— Да что вы такое говорите?! — вскинулась Териа. — Это же ложь!
— Это правда, ваше величество. По моему приказу без суда и следствия были убиты двести семьдесят две тысячи семьсот шестьдесят четыре человека. Граждане Барганда. Мужчины, женщины, дети, старики.
— Как?! — пальцы Терии снова вцепились в руку Эргемара, ища поддержки.
— Я отдал приказ об убийстве безнадежных раненых после атомной бомбежки Тогрода и Октава. Обожженных, ослепших, облученных. У нас тогда не было ни врачей, ни лекарств, ни возможности доставить их к местам катастроф. Мы, к сожалению, не чинеты с их огромной территорией, мы эвакуировали людей из Тогрода, в основном, в близлежащие городки. Там были большие запасы продовольствия, теплой одежды, их почти не бомбили. Поэтому взрыв атомной бомбы нанес такой огромный ущерб. Либералы не зря заклеймили меня.
— Но как же так?! — возмутился Эргемар. — Интересно, что бы они делали сами на вашем месте?!... Извините, риторический вопрос...
— Поэтому мой уход, скорее всего, даже будет для вас полезным, — продолжил Маклент деловитым тоном. — Кроме того, мое убийство выведет наших противников на свет, заставит их проявить себя.
— Проблема в том, что мы не можем полностью доверять старым спецслужбам, а самим нам не удалось многое вычислить, — в голосе Таркина послышались извиняющиеся нотки. — Я, увы, аналитик, а не следователь или контрразведчик. Если мы просто арестуем тех, о ком нам известно, то верхушка заговора, скорее всего, остается не затронутой и сможет повторить попытку.
— Вам надо будет вычистить всех, а для этого придется дать им возможность поверить в победу, — жестко, с напором, произнес Маклент. — Поэтому и вам ваше величество, скорее всего, придется на время исчезнуть. У меня есть план...
Заговор!
Эргемар чувствовал, как его переполняет холодная, яростная решимость. Кто-то хочет убить их нерожденного ребенка, прогнать их из страны, оторвать их руки от руля. Так не бывать этому!
Возможно, несколько месяцев тому назад простой горданский паренек Драйден Эргемар мог бы сказать: да пропади оно все пропадом! Никакая власть не стоит того, чтобы из-за нее рисковать жизнью Терии и их будущего малыша! Но сегодня Драйден Эргемар, баргандский принц-консорт, никогда бы не произнес таких слов.
И, конечно, вовсе не из-за возможностей, почестей и привилегий, которые дает власть. И даже не потому, что Териа законно занимает трон, а ее противники решили устроить государственный переворот. Просто поварившись в этом бурлящем котле полгода, сам Эргемар больше не представлял своей жизни без этого напряженного, изматывающего, часто неблагодарного, но такого важного и нужного труда, как послевоенное восстановление страны.
Он видел и ощущал, как упорно и стойко, преодолевая усталость, сомнения и неуверенность в себе Териа постигает искусство управления государством — словно вместе с ним по-прежнему продирается через лес чужой планеты к далекой и почти недостижимой цели. Он общался с сотнями людей, отдающих все свои силы, умения, знания — и даже больше — возрождению Барганда, и полностью разделял их порывы и устремления. Он много раз наблюдал с трибуны, как у людей загораются глаза, как возникают в них надежда, вера в себя и уверенность в будущем. Слышал их идущее изнутри, честное, искреннее, настоящее: "Да здравствует императрица!".
Отдать все это означало изменить. И даже не себе — людям.
Тем более, что Эргемар слишком хорошо знал всех тех, кто протянул к власти свои жадные руки.
