Генетический шторм

То же самое касается и узлов энергосистем, ГЭС, например — очень уж много самых разнообразных факторов, влияющих на надежность суперагрегата.

Возле моста мальчишки устроили настоящий блокпост: из плетёных мешков с песком дугой выложена внушительная стенка бруствера, хорошо получилось. Сами сообразили, сами и сделали. Мало того, найденным где-то кабелем хлопцы перегородили приличный отрезок пешеходного моста, чёрт знает, сколько раз пропустив концы в отверстия металлических перил — сверху донизу. Через подобное препятствие и спецназовец просто так не пролетит. И не перепрыгнешь поверху, не удержит кабель. А я-то размышлял: взрывчатка, трактора-обвальщики... Проще нужно быть, глобалист хренов.

— А если самим на ту сторону ходить придётся?

— Минута всех дел, дядь Игорь, — тут же успокоил меня Марик. — Там нижние кабели, как фиксирующие шнуры, отвязать вот тут, смотрите, вытянуть на себя, всё и упадёт.

Я пригляделся: через хитросплетения намотки означенного способа баррикадирования не видно, фиксаж в глаза не бросается. Вслух и с удовольствием похвалил всех трёх пацанов, пообещав и им стволики добыть — всем обещаю, такая роль, политик, ёлки.

Новые тимуровцы, не дожидаясь вмешательства взрослых, вышибли дверь в ближайшем отеле и заняли первый этаж под собственный штаб. Я зашёл, проверил, пивка не видно, а вот табачком тянет.

— А валить куда будете, если что? По набережной опасно.

— Задним ходом, почти сразу на Станиславского выйдем. Показать? — Марик крепко взялся за решение задачи, говорит и мыслит взросло. Как и действует, впрочем.

— Добро, стойте крепко. Только, чур, никого не загрызать на понтах. По-людски давайте.

В порту опять стояла тишина, у вечернего моря она особая, глубокая.

А Чёрное море было спокойно, ветер стих, и остаточные слабые волны своим плеском вокруг металлических опор почти не нарушали настороженное природное молчание. Людей же, способных оживить замерший в ожидании команд и действий комплекс, ни мы, ни ранее наблюдатели на терминале не видели.

Тревожно тут. Ну, а где не так...

Нюанс в том, что тревожно не от честной природной живой тишины, такая мне по жизни в тайге хорошо знакома. Здесь не хватало привычного цивилизационного фона, акустического окружения. В обычной жизни вокруг нас постоянно что-то шумит: едет и рычит разнообразная техника, из летних кафе звучит музыка, громко разговаривают радостные люди, работают телевизоры. Где-то гудят трансформаторы и промышленные холодильники, верещат электроинструменты. И всё это создаёт белый шум, который мы привычно не замечаем.

И вот он пропал. А природный не появился, рано ему появляться, не отжала пока природа эту землю в обраточку.

Из машины шкипер полез уже с замком в руках.

— Стекло вышибут, и влезут, — я попытался оспорить наивное мероприятие.

— Ветровое не вышибут, как потом ходить под брызгами, — усмехнулся опытный Будко.

— От честных людей ставишь.

— Ага. От честных, да с понятиями, — невозмутимо дополнил Василий Семёнович. — Потому замок будет усилен магией.

С усмешкой оценив моё изумление, дед достал из левого кармана бушлата записку. Развернул тетрадный листок в клетку и показал мне. Жирными буквами там было магически написано:

"Данное судно является собственностью бригады Гарика Енисейского. Не ищите проблем, ходите боком — головы откусим".

Всё-таки, бригада у нас тут, оказывается... А дедок правильно рассчитывает, житейская мудрость. Не получится в новых условиях всё сделать культурно, работать будет лишь реально действенное социальное образование, без шаблонов и благих пожеланий. Бригада — будет.

— Как тебе заклинание, а?

— Интересная у тебя магия, Семёнович, — вынужденно признал я. — Понадеемся, что усилит.

