Дыхание подземелий

— Пора домой... — видно он хотел сказать что-то еще, но осекся и умолк. Лишь перевел взгляд на водяного — Будьте здоровы

— И ты не болей, только ко мне не приходи больше — пробурчал тот в ответ.

Пустые глаза русалок провожали их, не мешая и не говоря ни слова.

Конечно можно было и поохотиться, но после такого чудесного денька с отравой, от которой теперь невозможно было зажечь в себе звериный инстинкт и эшафотом, пришлось довольствоваться поиском ловушек, что должны были поставить местные серые. Впрочем, после всех непорядков, что творятся в регионе, он бы не удивился, если бы их не оказалось. Вообще, в этом Доме Серых всегда было мало народа, пусть регламент и требовал, чтобы на территории никогда не оставалось менее 15душ, и им это прощалось ввиду важности этого места — слишком близко к храму Ванн. Никто не желал оставаться тут и даже если родом оборотень был из этих мест, делал все возможное, чтобы перебраться в более спокойные места, где не приходится терпеть озлобленность последователей Ванн. Теоретически у них с ванами было перемирие, на деле замороженный конфликт. Жаль с Хозяйкой теперь не встретиться, дорога в город заказана надолго. Все же, непорядок в таком месте ослаблять силы. С другой стороны, если это следствие работы местных храмовников, пора принимать меры, пока не стало катастрофически поздно. Открытую конфронтацию они вряд ли начнут, но вот палки в колесах им ни к чему. Конечно, связаться с Хозяйкой можно и через молодую, но и само ее появление тут не предвещает ничего хорошего, тем более, она не знает язык. Оставить ее тут — нельзя, остаться с ней — тем более, брать с собой — глупо и опасно. Остается надеяться, что девочка и правда может вернуться домой, что довольно сомнительно. Как она вообще умудрилась открыть тоннель?

Несколько силков оказались разряжены сбежавшими животными или ветками, пара взведены, но пусты и аж в пятом обнаружился шестилап. Попавшийся совсем недавно он все еще активно пытался выбраться из западни. Отбрыкивался и пытался укусить. Шестилап представлял из себя милую зверушку с приятным мясом, чем-то напоминающим земных кальмаров. Сам он внешне довольно сильно смахивал на очень большого дождевого червя, эдак, метра полтора длиной и в диаметре около десяти сантиметров. Только шесть когтистых лап, да огромный круглый рот, полный острых зубов, напоминали о том, что это не земная безвредная тварь. У них не было глаз, как таковых, но были прекрасно развиты другие чувства осязания. Так что для того, чтобы забрать его с собой, пришлось на месте отрезать голову, иначе можно остаться и без пальцев, и без руки — они откусывали все, что только умещалось в их безмерную глотку.

Сиггу он застал сидящей в кресле и неотрывно смотрящей на кривой гопленский нож. Непростая девочка, пора было послушать, что она расскажет. Внутри затеплилась надежда, что может и не придется возиться с ней как с дитем малым.

Сигга очнулась, когда открытая дверь впустила в комнату холодный ночной ветер чужого мира. Взгляд метнулся к камину, тот готовился докушать последнее полено и девочка, поспешно спрятав нож обратно в самодельные ножны, принялась подкидывать в огонь. Мужчина одним движение могучей руки, освободил половину стола, просто отодвинув хлам в сторону, и положил на него довольно страшного вида тушку чего-то смахивающего на помесь змеи и сороконожки.

— А вот теперь рассказывай. По порядку и с самого начала — сказал он, принимаясь разделывать то, что, судя по всему, сегодня будет их ужином.