Болтливые, лживые политиканы, никогда в жизни реально не управлявшие даже водокачкой, но претендующие на то, чтобы определять судьбы страны. Гладкие, вальяжные генералы от распилов и откатов, первым делом бросившиеся восстанавливать собственные поместья и продолжающие нагло и настойчиво требовать денег и ресурсов на свои любимые танчики. Так, что даже премьер Маклент, сам старый танкист, не выбирая выражений, послал их далеко и надолго. И, наконец, хорошо знакомые Эргемару по Гордане воротилы бизнеса. Давно разучившиеся, а чаще никогда и не умевшие зарабатывать деньги. Сколотившие свои миллионы на мутных схемах, обмане и ограблении государства и потребителей. Осознавшие, что их время ушло, и поэтому разъяренные и опасные.
Это были настоящие враги. С ними было бесполезно вести переговоры или искать компромиссы. Их нужно было просто уничтожить. Даже если ради этого надо было самому выйти на передний край, где свистят пули и разрываются вражеские снаряды.
Конечно, после такого совещания им с Терией следовало бы где-нибудь посидеть рядышком, чтобы еще раз все обсудить и спокойно разобрать все, что они сгоряча наговорили. Но дневной распорядок не давал им такой возможности, а демонстрировать слабость или смятение они не имели права.
Терии было проще: у нее началось заседание промышленного комитета, где поднимались достаточно серьезные вопросы, чтобы суметь на время забыть о заговорах и заговорщиках. Но добрая половина научно-технического комитета, членом которого являлся Эргемар, находилась сегодня в Тогроде, а оставшаяся половина решила не собираться в усеченном составе. Поэтому у него внезапно возникла пауза, которую он не знал, чем занять.
К счастью, ему повезло вовремя натолкнуться на младшего лорда Ванклера, коллегу Эргемара по научно-техническому комитету, у которого, похоже, возникла та же проблема. Немного смущенно улыбаясь — он тоже не любил сидеть без дела, Ванклер предложил Эргемару слегка размяться за игрой в пэнш.
Тридцатипятилетний Вилам Ванклер, сын гофмаршала еще того, старого императорского двора, ровесник Дилера Дакселя и троюродный брат Терии по линии Трентонов, был, пожалуй, единственным из придворных, кого Эргемар мог назвать своим другом. Он как-то сразу стал для него проводником в новый для него мир и наставником в сложной науке этикета. Он ввел его в свой круг молодых профессионалов — тех, кто при республике лишились семейных состояний и должны были самостоятельно зарабатывать себе на жизнь.
Сам Ванклер получил образование архитектора и до войны считался известным и модным дизайнером. Сейчас свое время он делил между выполнением придворных обязанностей обер-камергера, активным участием в работе научно-технического, градостроительного и еще парочки комитетов при Государственном совете и мастерской, где два десятка его сотрудников проектировали для Тогрода новые дома, в которых старинные фасады сопрягались с современной планировкой и инженерными сетями.
Собственно, именно Ванклер и научил Эргемара играть в пэнш — традиционное занятие баргандской аристократической молодежи. В нем игроки поочередно швыряют в стену небольшой, но увесистый упругий мячик из литого каучука и ловят его левой рукой в специальной перчатке-ловушке.
Пэнш — непростая игра. Она требует не только силы, ловкости и быстроты реакции, но и умения быстро отходить в сторону, чтобы не блокировать партнера-соперника. Но для Эргемара это было именно то, что нужно. Физические нагрузки — иногда за мячиком приходилось буквально бегать по стенам, сложный танец из бросков, прыжков и уклонений требовали полной сосредоточенности и выбивали из головы посторонние беспокойные мысли.
Однако полностью отрешиться от внешнего мира ради игры, как требовали традиции пэнша, Эргемару все-таки не удалось. Хлопнувшая у него за спиной дверь, шаги и шепотки непрошенных зрителей сбили его с ритма. Он пропустил относительно несложный мяч, просвистевший у него над головой. Сзади послышался звонкий шлепок и чей-то возмущенный вопль.
Вот незадача! Эргемар недовольно обернулся и почувствовал, как на лице помимо его воли появляется раздраженная гримаса. В зал для пэнша некстати заявился лорд Гилдейн со своей обычной свитой — несколькими молодыми людьми обоего пола, типичными бездельниками из "золотой молодежи". И, как назло, именно Гилдейн и "поймал" упущенный Эргемаром мяч. Сейчас он с рассерженным видом потирал плечо, куда, очевидно, и пришелся удар.
