадцать. Плохие ходили слухи о том, куда они пропали. Боимся мы...

— Мужики, я занимаюсь с этим вопросом. Я сделаю все, чтобы люди не пропадали, — Влад сказал, а у самого сразу проскочила в голове картинка запертой двери в конце тюрьмы — он так туда и не добрался...— Ну, если вам все понятно, — сказал он, подводя итог, — шагайте за управляющим, получите грамоты, определитесь с суммами выплат и с наделами земли.

Мужики зашумели, нестройно стали благодарить графа и потянулись за решительно шагающим управляющим в канцелярию графства.

Влад отправился к Лесане. Он объяснил ей суть происходящего, она долго не могла понять, наконец, он растолковал ей все, и она пришла в восторг:

— Какой ты молодец! Ведь теперь они будут стараться работать лучше, нам гарантирован доход, а они будут больше плодиться, и у нас прибавится крестьян, а значит, и увеличится доход! Ты молодец!

— Ты контролируй процесс, вдруг мне придется уехать по делам — в клинику, например, или в столицу, или еще куда — ты должна уметь справляться хозяйством, держать управляющего под контролем.

— Не беспокойся — меня учили управлять. Отец мне иногда поручал кое-какие дела по хозяйству — закупку продуктов, товаров, контроль за челядью. Не беспокойся об этом, занимайся делами.

Влад как-то сразу поверил ей — она сказала это твердо, и явно знала, о чем говорит. Теперь нужно было разобраться с одной проблемой — найти вход в подземелье змеелюдей и понять, что тут вообще происходит. Он вообще-то уже знал, где этот вход, но ему ужасно не хотелось туда лезть. Это дело он оставил на следующий день.

Глава 5

Влад медленно встал с постели, чтобы не побеспокоить раскинувшую руки и ноги обнаженную девушку, прикрыл ее краем атласного одеяла — она пошлепала розовыми, припухшими от сна и любовной страсти губами, повернулась на левый бок, обнажив тугую нежную попку, с которой соскользнул шелк.

Он с трудом отвел глаза от заманчивого зрелища, решительно сунул ноги в штаны и стал дальше одеваться. Была альтернатива: либо сейчас нырнуть обратно в постель к горячей спросонья и от ночных утех молоденькой женщине, либо одеться и погрузиться в мерзкое, пропахшее нечистотами подземелье. Он выбрал второе.

Шагая по брусчатому двору, Влад думал о том, как ему войти в запечатанную комнату со стальной дверью. 'Выбивать молотами? А на кой черт молот магику? Долбануть воздушным кулаком, и все. А может, как-то похитрее попробовать, на молекулярном уровне, а то все у меня на уме какие-то тупые зубодробительные методы! Надо на замок как-то подействовать?' — соображал он.

Сзади неслышно скользил телохранитель, не отвлекая его от раздумий. Влад вышел на освещенную солнцем сторону замковой площади, зажмурился под ласковыми весенними лучами и осмотрелся: вдоль стен замка ходили дозорные, во дворе суетились слуги, перетаскивая какие-то тушки гусей и кур, дымились трубы кухни и ржали на конюшне лошади, — мир был прекрасен, и так не хотелось лезть в черную нору...

Влад оставил телохранителя наверху, у входа в подземелье — там теперь не было охранника, после того как Влад всех заключенных выпустил. Кого-то из бывших узников забрали родные, а кто-то ушел сам или остался работать в замке. Словом, охранять стало некого.

Он спустился вниз — вонь немного выветрилась, уступив место запаху паленого тряпья и разогретого камня. Под потолком так и висели магические светляки, которые он оставил больше недели назад. Влад прошел к запертой двери, ощупал ее — она плотно подходила к каменному косяку, буквально заподлицо. Выделялось лишь отверстие для ключа, но сквозь него ничего не было видно — возможно, отверстие было не сквозным. Он отошел подальше, собрал воздух в мощный 'кулак' и ударил по двери так, что задрожали стены темницы и посыпалась пыль, — дверь устояла. Еще удар — устояла. Еще один — на месте... только с косяка отлетели кусочки камня.

Остановился, подумал: 'Где у двери самое слабое место? Замок, петли. Когда я бью, сила удара распределяется по всей ее поверхности, значит, уменьшается. А если изобразить из воздуха что-то вроде гигантского долота, стержня, сантиметров в пять толщиной?' — Он сосредоточился и стал формировать что-то вроде тарана, оканчивающегося выступом, сантиметров пять в диаметре. Затем с огромной силой, как молотом, он ударил этим тараном в место рядом с замочной скважиной — дверь прогнулась, хрустнула. Он ударил еще раз — она распахнулась с тихим шелестом— видимо, была хорошо смазана и очень прочно висела на петлях.

У Влада почему-то прошел мороз по коже — открылась дверь в преисподнюю. Он осторожно толкнул ее ногой, сделав вход пошире, создал магический светляк, прикрепив его к косяку, и перешагнул порог.

Его встретил удушливый запах тлена, как будто тут годами хранили сырое мясо и оно протухло. Он осмотрелся — большая комната, метров пятьдесят площадью, посреди что-то наподобие алтаря, на котором лежали засохшие кусочки чего-то темного, неприятного и вонючего. Влад повесил светляк под потолок — свет залил стены, покрытые странные рисунками.

Одна картинка изображала людей в длинным хламидах, стоящих перед группой существ с зеленой чешуйчатой кожей, а между ними на земле лежали связанные обнаженные мужчины и женщины. Их рты были открыты в крике, а лица искажены ужасом. Существа стояли на задних лапах, у них были небольшие хвосты... Но самое удивительное, что на них было надето что-то типа портупеи с различными непонятными предметами, — то это ли оружие, то ли украшения. На другой фреске изображался пир, рядом сидели люди и зеленые ящеры, а перед ними — Влад в ужасе содрогнулся — тело девушки со вскрытым животом, и оттуда как будто черпали кубками.

Он не стал рассматривать фрески дальше — его мутило от отвращения. Впрочем, алтарь тоже не вызывал удовольствия. На нем засохла кровь, лежали кусочки плоти — и Влад догадывался, чьей. Он подавил позыв к рвоте, потом подумал: 'Вот так и отучают есть мясо! После этого до-олго не захочется пробовать бифштекс с кровью или мясо по-татарски. Хотя я никогда не любил эту гадость. Не звери же, в самом деле, чтобы жрать сырое'.

Влад прошел дальше. На стенах были крепления для рук и ног, явно частенько использовавшиеся — браслеты отполированы кожей жертв. Там же он увидел нечто вроде пентаграммы, в углах которой стояли огарки свечей. Он еще не слышал в этом мире что-то о реально существующих демонах или им подобных существах, но кто знает... О черной магии тоже ничего не было известно. Может, при помощи каких-то обрядов змеелюдей и правда вызывают демонов? Не зря же они тут творили эту хрень? Потом он решил: ну мало ли, какую дрянь творят на Земле, чтобы потворствовать своим извращенным фантазиям и своему зверству, может, и тут какая-то секта бесчинствовала, а пентаграммы и иже с ними — необходимый атрибут оргий.

Влад сделал еще несколько шагов — на столах в дальнем конце комнаты он увидел свитки с рисунками и пояснениями на непонятном языке. Свитки были сделаны из кожи. Он взял один, присмотрелся... и отшвырнул, вытерев руку о штаны — в углу свитка просматривался след татуировки — что-то похожее на якорь. Наверняка, он был сделан из человеческой кожи... Сразу вспомнились фашистские концлагеря.

Влад подошел к алтарю и стал осматривать его. Он представлял собой плиту из темного камня, с углублением и стоком, как на прозекторском столе, а посредине, с дальней стороны, на нем был выбит отпечаток руки. Влад с отвращением приложил свою ладонь к этому месту — ничего не произошло. Он толкнул от себя — квадрат, вместе с отпечатком руки, неожиданно легко скользнул вниз, погрузившись сантиметров на десять, потом вернулся назад, как будто его выталкивала обратно невидимая пружина. Влад посмотрел вокруг — ничего не изменилось, ничего не открылось. Он обошел алтарь, осмотрел то, что было с противоположной стороны, передернувшись, глянул на фрески и решил, что хватит с него этого вертепа. Вход в пещеры был где-то рядом, но он его не мог найти — скорее всего, придется сносить тут все к чертовой матери, тогда и искать.

Он решительно зашагал к выходу из комнаты и ступил на квадрат на полу, украшенный сюжетом — что-то вроде низвержения каких-то людей в подземелье... в голове у него как будто что-то забрезжило, он попытался остановиться... но было поздно. Квадрат легко повернулся, словно это была не каменная плита, а фанерный листок, и Влад полетел вниз, в темноту. Он успел извернуться, схватиться одной рукой за край каменного пола, сработали усиленные рефлексы, но те же рефлексы ему подсказали мгновенное решение — Влад отпустил пол и полетел вниз, в неизвестность. Он успел понять, за секунду до того, как острым краем плиты ему должно было отрезать пальцы руки, что выбраться он не успевает, а лететь вниз придется — что с пальцами, что без них, только вот с пальцами как-то комфортнее. Через долгие секунды полета — сколько их было, он потом не мог вспомнить, то ли десять, то ли три — он врезался во что-то твердое, правую ногу пронзила страшная боль, его покатило по горизонтали и сознание потухло.

Пробуждение было страшным, отвратительным. Его мозг вынырнул из забытья, как будто из глубины океана. Влад осмотрелся: он находился в клетке из очень толстых прутьев неизвестного металла серебристого цвета. Ему подумалось: 'Уж не платина ли? Цвет уж больно такой интересный... Вот только какого хрена ты рассуждаешь о составе металла, когда неизвестно где находишься. И главное — как тут оказался!'

Влад глянул на себя — он был абсолютно гол. И что хуже всего: на нем не было его амулета. Он прислушался к своим ощущениям — тело было здорово, только страшно хотелось есть. Владу был знаком этот симптом — так всегда бывало после интенсивной работы с магией. Он посмотрел на магический источник и расстроился — узел был практический пуст. Видимо, он исчерпал его, когда пробивал дверь пыточной и когда свалился вниз и получил сильные ушибы внутренних органов, мозга, — вся сила ушла на то, чтобы восстановить тело. Все, что осталось при нем, это его голое тело и немного Силы, которой бы хватило на несколько небольших светляков, и все. Влад попытался пробиться к реке Силы — нет, пещера экранировала, полностью изолируя его от магии, он был практически беззащитен. Утешало только то, что он по-прежнему здоров, силен и наделен усиленными рефлексами и могучими мышцами.

'Ну что же, я остался без магии, да. Но я пока жив, а раз я жив — есть надежда. Вот и сходил в подземелье, болван. Надо было страховаться как то! А как? Ну кто знал, что эта плита как раз и служит для сброса останков тех, кого запытал во время своих обрядов графчонок? А ведь мог ты догадаться, но расслабился — укрылся амулетами, магией, телохранителями... А бог тебе — щелк по носу! Не зазнавайся! Ладно, хватит заниматься самобичеванием, надо определяться, кому башку расшибить, чтобы вернуться под бок к молодой жене!' — Эта мысль его развеселила: ну маньяк маньяком — только и думает, как на бабу запрыгнуть, даже в подземелье, сидя в клетке.

Влад посмотрел по сторонам, сфокусировав зрение и включив ночное. Пространство как будто проявилось, он заметил, что в клетке кроме него еще содержатся люди, всего человек десять — четыре женщины и шестеро мужчин. Они были обнажены, как и он, однако их тела не выглядели худыми и изможденными — наоборот, эти люди казались довольно упитанными, особенно женщины, хотя и были весьма грязными. Вокруг клетки он обнаружил что-то наподобие небольшого амфитеатра с очагом в центре и чем-то вроде купели со стоком — это напомнило ему 'прозекторский' стол в пыточной. Вокруг стола бродили те, кого он видел на фресках — змеелюди. На них были какие-то костюмы, почти не закрывающие тела, покрытые чешуей сине-зеленого цвета, их глаза имели вертикальный зрачок и не закрывались, как у людей, а время от времени на них как бы опускалась прозрачная шторка.

Влад решил, что природа сделала интересную находку — такие глаза всегда были открыты и могли уловить опасность или следить за добычей. Он прикинул — их рост был около двух метров, когтистые лапы прекрасно им служили, как и руки людям. Что касается вооружения этих ящеров, то на них были прицеплены какие-то штуковины типа больших серпов, а на специальном крючке — диски, вероятно, очень острые, в их центре была сделана круглая дырка, через которую они были нанизаны на крепление. Вид этих ящеров очень не вдохновил Влада — они выглядели сильными, опасными, да и сама перспектива не представлялась ему слишком радужной.

Они общались между собой на каком-то странном шипящем языке, который чем-то походил на язык дракона. Они с драконом всегда общались мысленно, но когда встретились в первый раз, дракон говорил что-то в его адрес, явно неприятное. Так вот его язык был похож на язык этих сине-зеленых. Влад подумал: 'Родня есть родня, все-таки такие же рептилии, только размером поменьше. Надо будет у Зеленушки спросить о них'. Он попытался связаться с драконом — ничего не вышло. Пещеры блокировали и эти попытки.

Влад обернулся к группе людей, равнодушно разглядывающих его, и попытался наладить контакт:

— Привет всем. Вы кто, откуда? Вы давно тут?

В ответ было молчание, он даже подумал, что, может, эти люди не понимают его речи. Потом один из мужчин сердито ответил:

— Ты что, идиот? Откуда мы... сверху, откуда же еще. Всех нас украли и теперь мы тут сидим, как куры в курятнике, в лапшу этим уродам. Правда, они предпочитают жрать сырьем. Нарезают полосками и жрут. Тут было человек семьдесят, осталось нас десять. Скоро и наш черед. Они раз в десять дней берут три-четыре человека, разделывают и жрут. Прямо перед нами. А то, что сами не сожрут — нам варят. И мы жрем. Вишь, какие все сытые да жирные — они любят мягкое мясо. С салом. Тебя вот откормят — тощ больно — и тоже сожрут. И не думай, отсюда выхода нет... Разве что в качестве продуктов их жизнедеятельности. Давай, отдыхай, спи, скоро принесут нам похлебку из ног тех, кого сожрали на прошлой неделе, будешь наедать ряху.

— Ты сам-то понимаешь, что говоришь? Неужели ты жрешь тех, с кем тут сидел?

— Жру, а чего — жрать-то охота. И ты будешь жрать. Иначе они тебя будут вначале бить кнутом, а потом просто вливать в тебя суп из ног, или сисек — ну вот той, к примеру, девки. — Он криво ухмыльнулся и показал на упитанную молодую бабу, которая лежала на спине и тупо смотрела в потолок, раздвинув ноги. Потом он залез на нее и стал деловито совокупляться, не обращая внимания на остальных. Кончив, отвалился в сторону и захрапел. Баба же, как лежала, так и осталась лежать, только отвернулась.

Влад начал лихорадочно обдумывать ситуацию: 'Жрать этих придурков, а тем паче быть сожранным не входит в мои ближайшие планы. Значит, нужно как-то выбираться. Магии нет. Вернее, почти нет. Надо выбираться из клетки... Как? Ну они же как-то вытаскивают людей для того, чтобы съесть, значит, клетка открывается. Они знают физические возможности обычных людей, но не мои. Когда начнут вытаскивать, надо бить их и уходить'.

Он откинулся к стене и закрыл глаза. За прутьями послышались шаги, какой-то звон — возле клетки метался непонятный тип из ящеролюдей. Он что-то вопил, шипел, его желтые, с вертикальными зрачками глаза как будто светились. Он что-то говорил, указывая на пленников, и Влад, неожиданно, стал разбирать слова:

— О, великая пища! О, боги! Мы принесем вам в жертву вкусную пищу, к которой вы привыкли, но которой были лишены долгое время! Примите нашу жертву!

Влад неожиданно для себя вдруг выпалил, на языке змеелюдей:

— Ты, придурок, не мешай отдыхать, урод!

Ящероподобный поперхнулся, замолчал, потом стал внимательно рассматривать пленника и зашипел:

— Ты знаешь наш язык, пища? Откуда знаешь? Как ты можешь говорить на священном языке, ты, жалкое мясо?!

— Уж не жальче тебя, ящерица!

Жрец впился взглядом во Влада, и тот почувствовал, как в его мозг пытаются погрузиться холодные щупальца. Он перекрыл доступ к своему сознанию, а потом резким ударом выкинул агрессора из головы. Тот пошатнулся, чуть не упал, резко повернулся и скрылся в проеме пещеры. Через какое-то время из овального хода показались двое его соплеменников, с копьями и такими же перевязями, как и у остальных возле клетки. Они открыли задвижку клетки, сняв с нее что-то вроде замка, вошли в нее и, наставив на Влада копья с блестящими наконечниками, прошипели:

— Выходи!

Он замешкался, тогда один из ящеров сильно ударил его в ребра тупым концом копья так, что у него перехватило дух. Влад мог увернуться от удара, и собирался уже напасть на них, когда вдруг подумал: ' А почему не посмотреть, куда ведут? Подраться всегда можно успеть, а вот выяснить, где у них есть выходы на поверхность, кроме замка, это бы надо'.

Он поднялся на ноги и пошел между двумя человекоящерами — один шел спереди, другой сзади. Каждый превышал его в росте как минимум на голову. Если учесть, что рептилии даже при небольших размерах необычайно сильны, можно представить, какой мощью обладали эти двухметровые существа.

Они шли какое-то время по запутанным лабиринтам пещер. Какие-то из них были естественного происхождения, только немного облагорожены, а какие-то явно были искусственными. Вдруг узкие лабиринты закончились большим залом, перед входом в который стояли два ящера в почти таком же вооружении, как и сопровождавшие Влада. Караульные отошли в сторону, и конвой вошел внутрь. Там находились несколько их соплеменников, не таких крупных, как конвоиры, но явно высокого статуса: на них были украшения из золота, драгоценных камней, их тела были почти полностью закрыты тканью, скорее всего, доставленной с поверхности. 'Интересно, они воруют ткани, или же с кем-то обмениваются наверху? Так почему никто не знает об этом? Как мог такой народ, находиться долгое время под землей и не быть раскрытым? А какое отношение к ним имели Саваловы?' — Эти вопросы озадачили Влада так, что он почти не обратил внимания на стоящие в углу черные фигуры в низко опущенных капюшонах. И напрасно не обратил, как потом выяснилось.

Ящер, сидевший на возвышении типа трона, зашипел на их языке:

— Кто ты? Откуда ты знаешь наш язык? Подойди ближе!

Влад подошел и оказался прямо перед желтыми глазами человекоподобной рептилии. Тот внимательно осмотрел его, пару раз опустилась и поднялась прозрачная 'заслонка' на глазах, затем неожиданно спросил на человеческом языке — единственно, с акцентом и характерным подсвистыванием:

— Кто ты? Отвечай. Иначе мы сейчас применим к тебе жесткие меры.

Неожиданно капюшон на одной из темных фигур откинулся, и Влад с изумлением узнал герцога Ламунского! Тот заговорил:

— Великий Амасток! Я знаю этого человека. Это тот, кто сорвал нам планы по укреплению нашей дружбы, помешал моему племяннику выиграть турнир и стать владельцем замка. Тогда вы бы имели свободный выход наверх, в ваш храм, где вам бы воздали почести, причитающиеся вашему положению. Этого мерзкого выскочку нужно разорвать на части. Прошу отдать его мне, чтобы я насладился его мучениями!

— С-с-с-с!!! — Человекоящер недовольно зашипел на герцога. — Не вмешивайся в разговор без разрешения! Ничтожный тупой человечишка... я спрошу тебя, когда будет нужно.

— Так вот значит, кто нас навестил — граф Савальский! Очень хорошо... После того, как я закушу твоей печенью, место будет свободно, и наши ручные людишки его займут. Одно мне непонятно — как ты смог сопротивляться моему лучшему менталисту? Откуда умение? Сейчас мы проверим...

Амасток сделал жест рукой и к нему приблизились три фигуры в темных плащах с капюшонами. Они откинули их — это были человекоящеры, но немного с другим окрасом: по голове у них шли красные гребни похожие на очень длинный гребень петуха. Эти ящеры обступили Влада, гребни поднялись, и он почувствовал, как их воля проламывается сквозь установленную им плотину. Вначале капли, потом небольшие ручейки стали размывать барьер и погружаться внутрь его мозга.

Он с ужасом почувствовал, что сдает, голову как будто сжимали снаружи. Последним усилием он выкачал остатки Силы из своего магического узла и ударил молнией в менталистов — всей его силы хватило лишь на одну огромную ветвистую молнию — два менталиста упали, а один, отброшенный ответным ударом мозга сопротивляющегося Влада, схватился за голову и сел. В зале возникла суматоха, на Влада накинулся племянник герцога и попытался ударить одноручным мечом, который выдернул из ножен на поясе. Влад отошел чуть в сторону, пропустив клинок впритирку к груди, затем резко ударил кулаком по державшей его руке, сломав у запястья, нагнулся и схватил за рукоять выпавший меч.

'Вот теперь повоюем!' — Влада охватило радостное предвкушение боя, он перехватил меч поудобнее и кинулся на стражей, прикрывавших Амастока. Он зарубил только одного — как оказалось, их чешуя с трудом поддавалась стали, и если бы не его сила — он бы даже не поцарапал ящера. Поняв, что сейчас его задавят массой, он рванулся к входу, воткнул лезвие в еще одного стражника, увернулся от удара копья другого и вылетел в коридор. Тут же его кожу на правом богу обжег удар наконечника брошенного копья, разорвав ткани до кости. Не обращая внимания на боль, он помчался на предельной скорости по узкому проходу, уходя в глубины пещер. По дороге попадались ящеры, с изумлением смотревшие ему вслед — кто-то попытался задержать его и ударил 'серпом', но Влад сходу воткнул тому лезвие в глаз и побежал дальше. Скорость его была настолько велика, что он боялся, выдержат ли нагрузку его усиленные связки и мышцы. У него был запас времени: в пещере начался переполох, и он надеялся, что ящеры, как и люди, в суматохе не сразу сообразят выслать за ним погоню. А если и вышлют, они все равно не знают, что Влад может видеть в темноте переходов.