Девочка набрала побольше воздуха. Припомнила с чего же все началось, и принялась рассказывать сбиваясь, запинаясь, возвращаясь к тому, что пропустила. Рассказала про сфинкса, про то как впервые оказалась в храме, про то, что она понимала, о чем говорят, как странно быстро зажили руки, про то, что Логан, назвавшийся бесом, толкнул ее в шахту лифта. А мужчина в то время занимался мясом. Кожа у этой твари была очень мягкая и постоянно рвалась при попытке содрать ее, от чего процесс сильно затягивался. Время от времени она ловила на себе заинтересованный взгляд, но ее не перебивали, и девочка продолжала рассказ. В отдельные моменты ей казалось, что она чувствует, как ее слушатель начинает злиться, но когда заглядывала ему в лицо, так и не находила подтверждения этим догадкам. Сигга умолкла, когда огонь уже съел ветки и мясо жарилось над раскаленными углями. Даже сейчас, когда она вспомнила путешествие под воду, сидела в лесу в другом мире, а на углях жарилась явно неизвестная тварь, она все еще не доверяла памяти и боялась поверить в происходящее. Впрочем, молчание мужчины и отсутствие смеха, вероятно говорит о том, что он ей верит? Или, все-таки, она в психушке, накачана таблетками и надежно пристегнута к кроватке? Девушка тяжело вздохнула, истощившись и ожидая долгожданных объяснений. Но Борода все молчал, глядя куда-то в сторону, и не торопился что-либо пояснять.

— Ну, перемещалась ты не сама. Первый раз тебя сфинкс отправила, туда и обратно. Не ясно только зачем. А второй раз бес подсобил. Спрашивать зачем — бессмысленно, скорее всего, просто хотел напакостить. Ладно. А нож у тебя откуда?

— Расскажу. Если объяснишь, почему всех это так волнует — фыркнула Сигга, уставшая ждать разъяснений.

— Это нож гопленов. И то, что он у тебя говорит либо о том, что ты одна из них — а это не так, либо что ты убила его владельца. А то, что ты носишь его с собой, а не оставила мертвецу, еще и подразумевает, что ты, малышка. Готова тоже самое сделать с любым другим гопленом.

Такое объяснение одновременно и смутило, и заставило гордиться, и опасаться.

— А кто такие эти, гоплены?

— А гоплены это гоплены. Ты слышала про гоблинов? Вот что-то вроде них. Банды гопников, паразитирующие на других существах. Почти ничего не производят, не создают, не строят. Умеют грабить, уничтожать, убивать и пользоваться готовым. Их выселили из большинства миров, под запретом смертной казни. Кстати, на Земле тоже. Так что, если ты встретила его там — совершила правосудие.

— И меня что, за это даже никто не захочет наказать?

— кроме его дружков — никто. Но если ты его просто нашла — лучше выкинуть.

Девочка умолкла, вспоминая, что он-то не один был там, оставалось только надеяться, что они ее не видели.

— Откуда у тебя нож?

— Я... — Сигга глубоко вздохнула, чего уж теперь скрывать? В конце концов, он тоже не святой — Я убила его бывшего владельца — мужчина удивленно повел бровью, и она почувствовала, как стремительно растет его уважение.

— А кто еще видел у тебя этот нож, и кого "всех" он волновал?

— Тебя вот, Феникса, Логана, который бес, еще русалок.

— Русалок?! Ты, я смотрю, времени зря не теряла.

— Это было не мое желание, ну... — она осеклась, ведь ей всего лишь сказали, где искать, а пошла она сама — Меня с ними познакомили. Ну что, я ответила на все ваши вопросы? Могу я, наконец, узнать, какого черта тут происходит?

Борода усмехнулся в усы. Покачал головой и протянул ей шашлык из червяка.

— Только давай уговоримся, что ты обращаешься ко мне на "ты"? — дождавшись утвердительного кивка, он продолжил — Давным-давно зародилось семя, живущее в пространстве без времени и границ, семя, несущее в себе знания и жизнь. Оно проросло медленно и постепенно, взращивая в себя росток, что позднее стал деревом.

Борода протянул ладонь с белой семечкой, что тут же воспарила над рукой, проклюнулась зеленым ростком и моментально вытянулась в молодое деревце. Только тут девочка поняла, что это иллюзия — дерево стремительно росло и уменьшалось в масштабе, все время умещаясь на ладони мужчины.

