Дыхание подземелий

Предисловие.

Сон.

Она сидела дома, делала уроки. Довольно скучное занятие. Но уж лучше бы это, чем то, что началось потом. Она не заметила, как они появились. Просто появились и все. И она сразу же узнала об их присутствии.

К слову сказать, она всегда недолюбливала людей, со всей искренностью и серьезностью ребенка. И очень сожалела, что сама — тоже человек.

Но сейчас, когда вокруг нее стояло около десятка этих свиноподобных существ... Маленькие, жирные, лоснящиеся на свету, в красно-черной расцветке свиньи, скорее походившие на демонов. Ее охватил ужас. Они окружили ее и кричали наперебой, но она слышала каждое сказанное ими слово. Слышала, понимала и приходила в ужас.

— Ты не человек

— Ты одна из нас.

— Прими это...

Она зажала уши руками. Слова проникали в голову не давая покоя. И впервые она безумно хотела быть человеком. Впервые ей отчаянно захотелось быть просто самой собой. Только не такой, как они. Но ведь эти существа пришли не просто так. Не бывает такого, значит ошибки нет.

И она бежала. Как можно дальше, из дома, на улицу. А существа не отставали. Когда она уже добежала до проезжей части, увидела мать, идущую домой с работы. Знакомое лицо принесло облегчение. Теперь то они отстанут. Они не посмеют показаться на глаза посторонним.

— Мама, помоги!

Мать увидела ее, удивленно оглядела, заметив, что дочь в домашней одежде и босиком на улице.

— Что ты тут делаешь? — в голосе недовольство — Почему ты босиком? Что за внешний вид?

Руки девочки опустились. Она запнулась, с ужасом глядя на человека, который должен быть ей самым близким в мире.

— Мама... помоги мне. Они преследуют меня...

А существа уже догнали и снова окружили ее. Мама смотрела только на дочь, словно не замечая этих маленьких демонов. А их голоса снова звенят в голове, заглушая мамин голос.

— Ты не человек, ты одна из нас, ПРИЗНАЙ! Признай это!

— Кто? Ты уроки сделала? — как ни в чем ни бывало, спросила мать, проходя мимо девочки. А существа остались с ней, замыкая ее в свой круг, не давая больше сделать ни шага. Она попыталась пнуть их, но они словно ничего не чувствовали. Отвратительные красные блестящие глазки были прикованы к ней. Их слова вытеснили из головы любые другие мысли и осталось только ощущение отвращения к тому, что она может быть одной из них.

Сигга открыла глаза. Сердце бешено колотилось. В ушах все еще звучали крики свиней, а в голове они разносились отвратительным эхом. Взгляд пробежал по родным стенам, залитым солнцем.

— Я не одна из вас...

00

Последние дни каникул. Ученики ловят последнюю возможность нагуляться и надышаться свободой, которой, как известно, не надышишься, а взрослые готовятся бдительно следить за стараниями своих чад. Так, вернувшись домой после очередных прогулок до заката, Сигга застала свою комнату в полном Хаосе. Видимо, следовало бы помнить, что комната не только ее. Старшая сестра Джерика, с которой они жили вместе, устроила настоящий погром под предлогом обыска, вернее поисков.

Не успела Сигга зайти в комнату, как в ее сторону обвиняюще уставился указательный палец.

— Ты!

— Э...?

— Где мои сережки с красными розами?!

— Что? — Сигга откровенно недоумевала, пока действительно не припомнила у Джерики какие-то середки в виде красных цветов. Пока она вспоминала это и судорожно соображала, при чем тут она, сестра стояла посреди разгромленной комнаты, и всем видом показывала, что виновница (то бишь Сигга) не уйдет от правосудия. Пока Сигга была отвлечена размышлениями, оказалась перевернута кожаная сумка, купленная на историческом фестивале, и из нее что-то выпало. Это что-то тут же было подобрано сестрой, пристрастно рассмотрено и не признано как сережки.

— Учти, это подарок — она снова начала тыкать в сторону растерянной сестры, но на этот раз чем-то, что держала в руках — если с ними что-то случилось...

В этот момент Сигга таки осознала, что Джерика машет у нее перед носом чем-то, выпавшим из ее сумки. ЕЁ сумки!

Одним точным движением Сигга выхватила кольцо из пальцев сестры и безапелляционно заявила.

— Мама вчера помогала Шае собираться на свидание, так что, не спросить ли тебе это у тех, кому они могли понадобиться? — если до сих пор она была в шоке, то после того, как Джерика посмела взять ее вещи из ее же сумки, пришла в крайне раздраженное и неприятное для окружающих состояние.

Пришла в себя она уже сидя на кровати. Сестры в комнате не было, зато в кулаке было крепко зажато кольцо-печать. Медное, старое, с потертыми боками и полуистертыми инициалами ФС. Пошарив взглядом по комнате, девушка еще раз увидела сумку, из которой то выпало. Она была куплена на фестивале прошлым летом. Ее тогда прям всовывал за какой то бесценок молодой мужчина, назвавшийся руновязом. Было ли это прозвище, или типа его профессии — она так и не поняла. Это был молодой паренек с редкими усиками и такой же редкой, короткой бородкой, длинными волосами, подвязанными лентой поперек лба и то ли жилете, то ли тулупе из чьей то шкуры с темным ворсом. Открытая улыбка и хитрые улыбающиеся глаза располагали так, что хотелось верить. Она тогда сразу надела ее через плечо и пользовалась только внешним кармашком для мобильного телефона. А теперь вот, внутри оказалось колечко. Откуда оно там взялось — она не помнила и не представляла. Но, судя по изношенности, она его не покупала. Может оно принадлежит тому самому руновязу?

Кольцо было довольно крупное, большого диаметра — явно не девичье. Перекатывая кольцо по ладони и рассматривая, девушка все же примерила его. Уселось оно только на большой палец, но плотно и удобно.

— Мужское... — задумчиво произнесла девушка, разглядывая свою пятерню с кольцом — может в ювелирном уменьшить? -тут же представила, как заявится в красивый, чистый магазинчик, сияющий стерильностью, со своим потрепанным временем медным кольцом и поняла — не уменьшит.

У ворот просигналили. Девушка вскочила на ноги, вспомнив, что еще не собралась. Вечно так: ищешь что-то одно, а находишь кучу всего не нужного сейчас, но очень интересного. Новый сигнал заставил ускорить сборы. Снаружи ее ждал знакомый на мотоцикле и ночь обещала быть еще интереснее вечера. Стащив кольцо с пальца, чтобы не потерять и поспешно одеваясь, она сунула его в карман куртки уже наполовину натянутой на плечи.

-Да бегу я, бегу! Привет!

-Привет. Давай, уже опаздываем — он уже развернул мотоцикл и только ждал Сиггу. Девушка поспешно села, похлопала по плечу водителя, давая знать, что готова и ухватилась за багажник позади нее. Мотор хищно зарычал и они рванули с места. Когда они подъехали к первому светофору, пальцы уже заледенели и, пользуясь временем, дарованным красным светом, Сигга вытащила из кармана спасительные кожаные перчатки. По ушам резанул такой знакомый, только недавно услышанный звук ударившегося о землю металла. Взгляд моментально отыскал темно-желтое колечко у бордюра. Глаза расширились от осознания, что она вот-вот потеряет его и отдельных немалых усилий стоило не соскочить с мотоцикла прямо сейчас, чтобы подобрать его. Только что приобретенное и тут же потерянное. Как же так?

Еще раз взглянула на светофор — красный, тут же похлопала по плечу водителя.

— Мне надо слезть. Одна минута — и соскочила, не дожидаясь согласия. Кольцо оказалось у нее уже спустя несколько мгновений так, что когда она обернулась к своему спутнику, он все еще был на месте, а светофор все еще светил красным глазом. Сигга, не теряя времени, заскочила на мотоцикл, спустя доли секунды моргнул желтый сигнал, словно говоря: ну молодец, успела. Через мгновение они рванули вперед. Одной рукой девушка держалась за мотоцикл, второй сжимала кольцо.

01

Конечной точкой их поездки оказалась смотровая площадка — высшая точка города, находящаяся чуть в стороне от центра и открывающая великолепный вид на ночной город. С одной стороны город уже погрузился во тьму и там уже горели фонари и гирлянды, окутавшие деревья, создавая ощущение нереальности. С другой стороны на окраине ютились частные домики с цветными квадратами огородов, и они ловили последние лучи заходящего солнца.

Ее спутник пошел искать своих друзей, пообещав скоро вернуться, и Сигга осталась в одиночестве, посреди довольно длинных рядов мотоциклов и их хозяев. Теперь, когда она, наконец, стояла на твердой земле, девушка натянула кольцо на палец. Не успела она оглядеться, ее кто-то дернул за рукав куртки. Оглянувшись, девушка никого не увидела.

— Ма-та-цикл! — требовательно раздалось снизу и за рукав снова потянули.

Мальчик лет пяти с пронзительно голубыми глазами и светлыми волосами, тыкал пальчиком на мотоцикл и пытался тянуть к нему и саму девушку.

— хочу на мотоцикл!

— Ааа.. но он не мой.. — но ребенок, естественно, знать ничего не хотел и уже тянул ее а руку. Сам малыш едва ли доставал макушкой до руля. Сигга растерянно оглядывалась, высматривая хозяина и моля всех известных богов о том, чтобы мальчик не разрыдался от отказа. Без хозяина сажать ребенка, еще и чужого (где только его мама?), на мотоцикл было просто страшно. но товарища нигде не было, а мальчик требовал все сильнее и отговоркам верить не хотел. Тяжело вздохнув и попытавшись отговорить его в последний раз, Сигга все же, подхватила малыша под руки и осторожно усадила на заветную игрушку, еще пышащую жаром мотора. В этот момент раздался голос, полный ужаса.

— Что ты делаешь?! Он же пластик поцарапал! — в панике Сигга даже не обернулась на говорившего, а принялась высматривать царапины и, одновременно, поспешно снимать ребенка, который умудрился еще и довольно крепко ухватиться за руль.

— Да ладно шучу. Ты тут впервые?

Рядом с ней стоял высокий молодой парень и широко улыбался, хитро разглядывая девушку. Простая и открытая улыбка располагала, но в зеленых глазах таилась такая хитрая искра, что становилось даже немного неуютно, словно они что-то задумали в отношении тебя.

— Так заметно? — она вернула мальчика на бренную землю проследила взглядом, как он скрылся в толпе.

— Стоишь одна, не отходишь от чужого мотоцикла и ни с кем не здороваешься.

— Ну да, я никого не знаю — она снова оглянулась. Ее водитель все не возвращался.

— Для того, чтобы здороваться не обязательно быть знакомым лично — он обернулся, нашел взглядом проходящего рядом человека в мото комбинезоне.

— Привет. Едешь на слет Конца Лета?

— Да не знаю еще. А его разве не собирались отменить? — Человек остановился и протянул руку зеленоглазому незнакомцу — Андрей.

— Беримир, или просто Феникс — ответил зеленоглазый и пожал руку — клуб взялся помочь с организацией. Так что будет колонна, присоединяйся если что.

Человек, назвавшийся Андреем кивнул и пошел дальше. А Беримир снова с улыбкой посмотрел на Сиггу.

— Здесь не надо знать человека, чтобы искренне интересоваться, как у него дела, или чтобы знать, что случись беда, тебе помогут.

Он кивнул куда то в сторону

— Идем, познакомлю тебя.

И Сигга, совершенно не зная его, пошла следом, по пути с интересом рассматривая мотоциклы.

Компания, к которой они подошли, вела очень оживленный разговор, так что, когда они подошли, сначала никто не обратил внимания на ребят. Сигга всматривалась в лица и пыталась запомнить их имена, которые называл Беримир. Называемые люди оборачивались, здоровались со своим товарищем. Заметив девушку, некоторые улыбались и здоровались, некоторые замолкали, а пара человек нахмурилась. Сигга же изображала максимально дружелюбную улыбку и здоровалась, думая про себя, что не сильно это похоже на абсолютно дружелюбную обстановку, где рады посторонним. Судя по всему, перед их приходом обсуждался какой-то слет.

— А это Александр — он указал на ближайшего к ним мужчину, который раньше всех заметил присутствие девушки и с тех пор больше не говорил ни слова, изучая ее взглядом. Сигга протянула руку для рукопожатия.

— Сигга, очень приятно.

— Можно просто Борода — взгляд мужчины, лицо которого и правда украшала пышная, но очень аккуратная, ухоженная и чуть тронутая сединой борода, скользнул по ее ладони, задержавший на ней. После, губы мужчины расплылись в улыбке, он ответил рукопожатием и его взгляд вернулся к лицу девушки.

— Тоже очень приятно. Беримир, ты же помнишь, что если ты кого-то приводишь — ты в ответе за него до конца? — голос у него был приятный, словно он напомнил не о строгом правиле, а о том, что вечером обещали ветреную погоду. Сигга тут же почувствовала себя не в своей тарелке. Ощущение не из приятных, когда понимаешь, что за твои косяки будет отвечать другой человек. Появилось острое желание исчезнуть, испариться, убежать. И так как два первых варианта были нереальны, оставалось только найти красивый предлог.

Беримир положил руку на плечо девушки и вариант просто отойти пропал сам собой.

— Конечно помню. И праздник будет лучшим поводом познакомиться.

А Сигга, о которой говорили, словно ее и нет рядом, стояла как неприкаянная, вообще уже жалея, что приехала и пошла с Беримиром и смотрела то на одного, то на другого, внимательно слушая. Наконец, Борода обратился уже к ней.

— Что ты знаешь о равноденствии?

— Хмм.. кажется, это день, когда длина ночи равна дню?

— Верно. Таких дней в году всего два. И ближайшее — осеннее. День равен ночи, и после этого ночь начнет набирать силу, а день слабеть. Священный праздник, отмечаемый по всему миру нашими предками. А в Японии, он даже считается официальным праздником и отмечается на общегосударственном уровне. Тебе задание: узнать о нем и быть на празднике с жертвой. Всё, всё, по глазам вижу, что уже сбежать хочешь — рассмеялся он, видя растерянность на лице молодой девушки и ее попытку оглянуться на Беримира.

Наконец у Сигги была возможность покинуть эту странную компанию. Попрощались с ней куда теплее, чем встретили, и провожали странными взглядами, словно рассматривали какую-то неведомую зверушку. Феникс пошел ее провожать, не слушая уверения в том, что она сама доберется, а Борода, перед ее уходом, пригласил ее прийти к ним снова черед неделю, отчего осталось двоякое ощущение. С одной стороны она чувствовала себя чужой в компании и не желанной гостьей. С другой — позвали ее вполне искренне.

По пути она попрощалась с парнем, что привез ее сюда, и спешно направилась в сторону метро. Беримир по прозвищу Феникс не отставал и бодро вышагивал рядом, иногда бросая на нее взгляды и думая о чем-то своем.

— А почему тебя называют Феникс? А Бороду бородой? — задала она, терзавшие ее вопросы. И снова пронзительный взгляд зеленых глаз столкнулся с ее собственным, отчего девушка не преминула покраснеть, но взгляд не отвела.

— Потому что у Бороды есть борода.

— А ты Феникс почему? — молчание затягивалось и, то ли парень думал над ответом, то ли пытался избежать разговора.

— Зачем ты сегодня приехала туда?

Чем проще вопрос, тем труднее ответ. Девушка умолкла, перебирая в голове мысли. Ну, она ведь хотела познакомиться с мотоциклистами, приобщиться, так сказать. Они спустились в метро и вагон мчал их, унося за километры сквозь земную твердь. За окнами то и дело мелькали огни станций и подземного освещения. Легкая тряска заставляла крепче держаться за поручень.

— Ты приехала и просто стояла, ни с кем не общалась. Даже когда я привел тебя в компанию, ты молчала. Так зачем ты туда приехала?

— Я хотела познакомиться.

— Ты уже знакома со мной и еще с десятком людей. Это все, что ты хотела?

— Но ты ни с кем так и не заговорила.

— Я... с тобой говорю — девушка совсем уже растерянно смотрела на него.

— Разве это не твоя остановка?

Взгляд в проход, глаза Сигги расширились, и она рванула на выход, очень надеясь, что успеет до закрытия дверей. Каким то чудом двери с шипением закрылись уже у нее за спиной. Обернувшись, она увидела стоящего прямо перед ними Беримира. В глазах парня скользнула какая-то грусть. А может ей это только показалось?

02

Сигга уже несколько часов бродила по подземельям. Зачем, спрашивается? Если бы она сама могла ответить на этот вопрос, вероятно, не бродила бы так долго.

Наконец девушка нашла укромное местечко, где можно было спокойно посидеть, не опасаясь, что тебя заметят редкие посетители этих мест. Если такого вообще можно опасаться в пустынных катакомбах. И все же, сидя в закутке за сплошной каменной стеной, начинаешь чувствовать себя ближе к месту, и дышать его памятью и переживаниями. А месту было чем похвастаться.

Именно тут во время Второй Мировой держали оборону партизаны. Целый поселок спустился под землю, выживая, умирая, но не сдаваясь. Тут травили газом, взрывали и обваливали своды потолков. Тут умирали от голода и обезвоживания дети, старики и взрослые, но продолжали сопротивляться и их дух так и не был сломлен.

Когда сидишь в темноте и холоде в подземельях, слушаешь эту звенящую пустоту, картины прошлого сами собой проплывают пере твоими глазами.

Сигга поставила открытую бутылку на камень. Это для мертвых. А она посидит, размышляя о своем.

Тут единственный луч света, падающий на пол сквозь небольшое отверстие в стене, моргнул. Затем еще раз и еще. Девушка осторожно прильнула к нему, пытаясь разглядеть, кого же занесло в это богом забытое место.

Снаружи пещеры, за каменной стеной звякали металлические части одежды, нестройный топот ног отдавался гулом. Ослепленная ярким дневным светом она никак не могла разглядеть лиц, что словно слились с одеждой и ускользали от ее взгляда. Ведомая любопытством она соскочила с камня, на котором сидела и поспешила к выходу из пещеры, то и дело спотыкаясь о валуны, пытаясь снова приноровиться к темноте. Снаружи раздался негромкий выкрик, которого она не поняла. Звук был гортанный и рычащий. Короткое слово, звучащее грубо и резко, и словно не русское. Больше всего оно, вероятно, было похоже на немецкий.

— страйкболисты, что ли? — пронеслось в голове. В этот момент девушка споткнулась, дернулась, пытаясь удержать равновесие и начала падать на спину. Все ее сознание сжалось, ожидая падения на неровную каменистую почву.

Когда она открыла глаза, понимая, что не упала, и попыталась пошевелиться, обнаружила, что не может даже двинуться. Сознание все не могло понять, в чем же дело и что ей мешает, когда, наконец, почувствовала нечто упирающееся ей в горло. Тут же пришло осознание, что ее крепко держат чьи-то цепкие руки.

Пораженная девушка шепотом выдавила

-ч-что вам...

-молшат! — грубо прервали ее, негромко шипя на ухо. У него был очень странный, грубый акцент, из-за которого произнесенное казалось еще грубее, чем тон, которым оно было сказано.

Сигга попыталась сглотнуть, но острие ножа (по крайней мере, ей думалось, что это нож) больно впилось, вызывая прилив паники. Сигга попыталась поднять голову, чтобы хоть на миллиметр оказаться подальше от опасного лезвия.

-Дрене! — прорычал голос у ее уха. Что это значило, она не поняла, но, судя по интонации, ничего хорошего это была какая-то угроза. Его рука, которая до сих пор сжимала ее, не давая сдвинуться, поползла по ее телу, ощупывая. У Сигги перехватило дыхание от такой наглости, она дернулась. Лезвие тут же больно впилось в шею. А самой девушке показалось, что еще миллиметр и она никогда больше не сможет говорить. По шее потекло что-то теплое и волны паники уже били через край. Рука же продолжила по-хозяйски ощупывать ее. Наконец, она наткнулась на пояс и принялась его расстегивать. Неумело, грубо, но уверенно и не жалея силы. Руки девушки задрожали, мысли судорожно скакали в голове. Необходимо было срочно перехватывать инициативу, потянуть время, вдруг она что-то придумает! Она шепнула

— я...сама... — спустя долгую минуту раздумываний рука опустилась.

— быстра, Ваккиро. — произнес довольный голос.

Руки Сигги медленно опустились к поясу, так же медленно она начала поворачиваться к насильнику, чуть отдаляясь, буквально на шаг — пол. К счастью он не стал препятствовать этому и лишь разглядывал ее. Так получилось, что он преграждал единственный выход из этого тупика. Темная фигура незнакомца сливалась с темнотой подземелий, не давая как следует разглядеть ни лицо, ни одежду. Вероятно именно поэтому она не заметила его сразу. Пока руки судорожно, но максимально медленно расстегивали пояс и ширинку, девушка старалась рассмотреть его, в тщетных попытках придумать способ побега.

Его лицо, судя по всему, было вымазано чем-то, отчего его черты сливались и просто невозможно было что-либо рассмотреть. Странная одежда скорее походила на какой то доспех, но не была железной. В руке был огромный кривой то ли нож, то ли короткий меч. За поясом торчала рукоятка еще одного. Девушка старательно заставила себя отвести взгляд от рукоятки, молясь, чтобы он не заметил этот взгляд. Это ее шанс. Она медленно сделала шаг к нему, приспуская штаны. В лицо тут же пахнуло таким жутким перегаром и вонью, словно этот человек питался на свалке. Ее лицо скривилось, пытаясь выдержать тошнотворный запах. Он усмехнулся, запах усилился, и притянул ее к себе. Рука девушки осторожно легла на эфес оружия, стараясь не давить на него.

— послушная — живая — коротко сказал он, намереваясь развернуть ее к себе спиной. "Сейчас!" — вспыхнуло в голове Сигги. Пальцы вцепились в рукоять на поясе, вырывая оружие из ножен вверх и чуть наискось, боясь, как бы его не выбили из рук, не зацепиться бы за что-то...

Движение ножа прекратилось так же неожиданно, как и началось. Внутри все похолодело, колени задрожали. Еще несколько долгих мгновений они смотрели в глаза друг другу. Сигга все не отпускала клинок, пытаясь представить, что он с ней теперь сделает, отчаянно рванула оружие снова. На этот раз оно пошло легче, выскальзывая, цепляясь за что-то, прошло еще несколько сантиметров и окончательно застряло. Рукоять выскочила у нее из рук, уходя вслед за падающим на колени мужчиной. Девушка в ужасе смотрела на него, не зная, встанет ли он сейчас и порвет ее или таки сдохнет. Целая вечность прошла, прежде чем он завалился на бок. Нож, который скорее можно было назвать мясницким тесаком, как оказалось, застрял аж в горле.

Она убила его. Убила и была рада этому. Не веря своему счастью, девушка смотрела на мертвеца. Снаружи было тихо. Она не помнила как давно. Казалось, что все, что тут происходило, длилось бесконечно долгую вечность. Оцепенения спало так же резко, как и нахлынуло. Она развернулась и понеслась прочь, на ходу натягивая и застегивая штаны. Через несколько шагов споткнулась, чуть не упала и обернулась. Быстро, одним движением застегнула ремень и, повинуясь неизвестному порыву, вернулась к неудавшемуся насильнику и выдернула нож. Какое то время она всматривалась в его лицо, пытаясь разобрать, что же с ним не так, кроме этого темного цвета. Негр? Камуфляжная краска страйкболистов? Черты лица жутко искажены и было неясно, то ли это казалось из-за темноты, то ли так его обезобразила смерть. Из-за нижней губы виднелись кривые зубы, настолько длинные, что торчали над ней.

Заставив себя собраться, Сигга вытерла кривой нож об одежду мертвого и, прикрыв его полой косухи, внимательно всматриваясь в темноту и следя за тем, чтобы больше ни на кого не наткнуться, поспешила домой.

Вернувшись домой Сигга скрылась в своей комнате и плотно закрыла за собой дверь. Дома никого не было и только тут, оказавшись под защитой 4 стен, в родном месте, она дала свободу своим мыслям и ощущениям. Только наедине с собой можно позволить себе быть искренним. Паника, до сих пор сидевшая где-то в глубине души под надежным и прочным замком воспитания, теперь вспыхнула, выползла и черным плащом обволокла ее сознание. Руки охватила дрожь, в груди застыл ледяной страх, морозя ее внутренности, заставляя сжиматься, выворачивая наизнанку. Взгляд широко раскрытых глаз блуждал по черному лезвию ножа. Казалось, грязные руки насильника снова и снова прикасаются к ней, хватают и лапают. Она обхватила себя за плечи, пытаясь вернуться в реальность. Не зная, как выйти из этого состояния, на деревянных ногах пошла в душ и долго сдирала с кожи несуществующую грязь, стоя под холодными струями воды. Кожа покраснела, но легче не становилось. Казалось, что вот-вот дыхания не хватит, что вот-вот в дом ворвутся его дружки. От каждого показавшегося шороха, девушка выключала воду и долго вслушивалась в тишину дома, сейчас казавшуюся такой громкой.

Когда Сигга поняла, что струи воды больше не приносят облегчения, пришлось вернуться в комнату. Там ее ждал нож, лежащий на кровати. Длина лезвия была около 20 сантиметров, все оно было черным, но не выглядело окрашенным. Черным была даже линия заточки, сам металл был черным. Рукоятка оплетена странной, кажется кожаной, полосой. Нож очень удобно лежал в ладони, хоть и был рассчитан на ладонь покрупнее ее хрупкой женской. При ближайшем рассмотрении у основания клинка обнаружилось клеймо: топор на фоне полумесяца.

И когда только она успела так увлечься рассматриванием, что не услышала, как домой пришли? Сигга только успела сунуть руку с ножом под подушку, когда в комнату зашла сестра. Джерика окинула свою младшую сестру ленивым взглядом и принялась переодеваться.

— Ты бы хоть оделась, итак по всему дому мокрые следы. Не забудь вытереть, мама тебе голову оторвет.

Сигга моментально покраснела и принялась натягивать одежду. Из одежды на ней было только кольцо, что теперь удобно сидело на большом пальце.

— Жарко же... — ляпнула она, пытаясь объяснить свое поведение и поспешила на кухню. Вернулась дрожь, которая, кажется, пропала когда она рассматривала оружие. Оружие, которым всего полчаса назад она убила человека. И снова судорожные мысли о том, что надо отвлечься и попытки приготовить себе кофе. Своеобразный ритуал, который схож с медитацией, сейчас, увы, не помогал, а только давал лучше понять, на сколько она сейчас возбуждена. Она умудрилась разлить воду, рассыпать кофе и сломать несколько спичек, прежде чем поставить кофе вариться. Наконец, голубой огонек вспыхнул под туркой, и девушка принялась убирать рассыпанное и разлитое. В голове она снова и снова прокручивала ситуацию, пытаясь вспомнить все в малейших деталях, пытаясь найти выход из той ситуации, избежать ее, оправдать себя и стараясь понять, что с этим человеком было не так.

Почему он так непонятно говорил? Почему он так странно (и как именно?) выглядел? Откуда у него столько оружия и зачем? Что он там делал? Кто те другие? Нашли ли они его? Видел ли ее еще кто-нибудь?

Из размышлений девушку вырвал звук сбежавшего кофе. Снова проворонила, снова убирать. Но, по крайней мере, это привычное действие отвлекало от множившихся переживаний. Безумно хотелось с кем то поделиться, но это значило признаться в убийстве.

Перед внутренним взором снова встали полные удивления и вопроса глаза. Такие дикие, чужие, ненавистные и, каким-то образом, знакомые. Последняя мысль пугала, кажется, еще больше, чем мысль о произошедшем. Неужели она могла его знать? Может кто-то из знакомых пошутил над ней? В голову не приходило ни одного подходящего человека. Да и его прикосновения.. не были они похожи на шутку.

Откинув от себя подобные мысли, девушка залпом выпила давно остывший кофе. И, уже рассматривая кофейную гущу, что осталась на дне, поняла, что только что приняла хорошую дозу кофеина. То есть возбуждения от происшествия ей было мало и теперь она долго еще не сможет успокоиться.

А из чашки на нее смотрели линии и окружности, комета с красивым длинным хвостом, какой-то барабан и просто линии. Усмехнувшись, она подумала, что с такой фантазией, как у нее, тут можно и дуб зеленый у лукоморья с русалкой, котом, белкой и самим Пушкиным увидеть. Впрочем, если память ей не изменяла, то это ей обещала трудное путешествие, далекого гостя и то, что ей нужна помощь. Очень обнадеживающе, ничего не скажешь.

— Ютеномйордиск блант ланд — в голове девушки на столько отчетливо прозвучали слова, что она застыла, оглядываясь и пытаясь понять, кто это произнес. Однако, похоже, они были только в ее голове. Вам часто приходят в голову слова, значения которых вы не понимаете и которые раньше ни разу в жизни не слышали? и сами слова чем-то отдаленно были похожи на говор того...

Остаток дня она провела в метаниях по дому, попытках спрятаться в комнате и усидеть на месте. Спать не получалось, и раз за разом перед глазами вставала одна и та же картина, сопровождаемая новыми словами, так назойливо крутившимися в глове. Девушка уже и рада была бы забыть, но не получалось. Она кидалась к окну при каждом доносившемся шуме снаружи и осторожно выглядывала из-за шторы. Когда стемнело, плотно закрыла все окна и ушла к себе. Там она обнаружила, что ножом вспорола подушку. Пока не было сестры, следовало поскорее зашить ее. А потом в голову пришла идея, что для такого ножа обязательно нужны ножны. В ход пошла старая протертая кожаная сумка. Девушка вырезала из картона трафарет ножа, а его самого спрятала под матрац, на этот раз проследив, чтобы ничего не порезать — лезвие оказалось чрезвычайно острым. Когда ночью сестра снова вернулась, Сигга уже не прятала то, что делает. Какая кому разница? Да и кто поймет, что это такое?

Когда она наконец закончила свою работу, уже начинало светать. Вот и прошел последний день лета. Странно, как мысль об убийстве за одну бессонную ночь переросла в уверенность, что она все сделала правильно.

03

Рано утром ее растолкала сестра.

— Вставай, опоздаешь. Все уже ушли. Твой букет, самый захудалый, в вазе, в зале. Еще полчаса и сам рассыплется. — с этими словами шаги удалились из комнаты, а измотанная девушка сползла с кровати. Сейчас, после такой нервной ночи она сидела на полу, прислонившись к кровати, слушала тишину и щурилась под теплыми лучами солнца. Настроение было тихим и спокойным. Лицо матери вспомнилось тихим и улыбающимся, а голос спокойным и ласковым. Тут же девушка тряхнула головой, зажмурившись и крепко сжав зубы.

·Нельзя то любить, то не любить? — подумала она и заставила себя вспомнить самые ожесточенные споры с родителями. Надо либо любить, либо нет. Всегда любить она не могла.

Сигга была четвертым ребенком в семье. Младшим и, так уж вышло, самым своевольным. Нет, она, конечно, никогда не позволяла себе послать родителей или не выполнить их задания. Но то, что касалось ее самой и ее внешности, не подлежало обсуждению. Споры и препирательства по этому поводу, конечно же, были, но все они заканчивались безрезультатно. То ли экстремально короткая прическа, то ли одежда, не подходящая ребенку из "приличной" семьи, то ли выбор друзей.

А друзей у Сигги было не много, выбирала она их внимательно и осторожно. Кто может быть важнее друга? — верно, никто. Родителям она не доверяла, так как они никогда ее не понимали. То ли не хотели, то ли просто не могли. С сестрами и братом общий язык тоже все никак не находился, словно они выросли в разных семьях. Конечно, они, как и любые другие подростки, отвоевывали свои права, опаздывали домой, но всегда выглядели прилично, имели нормальных друзей и не увлекались всякими странностями.

