Кровавая Ладонь

— Еще бы. Этим гамаюнам только деревни жечь и баб насиловать.

— А то! Так вот... два отряда наших доблестных защитников в тех лесах сгинули. Больше они туда не суются. У меня, знаешь ли, тоже особого желания не возникает. А вот ты! Ты же Змееед! — наемник поднял вверх сжатый кулак. — Олицетворение справедливости! Так значит иди и помоги угнетенным.

— Погоди-ка. А кто заказчик?

— Кузнец был прав насчет тебя. — убийца хохотнул. — Угнетенным твоя справедливость влетает в копеечку. Сама ведь о заказчике речь завела. Эх, ты...

— Имя.

— Вильрем... фамилии не помню. Капитан городской стражи.

— Стражник? Спасибо, но я воздержусь от работы, по исполнению которой меня поведут на костер. Не жалуют у вас темных, что ж поделать?

— Поверь, если ты принесешь ему голову чудища... да будь ты хоть другим чудищем! Он тебя не только отпустит, так еще и денег даст столько, сколько пожелаешь.

— Это почему же?

— А ты попробуй. Тогда и узнаешь. Ну что ж... раз ты не собираешься меня убивать, тогда я пойду. — "зеленоглазый" взялся за лестницу. Он откинул массивную деревянную крышку и окончательно выбрался из погреба. Снизу вверх, бывшие тюремщики провожали наемника взглядом. — До свидания, Алезандезе Джербен, дочь Гастаафа Джербена. — добавил тот и рванул с места.

— Откуда ты... стой!

"Тебе нельзя доверять" — завторили в голове Дез слова убийцы. "Тебе".

* * *

Уезжая из вольного города, тайный канцлер и его приближенные забирали с собой только самых лучших голубей. Разведением этих красавцев занимались с момента основания Алькахеста. Появись эта незаурядная порода в империи Мерсена, все бы сочли ее делом магии Бартоломеуса Черного. Но дело было вовсе не в волшбе.

С тех самых пор, как люди научились использовать голубей для передачи сообщений, появилась и ястребиная охота. Совпадение? Вряд ли. Превратившаяся со временем в забаву для богачей, поначалу охота была средством перехвата ценной информации. Но как же защитить маленького пернатого почтальона от грозного хищника, превосходящего его и в размере, и в скорости? Пытливый ум жителей вольного города нашел ответ.

Каким-то чудом, им удалось обмануть природу и скрестить голубя со степным коршуном, который во все времена изобиловал в Пустоши. Как годовалый ребенок, получившийся гибрид был одновременно похож на обоих своих родичей. Способная на драку, эта смекалистая птица не давала себя в обиду. Тем самым, она отбивала у перехватчиков все желание нападать.

А скорость развивала просто фантастическую! В то время, как конный экипаж преодолевал расстояние между Алькахестом и Алкмаром за две-три недели, голубиное сообщение доходило ровно за десять часов. Очень удобно иметь при себе такого гонца, особенно если ты — агент клана "одноглазых". Глаза и уши тайного канцлера на территории враждебной Церкви.

— И ты все это время молчал!? — Колин свирепствовал. Опять. Видимо, слишком много навалилось на него в последнее время. И за всем "этим" до сих пор таилась скорбь по ушедшему из жизни племяннику, которую и выплеснуть-то нельзя. Нельзя рассказать. Нельзя поплакаться у кого-то на плече. Нельзя даже проводить по-человечески. И в довесок к этому, его только что подвел один из лучших учеников.

— Мы писали вам... — Кус хоть и пытался оправдаться, сам прекрасно понимал свою ошибку.

— Тупая твоя башка! Куда ты писал? В Алькахест? Мы выехали спустя сутки после вас! Как я мог прочитать твое письмо?

— Да ты тоже хорош, Колин. — вступился за крысомордого шпиона Шакал. — Я помню, как ты лично говорил, что паладины нам неинтересны.