— На нем было множество почек, но прошло очень много времени, прежде чем зазеленели первые листья на первых четырех ветках. Дерево было молодое и крепкое, поэтому, когда листья, наконец, вытянулись и развернулись, они были полны сил и энергии, быстро развиваясь.

Тут картинка переместилась на отдельно взятый листик, который начал стремительно увеличиваться и изменяться. Вскоре перед глазами девочки оказалась уже планета, ее цветущие луга, бескрайние леса, переливающиеся всеми цветами радуги; животные прекрасные и странные, летающие по небу и роющие землю, с рогами и крыльями, с огромными бивнями с нежнейшей шерстью.

— Лист — это планета?

— Это целый мир. В каждом листе целая вселенная, на каждой ветке бесконечность. Мировое Древо росло, множа миры в своей кроне. Каждый похож чем-то на своих братьев от одного отца, и каждый совершенно уникален.

В воздухе порхали и развевались листья, словно под порывом ветра. Маленькие и большие, красивые ровные и искаженные болезнями, поеденные насекомыми и просто рваные.

— Сила, питающая некогда себя, а сейчас Древо, дает силы и в самих мирах для их собственных жителей. И так случилось, что первые миры получили куда больше этой питательной силы, а те, кто появился позже — куда меньше. В одном из таких, последних миров, появились и люди, не чувствующие и не способные к пользованию Силой.

Картинка показала ее планету, родную Землю, потом моргнула и поверхность земли исказилась, меняясь, соединяя одни континенты и разъединяя другие, искажая их до неузнаваемости.

— На самом деле таких миров куда больше, чем одна наша земля, их бессчетное количество.

— И как узнать, куда именно ты попал при телепортации?

— Хех, а не многовато для одного вечера?

— Нет уж, давай выкладывай, а то знаю я, как вы отмазываться умеете.

Он вздохнул, но продолжил:

— Если коротко, то тех, кто умеет ходить по мирам еще называют древоточцами, ну иногда сокращают, как-то похоже называют, еще белками зовут. Они могут прокладывать путь по древу, перемещаться с ветви на ветвь, одинаково легко спускаясь вниз, к его корням и поднимаясь вверх. Если ты уже прошла по тропинке в одну сторону, узнаешь ли ты ее на обратном пути, когда будешь идти домой?

— Ну, наверное, да — смутилась она вопросу.

— Так и древоточцы находят свой путь. — он сжал ладонь в кулак и видение исчезло, словно сказка из волшебного сундучка домовенка Кузи. — Древоточцами могут быть далеко не все, но так случилось, что не только люди из твоего мира вообще не могут ходить по древу, но и их потомки, от союза с нелюдями, скорее всего, не будут на это способны. И если на заре человечества это не казалось такой страшной проблемой, то сейчас там выродились почти все обитатели, остались только люди. В тебе сохранился ген не человека, серой. Поэтому ты здесь.

— Прям, блин, Иггдрасиль, какой-то.

— Обычно просто Древо Миров и это действительно для любого мира и народа. Ведь это мы его частица, а не наоборот. Оно несет в себе семена всего существующего.

— Так, а кто такие серые?

— А ты сама еще не догадалась?

— А я хочу услышать точный ответ, а не догадки! — вспылила Сигга, итак уже уставшая от недомолвок.

— Серые иначе называются еще оборотнями в нашем мире.

— Слушай, ну вот если я, как ты говоришь, оборотень, то и мои родители тоже, и брат с сестрами не люди?

— Частично — да.

— И они тоже могут попасть сюда?

— Не знаю. Скорее всего, нет. Все дело в генах — начал он объяснять как маленькому ребенку — Человеческие гены доминирующие и для того, чтобы ребенок был серым, в генах обоих родителей должен оказаться этот рецессивный маленький засланец. Проще говоря, вероятность примерно 1 к 16.

— Тогда каждый шестнадцатый, получается, должен быть не человеком?

— Не совсем. Союз человека и серого дает жизнь человеку, имеющему в себе неработающий рецессивный ген серого. Если же такой человек заключит союз с серым или с таким же человеком с генами серого, есть вероятность всего один к шестнадцати, что их ребенок будет серым.