Поэтому Сигга старалась как можно реже пересекаться с ними. Сложно это сделать, когда делишь одну комнату на двоих с сестрой, а живешь в четырехкомнатной вшестером. Братья и сестры уже учились в университетах и жили по своему собственному расписанию. А вот у Сигги сегодня первый день в одиннадцатом классе. Потерянный взгляд остановился на ее отражении в зеркале. На нее смотрели уставшие глаза: темно-голубой и изумрудно-зеленый, на осунувшемся лице. Она уже привыкла, что из-за цвета глаз на нее частенько оборачиваются, а новые знакомые без какого либо стеснения довольно нагло рассматривают. Это раздражало, но не на столько, чтобы как то скрывать. Кроме того, девушка научилась этим пользоваться и сама могла заставить кого-либо засмущаться и отвернуться.

И все это никак не скрывало ее состояния. Создавалось ощущение, что эту девушку, в зеркале, били неделю и столько же морили голодом. А еще оказалось, что нож таки оставил на шее царапину. Решив, что она не сильно большая и ее без труда скроет золотистая коса, девушка спешно оделась в свою привычную ·парадно-выходную? одежду, состоящую из черной рок футболки и джинс. В рюкзак пошел дневник, пока что еще пустой и нож в новых ножнах. Букет и правда оказался захудалый, еще и гвоздики, которые обычно кладут на могилы.

На линейку она, конечно же, опоздала. К классу пришлось протискиваться сквозь толпу родителей новобранцев, ожидавших своих чад с первого в их жизни урока. Классный руководитель моментально заметила опоздавшую, состроила грозное выражение лица и уже собиралась отчитать нерадивую ученицу, как между ними вырос букет. Худенький и очень печальный (после толпы в метро то), но трогательный. В руках учителя цветов не было (как всегда ученички раздарили букеты либо учителям любимых предметов, либо нелюбимых, чтобы их снисходительнее спрашивали, а про родного классного руководителя забыли), так что на сегодня это ее единственный букет.

— Сигга Вольфганг, вы, конечно же, опоздали именно потому, что покупали букет? Надеюсь это будет ваше единственное опоздание в этом году — Весняна Олеговна конечно пыталась придать голосу строгости, но была расчувствована вниманием и снова улыбалась, обнимая букетик. Да и этот класс — ее первый выпуск, последний год с ними вместе, все таки чего-то да стоит вырастить пару десятков человек и воспитать их. А если они еще и поблагодарят — можно считать, что ты все сделал в жизни верно.

За это время к Сигге пробралась ее школьная подруга и тихонько увела из поля зрения учителя.

— Си-и-игга-а!

— Яра! С началом последнего круга ада! — девушки улыбались, изучая друг друга и отмечая про себя изменения, произошедшие с ними за лето. Они намеренно не встречались летом, чтобы осенью были более очевидны перемены, случившиеся с ними за 3 месяца жизни.

С Ярославой Сигга сдружилась в шестом классе. Забавное это было знакомство и странное. Что заставило тогда Сиггу подойти к девочке, которую она совершенно не знала и сказать фразу, после которой любой другой человек посоветовал бы девочке показаться психиатру: Научи меня магии...

И с чего она взяла, что Яра вообще этим увлекается? Словно какое-то предчувствие толкнуло ее на это знакомство, моментально сдружив их этой нелепой фразой. С тех пор они стали частыми посетительницами книжных магазинов, где выискивали исключительно книги по магии и оккультизму.

— Ты немного выросла, начала ярче краситься и формы..кхм — Сигга выразительно округлила свои разноцветные глаза — и формы так округлились. Ну и теперь ты Мальвина!

— Ха! Ты тоже ничего так. Явно все лето тренировалась. Тоже подтянулась и ммм.. а что за царапина?

Сигга поправила косу, прикрывая след, и попыталась улыбнуться.

— Неудачно залезла на дерево.

Ярослава улыбнулась, принимая эту отговорку. То ли поверила, то ли поняла, что лучше не расспрашивать. Еще весной это была маленькая рыжеволосая девочка. Сейчас перед ней стояла настоящая девушка, не потерявшая ни своего веселого нрава, ни удивительной проницательности, что странными вспышками серьезности мелькали где-то в глубине ее взгляда. А новый малиновый цвет волос, разбавляемый тут и там черными локонами, только дополнял образ.

— Ты работала над домашним заданием? — обеим не терпелось поговорить и первой по пути в кабинет не выдержала Яра.

— Да. Осознанные сновидения. А ты?

— Таро — подруга облизнула губы, как обычно делала, когда ее терзало любопытство. Ее выбор не удивил Сиггу — она всегда тяготела ко всякого вида гаданиям.

В это время Весняна Олеговна как раз открыла кабинет, что в старших классах стал их классным кабинетом.

— Чтобы вы старались и учились изо всех сил. Чтобы через 9 месяцев я со спокойной совестью пинком под попу выгнала вас из школы во взрослую жизнь.

Девочки захихикали, ребята откровенно заржали — начинались привычные учебные дни, полные шуток, доставаний и нелепостей.

Первый день учебы предназначен для раскачки, посему была всего три урока. Уроки были вводными, поэтому пролетели быстро и без проблем. Подошло время обеда и, прежде чем разойтись по домам, подруги все же завернули в столовую, и там, под сок с булочкой, начали делиться новостями. Точнее делиться начала Яра, а Сигга изо всех сил старалась не проболтаться о вчерашнем происшествии. Слушая рассказы подруги, следовавшие один за другим, размышляла над тем, как удивительно спокойно она вспоминает о том страшном поступке. Неужели она настолько безжалостна и жестока?

Подруга умолкла, видя, что Сигга хочет что-то сказать. О, это хитрое выражение лица она знала очень хорошо.

— А я еще кое-чему научилась летом. — ответом было молчаливое ожидание и внимательный взгляд Яры.

— Играем в гляделки. Моргать можно. Главное — не отводить взгляд.

— В чем тогда суть?

— Узнаешь, когда сработает — довольно улыбнулась девушка и игра началась. Сигга ничего не делала просто смотрела. И следила за тем моментом, когда Яре надоест просто так смотреть. Когда же та явно начала скучать, не отводя взгляда, сказала.

— Ничего особого, правда?

— Да. Так в чем суть?

— А вот теперь суть. Продолжаем и не вздумай отвести взгляд.

Яра непонимающе пожала плечами и просто продолжила смотреть в глаза подруге. А вот Сигга плотоядно улыбнулась, начиная представлять себя хищником. Огромным, зубастым хищником, который вот-вот поймает свой обед — кролика по имени Яра. Такого маленького, слабого и беззащитного. Поддаваясь настроению, девушка подалась вперед, взгляд стал затуманенным и диким. Губы расплылись в подобии оскала. Со стороны просто глупая улыбка, но и ей и той, что смотрела на нее, казалось, что это именно звериный оскал. Между ними так мало места. Она вот-вот сделает последний рывок и сожмет челюсти на шее...

Ярослава отшатнулась назад, закрывая глаза. Когда она снова посмотрела на подругу, пытаясь проморгаться, глупо улыбнулась.

— Научи

Как бы Сигга ни гордилась своим открытием, до которого додумалась сама и не хотела бы остаться единственной знающей его, все подробно рассказала подруге и позволила на себе потренироваться.

После этого Яра пошла домой, а Сигга, еще некоторое время поглазев в окно на парк, раскинувшийся перед зданием школы, направилась в библиотеку. Их учебная библиотека в первый учебный день оказалась закрыта. А вот на ее дверях, вместо расписания работы, висело совсем постороннее объявление. О, это было не просто скучное объявление. В нем говорилось о наборе в группу рукопашного боя. С малых лет она с завистью смотрела на старшего брата, которого родители записали в секцию борьбы. Когда же об этом заикнулась она сама, ответом было предложение заняться танцами. Пару лет она даже занималась. Рок-н-ролл натренировал ее тело, но из-за постоянных разъездов с выступлениями, воровавшими все ее свободное время, отказалась от таких занятий и продолжила тренироваться уже дома.

Одиннадцатый класс, она выпускница. Хватит ли у нее настойчивости перед родителями, чтобы ей разрешили тренировки? В расписании были написаны дни и время тренировок, и сегодня был как раз такой день.

"Схожу на первую, посмотрю как там атмосфера, а там посмотрим. Вдруг самой не понравится?" — подумав так, на уже спланировала, как лучше начать разговор на эту тему с родителями.

Дома еще никого не было. Хорошо быть школьницей — столько свободного времени! За обедом она проработала монолог по уговариванию, а затем смылась из дома, пока кто-нибудь не вернулся и не поинтересовался, куда это она намылилась.

Полдень, первый день осени, безоблачное небо и жаркое палящее солнце так и давили на плечи, уговаривая никуда не ходить, а просто присесть в теньке и расслабиться, продолжая наслаждаться каникулами. Вот, например, под этим огромным дубом. Даже скамеечка есть вокруг его широченного ствола.

Сигга остановилась, любуясь пышной короной, сквозь которую, то тут, то там пробивались лучи солнца, от которых приходилось закрывать глаза рукой.

— Мама, смотри, русалка! — радостно завопило чье-то чадо, а девушка тут же принялась выискивать искомое на ветвях, одновременно пытаясь сообразить: во-первых, откуда там русалка? Во-вторых, разве русалки существуют? И в-третьих, она что, серьезно поверила, что там сидит русалка?

— Ну что ты, русалок не бывает. Смотри — это просто листики.

Рядом с девочкой, что умудрилась рассмотреть сказочное существо, присела ее мама, поправляя хвостики на голове. А Сигга разочарованно вздохнула. Она ведь и правда успела поверить.

— Там чудеса: там леший бродит, русалка на ветвях сидит; там на неведомых дорожках следы невиданных зверей... — прошептала она себе под нос, пряча улыбку, и прошла было мимо, как на дереве что-то шевельнулось. Она снова резко встала, всматриваясь между ветвей. Глупая надежда увидеть-таки русалку оказалась разбита в прах самой обычной, хоть и очень симпатичной, белкой. Девушка усмехнулась, обращаясь к белке.

— А где орехи? У которых ядра — чистый изумруд?— растерянная и в каком-то волнительном ожидании чуда (то бишь тренировки), она прослонялась по парку еще пару часов и уже тогда помчалась по указанному в объявлении адресу.

Дверь по адресу оказалась зазывающее открытой и вела в короткий коридорчик, оканчивающийся еще одной дверью.

На секунду задержавшись, чтобы вдохнуть воздуха и собраться с духом, она толкнула дверь.

Она оказалась в центре тесного полукруга из человек двадцати, что с удивлением смотрели на девушку. За сплошной стеной ребят сложно было рассмотреть, но, похоже, никто не занимался, все стояли у входа и, вероятно, кого-то ждали.

— Привет — сказал кто-то из них, кто — она не успела заметить.

— Привет, а я на тренировку. Это же секция рукопашного боя?

Взгляды стали заинтересованными. А Сигге, как обычно, стало не по себе. Они снова рассматривали ее глаза. В такие моменты чувствуешь себя каким-то уродом. Люди всегда смотрели на нее, словно на зверушку в зоопарке. Хотя, кажется, последние несколько лет она уже привыкла к этому и это ее почти не задевало. Но сейчас, стоя лицом к лицу с целой толпой таких зевак, раздражение и отвращение, когда-то похороненные в глубине души, снова выползали на поверхность. Сигга поняла, что ее лицо начало недовольно хмуриться и постаралась придать ему максимально отстраненное выражение. Получилось ли это у нее — она точно не знала.

— Да. Раздевалка там. Сменная обувь есть? — ответил невысокий коренастый парень, махнул рукой в сторону и, хитро прищуришись, рассматривал ее. У него были длинные, как для парня, светлые волосы, сейчас затянутые в тугой хвостик.Сильно бросалось в глаза то, что все ребята были одинаково одеты: белые футболки и темные спортивные штаны.

"И тут белый верх, черный низ!" — подумала она про себя и отрицательно мотнула головой.

— А я не брала обувь — Сигга рассчитывала, что без оплаты сможет только посмотреть со стороны. Но, то ли они считали, что она уже готова оплатить, то ли это было не принципиально. В любом случае, позаниматься хоть на одной тренировке... как же должно быть здорово!

— Ничего, можешь в носках или вообще босиком. У нас тут чисто. Тренер еще не пришел, так что переодеться успеешь. А то, вообще за опоздания полагается двадцать отжиманий.

Он довольно улыбался, наблюдая реакцию девушки на его слова. А какая у нее должна быть реакция? Побежать переодеваться с жутким испугом, что ее заставят отжиматься? Или просто развернуться и убежать?

— Спасибо — выдавила она из себя, ощущая, что еще немного и на каждом сантиметре кожи, что они рассматривают, вырастут шипы.

Она скользнула сквозь строй ожидающих и скрылась в указанном направлении. Как оказалось, коридор разветвлялся и вел в три стороны. К счастью, ближайший поворот и оказался входом в раздевалку, и к сожалению, без двери.

Когда она вышла, ребята как раз становились, в шахматном порядке рассредоточиваясь по залу. Они стояли лицом к стене, вдоль которой сплошь были зеркала. Забавно смотрятся два десятка черно-белых парней и одна девушка, вся в черном. Собственно, она только кроссовки сняла. А так, одежда осталась та же, в которой она сюда пришла.

Свободных мест почти не было, и она встала практически в самом углу у задней стены. Вот и тренер зашел в зал, полупоклонился ребятам и заметил ее.

— Здравствуйте. А вас как зовут?

— Добрый день. Сигга Вольфганг.

Он рукой указал парню, стоявшему прямо перед ним, освободить место.

— Так как вы сегодня первый раз, Сигга, я бы попросил вас стать поближе, чтобы вы все видели и, если возникнут вопросы, могли без труда спросить.

Этот худощавый мужчина, казалось, был воплощением спокойствия и учтивости. Волос на голове было уже не так много и их украшала почти равномерная седина. Он не был ни крупным, ни мускулистым — самый обычный человек.

Разминка была непривычной разве что добавлением физических упражнений — ну да, уже не танцы. Затем ей показали удары и сказали их отрабатывать в воздух. Получалось что-то ужасное. Вскоре их разбили по парам и Сигге достался тот самый белобрысый, что говорил с ней. Когда тренер, наконец, удостоверился, что она поняла что делать и на верном пути, оставил девушку на попечение ее напарника и пошел проверять работу остальных. Парень довольно улыбнулся.

— Меня зовут Логан. Приятно познакомиться, Вульфи. — это было верхом наглости. Так над ее фамилией еще не издевались!

Сигга резко, куда быстрее, чем того требует тренировка, ударила кулаком. Парень опоздал с блоком всего на какую то долю секунды и рука врезалась в его лицо. Точнее скользнула. Опоздавший блок все же сместил направление движения. А ей хотелось ударить еще и еще!

Хлопок в ладоши и все остановились. Ничего не понимая, запыханная Сигга вертела головой, не понимая, в чем дело.

— Поменялись! — теперь те, кто атаковал, защищались. Выпады парня были резкими и тяжелыми. Каждый удар отводился в сторону ценой огромных усилий и стараний. Через несколько минут ей уже катастрофически не хватало воздуха. В какой-то момент она просто не успела и вот, огромный кулак уже мчится к ее лицу. Она уже физически ощутила, как это будет больно, зажмурилась. А боль все не наступала. Неужели это и есть то, о чем говорят, когда вся жизнь мелькает перед глазами? Вот и она представила, как он сейчас сломает ее ровный нос и лицо из симпатичного превратится в кровавое месиво. симпатично же будут смотреться на таком лице глаза разного цвета.

Она открыла один глаз, затем второй. Кулак остановился в паре сантиметров от ее лица.

— Это же всего лишь тренировка, Вульфи. Солдат ребенка не обидит.

В груди нарастал ком возмущения. О только что грозившей ей опасности она уже и думать забыла. В каждом взгляде, слове и движении она видела вызов, насмешку. Этот человек считает ее уродиной?

И все новые приемы она старалась выполнить максимально правильно, максимально быстро. Логан отвечал таким же ускорением и улыбаться не переставал. Снова и снова она оказывалась на полу, упершись щекой в твердый пол. Пыль прилипла к влажной от пота щеке, а парень шепнул на ухо.

— Сдавайся.

— Нет — и, чувствуя каждую мышцу, до предела натянутую и ноющую от болевого залома, попыталась выдернуть руку, вывернуться. Логан лишь сильнее потянул и ее тело само вжалось в пол. Сигга почувствовала, что он склонился совсем низко над ней. По щеке скользнуло горячее дыхание.

— Сдавайся.

От новой порции боли вырвался невольный стон и новая попытка собраться с силами. Она не может вот так проиграть! У нее должно получиться! Боль не значит ничего.

Очередную попытку вырваться прервал окрик тренера.

— Что тут происходит? Оба, по тридцать отжиманий! Синхронно.

Замечание охладило лучше ведра холодной воды. Под грозным взглядом тренера провинившиеся приняли упор лежа и выполнили упражнение под единый счет.

— Что вы не поделили? Кот с собакой и то спокойнее друг ко другу относятся! А вы-то, все-таки, одного вида.

Сигга слушала тренера пропуская слова мимо ушей. Что и почему — это только ее дело. Они никогда не поймут ее состояние. Она для них другая — урод. Как сильно, оказывается, влияет на мнение внешность! Они ее еще даже не знают и, как всегда, судят по внешности. Больше ничего не важно. Над ней можно безнаказанно шутить и издеваться и им ничего за это не будет. Все постараются сделать вид что не заметили, хотя сами будут посмеиваться про себя. Интересно, как они сами бы чувствовали себя и реагировали, если бы их так рассматривали и цепляли?

До конца тренировки они с Логаном больше не пересекались, а остальные, хоть и смотрели на нее с интересом, а, все же, реагировали спокойно. После тренировки она узнала, что надо для занятий. О стычке с блондином больше не упоминали, что было ей только на руку. Дождавшись, пока раздевалка освободится, она скользнула туда за своими вещами и который раз печально отметила про себя отсутствие двери — в будущем с переодеванием могут возникнуть проблемы. Она уже закинула рюкзак на плечо и направилась на выход, когда прямо в проходе буквально налетела на Логана. Мокрые светлые волосы, теперь свободно свисающие почти до плеч, прилипли к лицу. Веселые, горящие каким-то наглым задорным огоньком глаза, словно стали еще живее. А вот на скуле начинал наливаться синяк вкруг ссадины. Неужели это она его так? А ссадину, видно, царапнула кольцом, которое не сняла даже на тренировку.

— Вульфи, перестань меня преследовать!

— Дорогу — буркнула Сигга, буравя его взглядом. Что-то в его поведении не вязалось. Он постоянно улыбается. Неужели его самого это не раздражает? Улыбка практически не слезала с его губ! Плечо, которым она столкнулась с парнем, сейчас отчетливо ощущалось как мокрое — ... Что это с тобой?

— В душе купался. Ты хотела со мной?

Кажется, ему совершенно не надоело отшучиваться. Не желая продолжать бессмысленный диалог, она просто пошла напролом, хорошенько зацепив парня плечом. Хотя, конечно, кто знает, может это для нее "хорошенько", а для него это так, легкое прикосновение.

Зал она покинула не с лучшими впечатлениями. За одну тренировку ей показали так много, что не все еще укладывалось в голове. А этот Логан... Итак, явно не был против поиздеваться над ней, так она еще и умудрилась ударить его. Наверняка еще будет припоминать ей. Будет, если она будет ходить на тренировки. Но вот так, из-за одного человека отказаться от мечты...

Когда она пришла домой, солнце уже скрылось за горой. Они жили в восточной части города, которую раньше освещало солнце и для которой раньше наступал закат.

Ее ждали. Только сейчас она вспомнила, что ей наверняка должны были звонить. Уже видя свой дом в конце улицы, она на ходу принялась за поиски мобильного на дне рюкзака. В момент, когда его уже нащупала, он вздрогнул, завибрировал и принялся закапываться куда-то еще глубже. Когда Сигга наконец выудила адское изобретение прогресса, он замер.

— Черт! — собственно, она уже стояла перед открытой дверью во двор, что означало, что ее обыскались. Похоже, это была первая и последняя тренировка.

Спать она ложилась не в лучшем настроении. Ну и почему все так сложно? Проблема за проблемой сваливаются так, словно она гуляет по саду проблем в период созревания. И почему они всегда валятся все разом, словно карточный домик. В груди пылала злость: ну как родители не могут понять ее стремлений? Ведь у нее не будет другой возможности. Потом институт и работа и у нее совершенно не будет времени ни на что.

В попытке не думать об этом, она принялась перечитывать информацию, что нашла по осознанным сновидениям. Как же просто читать, что надо делать. И как невозможно это на практике. В голову вечно лезут посторонние мысли, не дающие настроиться на нужный лад. Ссора с родителями все не давала покоя. Они ее наказали за позднее возвращение домой, за то, что не предупредила, за то, что не отвечала на телефон. Теперь целую неделю на ней все домашние обязанности, что раньше распределялись между всеми сестрами.

Ложась спать, Сигга снова попробовала настроиться на мысли о подруге. Она должна зайти в ее сон и показать, что летом действительно работала над собой. Это и было их личное домашнее задание. Девушка изо всех сил пыталась удержать в голове мысли о том, что ей нужно увидеть Яру, нужно сказать, что она пришла в ее сон. Это будет лучшим доказательством. Но мысли, как назло, скакали, не желая сосредотачиваться на чем-то одном. И с каждым разом вспомнить, что ей надо, было все труднее.

— Русалка...

— Где?

— Не знаю. Ушла гулять.

— Как ушла? Она же русалка.

— Ну да.

— У нее же нет ног.

Он воздел очи горе и недовольно посмотрел на девушку.

— Уж от тебя я такого не ожидал. А выглядишь умной девочкой.

— А что не так то?

— Ты помнишь сказку про Русалочку?

— Ну да. Она влюбилась в человека и, чтобы быть с ним, хотела себе ноги.

— И они у нее таки были.

— Ну да. Ведьма сделала ей их за ее голос.

— ну, вообще-то сказка начинается именно в этом месте. У русалок нет хвоста. Они обычные люди — утопленники.

Сигга молча присела, переваривая информацию. Ласковое солнце светило сквозь листву и девушка довольно зажмурилась, греясь.

— Ты пришла только ради нее?

— Мм? — она удивленно посмотрела на собеседника. Рядом с ней сидел сфинкс. Обычный такой ... сфинкс. Глаза округлились от ужаса.

— Ааа? Это загадка? Не ешь меня!

Сфинкс обиженно надул человеческие губы и так, по-кошачьи, фыркнул.

— Больно надою костлявую такую. Как же вы надоели со своим предвзятым мнением и незнанием! Ну почему сразу загадки? С какой стати я вообще долен тебя есть?

— Но ты же..сфинкс — как-то не верилось, что эта махина с мускулистым львиным телом совсем не заинтересована в том, чтобы как-то подловить ее и съесть. Тем временем киса скорчила еще одну отчаянно-расстроенную рожицу.

— Ну почему вы чужую историю знаете лучше своей? Сфинксами нас называли египтяне. А вот твои предки славяне называли нас гамаюн.

— Гамаюн? А разве это не птицы с человеческими лицами?

— Я тебя сейчас точно съем! Как ты вообще умудрилась добраться сюда?

Сигга огляделась.

— А где я?

— Мне все-таки кажется, что сфинкс — это ты.

— Я? — девушка окончательно запуталась, уже не зная, что и думать.

Лапа кисы шмякнула по ее человеческому лицу, изображая такой привычный жест.

— Ты у дуба.

— Дуба?

— Угу. Помнишь, кучерявый писал еще:

У Лукоморья дуб зеленый,

Златая цепь на дубе том

И днем и ночью кот ученый

Все ходит по цепи кругом.

Продекламировал сфинкс-гамаюн.

— Ааа — понимающе, но ничего не понимая, протянула девушка — а где кот?

Существо в очередной раз тяжко вздохнуло

— Ну, тут он перегнул. Ты обозвала меня сфинксом, а он — котом. Не мог рифму подобрать.

Сигга сидела в глубоком шоке и молча смотрела перед собой. Новоявленный кот, решив, что вопросы иссякли, начал умываться. И правда, чисто по кошачьи.

— А где цепь?

Сфинкс замер, хитро прищурился и посмотрел на нее.

— А зачем тебе?

— Интересно.

— Спрятана.

— Хм? Чтобы не украли?

— Именно — кивнул он и девушка снова примолкла, тщетно пытаясь упорядочить мысли и переварить новую информацию. После долгих размышлений, наконец, задала новый вопрос.

— Ты мне снишься?

— Нет, это ты мне снишься — и заработала новый изучающий взгляд, который словно проверял: поняла она или нет.

— Так не может быть. Сон-то смотрю я!

— Но и я его смотрю. Только я настоящий, а ты — нет.

Воцарилось молчание. Гамаюн повел крыльями, и она только теперь заметила их наличие.

— Значит, я все-таки вышла в осознанное сновидение? — существо молчало, словно ответ был очевиден и не требовал ответа. Но, ведь если она в его сне — значит он настоящий. То есть существует. И спит. Раз видит сны.

— И что, русалки тоже существуют?

Во взгляде существа читалось отчаяние и боль. Похоже, такие глупые собеседники ему попадались впервые и девушка поспешила задать другой вопрос.

— А кто еще существует? Там, духи, эльфы, домовые?

— Все существа, о которых рассказывают народные сказки, предания и сказания, основаны не просто на больной фантазии.

— А куда они делись? — короткий бычий хвост гамаюн начал подергиваться, прямо как у кошки, когда та нервничает.

— Никуда. Ты ведь сама их видела.

Сигга уж собиралась задать очередной глупый вопрос, как существо ее перебило.

— У тебя осталось мало времени. Это все, что ты хочешь знать?

— Как тебя зовут?

— Разве? — хвост зверя агрессивно гулял из стороны в сторону. Сам он встал на все четыре лапы, расправляя крылья. Выглядело это впечатляюще и пугающе одновременно. Девушка задумалась. У нее есть возможность узнать что-то важное. Что же важно?

Если все эти мифические существа реальны, может ли быть такое, что она...?

— Кто я?

Но гамаюн снова покачал своей человеческой головой.

— Разве ты не знаешь ответ на этот вопрос?

Снова не то. И некогда думать над этим двусмысленным ответом. Что же она может спросить? Что должна спросить? Сигга огляделась. Оказывается, все это время они сидели у того самого дерева, где она была сегодня в парке. Только скамеек вокруг него не было. А меж толстых, вздымающихся над землей тут и там корней, бежал ручеек, какие, верно, и называют хрустально чистыми.

— А где это мы?

— Именно...

04

Сегодняшняя дорога в школу снова пролегала по новому пути. Она старалась не ходить по одной и той же дороге, впрочем слишком уж сильно варьировать не получалось, ввиду ограниченного времени и одного и того же начального и конечного пункта. В этот раз дорога пролегала вдоль реки, что петляла сквозь центр города. Название ее с какого-то древнего языка означало "Чистая вода". Тем не менее, по берегам густо разрослись заросли камыша, и удостовериться в правдивости названия не представлялось возможным.

Сигга застыла, заглядевшись на иссиня-черного ворона, сидящего на траве у камышей.

— Хугин — прошептала девушка, улыбаясь. По земле промчалась тень и над головой раздалось.

-Крраа — еще один ворон приземлился на ветку дерева и, наклонив голову набок, принялся рассматривать Сиггу.

— И Мунин... вороны соглядатаи Одина, что вы тут делаете? — она вспоминала этих мифических птиц при виде ворон. И, хоть сама тому не верила, но сама мысль, что это могло бы быть правдой, была очень приятной. И опять она усмехнулась сама себе: правильно сказал гамаюн, что чужие сказки они знают лучше, чем свою.

От этих размышлений ее отвлек плач. Кажется, он доносился откуда-то из камышей. Рядом никого не было и Сигга сделала несколько шагов в ту сторону.

— Эй! Кто там? — позвала она, вглядываясь в заросли. Плач из редких всхлипываний перешел в рев и, кажется, это была девушка.

— Ты где? Что случилось? — она поспешила к зарослям и услышала еле различимое

— Помогите! — и снова плач. Сигга уже протянула руку, собираясь раздвинуть камыши, как услышала резкий оклик позади.

— Вольфганг! — она обернулась — Вы почему до сих пор не в школе? — на нее сквозь очки смотрели строгие голубые глаза. Впрочем, злыми они были только секунду, затем их школьная библиотекарь улыбнулась. Лада Николаевна была высокой и рост только подчеркивал ее сильную худобу, а сутулые костлявые плечи выдавали усталость. Впрочем улыбка почти никогда не сходила с ее лица и эта улыбка и доброта отпечатались тонкой сеточкой морщин вокруг глаз.

Девочка хотела было соврать, что у нее сегодня нет первого урока, но устыдилась. В библиотеке она засиживалась довольно часто и много общалась с Ладой Николаевной, поэтому просто как человеку, которого уважала, не хотела говорить неправду.

— Там кто-то плачет — ответила она и потянулась раздвинуть камыши.

— Погоди — резко, даже как-то жестко оборвала ее библиотекарь, отчего девочка остановилась как вкопанная — тебе показалось. Это эхо шутит — и женщина указала на противоположную сторону дороги, где в тени деревьев стояла девушка, обхватив себя за плечи и, вроде бы, плакала.

— Тебе показалось, Сигга — библиотекарь говорила негромко, но внушая уверенность так, что девушка опустила руку — идем в школу, нам обеим уже пора.

— Пор-ра! — вскрикнул ворон, сидящий на дереве, а Сигга подпрыгнула от неожиданности, так и не дойдя до Лады Николаевны. Она удивленно уставилась на птицу, затем на библиотекаря и снова на птицу.

— Вороны очень умные птицы и могут имитировать человеческую речь — поспешила успокоить Сиггу женщина. Нет, Сигга и сама знала это, и то, что вороны могут сознательно составлять фразы из услышанных слов, а не просто повторять услышанное. Но лично видела такое впервые.

— Опаздываем — снова поторопили ее, и они вдвоем вернулись на тротуар.

Некоторое время они шли молча.

— Скажите, а в библиотеке есть что-нибудь по славянской мифологии.

— Славянской? Что-то должно быть. А с чем связан такой выбор? По программе же у вас греческая.

— Это я для себя, так сказать для общего развития. — А успеешь все? Вас как раз летнее задание спрашивать будут— она улыбаясь посмотрела на ученицу. Она всегда была в курсе что и на когда задано. Также как всегда подбирала именно ту книгу, которая была нужна ученику. Если времени на чтение или желания его тратить нет — ученик всегда мог получить либо сокращенную версию с основными выкладками, либо критику, позволяющую на ее основе написать сочинение.

Размышления девочки прервал голос Лады Николаевны.

— Я знаю, что ты быстро читаешь, но, как говорится: за двумя зайцами.. Что важнее: желания или долг? — Сигга, уже собиравшаяся было ответить на первый вопрос, закрыла рот, тут же перебитая последующими — И способны ли мы не поддаваться искушению и быть верными самоубийственной клятве?

Вопросы вроде и были риторическими, но заданы были так, словно от нее ждали ответа. И прошло еще не мало времени, пока она собралась с мыслями и негромко выдала.

— Долг важнее всего. Чувства и желания делают нас слабыми и уязвимыми, заставляя действовать неверно. Жизнь стоит чего-то только тогда, когда прожита не зря, когда у нее есть цель. И будь эта жизнь продолжительностью хоть пять минут, но с целью, она стоит тысячи бесцельных. Поэтому следует контролировать себя, эмоции и разум.

Женщина задумчиво посмотрела на Сиггу, продолжая идти рядом. В ее взгляде читалась глубокая усталость и попытка понять.

— Такие вещи может говорить либо ребенок, который никогда не любил, либо глубокий старец, разочаровавшийся в жизни. Неужели в 18 лет ты еще не влюблялась?

Сигга смутилась, потупившись и глядя куда-то себе под ноги.

— Мне 17. И я считаю, что в моем возрасте глупо говорить о любви . Мы все — дети.

Пронзительно зеленые глаза женщины снова попытались заглянуть в голову девочки так, что она невольно поежилась и,вспоминая книги по магии, что читала вместе с Ярославой, мысленно создавая вокруг себя стену. Женщина отвела взгляд и грустно улыбнулась одними краями губ.