— Вы!... Вы! — гневно воскликнул он. — Вы намеренно пропустили этот мяч! Он чуть не попал мне в голову! У меня могло бы быть сотрясение мозга!
Конечно, в этой ситуации следовало бы сохранять спокойствие, но Эргемар, снова некстати вспомнивший о заговоре, не сдержался.
— А какого... вы вообще полезли сюда?! — воинственно произнес он, лишь в последний момент удержав готовое сорваться с языка бранное слово. — Вы что, не видели, что здесь идет игра?! Или в вашей голове совершенно нечему даже сотрясаться?!
— Господа, на полтона ниже! — на правах старшего из присутствующих попытался призвать всех к порядку Ванклер. — Драйден, остыньте! Гилдейн, вы тоже успокойтесь! Вы не правы! Вам не следовало входить в зал во время игры и отвлекать игроков!
Но Гилдейн явно закусил удила.
— Вы не указывайте мне, что делать, младший лорд Ванклер! — зло выдохнул он. — Мало того, что вы заняли зал в то время, когда здесь обычно играем мы, так я еще и должен выслушивать оскорбления от какого-то плебея и выскочки!? Вы слышите, Эр-р-гемар?! Я вызываю вас на дуэль!
— Интеллектуальную?! — с иронией осведомился Эргемар. — Вы прочитали новую книжку?
В последние четыре месяца Гилдейн даже не пытался соревноваться с ним в силе интеллекта и эрудиции, после того как был трижды чувствительно бит, хотя и не с таким разгромным счетом, как в самый первый раз. Как однажды объяснил Эргемару Ванклер, аристократическая молодежь обычно использовала в интеллектуальных дуэлях один и тот же перечень из нескольких сотен вопросов, а Эргемар, не зная об этом, постоянно выходил за его пределы и, спрашивая что-то другое, ставил противника в тупик.
— Нет! — прорычал Гилдейн. — Я вызываю вас на поединок чести! Там мы будем спорить на клинках, а не языках! Завтра в семь утра на дальней спортплощадке в парке!
— Я принимаю ваш вызов, — мрачно сказал Эргемар.
Он ясно ощущал неодобрение Ванклера, да и самому ему было противно и неловко, но он не мог отказаться от этого поединка. Гилдейн все-таки поймал его. Единственное, что не мог пока понять Эргемар, зачем это надо было самому лордику? При всем своем неприязненном отношении к нему Эргемар никогда не считал Гилдейна глупым или опрометчивым.
Дверь, ведущая в зал, снова распахнулась. Внутрь буквально ворвалась леди Тизелия Синджен — самый загадочный персонаж во дворце, по мнению Эргемара. Ее рыжие волосы развевались, колдовские зеленые глаза полыхали яростным огнем, роскошная грудь вздымалась, чуть не выскакивая из смелого декольте. Она была разгневана и прекрасна.
— Немедленно прекратить! Никаких поединков! — леди Синджен, пройдя через расступившуюся перед ней свиту Гилдейна, как крейсер сквозь флотилию рыбацких лодок, встала, раскинув руки, между ним и Эргемаром. — Принесите друг другу извинения и помиритесь!
— Я не вижу никакой своей вины, но мне не нужна ссора, — мягко сказал Эргемар, старательно отводя взгляд от груди леди. — Не возражаю против примирения.
Но все его усилия пропали втуне.
— Извиниться?! Перед этим наглым плебеем?! Никогда! — Гилдейн презрительно изогнул губу. — Пусть рассудят клинки!
С неохотой Эргемар был вынужден повторить формулу принятия вызова. Гилдейн очень точно выбрал место и время. Поединок чести всегда проводится один на один, без свидетелей и секундантов. Дальняя же спортивная площадка обеспечивала наилучшую возможность для уединения. А семь утра — это как раз тот момент, когда у Терии утренняя аудиенция, и она не может прервать или отменить ее, а у самого Эргемара — полчаса на разминку между планеркой в комитете по делам пришельцев и завтраком.