Он бежал все дальше и дальше, пока не выскочил к какой-то пещере, от которой явно шло тепло. В пещерах вообще не было холодно — будучи обнажен, он не испытывал дискомфорта. Видимо, где-то рядом были термальные источники — и в этом он очень скоро убедился. С разгона он выскочил в большую полость, где в центре огромной пещеры находилось озеро горячей воды, парившее, как вскипевший чайник. Вокруг озера, на специальных помостах, лежали десятки яиц — похоже, он попал в инкубатор. Возле яиц, вдали от него, копошился спиной к нему ящер, вероятно, служащий инкубатора. Он не смотрел в сторону входа, так что Влад аккуратно просочился в пещеру, двигаясь тихо вдоль стены и все время наблюдая за тем, чтобы находиться вне поля зрения полурептилии. В пещере было темно, но он не сомневался, что ящеры видят в темноте не хуже его самого, поэтому ему следовало быть очень осторожным. Влад забился в какую-то трещину и замер, слившись с камнем.

В пещеру ворвалась погоня, стражники о чем-то спросили работника инкубатора — наверняка о Владе — тот им что-то ответил, и они удалились, оставив у входа вооруженного охранника, на всякий случай. Звуки затихли, и пещера погрузилось в молчание, прерываемое лишь бульканьем горячей воды и шорохом шагов служителя.

Потянулось томительное ожидание. Владу страшно хотелось пить и есть, рана в боку сильно болела и не желала затягиваться — магический узел был пуст, а вся регенерация зависела от него. Кровь остановилась и засохла коркой на боку и бедре лекаря, однако при малейшем движении рана снова расходилась, и это причиняло ему сильную боль и приводило к кровопотере.

Он задумался. Если не уйти отсюда как можно быстрее, то в конце концов они его найдут — как только додумаются обшаривать подземелье менталистами, так ему и конец. Один точно остался жив, а может, там и еще есть такие 'гребенчатые' — пройдут с командой поисковиков и накроют, как цыпленка. А он без магии долго не продержится. 'Ну какого черта я не вживил амулет в тело? Сейчас был бы запас Силы, и все было бы хорошо!' — с горечью подумал Влад, но тут же решил взять себя в руки и сосредоточиться на настоящем моменте.

Влад осмотрелся: служитель у помостов, стражник у входа... Надо валить стражника, потом на него нападет служитель... а вот тут интереснее. 'Надо будет его как-то оглоушить, и покопаться в мозгах, — подумал Влад. — Явно, он очень многое может рассказать... ну хотя бы о большом сине-зеленом яйце, что лежит отдельно от всех на специальном помосте. Что бы это означало?'

Он полежал еще с полчаса, удостоверившись, что стражник уже потерял бдительность и оперся на стену, а служитель инкубатора так и продолжает заниматься своим делом — переворачивать яйца, что-то счищать с них, переставлять с места на место. Его деятельность была непонятна Владу, но явно это что-то значило для ящеров.

Лекарь потихоньку, ползком, подкрался к стражнику, дождался, когда тот отвернется, вскочил и вонзил меч ему в спину. Вероятно, у ящеров жизненно важные места находились не там, где у людей, поэтому раненый только вздрогнул, громко зашипел, как пробитый автомобильный баллон, и набросился на Влада, едва не вырвав у него из руки меч. Но Влад выдернул свой клинок из спины противника и скрестил с его копьем. Копье напоминало алебарду, своим длинным и заточенным с одной стороны лезвием наконечника, ящер управлялся с ним великолепно, и Владу пришлось нелегко — стало ясно, что змеелюди намного превосходят обычных людей в скорости и силе, он даже не взялся бы определить насколько. Клинки сталкивались, высекая искры, бой шел на максимальных скоростях — Влад был гораздо быстрее, но воин ящеров оказался очень умелым и тренированным, а сила его просто потрясала. Лекарь боялся, что меч переломится под его ударами и старался отбивать их размашистыми скользящими движениями. Внезапно он заметил, что служащий инкубатора спешит к ним, явно не для того, чтобы поздороваться и пожелать счастливого пути. Влад взвинтил темп до максимума, отбил очередной удар и вонзил меч под челюсть стражника, снизу вверх, пробив тому мозг.

Даже и после этого, живучая тварь продолжала идти за ним, пытаясь ударить, но мозг все-таки вырубился, и зеленая фигура упала на камни, продолжая извиваться и шевелить конечностями. Влад подумал: 'Мерзкая тварь, может, имеет два мозга — у динозавров их было два — и тот, что в голове, не отличался большим размером...' Но думать было некогда — со скоростью атакующего бизона на него летел служитель инкубатора. Влад поднял камень, размером с два кулака, прицелился и с огромной силой метнул его в голову ящера. Скорость камня, помноженная на скорость бегущего ящера произвела эффект выпущенной пули, и тот, как остановленный из штуцера для охоты на слонов, упал на спину и замер, оглушенный. Лекарь кинулся к нему в надежде, что тот еще жив, и, убедившись в этом, сосредоточился и нырнул в его мозг.

Он сразу взял под контроль центры движения полурептилии, отключив способность шевелиться, а потом начал искать нужную информацию. Влад вспоминал, что ему советовал дракон. Он еще больше сосредоточился и представил, что ему нужно, зацепившись, как за кончик ниточки, за воспоминание о яйцах инкубатора... Он стал тянуть ниточку, тянуть... Информация вылезала из головы ящера, как дождевой червь из земли, если его потянуть за хвост. Главное было не оборвать нить — чувствовалось, что если потянуть сильно, то цепочка воспоминаний оборвется, и ее трудно будет достать. Наконец, он вытащил из служителя все, что ему было нужно, посмотрел в его немигающие желтые глаза и решительно воткнул меч ему в голову, пригвоздив к щебенке. Затем направился к помостам с яйцами, выбрал большое зеленое яйцо и ударил по нему мечом. Яйцо раскололось, из него полилась жидкость, и выскользнул зародыш ящера, шевелившийся на помосте. Он заколол его, побежал к входу, по дороге походя разбив еще несколько яиц. Зародыши шипели и пытались укусить его за ногу — он не останавливался и мчался дальше, погоня могла вернуться, а ему нужно было как можно быстрее выбраться на поверхность.

Влад бродил под землей уже несколько дней — там трудно было определить, когда ночь, когда день. Он спал, просыпался, шел опять. Искал журчание воды, прикладывался ртом к сочащимся по стенами струйкам, слизывал капельки конденсата и снова шел. В его мозге снова и снова возникали картины, которые он вытащил из служителя инкубатора: большое яйцо, которое он разбил первым, было яйцом их королевы — его заранее готовили, ждали и надеялись на появление той, что будет производить многочисленное потомство человекоящеров. А дело оказалось хуже, чем думал Влад: ящеры не просто питались людьми, если не было никого другого под лапой, или же из какого-то гурманства, оказалось, что люди являются лучшими инкубаторами для выведения зародышей человекоящеров. Для того чтобы развились такие большие яйца, с практически сформировавшимися зародышами, самка человекоподобной рептилии откладывала их прямо в рот человеку, засовывая яйцеклад как можно дальше. Там яйцо прикреплялось к пищеводу человека и начинало расти, опускаясь в живот, питаясь пищей человека, а также растворяя его внутренние органы, — как бы плавая в бульоне из полупереваренных человеческих 'консервов'. Все люди, что сидели в клетке, уже были заражены яйцами ящеров. В определенный момент, созревшие яйца вынимали из их живота — когда уже существовала опасность, что поедаемый изнутри человек умрет, и яйцо может погибнуть, убитое трупным ядом. Для того и служил стол, на котором вскрывали людей и доставали яйцо... А уж поедание тела и вычерпывание 'бульона из живота ' было для них и ритуальным действом, и просто вкусным обедом. Влада удивило одно: как люди не чувствовали, что их поедают изнутри? Наверное, яйца выделяли какие-то анестезирующие вещества. Но ведь могли раствориться и те органы, которые жизненно необходимы? Но тут уже Влад мог только предполагать. Вероятнее всего растворялись те органы, которые не могли воздействовать на жизнедеятельность организма в целом, а также — брюшная полость, мышцы... То, что люди тупо лежали в клетке, не реагируя на раздражители — только один тот урод еще двигался, но и у него мозг был отравлен присутствием паразита, — могло служить тому косвенным подтверждением. Живые консервы не способны мыслить, двигаться, а только, как сыр, лежать и служить кормом для растущей личинки.

Еще более непонятно ему было, зачем людям, даже таким мерзким, как герцог и его племянник, сотрудничать с человекоящерами? Ведь фактически это были паразиты, враги рода человеческого! Но тут можно было привести много объяснений, каждое из которых имело право на существование. Ну, например, погоня за богатством. Влад успел заметить, что ящеры применяли огромное количество драгоценных металлов — скорее всего, они добывали их под землей и обменивали на нужные товары, например, на живых людей. Как понял из воспоминаний служителя Влад, ящеры уже давно бы восполнили свое население, уничтоженное после великой войны, но детей у них рождалось мало, даже при использовании человеческих тел — девяносто процентов яиц были недоразвитыми, из них выходили уроды, которые уничтожались по законам человекоящеров. Они не могли выдать себя, выйдя на поверхность, пока не соберут реальные силы. Тут их насчитывалось несколько тысяч — под землю в свое время ушли пятьсот выживших после войны особей.

Как они связались с герцогом? Как сумели его подчинить? Это было неизвестно. Впрочем, как предположение: встреча герцога с менталистами ящеров закончилась его порабощением. Может быть, он хотел могущества — ну, например, сам стать императором, собрав войско из ящеров, — вот только закончилось это дурно... Гадать можно было и дальше, но уже не было времени. Влад чувствовал, что если он в ближайшие день-два не выйдет из пещер, просто погибнет от голода, и вся история продолжится уже без него. Влад шел дальше и дальше... лабиринты сменялись крупными пещерами, пещеры — узкими проходами, в которые он с трудом пролезал, потом опять тянулись километры, пещеры... В мозгу, отупевшем и воспаленном, проходили вереницы картин: то турнир, с развевающимися знаменами, то шевелящийся на помосте гаденыш, сложенный из плоти съеденного им человека, то герцог, со злобной ухмылкой заносящий над ним нож, — он встряхивался, отгонял кошмары и шел дальше. Чтобы не сойти с ума, он стал концентрировать мысли и думать о том, что происходило, цепляясь за каждую здравую идею, как за соломинку, разговаривая сам с собой в полголоса, пересохшими и распухшими от жажды губами:

'— Как я выжил после падения с высоты пятиэтажного дома?

— Как? Амулет спас. Удар был такой силы, что амулет его воспринял как удар оружия и сохранил целостность тела.

— А почему из узла исчезла Сила?

— Амулет-то сохранил тело снаружи, но внутренние органы и мозг получили удар, и их пришлось восстанавливать. А регенерация запитана от узла.

— А почему я, болван такой, не догадался заполнить узел как следует, или же вживить амулет под кожу?

— А потому, что ты болван. И постоянно делаешь болванские ошибки.

— Как графенок поставлял людей ящерам и зачем?

— Ну как зачем? Хотел денег, власти, как и герцог. Хотел использовать их против врагов — вот тебя, к примеру. Но потом попал под их влияние и был порабощен.

— Ну а технически как он людей туда засовывал?

— Ну, кого-то бросал уже в виде трупов, кого-то после 'развлечений', может, спускал на веревке.

— А почему не могли ящеры использовать для вызревания скот — баранов, овец, коров?

— Ну, ты же видел картинки: в человеческом теле есть какие-то химические вещества, которых нет у скота, и вызревание шло гораздо лучше. Да и верования этих уродов требовали, чтобы яйцо питалось только человечиной'.

Влад шел, разговаривал, и ему иногда начинало казаться, что рядом с ним идет еще один собеседник... Он размахивал руками, говорил, говорил, говорил... Перед глазами мелькали стены, камни, он лез через сталагмиты, ссаживая колени и царапая острыми краями бока. Его тело превратилось в сплошной комок боли, ноги были разбиты острыми камнями, кровоточили и распухли. В этом худом как скелет, израненном и грязном существе уже нельзя было узнать того крупного и красивого мужчину, графа Савалова, которого видели на свадьбе жители окрестных деревень.

Сколько он прошагал под землей — было неизвестно. Может, десятки километров, может, сотни — он не знал. В один из дней Влад услышал журчание и вышел к подземной реке. Она несла свои воды под сводами пробитой ею пещеры и уходила куда-то вниз. Влад пошел по воде, цепляясь руками за стены — меч он давно где-то потерял. Потолок пещеры неуклонно понижался, и скоро Влад шел, сгибаясь к воде, по грудь в ней — между сводами и водой оставался промежуток сантиметров тридцать... а потом и он исчез. Вода куда-то уходила, но как далеко — никто бы не смог сказать. Это был тупик. Влад подумал, глубоко подышал, накапливая кислород, а потом сделал шаг и нырнул под своды пещеры.

Его несло, ударяя о стены, он пытался плыть, двигая руками и ногами, затем бросил это занятие, сосредоточившись лишь на том, чтобы его не ударило о пролетающие снизу камни и о стены пещеры. Легкие его лопались от напряжения, их жгло как огнем, и он, чтобы обмануть организм, выпустил немного воздуха... но и это помогло не надолго — грудь распирало от желания вдохнуть, а на мозг накатывалась волна забытья... Он потерял сознание и вода заполнила его легкие.

Ему послышались голоса, кто-то тряс его, теребил и нажимал на грудь — очень больно, до хруста в ребрах. Его замутило, и из него вырвался поток воды. Голоса одобрительно что-то прокричали, затем кто-то сказал:

— Брось его на повозку, если выживет — продадим на базаре. Раз уж не сдох, значит крепкий парень. Можно хоть десяток золотых за него взять.

Влад почувствовал, как на его шее закрепляют что-то холодное, зазвенела цепь, и он снова провалился в беспамятство. Потянулись дни безумия: он просыпался, ему вливали в рот что-то питательное, какую-то кашицу, потом лили что-то усыпляющее, и он опять проваливался в глухой темный сон. Сколько прошло дней — он не знал. Повозка скрипела и подпрыгивала на кочках, он слышал сквозь беспамятство голоса — ему казалось, что они проезжали какой-то кордон, или пост, потом снова все затихало. Он не понимал что с ним, куда он едет и зачем, кто он — сонное зелье отняло у него волю, одурманивало и полностью дезориентировало в пространстве. Потом ему привиделся большой рынок, пыльный и жаркий, а он как будто стоял на помосте, голый, с трудом держась на ногах, и кто-то бурно рассказывал о его достоинствах. Слышались голоса: его хаяли, называя дохлой скотиной, наконец, дернули за цепь, приделанную к ошейнику, и он потащился за новым хозяином. Он не испытывал никаких эмоций, просто тупо шел на привязи как послушный пес, получая удары камнями от мальчишек на улице, веселящихся при виде голого раба.

Его отвели в какое-то помещение, полное полуголых людей, видимо, рабов, и пристегнули цепь к стене, поставив рядом кувшин с водой и кусок хлеба. Влад упал на подстилку и забылся привычным уже, тяжелым сном.

Утром его грубо разбудили, пнув в бок ногой, обутой в сандалию. Влад очнулся, потом неожиданно схватил ударившую его ногу и повернул, свалив ее обладателя на пол. На него обрушился град ударов, выключивших его сознание, как лампочку. Следующее пробуждение было таким же отвратительным — на него вылился водопад воды и он, вздрогнув и захлебнувшись, сел у стены, опершись на нее и глядя вокруг мутными глазами.

— Ну что, очухался? — Перед лицом Влада висела красная широкая морда, залитая потом. — Следующий раз на надсмотрщика бросишься — шкуру спущу.

Влад посмотрел по сторонам, не понимая, где он находится: вокруг стояли топчаны, как в казарме, или на зоне — людей было мало, помещение пусто. Возле него стоял здоровенный детина в одной набедренной повязке, да и невозможно было в такую жару находиться в одежде. Сам Влад тоже был гол, на шее металлический ошейник. Он потянулся к реке Силы, намереваясь зачерпнуть как можно больше, но не смог этого сделать, а ошейник страшно нагрелся и обжег ему кожу докрасна.

— Ага, попробовал поколдовать? Не-е-ет, колдун, не получится. Эти ошейники специально для таких как ты. И снять ты его не сможешь — только кузнец, да не простой, а умеющий ковать этот макрил. Теперь ты простой раб, и будешь делать все, что тебе скажут. И тебе нужно как можно быстрее это понять, пока ты жив. Правда, жить тебе недолго. Это казармы гладиаторов. Тебя будут готовить умереть на арене, во славу Темного бога, покровителя воинов.

Влад прочистил горло и скрипучим хриплым голосом спросил:

— А где я? Что это за страна?

— Страна-то? Страна Викантия. На юге ты.

— А как сюда попал?

— Как и все. Купили тебя на невольничьем рынке, за гроши считай. Доходяга потому что. Но у меня глаз наметанный — у тебя кость широкая, плечи крепкие, на теле шрамы видно от оружия. Похоже, был воином. Можешь мне не врать — мне наплевать, кем ты был — колдуном или воином. Знаю, что ты мог колдовать, но теперь не сможешь. На тебе ошейник из макрила, колдуны не могут в нем колдовать, иначе сгорят. Ты для гладиаторских боев хилый, я тебе придумал другое занятие — родовитые господа будут на тебе учиться владеть оружием, а также детки их. Обычно на этой работе живут недолго, полгода, а иногда даже год — пока кто-то не увлечется и не снесет тебе голову. Но это все оправдывается — ты дешевый раб. Если попытаешься бежать, или нанесешь вред господину, тебя жестоко накажут, плетьми, или палками по спине — кожа от этого слазит как перчатка. Потом долго не проживешь — обычно сразу все начинает гноиться — и пошел в яму. Ты все понял? Или ударить тебя?

— Я все понял... не бей меня. — Влад вдруг понял, что говорит фразами, слышанными давно-давно, в другой жизни.

— Хорошо. Меня звать господин надсмотрщик Варута. Сейчас тебе дадут поесть — в еде мы не ограничиваем, наедай тело, через неделю тебя выставят на тренировочную арену к господам. В твоих интересах набрать форму.

Надсмотрщик вышел, оставив за собой запах пота, гнилых зубов и перегара.

Влад откинулся на подстилку и замер, его охватило отчаяние — вот это сходил в закрытую комнатку, вот это поработал. И никто не знает, где он есть... Он смотрел на лежащую перед ним палочку, одну из тех, которыми тут ели рабы, и вдруг ему захотелось до нее дотронуться... но она была далеко, он потянулся к ней... и она шевельнулась! Он дотянулся до нее призрачной ментальной рукой, о которой ему говорил дракон. Его 'рука' была настолько мала и слаба, что он только смог шевельнуть тонкую палочку. Но ведь это начало. И самое главное — ошейник не действовал на драконью магию.

Владу принесли еды, почти вся она была жидкая — нечто среднее между супом и кашей, вперемешку с маленьким кусочками мяса. Ему хотелось заглотить все сразу, но он вначале съел немного, заталкивая в рот деревянными палочками. Когда порция ужилась в желудке, добавил еще, пока вся миска не опустела. Он запил ее водой из кувшина и, ослабев от сытной еды, провалился в сон.

Через несколько часов он был разбужен голосами входивших в казарму рабов — они вереницей заполняли помещение, обмениваясь односложными фразами. Влад вначале удивился — почему у них не было никаких признаков приятельства, какой-то дружбы, потом вспомнил — они же гладиаторы. Вот сейчас ты с этим человеком обсуждаешь какие-то проблемы, смеешься и шутишь, а завтра тебя выставят на арену и прикажут его убить, — как ты поступишь? Замедлишь удар, чтобы не убить его, и он воткнет свой меч тебе в живот? А если он упал раненый, и тебе приказали его добить? Как можно дружить с твоим завтрашним убийцей? Впрочем, и агрессии тоже никакой тут не проявляли — ну новичок, да. Пусть валяется. Начнешь драку — запорют за порчу рабов. Проходившие мимо Влада рабы равнодушно косились на него и ложились на свои места. Ему, в общем-то, было безразлично их отношение — все его мысли занимал побег. Как это будет — он не знал, но то, что будет, знал точно. Ночью он лежал и тренировал свою хилую 'руку'. Неизвестно, пригодится ли она ему, но это теперь была его единственная магия, которой он владел.

Через неделю он уже легко вставал и ходил, не задыхаясь и не падая от головокружения, как первое время. Ему поручали мелкие работы по казарме — принести воды, убрать какие-то вещи, подмести двор. Еды давали сколько угодно, она была грубая, но сытная. На свежем воздухе он загорел и окреп. Ходил как и все — в одной набедренной повязке. Тут так было принято. А дети так бегали вообще голые. Нагота в этой стране не считалась чем-то постыдным, в чем он скоро убедился.

К концу недели он уже мог передвинуть на несколько сантиметров палочку для еды своей 'рукой'. Пока это мало что давало, но радовало.

Как-то утром, его поднял Варута и, взяв его цепь в руку, вывел со двора и повел по улице. Влад молчал, он понял, что настало время 'Ч' — пора отрабатывать харчи. Надсмотрщика с ним вместе провели в большой дом с бассейнами, в которых плавали экзотические рыбки. Влад засмотрелся на них, цепь натянулась, и он чуть не упал на мостовую. Из дома раздался мелодичный девичий смех. Он оглянулся — на веранде сидела красивая девушка, лет шестнадцати, почти совсем раздетая. Ее грудь была перехвачена прозрачным шелком, шальвары тоже были прозрачны, причем настолько, что сквозь них проглядывали соблазнительные формы, не оставляя простора для фантазии — все было как на ладони.

— Чего ты уставился, дурак! Глаза в землю, увидит хозяин дома, как ты пялишься на его жену, запорет! А мне расходы одни! — Надсмотрщик сердито отчитал Влада и крепко двинул ему подзатыльник. Он усадил его в тени, накинув цепь на что-то вроде коновязи для рабов, и ушел в дом.

Влад сидел, наслаждаясь минутами отдыха и покоя, и искоса поглядывал на раздетую красотку, старательно делая вид, что смотрит куда-то вдаль. Он окреп за неделю, хотя и оставался сильно худым — у него торчали ребра, руки были высохшие, но жилистые. По его строению тела можно было изучать анатомию.

С укреплением сил проснулись и желания — он не был с женщиной уже очень много времени. Лежа в казарме, он слышал, как обсуждают достоинства проституток гладиаторы, которым каждую неделю приводили женщин в специальные комнаты, и они по очереди туда уходили. Его возбуждали их разговоры, но он не хотел участвовать в этих оргиях — бултыхаться в чужом семени на женщине, с которой перебывали тысячи мужчин, рискуя подхватить какую-то заразу, — нет, это не для него, он не на помойке себя нашел. Рабы же не испытывали по этому поводу никаких комплексов и с удовольствием пользовались передвижными спермовыжималками. Влад их не осуждал — другой жизни они и не знали, да и жизни той им было отпущено очень мало. Скоро будет ближайший праздник, или же именитые люди закажут бои в честь дня рождения главы рода, и многие не вернутся в казарму.