— Но разве ты не описала бездушных роботов? Без чувств и эмоций, холодных и всегда делающих то, что должны?

И тут уже Сигга не знала что ответить и, некоторое время шла, кусая губы. Ответ так и не пришел в голову и как то так само собой получилось, что остаток пути они прошли в полной тишине. Лишь перед самым зданием школы Сигга резко оглянулась, когда краем глаза увидела, что ее кто-то догоняет. Показалось даже, что увидела руку, что тянется к ее плечу. Но там никого не оказалось.

— Что-то случилось?

— да нет, показалось — растерянно ответила она библиотекарю, вглядываясь в пустоту перед собой. Время шло, неумолимо отнимая возможность понять, что же это было и она поспешила в школу, куда и правда опоздала. Она прошла вперед, толкнула тяжелые створки двери и только тут заметила, что Лада Николаевна осталась снаружи. Она хотела было вернуться, но остановила себя, решив, что глупо терять время и поспешила в класс.

Учитель истории у них в этом году был новый и зря времени не терял. В отличие от других преподавателей он решил научить детей конспектировать лекции заранее и основательно загружал их информацией. В свете такой начитки, скоростной записи и полнейшей тишины в кабинете, Сигга и Ярослава еле успевали перекидываться записками.

"А у русалок в славянской мифологии ноги есть?"

И тут же скосить глаза вправо, чтобы переписать то, что было в тетради у подруги. Почерк был быстрым, малопонятным и с огромным количеством непонятных сокращений. Попутно с этим было бы неплохо уловить информацию, подаваемую учителем и записывать и ее в том числе.

"У некоторых, кажется, есть. Тебе зачем?"

И тут уже пришлось смириться с тем, что урок она явно не запишет. Про себя пообещала, что обязательно возьмет тетрадь у подруги и перепишет все дома. Оторвала листик и принялась расписывать свой сон.

Неприятности зависли холодным предощущением тишины в классе. Но ведь предощущение еще ничего не значит, вряд ли ее заметили. Сейчас надо просто перелистнуть тетрадь, открыть следующую страницу и закрыть переписку.

— Какая интересная у вас фантазия. Я и не заметил, что где-то в лекции фигурировали сфинксы. Может, вы расскажете, что я упустил? — учитель стоял прямо над ней и читал записку. Ответить было нечего, Сигга уперла взгляд в стол, кожей чувствуя взгляды одноклассников. А историк ловко выдернул листок с полунаписанным сном, взял лежащий на углу дневник и направился к своему столу, продолжая лекцию. Обидно было до жути. Первый урок истории у нового учителя ознаменовался двойкой или записью родителям. Она перехватила сочувствующий взгляд Ярославы, посмотрела в окно, откуда на нее смотрел кто-то еще. Посмотрела и тут же отшатнулась, выскакивая из-за стола и тут же падая посреди прохода. Прислонившись к стеклу руками и лбом на нее смотрел тот самый урод с темной кожей. Безумные глаза раздевали взглядом. Изо рта торчали кривые зубы, а кожа была какого-то болотного цвета. Но вот проходит миг и за окном ничего нет. Только парк залитый солнцем. По классу пошел шепоток: уродина, сумасшедшая, ненормальная.

Какими же злыми бывают иногда дети. Как больно они умеют делать, одними словами. Словно затравленный зверь, Сигга оглянулась, боясь увидеть посреди класса Его.

-П-простите. Можно... — она схватила свой рюкзак, в котором лежал тот самый нож из подземелий, и выскочила из кабинета, не слушая, что говорит учитель, что говорят ее одноклассники.

В туалет девочка заскочила уже держа оружие в руке и, первым делом, огляделась. Почему он был за окном? Как она могла его увидеть? Вжавшись в угол, она вновь и вновь изучала каждый сантиметр помещения, вот-вот ожидая, что Он зайдет. Но зашла Яра.

— Что случилось? А это откуда? — сложно было не заметить нож, что держала перед собой девушка.

Сигга в отчаянии посмотрела на подругу, в который раз борясь с желанием все ей рассказать.

— Я... показалось, Яр. Что-то я нервная стала — она поспешно опустила руку с ножом, надеясь отвлечь внимание подруги от него. Одноклассники теперь наверняка считают ее психованной!

— А этот меч тебе зачем?

— Это..из сувенирного — совесть кричала и билась, требуя прекратить врать единственному человеку, кто готов ее выслушать. И, видимо, это было заметно по ее лицу, а, возможно, и голосу. Маленькая недомолвка быстро точит камень в стене доверия.

-Да? Ну-ну. Тогда удачи. — давая понять, что обиделась, отчеканила Ярослава, пожала плечами и вышла.

На этот урок в класс Сигга так и не вернулась. И до конца учебного дня она сидела одна, без подруги. То и дело она слышала за спиной шепотки в ее адрес, иногда ее обсуждали намеренно громко так, чтобы она слышала. В дневнике пылала алым шикарная запись в несколько строк о ее поведении и отсутствии на уроке.

После уроков класс собрался в библиотеке, чтобы получить учебники. Школьная библиотека славилась своей обширностью так, что часто сюда заглядывали даже бывшие ученики, нынешние студенты.

Девушка решила не стоять в очереди с одноклассниками и сразу скрылась меж книжных стеллажей, изучая их содержимое. Неплохо, конечно, было бы извиниться перед подругой, но не перед всем классом, тем более, что Ярослава ни на минуту не оставалась одна.

А на полках Сигга пыталась выискать те самые книги по мифологии, ведь библиотекарь так и не ответила, есть ли они у нее. Там покоились тома с греческой и египетской мифологией, но никакого намека на славянскую не было и близко. Когда в зале стихло, девушка выскользнула из лабиринта книжных дебрей.

— Так вот, кто опаздывает за учебниками. Я уже и не ждала тебя.

Девочка же, размышляя о том, что сегодня весь день наперекосяк, попыталась изобразить приветливую улыбку

— А я на полках книги смотрела, увлеклась немного.

— Не это ли случайно искала? — женщина протянула книгу, с обложки которой смотрел улыбающийся старик в шкуре, и подмигивала Баба Яга. Девочка вцепилась в нее, тут же пробегая взглядом оглавление, поскорее надеясь узнать, о чем в ней написано.

— Спасибо. А можно я ее домой заберу?

— Три дня она в твоем распоряжении. Утащишь то вместе с учебниками?

— Книгой больше, книгой меньше. Все равно нести. Спасибо.

С трудом запихав вещи в рюкзак, она попрощалась и поплелась домой, преследуемая страхом, опасениями и просто мыслями. В голове снова всплыли слова Лады Николаевны. Приятно предположить, что ты рассуждаешь как человек, проживший жизнь. Только вот реальность говорит о том, что ты — скорее ребенок, еще не видевший ее.

Любовь. Разве жизнь и взросление познаются в ней? Разве не слеп любящий и не совершает глупые поступки ради нее?

И снова ее размышления прервали. На этот раз кто-то, навязчиво едущий вдоль тротуара, где она шла, с ее же скоростью. Ну что, обернуться и улыбнуться этому ненормальному? Сам отстанет, только увидит ее глаза. И обернулась. А вот зеленоглазый мотоциклист только хитро прищурился, с улыбкой глядя на нее.

— Возражения не принимаются. Садись — и что-то было в этом уверенном взгляде, в этом голосе, который не просит, но и не приказывает, скорее зовет: идем, я покажу тебе неведомое.

Сигга, не говоря ни слова, устроилась за спиной Беримира, но показушно насупилась. Школьные проблемы словно исчезли с появлением этого человека и настроение как-то разом немного улучшилось.

Ручек чтобы держаться на транспорте не было, это значило, что держаться надо за парня. Так что девушка осторожно приобняла его и прижалась к спине. Рев двигателя приятно отозвался дрожью внутри. Еще секунда и ветер растрепал челку, а глаза заслезились от скорости. Зато внутри мигом стало хорошо и спокойно. Хоть кто-то не издевается над ней, не обижается и просто находится рядом. Городской пейзаж сменился зелеными насаждениями, а вскоре дорогу и вовсе преградило озеро. А Сигга не решалась вставать с мотоцикла, не зная, конечный ли это пункт.

— Ты там не уснула?

— И где мы?

— В одном очень красивом месте. Идем. Рюкзак можешь оставить здесь. Никто его не тронет.

Скинув тяжесть с плеч, она осторожно направилась следом за парнем. А он шел к озеру, куда-то к только ему известному месту, раздвигая кусты и проходя сквозь, казалось, непролазные чащи. Где-то в глубине сознания все еще скреблись кошки, но сейчас говорить об этом отчаянно не хотелось, посему девушка продолжала просто молча идти следом и тихо сопеть.

— Так как же ты докатилась до жизни такой? — спросил, не оборачиваясь Беримир так, что девушка чуть не споткнулась, соображая, что именно он имеет ввиду. Неужели он знает? Нет. Не может такого быть. Парень же в это время оглянулся, заметил ее растерянность, поймал за руку и потянул за собой.

— Я про то, что ты так и не пришла больше на сходку. Борода так тебя напугал?

Когда кусты остались позади, перед ней открылся вид на озеро, залитое солнцем. Водяные лилии полностью усеивали поверхность воды вдоль берега. Девушка потеряла дар речи, совсем растерявшись и не зная, что ответить и во все глаза рассматривая эту красоту. Незаметно для нее самой, Сигга оказалась уже сидящей на мягкой траве, а рядом, точно так же, сидел Беримир, подставив лицо лучам солнца и довольно зажмурившись.

Внутри постепенно разливалось тепло, поддавшись порыву, девушка тоже закрыла глаза и откинулась на траву. Ветер ласково играл с волосами, солнце грело, создавая впечатление, что сейчас снова середина лета. А проблемы ушли куда-то на задний план, словно это было в прошлой жизни.

— Ты не волнуйся, у тебя все получится.

— Что? — Сигга резко открыла глаза, но тут же зажмурилась от солнца.

— Я про праздник конца лета. Ничего страшного не будет. Тебе понравится, вот увидишь.

— А..— она запнулась, размышляя, как правильней будет сформулировать вопрос — А почему ты тогда ко мне подошел?

— Ты ждала этого.

— В смысле? — опешила девушка и, все-таки, привстала, опираясь на руки и глядя на парня.

— Ты была похожа на натянутую пружину, вот-вот готовую сорваться и высвободить свою энергию.

И снова странный и непонятный ответ. Впрочем, тут ее взгляд наткнулся на пояс юноши, где висел пристегнутый нож. Сердце бешено заколотилось от восторга и желания взять его в руки.

— Можно посмотреть?

Беримир как-то, по-доброму, улыбнулся, словно одобряя ее интерес, отстегнул петельку, которой были пристегнуты ножны и протянул ей оружие. Интересно, ощущения от него будут такие же, как от ее трофея? Она заворожено, с трепетом освободила небольшой нож (в сравнении с ее кресалом) от кожаного плена, подставляя его лезвие лучам солнца. И совсем неожиданно, на фоне всех этих мыслей и ощущений почувствовала, как парень положил голову ей на колени. Обычно она не любила, когда к ней прикасаются. И вот так близко кто-то чужой был впервые и впервые не появилось желания оттолкнуть его. Темно-зеленые глаза изучали ее, следили за ее движениями, за тем, как она любуется оружием.

Рукоять была сделана то ли из кости, то ли из пластика, похожего цвета. Лезвие на много короче того, что у нее, шире, и было привычного цвета металла, а не грязно-черного. Теперь, когда на коленях лежал Беримир, нож приходилось держать выше. А прямо напротив были его глаза и взгляд то и дело натыкался на них, отчего Сигга все больше смущалась.

— Можно посмотреть твое кольцо? — он поймал ладонь девушки, и она окончательно залилась краской, чувствуя, как деревенеют движения. Не откладывая нож, она сняла перстень, который теперь постоянно носила и не снимала до сих пор. Сигга тут же попыталась снова сосредоточиться на ноже. А Беримир, кажется, совсем забыл о существовании девушки и внимательно разглядывал безделушку, перекладывая ее из ладони в ладонь и как-то странно поводя руками. Наконец нож вернулся в ножны и был отложен, а вот интерес к кольцу все не угасал.

— Что тебя так заинтересовало?

— Ты знаешь, что значат эти буквы?

— Нет. А ты?

— Знаешь, это очень красивый перстень. Он тебе идет — он одел кольцо обратно на палец уже по уши красной девушки.

— М-мне пора

-Конечно. Идем.

Парень встал, а ощущения тепла на коленях все не уходило. Вставать и покидать это тихое место отчаянно не хотелось. Тут создавалось ощущение нереальности происходящего. А отношение Беримира вообще сбивало с толка и иногда даже возникало подозрение, что ему что-то надо от девушки. Иначе, зачем же еще ему так хорошо с ней обращаться?

Когда они уходили с поляны, пробираясь через кусты, парень снова взял ее за руку. И вот, ветки раздвинуты и они снова в другом мире, совсем преобразившемся, унылом и сером. Сигга оглянулась, словно не веря, что они только что были на такой светлой, зеленой поляне. Но ветки уже сомкнулись, не давая ей рассмотреть, что там, позади. А Беримир уверенно вел ее за собой, не давая споткнуться и придерживая новые ветки, так и норовящие хлестнуть по лицу.

Когда они вернулись к мотоциклу, то застали очень неприятную картину. Вокруг железного коня, пестрея вырванными белыми страницами, было раскидано содержимое рюкзака Сигги. Парень опешил не меньше самой девушки и всё непонимающе бормотал себе что-то под нос, помогая собирать вещи. Некоторые книги и страницы были насквозь мокрые, а то и вовсе лежали в лужах, хотя озеро было довольно далеко и дождя уже давненько не было. И то ли к счастью, то ли к несчастью, ножа мертвеца нигде на поляне не было.

— Вроде все нашли. Ты меня довезешь до города?

— Могу и до самого дома. Где ты живешь?

И снова липкие лапы подозрительности закопошились в ее голове, выискивая причины недоверия.

— В восточной. До стадиона подкинешь?

Был ли реальным тот урод в окне школы? Или это сознание ее предупреждало о краже? Беримир все знал и специально отвлекал ее? Ведь не просто так он предложил оставить вещи и уверил, что все будет в порядке. И его показное хорошее отношение. Не стоит всем подряд знать, где она живет. Но зачем ему нож? Если он работает на полицию, то они и без нее узнают, где она живет. Да и не стали бы изображать этот беспорядок. А книги зачем рвать? Они ни в чем не виноваты. И ей теперь всю ночь их склеивать.

Когда они уже сидели на мотоцикле и прогревали двигатель, Сигга вдруг спросила, перекрикивая рычание выхлопной.

— А у русалок ноги есть? — Конечно.

05

Зима подточила провизию, а долгая осада ввела в отчаяние жителей. Скотины давно уже не было, а со вчера умолк и собачий лай. Квентин скинул с плеча мешок, наваливая его на баррикаду.

— Все, последний — он оглянулся на результат их трудов: подобие рва перед уже полуразрушенными воротами и нововозведенными "стенами" в местах, где они были разрушены, из наваленных вещей, домашней утвари, мешков со всевозможным сыпучим содержимым.

— Мало. Чертовски мало — второй парень, что проверял укрепления, опомнился и поднял голову уже подбадривающее улыбаясь — ничего, прорвемся.

И сказано это было так, что Квентин поверил, рука сама потянулась к копью, что он теперь везде с собой таскал, после последнего неожиданного нападения. Они тогда посреди дня начали атаку изнутри, видно разведкой шли, увидели возможность — проникли внутрь и малыми силами хотели захватить. Тогда то и ворота подожгли. Теперь они еле держались, а при ближайшей атаке обещали упасть еще до того, как их начнут сносить. Поэтому сразу за воротами, во дворе располагалась глубокая широкая яма с кольями, прикрытая и замаскированная под обычный грунт. Весь городок теперь напоминал укрепучасток.

Если бы не этот парень, что даже и имени своего до сих пор не назвал — не до этого как то было, горел бы их город еще неделю назад.

Никто уже и не знает, как он попал в город и откуда взялся этот бродяга в простой одежде, обычным, не запоминающимся лицом. Только в глазах загорались искорки, когда он оглядывал сделанное или смотрел со стен на лагерь противника.

Квентин терпеливо сжимал копье, пытаясь начать разговор с ним. Парень поймал его взгляд и вопросительно вскинул брови.

— Что?

— Я хотел попросить потренировать меня. В смысле..нас, наших? Ты ведь знаешь, среди нас не осталось воинов. А тех, кто в страже работал, уже давно нет... — он умолк на полуслове, словно осознал произошедшее и окунаясь в воспоминания увиденного.

Этот человек научил их держать оборону, научил защищать свой город и себя. Научил держать оборону стен и поднял боевой дух, когда сам взялся за меч.

Тень улыбки омрачила лицо этого молчаливого незнакомца. Сколько их осталось? Чему они могут успеть научиться? Сколько они смогут выстоять против подготовленного войска противника? Последние дни они спали всего по несколько часов урывками. А когда не спали, работали как волы, сооружая оборону, собирая и делая оружие.

Да и когда он сам спал последний раз? Организм уже начал работать на износ, используя все ресурсы, все силы. Он уже знал, что для него это будет последний бой. Он надеялся только на то, что выстоят остальные. Даже если останутся двое — они смогут сохранить память. Смогут провести в последний путь умерших. Они смогут начать все заново.

Над ним склонилась тень. Небо заходило ходуном, когда его начали трясти за плечи, пытаясь привести в себя. То ли солнце, то ли ядовитый дым застилал глаза, не давая понять, кто же это. Тело пронзала боль, переходя в онемение и шевелиться отчаянно не хотелось. В ушах барабанной дробью стучало сердце, все реже отбивая такт.

Квентин склонился над безымянным, тряся его и не желая верить, что остатки кровавого мяса уже никогда не будут человеком. Не может быть, что тот, благодаря кому они выжили, сам не вернулся. По грязным щекам парня текли слезы и, не замечая ничего, он кричал, расталкивал и пытался привести парня в сознание. Почему никогда не бывает так, как поется в песнях? Почему всегда больно и сил говорить нет?

Боль постепенно становилась все тише, уходя на задний план. Так хотелось сказать что-то подбадривающее этому мальчишке. Сказать, что это не конец, что это новое начало, что они теперь могут спокойно жить дальше. Но губы не шевелились, а зеленые глаза стекленели, невидяще глядя в небо.

Ночью над долиной запылал погребальный костер, треща и сопя среди ветвей, впиваясь в тела и одежду, искрами улетая в небо над оставшимися девятью. И если кто-то и поднял голову вверх, то ему среди пламени и искр могла привидеться птица из огня.

* * *

Посреди ночи по дому на носочках кралась фигура, ловко лавируя между мебелью и стараясь идти как можно тише.

Весь вечер ушел на домашнее задание и склеивание учебников заново. Каким-то чудом уцелела только книга по мифологии. Состояние же учебников, к счастью, можно было списать на предыдущих владельцев. И, хотя по времени уже было пора ложиться спать, организм абсолютно отказывался от такого предложения, требуя думать о ноже, о Фениксе, о школе и об обидевшейся подруге.

Необдуманно забытая кем-то табуретка больно заехала по коленке, раздалось сдавленное шипение, и Сигга стала двигаться еще медленнее, внимательнее всматриваясь в темноту. Самое сложное было бесшумно открыть входную дверь и закрыть ее за собой. Двор, после темноты дома, казался залитым светом. Звуки больше не казались раскатами грома, позволяя двигаться быстрее и без такой опаски нашуметь, как дома. Их двор был окружен забором с высокими столбиками через каждые два метра. В бессонные ночи Сигга всегда выбиралась во двор и сидела на столбике. В темноте прохожие не замечали замершую фигуру, и создавалось впечатление защищенности при том, что она видела всех проходящих мимо. Странное соотношение: ты, на самом открытом месте, на виду у всех и так надежно защищен покровом темноты, неспособностью человека хорошо видеть без освещения. Но, на самом деле, чем дольше смотришь в темноту, тем четче становятся детали. И все сильнее разгорается желание сорваться с места и рвануть туда, в темноту. Даже мысль о мертвом владельце пропавшего ножа больше не пугала, а лишь разжигала желание найти его. Никогда прежде она не позволяла себе поддаться подобным эмоциям, но не этой ночью.

В ночи все мысли и слова разума растворились, оставляя только голое желание. Время от времени она замирала в тени деревьев или столбов. Ноги сами несли и направляли, бесшумно пронося девушку мимо редких прохожих, не замечающих силуэт живого человека совсем рядом с ними. Машин почти не было, а люди, почему-то, предпочитали оставаться под редкими фонарями, выдающими их и не дающими разглядеть что либо дальше островка блеклого света.

У дерева было пусто. Девушка, понимая, что больше идти никуда не хочется, а точнее, хочется, только куда — не ясно, просто села на траву чуть в стороне, любуясь кроной, чернеющей на фоне звездного неба. Было что-то в этом завораживающее и необычное. Несмотря на кажущуюся тишину, что-то с ним происходило, что-то было не так. Вроде и птиц не было слышно, и никто не подходил, но чувство было такое, словно она сидела среди целой толпы, отчего создавалось двойственное ощущение, не дающее спокойно сидеть на месте.

Когда только Сигга собралась встать, замерла, увидев фигуру, уверенным быстрым шагом направлявшуюся к дубу. Боясь, что ее заметят, девушка припала к земле, с интересом следя за неизвестным, а человек, спокойно подошел к дереву вплотную и притронулся к его стволу. Буквально исчезая в его тени. Какое-то время ничего не происходило, и девушка аж привстала и потянулась вперед, чтобы рассмотреть, что там, но ничего не увидела. Совершенно.

Дыхание перехватило от напряжения. Медленно она принялась продвигаться к дереву, вертя головой и пытаясь высмотреть, куда же он пропал. У дерева ничего не было. Ни около, ни подальше. Сигга принялась рассматривать землю, где же ступал человек, затем само дерево, проводя по нему пальцами — может тут какое дупло? Но ничего не было.. совсем растерявшись она задрала голову, разглядывая ветви, которые оказались так высоко, что без лестницы туда было не влезть.

— Сладости или жизнь! Раздалось над ухом, да так неожиданно, что девушка отскочила в сторону.

— Та-ак, судя по реакции, варенья ты с собой не взяла — заключила скривившись человеко-птице-львица и плотоядно облизнулась.

— Г-Гамаюн — прохрипела севшим голосом девушка, недоверчиво пялясь на собеседницу. Та же, в свою очередь, удивленно замерла, разглядывая Сиггу. А спустя еще миг, ее лицо посветлело.

— О! так ты вернулась? А ты изменилась! И как ты сюда забралась так быстро? И целиком!

Вопросы он задавал не давая времени на ответ, так что оставалось только стоять, открыв рот и пытаясь осознать, что оно вообще имеет ввиду.

-А-а..А? а что, надо было по частям?

— Ну прошлый раз ведь от тебя были только глаза, уши и рот — Гамаюн вдруг начал таять, сначала становясь прозрачным, а затем и вовсе исчезая. Только вышеупомянутые уши, рот и глаза продолжали витать в воздухе. А Сигга стояла, молча открыв рот.

— Но.. но.. — память услужливо подбросила образ — ты тот самый Чеширский кот?!

Губы существа скривились, вскоре показывая и все остальное лицо, а затем, и тело.

— Какая глупость! Это всего лишь образ, навеянный Льюису Кэрроллу, после того, как он вышел за пределы привычного человеку трехмерного мира!

— Ты видел Льюиса Кэрролла?

— О святые корни, нет! Это обычное явление: когда человек первый раз выходит за пределы физического мира и своего физического же тела, у него не получается полностью проникнуть на другой слой и от него видно только какие-то части, как то ухо, рот, глаза или даже один глаз. Соответственно ограничены и его способности в этом пространстве. Он может только слышать что-то, говорить или видеть образы и картины, принимаемые впоследствии часто за божье провидение и тому подобную чушь.

— Та-ак.. и я, значит, в прошлый раз была такими ушами с глазами?

— И ртом.

— А сейчас?

— Посмотри сама

Сигга опустила взгляд, рассматривая свои ноги, руки и ощупывая тело..

— По-моему, такая же, как и в прошлый раз.

— Вздор. Ты сама сказала прошлый раз, что это был сон. Ты не была материальна и не могла ничего делать.

— А-а-а ..в этот раз я материальна?.. — девочка протянула руку к существу, с намерением погладить его по спинке, но Гамаюн тут же встала, агрессивно вздыбив короткую шерсть и разводя в стороны свои огромные крылья.

— Я тебе не кошка!

— Прости! Я просто хотела убедиться...

— Деточка — начала поучительно сфинкс — не всё можно и следует трогать. А тем более, если ты находишься в неизвестном тебе месте. Почему ты вообще каждый раз приходишь именно сюда, ко мне?

— Не знаю. Я не специально.

— Что значит, не специально? Сюда нельзя попасть не специально.

Девушка огляделась. Они все еще были около дуба, только теперь у его корней протекал родник, а вокруг был не парк, а простирался настоящий густой лес.

— Что я тут делаю? Что ты тут делаешь? И где тот человек, которого я видела?

Сигга задрала голову, оглядывая густую крону — это явно было совершенно другое дерево.

— Человек? Тут? Вряд ли. Я бы знала. Итак, говори, что ты хотела и уходи. У меня куча дел

Девочка перевела взгляд на существо, сложившее крылья и совершенно недвижимо и спокойно смотрящее на нее саму и явно никуда не спешившее.

— Это каких?

— Важных — уклончиво ответило существо.

— Но у меня столько вопросов! Я не понимаю.

— Я вещая птица, а не справочник. Для тебя у меня никаких вестей пока нет.

— Пока? Вещая? А кто решает, когда человек должен получить весть?

— Судьба — многозначительно ответила птица — а человек, как говорится, хозяин своей судьбы.

Сигга задумчиво наклонила голову на бок, разглядывая ветви дерева, что росли на глазах и менялись, словно призраки.

— Значит, только от меня зависит моя судьба? Но разве это не нечто предначертанное?

— Есть контрольные точки жизни, в которых человек может кардинально изменить свою судьбу. В зависимости от того, какие решения ты примешь, формируется и твоя дальнейшая жизнь с последующими новыми вариантами ее развития. Я могу предсказать, какой стороной упадет подкинутая момента, но не то, решишь ли ты ее подкинуть или примешь ли ты ее подсказку.

— И ты все это знаешь?? То есть..Судьбу?

Гамаюн удивленно уставилась на девочку так, словно впервые ее видела.

— Кто занимается твоим воспитанием? Ты хоть что-нибудь знаешь?

Девушка опешила от того КАК это было сказано. Так, словно она должна знать такие вещи. Интересно откуда?

— Впрочем, глуп не тот, кто спрашивает, а тот, кто лишь делает вид, что умен. Так ты хочешь знать?

Девочка и не заметила, в какой момент Гамаюн оказалась рядом с ней, лишь вздрогнула, когда почувствовала прикосновение. Сфинкс была совсем рядом, разглядывала девушку и проводила по волосам Сигги. Мощные лапы, острые когти. В груди пробежал холодок, что оно задумало? Готовясь к любому развитию, она посмотрела прямо в глаза своего видения.

— Хочу. Ты расскажешь?

— Есть способ лучше: самому узнать, пройдя через все.

— Через что?

— Удачи — последнее, что она увидела — улыбка существа.

Сначала в тело пришло тепло, затем стало мягко и хорошо, словно ты падаешь в теплые объятия темной бездны, принимающей всё и делающее его частью себя. Словно Алиса, падающая в бесконечный колодец, она приземлилась на мягкой перине. Сигга сидела, пытаясь вспомнить, где она, что произошло и почему у нее ощущение, что тут странно пахнет. Чужой запах, незнакомый. Ни живой, ни мертвый. Просто чужой, отталкивающий. Впрочем и комната была ей не знакома. То ли сон так и не закончился, то ли..

В комнате был огромный деревянный стол, не застекленное окно и широкая кровать, на которой она, собственно, сидела. Простое, но приятное убранство, давало ощущение уюта. Пол, судя по всему, тоже был каменный. Потолки были низкие, но из-за света, идущего непонятно откуда, было достаточно светло, хотя за окном была ночь. Двери, из-за которых доносились разговоры и музыка, были просто огромные. Двустворчатые резные, они, казалось, были из цельных досок. Деревья, цветы, птицы и животные — все они были вырезаны очень детально, словно были не вырезаны, а нарисованы. Олени с раскидистыми ветвистыми рогами, белочки, чего-то там грызущие и птицы, сидели на ветвях огромного дерева, являющегося центром узора. А над этим всем парило три ворона.

Девушка легко толкнула створки и вышла в пустынный коридор. Пол, стены и потолок были из светло розового камня с золотыми прожилками. При ближайшем рассмотрении оказалось, что эти жилы пульсируют, словно вены в теле человека, и они то и являются источником света. В коридоре были и другие двери, похожие на уже виденную Сиггой, но звуки доносились явно не из-за них. Коридор вывел ее на широкую лестницу, спускающуюся в огромный зал. Если вы когда-либо смотрели фильм, где во дворце проводится бал в огромном, богато украшенном зале, то вы точно знаете, что она увидела. Только не было танцев и пышных нарядов. Наряды были просто странные. А присутствующие просто стояли и, то ли они все пели, то ли пела только какая-то группа, но пение просто сливалось с мелодией, и не было ясно, где слова песни, а где мелодия.

Девушка, словно зачарованная шла, разглядывая все вокруг. Люди столпились у одной из стен, спиной к Сигге, и стояли свободно так, что можно было без труда пройти мимо, не задевая никого. Ближайший к девочке мужчина оказался примерно одного с ней роста. Вся его одежда была белой, только пояс был бледно-красного света и никаких украшений, ничего лишнего. Строго и простою. Сама ткань была довольно крупной вязки и из толстых ниток, словно это была мешковина, только куда аккуратнее и приятнее на вид. В глазах мужчины отражалась скорбь и печаль. А еще, было что-то в этих глазах чужое, агрессивное. Даже не во взгляде, не в зрачках, а в самих глазах, форма что ли? Он заметил взгляд и обернулся, но Сигга уже рассматривала остальных. Они выглядели один в один, как первый мужчина, такая же одежда, такое же выражение лиц и странные глаза обращены куда-то вперед. Ощущение было, что собравшиеся здесь проводили какой-то ритуал, ну или на митинг собрались. Только вместо разношерстных криков и требований, они пели.

Стены здесь, как в коридоре, были из розового камня, и особенно заметно было, насколько ярче тут светятся прожилки, озаряя светом весь зал.

Проследив за их взглядами, девушка, наконец, рассмотрела выемку в стене. Там располагалось что-то вроде алтаря. На нем, прямо по центру, ютилось одинокое желтое яблоко, а за ним невысокая, уже в годах женщина. У нее была царская осанка, точно дающая понять, что она не привыкла принимать возражений и все тут контролирует. Сигга уже стояла в первых рядах, рассматривая, что же там такого необычного все увидели, когда ее вывел из ступора громкий властный голос.

-Какая дерзость! Уличная шавка! Здесь!

Пространство вокруг моментально освободилось, тонко намекая, что "уличная шавка" — это она. Через распахнувшиеся двери залы влетели стражники в металлических шлемах с клювами, делавших их похожими на сов, и с копьями наперевес. Осознав, что ее хотят арестовать (за что? Она же ничего не сделала!), Сигга рванула прочь, ныряя в толпу. Люди, если они таковыми, конечно, были, не пытались ее остановить, но довольно шустро расступались, пропуская к ней стражников. Первого она увидела уже совсем рядом и чудом успела отпрыгнуть, снова скрываясь в толпе. Песнопение резко прекратилось, сменившись шепотом и топотом, которые буквально били по ушам. Количество людей, среди которых можно было спрятаться, стремительно уменьшалось. Вот кто-то уже схватил ее за плечо, пытаясь остановить. И откуда только силы взялись, от испуга она дернула так, что футболка затрещала по швам, но спустя мгновение, уже мчалась, расталкивая встречавшихся на пути, попутно соображая, где дверь. Увы, в проходе тоже стояли вооруженные люди, явно не собираясь выпускать из зала одну мелкую девчонку.