— Магия страха, она самая сильная, Викторович, — без улыбки согласился дед. — Но лучше бы нашей пацанве задание на догляд выдать. А вот бинокль я заберу, чего ему тут валяться!

Нет, не морячок ты, Гарик, без навыков по теме. Хорошо, что старый вспомнил, хоть какая-то оптика появилась. Бинокль был из новых, "бушнелевский", частично обрезиненный, газонаполненный, похоже, не насквозь китайский, фирма.

Мы немного походили по терминалам, нашли заправочную станцию, посмотрели на разноцветные контейнеры, вслух прикидывая, что кое-какие из них наверняка стоит ломануть. В большинстве, наверняка, припакованы строительные материалы, но и более интересное может найтись. Решили, что для начала нам следует преступно проникнуть в управу, где и хранятся складские документы, описи и ТТН.

Дверь в управление порта была закрыта, спасателей явно приводил кто-то из персонала, открывал своим ключом, аккуратно. А сторожа где? Впрочем, с этим всё понятно, сторожей спасатели и забирали... в мешках на носилках.

Замок на входной двери после короткого обмена мнениями быстро вынесли из "Сайги". Перед этим ушлый дед встал боком к проёму, полез за пазуху, вытащил солнцезащитные очки и невозмутимо нацепил на нос. Смотрю, у него там целая кладовая.

— У тебя есть?

Я отрицательно качнул головой.

— Зря, прилететь может, — участливо заметил Василий Семёнович и всадил в личинку заряд крупной дроби.

Но что-то там встало не так, дверь качалась, но никак не открывалась, заклинило. Тогда я тупо, но мощно пнул ногой, вбив её внутрь. Так и вошли в здание, как морские котики на вражескую военную базу.

— Надо бы это непотребство хоть бумагой заклеить, что ли, а то прям как маяк, прости господи, заходи и тащи, — недовольно проворчал Будко, глядя на здоровенную дыру в дверном полотне.

Освещение внутри не работало. Нужно искать центральный рубильник, скорее всего, спасатели обесточили весь порт. Искать было лень, поэтому морские котики традиционно обошлись личными фонариками — без них сейчас никуда не сунешься. Впрочем, несмотря на облачность, в окна проникало достаточно света, а окон было много.

Второй бинокль в жёстком кожаном футляре — старинный, чёрный, облачённый в пупырчатый кондовый пластик — мы взяли в диспетчерской, попутно прихватив оттуда и несколько оперативных журналов, в "Орхидее" спокойно изучу.

— Меняемся! — не предложил, а безапелляционно заявил Василий Семёнович, уверенно протягивая мне судовой "Bushnell", — не любим мы, старые моряки, все эти новомодные штучки, наверняка Китай, даёшь традицию!

В комнате механиков на четыре стола по периметру оказалось много самодельных сейфов, такие запросто не вскроешь, а эта хозяйственная публика ключики разбрасывать где попало не станет, все с собой утащили. Офисные двери со стандартными поворотными замками в круглых блестящих ручках открывались примитивно — ножиком. Но и ничего ценного там не наблюдалось.

В кабинете начальника порта тоже стоял сейф, этот уже вполне фирменный. Проблему с ключом дед решил удивительно быстро, я искренне насладился методикой поиска! Бегло осмотрев интерьер, хитрован уверенно подошёл к широченному директорскому столу, схватил бронзовый письменный прибор кустарно-сувенирного вида с кремлёвскими зубчатыми башенками и, решительно вытряхнув из всех стаканов и отсеков многочисленные карандаши и ручки, выбрал из наваленной кучи необычный ключ со штырьками разной высоты на круглой пластине.

— Как в советские времена, так и сейчас прячут.

— Школа-то одна.

Ни денег, ни акций у директора в сейфе не нашлось, одни бумаги. Может быть так, что там серьёзные деньги и прячутся. Только кому они нужны. А вот прибор ночного видения в формате бинокля нас порадовал. Интересно, куда директор собирался плавать ночами?