Наконец Варута все-таки появился, немного недовольный, отстегнул Владу цепь от ошейника со словами:

— Цепь у меня в руках. Учти, если ты отойдешь от нее больше, чем на сто шагов, тебе отрежет голову ошейником. Возьми вот щит, тупой меч и шлем, надевай и пошли на площадку. Сейчас с тобой будет заниматься сын хозяина дома. Учти, причинишь ему вред — тебя высекут.

Влад повесил на руку щит, диаметром сантиметров сорок, надел шлем, наподобие скифского, и взял в руки меч типа прямого корейского — узкий и гибкий. Его края и острие были затуплены, но при желании и им можно было бы снести голову. Он прикинул меч на баланс, крутанул в руке, проверяя, как он ложится в нее, и подумал: 'А что если снести башку Варуте, сигануть через забор, а потом уйти дворами на волю?' — Он подумал об этом еще раз, и оставил смелую идею — рано. Без знания местности, без денег, с ошейником, он далеко не уйдет... Влад опустил меч клинком вниз и шагнул на арену.

Глава 6

Солнце ударило по его телу прямыми, как копья, лучами. Если бы не природная способность быстро покрываться загаром, Влад давно бы облез не один раз. Он сделал несколько шагов по площадке, встал в центре, отбросил все посторонние мысли и осмотрелся. Это было что-то наподобие мини-арены для гладиаторских боев: со стороны дома, на уровне человеческого роста, имелась площадка, на которой стояли столы, стулья, — видимо, знатные господа, во время игрищ, расслаблялись там со своими дамами и домочадцами, глядя на то, как люди убивают друг друга. Сейчас площадка была пуста, если не считать находившегося на ней одного человека, седовласого мужчины лет около пятидесяти. Он скучающе смотрел пустыми глазами на Влада, примерно так же, как если бы тот был манекеном в магазине готового платья. Впрочем, Влад и не собирался привлекать его 'монаршее' внимание — ему надо было не устраивать цирковое представление, а выжить... как и всегда.

Из дома, открыв дверцу, вышел на площадку молодой человек, в сверкающих на солнце доспехах — на нем был шлем, закрывающий голову почти полностью, поножи, чешуйчатая броня, небольшой щит — такой же, как у Влада, и кривая сабля. Кстати, что-то Влад не заметил, чтобы у нее было затуплено острие... Воин шагнул вперед и, не делая никаких упреждающих жестов, не вставая в стойку, сразу обрушился на раба, желая расправиться с ним в первые же секунды.

Влад также не стал принимать никакие стойки, он просто ушел от удара, поскольку прекрасно помнил, что ему сказал Варута: малейший ущерб противнику — и его накажут. Итак, он не мог побить врага, не мог причинить ему какой-либо вред — все, что он мог, это уворачиваться и тянуть время. Его мозг переключился на работу в сверхбыстром режиме, и Влад как бы со стороны наблюдал за поединком: удар — отступил в сторону, меч прошел в сантиметре от груди, еще удар — принял на щит, удар — отступил, удар — свистнуло над головой. Он мог так до бесконечности финтить и отбивать атакующие удары, но ему это надоело и, когда следующий раз противник сделал выпад, целясь 'тупым' острием ему в живот, он сделал пируэт на носках, пропустил клинок мимо себя и резким очень сильным ударом выбил его из руки нападавшего. Тот застыл в замешательстве, а Влад отошел к ограждению арены, прислонился к стене и замер, равнодушно взирая на окрестности.

Соперник подобрал оружие и бросился в атаку снова, надеясь рассечь Влада косым ударом сверху, но лекарь чуть повернулся — клинок мелькнула возле уха, врезалась в барьер и, жалобно дзынькнув, сломался, — меч Влада резким ударом сверху сломал его у рукояти, оставив в руке противника жалкий огрызок.

Мужчина на возвышении медленно три раза хлопнул в ладоши и проговорил, негромко, но хорошо поставленным звучным голосом:

— Варута, ты сегодня превзошел себя. Где ты откопал этого раба? Моему отпрыску он точно не по силам. Я бы хотел, чтобы он бился на празднике в честь именин моей супруги, послезавтра. Хочу посмотреть, как он разделает бойцов Карушона. Он пользуется услугами Амбаза, а тот, кстати, говорит, что его бойцы гораздо лучше, чем твои, предлагает мне отказаться от твоих услуг — мол, твои рабы ниже классом, чем его. Я с Карушоном побьюсь об заклад, и если я выиграю, то сделаю тебя постоянным поставщиком гладиаторов. Как смотришь на это дело? Сумеешь обеспечить выигрыш? Грех тратить умения этого раба на роль куклы для битья.

— Господин Камбаз, — Варута с почтением склонился перед клиентом, — я счастлив, что вы решили воспользоваться услугами моей конюшни, мои бойцы лучше многих в городе, но вам не кажется, что было бы опрометчиво сделать крупную ставку на этого раба? Он всего лишь неделю у меня, я еще не успел подготовить его как следует, привести в хорошую физическую форму. Вдруг он проиграет, я бы не хотел терять такого знатного клиента как вы.

— Варута, ты что, струсил? Я плачу втрое против обычной цены за этого раба, и ты выставишь его на один бой. Если ты выставишь его на два боя — впятеро. На три — в десять раз больше! Лови свою выгоду, пока можешь. Мне думается, он еще поднесет неожиданные сюрпризы твоему другу Амбазу... или я ничего не понимаю в бойцах.

— Пусть будет так, как хочет уважаемый Камбаз. — Варута с трудом скрывал радость. Ну как же, он купил раба по дешевке, за гроши, как куклу для битья, а тот оказался таким выгодным приобретением. Даже один этот заказ превысит стоимость покупки в несколько раз.

— Хорошо. Послезавтра чтобы он был с утра в моем доме, в полном вооружении, допустимом для рабов. Три боя. Пока три. Деньги получи сейчас у управляющего.

Влад угрюмо тащился за радостным надсмотрщиком, позванивающим тяжелым мешочком с деньгами, размышлял: 'Время, идет время! Что там сейчас в замке, что в клинике? Не пойдет ли прахом работа последних лет? Ну, клиника вряд ли. Там сильный коллектив, жесткая рука Марьяны, да и Марина тоже не промах — они не дадут развалиться делу. По крайней мере, пока... Она ведь, Марьяна, не знает о договоренностях с гильдией и всех тех событиях, что произошли в замке. А вот замок — большая проблема. Как бы оттуда не полезли ящеры... люди ничего не знают об их существовании. Нужно как можно быстрее выбираться отсюда. Попытки связаться с драконом и Марьяной не имеют успеха, наверное, потому, что при падении у меня что-то сдвинулось в мозгах, что-то перемкнуло... Если бы хоть регенерация осталась...но без Силы это невозможно. Ошейник блокирует все попытки коснуться магии и вытягивает силу из узла... Да ее там уже практически не оставалось. Сколько я бродил в пещерах? Неделю? Две? Три? Все как в смутном сне... а потом эти уроды, опаивавшие меня сонным зельем. Я слышал про караваны купцов, не брезгующих и работорговлей. А как они поняли, что я магик? Ну как-как, скорее всего, у них свой магик был, лекарь какой-нибудь. Почему же так дешево меня продали, почему не попытались использовать как магика? А как меня использовать в этом качестве? Допустим, получил я доступ к Силе, а потом ка-а-ак жахнул по ним, — как они меня удержат? Ясное дело, что каждый, кто окажется рядом с неконтролируемым магиком, а особенно боевым, рискует быть поджаренным заживо. Один боевой магик стоит полка воинов. Проще отрубить его от источника Силы, и пусть себе дерьмо собирает, или подставляется куклой на арене. Интересно, а зачем им эти живые куклы, которые еще и не могут дать сдачи? Хм... а может, и есть зачем — для натаскивания своих отпрысков, чтобы те крови не боялись. Зарубил 'куклу', пролил кровь — вот и привык рубить людей. А надсмотрщик, гад, нарочно трепанул: полгода живут, год... 'куклы' живут до первого боя! Это же мясо! Очевидно! Ну погодите, мне бы только ошейник снять, я бы вам, сукам, шороху навел!'

Они подошли к дверям казармы, стража пропустила их внутрь — казармы охранялись изнутри и снаружи тяжеловооруженными воинами. Влад подумал, что, похоже, работа ланисты, хозяина гладиаторов, приносит не только большие доходы, но и серьезные расходы.

Варута завел его в казарму, тут же распорядился принести побольше еды. Слуги подали много отварного постного мяса, горячий бульон, кувшин с каким-то напитком, что-то вроде холодного компота. Влад с жадностью стал есть — организм требовал витаминов и микроэлементов для восстановления усохших мышц — и запивал еду компотом. Правда, у него был какой-то непонятный привкус, который он не мог никак определить. После трапезы Влада потянуло в сон — это было, в общем-то, нормально, если бы сон не был так похож на забытье. Влад растянулся на подстилке и заснул.

Через некоторое время сквозь сон он услышал голоса. Его переворачивали, шевелили, трогали его зарубцевавшиеся раны и сбитые о камни ноги, заглядывали в рот и глаза — он пытался очнуться, сосредоточить мысли, но не мог. Два голоса как будто спорили возле него: один был низким, похожим на голос надсмотрщика, другой высоким, тонким, будто бы старческим, и он что-то настойчиво втолковывал Варуте. Чьи-то руки сняли с него ошейник, но он все равно не мог шевельнуться.

— Варута, это непростой человек. Ты едешь верхом на тигре. Освободись от него. Он колдун такой силы, что если снять с него ошейник — тебе конец.

— Ему тоже конец. Если я погибну, ошейник его убьет — он настроен на меня, и после моей гибели его задушит. Они все это знают, потому сидят тут, а не разбегаются. А этот ошейник еще и макриловый — он блокирует его магию надежно.

— Я тебе сказал. Ты услышал. Я подлечил его тело, но скажу тебе: более совершенного тела я не видал. Я бы сказал, что над ним поработал магик великой силы, даже в этом состоянии он перебьет всю твою казарму и почти не запыхается. Отделайся от него, советую! Я прожил уже триста лет, я знаю, что говорю, я лекарь не из последних.

— Почему же эти чертовы караванщики ничего не сказали? У них же был свой лекарь!

— Не будь глупым — зачем им тебе говорить? Они его держали неделями на сонном зелье, чтобы он не смог набраться Силы. И продали олуху. Теперь берегись, я тебе все сказал.

Влад слышал беседу сквозь забытье и в его одурманенном мозге вяло, как черепахи, тянулись мысли: 'О ком это они говорят? Обо мне... Как спать хочется... опоили, сволочи...'

Он пробудился следующим утром, отдохнувший и, как ни странно, здоровый. Стал вспоминать прошедшее. Сразу всплыл в голове разговор, который он слышал сквозь сон — его идеальная память никуда не делась, и каждое слово высветилось в голове, как с диктофона. Проанализировав, он сделал выводы. Первое — надсмотрщика убивать нельзя. Пока нельзя. Второе — если он долго тут задержится, его обязательно прибьют. Просто из одного опасения, что он их самих уничтожит. И теперь понятно, почему он столько времени пребывал в бессознательном состоянии. И как караванщики смогли перевезти его через границу.

Через некоторое время после пробуждения, служанка принесла ему завтрак: опять отварное мясо, бульон. Правда, поменьше количеством, и он скоро понял, почему: чтобы не мешало физическим упражнениям.

Через полчаса он с Варутой стоял в арсенале и подбирал себе оружие для схватки. Стандартно для рабов применяли легкое вооружение — меч или саблю, небольшой щит, до сорока сантиметров в диаметре, и шлем — тут уже форма не имела значения: кто-то предпочитал простые круглые шлемы, кто-то тяжелые, закрывающие голову до плеч. Влад обошел стеллажи с оружием и выбрал метровой длины меч, похожий на привычную ему катану. Он оказался полегче, чем тот, что был у него, но достаточно длинный и крепкий. Шлем взял легкий, по типу скифского, и металлический небольшой щит сантиметров тридцати в диаметре, надевающийся на кисть левой руки, его называли 'кулачный'. На щите не было никаких острых выступов — просто умбон для крепости. Эти круглые металлические щиты очень хорошо выдерживали удар меча, а при необходимости, сами использовались как оружие — таким щитом можно было нанести серьезные травмы. Но Влад он делал упор не на оружие и крепость доспехов, а на свою скорость. Никакой доспех не выдержит прямого удара меча, а вот скорость броня снижает — это точно.

Весь день был посвящен отработке движений с мечом. Тело Влада вспоминало то, что хранило в себе весь период вынужденной беспомощности, — движения выходили все более отточенными и совершенными. К концу дня Варута остановил тренировки, прерванные лишь на обед, и сказал, что теперь раб, более-менее готов к завтрашнему бою. И еще: чтобы он не придумывал ничего красивого и зрелищного, а просто максимально быстро убивал своих противников. Влад усмехнулся про себя — это точно совпадало с его планами. Чем быстрее закончится бой, тем больше сил у него останется для осуществления его планов. Как только он восстановит силы, так попытается свалить отсюда как можно быстрее.

Ночью Влад тренировал свою 'руку', подтаскивая и отодвигая палочку для еды. У него уже получалось приподнять ее на несколько сантиметров, но от этих опытов он уставал так, как будто двигал огромную колоду. Даже пот прошибал. Попытки связаться с Зеленушкой опять ни к чему не привели — вроде как на периферии сознания копошилось что-то, как комар звенел. Похоже было на далекий голос в испорченном сотовом телефоне — как бы голос слышишь, но слов не разбираешь, — и он с сожалением оставил свои попытки. Затем Влад еще раз попробовал дотянуться до реки Силы, аккуратно наращивая давление — ошейник разогревался, стягивал горло, по ему почему-то показалось, что теперь он продвинулся к цели немного ближе: вроде бы еще чуть-чуть, и он сможет зачерпнуть Силы... но дикая боль заставила прекратить попытку. Влад ощупал шею — на ней не было ожога. Скорее всего, боль была иллюзорной, но он-то чувствовал ее как настоящую.

Размышляя над природой ошейника, он пришел к выводу, что эта конструкция состоит из трех объектов, сложно связанных между собой. Первый — сам ошейник, являющийся амулетом, блокирующим доступ к источнику Силы и вытягивающим ее из магического узла того, на кого он надет. Второй — цепь. Это тоже был амулет, и его функцией являлась 'слежка' за тем, чтобы амулет-ошейник не отделялся от цепи более чем на сто шагов. В противном случае, как понял Влад, амулет-ошейник убивал своего 'владельца', воздействуя на нервные окончания и перекрывая доступ кислорода в трахею. И, наконец, третий объект — сам надсмотрщик, на которого был завязан амулет-цепь. В случае его смерти аура исчезала, и это срабатывало как спусковой механизм для цепи, которая давала сигнал ошейнику: убить 'хозяина'. То есть, убивать надсмотрщика нельзя, бежать с ошейником — нельзя, снять ошейник — тоже нельзя. Владу сразу объяснили, что при механическом воздействии на ошейник он приходит в действие. Оставалось только два возможных варианта: или найти магика, который сможет разрядить и снять ошейник, или... или отключить ощущения, заблокировать нервы, на которые воздействует ошейник. Но как это сделать, когда магия не работает? А если начать постепенно 'расшатывать' защиту ошейника? Неужели после множества проб, это не сработает?

Влад вновь и вновь пробовал дотягиваться до реки Силы, почти теряя сознание от боли, и после сотого раза он, вымотанный болью и усталостью, крепко заснул.

Они сидели в повозке, рядом лежало снаряжение для боя. Утро было раннее — несмотря на солнце, на пыльных улицах было нежарко. Суетился разнообразный пестрый народ — торговцы всякой всячиной, зеленщики, водоносы; курились жаровни с мясом. Влад осмотрелся: город спускался к морю, сверкающему под солнцем, как огромное зеленое зеркало, выше него виднелись горы с шапками снега и темно-зеленой порослью леса. Влад прикинул — его увезли к югу, сейчас он находился возле моря — значит, ему добираться домой придется или морем, или через лес. Что в лесу — неизвестно, на море... А как попасть на корабль? Он усмехнулся сам над собой: рассуждает, как будто дело уже решено, и ему осталось только выбрать путь для бегства.

Накатили мысли о доме, воспоминания... Ну зачем он полез в пыточную один? Почему оставил телохранителя, а не взял с собой? Интересно, а чем бы он помог? Спрыгнул бы следом? Глупо, однако. Почему все-таки он не удосужился перед тем, как отправиться в такое опасное место, восполнить запасы Силы в узле? Ее к началу штурма двери было около половины, потом много ушло на то, чтоб открыть замок, а остаток — на регенерацию. Видимо, повреждения органов были очень серьезными, если ушло столько энергии. Не зря он был так истощен. Понадеялся, что амулет полон, как запасной аккумулятор? Понадеялся. Страх потерял, как говорится. Раньше ведь все удавалось, защита была полная, Силы на все хватало. Казалось бы, кто может противостоять ему? Нашлись такие. Ну да ладно, долго он не задержится рабом.

Повозка въехала во двор, вокруг суетилась челядь торговца, стояли еще повозки. Похоже, конкурент его ланисты приволок сюда половину своих рабских казарм — вероятно, хотел показать товар лицом. Ну, после того как его заколбасят. Здоровенные, лоснящиеся на солнце бойцы перешептывались, с усмешкой поглядывая на его худое, мосластое тело. Он не обращал на них внимания — что толку их рассматривать, налаживать какой-то контакт, разговаривать — это существа без пола, возраста и души, которых ему надо убить, чтобы выжить. Тут не до сантиментов и рассуждений. Или они его убьют, или он их. Так что, как говорится, 'сдохни ты сегодня, а я завтра!'

Ланиста принес ему попить, не предлагая еды. Стандартная практика — при ранении в живот на голодный желудок больше шансов выжить. Да он и не хотел с утра есть — дурная привычка еще с молодости — единственно, что мог засунуть в себя по утрам, это яйцо, сваренное всмятку. Он опять задумался: 'Как все не вовремя! А разве беды бывают вовремя? Так всегда: человек только поднялся, все есть, деньги, благополучие, свобода... и вдруг 'тюк!', по темечку, — и все кончается. Жареный петух клюнул. Ну, ничего... я верну себе свою жизнь! Хрен вам всем!'

Прозвучал гонг, и на арену вызвали Влада и первого противника. Вышел молодой высокий парень крепкого телосложения, в открытом шлеме, с круглым щитом — порядка шестидесяти сантиметров в диаметре, с торчащим в центре умбона острым штырем. На руке, которой он держал щит — наплечник, то есть получалось, что вся рука была практически недоступна для ударов. Его оружие составлял огромный скимитар, с которым он явно управлялся ловко и умело, — парень был силен, как бык.

На трибунах сидели зрители: хозяин арены, его супруга в полупрозрачном одеянии, гость со своей спутницей — дамой постарше, но тоже не отягощающей себя излишними одеждами. Рядом находились их телохранители, парившиеся в полном боевом облачении — чешуйчатой броне и шлемах, а также различные прихлебатели. Там же суетились слуги, приносившие им прохладительные напитки и закуски. Уже прошел слух о большом закладе двух богачей — и все, кто мог попасть на зрелище, были тут.

Хозяин арены встал и, подняв руку, заставил всех замолчать. Гомон стих.

— Эти игры проводятся в честь моей любимой супруги Амалии, которой сегодня исполняется... не скажу сколько лет. — Он улыбнулся и покосился на кокетливо хихикнувшую девушку. — Надеюсь, что все бойцы покажут свое умение и не испортят наш сегодняшний праздник! Начинайте. — Камбаз сел на место, и все присутствующие жадно уставились на арену в ожидании начала боя.

Влад покосился на трибуну. Своим острым зрением он увидел, как мужчины напряженно и нарочито бесстрастно смотрят на бойцов, показывая, что им вообще-то безразлично, проиграют они деньги или нет, а главное для них — красивое зрелище. Но Влад так и чувствовал исходящий от них запах жадности, опасений за свои деньги и острое волнение, будоражащее их кровь. Он прощупал также женщин магнатов и поразился — их буквально захлестнула волна похоти, поглотившая все другие ощущения. Он как будто глянул на арену их глазами: сходятся два самца, почти обнаженные, в одеянии, практически не скрывающем их сильных, пахнущих сексом и животной силой тел, — для этих женщин бойцы были чем-то средним между животными и фаллоимитаторами, они хотели этих бойцов, как запретного удовольствия, и одновременно слегка стыдились своих желаний.

За сканированием окрестностей он чуть не пропустил страшный удар скимитаром, свистнувшим возле него на волосок от виска. Он в последний момент успел его заметить и отступить в сторону. Следующий удар пришелся на кулачный щит, третьего удара не последовало — Влад ускорился и просто вонзил меч коротким выпадом в бок сопернику, тут же выдернул его и, не глядя, ушел в свою сторону арены.

Зрители закричали, зашумели, Камбаз слегка улыбнулся, глядя на раздосадованное лицо Карушона, и предложил:

— Ну что, уважаемый Карушон, удвоим ставки?

Тот скривился, подозвал своего ланисту, они пошептались, и Карушон вернулся на место с удовлетворенным лицом.

— Хорошо. Двойная ставка! Слуга сейчас принесет деньги.

Они подождали немного, слуги внесли мешочки с деньгами, сложили их в углу, под охраной солдат, и Камбаз снова махнул рукой с платком. Калитка открылась, и на арену вышел еще один соперник Влада. Этот был полной противоположностью предыдущего — среднего роста, жилистый и, скорее всего, очень быстрый, что для мечников считалось основным свойством. Влад оценил его и, сбросив щит, взял катану обеими руками. На трибуне зашумели, предвкушая зрелище, но зрелища опять не получилось: бойцы сходились мягко, следя друг за другом, без эффектного звона клинков, искр и воинственных воплей, постояли друг против друга, медленно меняя позы, потом бегом, приставными шагами кинулись навстречу... Удар, еще удар — соперник Влада упал, перерубленный почти пополам и с отсеченной по колено ногой. Кстати, первым нанес удар противник лекаря, но тот парировал его отбивкой в сторону, изобразил верхний удар, изменил направление движения и отрубил бойцу ногу ниже колена, а обратным движением, широким горизонтальным секущим ударом разрубил ребра, врезавшись практически до позвоночника. На арене осталась лужа крови, которую скоро засыпали песком...