Взгляд привлек яркий свет, это были окна. Еще не осознавая, скорее инстинктивно, Сигга прыгнула в тут сторону, уходя, как оказалось, от укола копьем.

— Не дайте ей уйти! Она осквернила Храм! — снова возопила женщина.

Девочка же уже отступала спиной к окну, со злобой поглядывая исподлобья на наступающих на нее стражников. Что она им сделала? Почему они на нее направляют оружие? Почему они одеты так странно и вообще, что это за игра?

А солдаты держали оружие полуопущенным, видимо, даже не принимая эту девочку за противника. За забралами их шлемов глаз не было видно и казалось, что это просто роботы. Поняв, что бежать больше некуда, Сигга с ноги разбила окно, уходящее в пол и, не глядя, прыгнула.

Уже в полете она поняла, почему этого от нее никто не ждал. Кому придет в голову прыгать этажа так с пятнадцатого, находящегося на крутом склоне скалы, на которой то тут, то там торчат камни, заманчиво предлагающие разбиться именно о них. Где-то у подножия скалы были домики поменьше. Впрочем, внимание моментально переключилось на стремительно приближающуюся поверхность скалы. До низа оставалась еще целая стремительно сокращающаяся пропасть, когда ее тело с силой ударило и потянуло швыряя и царапая о стену. В голове вспыхнула неожиданно яркая мысль: "Хочу ЖИТЬ!".

Пальцы то и дело пытались уцепиться за острые камни, ногти скребли, выискивая хоть одну щель, оставляя мелкие царапины. Камни же, в свою очередь, царапали ее пальцы, раздирали ладони, кувыркали и разворачивали ее, не давая уже просто спокойно упасть. Кажется, она падала целую вечность, когда удар вышиб воздух из ее легких, а тело пронзила боль. Перед глазами было бесконечно черное небо, где-то там светилось окно, в котором то и дело мелькали головы выглядывающих, расплывающихся цветными кругами перед глазами. Там что-то кричали. Но что именно она разобрать не могла.

"как же..высоко" — пронеслось, пока она пыталась перевернуться. Движения отдавались дикой болью во всем теле. Руки и колени тут же напоролись на острые осколки когда-то красивого стекла. Ярко-красный, зеленый и красный. Много красных капель, издающих такой заманчивый аромат. Новые крики послышались уже не сверху, а где-то внизу. Это за ней.

Почти не осознавая куда и от чего бежит, Сигга на карачках подползла к краю крыши. Этот домик оказался по высоте куда скромнее. Видимо, только благодаря его метрам 3-4 высоты она и осталась жива. Желания снова прыгать не было совсем, но желание жить и жить свободной возобладало и девушка, цепляясь за край, свесилась, вытягиваясь вдоль стены, и спрыгнула.

В глазах потемнело, появились звездочки, мешая видеть и осознавать окружающее. Не зная даже бежит она или идет, Сигга рванула в ближайший переулок. Назад она не оглядывалась, стараясь уйти как можно дальше и пытаясь понять, что происходит и куда она попала. Во сне не бывает так больно. Она не узнавала это место. На ее город это не было похоже. Это вообще не было похоже на город. Не смотря на то, что дома были двух и трехэтажные, они явно были частные.

Все чаще на ее пути встречались люди, а иногда, кажется, и не совсем люди, или это только кажется? Остановиться и спросить, где она находится, Сигга не решалась. А прохожие, в свою очередь, не сильно-то обращали внимание на девочку, в резко выделяющейся одежде и явно куда-то, или от кого-то, бегущую. Погоня осталась позади, дрожащие ноги уверенно вели ее куда-то, куда — видно только им и было известно. В конце концов, она вышла к месту, которое, вероятно, можно было назвать блошиным рынком или чем-то похожим. Даже сейчас, посреди ночи тут были торговцы и немало покупателей и просто зевак. Тут и там шныряли совсем уж странно выглядящие люди, торгующие чем-то, что и идентифицировать-то было сложно. Одежда тех людей, что были в "храме" казалась вечерними платьями в сравнении с тем, во что были одеты тут. Все чаще цвет невозможно было разобрать, одежда была до того грязная, что невозможно было понять, что за фасон или пошив. Простая грубая ткань, бесформенно висящие штаны с широкими штанинами, обувь была не у всех, в лучшем случае это были какие-то полусапожки.

Рука потянулась к заднему карману. В телефоне есть камера. Она обязана это сфотографировать. Ей никто не поверит без фотографии! Рука жутко болела, исколотая в кровь осколками. Даже не выбирая особенно, кто попал в кадр, она нажала на съемку. Фото оказалось абсолютно темным. Как она забыла, что сейчас ночь? Но глаза так хорошо различают все вокруг, даже цвета...

А тем временем шок проходил и на его место заступала боль. Она вонзала тысячи своих иголок в ладони, плечи и протягивала натянутые ниточки безумия сквозь все тело, сквозь ее сознание в самый мозг. Она попыталась отойти в сторону, подальше от этого гомона, чтобы просто посидеть и прийти в себя, когда ее чуть не сбили с ног. Мужчина лишь на секунду обернулся, явно собираясь выдать что-то раздраженное, но когда увидел Сиггу, на его лице проявилось удивление, а спустя мгновение он исчез в толпе.

Обрадовавшись, что ее оставили в покое, девушка оперлась спиной о стену дома. В боку болело при вдохе, неужели перелом? Может ли быть так больно во сне? И бывают ли такие реалистичные сны? А во сне она уже падала с высоты — никогда такого не было. Ведь даже осознанные сновидения не описаны такими отчетливо реальными. Впрочем, это можно проверить. Реальность сновидения можно менять по желанию. Она пошарила взглядом, выискивая, чтобы сделать и рассуждая вслух.

— Так, а вот пусть вон тот чувак... нет,лучше просто кто-то выйдет...из-за угла...женщина.

И, замерев, стала ждать, повторяя мысль про себя. С каждой секундой вера в то, что желаемое произойдет исчезала. И девочка уже собиралась было отвернуться, чтобы загадать что-то другое, как на углу что-то мелькнуло, привлекая внимание обратно. Это была невысокая плотная женщина с цепким взглядом карих глаз. Она прошла на середину площади, оглядываясь, когда наткнулась на восхищенно-удивленный взгляд девочки. Сначала замедлила шаг, а затем и вовсе остановилась, беспристрастно разглядывая Сиггу.

— Вау — только и вырвалось у девочки, а женщина повернулась и, не отрывая взгляда, направилась прямо к ней.

— Ой нет, нет. Уходи — но сон, похоже больше не хотел ее слушать и кареглазая шатенка с накинутым на плечи легким плащом, скрывающим одежду, уже стояла прямо перед ней.

— Привет — а сама про себя: "хорошо, что уже не сфинкс"

— Доброй ночи — женщина задрала голову, словно прикидывая, откуда Сигга могла тут взяться. Если повернуть голову, то она бы как раз увидела недалеко светящиеся окна приснопамятного храма. — Что случилось?

— Э-э-эм, кажется я упала — Сигга взглянула в ту сторону, где виднелись очертания горы и несколько светлых окошек. Женщина проследила за ее взглядом.

— Из Храма? — она перевела ошарашенный взгляд на девочку — Что ты...нет, не хочу знать. Идти можешь?

Сигга пошевелилась, ощупывая себя и, словно переосмысливая произошедшее.

— Вроде могу. А далеко больница? Может вызвать скорую?

— Скорую? Больница? Я не знаю, где Больница. А вызвать можно, если ты в состоянии сделать это сама. Идем, я отведу тебя в Дом Серых — там есть все необходимое для ритуала.

— Куда? какой ритуал? А нельзя ее вызвать здесь? Подождите, у меня с собой мобильник.

Телефон она все так же сжимала в руке и стоило нажать кнопку, в глаза больно ударил яркий свет экрана.

— Здесь? Без ничего? Как? — женщина воззрилась на светящийся экран и умолкла, пока Сигга раз за разом набирала номер скорой.

— Странно. Связь не ловит... но музыка какая-то играет. — Сигга недоуменно рассматривала шкалу сети — Где мы вообще находимся?

— Мы в Налисе. Если ты сбежала из Храма Ван, тебя будут искать, надо торопиться — и потянула девочку за руку.

— Что? Почему? Почему вы мне помогаете?

— Я хозяйка Дома Серых. Ирна. Урожденная Ванн. Тебе нельзя...

— Какой еще дом серых? Кого серых? — перебила ее Сигга, видя растерянность во взгляде женщины.

— Ты не знаешь свой дом?

06

Проснулась Сигга со смешанным чувством тревоги. Вокруг темно и абсолютно ничего не видно. Только сердце бешено колотится в испуге и чувство опасности или, точнее, страха. Что она услышала во сне? А может, увидела? Память услужливо подсказала падение с чертовой скалы, странных людей и странный город. Рука привычно потянулась к выключателю. Бра осветило знакомую комнату. Под одеялом было тепло и кровать предательски затягивала в свои объятия, не желая отпускать ее. Неужели снова сон? Снова такие реальные ощущения.

На соседней кровати безмятежно спала сестра. Рассказать ей? Или старшим? Нет, ни за что. Ее семья и с менее бредовыми мыслями ее не сильно-то понимала, а что уж говорить о том, во что она и сама не верила? Она потянулась за телефоном, проверить, сколько времени, но на тумбочке у кровати его не оказалось, как и под подушкой. За коном постепенно светлело и сознание медленно пыталось привыкнуть к мысли, что она дома, что ничего не изменилось, что сейчас она снова пойдет в школу, встретится взглядом с одноклассниками. Теми, что вчера видели ее в ТАКОМ состоянии. Снова эти взгляды, смешки, подколы. Грудь сдавило нежелание, ненависть, злость и тоска. Вдруг стало так обидно, что это был всего лишь сон, что туда нельзя сбежать. Впрочем, вспомнила она и женщину из храма, охрану с оружием, эти взгляды. Как ее назвали, шавкой? Даже неизвестно, где хуже. Нигде не может быть легко и хорошо. Проблемы будут преследовать ее всегда и везде. Ее глаза будут с ней везде.

Сигга уже собиралась встать, когда почувствовав неудобство, запустила руку в задний карман джинс и обнаружила там телефон. До будильника оставалось всего несколько минут, а она совершенно не выспалась, и уже не было смысла оставаться в постели. Отражение в зеркале с укором смотрело на нее и в утренней тесноте даже казалось, что глаза ее одинакового темно-зеленого цвета. Худощавое лицо с вроде даже приятное и не отталкивает. Но стоило лучу солнца попасть на лицо, и радужка проявила свой голубой цвет.

На кухне уже кто-то шумел посудой. Не желая общаться с домашними, она дождалась, когда там стихнет, перехватила пару бутербродов с чаем и так же тихо, как и ночью, покинула дом. Никто и не заметит, что она уже ушла. Всем плевать. Даже если бы она кого и встретила на кухне — вряд ли бы на нее обратили внимание. Только разве что для того, чтобы напомнить, что она наказана. Жаль, что ее сны всего лишь сказка. Ирна, даже она больше похожа на маму, чем ее родная мать!

— Вы оплатили проезд?

Из размышлений вывел скрипучий голос билетчицы и девочка протянула мелочь. В ладонь вернулась сдача и билет, а Сигга продолжала растерянно смотреть на свою ладонь. Она выглядела так, словно пару недель назад она при падении стерла и исцарапала ладони. Обе руки покрывали обильные мелкие шрамики. Только вот она не падала, не царапала руки.

Потерянный взгляд смотрел куда-то за окно. Как такое может быть? Может она просто сходит с ума? А это просто бред ее больного сознания? Может сейчас, на самом деле, она лежит где-нибудь в психушке, в комнате с мягкими стенами и смотрит в потолок, накачанная успокоительными? Феникс-Гамаюн, Ирна из Дома Серых, Храм в скале, темнокожий насильник. Все это просто бред, ее сны. И сейчас она во сне.

Бред бредом, а вот и ее остановка и в школу надо идти. Снова в ее класс, к одноклассникам, к Яре. Первые два урока прошли тихо. Она сидела одна, ее даже почти не трогали, словно все сговорились и забыли про нее. На перемене перед очередным уроком Яра, словно мимоходом подошла, как ни в чем не бывало.

— Ну что, так и будем дуться? Мне скучно одной сидеть — а в глазах улыбка и хитреца, выдающая, то всепрощающее, что есть в друзьях. Сигга поспешно кивнула, и Яра продолжила разговор так, словно ничего и не было. А на следующей перемене вместе пошли в столовую. Оказывается не так уж и хорошо в одиночестве, как казалось. Иметь одного настоящего друга все же очень важно. Хотя бы для того, чтобы в душе было тепло.

Наконец, когда наступило время обеда, девочки устроились за свободным (понимаем: бесстыже отвоеванный у ребят) столиком в столовой.

Подружились они совсем недавно и довольно странно. Тем более странным знакомство было от того, что инициатором была сама Сигга, которая в принципе недолюбливала людей и относилась к ним настороженно. Сейчас она уже и сама не смогла бы хоть мало-мальски объяснить, что заставило ее подойти к Яре, которую она совершенно не знала и сказать слова, услышав которые, любая нормальная девушка послала бы ее.

— Ярослава, научи меня магии — произнесла она тогда. А эта Рыжая девчушка с кудрями, красиво обрамлявшими ее лицо, задумчиво посмотрела на нее и рассмеялась. Не насмехаясь, а просто и открыто, это был скорее счастливый смех.

С тех пор они дружили. Как выяснилось, Яра не знала каких-то секретов, чего не знала бы или не слышала Сигга. И все таки, она была счастлива, что не одна. Еще никогда и ни с кем она не разговаривала так открыто. Впервые делясь с кем-то своими мыслями, Си не переживала о том, что ее неверно поймут.

И сейчас, уплетая салат и разглядывая светлое канапатое лицо подруги, она раздумывала, стоит ли говорить подруге о том, что с ней происходит, соврать или просто промолчать. То, что произошло с ней в подземелье как-то само собой оказалось секретом (и это-то уж она точно скорее унесет с собой в могилу, чем расскажет хоть кому), а вот последние события и эти сны, так похожие на явь.

— Давай так — нерешительно начала Сигга — я буду рассказывать, а ты просто молча слушай. Если будут вопросы, то все потом, иначе я просто не смогу рассказать. — и, уловив кивок подруги, начала свой рассказ. Она говорила о снах, о том, насколько они реальны, и о новых шрамах, когда взгляд подруги заинтересованно уставился на что-то за ее спиной. Помедлив, Сигга обернулась.

— Привет — лилейно прощебетала подруга тому, кто подошел к их столику.

— Привет — его голос выражал довольство собой и уверенность.

"Нет, не может быть. Что ОН тут делает? Он же не школьник. Его никогда не было в нашей школе!"— Сигга в шоке смотрела на давешнего знакомца с тренировки. Тут же заныло плечо, потянутое тогда на тренировке. Хорошо же он ее приложил. А царапина на скуле ему, кажется, только придавала привлекательности.

— Солнце, пойдем поговорим? — нагло улыбнувшись, он подмигнул Яре и жестом пригласил Сиггу встать.

— Что ты тут делаешь? — взорвалась она, откинув в сторону приветствия и приличия — Что тебе от меня надо?

— Мне? — он деланно удивился — я думал, это ты хочешь забрать кое-что свое — он лукаво улыбнулся, а девочка перебирала в голове, что он мог иметь ввиду.

Ярослава засопела и заерзала, находясь по ту сторону стола. Она явно уже что-то нафантазировала и жаждала подробностей.

— Ты возле водоема потеряла — мягко намекнул парень и Сигга, моментально сообразив, о чем идет речь, подскочила.

— Я...я сейчас — растерянно бросила она, захватив с собой свою мини-пиццу. Перерыв короткий, а есть хочется.

Когда они вышли на улицу, девочка смотрела в сторону от этого наглеца и озлобленно кусала пиццу. Та была горячей и только немилосердно жгла губы и язык.

— Что тебе от меня надо? — холодно спросила она, стараясь не подать вида, что взволнована.

— Мне? Это тебе от меня — усмехнулся он, нагнувшись и откусывая пиццу прямо у нее из рук. Руки девушки тут же отпрянули, выпуская пиццу и оставляя последнюю в зубах наглеца. Он же, как ни в чем ни бывало, принялся ее поглощать.

Сигга осторожно выдохнула, старясь успокоиться и не беситься. Все таки она была собственницей. И мало того, что он так вел себя на тренировке, приперся к ней в школу, так еще и лишил обеда.

— Я подумал, что ты захочешь вернуть его. Не каждый день в руках оказывается такой ...м... — он задумчиво посмотрел в небо, подбирая слово — артефакт — затем перевел взгляд на нее, с явным удовольствием смакуя пиццу. В животе Сигги заурчало и мысли разбегались, как тараканы, не желая вылезать на свет.

— Какой еще артефакт? Я ничего не теряла — и откуда он только знает о нем? А может не знает? В любом случае показывать, что она понимает, о чем речь — нельзя.

— А, так это не твой нож с черным лезвием? Ну прости, я обознался — и он, как ни в чем не бывало, развернулся, собираясь уйти.

— Стой...

Дважды просить не пришлось. Логан развернулся и подошел вплотную к девушке. Его шепот заполнил все мысли, проникал в душу и не давал перебить.

— Си, солнышко, все очень серьезно. Скажи, где ты его взяла?

-Верни его

— Так не получится. Вдруг он не твой? Откуда он у тебя?

"Снова за свое" — подумала она, скрипнув зубами

— Купила в сувенирном — девушка изобразила милую улыбку, впервые подняв на него глаза.

— Ты не получишь его, пока я не узнаю правду

— Но это и есть правда.

— Такие ножи не продают в магазинах. Это, скажем так, эксклюзивная модель.

Он выжидающе смотрел на нее, словно точно знал, что она все равно скажет. А она пыталась мысленно переспорить саму себя. Никто не должен знать о том, что она сделала. Этого не знает даже Ярослава.

— Я... — она сглотнула. Пора было срочно что-то придумывать — я нашла его в катакомбах — прозвенел звонок на урок.

— Нашла, значит? — переспросил он — то есть он не твой и не следует отдавать его маленькой врунье? — голос его больше не был насмешливым. Сигга скрипнула зубами.

— Его хозяин..не будет его искать.

— Ты его видела? Хозяина? — взгляд парня сверлил получше бормашинки, давая понять, что теперь врать нельзя.

Сигга отвела взгляд, негромко ответив.

— Видела

— Как он выглядел? — такого вопроса она не ожидала и недоуменно посмотрела на собеседника.

— Как он выглядел? — терпеливо повторил вопрос парень.

Сигга замолчала. Могла ли она ответить на этот вопрос? Хотя бы самой себе?

— На нем была странная одежда. Темная. И темная кожа лица. И... — она колебалась, стоит ли говорить об этом.

— И?

И что-то с лицом... кривые зубы торчат над нижней губой — она с трудом заставила себя говорить о нем не в прошедшем времени. Не стоит так открыто показывать, что знаешь о безвременной кончине.

Несколько минут они стояли молча. Он обдумывал услышанное, а она заново переживала произошедшее тогда. Наконец, парень подал голос.

— Рано или поздно ты сама придешь к этому, так что, наверное, тебе лучше узнать сейчас. Здесь ты его не найдешь. Его забрали русалки и ни с кем, кроме тебя, говорить не хотят.

— Двери закрыты! — оповестил дежурный по школе, в чьи обязанности входило не впускать опоздавших.

— Черт! Я опоздала!

Разгон в сторону школы был задержан парнем. Внутри что-то оборвалось. Снова. Снова этот дурной сон. Ну не может такого быть. Не бывает! Девушка истерично захохотала, еще сама не понимая, смеется она или плачет. А сквозь смех пробивались его слова.

— Это, наверное, звучит дико, когда слышишь первый раз. Но ты наверняка уже не раз замечала, что вокруг постоянно происходит что-то странное. И не надо врать. Это ведь были не кривые зубы. Это были клыки и ты прекрасно их рассмотрела.

Да, она рассмотрела. Только не верила в увиденное. Ведь не может быть такого. И она даже уже начала было верить, что сходит с ума. Ну, разве что только он тоже плод ее воображения. Слова парня ложились на благодатную почву, моментально опьяняя, когда зазвенел телефон.

— Где тебя носит? Тебе уже пропуск поставили! — зашептал из трубки голос подруги.

— Яр, Яр, двери уже закрыли. Захвати мой рюкзак? Увидимся на перемене — послышались гудки — ну, надеюсь ,ты меня слышала.

— Ну, раз у тебя теперь целых 40 минут свободных, давай отойдем вон, в кафе. Тут слишком много ушей.

— В кафе их еще больше — девушка непонимающе смотрела на кран мобильного, пытаясь вспомнить что-то важное. Что-то, что она знает и поможет ей. Что такого важного в ее телефоне? О чем таком она могла забыть?

— Куколка, тебе не нужны доказательства от меня. Ты ведь и сама уже думала об этом или подозревала.

— Точно. Доказательства... — пальцы сами выискали нужную папу. Последняя фотография представляла из себя темное пятно с еле различимыми черными силуэтами того, что было людьми — так это ...

Это был не сон. Не сумасшествие. Но сколько должно было пройти времени, что на руках остались лишь почти зажившие шрамы? И где все это происходило?

— И откуда же ты сам это знаешь? С чего ты взял, что я думаю, о чем-то подобном?

Парень мельком глянул на фото, что открыла Сигга и, не увидев в этом ничего интересного, продолжил.

— Но я ведь прав.

— Вообще-то я думаю о том, что мне теперь оставаться после уроков из-за тебя. А еще ты сожрал мой обед!

— Хочешь, я тебе десять обедов куплю? — миролюбиво предложил Логан — Ты никогда не замечала, что вот, обычная девушка. Красивая, милая, но никто не обращает на нее внимания, хотя изъянов то нет. И вот однажды находится другой такой человек. Ничем не приметный. Но один единственный для нее. И все другие девушки для него кажутся просто серыми мышками, в сравнении с ней. А чувствуют они друг друга даже не общаясь.

— Эм. Спасибо за разъяснения. Поверь, к тебе я ничего не чувствую и сказками о любви меня не купить.

И настороженный внимательный взгляд изнутри разноцветных глаз следит, внешне изображая дружелюбие и непонимание. Хорошо, когда говорят такими двусмысленными фразами, можно перевести тему и сделать вид, что ничего не понял.

— И не называй меня куколкой!

— Это почему?

— в глаз дам

— Хороший аргумент. А знаешь, что сказала бы на твоем месте любая другая девушка?

Конечно она знала, что девочки так не разговаривают. Но, в конце концов, она такая ведь не одна. А эти штампы просто убивают. Каждый человек индивидуален, но этот мир просто обожает вешать ярлыки и судить о людях не за то, каков он есть, а по внешним признакам и своим собственным теориям и предположениям. Но даже если вдруг и попытается тебя узнать, то ограничится поверхностным знакомством и тут же подберет тебе ярлык, впихивая в свои рамки. Все давно разложено по полочкам. И хоть на какую-нибудь ты да попадешь.

Девушка? Значит должна любить плюшевых мишек, платья и розы. Девушка, но ругаешься — грубиянка. Слушаешь рок и одеваешься не так как все "нормальные"? Ты неформал. В эту ячейку попадет все то огромное разнообразие, что не влазит в остальные рамки. Стараешься вообще ни с кем не общаться и не быть ни в одной из этих групп? Так и для тебя есть место — ты социофоб. Добро пожаловать в наш упорядоченный мир безумия и анархии! А со всеми, кому это не нравится мы будем работать. Мы выращиваем целые поколения слепых и послушных винтиков этого мира. У нас даже есть специально обученные мозгоправы, которые помогут вам стать точно такими же, как все остальные. Если вы болт с нестандартным шагом резьбы — вряд ли вы подойдете нашему организму. Но дайте нам немного поработать над вами — и мы обязательно найдем место и для вас.

— Но ты говоришь это мне, а не кому-то другому. Так что будь добр, принимай ответ такой, какой есть.

— А как тебе нравится, чтобы тебя называли? Страшной и ужасной? Грозной и кровавой?

— Психолог из тебя никакой.

— Ну уж извини, профиль не тот — он развел руками, лучезарно улыбаясь — Кстати давай такую проверку. Фильм "Властелин колец" смотрела?

— Да

— Какой любимый герой?

— Не скажу — смутилась она

— Точно знаю, что это не Леголаз и не Арагорн, ну и не главный герой.

— Пфф. Потому, что они классические попсовые персонажи, и по мне видно, что я предпочту кого-нибудь побрутальнее

— На столько брутального как.. Это вряд ли главные отрицательные герои. Ты будешь судить не по злобе, а по жестокости. Тролль слишком безмозглый, как и орки.

Девочка криво улыбнулась, скрывая презрение и представляя, как этот зазнавшийся юный психолог сейчас ляпнет что-нибудь совершенно неверное.

— И ты ценишь силу, так что это, наверняка, Урук Хай. Я угадал?

— С чего бы это — щека нервно дернулась, досадуя о сообразительности этого навязчивого типа. Тип же, в свою очередь, наклонился и шепнул ей на ухо — Просто я вижу это в тебе — и шепот этот, словно отдавался в голове, звенел в ушах.

— Кстати, урок закончился. Вон, тебя подруга уже ищет.

На ступеньках и правда уже стояла Яра с двумя сумками и выискивала Сиггу.

— Счастливо -развернулась и поспешила к школе

— До встречи

— Надеюсь ее не будет — сказала она уже на ходу.

Подробностей, по какому именно делу приходил Логан, Она Яре не рассказала. Надо была сначала самой разобраться. Но зато рассказала все остальное.

— Погоди, но как он все это узнал? Как он узнал, что ты интересуешься этим?

— Может, просто наугад ляпнул? Если так подумать, то все время от времени в какой-то период своей жизни интересуются сверхъестественным. Может он просто хотел таким образом заинтересовать меня?

— А может он сам не человек? Помнишь, как в легендах? К избранным приходили эльфы, белые олени, считавшиеся священными, и проводили в другой мир.

— Ой, да ну тебя.. — и тут она снова вспомнила, что сон был не сном. И возможно она и правда побывала в другом мире? От таких мыслей закружилась голова, а сердце ускорило шаг.

— Яр, я, кажется, там была

— Где?

— Ну.. ТАМ

Звонок на урок оглушил и они оказались в толпе спешащих на урок, так что больше нормально поговорить не удалось. После уроков, по пути домой, она показала подруге ночную фотографию и шрамы. Конечно, фотография ничего не показывала и по-настоящему верить ей могла только сама Сигга, но страшнее от этого не становилось. Как она там оказалась? Если это сделала Гамаюн, тогда как Сигга оказалась у нее?

— И, все-таки, ты ему понравилась — подмигнула рыжая нахалка

— Я?! Ты что, шутишь, он же на сколько старше! И противный! — попыталась защититься девушка

— Так он тебе тоже нравится? — ее глаза блеснули

— Да с чего ты взяла?

— Ты не стала отрицать, что нравится, а сразу придумала причину, почему этого не может быть

— И? Это называется логика? Почему все вокруг срочно заделались психологами? К твоему сведению, мне вообще никто не нравится! — ей тут же вспомнились грубые руки и дыхание того мертвеца и щека нервно дернулась.

Ярослава несколько секунд подозрительно рассматривала ее лицо и, наконец, выдохнула, сдаваясь.

— Это тебе только так кажется пока что. Но точно говорю: если бы ему было все равно — он бы пришел к тебе?

Сигга примиряющее подняла руки. Вообще Ярослава был натурой довольно романтичной и могла часами говорить о мальчиках (к слову сказать, так она называла не только сверстников, но и людей довольно взрослых), которые ей нравятся. А нравились ей многие.

— Яр, дай мне тетрадь, я дома перепишу, завтра верну — перевела тему, девушка.

— Тетрадь то я тебе дам. Но ты хоть честно скажи. А то ты ни да, ни нет не говоришь. А он симпатичный, вдруг это моя судьба?

Сигга улыбнулась и покачала головой

— Хочешь, я вам вообще свидание устрою?

— Конечно хочу! Спрашиваешь еще!

Вечером невозможно было сосредоточиться на домашнем задании. Мысли были забиты чем угодно, кроме того, что надо. В частности, тем сказочным вечером на берегу озера, где у нее украли нож. Уже поздно вечером она искала в интернете местоположение того озера. Единственное, что было в окрестностях их города, так это река и небольшой пруд. Причем пруд даже оказался примерно там, куда возил ее Беримир. Но слишком далеко для того, чтобы добраться туда и обратно пешком посреди ночи. Впрочем, если Логан не лгал и дело в.... русалках, им ведь все равно, к какому водоему ты придешь?

7

Яркий свет, крепкие руки, твердая земля и горячее дыхание. Вода рвалась из легких, и на ее место робко заступал воздух. Дышать было тяжело и непривычно. Голова казалась такой тяжелой, а все вокруг виделось непривычно четким и резким. Голова лежала на чем-то теплом, как оказалось — на коленях Беримира.

— Молодец, девочка. Давай, дыши. Теперь все будет хорошо.

В следующий раз Сигга проснулась уже дома, совершенно не помня, что с ней произошло. Только образ парня, что откачивал ее на берегу реки остался смутным воспоминанием. Родители осторожно расспрашивали, где она пропадала. Оказывается из памяти девушки выпала целая неделя жизни. Говорят, что иногда мозг человека сам блокирует память, если произошедшее было тяжелым ударом для психики и без этого невозможно вернуться к прежней жизни. Но, возможно, это последствия того, что она чуть не утонула. Ну, мозгу не хватает кислорода и клетки начинают отмирать, или как-то так — доктор так и не пришел к единому решению. Зато точно сказал, что девочке надо усиленно питаться, т.к. истощение налицо. Еще ее проверяли у гинеколога. Этого Сигга боялась больше всего, но врачом, к счастью, оказалась женщина. Она сказала, что в сексуальном плане девочку никто не домогался и с ней все в порядке. Ну да, не смог домогаться — будет правильней говорить. Доктора посоветовали побыть дома несколько дней в постельном режиме, но добавили, что общение со сверстниками поможет скорее вернуться в строй.

Джерика, вынужденная чаще встречаться с сестрой, чем остальные, пыталась разговаривать с ней на отвлеченные темы. Впервые Сигга почувствовала себя не чужой в семье. С ней разговаривали, всячески старались помочь, а иногда просто заглядывали в комнату, чтобы удостовериться, что все хорошо и ей ничего не надо.

А через пару дней, когда дома никого не было, к ним в дверь постучал участковый. Конечно о том, кто то, она узнала только открыв. На Сиггу смотрели обеспокоенные зеленые глаза из-под густых бровей. Чуть полные губы едва тронула улыбка и тут же скрылась под маской официозности.

— Добрый день, гражданка Вольфганг. Смотрю, вам уже лучше?

У девушки отвисла челюсть, а взгляд застыл, разглядывая человека. Это ведь он — тот самый, кто откачивал ее у реки.

— А-а-а? Беримир то есть Вы..?

На секунду воцарилось недоуменное молчание, человек одернул края полицейской рубашки.

— Простите, лейтенант Дорохин, ваш участковый.

— А-а-а — протянула девушка в ответ — А разве это не вы меня из воды вытащили?

— Я — промелькнувшая было счастливая улыбка тут же пропала — Мне надо задавать вам несколько вопросов. Разрешите войти?

Сигга растерянно кивнула, беззастенчиво пялясь на лейтенанта и пытаясь вспомнить, где же она видела это лицо. Память услужливо подсказывала, что она видела его без погон, но вот когда бы это могло быть и где? Она провела его в дом, попутно поинтересовавшись.

— Чай будете?

— Не откажусь — он огляделся, присаживаясь в ближайшее кресло. Когда Сигга вернулась к гостю с чашкой чая, тот перебирал бумаги, принесенные с собой, и внимательно их читал.

— Так о чем вы хотели поговорить?