Самой дуэли Эргемар не слишком боялся. Он знал, что Гилдейн всю осень и зиму учился фехтованию, однако тому же самому и главное, у того же наставника, учился и он. Интересно будет сравнить. Если, конечно, это действительно будет честная дуэль, в чем Эргемар очень сомневался.
— Я тоже думаю, что с этим что-то нечисто, — заметил Ванклер, когда Гилдейн и его прихлебатели, наконец, удалились. — Если хотите, я составлю вам компанию.
— Но ведь это, вроде бы, запрещено этими вашими правилами чести, — хмыкнул Эргемар. — К тому же, вы в семь, кажется, должны принимать участие в утренней аудиенции. Не беспокойтесь, я постараюсь решить этот вопрос сам.
— Ну, смотрите, — Ванклер внимательно посмотрел на Эргемару. — Надеюсь, вы уже достаточно взрослый, чтобы не попадаться на подначки?
— Достаточно, — заверил его Эргемар. — Что же, продолжим?!
Они еще немного побросали мячик, но настроение ушло, и оба они это понимали. Поэтому, воспользовавшись первым же промахом, они завершили игру.
— На Гилдейна что-то нашло, — под конец задумчиво отменил Ванклер, когда они с Эргемаром прощались на пороге раздевалки. — Он никогда так откровенно не лез на рожон. Постарайтесь не зарываться, сохраняйте хладнокровие. Он будет и завтра пытаться вывести вас из себя.
— Я буду очень внимателен и спокоен, — заверил его Эргемар. — И у меня, признаться, большие сомнения, что поединок состоится.
Заполненный тревожными событиями день подходил к своему завершению. В коридорах дворца пригасили свет с целью экономии электроэнергии. Поэтому Эргемар не сразу заметил чью-то фигуру, выплывшую ему навстречу из затемненной оконной ниши.
— Леди Синджен?!
— Вы все так же безнадежно официальны, дорогой мой Драйден, — укоризненно проворковала она глубоким грудным голосом. — Зовите меня просто Тиззи.
— Хорошо, — устало произнес Эргемар. По собственному опыту он прекрасно знал, что спорить с леди Синджен по мелочам совершенно бесполезно и непродуктивно. — Я внимательно слушаю вас, Тиззи.
— О, Драйден, расслабьтесь! — Леди Синджен подошла к нему почти вплотную, так, что он уловил пряный аромат ее духов. — Наша случайная встреча...
— Тиззи, только не надо говорить, что она была случайной, — довольно невежливо перебил ее Эргемар. — Нижайше прошу прощения, но меня ждут. Что вы хотите мне сказать?
— Послушайте, Драйден, зачем вам этот глупый поединок? — нежно промурлыкала Леди Синджен, проникновенно заглядывая ему в глаза. — Вы можете провести это время с куда большей пользой. Например, у меня. Разве я не стою того, чтобы забыть... обо всем прочем?!
Эргемар удивленно поднял бровь. Самое интересное, что предложение леди Синджен имело смысл. Странные обычаи баргандского двора, действительно, признавали одно оправдание для неприбытия одного из участников на поединок чести: если он задержался у любовницы. Но Эргемар не собирался искать легких путей.
— Прошу прощения, Тиззи, но я верен императрице, — сказал он с легким поклоном, означающим извинение.
— Ах, Драйден, вы так трогательно старомодны и добропорядочны! — рука леди Синджен поднялась, словно собиралась погладить его по щеке, но остановилась буквально в последний миг. — В наши времена ценятся люди более широких взглядов.
— Что поделать, Тиззи? Издержки провинциального воспитания, — в притворном разочаровании развел руками Эргемар.
— Жаль, очень жаль, — леди Синджен глубоко вздохнула, отчего ее грудь соблазнительно колыхнулась. — Но я все-таки буду надеяться... что однажды вы решитесь... немного расширить свой кругозор.