— Братская Белоруссия, — объявил Будко, быстро осмотрев ПНВ. — И аккумуляторы стандартные, пальчиковые.

— А паспорт к нему?

— Да кому он нужен, русский ты или нет, — искренне удивился дед. — Чего тут разбираться, бери да пользуйся, это тебе не Москвич-412.

— Что, был такой?

— Почему был, и сейчас есть.

Самое же ценное мы нашли, когда сообразили вскрыть дверь начальника охраны порта. Замок у главназгула был солидный, пришлось опять поступать огнестрельно.

Ба-бах! Оглохнуть можно! 12-ый калибр в тесном коридоре...

Из закромов службы охраны хищническим образом было изъято пять телескопических дубинок, несколько газовых баллончиков, три небольшие рации Yaesu VX-3R с зарядниками и два травматических "Макарыча", по два магазина к ним, все набиты "резинками". Один "телескоп" дед сразу забрал себе, я же брать не стал, ручки-то на что дадены.

Для дальнейших практических действий было уже поздновато, поэтому мы собрались было уезжать, но не успели — отвлекло новое зрелище.

Необычное и страшное.

Значит так. Вышли мы на причал, подошли к джипу, стоящему возле "БПК-27", сложили скромный трофей на заднее сиденье.

Вечернее морское небо над Большим Сочи почти очистилось от облаков, и лишь на севере цепочка тёмно-серых слоисто-кучевых клубней неспешно плыла над морем. Солнце уже подкатывало к горизонту, оранжевые краски заката щедро заливали панорамы гористого берега, делая их ярче и контрастней, а небо ещё синее.

— Смотри-ка ты! — удивлённо сказал Будко, прикладывая ладонь ко лбу. — Самолёт, что ли летит?

Я тоже задрал голову. Действительно, реактивный самолёт, небольшой, и идёт не очень высоко, если судить по ширине рашпара.

Именно так научил меня обзывать инверсионный след один старый полярный лётчик, любящий приговаривать: "После того, как в самолете сделали туалет, из полярной авиации исчезла всякая романтика". Полярная авиация... Я не успел застать её жалкие осколки. Угробили, сволочи. Для северян авиация больше чем вид транспорта — вечная мечта и последняя надежда. Дорога жизни и средство спасения. И начало отпуска, конечно! С детства я помню тот неистребимый суетный дух промежуточных аэропортов, запах стирального порошка в салоне и ассоциативные пакеты в руках уставших стюардесс. Если история человечества — это история войн, то история арктического Севера — история его авиации.

Почему летун-ветеран называл следы именно так, сейчас лишь гадать можно. Скорее всего, он обыгрывал в старорусской норме кулинарный снаряд рашпер, специальную решётку для жарки. В общем, я называю такие следы именно так.

Самолёт-одиночка шёл почти с юго-запада, уверенно и целенаправленно, почти параллельно побережью. И рашпар за ним тянулся яркий, сдвоенный, тоже подсвеченный оранжевым. Тихо летит, как крадётся. Частные самоли тоже тихие, во всяком случае "Лирджеты"... Относительно-громкие — "Гольфстрим-3", но их давно уже не наблюдаю, в Европу им путь лет пятнадцать, как закрыт, вот и до нас не долетают.

— Военный борт, гражданский?

Я лишь пожал плечами, как тут определишь, если не специалист. Может, и военный, альбома силуэтов не имею. Видел такой в адлерском музее, — компактный фотоальбомчик для наших военных лётчиков времён войны, где фашистские модели расположены постранично, в самых разных ракурсах.

— Не понятно.

— Как же это, а? Наш, не? — не мог успокоиться дед.

А вот тут долго гадать не пришлось.

Слева от порта, со стороны Шайбы, раздался хлопок, сопровождавшийся дымо-пылевым выбросом, из которого в небо выметнулся хвост стартующей ракеты. Ракетчики тут рядом стоят, поэтому мы услышали и старт, и грохот маршевого двигателя.