— Спасибо — он принял чашку, но отставил ее в сторону, а вот бумаги и ручку пододвинул — меня интересует произошедшее с вами. Не могли бы вы рассказать, где находились с четвертого числа этого месяца по десятое? — и взял ручку, готовясь записывать и с ожиданием глядя на девочку.

— Я не помню

— Важны любые мелочи. Где была перед этим, куда собиралась идти, с кем общалась, что самое последнее помнишь?

— Я была дома — принялась рассказывать она, в который раз прокручивая, вспоминая и наталкиваясь на пустоту — Не знаю, словно был сон, какие-то бессмысленные отрывки, но я даже не могу сказать, о чем они.

— Ну хорошо. И все же, попытайся рассказать, что было в этих отрывках?

— Да непонятное что-то. Это скорее не воспоминания, а мысли, намерения... Скажите, а это ведь вы достали меня из воды?

— Ну, без твоего желания у меня бы это никогда не получилось. И можно обращаться ко мне на "ты".

— Хорошо. А где именно меня нашли?

— В реке...Ты тонула. И кто-то тебя толкнул — он разглядывал ее, словно ожидая какой-то реакции и неспешно пил чай.

— Толкнул? Не знаю. Зачем это могло кому-то понадобиться?

— Скажи, а ты никогда не замечала за собой лунатизм? Просыпалась не там, де уснула, или легла спать головой в одну сторону кровати, проснулась на другой?

— Нет, вроде не было, а что?

— Ну ведь как-то ты из дома ушла. Не могли ведь тебя выкрасть прямо из комнаты еще и для того, чтобы спустя неделю утопить?

Она растерянно кивнула и повисла тишина. Мысли жили своей жизнью, не желая сосредотачиваться на насущном.

— Скажи, а сколько тебе лет?

— Ой, очень много — обескураживающее улыбнулся он, так и не ответив на вопрос — Слушай, если что вспомнишь — звони в любое время, хорошо? Что угодно. Даже ели окажется, что это ты сама ушла из дома — он протянул Сигге визитку и продолжил — мне надо точно знать надо искать кого-то, или нет. А то вдруг повяжем невинного человека, который просто мимо проходил. Ты главное не бойся. Если что — родителям не обязательно знать все — он подмигнул и встал, собираясь уходить. Папка с бумагами под мышкой придавала ему особенно серьезный вид.

Уже у ворот, когда он попрощался и собирался уходить, она неожиданно сказала то, что вертелось на языке все это время

— Спасибо, что спас меня

— Ничего. Это моя судьба. Ты только береги себя впредь, хорошо? Счастливо.

Сигга все стояла, смотрела как он удаляется и все прокручивала в голове его слова. Вроде бы самые обычные, а все же. Почему он сказал "судьба", а не "работа"? обычно о судьбе говорят, если сожалеют, что она им такая выпала. Он жалеет что познакомился с ней? Или о своей работе? Но он не сказал это с сожалением, а так, словно это и есть предопределение как таковое.

Сейчас девочке отчаянно хотелось поговорить с кем-то. С кем-то, кто поймет ее и, возможно, поможет разобраться в себе. Вечером она позвонила Ярославе с городского телефона — ее мобильный утонул в реке.

— Сигга? Ты где пропала? Я целую неделю дозвониться до тебя не могу!

— Привет. Я тоже соскучилась. Так в школе никто ничего не знает?

— А что там должны знать?

— Ну я тут, типа, чуть не утонула.

— Утонуть — это дело 10 минут. Где ты была всю неделю? Твой телефон отключен.

— А это неизвестно мне самой. Меня выловили в реке пару дней назад...

Они говорили долго, допоздна. Большую часть времен Сигге пришлось убеждать подругу, что она действительно ничего не помнит, совсем ничего, ну ничегошеньки.

— Слушай, а ты там случайно не на свидание побежала? — выдвинула новое предположение подруга

— Ты чего? С кем?

— А вот хотя бы с этим твоим Беримиром, мотоциклистом.

И точно, вот, где она его видела. При этих словах тут же всплыл образ парня рядом с мотоциклом.

— Эм, вообще-то оказалось, что Беримир наш участковый. И это он меня спас из речки и откачал.

— Тем более! Идеальное прикрытие! Как он тебя там нашел? Какое совпадение! Да сам и топил, небось, но люди появились и помешали. Пришлось изображать спасение. Кроме того, ты уверена, что он участковый?

— Ну я...— запнулась девушка — я и не подумала проверять у него документы. Он сегодня заходил

— Заходил? Зачем?

— Расспрашивал о том, что произошло. Просил сказать ему, если что-то вспомню — а в голове тут же всплывали фразы парня: "родителям не обязательно знать все", "звони в любое время", и ведь как выпытывал, что именно она помнит. Да какой человек будет принимать звонки по работе в ЛЮБОЕ время?

Неужели он просто хотел удостовериться, что она никому ничего не расскажет? Поэтому и пришел днем, когда никого не было дома. Потому и задавал наводящие вопросы.

— Эй, Си, ты тут?

— Да, да. Просто задумалась

— Давай я зайду завтра?

— Нет, не надо. Все нормально

— Сигга, тебя не было пять дней...

— Семь — поправила она подругу

— Тем более. Семь дней. У тебя полнейшая амнезия и ты говоришь мне, что все в порядке?

— Да

— Ты чокнутая

— Все мы такие. Просто каждый по-своему

— Но некоторые сильнее остальных. И ты среди них

— Так же, как и ты.

— Меня не вылавливают в реках и мне не снятся страшные сны

— Зато веришь во всякую фигню — усмехнулась Сигга

— Ха-ха. Вот из-за того, что ты называешь это фигней, с тобой и случаются неприятности

— Вполне может быть — тут она поймала взгляд подошедшей сестры, явно чего-то ожидающей

— Ладно, Яр, мне пора — она положила трубку и вопросительно посмотрела на Эрику.

— Ужин готов. За стол.

За ужином все необыкновенно много разговаривали. Говорили ни о чем, но не замолкали ни на минуту, словно боясь, что воцарится полная тишина.

— Си, как ты чувствуешь себя сегодня? Ничего не вспомнила?

— Прекрасно. Ничего нового

Нет, не прекрасно. Ей дико не хватало свежего воздуха, дуновения ветра на лице. Но она прекрасно знала, что стоит ей обмолвиться о подобном и кажущееся равновесие обрушится как карточный домик. Единственная возможность получить право на прогулку — это пойти в школу.

-Я хочу завтра пойти в школу

Родители переглянулись.

— Врач освободил тебя от занятий минимум на неделю. Может, все же, стоит отдохнуть? Тебя никто не гонит.

— Я достаточно выспалась и лучше мне вряд ли будет, впрочем, как и хуже. А так — меньше пропущу, меньше догонять.

— Хорошо. Джерика, встретишь ее после уроков и проведешь до дома

— Что? Но у меня планы!

— Меня Яра проведет — равнодушно прокомментировала младшая, чувствуя как внутри медленно начинает закипать.

— Кто даст гарантии, что с ней не сделают то же, что и с тобой?

— На двоих не нападают. Только на одиночек. И не факт, что это нападение

— То есть ты сама ушла из дома и бросилась в реку? — взорвался папа. Разговор выходил из-под контроля и надо было срочно что-то делать.

— Я не могу бросить школу. Мне потом не догнать их — воцарилась тишина. Мать кашлянула и , наконец, вмешалась в разговор.

— Хорошо, но только если Ярослава будет провожать тебя до самого дома.

Сигга кивнула. Именно этого она и добивалась.

— Спасибо, я наелась — и, встав из-за стола, вернулась к себе.

В эту ночь ей ничего не снилось, как и во все предыдущие, с тех пор, как ее спасли. Образ сфинкса Гамаюн стал расплывчатым, превратившись всего лишь в странный сон. Так что, попроси ее кто, она бы и описать ее не смогла.

Утром, совершенно выспавшись, она проснулась еще до будильника. Неясный утренний свет озарял комнату, давая рассмотреть каждый ее уголок. Удивительно, насколько иначе мы начинаем думать вырастая. В детстве каждая тень прятала в себе целого монстра, а каждое темное пятнышко на обоях— это был огромный паук, или вообще скорпион. Ночами монстр верно ждал у твоей кровати, когда же ты высунешь ногу или руку из-под одеяла, чтобы немедленно ее схватить. Интересно, чем им голова не нравилась? А еще в детстве ночами кто-то бродил по комнатам, иногда останавливаясь у твоей кровати и приподнимая одеяло. Явно не тот же, кто хотел схватить за ногу, тот сам не мог так сделать. Иногда кто-то смотрел на тебя из темноты, дожидаясь, когда же ты покинешь спасительный островок пола, залитый светом, и зайдешь в темную комнату. И ты мчишься наперегонки с ним, чтобы включить свет и уничтожить этим своего ужасного , коварного противника, что то и дело подкидывает тебе на пути табуретки, что никогда не стояли в том месте и мелкие игрушки.

И как сейчас ты спокойно идешь по темному коридору, даже не вспоминая, не думая о том страхе, что в детстве заставлял тебя терпеть о восхода и лежать в кровати не шевелясь. Сейчас, в спешке собраться и успеть на работу ты даже не замечаешь на полу тот носок, что в детстве принял бы за огромное многоногое насекомое, только и поджидающее, как бы кинуться на тебя.

А ее сны? То, что казалось таким похожим на реальность? Не глупо ли это? Верить, что ночью во сне ты переживаешь другую жизнь и каждый день стремиться увидеть новую серию "сна", при этом проживая свою собственную абы как, так и оставаясь в мечтах.

По пути в школу Сигга завернула в парк. Ей нужно было подойти к тому дубу, нужно было удостовериться. Утром, в рабочий день тут было много народа, все спешили по своим делам, на работу, учебу, просто прогуливались. В такую рань никто не останавливался с желанием разлепить глаза и полюбоваться природой в преддверии осени. Никто не обращал внимания и на девочку, что стояла около дерева, задумчиво жуя палец, а потом принялась ощупывать его со всех сторон. Надо сказать, кроме разочарования и потери времени это действо ничего ей не принесло.

Учителям в школе она принесла записку от родителей. О произошедшем было решено не распространяться, и написали, что Сигга отсутствовала по болезни. Да и с Ярой о случившемся она предпочитала не разговаривать вслух. Впрочем, и говорить особо было не о чем. Она все уже сказала вчера. А сегодня после парка ей просто хотелось спокойно жить. Если сказок не бывает, так почему бы не насладиться реальностью? Впрочем, была еще одна мысль. Надо было проведать Логана на тренировке. Может хоть он прольет свет на тот день, когда она исчезла из дома? Она с ним говорила ведь тогда, и его слова ее очень взволновали. Но она совершенно не помнила, о чем они говорили. Проблема в том, что для того, чтобы попасть на тренировку, надо рассказать домашним, которые теперь бдительно стерегли ее, куда и зачем она направляется. Все-таки тренировка проходила много позже уроков в школе.

— Эй, Си — ее подруга стояла, глядя ей в след и не решаясь что-то сказать. Так же, как и не решаясь уйти домой, так и не сказав.

— Мм?

— А может оно и лучше? Что ты не помнишь?

— Но это что-то важное. Я уверена

— Говорят: счастлив не ведающий

— Для этого я слишком много думаю. Мне надо вспомнить

— Если ты действительно так сильно этого хочешь, то у тебя все получится, стоит только постараться

— Спасибо...

Но как бы сильно она ни напрягала память, яснее картина не становилась и новых воспоминаний не прибавлялось. А ночью был сон. Неясный, отрывистый и бессвязный на столько, что утром и вспоминать то было нечего. Так же было и на следующую ночь. И на послеследующую.

Раз — два в неделю к ним заходил участковый. Пил чай с родителями, о чем-то общался с ними, заглядывал поздороваться с Сиггой и уходил. Девушка заревновала к сестре, которая, как только приходил лейтенант, шла на кухню пить чай, якобы просто случайно. Но ничего ей на это не говорила, лишь молча успокаивала себя, что ее это волновать не должно.

Ярослава, вовсю подозревавшая Беримира, умудрилась узнать его домашний телефон и, соответственно, адрес, но Сигга их хоть и записала, так и не воспользовалась. Почему-то в то, что Беримир мог сделать ей плохо, она верить не хотела, пусть логически так и получалось. Вскоре родители успокоились и ослабили ней контроль, позволяя иногда до вечера оставаться у подруги. Впрочем, на эзотерические темы они больше почти не разговаривали и даже, как будто избегали по молчаливому согласию обеих. Неделя шла за неделей, оценки в школе как-то сами собой начали исправляться, учеба давалась все легче. Только отношения в классе оставались все те же, косые взгляды так же преследовали ее и на улице. Она больше не меняла дорогу, по которой ходила в школу и домой. Из дома выходила теперь немного заранее — очень приятно было перед уроками посидеть у дуба, впрочем, как и после них. Просто сидеть и наблюдать как встает солнце, медленно роняя теплые лучи на еще холодную сырую траву, усыпанную росой и редкими желтыми листьями. Наблюдать, как люди спешат на работу, совершенно не замечая окружающего, проходя мимо таких красивых вещей и явлений, каких, казалось бы, просто не бывает и быть не может. А еще от этого становилось грустно. Потому, что приходило осознание, что и она сама это видишь лишь мельком. Что жизнь то проходит все равно мимо всего того прекрасного. Да и на что оно нужно прекрасное, кроме как просто смотреть на него? Ничего полезного, никакого практического применения. Только красивые слова. И осознание, что ну не может это быть пределом мечтаний, что есть что-то еще, что мы упускаем из виду, просто не замечаем по тем или иным причинам.

Пока же, дум шумел листвой, демонстрировал спелые желуди — будущее потомство, что однажды потом будет рассказывать странниках, притаившимся в его тени, о делах прошлых, что видел его отец. Возможно, его прадед действительно видел однажды русалок и хитроумного кота с толстой золотой цепью на шее. Кстати, интересно, а бедному котику не тяжело? Все-таки обычно цепь изображали довольно толстую и огромную. А еще книга. Наверняка полная всяких ученостей, а значит тоже толстая и огромная. Но день за днем среди ветвей никто не появлялся. И странные сны со сфинксом все больше забывались, оставляя только неясное чувство тоски.

Так пролетел месяц, или около того. В любом случае, спустя столько времени, когда Сигга после школы натягивала джинсы, в которых ее тогда из речки вытащили (ну руки не поднимались надеть эти вещи), она услышала звон. Негромкий такой, знакомый. Мельком блеснуло колечко, шустро укатываясь в угол. Стул, столешница, ножка стола нещадно колотили девушку, когда она решила догнать беглеца. И все же, потирая лоб, она разглядывала его, держа на ладони. Медное кольцо с инициалами "ФС". Когда она носила его последний раз? Теперь и не вспомнить. Кольцо гордо заняло свое место на большом пальце, на удивление крепко там устроившись.

Ночь выдалась бессонна я и лунная. Из головы все не шло кольцо, что так неожиданно нашлось. Ведь джинсы эти уже стирали и как долго еще они лежали в шкафу, как кольцо оказалось в них? А она и думать про него забыла, как то не до него было. Ведь последний раз она его надевала как раз перед происшествием. Куда оно потом пропало? Как сохранилось? И как вообще с пальца слезло? И чем больше вопросов она себе задавала, тем больше крепло внутри ощущение, что это нужные вопросы, что она на правильном пути.

На следующий день, когда она после уроков привычно сидела под дубом и читала, кто-то навис над ней, закрывая солнце.

— Так вот, где ты прогуливаешь тренировки!

— Ты? — она с удивлением уставилась на парня, существование которого также начало казаться мифом — Я прогуливаю?

— Верно — Логан сел рядом и по-свойски закрыл книгу, чтобы узнать название.

— Мог бы и спросить. Я, между прочим, страницу не запомнила.

— Ты даже расписание тренировок не запомнила. Что с тебя взять?

— Ты!.. да я, к твоему сведению, вообще не собираюсь ходить на тренировки!

— Это еще почему?

Сигга умолкла — говорить, что запретили родители было стыдно.

— Не твое дело.

— Неужели так боишься влюбиться в меня? Но ведь уже поздно этого бояться — он снова широко улыбнулся, ослепляя белоснежностью зубов.

Сигга фыркнула и сунула книгу в рюкзак, собираясь домой, когда по телу пробежала дрожь от прикосновения — Логан держал ее за руку.

— Погоди, надо поговорить.

— Не о чем — она дернула рукой, но вырвать ее не смогла — Пусти.

— У меня есть ответы.

— А у меня нет к тебе вопросов.

— Но у меня есть ответы на ТВОИ вопросы.

— Говори — она замерла, ожидая, что парень сможет сказать дельного.

— Задай вопрос.

— Ясно. Пока. — а сама отчаянно пыталась вспомнить, о чем же они тогда разговаривали? Ведь они виделись в тот день.

— То есть после знакомства с русалками ты решила, что больше ничего не хочешь знать?

— Русалками?..

Парень с девушкой изучали друг друга, словно пытались угадать мысли друг друга.

Русалки — это ведь о них Логан тогда говорил ей. Но почему он говорит о знакомстве? Мысли бились о глухую стену мрака, окутавшего память.

— Ты ведь пошла тогда к ним? За ножом?

— За ножом...к русалкам... — быстро нарастающая головная боль мешала думать и картина, что, казалось, вот-вот прояснится, оставалась такой же непонятной.

— Эй, ты как? Присядь, еще не хватало чтобы ты потеряла сознание.

Сигга все же улучила момент и вырвала руку (хотя и будет вернее сказать, что ее уже и не держали) и села обратно на траву, обеими руками держась за голову.

— Я... не помню. — возможно этого и не стоило говорить, да вот только когда донимает адская головная боль, не до того, чтобы мыслить логически. Вот и сейчас девушка только и могла, что замереть, вцепившись пальцами в голову и дышать, слушая как бьется кровь в висках.

— Та-а-ак, ясно. Ладно, расслабься. Это не надолго. Лучше расскажи... что тебе снилось в последнее время? — Парню стало не по себе, видя ее в таком состоянии. Хотя обычно он и старался насолить и довести ее, но именно сейчас, когда это было не по его вине, глядя на измученны взгляд, ему хотелось помочь. Логан осторожно обнял ее за плечи и невольно огляделся, словно хотел удостовериться, то их никто не видит. Благо сама девушка этого тоже не заметила.

Вопрос был крайне неожиданным, но думать об этом оказалось легко и не вызывало новых приливов боли. Мысли послушно выстраивались в ровную цепочку.

— А почему ты спрашиваешь?

— Потому, что если ты отвлечешься, будет меньше болеть. Ну так?

— Что-то странное. Я не запомнила, бессмыслица и обрывки. Что-то про то, что вроде как я, только не я, собираюсь поступить в какой-то универ. И еще лестница вниз и огромное звездное небо.

— Бес, сколько тебя можно ждать?

Сигга и не заметила, когда буквально перед ними вырос мужчина, негодованием смотрящий и обращающийся явно к Логану. Среднего роста, аккуратно и просто одетый, он создавал впечатление офисного работника, менеджера среднего звена. И парень его, похоже знал. Тут ж вскочил, нервно оглядываясь на Сиггу.

— У меня ведь еще есть время.

— Время заканчивается.

— Это обязательно осуждать тут? — парень снова оглянулся на Сиггу, у которой, кстати, голова так резко взяла и перестала болеть. Так что она теперь во все глаза рассматривала человека, что, похоже не считал ее помехой для разговора. На нем было легкое черное пальто, в котором наверняка еще слишком жарко, но ему явно это не мешало. Вообще человек выглядел довольно нервно, словно его кто-то подгонял и надо было во что бы то ни стало выполнить задачу. Аккуратные усы над тонкими губами, чуть лысоватый, он вроде и казался совершенно безобидным, но то, как он говорил и вел себя, заставляло опасаться его и вообще остерегаться.

— Просто найди. Неужели так сложно? Если не можешь найти сам, найди того, кто знает, и приведи к нам.

— Я работаю над этим — Логан стал между мужчиной и девушкой, закрывая ее от его взгляда.

— Я вижу, как ты работаешь. Не затягивай, чем скорее сделаешь, тем лучше. — он глянул на девушку через плечо парня — Сосредоточился бы лучше на работе. Каждый день все меняется, у нас больше нет месяца. — и, не прощаясь, пошел прочь.

Сигга в замешательстве смотрела на Логана, что не мог скрыть досаду на лице.

— А ты уже работаешь?

— Ага. Приходится иногда.

— А где?

— Ну это вроде подработки. Не обращай внимания. — парень потрепал Сиггу по голове как совсем маленького ребенка, на что, естественно, она надулась и тут же отстранилась.

— А почему он назвал тебя Бес? Отчего такое прозвище?

— Прозвище? Хм, да... Как-то само так получилось.

Парень больше не азался тем беззаботным подростком. Его мысли явно что-то занимало и не давало покоя. Спрашивать что — явно было бесполезно. Затянулось долгое неловкое молчание. Логан изредка натыкался взглядом на девушку и не спешил отводить его, то ли, не замечая ее, то ли это значило, что о ней он и думал. Впрочем, его взгляд перестал быть таким насмешливым и колючим, так что скорее просто не замечал. А вот чтобы не обращать внимания на этот его взгляд девушке пришлось опустить глаза на землю. Земля как земля, все еще покрыта травой. Самой обычной такой травой. Сейчас, после того, как он спросил ее о сне, она начала вспоминать отдельные кусочки, что словно паззл сами собой складывались в более-менее понятную картинку. Она вспомнила, как идет на экзамен в университет, смотрит список прошедших. Ее ведет за собой женщина по широкой лестнице, рассказывая что-то про их факультет. И еще она знает, что сюда имеют доступ далеко не все ученики заведения.

— Ты скоро все вспомнишь.

— Что? — это было так неожиданно, что сначала девочка не поняла, о чем речь. — С чего ты взял?

— Ничто не может вечно оставаться тайной. Рано или поздно об этом узнает весь мир.

— Вряд ли мне хотелось бы, чтобы о моей жизни узнал весь мир. Да и "вечно" — не значит скоро.

— А что такое наша жизнь в сравнении с вечностью? Всего лишь миг.

— Не сильно успокаивает.

Сигга улыбнулась. Нет, в этом парне и правда что-то изменилось. Знать бы что и из-за чего?

— Так говоришь, знаешь все ответы на все вопросы?

— Ну не все — он подмигнул — но кое-что знаю. Например, что тебе наверняка пора домой.

Сигга глянула на время, ойкнула и, вскочив на ноги, помчалась домой через парк прямо по траве, крикнув уже на ходу.

— Счастливо!

А Логан так и сидел, смотрел вслед и лицо его становилось все мрачнее. Только при разговоре с нанимателем он понял, что не хочет выдавать девочку, не хочет, чтобы ей навредили. Они ведь не ограничатся простым разговором. Это убийцы, а он не может этого допустить. Еще и то, что она все забыла так не вовремя. Она не готова, слишком рано. Но времени ни у него, ни у нее совершенно нет. Так что придется ей вспоминать все на ходу. Когда тебе хотят откусить голову, не стоит беспокоиться о целостности руки.

И снова странные мысли и ощущения вернулись, словно ураган подхватив ее и закидывая в самую гущу происшествий. И она и сама еще не понимает, что происходит и почему, но впечатление, что все вокруг нее как раз таки это прекрасно понимают и знают и удивляются, почему она так странно ведет себя. Череда перемен уже встретила ее и стремительно затягивает, только вот она все еще стоит на месте, растерянно оглядываясь и спрашивая прохожих, как пройти в библиотеку. А ведь идти в библиотеку уже поздно. Время теории позади, пора применять ее на практике.

Зачем Логан приходит к ней? Тогда он пришел прямо в школу, в этот раз нашел ее в парке. Это ведь не было случайностью. Просто не могло ею быть. Что значит, что он знает ответы на "ее" вопросы? Откуда ему знать, какие у нее могут быть вопросы? Что он там говорил о русалках? Может она сама хотела узнать что-то о русалках и сама свалилась в реку? Но тогда где она была целую неделю? Или может это завуалированная угроза? А этот мужчина, который сегодня общался с парнем, жуткий такой, что просто хотелось побыстрее скрыться с его глаз. Впрочем, надо ему все же задать эти вопросы. И потребовать прямых ответов, а не как всегда отговорки. Почему снова пропало чувство покоя и размеренности жизни? Ее обыденности и скуки?

Когда именно Сигга провалилась в сон, она не заметила. Она куда-то шла. Вернее совершенно точно знала куда — она искала своего участкового. Ведь это так важно, он имеет прямое отношение к происходящему, как она не понимала этого раньше? Ведь он... он обнимал ее под водой. Она помнит тепло его тела, его жар. Казалось еще, что он обжигает. Какие-то слова шептались на ухо, и от них теплело внутри, хотелось жить.

Фигура Беримира маячила чуть впереди и девушка шла за ним, стараясь не отставать и не потерять из виду. Где-то на грани сознания летело понимание, что это всего лишь сон и все же, следовало догнать его. Сейчас он был не на службе и одет как обычно. Лица его Сигга не видела, но точно знала, что это был он. От него веяло чем-то, словно давно знакомым запахом, тонким ароматом, который не почувствуешь, пока не окажешься совсем близко.

Беримир блуждал по частному сектору, бесцельно заходя во дворы и выходя обратно, шел дальше, не глядя ни на людей, ни на дома. Наконец, в одном из дворов, он шагнул в широкий зев заброшенного дома.

Сигга не думая ни секунды шагнула за ним. Сначала ее окутал мрак, не давая ничего разглядеть, но тут же стало светло, словно включилась лампочка. Она так захотела. Она должна видеть его. Тут же послышались его шаги, спотыкание о кирпичи, грудами валяющиеся по всему зданию. Сига поспешила туда. Тем временем, на грани слуха она распознала какие-то странные скрипы. Видимо он остановился и что-то делает. Когда девушка зашла в помещение на втором этаже, он вдруг оглянулся. Глаза скользнули по тому месту, где стояла Сигга и дальше, так и не увидев ее. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что он ее не видит. За это время парень успел зайти в лифт и повернуться к ней лицом. Девушка поспешила к нему, не представляя зачем. Тут давно нет электричества, да и тросы лифта давно должны были сгнить. Но, все же, зашла в кабину, стараясь не прикоснуться к человеку — мало ли еще чего — и боком протиснулась ему за спину. Парень неуверенно переступил с ноги на ногу, оглянулся, нахмурился и нажал на кнопку лифта, кажется куда-то на верхние этажи. Хотя как ей показалось, когда они заходили, тут всего два этажа. По всему было видно, что он чувствует ее присутствие, но не может увидеть.

Какое-то время они просто стояли в ветхом статичном лифте, как вдруг он дернулся и совершенно беззвучно пополз. В бок. Нет-нет, она не ошиблась. У лифта давно не было дверей и, хоть движения вовсе и не ощущались, но по сдвигающейся в сторону стене было абсолютно четко видно, что они едут горизонтально. Причем здание то было совсем небольшое, а вот серая стена все уползала и уползала в сторону, унося их куда-то очень уж далеко. Но вот наконец появился проем и лифт остановился. Лейтенант уверенно двинулся по открывшемуся коридору, а девушка решила не отставать от него и поспешила следом, попутно рассматривая, куда это их занесло.

Это был коридор со множеством ответвлений и поворотов так, что не было видно, куда они ведут. Стены были серые, без следа известки или краски, тут не было так же ни кирпичей, ни прочего строительного мусора, коим была забита остальная часть здания. Парень то поворачивал, то проходил мимо поворотов и не было ни одной зацепки, по которой можно было бы запомнить их дорогу. За одним из таких поворотов выросла дверь и стражник перед ней. Он молча глянул на лейтенанта и, как показалось Сигге, на нее. Беримир сказал что-то на странном картавом языке и страж отошел, давая ему пройти. На стражнике был широкий черный плащ с огромным глубоким капюшоном. Его тяжелая ткань скрывала остальную одежду и Сигга не могла определить, что именно ей кажется таким странным в нем.

Феникс приоткрыл дверь ровно на столько, чтобы протиснуться в нее и тут же закрыл за собой так, что Сигга не успела даже попытаться ее придержать. Не долго думая и уж совершенно не думая о последствиях, она потянулась к ручке, намереваясь, во что бы то ни стало, последовать за парнем. Но дорогу преградил стражник. На вид ему было лет тридцать, но в глазах, которые она смогла рассмотреть теперь под капюшоном, притаилась жуткая усталость и казалось, что ему как минимум лет пятьдесят, а то и все семьдесят. Стражник протянул к ней руку, словно бы хотел толкнуть в грудь, она начала падать, проваливаясь сквозь землю, и приземлилась только на кровати, чуть не подпрыгнув на ней.

Душа медленно возвращалась откуда-то из пяток, сердце бешено колотилось, пальцы впились в одеяло, словно боясь опять упасть. Девушка обвела взглядом комнату, мирно спящую сестру, стол, заваленный книгами и тетрадками.

И новый прыжок от неожиданно громкого звонка будильника. Трясущимися руками Сигга выключила его и села, уставившись в одну точку, прокручивая в голове свой сон. Снова.

Когда Сигга одевалась в школу, как раз пришел участковый. При его виде у девочки мурашки по коже побежали. Очень уж свеж в памяти был сон и образ парня в нем. Может выглядел он и как обычно, да только ощущения не обмануть и они явственно кричали об опасности. Сигга случайно наткнулась на него уже в прихожей, когда обувалась.

— Привет. Как самочувствие? — взгляд уцепился за перстень на руке девушки — Можно тебя на минутку? Надо поговорить.

— Прости, я опаздываю. Пока — она отвела взгляд, укладывая свисающие концы шнурка за язычок кроссовка и, не глядя на парня, поспешила из дома.

А Беримир улыбался родителям девочки, вежливо кивал и что-то отвечал, одновременно соображая, что делать и как перехватить Сиггу, пока она не нарвалась на кого не следует. Для Сигги события развивались слишком уж резво и она не была к ним готова. Только вот где бы ей найти сопровождающего, который будет рядом и направит в нужную сторону.

— Скажите, а у Сигги есть телефон?

— нет, мы ей новый еще не купили. — Мама придвинула лейтенанту печенье.

— Я ей предлагала свой старый, но она отказалась — поделилась Эрика, с интересом разглядывая молодого участкового.

— Ясно. Жаль. — он мельком глянул на девушку, тут же зардевшуюся и заулыбавшуюся. С легким удивлением отметил про себя, на сколько сестры не похожи. Впрочем, Сигге ведь единственной из всей семьи достался редкий рецессивный ген, который, видимо, давно уже не проявлял себя в ее роду.

— Я могу записать ваш телефон. Как только она вернется домой, я вам позвоню. Идет?

— Слишком поздно — пробормотал он, глядя в окно, где солнце уже активно светило, претендуя на объявление начала нового дня — Впрочем, давай — добавил он громко, понимая, что это лучше, чем ждать новостей о девочке из других источников.

Пока девушка записывала телефон, родители делились какими-то своими наблюдениями и мыслями. Мол, Сигга стала совсем закрытой и необщительной, и не могла ли она сама уйти, а все это придумать и не стоит ли сводить ее к врачу — эксперту, который бы помог сделать из нее человека, а то как бы не пропала девочка.

— Вряд ли врач сможет помочь. Если пытаться заставить ее общаться насильно, то может стать только еще хуже. Ей надо время. Она словно дикое животное, для приручения которого нужно время. Надо запастись лаской, осторожностью и терпением. Тем более у нее сейчас переходный возраст и все проходит еще сложнее. Представьте, что она — новорожденный ребенок. Надо заново учить его элементарным вещам, надо повозиться и терпеть ее неудачи.

А Сигга в это время разговаривала о Беримире в школе.

— Он сегодня хотел о чем-то поговорить со мной.

— И о чем?

— Понятия не имею. Я поскорее ушла. Было такое странное ощущение, словно... словно он излучает какую-то силу.

— Он что-то сделал?

— Да нет.

— Сказал?