Последовал перерыв, во время которого Влад отдыхал в тени шелковичного дерева, заглатывая теплую воду с лимонным соком, а на трибуне началось какие-то шевеление. Варуту тоже вызвали туда, он что-то горячо обсуждал с обоими магнатами, а потом вернулся к Владу, пряча бегающие глаза:

— Еще один бой, последний... после него сразу в казармы. Если устоишь, я с тебя ошейник сниму! Отпущу! Клянусь матерью!

— Что за бой? — подозревая неладное, спросил Влад

— Шестеро сразу против тебя... выстоишь — отпущу, детьми клянусь!

— Варута, если ты не выполнишь обещание, клянусь, я тебя убью. Даже если лягу рядом. Ты понимаешь это?

— Послушай, северянин, я сам из бывших бойцов, и выкупился после долгого труда. Если я сказал, что тебя отпущу, я отпущу.

— Тогда пусть это объявит хозяин арены. Во всеуслышание.

— Не веришь? Ну я бы тоже не верил... Я бы, конечно, мог тебя просто выставить на арену и не сказать ничего, но мне нужно, чтобы ты был заинтересован в исходе боя. Я уже заработал на тебе круглую сумму. И хочу заработать еще. Если ты выиграешь — я ее получу.

— Тогда в чем дело? Пусть Камбаз объявит об этом условии и все.

— Хорошо, я ему сообщу о твоей просьбе.

Ланиста ушел, а Влад остался сидеть на коврике под деревом, рассматривая носки своих сандалий... Как-то ему не верилось, что его отпустят после боя. Тут, как говорили в определенных кругах, были 'вилы'. Он проигрывает — ну и хрен с ним. Оттащили за ноги с арены и бросили в яму. Он выигрывает, победив шестерых сразу, — какой дурак тут же освободит раба, такого умелого и ценного? Он будет стоить после этого как 'бентли', или даже парк из нескольких 'бентли'! Выставляешь его — и гарантирован выигрыш. Ну как такого отпустить? Он волей-неволей должен был выиграть, чтобы выжить, и становился очень ценным имуществом.

Варута пришел с масленой улыбкой:

— Все улажено. Я тебя отпущу после боя, если выживешь.

Влад просканировал его — тот просто лучился удовольствием и лукавством... 'Ну— ну, лоха вы развели, посмотрим теперь, что будет'.

Влад встал, надел на руку щит, проверил клинок меча — нет ли трещины, надвинул шлем и вышел на арену. На трибуне поднялся Камбаз и поставленным гулким голосом сообщил:

— Содержатель бойцов Варута объявил, что если раб-северянин выживет после этого боя, он его отпускает! Я гарантирую это! И теперь на арену выходят все бойцы, которых привез с собой содержатель бойцов Амбаз! Семь человек против одного!

Влад внутренне заледенел: 'Ах, сволочи! И тут накололи! Вместо шести — семь! Да по фигу! Только вот где я вас хоронить-то буду? Ах, твари, я бы вас похоронил, вместе с Варутой и фигутой... Интересно, они правда, что ли, собираются меня отпустить? Ну не верю я рабовладельцам, ну хоть убейте! Те-е-екс... сканируем: довольство собой, удовлетворение, гордость... Неужто не врет, гадина? Ну, посмотрим'.

На арену вышли семеро бойцов Амбаза, из них трое принадлежали к негроидной расе — высоченные, вооруженные копьями и овальными щитами. Четверо других были белокожими и имели тяжелое вооружение — длинные мечи, круглые щиты с умбонами, тяжелые шлемы. Влад не обольщался, копье может оказаться очень серьезным оружием в умелых руках. На Земле племя масаи, к примеру, выращивало таких мужчин, которые с этим копье убивали в одиночку льва — для них это было чем-то вроде посвящения в мужчины. Ну а если добавить к копьеносцам меченосцев... отвратительно.

'Что сделал бы я на их месте? Какую тактику применил, против бойца, явно быстрее их, с мечом в руках? Элементарно: меченосцы зажимают в угол стеной металла, а копьеносцы колют через их головы. Догадаются? Догадались, паразиты...' — Влад перемещался по арене, следя за отрядом, который загонял его к стене, охватив полукругом. Оценил ситуацию — рванул вперед, ускорившись до предела. Бойцы поворачивались медленно, как в замедленном действии, но гораздо, гораздо быстрее, чем те разбойники, которых Влад когда-то резал в Карауловке. Этих людей годами готовили к боям с такими же умелыми и сильным воинами. Они жили этим. А те, кто был медлителен, давно кормили червей — остались лишь самые быстрые. Проносясь рядом с ними, Влад полоснул мечом по бедру одного негра, распахав ногу до кости, отрубил руку с копьем другому и, пробежав к противоположному концу арены, замер, оценивая ситуацию:

— Минус два, — шепнул Влад, следя за отрядом. Двое лежали на песке: один пытался, стоя на коленях, зажать обрубок руки, из которого фонтанчиками хлестала кровь, другой уже вырубился из-за потери крови — после того, как перерезается бедренная артерия, жить остается несколько минут. Особенно, если сердце ускоренно гонит кровь, возбужденное боем...

Отряд стоял ошеломленный, наконец, опытные бойцы взяли себя в руки и стали снова обходить противника полукругом, передвигаясь приставными шагами и удвоив осторожность. Влад следил за ними, потом снова сделал рывок и, пока они поднимали свои клинки, успел полоснуть мечника по незащищенному боку, и пронзить копьеносца, пропустив копье мимо уха так, что наконечник чуть не зацепил его волосы.

'Минус четыре!'

Пока трое оставшихся на ногах бойцов, как в замедленной съемке, поворачивались следом за ним, Влад успел сзади вонзить меч в спину одному мечнику, подрубить ногу другому и обратным движением отрубить руку третьему. Бой был завершен. На арене остались трупы и искалеченные бойцы, не способные сопротивляться.

На трибуне поднялся шум, Карушон сидел красный и злой, Камбаз довольно улыбался, а женщины хлопали в ладоши и облизывали губы. Влада буквально захлестнул поток их похотливых желаний. Он читал о том, что знатные римские дамы были очень падки на гладиаторов. Исследователи объясняли это, во-первых, тем, что гладиаторы находились в центре внимания многочисленной публики, подобно современным футбольным звездам, что на время стирало социальные различия, а во-вторых, подобное восхищение знатных дам римскими гладиаторами объясняют отчасти как раз чрезвычайно низким социальным положением гладиаторов, что называется, запретный плод сладок. И еще — явно их привлекали отменное здоровье и сила гладиаторов...

После окончания боя, Камбаз встал и своим звучным голосом объявил:

— Добей их!

Вот этого Влад и боялся. Одно дело — убить противника в бою, а другое — добивать раненого. Но еще он знал, что если не убьет поверженного противника по требованию распорядителя игр, убьют его самого. Фактически это открытый бунт раба, что невозможно. Неподчиняющийся инструмент уничтожают. Он подошел к покалеченным бойцам, испуганными глазами следящим за его приближением, и поочередно воткнул каждому меч в сердце, стараясь сделать все быстро и без мучений. Через несколько минут на арене лежали только трупы.

Он опустошенно вышел на середину арены и стал, в ожидании глядя на Камбаза. Тот снова поднялся с места и торжественно объявил:

— Согласно данному обещанию, содержатель бойцов Варута отпускает бойца-северянина. — Камбаз помолчал, сделав паузу, и добавил: — Варута отпускает его, а я принимаю! Теперь северянин принадлежит мне!

Влада перекосило от ненависти — что-то подобное он ожидал, хотя внутри все-таки горел ма-а-аленький огонек надежды: а вдруг отпустят? В руках у Камбаза мелькнула серебристая цепь от ошейника Влада, а за спиной магната — физиономия магика.

'Вот оно как, они успели перенастроить амулеты на Камбаза! А где там это сучонок Варута, теперь его можно и грохнуть... Неужели они сожгут свой 'бентли'?

Влад двинулся в сторону мелькающего за ограждением Варуты, который срочно собирал свои вещички. Тот увидел приближающегося Влада и быстро стал сваливать от него. Влад ускорился, еще шаг — он замахнулся мечом... и был свален на землю приступом дикой боли. Болели голова, тело, шея — оказывается, эти амулеты служили еще и для наказания непокорных рабов... Через цепь Камбаз воздействовал на Влада и остановил его, вызвав приступ боли. Подбежавшие стражники вырвали у него меч, отобрали щит и шлем, потом подняли на ноги и, еще трясущегося от боли, потащили к хозяину.

Камбаз встретил Влада улыбкой превосходства:

— Ты что, раб, думал, что с тобой кто-то будет договариваться? Мы не хотели тебя расстраивать, чтобы не портить бой. Теперь ты мой. И я с тобой сделаю, что хочу. Могу выставить на бои, могу запереть в подвале, и ты сгниешь в своих нечистотах. Я тебя купил, и теперь ты мой навсегда, до смерти. Твоей. Впрочем, ты заслужил хорошую похлебку и даже женщину. Ну что так смотришь? — Он усмехнулся и потрепал Влада по потной щеке, вытерев потом руку душистой салфеткой. — Не смотри как на неприятеля — ты должен любить меня, и мою семью, как всякий верный раб. — Он гулко засмеялся и сделал жест рукой: — Уведите!

Охранники повели Влада прочь, через длинные коридоры и переходы они прошли в помещение, пристроенное к дому сбоку и не имеющее окон, открыли дверь и втолкнули его в комнату. Там стоял широкий топчан, рядом с ним столик с едой: вездесущее отварное мясо, специи, в виде соусов в различных плошках, сладости, вино в кувшине и холодная вода. Его постоянно мучил голод, затихавший только во время обеда, и то ненадолго — организм восстанавливал силы, поэтому он набросился на еду, и несколько минут в комнате стоял треск разрываемых кусков мяса и лепешек. После того как Влад съел все, что ему дали, он удовлетворенно лег на застеленную чистым одеялом постель.

В полутемной комнате было нежарко — толстые, вероятно, глиняные стены хранили прохладу, а свет падал из узких щелей высоко над дверью. На улицу выхода не было никакого. Влад расслабился и постарался поднять черную керамическую тарелочку из-под сладостей — она взлетела над столиком и повисла в воздухе, потом упала на стол. Он еще раз поднял ее — опять упала. Так Влад тренировался, пока не заслышал шаги в коридоре. Молчаливый стражник показал ему: на выход! — и он побрел за ним. Выйдя из дома, они перешли через двор, потом миновали какое-то помещение, выйдя в маленький дворик, в котором торчала из стены труба — из нее лилась вода, ударяясь в желоб и стекая в маленький бассейн. Этот бассейн, видимо, использовался для хозяйственных нужд, в том числе для мытья и стирки. Влад не удивился наличию водопровода в доме богатея — еще в Древнем Риме были построены акведуки, по которым вода приходила в дома богатых римлян и в общественные бани.

Стражник лаконично приказал ему:

— Мыться! — И показал на куски мыла, лежавшие на столике у входа. Влад снял набедренную повязку, встал под струю воды и, закрыв глаза, с наслаждением начал впитывать прохладу. Потом он вышел из-под струи, тщательно намылился и снова стал смывать с себя пот и кровь. Через пятнадцать минут он начал остывать, кожа его покрылась пупырышками — хотя вода и была довольно теплой, но все-таки проточной. Внезапно он почувствовал, как кто-то дотронулся до него теплой рукой, проведя по твердому мускулистому бедру. Он вздрогнул, открыл глаза — перед ним стояла молодая жена Камбаза. Она улыбалась, облизывая пухлые губы, потом провела острым ногтем по его груди и сказала:

— Сегодня ляжешь со мной. И я надеюсь, что ты оправдаешь мои надежды.

У Влада расширились глаза, он был ошеломлен: 'А если Камбаз узнает?' — Отвечая на незаданный вопрос, женщина сказала:

— Муж знает. Это мне он тебя и купил. В подарок. Он уже не может удовлетворить меня как следует, больше любит смотреть, как я это делаю с другими. Ну что, ты не подведешь меня, и будешь так же силен в постели, как на арене? — Она провела рукой по его животу, опустила ее ниже... — Вижу, не подведешь.

Она удовлетворенно улыбнулась и вышла из дворика. Влада охватило возбуждение — рабство рабством, но когда ты без женщины как минимум месяца полтора, и перед тобой появляется молодая девица в прозрачных одеждах, тут уж и святой бы не устоял.

Стражник равнодушно взирал на происходящее — вероятно, ему это было не впервой — потом протянул руку и указал:

— Наденешь вот это.

На скамейке лежали широкие штаны из тонкого материала, наподобие шальвар и жилетка из такой же белой тонкой ткани. Никакого нижнего белья, как понял Влад, не полагалось. Он вытерся полотенцем, что висело тут же, натянул на себя эти восточные одежды и пошел следом за стражником к себе в каморку.

Несколько часов Влад лежал, размышляя о превратностях судьбы и пытаясь определиться, что ему делать. Он снова предпринял несколько десятков попыток дотянуться до реки Силы — опять ему казалось, что он вот-вот увидит ее... Ощущение в этот раз было таким сильным, что его охватило нервное возбуждение: 'Ну! Еще чуть-чуть!' — но нет, не вышло. Он, обессиленный, закрыл глаза и расслабился... в голову пришли мысли о нынешнем положении: 'Сейчас я буду в роли сексуальной игрушки у молодой похотливой бабы — надолго ли? Сколько позволят оставаться в живых рабу, пользующему жену влиятельного человека? Сколько времени игрушка продержится, пока не надоест?' Выходило — недолго. Ведь и до него были такие игрушки, куда они-то делись?

Мысли прервала открывшаяся дверь, стражник поманил его рукой и вывел из комнаты. После недолгого перехода Влад очутился в будуаре, отделанном в восточном стиле. На большой широкой лежанке, стоявшей в середине комнате, томно возлежала жена Камбаза, глядя на него похотливыми влажными глазами. Ему пришла мысль о нереальности происходящего. 'Как я мог оказаться в таком положении, после огромной власти и высокого статуса? А тут... они даже имя не спросили! И эта дамочка — она своего имени тоже не сообщила. А ты бы сообщил свое имя фаллоимитатору или резиновой кукле? То-то же... так что не обольщайся мыслями о том, что ты такой весь из себя сексуальный, соблазнишь девицу и заставишь ее помочь бежать. Для них ты нечто среднее между животным и фаллоимитатором, ну, такой живой фаллоимитатор на ножках!' — От этой мысли его чуть не замутило.

Девице было наплевать на его мысли и чувства, она поманила Влада к себе рукой и приказала:

— Сними с себя все. Подойди ближе... Какой твердый... а-ах...

Через два часа Влад шел к своей комнате выжатый как лимон — ненасытная баба по полной попользовалась им, оглашая окрестности вздохами и криками. Хозяина дома Влад не видел, но чувствовал, что он где-то поблизости и наблюдает за ними — видимо, где-то были окошки для подсматривания, лекарь чувствовал сексуальное возбуждение, исходящее от него.

'После таких развлечений, никто не позволит рабу долго жить! — думал Влад. — Надо срочно выбираться отсюда'.

Но срочно не вышло. Неделя прошла вот в таких визитах, иногда дама вызывала его по два-три раза в день. Дважды в торжестве плоти участвовала жена Карушона — того, с кем спорил хозяин дома. Как понял Влад, это было что-то вроде любезности — ну, как угостить чашечкой чая.

Каждый вечер, ночью, в свободное время днем Влад пытался прорваться через блокаду ошейника, а также тренировался в драконьей магии. Некоторых успехов он добился и в том, и в другом случае — он уже свободно держал в воздухе чашку по нескольку минут. Ему было странно и забавно наблюдать, как блюдце плавало в воздухе, не касаясь стола, как будто в доме завелся полтергейст. Прорваться к реке никак не удавалось — ошейник гасил его усилия болью, такой, что он терял сознание, хотя он, казалось бы, уже видел сияние потока Силы. Влад стал рассуждать:

'Итак, что мы имеем? Амулет, гасящий болью и потерей сознания мои попытки соединиться с рекой, а также высасывающий досуха Силу из моего узла. Только вот вопрос интересный: он высосал, а куда он ее девает? Это как аккумулятор. Если ты его заполнишь до конца, энергия больше не пойдет в него. Значит, чтобы амулет перестал сосать Силу, каким-то способом попавшую в узел, надо заполнить его до максимума. Максимум, возможно, у него настолько запределен, что не сравнится с моим бывшим амулетом... или нет? Там все-таки был алмаз, а здесь всего лишь металл, неизвестный мне сплав. А металлы, как я помню, не очень-то хорошо аккумулируют Силу, в отличие от упорядоченных структур кристаллов углерода и других. Я увлекся тренировкой 'руки', хотя мне надо тренировать управление своим телом, ведь надо всего лишь заблокировать нервные окончания, чтобы перестать чувствовать боль. С магией это было запросто, но чтобы обрести снова магические способности, надо дотянуться до реки Силы, а чтобы до нее дотянуться, надо включить магию. Круг замкнулся. И драконья магия работает не очень хорошо — так и не могу связаться ни с Марьяной, ни с Зеленушкой. Видимо после удара в пещере и падения с высоты, мозг так и не пришел до конца в порядок — нет регенерации, а мозг такая нежная и непредсказуемая штука... Хорошо хоть идиотом не стал. Если бы не сверхпрочные кости...'

Так прошла неделя — в сексуальных забавах с хозяйкой дома и в тренировках магии. Скоро утехи с похотливой бабой стали его напрягать — одно дело чувствовать себя мужчиной, а другое — живым фаллоимитатором. Да и время шло. Что там в клинике и замке? Если вдруг человекоящеры решат вырваться на свет, кто им сможет противостоять? Первыми полягут обитатели замка.

Как-то ночью Влад, находясь уже на грани бодрствования и сна, попытался снова связаться с драконом:

— Зеленушка, откликнись, Зеленушка!

Вдруг сквозь шум помех он четко услышал:

— Я слышу тебя! Куда ты пропал?!

— Зеленушка! Как я рад! Я попал в беду, меня захватили работорговцы, сейчас я на юге. — Он передал картинку гор, моря.

— Я знаю это место. Там рядом болота, в которые мы уходим откладывать яйца. И этих пакостников тоже знаю — они воруют наши яйца, стоит только отвернуться. Каким образом ты умудрился туда попасть?

Влад быстро рассказал ему, отправив череду картинок, и дракон затих, явно озадаченный.

— Ты меня удивляешь, Влад, мы думали, что этих мерзавцев уже нет. Это наши враги, они откладывают яйца не только в людей, раньше они охотились за нашими детенышами, а когда мы их крепко побили — к тому времени как раз появился и род человеческий — они перешли на вас.

— Слушай, а как они объясняются на вашем языке?

— Мне стыдно признаваться, но они наши дальние родственники. Когда началось похолодание, мы ушли откладывать яйца на юг, а они предпочли использовать для этого существ. Ну, у людей ведь тоже есть каннибалы, поедающие себе подобных — так вот это и есть наши каннибалы.

— Ладно, Зеленушка, мне надо как-то выбираться отсюда. Иначе мне тут конец, как и всем моим делам. Ты можешь как-то помочь? На мне ошейник, блокирующий магию. Если я пытаюсь его снять — теряют сознание. Пытаюсь коснуться магии — теряю сознание от боли. Отключить боль я не могу. Что делать? Можешь мне помочь?

Дракон помолчал, видимо, обдумывая, потом сказал:

— Когда ты спал, я слушал твоими ушами, помнишь? Я могу взять под контроль твое тело, при твоем желании, отключить боль от мозга, а ты пытайся закачать побольше магической силы. Закачаешь — там видно будет.

— Прекрасно! То, что нужно! Спасибо, Зеленушка, ты настоящий друг!

— Давай пробуй, без эмоций! — Дракон скептически хмыкнул, но было понятно, что ему приятна похвала.

Влад лег на топчан ровно, расслабился... Находясь на грани транса, он дал воле дракона проникнуть в его мозг, и тот, как будто теплая рука в перчатку, протиснулся в сознание лекаря. Влад почувствовал, что не может двинуть ни рукой, ни ногой, и потянулся через черноту к реке Силы — дальше, дальше, его сознание летело через пространство, как порывистый ветер...и вдруг как-то сразу перед ним открылся сияющий поток. Он рванулся к нему и стал, буквально захлебываясь Силой, теряя сознание от наслаждения, перекачивать ее в себя. Поток Силы шел мощно, но заполнение узла происходило довольно медленно — амулет всасывал в себя большую часть энергии. Так прошло около часа, Влад лежал, не двигаясь, пошел второй час закачки — внезапно он услышал, как распахнулась дверь и вошел стражник. Он попытался поднять Влада, но тот лежал в трансе и не реагировал, хотя глаза его были открыты. Стражник убежал и вернулся с Камбазом и его женой:

— Я попытался его поднять, но он не отвечает! Может, помер? Пригласить магика?

— Давай зови.

Стражник исчез, в комнате наступила тишина, потом жена магната капризно сказала:

— Ну, теперь искать нового раба для утех...этот, конечно, мне уже немного поднадоел, но теперь пока нового найдешь, пока попробуешь, а может, тот еще и не устроит... ну что за расстройство!

— Да ты его заездила похоже, — усмехнулся Камбаз. — Его семеро бойцов не убили, а ты смогла!

Они засмеялись, Камбаз притянул ее в себе, приобнял и, теребя и поглаживая ее полную грудь, добавил:

— Конечно, он мне встал в хорошие деньги, но и прибыли принес много. Помрет, так помрет. Найду я тебе игрушку, не волнуйся.

Скоро дверь распахнулась, и влетел запыхавшийся лекарь-магик. Это был тот самый старик, который пользовал Влада еще в казармах. Увидев раба, он вздрогнул и заявил:

— Я его трогать не буду. Господин Камбаз, вам разве Варута не сказал, что это, вообще-то, магик? И что он странная личность с измененным телом? Я Варуту предупреждал, что он должен избавиться от этого существа, вот он и избавился! Теперь этот демон у вас. Мой совет — убейте его, пока не было беды. Не нравится мне это все!

— Убить, говоришь? Ах, Варута, ах, лиса... Ну я ему припомню, сучонку! — Камбаз нахмурился и подал знак стражнику: — Убей его!