За первой сразу стартовала ещё одна ракета — ЗРК средней дальности "Бук" уже всё рассчитал и на вопрос Будко ответил весьма специфически. Изгибаясь дугами, хвосты ракет стремительно понеслись к захваченной цели.

Самолёт своевременно определил опасность, исходящую с земли, и тут же попытался маневрировать, резко снижаясь и отворачивая в сторону моря.

А я никак не мог осознать и внутренне принять всю дикость картины — ну, представьте: Черноморское побережье Кавказа, пустые весенние пляжи, прозрачная, не взбаламученная отдыхающими морская вода, тихий вечер на курорте... И чистое синее небо, в котором зенитные ракеты запросто сбивают самолёт!

И даже весь опыт последних дней не мог помочь пониманию, не верилось.

Не может такого быть! Но, вот оно — есть.

Всё происходило достаточно далеко и потому тихо.

Киношники давно приучили народ к максимально зрелищному кадру, к динамичной качественной картинке высокого разрешения, где постоянно свистит и мелькает, а молодые нарядные лётчики, натужно и неумело матерясь в эфире, выписывают у самой земли крутые виражи, вздымая брызги и пыль... Где на форсаже грохочут двигатели, с законцовок крыльев винтом срываются небольшие вихри, а вокруг камеры крутится небо и земля. В жизни, оказывается, всё происходит иначе, гораздо проще, грубее, и совсем не так эффектно.

Мы увидели лишь белое облачко в том месте, где первая ракета настигла цель, вторая вспыхнула за компанию. Ни пламени, ни искр не отметили, совсем не эффектно. А вот фантазия... Мне даже показалось, что я услышал звуковой хлопок, долетевший до берега.

— Он катапультировался? — как-то деловито спросил шкипер, утирая лоб носовым платком. — Должон вроде был...

— Сплавать туда не хочешь? — я бы, пожалуй, не отказался от рейда, прояви Василий Семёнович такую инициативу. Взяли бы языка, примучили мальца — очень полезно для прояснения обстановки.

— Сдался он нам. Но сам оттуда не выплывет.

— Чё не выплыть, если лодка в комплекте.

Впрочем, и я парашютного купола в небе не заметил, даже если он после штатного срабатывания катапульты распустился своевременно.

— Высший класс! — восхитился рядом со мной дед мастерством армейцев, попутно ставя жирный крест на идее спасательной операции. — Чёрт с ним, пусть тонет... Грамотно снесли мишень зенитчики! А как же, система "свой-чужой", с которой не забалуешь!

— Так он не спасётся? — я обернулся к нему, прокручивая в голове варианты.

— Да бес его... Игорь Викторович, не выгорает тема. Машину сперва проверить треба, заправить по необходимости, агрегаты опробовать, погонять на холостых, где-то обязательно потечёт... С кондачка такое не делается, это же не велосипед.

Прав он, пожалуй.

— Чёрт, даже в бинокль не различишь, — для порядка посетовал старик. — Вот интересно, кто это никак не уймётся?

— Натовцы, кто же ещё может быть, — ответил я без долгих раздумий. — Не из Ирана же ухарь прилетел.

С тех пор, как незалежную Грузию, наконец-то, приняли в члены этого скотского союза воинствующих проституток, другие термины и предположения не понадобились бы. Раз враг, значит, натовец.

— Охренеть мне на старости лет от таких погляделок! — подвёл было черту дед. — Вот и слетал орлик иноземный бомбочками русских погонять. Один из последних сумасшедших, решил свою правду воплотить.

Верное определение. Сумасшедшие...

У последних выживших крышу рвёт, им хочется отомстить, наказать всех и сразу, поставить жирную точку, в том числе, и в своей жизни. Плохо то, что эти сумасшедшие в приличном проценте — военные люди. Удары "генкой" наносились по гражданским объектам, городам и весям, вояки же зачастую были неплохо укрыты — кто в воздухе, кто в море, кто в бункерах. Сколько их теперь решит мстить всем подряд?