И девочка задумалась. И правда, что он сказал такого необычного, чего не говорил раньше? Ведь раньше он не вызывал у нее таких ощущений. А сегодня? Сегодня он впервые с тех пор захотел поговорить с ней лично, с чего бы? Может захотел узнать что-то о сестре? Она то каждый раз, как он приходит, глазки ему строит.

— Кстати, а я давно не видела у тебя это кольцо — Ярослава взяла подругу за руку, рассматривая перстень.

— Ну я его давно не надевала. Оно потерялось тогда...когда...

Внезапная догадка мелькнула, ослепив своей очевидностью и пропала, оставив неясный след беспокойства. Подруга неотрывно смотрела на кольцо так, что Сиггу второй раз за день пробрали мурашки.

— "Тогда" — сделала она ударение на первом слове — я надевала его в последний раз.

— А что за инициалы?

— Не знаю.

— Сигга Вольфганг! — окрик учителя напомнил, что сейчас урок и это не самое подходящее время для воспоминаний и разговоров — Может у вас есть ответ на мой вопрос?

— Да, конечно — девушка поспешно встала, шепотом пытаясь выяснить у подруги, слышала ли учителя хоть она.

— Ну, тогда мы с интересом послушаем вашу собственную теорию о том, как появился человек на Земле. Напомню, что уже существующие называть не стоит.

— Я считаю, что все началось очень давно. Много раньше, чем считают ученые — Сигга тянула время, придумывая на ходу, но в голову лезли только мифы, которые она читала последнее время — Теория Дарвина имеет пробелы и невероятные прыжки развития, что ставит ее под сомнение. Кое-кто верит, что люди попали на землю с других планет — проще говоря от инопланетян...

— Я просила не называть уже известные теории — перебила ее преподаватель.

— Да, да. Но это необходимо для понимания моей теории.

Учительница недовольно поджала губы и кивнула, разрешая продолжить, а по классу прошелся смешок.

— Так вот, есть абсолютно не связанная с данным вопросом теория о существовании параллельных миров. Иногда это называют четвертым измерением или пространством. Ведь всем известно, что смотря с точки зрения двухмерного пространства, невозможно увидеть то, что находится в трехмерном. Так и мы не видим четырехмерного. Иногда четвертым измерением считают время, но можно ли утверждать, что это действительно пространство в полном смысле этого слова? Ведь пока мы его не "видим", нам его не понять.

— И это все тоже известные теории — крикнули ребята с задних парт.

— Я уже почти закончила. В истории и легендах довольно часто и повсеместно встречаются рассказы об одних и тех же существах. Необычных существах. Эти рассказы всплывают из разных народов. Например, эльфы известны повсеместно. Только иногда имеют немного разный внешний облик. И часто говорится, что они живут в несколько ином мире, пространстве, нежели мы. О них всегда говорят, что они высокие, их кожа бледна, у них миндалевыдные глаза и очень длинные пальцы. Никого не напоминает? Ведь именно такое описание чаще всего дают пришельцам. Впрочем, их еще часто описывают и как зеленых человечков. Тут мы вспоминаем, что эльфам же приписывают одежды зеленых цветов. Даже маленькие эльфы Санта Клауса одеты в зеленое. Тогда могло ли быть так, что пришельцы, принесшие человеческую жизнь на Землю, это эльфы из параллельного мира, славящиеся своим знанием и мудростью?

Когда Сигга закончила свою речь, ее буквально трясло от перевозбуждения, чувствуя как ее изучает тридцать пар глаз.

— Ну что ж, теория вполне достойная существования. Назовем ее "эльфийской". Желающие могут записать себе ее в ... — звонок приглушил слова. Урок был окончен, а идея, так легко пришедшая в голову, не давая покоя до конца учебного дня. И лишь разговоры с подругой хоть немного отвлекали, напоминая о том, что реальность намного прозаичней и это всего лишь очередная сказка.

— Эко тебя пробило сегодня

— Сама в шоке — усмехнулась Сигга — Так что, как там твой экзамен? Результаты уже есть?

— Ну не то чтобы есть точные результаты, но я их определенно заинтересовала — Яра вроде хотела сказать еще что-то, но оборвала себя и пожала плечами — Извини, сама еще не все знаю. Ну а ты то как? Уже решила, куда поступать будешь?

— Не уверена. Не вижу себя нигде. Уже несколько раз перелистала справочник абитуриента. Как только представляю себя в какой-то профессии, сразу понимаю, что это не мое. А то, что допускаю возможным не одобряют родители. Говорят: "Это не профессия". Но работают же люди!

— А что хоть за варианты?

— Э-э-э, да так, не важно.

— Ну-ну. Смотри, чтобы я не узнала о твоем выборе позже родителей

— Если это будет не тот вариант, что им нравится, то скажи я им хоть десять раз, они не услышат меня.

— Я тебя предупредила.

— Хах. И что же будет, если я не сделаю?

— Тогда и ты после моих узнаешь, куда я поступила — и было в этих словах столько воодушевления и предвкушения, что на душе кошки заскребли. Ей самой было практически все равно куда там получится поступить. Лишь бы пристоиться. Ничто не тянуло ее и не привлекало.

— Ладно. Кстати, можешь тетрадь по физике дать? Я совершенно не поняла, что там сегодня объясняли

— Ну только до завтра. Послезавтра ведь урок.

— Договорились. Ты меня выручаешь.

Яра покачала головой, отдавая тетрадь подруге. Как та ни старалась, но математические науки она не понимала ни в какую. Так что, скорее всего, это будет просто потерянное время, но и отказывать в помощи понять нельзя.

Сегодня впервые за последнее время она не пошла в парк, а направилась прямиком домой. Еще не хватало, чтобы снова кто-то ее в парке нашел. Определенно, если с ней начинает что-то происходить, то это случается как накат волны — подряд, раз за разом. И каждый последующий случай страннее и непредвиденней. Будет ли правильней пересидеть это время дома под защитой стен и отсутствия случайных встреч? Наверняка.

Вчерашнее общение с Логаном, странный человек, недомолвки о каком-то оружии, странный сон, пугающий своей реалистичностью и еще эта идея о параллельных мирах. Если все это правда? А если она слишком много знает? Может ли кто-то захотеть заставить ее молчать? Хотя, кому она нужна? Но если раса из параллельного мира подтолкнула развитие человеческой жизни на земле, то почему бы им не интересоваться их развитием? Не поощрить того, кто разгадает загадку своего появления?

Сестры уже были дома. Их обувь, беспорядочно скинутая на тумбочку, уже занимала все свободное место так, что порядок пришлось наводить Сигге, если она хотела поставить нормально свои кроссовки.

— Си, это ты? — послышался вопрос из комнаты Эрики.

— Да! — коротко ответила девочка, не желая разговаривать. Наверняка сестра снова сегодня просидела все утро за столом с родителями и Беримиром, строя ему глазки.

Последним уроком была физкультура, и сейчас самое лучшее было это залезть в душ и смыть с себя липкий пот. Может и настроение хоть немного улучшится? Оставив рюкзак прямо тут, чтобы не заходить в комнату, где была сестра, Сигга направилась в ванную.

— Эй, Си, тебя участковый спрашивал...— Эрика выглянула из комнаты с мобильным телефоном, но в прихожей уже никого не было, только обувь и рюкзак. Девушка пожала плечами и прижала телефон плечом. — Алло. Добрый день. Это Эрика. Вольфганг Эрика...Да. А Сигга уже дома. Вы зайдете к нам? Хорошо, ждем. — довольная она поспешила на кухню, убраться и заварить чай. Все же без родителей познакомиться ближе с участковым будет на много проще.

Теплая вода неприятно обжигала свежие царапины на руках. И как можно играть в баскетбол с людьми, которые при отнимании мяча целятся длинными ногтями по руке соперника? В общем, с парнями играть было проще, но обычно учитель делил их так, что ребята и девушки играли отдельно. Так что, о конце мучений можно было только мечтать. Струи воды били по плечам, приводя ее в себя. Говорят, вода способна улучшить настроение, очистить от плохих мыслей, снять стресс и боли, привести мысли в порядок. Почему же ей она ничем не помогает? Вода лишь стекает по телу, щекоча и утекает. А ты смотришь, смотришь как она исчезает. Как те капли, что еще минута назад были на тебе, исчезли в водостоке, а новые уже залили ресницы и мешают смотреть. Приходится вытирать лицо руками. От всех этих действий мысли не то, что не хотят собираться и послушно выстраиваться в цепочку логических последовательностей, а лишь больше разбегаются как напуганные зайцы.

Сквозь воду послышался шум посудой в соседней кухне. Ну что ж, она в доме не одна живет. Придется смириться с тем, что на выходе ее наверняка встретят обе сестры. Обычно они заседают вдвоем.

Уроки на завтра и переписать и попытаться разобраться в тетради Яры. Для одного вечера это не мало, особенно если вспомнить, что завтра шесть уроков и ни один не повторяется. Еще бы заставить себя думать об уроках, а не мечтать, как всегда. Обычно, если какая-то идея ее захватывала, то уроки оставались забытыми и ненужными. А идея, кроме простых размышлений, могла подкрепляться даже рисунками и поделками. Давненько с ней уже такого не случалось. Последнее время ее мысли не занимала ерунда и она даже все свободное время посвящала учебе.

Взгляд упал на кольцо. Стоило ему появиться и снова все пошло вверх дном, как и прошлый раз. Она прокрутила его на пальце, не решаясь снять. Ведь что за глупые мысли. Как одно кольцо может влиять на ее жизнь. Не бывает такого. Только в сказках.

Вода затихла, больше не создавая шумовой завесы. Сестры таки сидели вдвоем в кухне и что-то оживленно обсуждали. Обтеревшись и завернув волосы в полотенце, Сигга принялась одеваться.

— ...такое дело, предки думают устроить ее в отдельную школу. Оказывается у нас тоже такие есть. Ну, там, для тех, у кого что-то случилось в жизни.

— Ничего себе! Но она ж в выпускном уже.

— А ты когда с ней последний раз общалась? Прикинь, как она сейчас поступит в универ? Как найдет новых друзей?

— Точно. Она ж и со своей нынешней подругой только пару лет как сдружилась.

— Угу. А сейчас перестала общаться с ней по телефону.

— А ты когда-нибудь слышала от нее хоть слово о парнях? А вдруг она...

Слова звенели в ушах, глаза застилали слезы, не давая четко видеть. В горле нестерпимо больно давил ком, перекрывая дыхание, по пути она врезалась в пару косяков, промчавшись как метеор мимо сестер. Боли от ушибов не было. Боль была внутри. Как же хотелось закричать, выпустить эту боль. Ноги несли ее в комнату. Закрыться там и не видеть их, не слышать. Как отвратительно услышать такое от собственных родных. Хотя, какие они ей родные после такого! Они ее принимают за психа, ненормальную. И всегда так считали. Просто теперь повод появился хороший отправить ее в дурку!

Попутно она мысленно проклинала то, что живет в одной комнате с Джерикой. Мало того, что они невольно часто видятся, но наверняка уже меньше, чем через час, сестра зайдет сюда! А она то наивно думала, что с ней мило общаются просто потому, что прочувствовали ее пропажу. Ан нет. Выясняли уровень ее антисоциальности! Отчаянно захотелось врезать кому-нибудь по морде. Ну хотя бы по стене. Она уже почти замахнулась кулаком по проему в ее комнату, когда увидела внутри лейтенанта полиции по имени Дорохин Беримир, копающегося в ее рюкзаке.

— Какого черта?!

— Сигга? Что случилось?

Лейтенант то ли удивленно, то ли испуганно уставился на девушку, тут же затянув рюкзак, словно ничего не было. Естественно, что объяснять ему она ничего не собиралась, лишь вырвала рюкзак с криком.

— Да вы вообще озверели! Вы все сговорились!

— Погоди, Сигга, нам надо... поговорить...

Договорить он не успел. Девушка пулей вылетела из дома, не собираясь больше этого терпеть и кого-либо выслушивать. Наслушалась уже. Может еще санитаров подождать и белую рубашечку примерить?

Она бежала, а слезы лились, застилая глаза, позволяя ей свободно врезаться во всех прохожих и перебегать дорогу на красный свет. Чудом оставаясь на ногах, не сбитая, но запыхавшаяся, она остановилась довольно скоро — сложно бежать и рыдать одновременно. Да и нос вскоре забился, совершенно не давая дышать. А когда она пошла шагом, оказалось, что и шнурки она не завязала, когда так поспешно выбегала из дома. Рюкзак болтался за плечом, учебниками впиваясь в спину и добавляя неприятных ощущений и отвлекая от произошедшего. Слезы вскоре сами прошли. Остались только обида, злость, тоска и боль. Болело все. Кажется, не осталось ни одного кусочка тела, каким бы она не успела стукнуться за время этой короткой пробежки. И теперь она уже злилась на саму себя. Почему так сложно сосредоточиться на одном? Да, она все еще злится на родителей, которые хотят отправить ее в психбольницу и на сестер, так смакующих эту новость, но ее саму сейчас это мало беспокоит. Сознание захватила боль от ушибов и переживание о том, как она сейчас выглядит. Лицо наверняка красное и опухшее от слез. Вон, прохожие оборачиваются. Стыдно. А она ведь просто хотела быть самой собой. Неужели это настолько ужасно, что достойно наказания? Девушка пнула мусор под ногами и зашипела, сдерживая вскрик от нового импульса боли. Мусор оказался кирпичом и улетать от удара кроссовком не хотел. Сигга огляделась.

Она оказалась в каком то старом проходном дворе. Половина построек была сметана и разрушена лишь на половину, представляя из себя свалку мусора и отличное убежище для бомжей. И все бы ничего, и пошла бы она дальше, если бы не увидела у входа в одно из строений рисунок. Очень знакомый, она точно его уже видела где-то. Нарисованный обычным черным маркером на стене, взбиралась наверх белка, держащая в зубах орех. И нарисована она была как раз у входа так, словно художник хотел, чтобы ее заметили. И зачем? Рисунок был очень прост и никакого мастерства художника не демонстрировал.

Пока Сигга недоуменно взирала на сие произведение, из этого самого дома, из разрушенного здания, через чудом уцелевший парадный вход, вышел Логан.

— Какого...

— Да что за...

— Лешего! — таки закончил фразу парень, прежде чем втащить девушку за руку внутрь.

— Эй, ты что делаешь?! Пусти! — в этот раз ей на удивление легко удалось вырваться, но парень обхватил ее за плечи и, не слушая протестов, повел внутрь, попутно что-то говоря самому себе под нос.

— И вот не сиделось тебе у русалок. Все лезешь и лезешь. Каждый раз, мало того, что оказываешься там, где не надо, так еще и максимально усугубляешь дело! Как ты нашла это место?! — последнее она таки адресовал Сигге, встряхнув ее за плечи.

— Я? Не знаю. Но... — она огляделась, отмечая заваленный кирпичами этаж — кажется, я видела это место во сне.

— Черт. Черт! — его пальцы сильно сжали плечо девушки, сам он резко остановился. Затем рывком развернулся и чуть не бегом направился по лестнице наверх. — Ладно. Так даже лучше.

— Что лучше? Почему?

— Слушай меня! — рявкнул парень, словно не слыша ее вопросов. Сигга умолкла и перестала вырываться, послушно перепрыгивая через мусор на ступеньках и еле успевая за ним. — Ты убила не человека. Сделанного не вернуть, так что в будущем, пожалуйста, будь так же тверда и не поддавайся на предложения сдаться добровольно. Не знаю, как ты выбралась от русалок, но дважды вода не отпускает, так что впредь остерегайся их. И вообще, почаще оглядывайся и будь осторожна.

— Пусти, мне больно. Я не понимаю, о чем ты.

Они поднялись уже то ли на третий, то ли на четвертый этаж. Логан подвел ее к шахте лифта. Дверей не было, не было и тросов и самого лифта. Все давно разобрали и вынесли. Они остановились у самого края, когда парень рывком развернул ее к себе лицом, держа за плечи. Его можно было бы бояться в этот момент, если бы не его глаза, в которых не было ни капли угрозы. Он, несомненно, пытался изобразить суровое лицо и собирался с духом, но не похоже было, что он хочет причинить вред. Полы расстегнутой куртки свисали по бокам, руки крепко держат за плечи, отрезая путь к бегству, уничтожая пространство между ними.

— Не осталось времени для долгих объяснений, серая.

— Бес, что ты собираешься сделать?

— Не сдавайся никогда, как в нашу первую встречу — и дальше его губы зашевелились совершенно беззвучно, ладони чуть разжались, больше не причиняя боли, но все еще крепко сжимая ее и не давая ускользнуть.

— Кто ты?

Легкий толчок, земля ушла из под ног, а в теле появилась удивительная легкость. Как же медленно она падала в шахту лифта. Неужели так и умирают? Но прежде чем упасть, прежде чем все прекратилось, она услышала ответ.

— Я бес.

И вдруг фигура стала такой маленькой, бесконечно далекой, а потом и вовсе исчезла, а на его месте появилось огромное широкое небо. Потом было приземление, выбивающее дух.

8

Рюкзак оказался чудесным смягчением при падении, словно она и не падала с третьего этажа. Хотя, когда она открыла глаза, не было уже никакой шахты лифта, лишь три ступеньки, завершающиеся каменной аркой, находящейся прямо посреди улицы и никуда не ведущей. Тут же взад и вперед сновали люди, даже целая толпа людей. Один человек приостановился около Сигги, но, видя, что девушка уже сама встает, пошел дальше, как ни в чем ни бывало, словно у них тут каждый день школьницы со строек падают. Хотя, если подумать, перед тем, как она приземлилась, разве не почувствовала она под ногами эти самые ступеньки, поскользнувшись уже на них. Было ведь какое-то ощущение. Только откуда они тут взялись? Она ощупала себя, пока в голове медленно, не спеша, словно боясь ошибиться, соединяла в голове все, что помнит в единую картину.

— Это не сон. Он бес. Я была у русалок, забирала нож. И это место... — она огляделась, крутясь на месте, отмечая знакомую картину.

Она ведь уже видела что-то подобное во сне. Во сне ли? Простая грубая одежда редко пестрела яркими цветами. Большинство людей невысокие и коренастые с довольно длинными волосами даже у мужчин. Точно так же выглядели люди из ее сна, тогда, еще до случая. Она пнула ногой нижнюю ступеньку этого странного мраморного пьедестала. Ступенька оказалась твердой и вполне реальной. На девушку уже начали коситься прохожие (надо же! Стоит упасть из ниоткуда и всем пофиг, но пнуть ступеньку — это просто верх неприличия!) и она, оставив это место, решила осмотреться.

Тут был и рынок и скоморохи и просто гуляющие. Даже днем это гуляние, торговля, внешняя схожесть места, палатки и дома вокруг площади были узнаваемы. Пока Сигга пробиралась к строениям, ее чуть не сожгли, не подрезали, чуть не заставили съесть очень странное сушеное, что ли, членистоногое. Людей было очень много, все они сновали туда и сюда, что-то выкрикивали, торгуясь и ругаясь на непонятном девушке языке. Рюкзак то и дело приходилось поправлять, опасаясь, что его сейчас просто подрежут или сорвут с плеча. И если раньше она была просто посреди площади, то сейчас, видимо, забрела в сердце рынка. Где-то за толпой виднелись двух, трех и четырехэтажные здания из серого камня. Одни казались просто частными домами, другие зазывающее выделялись открытыми дверьми, окнами, шумом, доносившимся изнутри и блеклыми вывесками с удивительно утонченными, но совершенно непонятными рисунками. К одному из таких шумных заведений и направилась Сигга, намереваясь расспросить, что это за место. Чем ближе она подходила к своей цели, тем меньше народа становилось вокруг, ведь рынок остался позади, и тем чаще ловила на себе пристальные взгляды и ухмылки, и тем меньше ей нравилась эта идея. Но когда девочка уже была готова свернуть и пройти мимо дверей заведения, каким-то неведомым образом она оказалась туда буквально впихнута целой компанией как раз подошедших мужчин.

Внутри все значительно отличалось от той картины города, что царила на улице. Тут все блестело и пестрело цветами, каменьями и драгоценными металлами, ну, или, по крайней мере, чем-то похожим на них, ведь отличить золото от меди Сигга вряд ли взялась бы. Еще тут отовсюду слышался женский смех, довольные взвизгивания и довольно мужское ржание, с трудом приглушаемые негромкой музыкой. Когда мимо продефилировала женщина, облаченная в на столько прозрачный наряд, что можно было бы и без него обойтись — чего уж тратиться на ткань, Сигга сообразила, куда попала и моментально выскочила, краснея от стыда. Надо сказать, что при выходе ей пытались загородить дорогу, но их девочка просто снесла, даже не заметив. Теперь становились понятны те взгляды окружающих, наблюдавших как целеустремленно она оттуда направлялась.

К следующему заведению с открытыми дверьми она приближалась с осторожностью, делая вид, что просто прогуливается тут и никуда особенно не направляется, пытаясь угадать, что же написано на вывеске, являвшей собой загадочные завитушки на фоне нарисованной крутой горы. Люди на нее все еще озирались временами, но впервые ей казалось, что они обращают вовсе не на ее глаза, скорее на одежду, которая явно отличалась от облачения окружающих даже просто тканью, не говоря уже о покрое.

— Так и с ума сойти не долго, одно за другим, что за бред. Может я реально свихнулась и все это мне только кажется, а я сама на самом деле сейчас лежу в психушке, связанная по рукам и пускаю слюну после укольчика?

Прежде чем зайти в заведение Сигга прислушалась. На бордель это не было похоже, да и два борделя рядом вряд ли бы стояли, так что можно заходить, хуже уже не будет.

Внутри оказалось менее шумно, нежели в прошлом месте, хотя народа было предостаточно. По всему помещению были расставлены длинные деревянные столы с такими же длинными скамейками за которыми сидело и ело, пило и общалось местное население. Кто-то с интересом глянул на посетительницу, провожая ее взглядом, кто-то тут же вернулся к своим делам и недорассказанным историям. Кабак, или таверна, или бар, как оно ту называется, имел и стойку с широким небритым детиной за ней, неодобрительно глядевшим из-под густых бровей на девочку, пока та торопилась пройти разделявшую их часть зала.

— Здравствуйте, а колу можно? — начала она издалека.

То, что он сказал в ответ, Сигга не взялась бы повторить, пока он не произнесет это еще пару раз и, желательно, по слогам. Но явно это было что-то вопросительное и короткое, может он тоже ее не понял?

— Что? — попыталась переспросить в свою очередь девочке, но тут мужик произнес что-то длинное и совсем уж неразборчивое.

Последнее слово показалось похожим на произнесенное ранее, только толку от этого не было никакого и она стояла с открытым ртом, понимая, что так они не договорятся и не зная, что еще ему сказать. Язык, на котором он говорил был совершенно не знаком.

— Эм, дую спик инглиш? — но мужчина отказывался понимать и говорить на более понятном языке не стал.

— Шпрехен зи дойч?

И снова никакого эффекта, оставалось попробовать язык жестов. Сигга изобразила пальцами телефонную трубку, сложив ладонь в кулак и отставив большой палец и мизинец в стороны, и поднесла ее к уху.

— Телефоун? Мобайл?

Бармен смерил ее подозрительным взглядом, грохнул о стол огромной деревянной кружкой, наполнил ее чем-то сильно пахнущим хмелем и протянул руку, явно требуя денег. Так, телефон, судя по всему, у них есть, и, видимо, пользоваться им можно только клиентам, значит надо оплатить эту кружку, пусть она и не собирается это пить. И почему он не спросил у нее документы? Она ж несовершеннолетняя — ей нельзя продавать спиртное. Девочка вывернула карманы, выудив рублей пятьдесят мелочью и протянула мужику, в надежде, что тот сам в банке потом разменяет, ведь наверняка у них тут и валюта другая. Но мужик не был столь добр, покачал головой и отставил кружку в сторону, не сильно беспокоясь о том, что теперь предпримет девочка.

Она поправила лямку сползающего с плеча рюкзака и огляделась в поисках поддержки, но чего уж говорить, кто ей поможет тут, если даже ее появление посреди площади никого не удивило. Задумчивый взгляд упал на деревянный ящик, чем-то напоминавший фонарь летучая мышь, только вместо стеклянного сердечника в нем был кусок камня. Странно такого, немного напоминавшего мрамор своими оранжевыми прожилками. Чувству дежавю, бурно лезущее в голову, не хватало буквально какой-то мелочи, впрочем размышления на эту тему были прерваны звоном монет и подошедшим вплотную к ней молодым парнем. Он был выше Сигги, создавая ощущение, после большинства местных, что он просто гигант. Длинные черные волосы чуть кучерявились, делая его вид немного добродушным, что старательно пыталась поправить густая щетина и черная же одежда. Мужчина задрал рукав, демонстрируя девочке татуировку в виде перечеркнутого круга, и сказал что-то на непонятном языке, как ей показалось, отличающемся от языка хозяина кабака. Что все это должно значить, она так и не поняла, но мужчина смотрен на нее явно вопросительно, ожидая какого-то ответа. Так ничего и не дождавшись, он пальцем постучал по своему предплечью, видимо имея ввиду тату и кивком головы указал на руку Сигги. Но если он думает, что у нее, с какой-то радости, должна быть похожая, он глубоко заблуждается! Сигга развела руками, показывая, что она не понимает, что это значит и ей нечего показывать.

— Я не понимаю. Донт андерстенд. Андерстенд?

Парень не понял и ухватил ее за руку, задирая рукав. Как и ожидалось, никаких тату у Сигги не было и тот уже как-то удивленно и задумчиво посмотрел на девочку, словно прикидывая в уме, какую выгоду тут можно поиметь. Деньги легли на стол и Сигге протянули наполненную ранее кружку, пахнущее чем-то вроде пива. Она, естественно, не желающая чтобы с нее поимели выгоду, отрицательно замотала головой и попятилась. В конце концов, пить ей тоже рано, восемнадцати еще нет. Парень отпускать не хотел и начал быстро-быстро говорить. Говорил он много, явно что-то рассказывал и расписывал, но из всего произнесенного она едва ли могла повторить хоть слово, уже не говоря о понимании сути. Поняла только, что он говорит на другом языке — звуки были куда мягче и слова мелодичнее, что ли, нежели ранее.

— Спасибо, мне ничего от вас не надо. Да пустите же! Я полицию вызову!

То ли подействовало слово "полиция", которое на всех известный девочке языках звучало схоже, то ли сам тон сказанного, но парень настаивать не стал и отпустил руку, наблюдая, как поспешно девочка покидает кабак. С соседних столов доносился тихий ржач, парень с расстроенным взглядом провожал ее взглядом, кто-то из зала выкрикнул что-то, вроде ему, и залился смехом, но девочку никто больше не трогал, позволив спокойно уйти. На улице, облегченно вздохнув и оглядевшись, она заметила, что рядом за углом собирается толпа, а, так как ей было все равно куда идти, можно было и посмотреть, что там творится, лишь бы больше не песнопения, во время которых прошлый раз ее хотели задержать.

А там стояла толпа разношерстного народа, закрывающего собой вид на помост. Причем, были тут не только уже виденные, судя по всему, бедняки, но и люди посостоятельнее, в ярких одеждах и, даже с охраной. На помосте, склонив голову, и возвышаясь над толпой, стоял человек. У него была густая черная борода, широкие плечи, крепкие руки, выдававшие человека, привыкшего к простой грубой работе. Рост было трудно определить, так как он находился на помосте, уже выше остальных, но, создавалось ощущение, что он все же покрупнее, во всяком случае, определенно он был крепче. Руки его, похоже на то, были связаны за спиной, босые ноги крепко упирались в землю, словно он собирался сейчас принять на свои плечи всю тяжесть небесного свода. Рядом с ним стояла женщина с обнаженной саблей и, не глядя, смотрела на толпу. Перед помостом тут и там над головами горожан торчали шлема с забавными ушками, вероятно это были стражники. А по самому краю помоста взад и вперед ходил мужчина, громко рассказывающий нечто всем собравшимся людям. Нет, может, конечно, он говорил это и одному лишь мужчине со связанными руками, но делал это так, чтобы слышали все окружающие. Сигга так и не поняла, что он хотел донести до людей, но народ внимательно и вдумчиво слушал, время от времени ахая, поражаясь, начиная роптать и откровенно выкрикивая нечто довольно агрессивное.

И чем больше он говорил, заводя толпу, тем сильнее у девочки создавалось ощущение, что все, что он говорит откровенная ложь и желание убедить толпу в необходимости убить. А то, что это казнь, у нее не осталось уже ни каких сомнений. Когда же девочка огляделась, пришлось признать, что так думает она одна, а все окружающие, сжимая кулаки и тряся ими в воздухе, кричали, явно требуя крови. Ненависть и злоба буквально витали в воздухе, пропитывая собой даже одежду. Увы, выступить заступником и оспаривать слова глашатая было бесполезно, только желания сделать это, от того меньше не становилось. Все, что тут сейчас происходило, было не честно, лживо, ужасно и незаслуженно. Сущность девочки кричала, что надо сделать хоть что-то.

Наконец, разглагольствующий обвинитель повернулся к пленнику, что-то спрашивая у него. Последний стоял молча, лишь поднял голову, заглядывая в глаза собравшимся зевакам. Зеваки ничуть не смутились тяжелого взгляда каштановых глаз и продолжили скандировать одно единственное слово, которое, надо полагать, означало "убить".

Сигга уже сделала шаг вперед, намереваясь сделать хоть что-то, хотя бы сказать, когда этот тяжелый взгляд упал на нее. Ощущения, надо сказать, такие, словно видишь, как на тебя замахиваются молотом, и ничего не можешь поделать. Только молот так и не ударил, остановился в замахе, изумленно изучая ее.

В этот момент где-то в стороне вскрикнула женщина. Толпа умолкла на пару секунд , ахнула и тут же расступилась, отходя от пары, давая и всем остальным увидеть, что произошло. Женщина держалась за бок, сквозь пальцы просачивалась кровь, моментально создавая под ней целую лужу темно-красного цвета. Напротив же стоял мужчина с ножом в руке, недвусмысленно объясняя появление раны. Взгляд его был стеклянным и безжизненным, лицо равнодушным, а руки опущены, словно ничего и не было только что. Только, все же, нечто выдавало, что в любой момент он готов сделать следующий удар, и не факт, что его целью окажется все та же женщина.

Еще один, такой же, душераздирающий, полный ужаса и удивления крик, раздался по другую сторону площади. И это было знаком. Стража, до сих пор окружавшая помост, кинулась успокаивать людей, только теперь осознавших, что кровь, которой они так хотели, наконец, проливается, только их собственная. Сигга кинулась к помосту, лавируя меж людьми, мечущимися в панике, и молясь, чтобы ее никто не остановил, и не оторвали рюкзак, так и норовивший застрять между чьими-нибудь спинами. Что она собиралась делать? Она и сама не была уверена. Кое как взобравшись на эту самопальную сцену без ступенек (и как только сюда смог подняться человек, руки которого связаны за спиной?) она оказалась рядом с вооруженной женщиной. Отсюда стало прекрасно видно, что она в чудесной физической форме, что ничуть не скрывала местная свободная одежда, да и оружием она, наверняка, прекрасно владеет. Но вот момент упущен, она заметила Сиггу и смотрит на нее, уже совершенно не обращая внимания на происходящее в толпе. Времени подумать нет и Сигга делает шаг навстречу, начиная говорить все, что придет в голову.

— Тетенька, я потерялась, подскажите дорогу домой, может хоть у вас есть мобильный? Я упала в шахту лифта, а тут мне только пиво предлагают...

Женщина хоть и была недовольна таким поведением девочки, но искренне пыталась ее выслушать, щурясь и прислушиваясь к незнакомым словам. Кажется это вообще первый человек, попытавшийся ее услышать. Но ее чистому намерению помешали руки, обхватившие ее шею. Оружие со звоном упало, глашатай обернулся, только теперь заметив постороннюю.

Человек, что еще пять минут назад был осужденным пленником, лишенным сил. Сейчас довольно успешно душил своего палача. Сигга же, поняв, что отступать некуда, подобрала оброненную саблю.