Канцлер раздраженно махнул рукой. Он зашел за барную стойку и, схватив первую попавшуюся бутылку, саданул из горла два жадных глотка. Уже несколько дней в вольном городе пылилось письмо от Куса, которое могло бы в корне изменить план действий. В его тексте, шпион кратенько рассказывал о реформе, буквально на днях проведенной Церковью Единого.

Экзарху Абигал показалось мало того, что аббадонское духовенство с младенчества подсаживает в сердца своих прихожан семена ненависти к "пришлым". В этот раз, она буквально дала команду "взять". На весьма заманчивых условиях, орден паладинов открыл набор в свои ряды! Возрадуйтесь, люди!

Орден — ни много ни мало, боевое подразделение Церкви. Лучшие из лучших. Элита. Солдаты, отличившиеся на фронте и заслужившие мирную жизнь за городскими стенами. Недурно звучит? Весьма. Но престижа поубавится, как только гордое звание начнет получать всякий сброд. А именно это и случится вскоре.

"Каждый, кто сможет доказать свою победу над темной бестией, сможет отныне именоваться паладином Церкви Единого! Так же, он получит возможность лично просить нашего милостивого короля Дедерика о награде, которую сам себе и назначит!" — кричали глашатаи во всех городах Аббадона.

О какой награде идет речь? А какую бы награду назначил сам себе и крестьянин, и купец, и придворный чиновник? Отбросив в сторону романтичные порывы, представьте, что прямо сейчас может быть исполнено любое ваше желание (в пределах разумного, конечно... вечную жизнь даровать не в силах даже сиятельный Дедерик Тримель). И что же это будет? Конечно, деньги! Жаждой золота будут ведомы и молодые искатели приключений, и патриотически настроенные солдаты, и маргинальные слои общества. А на последних-то и делала ставку экзарх Абигал.

Вот, смотрите-ка сюда: вечно пьяная тварь, которая половину дня валяется в нечистотах и думает лишь о том, как бы не сдохнуть с похмелья. Она преисполнена жалости к себе и искренне верует в то, что все вокруг ей обязаны. А особенно — король! Виновник всех неурядиц и источник несправедливости, из-за которой и стоит пить дни напролет. А теперь представьте ситуацию, в которой эта тварь случайно увидит на улице темного. Ни раздумывая ни секунды, она перережет "пришлому" глотку ради того, чтобы по легкому получить деньжат.

Так же поступит и вор, и бандит, и подвыпивший грузчик. И плевать, что Церковь возьмет в ряды паладинов лишь тех, кто убил именно бестию, а не просто темного. Попытка — не пытка. Да и изъясняться нужно понятней! Что это за бестия такая? Сказали бы — чудовище или монстр, все бы сразу стало ясно. Не солоно хлебавши, вся эта мразь уползет обратно в свою нору, а вот темного уже не вернуть.

— Я, конечно, преданный сын Щура. Но зачем он нас сюда послал, не понимаю. — тайный выдохнул и сделал еще один глоток. — Я сдаюсь. Нужно уезжать. Причем, как можно скорей.

— Все будет хорошо, Колин. Что могли, мы сделали. А теперь остается только подождать и все сложится само собой, я обещаю. — в отличии от канцлера, у Каспара не было навязчивой необходимости все и всегда держать под контролем. А может быть, его слепая вера темному богу оказалась сильней. В любом случае, покидать Алкмар военачальник был не намерен.

— Подумай, Кортрен! По нелепой случайности, нож под ребро можешь получить и ты, и я, и Алезандезе. Не сравнивай нас с карательным отрядом, гибель которого можно отнести к стратегическим потерям. — услышав такое, Мартин недовольно хмыкнул. "Крыса тыловая", подумалось железнорукому. — Без обид, Хеннмель.

— Ты что это? Боишься? — Шакал улыбнулся. Встав с места, он громко прокашлялся, привлекая внимание всех присутствующих. Кашель эхом прокатился по пустующему залу "Небосвода", до сих пор закрытого для посетителей. — Мы приехали искать союзников и мы их найдем. Наш заклятый враг, Церковь, пытается нам помешать. Эти псевдосвятоши навязывают темным игру, в которую невозможно победить честно. — Каспар Кортрен взял театральную паузу. Очень уж ему нравилось иногда, в охоточку, произнести вдохновенную речь. На то он и военачальник "волков".