Жена Камбаза крикнула:

— Погоди! Мне не видно! Откройте дверь, я хочу посмотреть, как ты отрежешь ему голову! — Она облизнула полные губы, тяжело задышала, и соски ее под тонкой прозрачной тканью напряглись, как в ожидании секса.

Стражник распахнул дверь в светлый коридор, потянул из ножен короткий меч и медленно шагнул к топчану, где лежал Влад.

Глава 7

В голове Влада громыхнул голос дракона:

— Внимание! Очнись! Сейчас на тебя нападут!

Влад все еще пребывал в трансе, продолжая вкачивать в свой магический узел Силу, наконец, поток хлынула быстрее — амулет-ошейник наполнился уже под завязку. Магический узел тоже был практически полон. Лекарь сконцентрировался и увидел занесенный над собой меч стражника, вокруг фигуры замерших в ожидании людей: Камбаза, равнодушно ожидающего того момента, как его рабу сейчас отсекут голову, жену Камбаза, разрумянившуюся и высунувшую в азарте кончик красного язычка, старика-магика, с опаской смотрящего на то, что происходит.

Влад увернулся от клинка — он ударил по топчану, разминувшись с шеей лежащего человека на несколько сантиметров, и гулко, как если бы хозяйка выбивала ковер, хлопнул по матрасу. Влад легко вскочил, прямым ударом ладони отправил стражника в угол, где он и затих, с трудом хлюпая сломанным носом. Камбаз лихорадочно пытался выдернуть из кармана цепь от его ошейника, но Влад улыбнулся многообещающей улыбкой и отключил у себя боль, потом взялся за ошейник и двумя руками, не без усилия, с хрустом разорвал его, видимо, по месту крепления, после чего легким движением бросил его в угол и повернулся к магику:

— Что, старый, хочешь попробовать?

— Нет, господин, простите меня убогого! — Старик опустился на колени и уткнулся лбом в пол.

— Ладно, живи. Эй, уроды, куда собрались? Ну-ка стоять!

Побелевший как мел Камбаз, схватив оцепеневшую жену в охапку, попытался выскочить из комнаты, но Влад прыгнул за ними и швырнул обоих на топчан.

— Сиде-е-еть, гады! Пришло время платить по счетам!

Влад ударил по лицу Камбаза так, что тот выключился и замер, только тонкая струйка крови стекла из края разбитого рта. Жена его, осознав ужас положения, дико завизжала — Влад ударом тыльной стороны ладони наотмашь, заткнул ее, и она улеглась рядом с мужем. Он прислушался, не бежит ли кто-нибудь им на помощь, но нет, все было тихо, наверное, в доме уже привыкли к визгу и стонам их госпожи и не обращали на это внимания.

Он погрузил обоих в транс и грубо ворвался в их головы. Вначале прощупал мозг жены — то, что он увидел, вызывало отвращение: сначала предстала комната, где хранились заспиртованные головы и члены ее 'сексуальных игрушек', затем возникли оргии с участием множества людей, и кровь, кровь, кровь... Это маленькое, но полностью порочное существо было омерзительно.

Влад подумал, сосредоточился и стал внушать ей, зомбируя:

'Ты больше никогда не сможешь причинить вреда этому человеку (образ Влада), ты все сделаешь, что он тебе велит, несмотря на последствия! Он для тебя бог, и нет ничего важнее, чем его приказы!'

Затем он разбудил жену Камбаза Амалию и приказал:

— Сиди тихо, жди, ни во что не вмешивайся.

Она согласно кивнула, спокойно глядя на Влада. Он повернулся, собираясь заняться Камбазом, когда в голове его грохнул голос дракона:

— Сзади! Опасность! Влад отпрыгнул в сторону и огненный шар, предназначавшийся ему, ударил с шипением в топчан и обуглил лежавшего на нем Камбаза, превратив его в черную дымящуюся фигуру. Старичок-лекарь злобно оскалился и выпустил еще серию шаров, и если бы не молниеносная реакция Влада, он бы тоже поджарился, как и хозяин дома.

Влад метался из стороны в сторону, уворачиваясь и отвечая ударами синих молний, но на маге был защитный амулет. Влад не мог вычерпать из него всю Силу — его магический узел был уже полон, тогда он сосредоточился, отрастил 'руку' и стал с ее помощью метать в противника разные предметы, надеясь сбить его управление магией. Подойти к нему ближе он не мог, а создать щит и удерживать его в состоянии стресса у него не получалось — не умел. Наконец, он все-таки умудрился сотворить щит, но при этом сразу утратил способность бить противника магией, впрочем, это было и не нужно. Влад подхватил выпавший из руки вырубленного стражника меч и стал с огромной скоростью и частотой наносить по магику удары. Он надеялся, что амулет против физического воздействия скоро исчерпается. Так в конце концов и произошло — очередной удар рассек голову злополучного магика почти до шеи. Бой закончился.

Все это время Амалия сидела спокойно, отрешенно глядя на происходящее. Влад даже подумал: уж не полудурка ли он из нее сделал? Впрочем, ему на это было наплевать — она заслужила свое. Комната была разгромлена, дымился разбитый топчан — один край его разнесло ударами в щепки. В углу валялся добитый стражник, его обуглило, как и хозяина дома. Амалия чудом уцелела в битве магиков и выглядела странно свежо и экзотично, как цветок розы на пожарище.

Влад досадовал. Рухнули все его планы: сперва зомбировать этого придурка Камбаза, потом выехать под его прикрытием из города и направиться в сторону дома. Он не знал, каким образом теперь действовать, однако быстро сориентировался: 'Хм, ну каким образом действовать? У меня есть его жена... Она полностью под моим контролем...' Он взял с пола кувшин с остатками вина и залил тлеющие и дымящие куски ткани на топчане, выглянул в коридор — все было тихо. Никто не хотел интересоваться, чем занимаются хозяева дома, — чревато. И это было отлично...

— Амалия, сейчас ты идешь в дом и говоришь, что ты хочешь выехать погулять, и пусть тебе заложат лошадей, а править будет твой постельный раб. В повозку пусть сложат побольше еды... Скажешь, что раб очень любит поесть, пусть соберут корзины для пикника. Сама сходи туда, где у вас хранятся деньги и ценности — украшения, камни, сложи их в мешки и отнеси в повозку. Потихоньку, чтобы никто не видел, спрячь там же пару мечей и доспехи. Где сын Камбаза, не дома?

— Нет, он уехал в загородный дом. Должен приехать завтра вечером.

— Хорошо. Значит, есть сутки в запасе, или чуть меньше. Вот еще что — одежды приличной мне собери, не в этом же наряде мне щеголять. Найди прочные штаны, рубаху, куртку и принеси сюда. Исполняй.

Амалия послушно вышла, а Влад уселся на остатки топчана и стал думать, как и что делать дальше: 'Из города надо сваливать, и как можно быстрее. Но — я обещал кое-кому, что его найду и поблагодарю за мое счастливое детство. Так, где я напортачил и напортачил ли вообще? Интересно, а как я поеду с госпожой, один раб, без охранника? Прокол! Никто этого не поймет. Ну что же, дождусь Амалию и поправим дело... А как может быть раб без ошейника? Будет ошейник...' — Он поднял с пола разорванный ошейник, надел его и сомкнул края: 'Разрыв под одеждой, сзади, не догадаются. Теперь ждать Амалию...'

Амалия появилась через полчаса, запыхавшаяся. Она уже успела переодеться в дорожный наряд — белый непрозрачный костюм. Он состоял из накидки, под которой были шальвары с курточкой. Ее лицо закрывала повязка типа 'зорро' — тут, как заметил Влад, так принято было ходить у всех знатных дам.

— Амалия, пригласи сюда кого-то из стражи, выбери самого умелого бойца. Есть у вас такой?

— Есть, это телохранитель моего покойного мужа, Казал, он бывший боец арены, очень сильный. Сейчас позову.

Она снова ушла, и ее не было минут десять, потом послышались голоса:

— Давай быстрее, Казал, муж ждет, ты знаешь, что он не любит задержек! Сюда, в эту комнату заходи.

— А что он делает у раба?

— Твое какое дело! Заходи — и все тут.

В двери вошел огромный мужчина, лет тридцати на вид, в полном вооружении — чешуйчатой броне, за спиной длинная рукоять меча, на поясе короткий меч, поножи на ногах и руки в стальной защите. Он окинул взглядом разгромленное помещение, взревел и, не мешкая ни доли секунды, ринулся на Влада, выхватывая из ножен за спиной изогнувшийся дугой, гибкий меч... Замахнулся...и встал как статуя, только глаза сверкали и вращались вокруг оси, как бешеные.

Влад вместо того, чтобы тут же врезать ему в челюсть (именно это подсказывали его воинские рефлексы), неожиданно мысленно приказал: 'Стоять! Не двигаться! Замер!' — И боец послушно замер, как манекен в витрине магазина. Лекарь с интересом обошел вокруг живой статуи и подумал: 'Ай да Пушкин, ай да сукин сын! Вот это я молодец! Вроде восстановилась башка-то. Эк я его заколбасил!'

— Я не понимаю, чего ты с магом так не сделал, — иронично заметил дракон в голове. — Чего проще-то? Он бы полег, как осока, когда на нее писает дракон! Ума, что ли, не хватило?

— Честно, Зелененький, ума на самом деле не хватило, — сознался Влад. — Ты не забывай только, что я драконьей магией-то почти не владею, да и башка битая была.

— Ладно. Вообще-то, ты делаешь успехи. Эдак, может, лет через сто у тебя появится что-то наподобие способностей наших детишек. — Дракон довольно заухал в голове Влада, видимо, это у него изображало смех. — Давай, занимайся с этим мясом, потом поговорим.

Влад провел перед лицом охранника рукой, тот погрузился в транс и свалился на пол, с грохотом, как будто обрушилась Пизанская башня. Лекарь быстро провел сеанс зомбирования, и через несколько минут тот уже прибирал в комнате: прятал трупы охранника и хозяина дома под топчан, накрывал их тряпками. Потом Влад приказал ему проверить, что там положила в коляску Амалия, а когда выслушал доклад охранника, поморщился: в корзинках преобладали пирожные и сладости, какие-то фруктовые напитки, а мечи, что она положила, были годны только для рубки капусты. Он снова дал задание о вооружении, уже охраннику, тот, через пятнадцать минут появился и сказал, что все сделано — теперь Влад был уверен, что все сделано нормально. Он переоделся, сменив легкомысленный наряд жиголо, на нормальную одежду, и его группа направилась к коляске. Казал сел на облучок, Амалия с Владом сзади, укрывшись от лучей солнца полотняным навесом, а от нескромных взглядов прохожих — легкими стенками.

Повозка выехала из ворот, привратник тускло и безынтересно посмотрел на ее пассажиров, и через мгновение Влад и его спутники оказались на улице. Там было полно пестрого люда — это был портовый город, как узнал раньше Влад, и назывался он Вентрия. Город являлся одним из южных центров работорговли, да и всякой прочей торговли, как и большинство крупных портовых городов юга. Здесь можно было купить все, что угодно, от наркотиков, до девочек, мальчиков и пленных солдат неизвестной страны. Сюда стекались все, кто занимался темными делишками или хотел ими заняться.

В этой связи Владу вспомнился один разговор с Панфиловым, он упоминал этот город, так как его бывший партнер, ныне покойный, имел тут обширные связи с пиратами и работорговцами. Больше, в общем-то, Влад не знал об этом месте ничего и с интересом впитывал информацию, рассматривая пеструю толпу.

Вот прошли наемники с далекого севера, типа скандинавов этого мира — заплетенные в косы волосы, обожженные солнцем красные лица. Они шагали осторожно, с неодобрением поглядывая на полуголых жителей Вентрии. Навстречу им шла группа разнокалиберно одетых загорелых мужиков, увешанных разнообразным, иногда довольно экзотическим оружием — Влад определил их как пиратов, или просто команду торгового корабля. Их сам черт не разберет — свободные торговцы, насколько он знал, не гнушались подработать разбоем.

Прошли трое стражников, запарившихся в тяжелом вооружении. Физиономиями они смахивали на представителей закона: ощупывающий прохожих взгляд, готовность к действиям и брезгливое выражение на лицах. На них читалось буквально следующее: 'Вот ужо я вас, суки, призову к ответу!' Они скользнули взглядом по коляске Амалии и пошли дальше, со всей торжественностью представителей закона. Из придорожных канав смердело нечистотами, но этот запах мочи и помоев, перекрывал другой — жарящихся на решетках морепродуктов. Дорога пылила, охранник на облучке грозно покрикивал:

Дорогу! Дорогу дали! — и грозно вращал глазами, обливаясь струйками пота из-под тяжелого шлема.

Люди расступались, ругаясь вслед, что было здесь обычной практикой. Под ногами прохожих поднималась тонкая, как пудра, пыль, и Влад подумал, что в дождь эта дорога превратится в совершеннейшее болото.

Через полчаса они уже подъехали к окраине города. Всю дорогу Влад размышлял: 'А зачем мне это надо? Ну вот сейчас я разнесу гнездо этого урода, одного из многих тысяч, и что? Что мне это даст, кроме чувства морального удовлетворения? Ни денег, ни счастья... Логичней всего сейчас было бы рвануть из города, пока кто-нибудь не обнаружил тела Камбаза, пока есть время. Нет, я еду, чтобы наказать ничтожного человечишку, не сдержавшего своего слова, обманувшего несчастного раба. Почему ты так стремишься его убить, Вова? Как ответ на унижения, как способ смыть с себя эту грязь, которая налипла на твою душу? А может, оправдаться перед самим собой за тех, кого вынужден был убить на арене? Ведь не ты виноват, что встал на арене перед ними и убил их? А может, и ты? Если бы не допустил ошибки, не попал бы сюда, и они бы пожили подольше, не так ли? Ну, подольше... но ненамного же. А кто должен был определять, насколько подольше или поменьше им пожить, ты, что ли? Ну, может, и я. По крайней мере, я всю жизнь старался держать свое слово. А этот негодяй должен быть наказан, иначе в жизни вообще не останется никакой справедливости'.

Они подъехали к казарме Варуты, Влад приказал охраннику оставаться в коляске — не дай бог попрут оттуда вещи — и в сопровождении Амалии пошел внутрь. Ему хотелось создать как можно меньше шума, чтобы не привлекать внимания к своему визиту, поэтому он и задействовал женщину в своем крестовом походе. Влад проинструктировал Амалию по поводу того, что ей делать, и теперь шел за ней, ведомый на цепи.

Охранник у двери оторвался от косяка, лениво посмотрел на скрытую вуалью Амалию, потом с усмешкой на Влада и спросил:

— Что хочет госпожа?

— Я бы хотела переговорить с Варутой.

— Варута сейчас на тренировке бойцов, но я его приглашу. Как вас ему назвать?

— Я Амалия, жена Камбаза.

— О! — Охранник исчез за порогом и через несколько секунд послышался его крик: — Пригласите господина Варуту! Его жена Камбаза спрашивает!

Через десять минут появился запыхавшийся Варута, стрельнул глазами на Влада, отвел взгляд и больше на него не смотрел в течение всего разговора.

— Что желает госпожа?

— Меня послал мой муж, переговорить с вами по поводу приобретения еще пары рабов... Я бы хотела с вами пообщаться в уединенной обстановке. Мы можем переговорить там, где нам никто не будет мешать? Чтобы не бегали толпы слуг и не глазели эти тупые мужланы?

— Да-да, конечно, пройдемте внутрь, там есть, где поговорить... А этого раба с собой брать обязательно?

— Я привыкла его выгуливать... потом он гораздо активнее. — Она плотоядно усмехнулась и облизнула губы.

Варуту это не удивило — он прекрасно знал о нравах в богатых домах Вентрии. Он даже подумал, что, скорее всего, дама прикрывается именем мужа, чтобы спокойно купить себе пару постельных игрушек. Они прошли через казарму, в которой было почти что пусто — если не считать тех бойцов, кто получил травмы на тренировках — затем по утрамбованному сотнями ног земляному полу вышли в тихий дворик с небольшим бассейном, в котором плавали разноцветные рыбки. Влад подумал, что они очень похожи на китайских карпов, каких он видел в бассейнах на Земле.

Под большим развесистым деревом стоял стол, вокруг которого — несколько плетеных из прутьев стульев. Варута дождался, когда сядет госпожа Амалия, и тоже уселся на стул, заскрипевший под его тяжестью — все-таки он был довольно крупным человеком, и осведомился:

— Так что же хотела приобрести госпожа Амалия? Одного, двух рабов? Какой внешности, какого возраста? На какую сумму?

— Варута, хочу понять, а тебе самому не противно торговать своими соплеменниками? — Влад, стоящий рядом с Амалией внимательно рассматривал этот экземпляр рода человеческого. — Ты же, как ты сам сказал, тоже был бойцом, у тебя как, душа не болит?

— Кто тебе позволял говорить, раб? Госпожа, этот раб совсем обнаглел! Накажите его дома, чтобы он имел уважение к свободным людям!

Влад, не обращая внимания на его выступление, продолжил:

— Вот ты обманул меня, денег нажил, тебе легче стало? Тебе было мало твоих денег? Я хочу понять.

— Что ты можешь понять, раб! — оскалился Варута. — Ты вещь, грязь, и жить тебе не дольше того, сколько позволят тебе господа. И не был я никогда бойцом, дурак ты, бойцы не выкупаются, они умирают! Только такой болван как ты, северянин, не мог этого знать! Ты принес мне хорошие деньги. И в этом задача твоей жизни — служить господам.

Влад рассматривал грубое, с красными прожилками на носу и толстыми отвисшими губами лицо и думал: 'Почему это сильные мира сего думают, что мы годны только для того, чтобы служить им и приносить им деньги? Потому, что они считают, будто бы могут безнаказанно творить то, что хотят. Странно, почему они считают себя бессмертными?' — Он остановил течение мыслей и прервал на полуслове Варуту, который пытался что-то спросить у Амалии:

— Хватит, Варута. Надо держать ответ. Я тебе обещал, что убью тебя, если ты нарушишь слово. Помнишь?

Варута привстал с места:

— Госпожа, остановите вашего раба! — Он приготовился сигануть в сторону, когда Влад нанес ментальный удар.

— Стоять!

Надсмотрщик застыл на месте. Влад подошел, спокойно посмотрел ему в глаза, полные ужаса. 'Все, все кончилось! Неужели пришел конец всему, всем планам? — пронеслось в его голове. — Хотел купить молоденькую рабыню, пристроить к казарме еще одно крыло — пора расширяться, опробовать нового купленного коня... И вот ВСЕ?! Не может быть!' Лекарь взял его одной рукой за подбородок, другой за затылок, и, выкручивая вверх по спирали легко свернул ему шею. Потом сунул конец цепи Амалии в руку и приказал:

— Пошли на выход. Если спросят, скажи: Варута остался отдыхать.

Но никто не спросил, и они свободно вышли на улицу. Охранник у ворот проводил их взглядом, полным скуки, и лошадь пошла вперед, глухо ударяя копытами по пыльной мостовой, — коляска покатилась.

Влад с отвращением сдернул с шеи мерзкий ошейник, потом спросил у Казала:

— Где тут можно купить нормальных продуктов в дорогу — соленого и копченого мяса, сосудов для хранения воды и так далее?

— Возле северных ворот, куда мы сейчас и едем, там маленький рынок, где можно купить что угодно. Как раз для выезжающих, кто забыл запастись в дорогу. Там и закупим все.

Влад опустил глаза и на полу коляски обнаружил несколько тяжелых мешков. Он заинтересовался содержимым и обалдел. Он совсем забыл, с этими 'карательными экспедициями', что сам приказал Амалии упаковать все ценности в мешки и уложить их в коляску. В мешках были золотые монеты, вперемешку с изделиями из золота с драгоценными камнями, какие-то кулоны, диадемы, груды перстней, а также горсти самоцветов — он никогда еще не видел в своей жизни такого богатства. Ему в голову сразу пришла мысль, что это все бижутерия. Не может же наяву существовать такое — восемь мешков с настоящими сокровищами, каждый объемом с футбольный мяч и побольше. Не менее восьмидесяти процентов содержимого мешков составляла ювелирка, а также камни. Монет было гораздо меньше, что вполне понятно — деньги люди хранили в банках, а дома только украшения и немного наличности. Он прикинул: тут было на несколько миллионов золотых. Влад довольно ухмыльнулся: 'Моя зарплата за непорочную службу. Еще бы уйти с этими сокровищами...'

Он выгреб из мешка горсть золотых монет и передал охраннику, равнодушно ссыпавшему их в мешочек на поясе. Влад объяснил, что им нужно купить, охранник кивнул и растворился в толпе, осаждающей прилавки. Рядом с коляской Влада, стояли другие коляски — покупателей, извозчиков, готовых за мзду отвести куда угодно. 'Дежавю какое-то, — усмехнулся он. — Этим бы извозчикам еще гребешок с шашечками — и вроде как с Земли не выбирался'.

Охранник появился, ведя в поводу двух лошадей, на них были навьючены полные сумы, и лежало еще одно запасное седло, которое тут же сбросили в коляску. Влад подумал и отправил Казала покупать еще двух лошадей — на подмену и для перевозки сокровищ.

Пока охранника не было, лекарь нервничал и разглядывал выход из крепости — там было четверо солдат, которые внимательно обшаривали взглядами всех выезжающих и въезжающих в город. За въезд они взимали плату, выезжающие по идее не должны были платить, но к тем, кто не давал им 'на чай', проявлялось повышенное внимание, и их могли остановить для досмотра. Влад решил учесть это обстоятельство, но душа все равно не была у него на месте.

Внезапно появился гонец, что-то сообщил охранникам, и они начали внимательно рассматривать все коляски, выезжающие из ворот.

'Похоже, нас все-таки запалили! Интересно, нашли труп Камбаза, или Варуты? О чем я думаю, какая разница, кого нашли? Главное — дело пахнет керосином. Прорываться с боем как-то неохота. Коляску надо бросать'.

Наконец пришел охранник — теперь у них было, с учетом упряжной лошади, пять коней. Влад велел ему отъехать в укромный уголок, чтобы оставить коляску и перегрузить все на лошадей, — так они и сделали. Казал завез их в какою-то небольшую рощу, возле крепостной стены, они быстро выпрягли жеребца и следующий час седлали и грузили. Конечно, в возке было бы удобнее путешествовать, но глупо: коляска, притом недешевая, привлекала к себе очень много внимания.