Девочка умолкла, прикидывая, сколько это должно быть в цифрах. Учитывая, как это было давно, вообще чудо, что такие еще сохранились.

— Сначала думали, что это какая-то человеческая болезнь и долго воспринимали как норму. Кто-то просто запрещал какие-либо отношения с людьми, вплоть до торговых, кто-то пытался "лечить" это.

— А вкусно, ничуть не хуже утятины — Сигга стащила зубами кусочек мяса, нанизанный на штырь, и довольно замычала.

— Конечно не хуже. Я же говорю, все миры одинаковы или, по крайней мере, схожи. Если животное отличается внешне, это не значит что вкус будет сильно отличаться от привычного, все же, это просто мясо.

— Так. А что там с лечением людей? Неужели это настолько безвозвратно?

— Ну, если только не попытаться, как это любят люди, целенаправленно выводить людей с генами серых. Только вряд ли кто-то захочет оказаться на лабораторном столе. Так что, обычно мы предпочитаем переселяться, если это возможно. Кое-кто справляется с собой и живет жизнью обычного человека, кто-то не выдерживает и заканчивает жизнь в канаве.

Сигга поежилась, прикидывая варианты для себя и шансы на нормальную жизнь. Ее уже сейчас считают ненормальной и хотят закинуть в дурку, так может, оно и удачно, что она оказалась тут?

— А теперь спать.

Сигга встала было, потянулась, и растерянно завертела головой.

— А где спать-то? Я тут кроватей не видела.

— В подвале.

— В каком подвале? — еще больше опешила она и на какой-то момент воцарилась пауза.

— В том, где и припасы хранятся.

В голове натужно скрипели извилины, старательно загруженные целой кучей новой информации. Александр встал и молча направился в соседнюю комнату. Сигга на цыпочках прокралась за ним, наблюдая из прохода, как мужчина долго топтался на месте, разглядывая пол, наконец, отодвинул стол, откинул шкуру, на которой тот стоял и уже тогда потянул за массивное кольцо, которое, не будь оно прикрыто, нельзя было не заметить.

Мужчина наморщился, всматриваясь в темноту и потихоньку, но уверенно, шагнул вниз, скрываясь под полом. Она уже собиралась было направиться следом, но тут из под пола вынырнула рука и утащила вниз шкуру, что лежала рядом. Подождав еще полминуты, Сигга с опаской подошла к черному провалу — мало ли какой тут пол хлипкий может быть? Она стала на колени, сбоку от проема и наклонилась, заглядывая внутрь. Там было еще темнее и не было видно даже силуэтов.

— Эй! Александр, вы где?

— Ты — ответили спустя мучительные несколько секунд тишины.

— Что я?

— Кажется, мы договорились обращаться на "ты"

В этот момент она почувствовала, как что-то схватило ее за ворот футболки и дернул вниз, не давая и шанса на сопротивление. Она успела представить, как сейчас треснется головой о какую-нибудь лестницу и сломает себе шею, но полет оказался еще короче и, каким-то образом, она умудрилась перевернуться и упасть на руки и ноги, так и не ударившись даже коленками.

— Ну что ж, неплохо. Хотя могла и отреагировать — произнес голос над ней.

— Ты что делаешь?! А если бы я навернулась головой?

— Но не навернулась же. Ладно, вставай, постели видишь?

Сигга огляделась, отметив, что теперь ту не так темно, как казалось поначалу. Видно, насмотрелась на огонь в камине, и понадобилось время, чтобы привыкнуть к темноте. Тут было две комнаты, вырытые прямо в земле с полукруглыми проходами и деревянными столбами тут и там, подпирающими потолок. Дверей не было, кроватей тоже. Пол, судя по всему, был земляной, сохраняя в себе холод. Но совершенно не отдающий сыростью. Из соседней комнаты доносилось целое разнообразие запахов, от приглушенно мясных, до пахучих травянистых.