— Не томи, Кортрен.

— Сыграем по их правилам. Я стану паладином Церкви Единого! — подчеркивая всю ироничность смелой задумки, Шакал окутал тьмой правую руку. — Вот смеху-то будет.

— А я уж подумал, ты что-то дельное предложить собрался.

— А что тебе не нравится? Аудиенция короля. Награда, которую я сам себе назначу. Думаешь, золота попрошу? Выкуси! Пускай Дедерик просит императора Мерсены об услуге. Пустячковой. Всего-то, выдать вольному городу какой-то там темный клан...

— Даже если Церковь согласится с тем, что ты паладин. Даже если король тебя не пошлет куда подальше с такими просьбами... где ты чудовище найдешь? А, паладин? — у тайного канцлера заплетался язык. Колин выпивал очень редко и не имел закалки против спиртного. Посему трех добрых глотков бренди ему вполне хватило. Удивительно, но в то же самое время Бакар Гарцер пил, как загнанная лошадь. И при этом всегда оставался трезв. А все потому, что ничто не чуждо для тайного канцлера во имя дела. Даже вызывать рвоту каждые десять-пятнадцать минут. Но... не сегодня!

— Есть одна идея. Мартин, у тебя перья с собой?

Мартин утвердительно кивнул. Более не растрачивая времени на разговоры, Шакал снял со стены канделябр с горящими свечами. Смекнув без слов, железнорукий уже копался по карманам в поисках заветных перышек. Все было готово для таинства по приманиванию удачи.

Вот так вот просто. Ни раздумывая ни секунды, молодой каратель не пожалел бы отдать за родной клан собственную жизнь, чего уж говорить о перьях? В конце концов, всякие волшебные штуковины — дело наживное, а клан — один.

— Шакал, давай лучше ты. — предложил Мартин, недоверчиво глядя на пламя свечи.

— А если не сработает?

— У меня сработает, а у тебя не сработает?

— Так ведь тебе их подарили.

— Ну и что?

— Ну и то.

— Ладно... — молодой каратель медленно начал подносить перо к огню, но в последний момент отдернул руку. — Просто жгу и все?

— Наверное.

— В смысле, "наверное"?

— Без смысла. Жги давай.

— Погоди. Не может же быть так! Мол, сжег и все?

— А как тогда? — матерые, прожженные жизнью приемыши Щура неумело возились с магическим артефактом, как два прыщавых юнца с до гроба пьяной проституткой.

— Не знаю! Потому и спрашиваю!

— Ну ты думай про себя о чудовище каком-нибудь. И о том, что нам нужно его найти.

— И убить!

— Конечно, убить! Все, давай уже.

Ожидая немедленного чуда, все "волки" затаили дыхание. Пух ярко вспыхнул. Обычный, не магический пух повел бы себя точно так же, но никто из присутствующих никогда в жизни не заострял на этом внимания. В наступившей тишине можно было услышать, как начал потрескивать стержень пера. Темнея, обугливаясь и закручиваясь в спираль.

Заструился черный дымок. Никакого волшебства не происходило. Волшебным был, разве что, резкий запах паленой кожи. Невозможно сильно завоняло в просторном зале ресторана. Не иначе, по-мажьему!

— Что за вонь? — как и подобает профессиональному убийце, Алезандезе подкралась абсолютно бесшумно. — Вы что делаете, шишиморы?

— Тихо, Джербен! — раздраженно шикнул тайный канцлер.

— А, Колин, так это ты колдуешь? — дочь Вожака не упустила возможности подколоть тайного. — Вот какой все-таки молодец! Развиваешься, на месте не стоишь. Уже научился гадать на картах? Или ты предпочитаешь на курином помете? "Ворон Алькахеста — выведет из запоя и вернет мужа".

— Дез, подожди. — будто прикованный взглядом к горящему перу, попросил Каспар. На этом можно было и смолкнуть... Шакал, в общем-то, и хотел смолкнуть. Но что-то заставило его продолжить говорить. — Объяснять долго. В двух словах, мы ищем чудовище.