"Второй раз поднимаю чужое оружие против живого человека" — похоже паренек, исполняющий роль глашатая, понял эту ее мысль, промелькнувшую во взгляде, и лезть на рожон не стал. Это хорошо, потому, что сама девочка не знала, что теперь делать и нападать на того, кто не сделал ей ничего плохого, было бы странно и глупо. Необходимости защищать свою жизнь не было, угрозы он не представлял. Вот еще бы всякие не клали руки на плечи так неожиданно, вообще бы было хорошо. Не подпрыгнула от неожиданности она, наверное, только из-за веса руки, буквально прибивающей к полу. Черноволосый пленник протянул ей руки, показывая, что они, оказывается, еще связаны. Видимо, это была просьба освободить его.

Она что, правда собирается помогать преступнику? Эта мысль пришла в голову девушки уже когда хитрый узел был разрезан и мужчина забрал у нее оружие, решительно направляя его на глашатая, что до сих пор не двинулся с места. Однако мужчина наступал на него, закрывая его от Сигги и, судя по выражению лица последнего, иллюзий по поводу своей судьбы он не питал, разве что мечтал, что будет не больно. Оторвать взгляд было сложно, но крупная фигура бывшего пленника не дала ей увидеть, как исказилось от боли лицо человека, как окрасилась красным рубашка, как потемнели штаны от разливающейся влаги. Не увидела, но поняла и поняла, что ей пора, что теперь она тоже преступник и ее, если поймают, будут казнить так же, как только хотели сделать с ним. Она попятилась, больше не чувствуя дрожи в руках, ноги несли легко, как никогда прежде, впрочем, похоже, что на девочку некому было обращать внимание. По всей площади тут и там проходили ожесточенные драки, эпицентром которых были чересчур уж неадекватные люди. Одного она узнала, как недавнего ярого сторонника суда, теперь же он кидался на всех подряд, стараясь ударить и хоть как-то задеть окружающих. При этом он не говорил ни слова, да и на лице не было видно ни решимости, ни ненависти, ни страха. Абсолютно ровное лицо человека, который спит и от этого становилось еще страшнее.

Улицы в своем большинстве были узкими и кривыми, позволяя легко потеряться и уйти от площади как можно дальше. Впрочем, довольно скоро показалась высокая стена, окружавшая городскую застройку, явно намеревающаяся не дать так просто уйти тем, кто так этого жаждал. Замешкавшись Сигга остановилась, соображая, куда идти и что делать, когда позади послышались шаги. Девочка нырнула в ближайшую подворотню, тут же прильнув к стене дома и замерев в ожидании в углу, где ее невозможно было заметить с улицы. Слух четко различил замедлившийся бег, словно человек потерял свою цель. Неужели и правда за ней? Тихо выдохнув, она снова задержала дыхание, прислушиваясь к уже редким, негромким шагам, которые теперь раздавались совсем близко и отчетливо.

Пока она вся была сосредоточена на звуках, не видящий взгляд скользил по двору, стенам, домам, которые были видны отсюда и молча взирали на беглянку темными провалами стеклянных окон. Лишь зацепившись за знакомые силуэты зрение потребовало к себе больше внимания и явило девушке вид на гору, у подножия которой и располагался город. Правда, сколько она ни всматривалась, ничего похожего на храм в скале видно не было. Она ведь уже забыла о том сне, после которого у нее были разбиты руки в кровь и порвана футболка, да и от матери ведь тогда хорошо досталось. А город то и правда, ой как был похож на тот. И дома и люди и... камень с золотыми прожилками, что она увидела в таверне, ведь это он служил освещением в том храме, и такой знакомой конструкцией стоял на стойке. Только не светился, интересно, почему?

А размышления то накрыли как всегда не вовремя, опомниться заставил тяжелый взгляд совсем рядом. Бывший пленник, успевший где-то обжиться сапогами и хорошим плащом, стоял рядом, смотрел на нее и ждал, когда же его заметят.

Внутри все похолодело, бежать было поздно, отступать некуда. Молчание тянулось, а мужчина продолжал смотреть на нее и не делал ни единого движения. Было в этом что-то, что-то, что позволило пройти страху и заменило его интересом наравне с осторожностью. Что это? Он ведь преступник, пусть она и не поняла ни слова из того, что там говорилось, но зато сама видела, как он расправился с его собственными палачами. Но ее-то он не трогает, и не похоже, что собирается причинять вред. А еще было в нем что-то до удивления знакомое, чего она не замечала раньше.

— Я тебя, кажется, где-то видела — сказала она, не задумываясь о том, что ее не поймут.

— У тебя всегда так плохо с памятью?

Спросил он в свою очередь на чистом русском. Сказать, что Сигга была рада, не сказать ничего, но радость слегка так омрачалась непониманием, что именно мужчина имеет ввиду. Живые глаза с легкой усмешкой смотрели на девушку, борода, хоть и была черная, как и его волосы, все же имела немало вкраплений седых волос, создавая впечатление, что она серая. Когда-то ухоженная, сейчас она была запущена и, местами, подпалена.

— Я тут уже была — выдала девушка, не видя других связей с бородатым, хотя и смутно припоминая его. Точнее его бороду, в то время, когда она знала лучшие времена и была ровно подстрижена. Хоть перемены и были разительные, но это была она, точнее он, владелец бороды.

— Давай-ка сначала свалим отсюда?

И было в это все и ничего. Почему она помогла ему? Почему он теперь помогал ей, если, по-честному, она обуза? Вопросы мучили, но больше он ничего не отвечал и велел молчать ей, пока стены не будут позади. Городская застройка была очень плотная, то и дело, создавая тупики и кривейшие из закоулков, а высокие строения не давали адекватно оценить дорогу зрительно. Впрочем, похоже, мужчину это не смущало и он безошибочно выбирал дорогу, на которой было меньше людей, обходил дворы с брехливыми собаками, не давая тем повода выдать их присутствие и, похоже, абсолютно точно знал, куда идти и что делать. Так что, довольно скоро, куда скорее, чем ширилось беспокойство в городе и предпринимались соответствующие меры, они, как ни в чем ни бывало, проходили стражу у ворот, покидая город. Что правда, перед этим мужчина еще раздобыл в одном из дворов кусок ткани и буквально обмотал им девушку, на манер местных, скрывая ее одежду, а рюкзак пришлось нести в руке. Оставалось надеяться, что стража не захочет пообщаться с ней. С другой стороны, рождался вопрос, почему этот преступник — единственный, кто ее понимает. Хотя, если поверить, что это то самое место, где она была и в прошлый раз, ее точно понимала женщина, назвавшаяся хозяйкой дома, да женщина из храма. Так может, только какие-нибудь храмовники и знают русский?

На выходе из города было две дороги, классически разветвляющиеся на правую и левую. Что правда, левая скорее вела даже прямо, но по ней мало кто шел, вот и они, затерявшись в толпе, пошли правее. Сигге все не терпелось закидать своего спутника вопросами, но он лишь шикнул на нее и больше никак не реагировал. А стоило пройти километров пять и они свернули в лес, игнорируя отсутствие тропинок, лишь ориентируясь по тому, что на горизонте не было никого, кто мог бы увидеть, куда они направились, а и был бы — не сказал бы безошибочно, где именно свернули.

Ноги, казалось, превратились в отбивные и уже еле передвигались, а теперь, в лесу, приходилось еще тяжелее, то и дело, переступая через корни, деревья, обходя кусты и буреломы. Мужчина же, наоборот, шел как то быстрее и легче, чем до сих пор по хорошей дороге, впрочем, это могло и просто показаться из-за общей усталости и ее собственного снизившегося темпа. Тропинок в лесу не оказалось и они шли по звериным тропам, то и дело сталкиваясь с буреломом, непроходимыми оврагами и терновыми кустами. Ни лес поблизости своего родного города, ни подобных этим деревьев Сигга не припоминала на своей памяти. Впрочем, вскоре она перестала смотреть по сторонам и лишь следила как бы не споткнуться, не поскользнуться, не наступить на кого-нибудь и не упустить бы из виду спину идущего впереди преступника, который, похоже, переносил это куда спокойнее, что ярко говорило о его опыте.

— Я больше не могу.

— Нам надо добраться как можно скорее — был ответ даже без какой либо остановки хоть на секунду.

— Зачем?

Сигга остановилась, опершись о ближайшее дерево, во рту пересохло и казалось, что язык просто превратился в сухую мочалку. До сих пор девушка считала, что у нее чудесная физическая подготовка, но, оказывается, чтобы бродить по лесам, надо еще лучше.

— Уехать.

Судя по всему, ее остановка замечена не была и, чтобы не отстать и не потеряться, пришлось торопиться и догонять, еще более запыхавшись и уворачиваясь от веток, так и норовивших прицелиться ей по глазам. Как всегда, последние шаги самые тяжелые и, не углядев, в какой именно момент это случилось, девочка лишь успела осознать, что тело начинает перемещаться в горизонтальное положение и стремится в свободный полет, перед глазами уже начала переворачиваться мир, когда сильный рывок чуть не выдернул руку из сустава.

— Я имел ввиду уехать из этого края, а не из мира живых.

Они, оказывается вышли к самому краю обрыва, заканчивающегося прелестными валунами с очень острыми и твердыми на вид краями. А Сигга, не заметив корень под ногами, собралась лететь прямо на них, прямо головой вниз. Сердце запоздало ухнуло в пятки, и девочку уже куда более мягким рывком вернули на тропку.

— Спасибо — выдавила она пересохшими губами.

А ведь он только что спас ее. Значит, вернул долг, значит, его больше ничто не может заставить возиться с ней. Других идей, почему еще этот человек помогает ей, в голову не приходило, так что, приходилось довольствоваться этой. Теперь они шли рядом, что оказалось труднее, нежели раньше — тропа не предусматривала разветвлений и терпела только одного пешехода, так что, ей то и дело попадались кусты и деревья, которые приходилось обходить, снова теряя время и силы. Волей-неволей снова пришлось пристроиться позади мужчины, теперь ощущая на себе, что тропа, какая бы она ни была незаметная и дикая, все же есть и идти по ней стократ приятнее и легче. Идти молча было скучно и невыносимо, а говорить тяжело, так как дыхания итак не хватало, чтобы поспевать за чужаком, но вскоре тот заговорил сам.

— Ну что, память не улучшилась?

— Не-а.

— Так о празднике конца лета ты тоже просто забыла?

— Конец лета?

Девушка задумалась, вспоминая как давно это было, сколько воды утекло, ведь события спешили сменять друг друга просто с неимоверной скоростью, не давая опомниться и прийти в себя. Нет, она помнила про праздник и приглашение, но это было вскоре после реки, и она даже не стала пытаться отпрашиваться, ведь точно знала ответ родителей, забота которых превратилась в навязчивую идею.

— Так ты Борода?

Мужчина рассмеялся, продолжая идти и до того этот смех был добрый, что на душе сразу как-то легко стало.

— Прости, я тогда не смогла прийти.

— Зато смогла прийти сюда. А этот путь посложнее то будет. Рассказывай.

И девушка потупила взгляд, не зная с чего начинать и старательно высматривая тропинку, чтобы не споткнуться снова.

— Ты же говорила, что была тут?

— Ну да, в храме.

Вопросительный взгляд, брошенный через плечо, совершенно точно давал знать, что от нее ждут продолжения.

— Я не уверена, но эти дома и скала очень похожи. Я была в храме в скале.

Борода ничего не говорил, но слушал, похоже, внимательно, не желая перебивать и девушка, вздохнув, собралась с мыслями.

— Меня хотели арестовать за что-то там и я выпрыгнула из окна. А внизу меня встретила женщина, сказала, что она хозяйка Дома Серых — девочка припомнила, как ее тогда спросили о том, как она может не знать свой дом. Ну как это не знает? Она ведь живет в нем. А ведь еще Логан назвал ее серой сегодня, что это значит? — Скажите, а кто такие серые?

Мужчина остановился, не оглядываясь и, когда Сигга подошла, увидела, что они вышли к деревянному дому, построенному впритык с деревьями. Еле различимые тропинки, как та, по которой пришли они, вели со всех сторон, и ни одна из них не казалась более натоптанной или заметной. Крышу дома украшал толстый слой мха, а на краю даже прорастал побег будущего деревца.

— Мы с тобой Серые. И куда только Феникс смотрит, он тебе что, так ничего и не рассказал?

— Феникс? А он-то тут при чем?— и вот тогда она вспомнила, как не стала слушать парня, который так хотел с ней поговорить. А ведь похоже он мог помочь. — И где мы?

Мужчина покачал головой и только кивнул.

— Иди в дом. Собери что-нибудь на стол, тогда и поговорим. — Сам он обошел домик сбоку и скрылся из виду.

Делать было нечего, кроме как слушаться и слушать, да мотать на ус. Дверь в дом, на удивление, была не заперта. Внутри оказалось много места и, практически вся имеющаяся мебель была буквально завалена всевозможными вещами. Впрочем, от этого тут было даже довольно уютно и создавалось впечатление мягкости и тепла.

Итак, она снова в этом странном мире, причем, явно в том же самом, ошибки нет. Неясно только, почему на этот раз она не понимала языка местных. Кстати то, что она понимала их язык в прошлый раз тоже странно, причем, куда более, чем в этот раз. Если ее "путешествия" сюда периодически случающаяся закономерность, то вполне можно утверждать, что скоро она должна вернуться домой к своим родственничкам и проблемам. Так есть ли смысл пытаться разобраться в здешних, если их и дома хватает? Тут ей явно не рады, да и не место ей тут. Хотя, если выбирать между психушкой и этим миром, то тут, во всяком случае, должно быть интересней.

Так девочка размышляя осматривая дом в поисках провизии, за чем и застал ее Борода.

— Лошадей нет, придется тебе завтра идти в город.

— А еды тоже нет — доложила в свою очередь Сигга, медленно осмысляя сказанное мужчиной, — А почему это мне? Я же язык не знаю.

— Да что за порядки! Они вообще не следят за домом, что ли?

Сказано это было так, что Сигга, непричастная к проблеме, сразу почувствовала себя виноватой, втянула голову в плечи, испуганно и молча глядя на единственного человека в целом мире, который ее понимал.

— Разведи камин — сказал он уже более спокойно, — только за дровами далеко от дома не уходи.

— У меня зажигалки нет — девочка покосилась по сторонам, совершенно не воодушевленная тем, что ее затащили в эту глухомань, ничего внятно не объясняют и еще и говорят, что ей делать.

— На полке возле камина должно быть огниво, привыкай.

— А но...

— Что еще? — он уже собирался выйти, но задержался на пороге, явно раздраженный задержкой, а может и чем-то еще.

— А если я исчезну?

— Куда?

— Ну, обратно.

— Хм? И как ты это сделаешь?

— Не знаю, но прошлый же раз как-то сделала.

— Сомневаюсь — хмыкнул мужчина, покидая помещение, — Да, и сними уже кольцо. Не хватало еще, чтобы на нас набрел кто.

— Кто?

Получив вместо ответа тяжелый взгляд, Сигга поскорее закрыла рот и сейчас же занялась камином, под этим взглядом, так и сверлящим между лопаток.

— Кольцо...

— Ах да — она продемонстрировала кольцо, не без труда слезшее с пальца. Только убедившись, что оно перекочевало в карман, Борода отправился по своим делам, оставив девочку наедине со своими тараканами и миссией по разведению огня.

В общем, она, конечно, имела представление о том, как высечь искру, но в реальности, ни разу не пробовала. Собственно, наибольшие познания в этой области были почерпнуты из детской сказки. Вот и оставалось только вспомнить все, что помнит из этой истории про бедного парня, мечтающего о руке принцессы, и собаках, глаза которых измерялись монетами. Еще были детские наблюдения, когда из камня высекалась искра, если о него ударить другим, твердым камнем. Что правда, ни один костер она так и не разожгла таким способом.

Когда дрова, заботливо оставленные неизвестным в сенях, были старательно уложены, можно было заняться самой интересной, практической частью разведения огня. Собственно, огниво представляло те же самые два камня, только вот искр от них получалось явно больше, чем от тех, что были в детстве. Первые искры упали на мох, заставив его тлеть и вскоре потухли. Все последующие также потухли, но успели значительно погрызть сухой мох, так что пришлось его заменить новым. Оказалось, что процесс разведения костра не такой и простой, даже если у тебя есть все средства для его разведения. И как только в доисторические времена люди умудрялись делать это без спичек?

Едва на обновленный мох упали очередные искры, девушка принялась их раздувать, стараясь хоть как-то помочь огню и, когда казалось, что у нее почти получилось, искра снова погасла. Ну как такое простое дело может оказаться таким сложным? Хотелось просто завыть от отчаяния. Впрочем, с наступлением темноты стремительно холодало, и Сигга снова принялась за свой нелегкий труд.

Когда огонь, наконец, разгорелся, все увереннее поглощая все более-менее мелкие ветки и уже облизываясь на те, что были потолще, Сигга уже была готова остаться тут ночевать.

Тут дали о себе знать голод и жажда, напоминая, что последний раз она ела еще в школе. В доме ничего съедобного не было и оставалось только надеяться, что у нее осталась хотя бы вода, и что Александр скоро вернется, и не с пустыми руками. Пока же, она вспомнила о своем рюкзаке, в котором завалялась бутылочка воды — хоть от жажды не умрет в этом чужом мире. Рюкзак, оставленный на скамейке у стола, тут же перекочевал сюда же, к камину. Но рука, нырнувшая сквозь узкое горлышко мешковатого рюкзака, наткнулась вовсе не на бутылку. В ладони девушки лежал нож. Мрачная черная сталь молча поглощала свет огня, совершенно не создавая бликов и отсвета. Пальцы сжались, крепко обнимая его так, словно вот-вот нож рванет к своей несуществующей цели. А в голове сами собой всплывали и становились по местам факты и события.

Эта ночь как нельзя лучше подходила для прогулки. Завтра суббота, дома все будут отсыпаться, а значит никто не заметит, что их чадо отсутствовало ночью и слишком долго спит. Хотя за последнюю неделю с ней и случалось бог весть что, и спать хотелось до ужаса, но любопытство было сильнее. Так что, как только в доме все затихло, Сигга выскользнула из своей кровати, захватила одежду и, как делала это уже не раз, прокралась на выход, одевшись уже у двери, где никто бы ее не услышал.

Увы, дверь никогда не открывалась бесшумно, и вот, в родительской спальне скрипнула кровать — это кто-то перевернулся на другой бок. Но спит ли он? Или напряженно вслушивается в ночные шорохи дома? Когда снова раздался храп, она скользнула в проем, быстро закрывая за собой дверь. Ведь, как известно, чем быстрее она закрывается — тем меньше скрипит. Ощущение дежавю охватило девушку, стоило ей выйти на улицу. Когда же это было? Неужели только вчера? По ощущениям так прошла целая вечность. Ее жизнь словно сошла с ума, превратив каждый день в гонку логики с полоумием. Сейчас в темноте она с трудом различила шрамы на ладонях и от этого они, казалось, почти зажили. Вчерашняя прогулка закончилась довольно необычным образом, повторится ли это сегодня? Или вообще ничего не будет, доказывая, что ей стоит показаться психиатру?

Ноги сами вели ее к реке, позволяя обмозговать, что она собирается сказать рыбьим мордам. Если конечно встретит их. Хотя, если у них нет хвостов, а обычные ноги, то почему рыбьим? Вполне даже человеческим. И вообще, это русалки украли ее вещь, почему она с воровками еще должна разговаривать и готовиться к этому? Наверное, все же потому, что это не люди? Вероятно, стоило, прежде чем приходить сюда, почитать о них в книге, что взяла у Лады Николаевны. Сигга пришла к реке в то место, где пару дней назад слышала плач. Может, конечно, это были и не русалки, и ей действительно это просто показалось. Но, как говорится, попытка не пытка и стоит хотя бы попробовать вернуть его. Время от времени по пути сюда она оборачивалась, проверяя, что за ней никто не идет, вот и сейчас, прежде чем залезть в заросли, огляделась.

Тут было тихо. Негромко шуршали рогоз с тростником, да лягушки плескались в воде. Где-то вдалеке лаяли собаки, гудели машины, но не здесь. Тут, у самой кромки воды, отделенная стеной зарослей, она словно снова оказалась в чужом, неизведанном мире. Звезды непривычно ярко пылали в небе и воде у самых ног. Сигга опустила ладонь в воду и поводила влево, вправо, словно поглаживая ее.

— Хм, что делать то. Доброй ночи?

Ответом был лишь шорох листьев.

— Я Сигга. Сигга Вольфганг. У вас одна моя вещь. Я хочу ее вернуть

Послышался всплеск воды и снова тишина. Видно какая-то лягушка не выдержала ее откровений и решила скрыться под водой. Не придумав, что еще сказать, девушка присела на корточки и поискала взглядом какой-нибудь камень, чтобы метнуть его в воду. Весь берег до самой воды, а местами и в ней, порос болотными растениями, а сама водная гладь казалась сплошным черным покрывалом, тут и там усеянным звездами так, что и в воде камень было не найти. Наконец она отломала коричневую головку со стебля рогоза, который иногда называют еще камышом, головку, которую так любят поджигать дети, и замахнулась, чтобы кинуть, как из воды на нее что-то выглянуло, да так и замерло.

— Не буди дедушку, он не любит этого.

Сказало оно через некоторое время. Голос был девичьим и самым обычным, так что Сигга начала оглядываться, выискивая, кто бы еще мог это сказать, кроме странной штуки, торчащей посреди реки. Но за такой природной преградой вряд ли кто мог увидеть, что она тут делает, тем более в такой темноте. И она снова уставилась на то, что выглядывало из воды.

— Ты кто?

Та в свою очередь засмеялась и шустро поплыла к Сигге, позволяя рассмотреть себя. Сначала это была просто голова, а вскоре у самого берега, но все еще в воде, сидела девушка и, судя по всему, полностью обнаженная. Сигга смущенно старалась не смотреть на нее, и с каждой секундой щеки все больше приобретали пунцовый цвет.

— Я русалка.

Русалка же, в свою очередь, беззастенчиво разглядывала Сигга, улыбаясь и, время от времени, поглаживая ее волосы, заплетенные в косу. Молчание затянулось и девочка поспешно сообщила.

— Вы забрали у меня одну мою вещь и я хотела бы ее вернуть!

— Вот как? И что это за вещь?

— Нож

— Ах да. Черный такой? — голос был совсем юный и, казалось, наивный.

— Верно. Я хочу забрать его

— Хорошо — та не стала сопротивляться — Но только ты сама должна спуститься за ним. Я не могу вынести его тебе.

— Что? Но я не знаю, где его искать

Сигга тут же вспомнила, что нож то был украден на озере, так где там на дне ей его искать?

— Не беспокойся. Я проведу тебя. Твое дело только взять его.

— А-а. Хорошо. Но, почему ты мне помогаешь? — не ожидала она, что это окажется так просто.

— Ну это же твоя вещь

— Тогда зачем ты взяла его?

— Я его не брала. Это сестры

— ну хорошо. Зачем он им?

— Им он не нужен. Он чужой в этом мире и мы хотели уберечь мир от него.

Девочка заворожено слушала, впитывая каждое слово. Этот мир? То есть он не один? Их много? И если нож тут чужой, значит и тот урод не местный. Значит она тоже может путешествовать по мирам?

— Идем?

— Что? Прямо сейчас? — и правда, воздух был довольно прохладным, что уж говорить о воде.

— А когда? Днем, когда тебя увидят прохожие?

— И то верно — представила она, как люди, увидев что она ныряет, кинутся искать утопленницу — а тут глубоко?

— Не очень. Солнце иногда все же заглядывает к нам

И русалка, не дожидаясь, пока девочка встанет и сама зайдет в воду, схватила ее за руку и нырнула, утаскивая за собой.

Сигга еле успела набрать в легкие воздух и первым делом ожидала, что сейчас просто упадет в ил на берегу, или на чем там сидела эта речная дева. Но берега не было и в помине. Они быстро спускались ко дну. Вокруг постепенно становилось все темнее, вскоре уже невозможно было рассмотреть и свои руки, но затем, к огромному удивлению Сигги, наоборот начало светлеть, словно они поднимались к поверхности. Только холод выдавал, что они на глубине. Время от времени мимо проплывали рыбы, а одна щука даже увязалась за ними. Впрочем, когда заканчивается воздух, перестаешь обращать внимание на такие мелочи. До дна еще было прилично, хотя его уже и можно было рассмотреть, но на подъем вверх воздуха явно не хватит. Девочка сделала попытку вырвать руку, но хватка оказалась железной и ею овладела паника. Русалка оглянулась спустя еще целую вечность, с удивлением заметив, как дергается и вырывается ее спутница, и остановилась.

— Тихо, тихо, успокойся. Просто вдохни. Не бойся, ты не захлебнешься.

Какое же безмятежное у нее лицо, подумалось задыхающейся девочке. Конечно, легко говорить тому, кто живет в воде о том, что в этом нет ничего страшного. Мало-помалу уверенность и спокойствие передалось и ей. А то, что сдерживаться уже не было возможности, ускорило попытку вдоха. Холодная вода обожгла внутренности, когда хлынула через рот. Легкие словно заморозили и они грозили вот-вот рассыпаться. Затем была темнота, чьи-то руки, сжимающие плечи, а затем много-много звонких девичьих голосов. Сигга только успела подумать: "И как они под водой могут разговаривать?" — а затем увидела пред собой озабоченное девичье личико, все в веснушках. Огляделась, и оказалось, что она стоит в окружении целой гурьбы девушек подростков. Вероятно, старше шестнадцати тут и не было никого. Кто-то из них был совсем голяком, а кто в длинных то ли футболках, то ли ночнушках.

— Где я?

— В подводном царстве — ответил знакомый голос. Девушка, что ее провожала, оказалась довольно милой и тоже выглядела лет на шестнадцать. Если бы не ее нагота и темно-зеленые волосы, ее вполне можно было бы принять за обычную девушку.

— А..ого! прямо таки царстве? Я под водой? — дышалось на удивление легко и без проблем. Только присмотревшись она заметила, что волосы подозрительно плавно движутся в "воздухе", не спеша падать вниз под силой тяжести.

— А вы все значит...

— Русалки

Они засмеялись и Сигге впервые было легко общаться, улыбаться и она совершенно перестала переживать, что ее неправильно поймут, что ее обманут. Через несколько минут они уже казались старыми друзьями. Сигга расспрашивала, как им тут живется, а они ее о том, что было на поверхности, какие у нее впечатления, нравится ли ей тут. Даже ощущение холода притупилось, уйдя на задний план. Однако внутри чесалось ощущение, что она что-то забыла. Это сильно отвлекало и мешало нормально общаться, так что она даже замолчала на какой-то момент, задумавшись.

— Ой. Точно! Я же пришла за ножом — опомнилась она. Но ее проводницы и след простыл — Подождите, а где...где, ну та, с зелеными волосами? — странно, она даже не спросила как их зовут. Бывает же, что с кем-то на столько просто общаться, что имена даже не имеют значения.

Ее вопросов словно не слышали и она начала тормошить девочек, пытаясь добиться своего. Разум кричал, что нельзя забыть об этом, что это важно, когда, наконец, кто-то ответил.

— Да вот же она

И правда, зеленоволосая русалка как раз подошла к ним, ловко лавируя между камнями и обломками разных предметов, усеивавших дно. Сигга хотела позвать ее, но снова наткнулась на мысль, что не знает ее имени. Девушка же сама поймала ее взгляд и подошла.

— Тебя что-то беспокоит?

Пальцы, что она положила на плечо Сигги, оказались мертвенно холодными, даже холоднее, чем вода. А ведь она уже и перестала замечать этот холод. Неужели к этому можно так быстро привыкнуть? Блеск бесконечно глубоких глаз русалки затягивал, но в голове отчаянно бился образ трофея.

— Послушай, а где же мой нож? Я ведь за ним пришла

— Ты уже хочешь забрать его? — она подумала несколько секунд и кивнула — Хорошо, идем

И потянула девушку за собой, сначала собравшись плыть, потом вдруг остановилась, разглядывая девочку.

— А почему ты так медленно идешь и совсем не плаваешь? Хочешь научу быстро плавать?

Сигга с завистью смотрела на то, как шустро передвигаются под водой эти девочки. Что ходили, что плавали они быстро и легко так, что даже не все рыбы не успевали за ними. Кстати рыбы их совсем не боялись и принимали за своих, в то время как Сиггу они пугливо избегали и старались держаться подальше.

— Смотри, становишься ровно, расслабленная. Закрой глаза, почувствуй движение воды. Почувствуй как движутся потоки, как колыхаются волны. Поймай их движение, ритм и... — она стояла с закрытыми глазами, наглядно показывая, что делать. Наконец, в какой-то момент, колыхнулась назад, чуть присела, отталкиваясь от дна и, словно какая-то рыбка, нырнула вперед. Все получалось настолько легко и непринужденно, словно и тело ее было не человеческим, а рыбьим. Вода словно сама несла ее, ни на секунду не задерживая на месте. Тело изгибалось, заменяя гребки руками, и Сигга заворожено смотрела как быстро фигурка нимфы сделала круг и вернулась к ней.

— Видишь, все просто. Давай, закрывай глаза, расслабься — холодные пальчики пробежали по плечам — почувствуй поток — ладонь ласково надавила сначала ей между лопаток, затем на грудь, побуждая поддаться еле ощутимым колыханиям. Затем шепот у самого уха.

— Чувствуешь ритм? Приготовься плыть

Легкий толчок в спину, приглашающий к действиям. Нет, ее рывок не стал таким стремительным, и уж тем более она не смогла повторить движения тела, благодаря которому русалка плыла без применения рук. Но то расстояние, которое она преодолела, было просто потрясающим. А ощущения были такие, словно она училась летать. Но стоило попытаться загрести руками, как скорость моментально упала.

— Здорово. Покажи еще! — восторженная Сигга оглянулась на свою учительницу.

Раз за разом она снова и снова пыталась плыть. Вскоре даже научилась чувствовать движения воды без подсказки русалки. Оказывается, так замечательно ощущать, когда тебя ласкает и убаюкивает море, играя в твоих волосах. Сигга могла часами так стоять, покачиваясь с закрытыми глазами, слушать песни девочек, играть с рыбами в догонялки, водить хороводы, считать песчинки на дне и собирать разноцветные камни. Время, словно перестало существовать, и каждая минута вмещала в себя бесконечность, и для каждой бесконечности было столько дел! Столько мелочей требовало е внимания, ее участия и помощи! Несколько раз ее слепил солнечный свет, раздражая глаза, привыкшие к местному полумраку. Правда, иногда радость и спокойствие отравлялось тревогой, которую она не могла понять. В такие моменты руки бессильно сжимали песок, глядя, как он утекает сквозь пальцы. Особенное беспокойство приносили абсолютно черные камни, словно напоминая о чем-то важном. Эти камни она старалась тут же выкинуть, но от этого смятение только усиливалось и она начинала просто бесцельно бродить, словно высматривая что-то. Обычно девочки в такие моменты пели ей песни и отвлекали играми. Чем дальше, тем реже случались такие моменты, но тем они сильнее и неприятнее были. В один из таких приступов, когда девочка сидела, украдкой утирая слезы, ее заметила зеленоволосая русалка и с хитрой улыбкой предложила плыть за ней. Теперь девушка уже почти не отставала от остальных, плывя лишь немного позади, старательно повторяя их движения и перенимая манеру плавания.

Они покинули места, где обычно играли девочки, направляясь в плотные заросли водорослей, где и рыба то не желала плавать. Странно, но она точно помнила, что раньше не любила водоросли, побаивалась, когда они задевали пятки, словно грозя оплести ноги и утянуть к себе. А теперь эти прикосновения казались ласковыми поглаживаниями, и сейчас она с удовольствием разводила руками в стороны длинные их листья, нежась и улыбаясь, когда они скользили по телу, щекоча живот и бока.

В самой гуще зеленых зарослей русалка остановилась, дожидаясь свою спутницу.