Влад еще подумал и отправил Казала к рынку, тот вскочил на коня и исчез из виду, потом, минут через пятнадцать появился и подал Владу то, что тот заказывал. Влад рассказал Амалии, что ей следует сделать. Женщина зашла за коляску, подальше от случайных глаз, разделась догола и натянула на себя мужскую одежду, скрыв грудь за широкой свободной рубашкой, а бедра — за бесформенными полотняными штанами, которые носили матросы. Влад прикинул, взял у Казала отточенный до остроты бритвы нож и откромсал ее блестящие пышные волосы, потом, стараясь действовать поаккуратнее, подравнял. Посмотрел, что получилось, и сам ужаснулся: с такой прической можно было работать пугалом. Тогда он ввел женщину в транс и уже магией выправил ей стрижку, сделал что-то вроде прически полубокс — такие обычно носили гладиаторы, или те мужчины, которым было недосуг возиться с волосами. После этого Амалия приобрела облик молодого юноши, никто бы не смог рассмотреть в ней жену городского магната. Подумав, он изменил ей цвет волос с темных на русый. Теперь все было готово. Влад боялся, что Амалия не умеет ездить в седле, но оказалось — она прекрасно управляет лошадью, может быть, даже лучше него самого.

У ворот крепости стояла группа стражников, подозрительно осматривающих все коляски, повозки, все компании отъезжающих, и особенно, если среди них была женщина. Влад закусил губу — неспроста это все. Видимо оправдываются его подозрения: или Варуту обнаружили, или Камбаза.

Их небольшой караван двинулся к проходу, встав в очередь с остальными отъезжающими. Очередь двигалась медленно, наконец, они приблизились к проверяющим. Стражники окинули взглядом троих мужчин, и один из них, который выглядел как командир, направился к навьюченным лошадям с явным намерением потыкать в содержимое мешков. У Влада даже дыхание сперло — в тех мешках лежали сокровища. Он сосредоточился и начал излучать стражнику: 'Тебе неинтересен этот караван, в повозках за ним лежит ценный груз, за который тебе дадут денег — иди туда, иди туда!'

Военный замер, как будто вспоминая, куда и зачем он шел, потом опомнился и, изменив направление, двинулся к повозкам, стоявшим за ними, нетерпеливо махнув группе Влада рукой: 'Проезжайте!', что они поскорее и сделали. Над головой мелькнул арочный свод крепости, пыль булыжной мостовой сменилась грунтовой дорогой, и караван выехал на тракт.

'Ну, наконец-то, — вздохнул Влад. — Домой!' Ему вспомнилось, как он давным-давно ездил на машине в командировку в Алма-Ату. Это заняло, только в одну сторону, несколько дней. Когда он уже ехал обратно, после недель путешествия, измученный дорогой и делами, в магнитоле звучали песни группы 'ДДТ', и самая из них популярная была:

'Еду я на родину!

Пусть кричат — уродина,

А она нам нравится...'

Вот и теперь в голове у него крутились и крутились эти слова, вызывая щемящее чувство и комок в горле, — а где она, Родина? Это Земля, со старой жизнью, или клиника, с Марьяной, девушками и выбитым трактом, где она? Он не знал ответа.

Несколько часов они двигались на север, стараясь не задерживаться нигде, и все время Влада не оставляло чувство опасности сзади, нарастающее и нарастающее. Он не обращал внимания ни на летающих над головой стаи цветных птиц, ни на пышную зелень и яркие цветы у опушки тропического леса, подступающего к тракту, его не интересовали фрукты, которые крестьяне выноси к дороге, в надежде заработать медяк-другой, — все захлестывала тревога. Скоро пригородные деревни закончились, и вокруг уже было только молчание леса, жужжание пролетающих насекомых, цвирканье многочисленных пестрых птиц.

Влад достал из кармана несколько перстней, взятых из мешка Амалии, выбрал из них три, с камнями побольше — он предпочел алмазы, не очень крупные, но вполне приемлемые для его задачи, и стал делать из них амулеты. Это уже не заняло много времени — он отработал систему зарядки амулетов, зато заполнение их Силой отняло несколько часов, и вскоре в его руках оказались три амулета, защищающие и от магии, и от физического воздействия. Он подозвал вначале Казала, приказал ему надеть на палец амулет. Влад подобрал размер перстня на глаз и не промахнулся — он подошел, затем он настроил амулет на ауру охранника. Следом он сотворил амулет для Амалии. В оба амулета он внес небольшие поправки — замкнул структуру, чтобы никто не мог откачать из них Силу, кроме него самого. Прежний опыт жизни ему показал, что лучше постараться предусмотреть непредусмотримое. Он ведь смог вычерпать Силу из чужих амулетов, а вдруг кто-то еще сможет? Хотя... для этого надо быть таким же, как он. На свой палец он тоже надел новый амулет — он, конечно, не шел ни в какое сравнение с его прежним, но был вполне способен защитить от неприятностей. Впрочем, скоро они не заставили себя ждать...

На горизонте Влад заметил острым глазом отряд вооруженных латников, сверкающих остриями копий и шишаками на шлемах. Они неслись рысью, соблюдая при этом строгий порядок, и быстро приближались. Влад пересчитал всадников, их оказалось сорок человек. Видимо, погоня. Он огляделся по сторонам — вбок вела неприметная дорожка, возможно, оставленная лесорубами или каким-то лесником. Маленький караван быстро свернул в лес, подгоняемый Владом, и скоро их накрыл полог влажной зелени. Под ногами стояла сочная зеленая трава, пахло цветами, раздавленными конскими копытами. Рысящие лошади били по лужам так, что брызги летели на стволы замшелых деревьев. Скоро показался просвет, и дорожка вывела путников на широкую поляну, густо заросшую жирными сочными травами. Влад крикнул:

— Давай туда! — И указал на противоположную сторону поляны, где стоял обветшалый дом, с провалившейся деревянной крышей и покосившимся забором вокруг запущенного садика. Одной стороной поляна выходила к небольшому пруду, в который вливался заболоченный ручей. Над ними вились мириады жужжащих насекомых и стаи огромных, как вертолеты, стрекоз, мелькающих серебристыми молниями над покоем темного пруда.

Путники сходу проскочили за дом и спрятали коней — Влад все-таки надеялся в глубине души, что этот отряд направлялся не за ними, что это ошибка. Но ее не произошло. Через пятнадцать минут раздался топот множества копыт, и, взметая пучки порванной вьющейся травы и комья грязи, на поляну влетели закованные в металл всадники. Они резко застопорили своих рысаков, спрыгнули на землю, а их предводитель вышел вперед и крикнул звонким юношеским голосом, довольно высокопарно и важно:

— Выходите! Я знаю, что вы здесь! Если вы сдадитесь, ваша смерть будет легкой, а если нет, вы будете умирать часами! Амалия, мерзкая сучка, околдовавшая отца и похитившая семейные ценности, выходи! И ты, ее подстилка, мерзкий раб! И ты, продажный Казал! Я знаю, что вы здесь!

— Это кто такой? — вполголоса спросил у Амалии Влад. — Сынок Камбаза, что ли? Он же, кажется, только завтра к вечеру должен был вернуться?

— Он, сын, — с равнодушным презрением протянула Амалия. — Он все это время меня ненавидел. Его мать умерла еще при родах... А когда Камбаз женился на мне, он меня возненавидел всей душой.

'И не мудрено было возненавидеть! — усмехнулся про себя Влад. — Такую сучку сам бог велел ненавидеть. Вот только, что делать? Валить всех? Может, переговорить с ними, уйдут? Не хватит ли крови? Солдат жалко... попробую!' — решил он и спросил у Амалии вполголоса:

— Как его звать?

— Максуд.

— Эй, Максуд, давай поговорим! Я не хочу вашей крови, давай разойдемся миром. Я отдам тебе все сокровища, что мы взяли из дома, а ты нас отпустишь! Как тебе это соглашение? Ты же знаешь меня, многие из вас умрут сегодня на этой поляне!

Максуд помолчал, потом снял шлем и взял его в руку, приглаживая другой потные слипшиеся волосы, и крикнул в ответ:

— Кто там говорит? Это ты, раб? Ты с этой сучкой убил моего отца! Ты все равно умрешь!

— Максуд! Я не убивал твоего отца, это сделал магик-лекарь, там лежит его труп, я его уже наказал за это деяние, давай разойдемся миром, не губи своих людей и себя, ты еще молодой парень! Все твои воины и ты умрете здесь, одумайся!

— Ты трус и бахвал! Выходи сюда, покажись, раб!

— Казал, охраняй лошадей, не давай им разбежаться и не подпускай никого из противников. Стойте тут и ждите меня.

Влад вышел из-за укрытия и спокойно направился к стоявшему перед группой воинов Максуду. По прыщавому юношескому лицу прошла тень удивления:

— Как ты снял ошейник? Ты кто, раб?

— Начнем с того, что я не раб. Я барон Унгерн, граф Савалов, магик и лекарь. Меня захватили раненого в плен и продали в казарму бойцов. Сейчас я возвращаюсь домой. Я не убивал твоего отца, клянусь честью! — Влад спокойно смотрел в лицо Максуда, видя, как по нему поочередно пробегают волны удивления, неприязни, ненависти и ярости.

— Я не верю тебе, жалкий раб! Ты все равно умрешь! — Максуд кипел от гнева и от желания сразу кинуться в бой. Ну как же, перед ним лишь три человека. Раб, правда, сильный боец, но он без брони. Охранник да мерзкая мачеха, которую он ненавидел. Она как-то надсмеялась над ним, назвав жалким подобием мужчины, лечь с которым может заставить женщину только топор палача.

Максуд надвинул на голову шлем и потянул из ножен меч.

— Максуд, остановись, не будь дураком! — Влад вытянул руки и ударил перед ним в земелю двумя потоками голубых молний, взметнувших комья земли и с шипением погасших в траве. — Остановись!

Один из воинов рядом с Максудом наклонился и сказал тому на ухо, негромким голосом:

— Господин! Похоже, этот человек не врет. Может, заберем у него, как он предлагает, сокровища и вернемся домой? Вы теперь глава рода, будете управлять, как захотите, зачем рисковать?

— Я сказал — убить его! Я хозяин! Выполняйте, что я сказал! — Максуд с обнаженным мечом, встав в стойку, двинулся вперед, к Владу.

Неожиданно лошади дико заржали, воины с трудом удерживали поводья в руках, а один из людей Максуда с ужасом на лице показал на что-то сзади Влада. Но Максуд, не обращая внимания на шум, в ярости бежал к стоящему в двадцати шагах от него лекарю — и вдруг какая-то зеленая масса залепила его лицо и стекла на грудь. Она пузырилась, в воздухе поплыл запах серы — парень дико закричал, прижав руки к лицу и пытаясь его обтереть, упал на траву и несколько секунд катался по ней, счищая вместе с зеленью куски кожи и мяса со своего черепа, а потом затих.

— Зеленушка, я рад тебя видеть! — Влад обернулся и посмотрел на огромную шершавую морду с белыми тридцатисантиметровыми зубами, нависшую над ним на высоте второго этажа. — Ну и плевок у тебя! А воняет-то как! Интересно, какой состав твоей слюны?

— Не отвлекайся, закончи с этими чучелами, мне надо с тобой поговорить. И говори мысленно, нечего орать на весь мир.

Влад опять повернулся к застывшим в ужасе солдатам и осведомился:

— Господа, я надеюсь, вопрос исчерпан? Ваш хозяин мертв из-за своей дури, вы живы, у вас еще все впереди — идите себе с богом. Я вас отпускаю. — Влад хихикнул про себя: 'Властелин отпускает неразумных людишек... хе-хе-хе. Все-таки приятно быть в силе, а не рабом в ошейнике'

Лекарь повернулся спиной к воинам, и вдруг какой-то безумный берсерк с воем кинулся на тираннозавра, с копьем наперевес. Тот с интересом покосился на него, потом резко хлестнул хвостом, подбив под колени, шагнул, пригвоздив его лапой к земле, и одним движением громадных челюстей откусил ему голову, вместе со шлемом, потом мотнул головой и выплюнул ее, как шар для кегельбана под ноги застывших в оцепенении солдат. Обезглавленное тело дернулось в судорогах несколько раз, рефлекторно сжимая и разжимая мертвые руки на древке копья и исторгая фонтан крови, потом успокоилось в красно-бурой луже.

— Ну что за дурак?! — развел руками Влад. — Господа, еще есть у вас такие же идиоты? Нет? Ну быстро тогда отсюда! Мой ручной дракон уже хочет пообедать вашим глупым товарищем и дебилом хозяином, я не думаю, что это зрелище доставит вам удовольствие. Кыш отсюда!

— Ручной дракон? Ах ты, наглый человечишка! — Дракон задохнулся от возмущения. — И жрать я этих поганцев не хочу! — Он наклонил голову и вытер морду о куст. — До сих пор мерзкий привкус в пасти! Помню, когда я был маленький и не знал, что такое скунс, я поймал его и лизнул... я блевал потом два дня! Вот такие и вы, люди. Тьфу, на тебя!

— Э-э! Ты это брось, Зеленушка! Видал я, как ты плюешься! Интересно, а как ты остальные делишки делаешь, огнем писаешь? Хм... оставим эту тему, — ухмыльнулся Влад. — Сейчас эти уроды свалят и поговорим.

'Уроды' тем временем лихорадочно запрыгивали в седла своих коней — те из бойцов, которые сумели их удержать. Ну а кому это не удалось, пытались поймать своих беглецов, или просто улепетывали со всех ног, цепляясь за стремена более удачливых соратников. Скоро на поляне остались лишь Влад, Зеленушка, маленький караван, спрятавшийся за домом, да трупы глупых противников, не знавших простой истины, что на танк с зубочисткой наперевес не ходят.

Влад повернулся к дракону:

— Ты как тут оказался? Как меня нашел?

— Встретил — случайно. Нашел — не случайно.

— Как это понять? Объясни.

— Я тебе говорил, что будет встреча предводителей родов. Так вот, она состоится завтра. Тут, рядом. Поэтому я предлагаю тебе найти место для ночевки, а завтра мы с тобой отправимся на совет.

Влад, конечно, ожидал этого, но не так скоро. Все это отодвигалось далеко вперед, и вдруг — вот и оно. 'Сколько же я бродил по миру? Боже ж ты мой... Казалось, этот, с позволения сказать, 'саммит', так далек от меня по времени, что я успею все продумать: что сказать, как ответить... и как всегда — проблема свалилась на голову нежданно-негаданно'.

— Хорошо. Я уеду версты на три отсюда — тут место засвечено, а завтра ты меня найдешь. Хорошо?

— Да. Это будет правильно. Я пошел на охоту, завтра тебя навещу. — Дракон растворился в зарослях, как будто зеленая тень.

Лекаря всегда удивляла способность такого огромного существа передвигаться бесшумно и незаметно — может, в этом и состоял секрет долгого сосуществования драконов рядом с людьми?

Влад зашагал к каравану. Охранник и Амалия ждали его возле лошадей, ничему не удивляясь, совершенно спокойно. Влад приказал им следовать за ним, уселся в седло, и они двинулись вперед.

Уже было довольно поздно, под сводами деревьев-исполинов царил сумрак. Влад ехал и размышлял над странным поведением его спутников. Казалось бы, они должны были быть напуганы, изумлены... или хоть как-то отреагировать на появление тираннозавра, на опасность погибнуть в бою с отрядом воинов, но нет — они были совершенно спокойны, как зомби, или роботы. Как будто ментальная атака выжгла в них все живое: эмоции, желания, страх, ненависть, любовь, отвращение, — все человеческое. Лекарю было не по себе. Что хуже — отрубить человеку голову, или превратить его в биоробота? Ну ладно, Амалия это заслужила, а Казал? Он-то за что? И сам же себе ответил: за то, что служил негодяям! Ну что стоило ему уйти, стать наемником или солдатом, а он ведь остался и охранял тех, кто точно заслуживал казни.

В дороге Влад порасспросил своих спутников о том, чем занимался Камбаз. Оказалось, это был один из крупнейших пиратских главарей. Нет, он сам, лично, не отправлялся на разбой — для того у него были и корабли, и нужные люди. Он снаряжал экспедиции работорговцев для отлова людей, торговал имуществом, добытым грабежами на море. Кроме того он все время подогревал какие-то локальные войны между народами, чтобы поставлять тем или иным сторонам (ему это было безразлично) оружие, в обмен на рабов. Если Истрия еще как-то заботилась о своих подневольных крестьянах, которые жили тысячи лет в рабских условиях, жили и размножались, то Викантия, как паук, высасывала из них соки и убивала за считанные годы... чтобы привезти еще больше новых рабов.

'Не хочешь ли ты заняться освобождением рабов, после того, как побывал рабом?' — с усмешкой спросил себя Влад. Он подумал, и ответил сам себе: 'Не хочется. Почему-то участь Спартака мне не кажется заманчивой. Да и глупо. Этот мир не созрел для свободы. Все, что я могу сделать, это обеспечить свободу своим крестьянам в пределах своего графства. И то с опаской, чтобы соседи не узнали. Иначе скандала не избежать. Да и, по большому счету — какая мне разница? Все эти прекраснодушные порывы, конечно, похвальны, но кончиться могут только большой кровью. Меня придушат, крестьян продадут другим хозяевам — мне это надо? Время у меня есть... не надо спешить. Давай-ка разберись с драконами, а там видно будет'.

Они выбрались на тракт, уже смеркалось. Влад хорошо видел в темноте и через полчаса свернул на боковую дорогу, выведшую их на берег ручья, к которому они подъезжали ниже по течению. Они расседлали лошадей, Казал повел их поить, Влад нашел сухую лесину, #2 порубил на дрова и поджег — сейчас он уже не пускал шаров, а просто поднял температуру до уровня горения, и скоро на берегу с треском пылал костер.

#2 Часть дерева от корня до ветвей.

Варить они ничего не стали, в переметных сумах было достаточно еды, чтобы спокойно пережить не один день. Можно было и не разжигать костра, но Владу нравилось смотреть на пляшущие языки. Это заложено в природе каждого человека, потому что огонь — это жизнь, это безопасность... Многие любят смотреть в огонь, как будто надеются увидеть там свою судьбу. Вот и Влад, всматривался в горящие угли, с пробегающими по ним синими язычками пламени, в оранжевые сполохи над загорающимися ветками и думал, думал... Что он может предложить драконам? Как сумеет их заинтересовать? Он не знал.

Амалия и охранник расстелили на траве плотный брезент, положили на него одеяла и тонкие покрывала — под ними можно было спасаться от ночных москитов, а использовать что-то более теплое, не имело смысла — на улице было жарко. Даже ночь не разогнала, как следует, дневной зной. В темноте стрекотали какие-то ночные насекомые, бесшумно проносились летучие мыши, в кустах шуршали зверьки, надеявшиеся на остатки пищи, которые существа у костра бросят в ночь.

Влад вызвал дракона и передал ему картинку, где он находится, тот сообщил, что поднимет его как только рассветет, после чего отключился. Лекарь улегся спать рядом с Амалией, забравшейся под покрывало с головой. Она прижалась к нему и уперлась упругой грудью в плечо. Влад чувствовал ее сексуальное желание, желание удовлетворить своего 'бога', и ему стало противно. Женщину хотелось, но не сейчас и не такую. Почему-то ему представилось, что он лежит рядом с живой резиновой куклой...

Он закрыл глаза и сосредоточился — решил попытаться связаться с Марьяной. Если уж драконья магия стала к нему возвращаться, значит, есть шанс, что его попытка удастся.

Влад погрузился в транс и начал шарить в пустоте, пытаясь найти там Марьяну: он представил ее образ, ее фигуру, волосы, ее дышащую поднимающуюся грудь... Картинка вдруг выплыла из черноты, похожая на мыльный пузырь, в котором, как кадры из фильма сменялись декорации, люди, события: вот Марьяна, лежит на кровати с Владом...а вот она уже почему-то в замке и смотрит на Лесану...вот они о чем-то спорят, потом Лесана в объятьях Марьяны плачет навзрыд, стоя в кабинете графа, следом комната пыток с алтарем и черным отверстием в полу, а рядом возбужденные Борислав и Марьяна, горячо обсуждающие какие-то события. Влад понял, он оказался во сне Марьяны, как и в прошлый раз. Связаться с ней легче было, когда она спала, и ее мозг не был озабочен повседневной работой. Влад потянулся к картинкам и стал из них лепить свое. Он создал кабинет графа — вот он сидит за столом с бумагами, потом молниеносно, усилием воли, отнес туда Марьяну и усадил перед собой:

— Марьяна, это Влад! Запомни, я жив и скоро буду в замке. Дождись меня, это не сон, запомни, я скоро приеду, держитесь! И не лезьте в подземелье — там враждебная людям раса человекоящеров! Берегитесь! И остерегайтесь герцога и его племянника — они вместе с ними. Я приеду и все объясню.

Марьяна согласно кивнула, и ее образ стал расплываться. 'Похоже, она перешла в стадию глубокого сна, но мои посылы она запомнит, уверен. Я впечатал ей информацию в мозг, не забудет', — подумал Влад и вышел из транса. Он посмотрел направо: у костра сидел бодрствующий Казал — его программа действий четко предполагала обеспечение охраны Влада в любых условиях. Если не будет от него другого приказа, он готов умереть без сна и еды, пока хозяин не освободит его от вахты.

Влад позвал Казала и приказал лечь спать, потом связался с драконом, попросил подключиться к нему и, если тот услышит что-то подозрительное, предупредить. С тем и уснул.

Утро началось со злостного дракона, который ничтоже сумняшеся слегка пнул Влада в бок своей четырехпалой лапой — хорошо хоть когти подогнул. Слегка — с его точки зрения, а Влад чуть не перелетел через Амалию и не рухнул в ручей. Казал, ведомый программой защиты, мгновенно вскочил на ноги, выхватил меч и ринулся в атаку на чудовище. Дракон уже раскрыл пасть и откинул назад голову, чтобы перекусить его пополам, когда Влад во все горло завопил:

— Стоять всем, не двигаться!

Дракон замер от неожиданности, Казал тоже замер, Амалия, начавшая подниматься с постели, застыла в странной позе, буквально выполнив приказ 'бога'.

— Зеленушка, ты охренел? Ну кто так будит? И не трогай этого человека — он за меня борется, защищает! Откуда он знал, что какой-то дурной дракон подойдет и пнет его хозяина в бок? Ты вообще соображаешь, что делаешь? А если бы я спросонок тебе что-то сделал?

— Хмм... извини. Я как-то забыл, что вы такие хлипкие и нервные существа. — Дракон сделал виноватую морду, хотя по его зубастой здоровенной ряшке можно было понять, что он совсем не корит себя в содеянном, а вполне-таки забавляется.