— Оригинальный способ поиска. — похлопав в ладоши, Алезандезе изобразила вялые овации. — Вы, главное, эти свои ритуалы не бросайте! Может, что и выйдет. А как тут закончите, сходите в деревню Пурр. Там как раз бестия завелась. Может, сгодится. Не буду спрашивать зачем... да и неинтересно мне. — той же неслышной поступью, что и пришла, Дез куда-то спешно удалилась. Она была сих пор озадачена своим разговором с "зеленоглазым" пленником и не заметила, как после ее слов, соклановцы начали ошарашенно переглядываться.

— Получилось! — радостно вскричал Мартин, заключая военачальника в свои железные объятия.

* * *

Город покинули под покровом ночи. Вышли втроем — Шакал, Мартин и лекарь Арцей. Без особой спешки, до крохотной деревни путники добрались к рассвету. Этим утром распогодилось и даже солнце выглянуло из-за туч, предоставив иностранцам возможность насладиться красотами аббадонской глубинки.

Пурр — двадцать покосившихся домиков, стоящих друг напротив друга вдоль грунтовой дороги. И лужа на этой дороге, непременно, есть. Та самая, которую обязана иметь любая уважающая себя деревня. Такая глубоченная дыра в колее, которая осенью заполняется дождевой водой. Ее бы засыпать... руки все не доходят, да и детишкам очень нравится играть с головастиками. А если вдруг у проезжающей мимо повозки колесо на этой яме отлетит, так это даже хорошо! Местные, в большинстве своем, люди гостеприимные (пусть и не безвозмездно). Накормят, напоят, в бане отпарят, затем карету подлатают и отпустят с миром.

Да и вообще! Все тут именно так, как нужно! И извилистая тропинка к колодцу, и канава с мусором, и заброшенный сруб без окон. Придает эдакого деревенского шарма яма под забором, подкопанная обнаглевшей старостиной собакой. На заднем дворе одного из домов насыпана гора песка, который свезли сюда для каких-то хозяйственных нужд и не успели использовать за лето. Ну и замечательно! После третьего снега можно будет залить отличную горку. А метрах в ста от деревни, начинается опушка хвойного леса. Одним словом, красота! Запущенная, неухоженная и от того, наверное, такая милая.

— Мужик, продай козу. — местный работяга из крайнего дома увлеченно выстругивал корыто и не заметил, как путники вошли в деревню. Прекрасно зная о диковатом отношении местных к "пришлым", троица не спешила заходить во двор и топталась на дороге.

— Спаси меня, Единый! — бородатый мужичок чуть не запустил рубанком в Шакала, стоящего к забору ближе остальных. — А-ну, пошли вон!

— Держи, мужик. — Каспар метко швырнул в незаконченное корытце холщовый мешок. По задумке завязанный кое-как, мешочек звонко изверг из себя россыпь золотых монет. Неприязни к темным у деревенского жителя поубавилось.

— Во как... А на что вам коза?

— А твое какое дело? — грубо ответил вопросом на вопрос Арцей. Лекарь не выспался, замерз, проголодался и натер ногу. Да и без того, у него всегда хватало поводов для нытья.

— А не продам, пока не узнаю...

— Стас! Ну что ты, в самом деле? Немедля делай все, что только пожелают господа! И вновь в деревню Пурр вернется мир... тогда... и навсегда! — торжественно продекламировал из окна юноша, высунувшийся на шум.

Молодой человек скрылся в глубине дома и уже через мгновение вышел на крыльцо, представ перед путниками во всей красе. Сразу же, внимание привлекали его блестящие, зачесанные назад волосы соломенного цвета. Полуприкрытые, будто бы в сонной истоме, голубые глаза и аккуратная родинка на верхней губе очень гармонично вписывались в смазливую мордашку. Какой-то он был уж слишком слащавый. Явно не из местных. И лишним подтверждением тому, служил его наряд: кожаный пояс поверх ярко-красной шелковой рубахи и зеленые лосины в обтяжку. Крестьяне так не одеваются.