— Пора на совет. Оставляй своих людей тут, а я сопровожу тебя к месту сбора вождей.

— Зеленушка, мне бы не хотелось оставлять их тут — у меня в мешках сокровища, да и не хотелось бы остаться без лошадей — мало ли кто сюда заглянет, один охранник не сможет уберечь имущество.

— Я позабочусь об этом. Познакомься, моя самка Радуга.

От огромного дерева, как тень, отделился мощный ящер, только немного поменьше Зеленушки, отличающийся от него яркой окраской. Возле глаз у него... вернее, у нее было два больших красные пятна, посередине брюха шла синяя яркая полоса, завершающаяся на кончике хвоста, а хребет был ярко-розового цвета, причем этот окрас как будто вытекал, переливаясь, из зеленого фона.

— Ух ты, какая красавица! — Влад не лукавил, существо было действительно очень красиво, не зря его назвали Радугой. — Она всегда такого цвета?

— Нет, я становлюсь такой в период оплодотворения яиц. Так значит, ты и есть тот человек, которым Зеленушка забил мозги всем драконам? Я думала, ты покрупнее. Не беспокойся, я буду охранять твоих существ, пока ты не вернешься... если ты вернешься.

— Что значит, если? Вы, братцы, это бросьте! Мне еще дел надо кучу сделать, какие если?!

— Ну, всякое бывает, — туманно добавил Зеленушка.

Влад задумался, потом плюнул: ну, будь что будет.

— Давай веди меня, злой ящер, на ваше собрание профсоюзов! Мне хочется до дома добраться, так что давай скорее с этим покончим, веди... Амалия и Казал, ждите меня здесь. — Потом подумал, и добавил: — Если меня не будет больше чем три дня, идите к людям и начните жить заново, забыв про меня.

Его спутники кивнули и остались стоять на месте.

— Я-то не злой, а вот у нас есть позлее меня, — сказал дракон, и добавил: — Ладно, сам увидишь. Залезай на меня, а то тащиться будешь полдня. Только вот что, седло надевать не дам, я тебе не конь. Сверни одеяло и садись на него. Веревкой обвяжи, ага, вот так. Поехали! — Тираннозавр вытянулся, как бегущая степная птица, хвост назад, шею вперед, и понесся рысью по лесу, легко огибая деревья и проламываясь через кусты, как атакующий танк. Влад подумал, вцепившись в веревку и пригнувшись к твердой бугристой спине: 'Какого черта эти ботаники говорили, что динозавры не способны на длительные бега и с трудом меняют направление? Этот монстр несется так, как будто ему хвост поджаривают, и еще ни одного дерева не снес! Впрочем, а как можно было по остаткам костей определить их окрас, образ жизни, особенности поведения? Да никак. Одни домыслы'.

За этими мыслями Влад не заметил, как оказался на плоской каменной площадке размером с половину футбольного поля. На ней, в центре, расположившись кругом, стояли, опершись на свои хвосты, штук десять драконов. Они внимательно осмотрели прибывших, особенно слезшего с Зеленушки Влада, и воцарилось молчание, прерываемое лишь мощными вдохами и выдохами могучих тел.

— Ну вот он я! — обратился Влад ко всем сразу на ментальной волне. — Вы хотели со мной поговорить? Говорите, я вас слушаю со всем вниманием. — И он замер, в ожидании реакции громадных существ...

Глава 8

Влад опустился на темный, нагретый утренним солнцем камень и стал рассматривать драконов, собравшихся на площадке: в центре группы находился огромный черно-зеленый ящер, который внимательно смотрел на него желтыми, с вертикальными зрачками глазами. Все молчали. Влад не выдержал:

— Вы меня звали сюда, чтобы рассмотреть, как следует? Может, все-таки к делу перейдем?

— А какое у нас может быть дело с таким как ты? — высказался один из драконов, издав на драконьем языке серию шипящих и рычащих звуков. — Ты бессмысленный маленький червяк, и если бы не закон сбора, я бы уже откусил тебе голову!

— А ты — здоровенный тупой ящер, у которого не хватает ума и такта поговорить с разумным существом, возможно, превосходящим тебя по интеллекту! — Влад реально рассердился. Стоило тащиться сюда, чтобы выслушивать гадости от тираннозавра. — Вот потому вы и не можете найти общий язык с людьми, ваше самомнение и самодовольство выше вот этого дерева! — И Влад показал на огромный ствол, уходящий вверх на высоту двух десятиэтажных домов, поставленных друг на друга. Если так и дальше будет продолжаться, это выльется в реки крови и закончится вашей гибелью!

— А почему не вашей гибелью? — с интересом спросил другой дракон. — К примеру, мы возьмемся за людей, и будем убивать вас везде, где увидим — вы и исчезнете! Твои россказни о вымирании нашего племени нас как-то не вдохновили... по крайней мере, не всех нас. — Он покосился глазом на черного дракона, продолжавшего хранить молчание. — И вообще, какое тебе дело до нас, с чего это вдруг какая-то козявка решила спасать нас, заботиться о нашем племени? Тебе-то чего с этого? Я тебе не верю.

Влад усмехнулся:

— Сколько вас? Тысячи? Сколько людей? Миллионы? На каждого из вас приходится по тысяче людей, возможно, больше — никто не знает, сколько людей на Мире. А если все люди на вас ополчатся, забыв распри, войны и неприязнь к соплеменникам? Я пришел из другого мира, я не родился на вашей планете — мне лучше видно со стороны, и я знаю, что будет впереди. Хотите посмотреть картинки из жизни моего мира?

Влад сосредоточился и стал передавать драконам образы, которые он извлекал из своей абсолютной памяти: муравейники городов с толпами людей, запруженные стадами автомобилей, огромные океанские лайнеры, воздушные корабли, но главное то, как люди обходятся с себе подобными и окружающим миром — страшные войны, горы трупов, выжженные леса и поля, убитая природа.

— Теперь вы по-прежнему считаете, что проблемы нет, а люди суть жалкие тараканы, раздавить которых ничего не стоит? Говорите, зачем мне это, и какое мне дело? Ну, во-первых, мне стыдно за то, что сделали люди в моем мире, и за то, что они сделают в будущем здесь. Во-вторых, и самое главное — вы мне нужны, как могучее племя, которое может принести мне выгоду: я хочу быть посредником между вами и людьми. Надо ли вам говорить, какие преимущества получит тот, кто сумеет наладить контакт с драконами? Я открыто вам это говорю, поскольку знаю, что вы существа практичные и вы поймете, да и обмануть вас невозможно. Итак, первое — мне вас жалко, я не хочу, чтобы вы исчезли; второе — я преследую свои цели, в основе которых лежит ваше и людское благополучие, но главное — мое и моих близких. Я закончил.

Драконы помолчали, переваривая увиденное и услышанное, потом черно-зеленый задал вопрос:

— И как ты видишь наше сотрудничество с людьми? Мне непонятно, что мы можем совместно сделать?

— Вы умеете передавать мысли на расстоянии, обеспечивая передачу информации, вы можете быть воинами по найму, вы можете обучать людей драконьей магии. Это первое, что пришло на ум. Каждый правитель будет счастлив, иметь отряд таких воинов, как вы. Вам обеспечат проживание, питание, все, что вы захотите, и вам не нужно будет бегать по лесам в поисках еды, ваши дети не будут гибнуть в ловушках, ваши яйца будут беречь и холить, и вам не придется уходить на юг, чтобы яйца вызревали в тепле, вам будет обеспечено тепло. У вас появится стабильное будущее и стабильное настоящее.

Первый дракон поднялся и навис над Владом:

— Я не хочу с ним иметь дело. Этого жалкого червяка надо раздавить!

Черный дракон сошел со своего места:

— Хвостатый, не забывайся! — урезонил он соплеменника. — Мы на сборе! Он под нашей защитой!

— Ничего... скоро все кончится, а там и видно будет. Кстати, у меня есть право вызвать на бой любого участника сбора, если я не согласен с его словами! Это по закону?

Черный дракон, явно в замешательстве ответил:

— Вообще-то закон касается драконов... хм, впрочем, там не сказано, что только драконов. Но сказано, что вызванный может отказаться.

— Если откажется, я убью его после сбора. Я сказал! Никаких контактов с людьми — они наши враги навсегда.

— Хвостатый, мы сочувствуем твоему горю, мы знаем, что люди захватили твоего ребенка и разбили яйцо твоей самки, но ведь о том и говорил этот человек — надо сделать так, чтобы это больше не повторялось! И еще: все случившее с тобой — не результат ли того, что ты нападал на их дома, на проезжающие караваны?

— Нет. Я стал мстить им после того, как погибли два моих сына, а теперь они захватили дочь! И этот человек ответит за них... — Глаза дракона замерцали, он повернулся к Владу и напрягся: — Я вызываю тебя на бой до смерти, человечишка! Если ты выиграешь — я обещаю больше не трогать тебя и твоих людей, ты уйдешь отсюда живым. Если не выиграешь... ну ты-то умрешь точно, но и твои люди, кони — никто не уйдет. И все закончится тут, в лесу. Откажешься — я все равно тебя убью... не на сборе, потом. Найду и убью!

— Ни хрена себе перспектива, ты на себя в зеркале давно смотрел? Ты, здоровенный обалдуй, будешь биться со мной, маленьким человеком, не стыдно? — Влад иронично усмехнулся, хотя смеяться ему совсем не хотелось...

— Ну ты же рассказывал нам тут сказки о страшном человеческом роде, вот и докажи, что ты чего-то стоишь, — издевательски протянул дракон. — Болтать и придумывать сказки все могут!

— Хорошо, я принимаю вызов. Биться нужно здесь и сейчас, или мне будет предоставлено время для подготовки?

— Ты можешь взять себе времени до суток, — вмешался черный дракон, — с тобой рядом будет находиться кто-то из нас... ну, чтобы случайностей не было. А как только ты будешь готов, объявишь.

— Мне нужно попасть к моему каравану. И вот что — есть ли какие-то ограничения в бою, правила, какие-то условия?

— Нет. Ты можешь биться, как хочешь и чем хочешь. И, человек, мне жаль. Таковы законы. Ты согласился. Теперь все в твоих руках. Мы удаляемся на охоту. Как будешь готов, сообщи по ментальной волне. С тобой будут Зеленушка и Радуга. Пожалуйста, сделай так, чтобы тебя не надо было искать.

— Да я и не собираюсь сбегать... как тебя звать? Я — Влад.

— Я — Чернобок. Я главенствую на сборе, слежу за исполнением закона и за порядком. Теперь иди, готовься. Я буду болеть за тебя, но нарушений не допущу. Извини.

Дракон тяжелыми шагами удалился вслед за группой остальных, Влад же забрался на спину безмолвствующего Зеленушки, и они помчались назад, к лагерю.

— Влад, мне жаль. Я так и знал, что случится гадость, но не думал, что такая серьезная. Хвостатый очень сильный противник, опытный боец, и он очень зол — люди из этого города украли его ребенка, драконицу, как и других детей драконов. Они выставляют их биться с людьми — дети еще не могут сопротивляться как следует, погибают. Мы не можем выдавать свое присутствие, потому все кончается плохо. Твои слова попали на плодородную почву, многие заинтересовались твоим предложением, но есть часть нашего народа — непримиримые, которые хотят гибели людей и не понимают перспективы. Хвостатый из них, как ты понял. Влад, я могу помочь тебе уйти, но... мне тогда придется порвать со своим родом, а я не готов к тому, чтобы жить изгоем, понимаешь? У меня подруга, я не знаю, уйдет ли она со мной... Мне очень жаль, Влад...

— Ну что вы меня хороните-то?! — рассердился Влад. — Я же тебе сказал, что меня не так просто взять! Они дали мне время на подготовку — к вечеру все будет хорошо. Я убью этого хвостоломного, или как его там.

— Хорошо, — облегченно сказал Зеленушка. — Правда, может, все еще и нормально закончится. Я тебе расскажу его тактику. Вначале он будет пытаться ошеломить тебя ментальным ударом — так мы останавливаем дичь, ту, на которую действует ментальный удар. На многих не действует — мозгов, что ли, у них мало? Чем мозг разумнее, тем ментальное воздействие сильнее — до определенного уровня. Ладно, дальше... Как только он тебя обездвижит — стандартный прием: сбить хвостом, придавить лапой и перекусить пополам. Думаю, тебе не надо говорить, что голова у дракона не только вместилище разума, но и могучий молот, который может тебя расплющить в лепешку. И еще — не забывай про ментальную 'руку', у нее захват идет примерно на расстоянии двух его шагов, так что он с ее помощью сможет поднять тебя и швырнуть куда угодно, силы его 'руки' хватит.

— Вот это меня и беспокоит, 'рука', остальное ерунда. Как вы в бою справляетесь с этим делом? Ее же не видно.

— А не надо смотреть. Ты представляешь, что она есть, и твоя рука ее хватает и держит. Той, что переборет, достанется победа. Вернее, ее хозяину. Кстати, он еще может поднимать и бросать в тебя предметы.

— Скажи, а шкура дракона очень прочная? Ее что-то пробивает?

— Если ты про ваше оружие, железки всякие, то нет. Максимум — поцарапает, оставит неглубокий надрез или ссадину. Вот у детей кожа мягкая, там да. Может сильно поранить кол, если упасть на него в яму, к примеру. Но взрослые эти ямы чуют, обходят. Пытались на нас так охотиться люди, потом бросили... когда мы поотрывали головы нескольким десяткам охотников.

— Все-таки слегка ранит обычный меч? Хм, это интересно. Все не так плохо, Зеленушка, не печалься. Про людскую магию я знаю, что вам она как слону дробинка, но тоже все-таки цепляет, так ведь?

— Ну, цепляет. Колет, жжет... но особо не вредит — злит только. Хвостатый — большой мастер работать хвостом, учти, менталист он не сильный. Но не расслабляйся — не сильный, по драконьим меркам.

— Слушай, не хочется мне его убивать... Вот думаю, как бы так сделать, чтобы и победить, и он жив остался? Голову сломал уже. Как убить его, я знаю. Могу. А вот как взять в плен...

— Ты брось эти глупости! Если ты будешь биться не в полную силу — ты труп! Мясо! Он тебе не даст шанса выжить. Настраивай себя на его смерть, только так!

— А как его клан отреагирует на гибель вожака? Не будут ли мстить?

— А за что мстить? Он же сам вызвал тебя на поединок, тут никакой мести не предусматривается, и никто не будет нарушать закон. Да он не очень-то пользуется любовью среди своих — взбалмошный, агрессивный... Если бы не его бойцовские качества, ему давно бы не быть вожаком. Как только его не станет, выберут нового предводителя, делов-то. Только вот мы с тобой как-то уже и похоронили его, не рано ли? Ты соберись с силами, думай, как его пришибить.

Они выскочили на знакомую поляну — под деревом был разбит лагерь, охранник сидел возле костра, а Амалия лежала в тени, под навесом.

— Ну что тут, все нормально? — Влад спустил ноги и спрыгнул с дракона в сочную траву, из которой шмыгнули кузнечики, и поднялась тучка мелких насекомых. — Никто не подъезжал, не искали нас?

— Нет, хозяин, все спокойно. Мы сварили обед, поели, вам оставили... Поедите?

Только сейчас Влад почувствовал, как проголодался. Он набросился на похлебку с копченым мясом и крупами так, как будто не ел месяц. Наконец, через полчаса усиленного пережевывания и заглатывания, его желудок насытился, и лекарь перешел к собственно приготовлениям к дуэли. Из переметных сум были извлечены несколько мечей, он их внимательно осмотрел и остановился на одном — большом прямом, длиной более метра, предназначенном для боя с тяжеловооруженным противником, — охранник подбирал мечи под себя, а он являлся человеком крупным и сильным.

Влад вынул клинок из ножен, осмотрел: прямое лезвие толщиной в самом широком месте почти сантиметр — этакая тяжеленная стальная палка с острыми краями. Если им залепить по чешуйчатой броне, прорезать, может, и не прорежет, но ключицу сломать, или ребро — запросто. Только вот не все могли сражаться таким мечом. Южане, местное население, были не очень рослым народом и предпочитали более легкие клинки — кривые сабли и тонкие прямые мечи, — Влад уже имел 'счастье' в этом убедиться.

Он уселся на землю, положил меч себе на колени, вошел в транс и стал медленно и основательно его модифицировать. Работа шла тяжело, массивный меч с трудом поддавался модификации, уходило очень много Силы. Наконец, он засверкал радужным оттенком, а его режущую кромку невозможно было рассмотреть глазом, настолько остра она была. Его острие тоже подверглось модификации — теперь оно было, как самая тонкая игла. Влад сосредоточился над ножнами — скоро они стали сверхпрочными, и меч не мог бы их прорезать. Все. Оружие было готово. Он подумал еще: может, латы надеть? Потом отказался от этой идеи. Они сковывают движения, а пробить его тело и так не просто — амулет, полностью заряженный, надет на палец. Его главное оружие — скорость. И сила, конечно, о которой дракон не подозревает — он-то считает его обычным человеком...

Влад проверил состояние магического узла — он был опустошен на треть. Тогда он подключился к реке Силы и наполнил его до предела. Проверил амулет — полон. Теперь все.

Было уже за полдень, когда он позвал Зеленушку, разговаривавшего с подругой у ручья.

— Я готов, поехали на место. Скажи им, пусть собираются.

Влад подхватил меч, и через короткое время они уже снова были на площадке сбора. Там еще почти никого не было, кроме двух драконов, видимо, обменивающихся мыслями по поводу боя, но о чем они говорят, слышно не было — драконы заблокировали доступ к информации. Скоро начали подтягиваться и остальные. Последним пришел Хвостатый, демонстративно выказывая презрение к противнику и уверенность в исходе предстоящего боя.

— И этой зубочисткой ты собираешься драться? Дурак. Я таких зубочисток мно-о-ого пооставлял рядом с их хозяевами — мертвыми. Может, сразу — просто подставишь голову, и я ее быстро откушу, ты даже не почувствуешь боли! — Хвостатый засмеялся, раскрыв пасть, из которой шел запах падали. — Чего время зря терять!

Остальные драконы выразили неодобрение его поведением: нельзя превращать священный бой на сборе в фарс, это неприлично. Но он мысленно отмахнулся, послав волну презрения к Владу и к этим миротворцам.

— Закрой пасть, вонючка, а то из нее тухлятиной несет! — Влад обнажил меч и встал, готовый к бою. — Ну что, глупая ящерица с вонючей пастью, я готов тебя убивать!

Он специально злил дракона, чтобы тот, разъяренный, допускал ошибки.

— Выходите в центр площадки, начало по моему сигналу! — объявил Чернобок.

Хвостатый в несколько крупных шагов занял центр, Влад встал в десяти метрах от него.

— НАЧАЛИ! — громыхнул голос Чернобока.

Как и говорил Зеленушка, на Влада тут же обрушился ментальный удар, пошатнувший его, как порывом ветра, голос дракона приказывал: 'Стоять! Спать! Спать!'

Влад нанес ответный ментальный удар, сбросив с себя наваждение — дракон вскинул голову, озадаченный, и тут Влад ударил по нему потоком молний, которые били ему в морду и в глаза. Может, они и мало помогали, но ослепили чудовище и ошеломили его настолько, что он отвлекся, и ментальная атака прервалась. Влад бросился к Хвостатому, взяв меч обеими руками и превратившись в серую тень. Драконы, конечно, были очень быстрыми существами, но не быстрее модифицированного человека. Да был ли Влад человеком? После всех переделок и модификаций? Вряд ли...

Он пронесся мимо дракона, увернувшись от мелькнувшего хвоста так, как будто это была медлительная пушинка, пролетавшая над головой, и со всей силы полоснул по бугристому боку тираннозавра — меч прорубил мышцы, оставив на мощных ребрах длинную царапину. Потекла кровь, и Хвостатый яростно заревел, оглашая окрестности. Влад приготовился к пробежке назад, когда почувствовал, что его поднимает в воздух и швыряет о камень. Он покатился по земле, потеряв меч, в голове его помутилось от удара — амулет не позволил камням пробить защиту, но мозг получил ошеломляющий удар — сотрясение. Регенерация тут же включилась в дело, сознание прояснилось, и Влад увидел, как на него опускается нога дракона. Он молниеносно откатился в сторону, еще и еще раз уворачиваясь от пытавшегося затоптать его монстра, потом дважды уклонился от хлещущего, как плеть, толстенного хвоста. Меч лежал в трех метрах от него, но чтобы взять его, нужно было пройти мимо разъяренного раненого дракона. Влад сделал обманный финт, рванулся в противоположную сторону, увернулся от зеленого плевка, зашипевшего на черном камне, кинулся к мечу... и опоздал — невидимая рука схватила лекаря поперек тела и повлекла к пасти торжествующего дракона:

— Теперь конец тебе, человечишка!

Влад отчаянно рванулся, потом сосредоточился — и в долю секунды меч с земли прыгнул к нему в руки, и когда дракон невидимой ментальной рукой подносил Влада к своей морде — ударил его по горлу. Хвостатый выронил жертву — лекарь упал ему под ноги, но тотчас привстал на колено и одним ударом отсек тому четырехпалую ногу. Многотонная туша, заливающая Влада потоком горячей крови из рассеченного горла, стала заваливаться, и он прыгнул в сторону, чтобы не быть придавленным мертвым телом. Бой был окончен.

Влад ладонью провел по глазам, стирая с них густую кровь — он как будто искупался в ванне крови — волосы, одежда, лицо, руки, все было залито и пропитано темно-красной жидкостью. Лекарь бессильно опустился рядом с умирающим Хвостатым — ему было нерадостно. Да, он победил многотонного монстра — вот только почему так тошно? Ну почему тот не захотел мира? Зачем это все было надо?

— Бой завершился! Победитель — человек по имени Влад! Клану 'Быстрые ноги' надо выбирать нового предводителя. Я уже сообщил им о происшедшем. — Чернобок подошел к Владу: — Ты выиграл бой, я не ожидал. Если у вас еще есть такие бойцы, нам придется плохо. Мне кажется, что нужно принять твое предложение. Я прошу тебя рассказать всем нам, как ты видишь технически сотрудничество драконов и людей.

— Я предлагаю, вначале, отправить со мной отряд драконов в количестве десяти особей. Они будут служить у меня в замке, им построят отдельный драконий дом, они будут получать питание — столько, сколько привыкли есть в лесах. Тут еще проблема: ваши дальние родственники оживились... — И он передал картинку человекоящеров. — Их надо уничтожить. Вот отряд мне и поможет. Ну и охрана замка драконами тоже впечатляет. Пусть люди привыкнут к их виду, а потом уже объявим о том, что вы разумные существа, в подходящий момент.

— Ну что же... разумно. Пока так и поступим. Что касается человекоящеров, то нам стыдно, что они наши дальние родственники, и мы вам поможем их уничтожить. Эти твари в свое время нам крепко насолили. Каждый род выделит по представителю, они войдут в твой отряд. Когда думаешь отправиться домой?

— Хотел прямо сегодня... но скажи, Чернобок, у тебя не возникала мысль освободить ваших детей, захваченных людьми? Сколько их там сейчас?

— Около десятка. Они содержатся в каком-то помещении, в клетке. Рядом клетки с зверями. Потом их выпустят из клеток и люди будут их убивать... Теперь понимаешь, почему Хвостатый вас так ненавидел?

— Понимаю. Я пытался с ним наладить контакт, но ты сам видел все. Может, попробуем их освободить?

— Если люди закроют ворота, нам в город не попасть, мы не умеем летать.

— А если удержать ворота, вы сможете найти и освободить своих?

— Я думаю, сможем. Мы чувствуем, где находятся те, с кем мы общаемся ментально — по мере приближения к ним.

— Я бы хотел помочь вам в освобождении ваших детей. Я могу захватить ворота и продержаться до тех пор, пока вы не войдете в город, ну а там... уже по обстоятельствам. Только учтите, город штука непростая, у них могут быть крепостные баллисты, копьеметы с огромными копьями, которые даже вас пробьют навылет. Могут погибнуть несколько драконов.

— Нас это не волнует. Ты бы оставил своих детей умирать на потеху толпе? Этот город нам уже надоел, пора ему исчезнуть. А тебя не тревожит, что ты явишься причиной множества смертей твоих соплеменников? — Дракон покосился на Влада желтыми глазами. — Не жалко своих?

— Честно говоря, этот город не вызывает у меня жалости. В нем меня держали как скота, на цепи, туда стекаются все караваны работорговцев, это гнездо пиратства, так что, по возможности, нужно уничтожить и корабли в гавани, чтобы ни одна тварь не ушла. Разнести весь город в прах, это гнездо порока! Нет у меня жалости. Не свои они мне! Твари...

— Хорошо. В лесах вокруг города сейчас две с половиной сотни драконов, они могут собраться примерно за сутки. Мы редко бываем где-либо так скученно, просто здесь места вызревания яиц... Кстати, город и поэтому нас беспокоит — много наших яиц гибнет, найденные охотниками.

— Итак, я отправляюсь к своему каравану, собираюсь. А вы, как только будете готовы, потихоньку перетекайте в леса вокруг города, лучше ночью, чтобы никто не мог даже случайно вас заметить. Утром я с моим человеком буду у городских ворот, а сейчас я удаляюсь в свой лагерь, немного отдохну.

Влад окинул взглядом залитую кровью площадку, труп дракона с жужжащими над ним зелеными мухами:

— Хвостатого похороните? Может, помочь?

— Нет. Мы сами. Поезжай. — Черный дракон отвернулся от Влада, давая понять, что разговор окончен.

Лекарь взобрался на Зеленушку, молча стоявшего рядом и не вмешивающегося в разговор предводителей, и они опять отправились по знакомому пути.

— Зеленушка, надо оставить охрану каравана, я заберу Казала с собой, а без него как бы не разграбили мои вещи, да и Амалия представляет ценность для работорговцев.

— Радуга останется с ней. Не беспокойся. А я с тобой пойду. Знаешь, ты сделал верный шаг — человек, освобождающий наших детей, рискующий ради этого собой, заслуживает, чтобы его слушались.

Показался лагерь Влада, там почти ничего не изменилось, кроме того что Амалия полоскалась в ручье, а Казал сидел у дерева, прижавшись к нему спиной, и подремывал, полуприкрыв глаза. При появлении Влада он сразу, как опытный боец, встряхнулся и встал с докладом:

— Все тихо, происшествий не было, хозяин.

— Казал, сейчас ложись и спи. Ночью мы выдвинемся в сторону города. Утром с тобой захватим северные ворота и будем их удерживать, пока не войдут драконы. Наша задача: найти, где содержат молодых драконов, захваченных в этом году, а потом уничтожить город.

— А что их искать, я знаю, где их содержат: это городская арена, скоро праздник города, встреча весны, в честь праздника каждый год устраиваются бои, на которых убивают зверей, людей, а в конце торжества — драконов. Я сам участвовал в таких боях, обычно погибает половина бойцов — драконы сильные существа.

Зеленушка издал нечто среднее между шипением, свистом и матерным словом на человеческом языке:

— Сильные? Эти скоты не видали сильных! На детей кидаются! Завтра они увидят, что такое взрослые драконы! Слушать не могу, так бы и откусил ему голову! — Он еще раз фыркнул и удалился к ручью, встал выше по течению и стал шумно пить, втягивая литры воды и косясь на голую Амалию. — Наверное, она представлялась ему этаким бифштексом, купающимся в соусе.

— А когда праздник?

Охранник посчитал по пальцам:

— А завтра и есть праздник. На этот раз, говорили, приготовили десяток драконов, много тигров, медведей, слонов, а также пленных истрийцев — они попадаются в набегах. Страны, хотя и в мире, но пограничные конфликты бывают постоянно — рабов-то откуда брать? У меня мать истрийка была. Когда я родился, меня у нее забрали и определили в школу бойцов. Из тех, с кем я там воспитывался, остался я один. Остальные все полегли на аренах. И я бы не выжил, но Камбаз меня выкупил и сделал телохранителем. На аренах долго не живут.

— А когда выпускают драконов, в какое время, с утра или после обеда, к концу праздничных игр? — прервал воспоминания гладиатора Влад

— После обеда. Вначале бои людей, потом выпускают зверей и травят ими пленных, а уже потом, последними, драконов. Этим и завершаются игры.

— А где держат зверей и драконов?

— Под ареной, там есть большие клетки, потом по широким проходам их отправляют на бой.

— Скажи, а жители Вентрии знают, что драконы разумны, или считают их безмозглыми животными?

— Ходили такие слухи, что они соображают не хуже людей, а я лично в этом был уверен. Иногда на арене происходили странные вещи... Но они всегда погибали. Когда на одного наваливаются тридцать человек в большими копьями — никакой дракон не выдержит. А разумные или неразумные — какая разница! Люди тоже разумные, однако это не мешает выпускать их на арену и травить тиграми.

— Да, это точно. В общем, спи. Завтра нам туго придется...

Казал кивнул, стянул с себя шлем, чешуйчатый доспех, разделся до набедренной повязки и лег под деревом, накрывшись с головой тонкой тканью — от мух, москитом и всяческой летучей нечисти. Влад поставил вертикально к переметной суме меч, пошел к ручью и как был, в одежде, плюхнулся в небольшой прозрачный омут, образованный падающей с пригорка струей воды.

Вода ниже по ручью сразу стала розовой, смывая кровь с его одежды, застывшую толстой коркой. Он погрузился с головой в прохладную влагу, потер лицо и голову руками, вынырнул, тут же разделся и мокрую одежду выкинул на берег. Потом он опустился в воду и сел на песчаное дно, видное сквозь прозрачную струю — воды тут было по пояс, и, раскинув руки, можно было легко сплывать вниз по течению. Вокруг суетились какие-то тропические рыбки, водоросли зелеными длинными нитями трогали его обнаженное тело — оно уже привыкло к прохладной воде, которая ласково обтекала и уносила негативные воспоминания последних дней. И вдруг его ноги ткнулись во что-то теплое и упругое, он вздрогнул, открыл глаза — перед ним стояла в воде Амалия и, наклонившись, что-то поласкала в воде. В таком положении она выглядела в высшей степени соблазнительно, и у Влада сразу зашевелилось естество... Амалия обернулась к нему и спросила:

— Господин что-то желает? — И облизнула полные губы.

'Господин' подумал: 'А какого черта? Я уже без бабы столько дней...'

Через несколько минут на травке у ручья раздавались крики и стоны — зомбирование никак не повлияло на сексуальность этой женщины, ненасытной в своей похоти. Драконы, бродившие поодаль, явно с иронией воспринимали их сексуальные игрища — от них так и исходила волна смеха и легкого неодобрения типа: 'Ох уж эти похотливые люди! Им бы только...'

Через час Влад в чистой сухой одежде — грязную отстирала Амалия, после того как они полностью удовлетворили свои желания — лежал под покрывалом и старался заснуть, впереди была тяжелая ночь. Он ворочался — нервное напряжение, не отпускавшее его уже много времени, не давало покоя. Хорошо хоть он получил разрядку с Амалией, и это со временем как-то помогло ему погрузиться в сладкую дрему.

Проснулся он ночью, как будто толкнули в бок, впрочем, так оно и было — кто-то из драконов потревожил его легким ментальным шлепком — пора было ехать к городу. До рассвета оставалось несколько часов, времени на дорогу в обрез. Влад и Казал поднялись, охранник надел на себя полный комплект доспехов, Влад не стал ничего на себя цеплять — только молекулярный меч, в перевязи, на спину. Они оседлали лошадей и рысью погнали к городу.

Возле ворот путники оказались уже тогда, когда солнце высунуло краешек красного диска из-за горизонта — через полчаса должны были открывать городские ворота. Влад и Казал спешились, взяли лошадей в повод и встали в очередь перед закрытыми воротами. Здесь уже скопилось несколько десятков человек, в основном торговцы, желающие попасть на рынки города как можно раньше и занять лучшие места. Влад связался по ментальной волне с Чернобоком:

— Я готов. Как только я захвачу ворота, вы как можно быстрее врывайтесь в город, оставляйте три-четыре бойца у ворот, чтобы не заперли, а я с своим человеком побегу впереди вас, покажу, где содержатся захваченные драконы. Вы меня поняли?

— Да. Мы готовы. Двести пятьдесят драконов в лесу напротив города.

— Смотрите не выдайте себя раньше времени — если ворота закроются... В общем, сегодня будут игры, на которых должны убить ваших детей, примерно после полудня. Но рисковать не хочется — вдруг их пустят на арену первыми? Тогда все пропало.

— Согласен. Мы убиваем всех, кто может нас случайно увидеть. Но это непросто, нас увидеть, мы умеем отводить глаза тем, кого встретим.

— Хорошо. Внимание! Ворота открываются, готовьтесь...

Дубовые, окованные железом ворота города медленно подымались, как створка громадного гаража. Для этого — Влад видел еще при выезде из города — существовали специальные громадные вороты, которыми приводили в движения механизмы открытия ворот. Толстенные конопляные канаты медленно, но верно наматывались на барабан, щелкая стопором. А вот опустить их можно было довольно легко — надо было лишь дернуть стопор, или перерубить этот канат, и массивная пластина закроет проем намертво — снизу она еще блокировалась штырями, уходившими в крепостную стены и в мостовую. Кроме того вверху была закреплена мощная стальная решетка, скользившая вверх и вниз. Ее опустить было довольно легко: достаточно или сорвать стопор, или нанести несколько ударов по канату — и конструкция с грохотом рухнет вниз, втыкаясь в землю остриями нижних прутьев. Эта решетка служила для того, чтобы, в случае нападения, расстреливать наступающих через ее прутья.

Очередь двигалась медленно. Стражники осматривали повозки, спорили с торговцами из-за медяков и серебряников, наконец Влад и его спутник оказались под сводами крепости. Лекарь осмотрелся: у стопоров не было дежурных, хотя по инструкции, насколько он себе это представлял, должны были быть — вдруг неприятель покажется, и придется срочно закрыть ворота? Но виной тому было обычное раздолбайство служивых, плюс расслабленность от отсутствия опасности — Истрия давно уже с ними не воевала. Страна погрязла в междоусобных разборках, император развлекался, знать воевала между собой, и всем было не до какой-то Викантии, увязшей в лесах.

Влад сделал знак Казалу, они отпустили своих коней, хлопнув их по крупам, и они, заржав, поскакали вдоль крепостной стены, а сами воины медленно зашагали в сторону механизмов ворот. Городской стражи там было было с десяток человек, внутри помещения стражницкой, скорее всего, еще столько же. Военные недоуменно проводили двух путников глазами, затем у одного из них стало просыпаться что-то вроде понимания, и он закричал:

— Эй вы, двое, стоять! Не подходить к механизмам!

Два незнакомца, молча, не обращая внимания на их крики, продолжали двигаться к цели, стражники уже совсем обеспокоились, и пятеро из них решительно пошли наперерез нарушителям порядка, но в это момент у ворот раздались крики:

— Смотрите! Смотрите! Что это?! Это драконы! Спасайтесь, драконы бегут!

Старший стражник отчаянно крикнул:

— Опустить ворота! Быстрее, олухи! Ворота!

Но на пути стражников уже были Влад и Казал. Влад заранее, прежде чем перекрыть доступ к механизмам, передал сигнал атаки Чернобоку — и сотни драконов уже неслись к городу, вытянув хвосты и поднимая клубы утренней пыли, было похоже на то, как катится на берег цунами, вздымая тучу брызг и толкая перед собой воздух. От леса до стены было около полукилометра, Владу надо было продержаться несколько минут и не подпустить людей к рычагам.

Он оценил обстановку — к нему справа бежали пятеро стражников, у входа, наблюдая за картиной атакующих драконов, замерли в ступоре еще пятеро, и из помещения стражницкой, сколоченного из досок, тоже слышались голоса людей — Влад не мог определить, скольких их там скопилось. Он поставил Казала оборонять левый бок, а сам принял пятерых нападающих, выпустив воздушный кулак, от которого все пятеро оказались отброшены на десять метров и покатились под ноги своим товарищам. Затем он мощным ударом разбил и обрушил деревянный вход и лестницу, ведущую из стражницкой, после чего выход у военных остался только один — по внутренней лестнице на крепостную стену.

Двое успели выскочить наружу, и сейчас с ними разбирался Казал, развязав бой на мечах. Глянув на то, как он легко отбивает удары стражников, Влад успокоился и переключился на оставшихся на ногах противников — те наступали на него, правда, не выражая особого желания вступить в контакт с боевым магиком. Для них хватило двух ударов молниями, чтобы трое полегли, а двое скрылись за углом ворот. Тут же в него и Казала посыпались стрелы и арбалетные болты — вылезшие на стену солдаты стали обстреливать их, бегая поверху. Влад схватил одного ментальной рукой за ногу и сбросил со стены, потом другого — люди падали, страшно вопя от страха. Некоторые из вояк уже где-то попрятались.

Наконец, драконы добежали до города и первые ряды наступающих влетели внутрь — головы тираннозавров едва не касались сводов ворот, и один вид их страшных зубастых пастей наводил ужас на окружающих. Площадь перед воротами и за ними мигом опустела, люди с криками разбегались и прятались кто куда.

— Ставьте тут трех бойцов, а остальные за нами! — Влад передал по ментальной волне приказ и кинулся по улицам вниз к лежащему в чаше между гор городу, залитому утренним солнцем. Драконы с топотом и свистом неслись за ним, как атакующие паровозы.

По дороге они убивали всех, кого видели, Влад мысленно закрыл глаза и заткнул уши, чтобы не слышать криков и причитаний жителей, а драконы принялись покрывать крыши и стены домов своими зелеными плевками — оказалось, они могли поджигать все, что способно гореть.

Влад как-то расспрашивал Зеленушку о механизме этого 'плевания'. Оказалось, что за миллионы лет у драконов выработались две железы, где-то под челюстью, которые вырабатывали специальные вещества, и они во время плевка, в полете, смешивались, субстанция приобретала огромную температуру. При максимальной концентрации этой 'слюны' мгновенно вспыхивали и дерево, и ткани, горел и плавился даже металл. Влад зябко поежился — вот бы Хвостатый попал в него этим плевком... Вот откуда, видимо, пошли сказки об огнедышащих драконах.

Город за ними горел, как будто по нему прошлась фашистская зондеркоманда с огнеметами. Везде лежали перекушенные или обугленные трупы жителей, животных, огонь сзади гудел так, что казалось, будто горит сама планета.

— Сюда! — крикнул Казал, и прыжками понесся вперед. — Тут арена!

— Со мной десять драконов, остальные по городу и в порт — уничтожайте все корабли, все дома, снесите этот проклятый город с лица планеты!

Драконы дико заревели — так, что заложило уши, и рассыпались по кривым улочкам, как демоны разрушения. Некоторые жители пытались обороняться, но тут же были раздавлены или сожжены.

Арена встретила их отрядом тяжеловоруженных воинов, с длинными копьями в руках — они явно считали, что умеют обращаться с драконами и убивать их. Наверное, так и было, в отношении их детей, но взрослые могучие особи, как танки, врезались в толпу латников и разметали их, словно кучу прошлогодней листвы. Некоторые из драконов были ранены и пятнали мостовую кровавыми следами, но ничего серьезного с ними не произошло — своей прыти и мощи они не утратили.

Влад и Казал ворвались в темные подсобки, расположенные под ареной, и побежали по длинному широкому проходу, вдоль которого стояли клетки с дикими зверями, ревущими, рычащими, кидающимися на прутья клеток. Не задерживаясь, они помчались вперед, где были встречены стрелами второго отряда защитников. Но они легко отскакивали от защищенных амулетами людей. Влад разразился потоками молний — стрелы прекратились, зато с той стороны в его сторону тоже понеслись молнии и файрболлы, в рядах защитников были магики.

Драконы рванулись вперед, обойдя Влада, и снова врезались в толпу, ощетинившуюся копьями и мечами, но им эти штучки были безразличны. Разметав врагов, ящеры затопали по коридору дальше — туда, где чувствовали местонахождение своих юных сородичей. Клетки оказались в самом дальнем углу, за тяжелой дубовой дверью. Влад высадил ее ударом воздушного кулака, как тараном. За этой дверью оказались опять-таки защитники арены, но они были буквально за секунды сметены разумными хищниками. Влад своим молекулярным мечом срубил тяжелые замки с дверей клеток, решетки подняли, и молодые дракончики выбежали в коридор, вопя в ментальном диапазоне:

— А-а-а! Свобода!

— Не расслабляться! Молодые на выход вместе с Владом, Зеленушкой, Головастым и Желтым, остальные со мной — надо навестить тех, кто тут собрался посмотреть на смерть наших детей...

У Влада перехватило дыхание — уже с раннего утра в амфитеатре собрался народ, чтобы занять лучшие места и насладиться зрелищами смерти людей и животных — там были тысячи зрителей. Ему не хотелось видеть, что будет, и он поспешил на выход, слыша сзади многоголосые людские крики и визг.

По дороге он сбил замки с помещений с пленными истрийцами, покричал в проходы:

— Выходите! Свобода! Выбирайтесь из города! — Затем, подумав, освободил из клеток и зверей, сбив замки и высадив решетки. Не умирать же им от голода и жажды...

Теперь Влад и его группа двигались медленнее, успокаивая дыхание, — дело было сделано, осталось выйти из города. Впрочем, города фактически уже не было. Идти рядом с домами было тяжело — жар от сгоравших построек был настолько силен, что трещали волосы на голове, приходилось перебегать с места на место, уворачиваясь от искр и падающих головешек. Дымовая туча закрыла полнеба, почти такая же стелилась по зеленому, сверкающему в лучах утреннего солнца морю, как громадное черное чудовище, протянувшее свои лапы к берегу. Горели корабли в порту и стоявшие на рейде в пределах досягаемости — драконы, как оказалось, прекрасно плавали и, подбираясь к кораблям поближе, поджигали их плевками. Редкие суда успели поднять парус и уйти на безопасное расстояние от берега. Город накрыла геенна огненная...

— Всем на выход, все закончено! — послышался голос Чернобока на общей волне.

Ии действительно — все было закончено. Этот город теперь не скоро отстроится заново, если отстроится вообще. Его просто не было, как и людей живших в нем. Погибло, по подсчетам Влада, минимум, несколько десятков тысяч. Он совсем не был всепрощенцем, но от ужаса содеянного у него перехватило дух, теперь он понял, какой силой являлись драконы.

Часть драконов получили ранения: некоторые хромали, у одного торчал из ребра конец обломанного копья. Влад подошел и с трудом выдернул его, дракон зашатался и чуть не упал — его подхватили с боков двое товарищей и, сжав с двух сторон, повели вперед.

Казал как-то умудрился поймать их коней, Влад и его охранник оседлали их и отправились по тракту на север. Драконы ушли в лес и передвигались своими тропами.

Навстречу Владу и Казалу попался караван купцов, в их телегах лежали укрытые брезентом товары, а в последних сидели рабы, скованные цепью. Влад подумал, потом спросил у охранника каравана:

— А кто тут старший?

— Тебе-то чего, оборванец?

Влад посмотрел на себя: правда, весь в саже и копоти, куртка разорвана то ли от ударов мечей, то ли стрелами.

— Не твое дело! Где старший у вас?

— Ну вон — Карим-ага... — Охранник отшатнулся, увидев выражение ненависти и ярости на лице Влада.

Лекарь поскакал к хозяину каравана, посмотрел ему в лицо — он как будто где-то его видел... На улицах города? Или во сне?

— Ты хозяин каравана?

— Ну я! — И вдруг тень понимания и узнавания мелькнула на его лице, и толстяк в белом тюрбане потянулся за кривой саблей, висевшей на поясе: — Северянин?!

Влад с плеча рубанул его слева направо через ключицу — и лошадь, всхрапывая, понесла страшную раздвоенную тушу, истекающую кровью, вдоль каравана. Влад поскакал следом, разрубая всех, кто ему попадался на пути, вместе с оружием и доспехами, на части. Через пятнадцать минут весь отряд охраны каравана был перебит, Влад разрубил оковы на пленных и объявил:

— Снимайте оружие с убитых, броню, берите припасы и снаряжение, и по домам. Вы свободны! Я барон Унгерн, граф Савалов, освобождаю вас! Только не попадитесь опять работорговцам...

— Постараемся, — весело закричали в ответ бывшие рабы и начали споро потрошить карманы охранников, стаскивать с них одежду и вооружение, разворачивать повозки на север. — Влад понял, что все тут нормально и поехал дальше.

Через несколько часов он уже был в своем лагере. Час на сборы — и вот уже караван неспешно идет по тракту, а десять драконов, словно тени, крадутся по лесу, тянущемуся вдоль дороги, сопровождая путешественников в поместье, до которого несколько недель пути...