— И зачем мы сюда приплыли?

Ровные ряды водорослей, тянувшихся вверх, напоминали настоящий лес, живущий своей жизнью. Только вот звери старались избегать этих мест, боясь заплутать.

— Тут лежит то, что поможет тебе найти покой.

По мановению ее руки, водоросли разошлись в стороны, открывая сокрытое, а глаза ее спутницы загорелись огоньком, какого не было с тех пор, как она пришла сюда. Руки потянулись, выхватывая драгоценный трофей из объятий водорослей, что нехотя отпустили его, возвращая владелице. Пальцы цепко сжались на рукояти черного ножа и прижали к груди. Теперь все на своих местах, никто не узнает, что она сделала.

— Это из-за него ты не могла нормально спать — русалка присела рядом на зеленый ковер, а ее пальцы ловко расплетали косу той, что на поверхности звалась Сиггой.

— Спать. А почему вы не спите? Я ни разу не видела

— Мертвые не спят

— Разве ж вы мертвые? Вы жизни радуетесь больше, чем люди

— Смех и веселье — это все, что нам осталось и это совсем не то же самое, что тепло души.

— Живым бы учиться у вас наслаждаться тем, что есть. Вечно мы куда-то бежим, когда вокруг столько чудесного. Можно я останусь у вас?

— Ты можешь провести у нас вечность. Дедушка будет только рад

— А кто этот дедушка? Я его ведь даже не видела

— Хозяин этих вод. Водяной. Ничто не происходит без его ведома. Сейчас он спит. И лучше не будить — не любит, когда его тревожат.

— А расскажи, как ты умерла?

Русалка некоторое время сидела, молча расплетая волосы девочки, словно вспоминала.

— Давно это было. Тогда на земле еще не было стальных коней и вонючих экипажей, а небо не было закрыто железной проволокой. Я жила в богатой семье и родители очень любили меня. У нас всего было вдоволь и ни в чем нужды не знали. Это была поздняя осень, листья уже опали и задували холодные ветра, заставляя кутаться в одежду. А частые дожди не располагали к тому, чтобы лишний раз выходить в огород. Ко мне только сосватался жених и мы готовились к свадьбе. Для убранства нам не хватало лент и мать послала меня в соседнюю деревню. Возвращаться пришлось уже затемно. Луна не освещала мне дорогу, испуганно спрятавшись за тучами. Меня подстерегали завистники. Я даже не поняла, откуда они выскочили. Как долго они меня там ждали — тоже не знаю. Только меня, связанную свадебными лентами так и кинули в реку. А дедушка меня приютил.

— Тебе грустно, когда вспоминаешь?

— Я больше не грущу. И тебе больше тосковать не о чем.

Распущенные волосы уже ниспадали по плечам девочки и русалка расчесывала их, запуская в них пальцы, разделяя на локоны. Голос русалки завораживал и очаровывал, буквально убаюкивая. Больше не хотелось ни о чем спрашивать, больше не за чем было бежать, искать. Словно она проваливалась в сон наяву, больше не участвуя в принятии решений и только лишь наблюдая за происходящим, подсматривая.

Шум медленно, но верно пробивался в сознание, вырывая из лап забвения. Волосы больше не расчесывали, больше не было слышно ни песен, ни веселья. Только крики, спор и угрозы. И еще был запах. Странный такой, словно какой-то степной травы. И еще кто-то сильно тряс ее за плечи.

— Проснись! Ты слышишь меня? Девочка моя, пора домой, ну же, приходи в себя.

Теплые руки обнимают за плечи, а десяток пар холодных как сама бездна глаз, окружили их, не давая укрыться. И просыпаться так не хочется. Зачем? Так хорошо оставаться в неведении тут, где ее никто не прогоняет, не ругает, не заставляет ничего делать, где так хорошо и спокойно.

На щеку легла горячая ладонь и пронзительно зеленые глаза смотрят на нее так обеспокоенно. Что произошло? Почему он так переживает? И она снова пытается отстраниться от этого пробуждающего жара, вяло вырываясь.

— Не хочу, пусти. Я хочу остаться с девочками, они сказали, что можно...

— Сигга! Проснись! Тебя ищут родные!

Сигга. Точно. Это ведь ее имя. Так ее зовут. А его? Как его зовут?

— Феникс... что ты тут делаешь?

— Феникс? Так вот, кто нас посетил. — холодный голос звучал так уверенно, словно это была не маленькая пятнадцатилетняя девочка, а взрослая женщина, многое повидавшая в своей жизни — Она наша. Она сама пришла, ты видишь? Она сама хочет остаться. Зачем тебе смертная?

Кто именно это говорил — было не разобрать, а горячие руки прижимали ее к груди парня. Какой же он горячий. Как громко стучит его сердце, чеканя каждый удар.

— Сигга, скажи, ты хочешь увидеть рассвет? Ты хочешь отпраздновать свое восемнадцатилетие? А побывать там, где не был еще ни один человек?

— М-м... — губы девушки расплылись в довольную улыбку, прежде чем она закопалась лицом в рубашку Беримира — Хочу... ты здорово пахнешь. И ты теплый...

— Тогда тебе надо вернуться домой, подняться на землю. Идем?

Раздалось шипение и парень отпрыгнул назад. От резкого движения голова Сигги повернулась так, что она смотрела на русалок. Словно просыпаясь от долгого сна, она протирала глаза, моргала и пыталась вникнуть в происходящее. Нож она, оказывается. Все еще прижимала к себе. А ее прижимал к себе Беримир. Что он тут делает? И что тут вообще происходит?

— Идем...

— Ну вот и ладненько. Все слышали? Она хочет уйти. Все вопросы решены, не так ли?

— Не так — а этот голос не был знаком ей. Мужской, волевой и немного булькающий. Уголком глаз Сигга заметила объемную темную фигуру, возвышающуюся над русалками. Вода вокруг него словно водоворот кружилась, передавая недовольство водяного — Ты прекрасно знаешь, что этой вещи не место в мире людей. А девочка сама решила остаться с ней.

— Здравствуй — Феникс оглядел водяного, прикидывая, что силой тут не пройти. Если русалки были простой нечистью, то с хозяином вод лучше разойтись полюбовно, иначе потом и к воде лучше не подходить. Будь то река, или стакан воды из крана. — Так это и вся проблема то? Он принадлежит Сигге, так что забрать она его имеет право. А о том, чтобы его не было в этом мире я позабочусь. Ты знаешь, кто я. И знаешь, что я разменял не одну сотню жизней, когда на месте этого пруда был холм. Я слов на ветер не кидаю, и ее тут не оставлю — последнее было сказано с едва заметной, но твердой угрозой.

Водяной пожевал губы, переглянулся со своими русалками.

— Мне нужно время, чтобы подумать

— Нет. Мы уходим сейчас

— Черное железо останется тут

— И нож мы с собой забираем

Понимая, что с этим упрямым извечным спорить бесполезно, водяник махнул рукой.

— Уходи. Но возьмешь с собой ту девочку, что сам выберешь. Узнаешь свою — будет твоя. Не узнаешь — русалочку заберешь, будешь заботиться о ней, как о невесте. Они были лишены этого при жизни.

— Загадки свои оставь дурачкам, что заберут русалку и до конца жизни не узнают, что ошиблись. Ты слышал ее выбор, не имеешь права останавливать.

— Неужели Феникс так боится ошибиться с выбором? Или тебе напомнить, что ты не первый раз обкрадываешь меня? Выбирай!

Плотный хоровод девочек русалок окружил Беримира, увлекая с собой Сиггу. А через несколько секунд они остановились. Все как одна меж собой похожи. Один рост, один волос, одна одежка, у каждой в руке по черному ножу с еле заметной надписью на не земном языке и по медному кольцу на большом пальце.

— Феникс — позвала было девушка, подсказывая, да сама не поняла, откуда звук льется. Со всех сторон прозвучал ее голос, с точно той же интонацией.

Беримир оглядывался, разглядывая девушек. Все одинаковые, тут не найдешь и ресничку другую.

— Выбирай, не бойся. Только помни, что шансов у тебя нет. Одну выберешь, с ней и уйдешь.

Зато пока они разговоры разговаривали, да в гляделки играли, Сигга смогла хоть краем глаза, пока в себя пришла, водяного рассмотреть. Он оказался обрюзглым стариком с огромным пузом и хвостом, вместо ног. Тело было странного цвета, что толкало на мысль, что у него не человеческая кожа, а скорее рыбья чешуя покрывает все. Впрочем, на сколько все — было не ясно, так как на одном плече, словно мантия висела тина. Местами из нее свисали довольно крупные и широкие листья водорослей, а некоторые места образовывали "дырки" в мантии за нехваткой водорослей. Огромные круглые глаза были точно как у рыбы, а когда он положил руку на плечо девушки, стоящей рядом с Сиггой, оказалось, что между пальцами его перепонки. И двигался он совсем непохоже даже на движения русалок. Было в нем что-то звериное, дикое, одно слово — рыба. Дальнейшее наблюдение было оборвано прикосновением к руке, а в следующий момент она уже стояла в стороне от русалок с водяным.

— Пора домой... — видно он хотел сказать что-то еще, но осекся и умолк. Лишь перевел взгляд на водяного — Будьте здоровы

— И ты не болей, только ко мне не приходи больше — пробурчал тот в ответ.

Пустые глаза русалок провожали их, не мешая и не говоря ни слова.

Конечно можно было и поохотиться, но после такого чудесного денька с отравой, от которой теперь невозможно было зажечь в себе звериный инстинкт и эшафотом, пришлось довольствоваться поиском ловушек, что должны были поставить местные серые. Впрочем, после всех непорядков, что творятся в регионе, он бы не удивился, если бы их не оказалось. Вообще, в этом Доме Серых всегда было мало народа, пусть регламент и требовал, чтобы на территории никогда не оставалось менее 15душ, и им это прощалось ввиду важности этого места — слишком близко к храму Ванн. Никто не желал оставаться тут и даже если родом оборотень был из этих мест, делал все возможное, чтобы перебраться в более спокойные места, где не приходится терпеть озлобленность последователей Ванн. Теоретически у них с ванами было перемирие, на деле замороженный конфликт. Жаль с Хозяйкой теперь не встретиться, дорога в город заказана надолго. Все же, непорядок в таком месте ослаблять силы. С другой стороны, если это следствие работы местных храмовников, пора принимать меры, пока не стало катастрофически поздно. Открытую конфронтацию они вряд ли начнут, но вот палки в колесах им ни к чему. Конечно, связаться с Хозяйкой можно и через молодую, но и само ее появление тут не предвещает ничего хорошего, тем более, она не знает язык. Оставить ее тут — нельзя, остаться с ней — тем более, брать с собой — глупо и опасно. Остается надеяться, что девочка и правда может вернуться домой, что довольно сомнительно. Как она вообще умудрилась открыть тоннель?

Несколько силков оказались разряжены сбежавшими животными или ветками, пара взведены, но пусты и аж в пятом обнаружился шестилап. Попавшийся совсем недавно он все еще активно пытался выбраться из западни. Отбрыкивался и пытался укусить. Шестилап представлял из себя милую зверушку с приятным мясом, чем-то напоминающим земных кальмаров. Сам он внешне довольно сильно смахивал на очень большого дождевого червя, эдак, метра полтора длиной и в диаметре около десяти сантиметров. Только шесть когтистых лап, да огромный круглый рот, полный острых зубов, напоминали о том, что это не земная безвредная тварь. У них не было глаз, как таковых, но были прекрасно развиты другие чувства осязания. Так что для того, чтобы забрать его с собой, пришлось на месте отрезать голову, иначе можно остаться и без пальцев, и без руки — они откусывали все, что только умещалось в их безмерную глотку.

Сиггу он застал сидящей в кресле и неотрывно смотрящей на кривой гопленский нож. Непростая девочка, пора было послушать, что она расскажет. Внутри затеплилась надежда, что может и не придется возиться с ней как с дитем малым.

Сигга очнулась, когда открытая дверь впустила в комнату холодный ночной ветер чужого мира. Взгляд метнулся к камину, тот готовился докушать последнее полено и девочка, поспешно спрятав нож обратно в самодельные ножны, принялась подкидывать в огонь. Мужчина одним движение могучей руки, освободил половину стола, просто отодвинув хлам в сторону, и положил на него довольно страшного вида тушку чего-то смахивающего на помесь змеи и сороконожки.

— А вот теперь рассказывай. По порядку и с самого начала — сказал он, принимаясь разделывать то, что, судя по всему, сегодня будет их ужином.

Девочка набрала побольше воздуха. Припомнила с чего же все началось, и принялась рассказывать сбиваясь, запинаясь, возвращаясь к тому, что пропустила. Рассказала про сфинкса, про то как впервые оказалась в храме, про то, что она понимала, о чем говорят, как странно быстро зажили руки, про то, что Логан, назвавшийся бесом, толкнул ее в шахту лифта. А мужчина в то время занимался мясом. Кожа у этой твари была очень мягкая и постоянно рвалась при попытке содрать ее, от чего процесс сильно затягивался. Время от времени она ловила на себе заинтересованный взгляд, но ее не перебивали, и девочка продолжала рассказ. В отдельные моменты ей казалось, что она чувствует, как ее слушатель начинает злиться, но когда заглядывала ему в лицо, так и не находила подтверждения этим догадкам. Сигга умолкла, когда огонь уже съел ветки и мясо жарилось над раскаленными углями. Даже сейчас, когда она вспомнила путешествие под воду, сидела в лесу в другом мире, а на углях жарилась явно неизвестная тварь, она все еще не доверяла памяти и боялась поверить в происходящее. Впрочем, молчание мужчины и отсутствие смеха, вероятно говорит о том, что он ей верит? Или, все-таки, она в психушке, накачана таблетками и надежно пристегнута к кроватке? Девушка тяжело вздохнула, истощившись и ожидая долгожданных объяснений. Но Борода все молчал, глядя куда-то в сторону, и не торопился что-либо пояснять.

— Ну, перемещалась ты не сама. Первый раз тебя сфинкс отправила, туда и обратно. Не ясно только зачем. А второй раз бес подсобил. Спрашивать зачем — бессмысленно, скорее всего, просто хотел напакостить. Ладно. А нож у тебя откуда?

— Расскажу. Если объяснишь, почему всех это так волнует — фыркнула Сигга, уставшая ждать разъяснений.

— Это нож гопленов. И то, что он у тебя говорит либо о том, что ты одна из них — а это не так, либо что ты убила его владельца. А то, что ты носишь его с собой, а не оставила мертвецу, еще и подразумевает, что ты, малышка. Готова тоже самое сделать с любым другим гопленом.

Такое объяснение одновременно и смутило, и заставило гордиться, и опасаться.

— А кто такие эти, гоплены?

— А гоплены это гоплены. Ты слышала про гоблинов? Вот что-то вроде них. Банды гопников, паразитирующие на других существах. Почти ничего не производят, не создают, не строят. Умеют грабить, уничтожать, убивать и пользоваться готовым. Их выселили из большинства миров, под запретом смертной казни. Кстати, на Земле тоже. Так что, если ты встретила его там — совершила правосудие.

— И меня что, за это даже никто не захочет наказать?

— кроме его дружков — никто. Но если ты его просто нашла — лучше выкинуть.

Девочка умолкла, вспоминая, что он-то не один был там, оставалось только надеяться, что они ее не видели.

— Откуда у тебя нож?

— Я... — Сигга глубоко вздохнула, чего уж теперь скрывать? В конце концов, он тоже не святой — Я убила его бывшего владельца — мужчина удивленно повел бровью, и она почувствовала, как стремительно растет его уважение.

— А кто еще видел у тебя этот нож, и кого "всех" он волновал?

— Тебя вот, Феникса, Логана, который бес, еще русалок.

— Русалок?! Ты, я смотрю, времени зря не теряла.

— Это было не мое желание, ну... — она осеклась, ведь ей всего лишь сказали, где искать, а пошла она сама — Меня с ними познакомили. Ну что, я ответила на все ваши вопросы? Могу я, наконец, узнать, какого черта тут происходит?

Борода усмехнулся в усы. Покачал головой и протянул ей шашлык из червяка.

— Только давай уговоримся, что ты обращаешься ко мне на "ты"? — дождавшись утвердительного кивка, он продолжил — Давным-давно зародилось семя, живущее в пространстве без времени и границ, семя, несущее в себе знания и жизнь. Оно проросло медленно и постепенно, взращивая в себя росток, что позднее стал деревом.

Борода протянул ладонь с белой семечкой, что тут же воспарила над рукой, проклюнулась зеленым ростком и моментально вытянулась в молодое деревце. Только тут девочка поняла, что это иллюзия — дерево стремительно росло и уменьшалось в масштабе, все время умещаясь на ладони мужчины.

— На нем было множество почек, но прошло очень много времени, прежде чем зазеленели первые листья на первых четырех ветках. Дерево было молодое и крепкое, поэтому, когда листья, наконец, вытянулись и развернулись, они были полны сил и энергии, быстро развиваясь.

Тут картинка переместилась на отдельно взятый листик, который начал стремительно увеличиваться и изменяться. Вскоре перед глазами девочки оказалась уже планета, ее цветущие луга, бескрайние леса, переливающиеся всеми цветами радуги; животные прекрасные и странные, летающие по небу и роющие землю, с рогами и крыльями, с огромными бивнями с нежнейшей шерстью.

— Лист — это планета?

— Это целый мир. В каждом листе целая вселенная, на каждой ветке бесконечность. Мировое Древо росло, множа миры в своей кроне. Каждый похож чем-то на своих братьев от одного отца, и каждый совершенно уникален.

В воздухе порхали и развевались листья, словно под порывом ветра. Маленькие и большие, красивые ровные и искаженные болезнями, поеденные насекомыми и просто рваные.

— Сила, питающая некогда себя, а сейчас Древо, дает силы и в самих мирах для их собственных жителей. И так случилось, что первые миры получили куда больше этой питательной силы, а те, кто появился позже — куда меньше. В одном из таких, последних миров, появились и люди, не чувствующие и не способные к пользованию Силой.

Картинка показала ее планету, родную Землю, потом моргнула и поверхность земли исказилась, меняясь, соединяя одни континенты и разъединяя другие, искажая их до неузнаваемости.

— На самом деле таких миров куда больше, чем одна наша земля, их бессчетное количество.

— И как узнать, куда именно ты попал при телепортации?

— Хех, а не многовато для одного вечера?

— Нет уж, давай выкладывай, а то знаю я, как вы отмазываться умеете.

Он вздохнул, но продолжил:

— Если коротко, то тех, кто умеет ходить по мирам еще называют древоточцами, ну иногда сокращают, как-то похоже называют, еще белками зовут. Они могут прокладывать путь по древу, перемещаться с ветви на ветвь, одинаково легко спускаясь вниз, к его корням и поднимаясь вверх. Если ты уже прошла по тропинке в одну сторону, узнаешь ли ты ее на обратном пути, когда будешь идти домой?

— Ну, наверное, да — смутилась она вопросу.

— Так и древоточцы находят свой путь. — он сжал ладонь в кулак и видение исчезло, словно сказка из волшебного сундучка домовенка Кузи. — Древоточцами могут быть далеко не все, но так случилось, что не только люди из твоего мира вообще не могут ходить по древу, но и их потомки, от союза с нелюдями, скорее всего, не будут на это способны. И если на заре человечества это не казалось такой страшной проблемой, то сейчас там выродились почти все обитатели, остались только люди. В тебе сохранился ген не человека, серой. Поэтому ты здесь.

— Прям, блин, Иггдрасиль, какой-то.

— Обычно просто Древо Миров и это действительно для любого мира и народа. Ведь это мы его частица, а не наоборот. Оно несет в себе семена всего существующего.

— Так, а кто такие серые?

— А ты сама еще не догадалась?

— А я хочу услышать точный ответ, а не догадки! — вспылила Сигга, итак уже уставшая от недомолвок.

— Серые иначе называются еще оборотнями в нашем мире.

— Слушай, ну вот если я, как ты говоришь, оборотень, то и мои родители тоже, и брат с сестрами не люди?

— Частично — да.

— И они тоже могут попасть сюда?

— Не знаю. Скорее всего, нет. Все дело в генах — начал он объяснять как маленькому ребенку — Человеческие гены доминирующие и для того, чтобы ребенок был серым, в генах обоих родителей должен оказаться этот рецессивный маленький засланец. Проще говоря, вероятность примерно 1 к 16.

— Тогда каждый шестнадцатый, получается, должен быть не человеком?

— Не совсем. Союз человека и серого дает жизнь человеку, имеющему в себе неработающий рецессивный ген серого. Если же такой человек заключит союз с серым или с таким же человеком с генами серого, есть вероятность всего один к шестнадцати, что их ребенок будет серым.

Девочка умолкла, прикидывая, сколько это должно быть в цифрах. Учитывая, как это было давно, вообще чудо, что такие еще сохранились.

— Сначала думали, что это какая-то человеческая болезнь и долго воспринимали как норму. Кто-то просто запрещал какие-либо отношения с людьми, вплоть до торговых, кто-то пытался "лечить" это.

— А вкусно, ничуть не хуже утятины — Сигга стащила зубами кусочек мяса, нанизанный на штырь, и довольно замычала.

— Конечно не хуже. Я же говорю, все миры одинаковы или, по крайней мере, схожи. Если животное отличается внешне, это не значит что вкус будет сильно отличаться от привычного, все же, это просто мясо.

— Так. А что там с лечением людей? Неужели это настолько безвозвратно?

— Ну, если только не попытаться, как это любят люди, целенаправленно выводить людей с генами серых. Только вряд ли кто-то захочет оказаться на лабораторном столе. Так что, обычно мы предпочитаем переселяться, если это возможно. Кое-кто справляется с собой и живет жизнью обычного человека, кто-то не выдерживает и заканчивает жизнь в канаве.

Сигга поежилась, прикидывая варианты для себя и шансы на нормальную жизнь. Ее уже сейчас считают ненормальной и хотят закинуть в дурку, так может, оно и удачно, что она оказалась тут?

— А теперь спать.

Сигга встала было, потянулась, и растерянно завертела головой.

— А где спать-то? Я тут кроватей не видела.

— В подвале.

— В каком подвале? — еще больше опешила она и на какой-то момент воцарилась пауза.

— В том, где и припасы хранятся.

В голове натужно скрипели извилины, старательно загруженные целой кучей новой информации. Александр встал и молча направился в соседнюю комнату. Сигга на цыпочках прокралась за ним, наблюдая из прохода, как мужчина долго топтался на месте, разглядывая пол, наконец, отодвинул стол, откинул шкуру, на которой тот стоял и уже тогда потянул за массивное кольцо, которое, не будь оно прикрыто, нельзя было не заметить.

Мужчина наморщился, всматриваясь в темноту и потихоньку, но уверенно, шагнул вниз, скрываясь под полом. Она уже собиралась было направиться следом, но тут из под пола вынырнула рука и утащила вниз шкуру, что лежала рядом. Подождав еще полминуты, Сигга с опаской подошла к черному провалу — мало ли какой тут пол хлипкий может быть? Она стала на колени, сбоку от проема и наклонилась, заглядывая внутрь. Там было еще темнее и не было видно даже силуэтов.

— Эй! Александр, вы где?

— Ты — ответили спустя мучительные несколько секунд тишины.

— Что я?

— Кажется, мы договорились обращаться на "ты"

В этот момент она почувствовала, как что-то схватило ее за ворот футболки и дернул вниз, не давая и шанса на сопротивление. Она успела представить, как сейчас треснется головой о какую-нибудь лестницу и сломает себе шею, но полет оказался еще короче и, каким-то образом, она умудрилась перевернуться и упасть на руки и ноги, так и не ударившись даже коленками.

— Ну что ж, неплохо. Хотя могла и отреагировать — произнес голос над ней.

— Ты что делаешь?! А если бы я навернулась головой?

— Но не навернулась же. Ладно, вставай, постели видишь?

Сигга огляделась, отметив, что теперь ту не так темно, как казалось поначалу. Видно, насмотрелась на огонь в камине, и понадобилось время, чтобы привыкнуть к темноте. Тут было две комнаты, вырытые прямо в земле с полукруглыми проходами и деревянными столбами тут и там, подпирающими потолок. Дверей не было, кроватей тоже. Пол, судя по всему, был земляной, сохраняя в себе холод. Но совершенно не отдающий сыростью. Из соседней комнаты доносилось целое разнообразие запахов, от приглушенно мясных, до пахучих травянистых.

— Нет. А чем это тут пахнет?

— Припасами.

— Вы б еще глубже запрятали их.

— Смотри у стены, там должны быть лежанки.

— Лежанки? Ты это про солому? — в шоке совершенно не заметила, как, наконец, перешла на "ты", воскликнула Сигга.

— А ты ждала широкую кровать с периной?

— Одеяла то тут есть?

Вместо ответа ей всучили захваченную ранее шкуру и последний источник света захлопнулся у нее над головой.

— Все. Спать.

— А как ты...

— И без вопросов.

Он громко зевнул и буквально на ощупь побрел к постели. Спать хотелось и Сигге, и зевота разрывала рот, но мысли, крутившиеся в голове, не давали покоя. Этот день оказался таким бесконечно длинным и принес такое количество информации, что было сложно понять, когда именно и с чего он начался. Еще сегодня, кажется, она предлагала одноклассникам поверить, что жизнь на планете зародили инопланетяне, и тут на нее сваливается еще более бредовая идея, скорее похожая на миф. Впрочем, как и все, что тут происходит, скорее походило на легенду, нежели на реальность. Проснулась Сигга от скрипа полов, когда уже стало явно светлее, нежели было вчера ночью. Открыв глаза, она моментально вспомнила, где находится и, не желая возвращаться к этой реальности, перевернулась на другой бок, собираясь продолжить сладкое забвение, как взгляд невольно остановился на соломинке, торчащей буквально у самого ее носа. А на вершине этой травы, с самым невинным видом сидел клоп и угрожающе тянул лапки к ее носу, словно и не было в этом ничего преступного или противоправного. Крик девочки мог бы разбудить и покойника, да только Бороду он не разбудил по той причине, что тот уже проснулся и это под тяжестью его веса скрипели полы.

— Ну у тебя и кошмары. Ты всегда так орешь? — донеслось сверху, пока девочка вскакивала, отряхивалась и, проверяя себя на наличие паразитов, в диком танце племени пхунья.

— Тут что, клопы?!

— Конечно. Это же тебе не гостиница 21 века на Земле.

— Они же кусаются!

— Успокойся. Ты и на блох так реагируешь? Они тут крупнее чем дома раза в два, да и породы мы такой, что сложно от них избавиться. Вылазь давай, пора заниматься делами. Пока девочка все еще потирала плечи и бока, надеясь скинуть возможных кровососов, которых не видела глазами, над ней открылся люк, приглашая покинуть это темное место, кишащее всякими мерзкими паразитами. Только вот лестницы не было видно и понадобилось некоторое время, чтобы сообразить, что скобы, вбитые в стену, и есть та самая лестница. К слову сказать, скоб было всего три, что довольно усложняло подъем. То ли рассчитывалось, что дети не будут пользоваться лестницей, то ли просто изначально было мало скоб и использовали все, что было.

Наверху в камине уже трещал огонь. грея что-то вроде кастрюли на треноге. Все же она долго будет привыкать к местным вещам и животным.

— Доброе утро — промямлила девочка, протирая глаза и осматривая комнаты уже при свете дня — сколько сейчас времени?

— Уже давно рассвело, соня. Дела не ждут.

— Какие? — непонимающе уставилась Сигга.

— Мои, потому что теперь они и твои — Борода поставил на стол миску с чем-то мутным и довольно крупные куски хлеба.

— Что это?

— Завтрак.

— Из чего?

— Суп и хлеб. Если не голодна, могу отправить тебя в город и так — а сам поднял крышку кастрюли и зачерпнул из нее прямо кружкой.

— Чай — предупредил он очередной вопрос.

— Я зубы еще не чистила.

— Мда? — мужчина еле сдержал кривую усмешку — ну иди, чисть.

— А где здесь ванная?

— Ванная? В речке.

— Какой... Речке? — голубой глаз у девочки нервно задергался.

— Обычной. Летой теплой, зимой — ледяной. скажи спасибо, тут не земная средневековая Европа, где вообще не было принято мыться. Тут даже иногда в трактирах и харчевнях можно баню найти. Но в глухом лесу — зачем?

— Ну как это? нет ну, ладно купаться, а умыться то хоть? Зубы почистить?

— Ты прихватила с собой зубную пасту и щетку? Девочка замотала головой.

— Ну на нет и суда нет — Только когда Борода подсел за стол, она почувствовала запах, тянущийся из его кружки. Очевидно, в кастрюльке заваривался чай, немного отдающий мятой. Мужчина, отпив напиток, пристально посмотрел на девочку.

А Сигга приуныла, представляя, как будет пахнуть у нее изо рта к вечеру, уже не говоря про завтра, про... сколько она собирается тут оставаться?

Сквозь мысли упрямо стучались соблазнительные запахи, заставляя желудок урчать, так что довольно быстро она переключилась на еду. Супокаша оказалась довольно приятно, хоть и незнакомо, пахнущей. Сухарь был просто каменный, но быстро сдался, окунувшись в суп

— Так а что за дела-то?

— Нам нельзя тут оставаться, идти пешком не вариант, а ехать — лошади нужны. Тебе придется вернуться в город и взять лошадей в Доме Серых.

— Чего? Да кто мне их даст? И меня вообще арестуют!

— Не арестуют. Ищут только меня.

— Прошлый раз пытались арестовать — она пожала плечами.— Потому что забралась в храм Ванн, но это было давно, никто и не заподозрит, что ты здесь. Переоденешься в местную одежду, чтобы не привлекать внимания, найдешь Хозяйку Дома. Она итак не должна отказать, можешь сказать, что это для меня.

— О! Осталось только выучить местный язык!

— Или пару фраз — не отреагировал он на ее попытку съязвить — Любой Серый умеет чувствовать других Серых. Так что даже ты сможешь найти Дом, или того, кто тебя отведет. Вот как ты меня нашла вчера?

— Никак. Просто бродила, не зная куда идти.

— Ну, примерно так тебе надо сделать и сегодня.

— А тебе это сильно срочно? А то, чувствую, пока эту женщину не увижу лично, не найду ваш дом.

— Не ваш, а Наш.

— Да я вообще тут не должна быть! Меня родители дома обыскались. Что я скажу, когда вернусь?

— А ты хочешь вернуться? — под усами мелькнула улыбка, обнажая желтые ровные зубы.

— Ну я... мне тут не место.

— А там, значит, место для серой?

И Сигга задумалась, вспоминая все то, что оставила дома: родных, школу, друзей, непонимание, отчужденность и возможность отправиться в психушку. Неужели этого она хотела всю жизнь, мечтая о других мирах? Так вот он, другой мир, бери.

— Ну, я не знаю, что ту делать и даже не знаю языка. И вообще, что значит Серые? Ты все говоришь, а что конкретно это такое? Не помню, что-то, чтобы я превращалась во что либо и кого-то кусала в полнолуние.

— Луна тут ни при чем, это в сущности и умении управлять собой. Дети не перекидываются — просто не хватает сил. Так что вполне нормально, что ты до сих пор не обращалась.

Но чем ты взрослее, тем сильнее это растет в тебе и тем это заметнее. Кто знает, не сегодня-завтра обернешься. Сможешь ли контролировать себя, или лучше оказаться под присмотром тех, кто научит?

— И что, все оборотни вот так вот исчезают из дома и находятся тут под присмотром?

— Иногда в новостях проскакивают истории о зверских убийствах, когда без причин убивают и родных, и друзей, и просто прохожих. А потом те, кто знал убийцу, говорят: "Это был очень добрый и отзывчивый человек, никогда от него слова плохого не услышишь, он и мухи не обидел".

— Ну а в темноте лучше видеть это дает? Или лучшие, чем у человека слух, обоняние?

— Дает.

— Тогда почему вчера ночью в подвале ты плохо видел?— попыталась девочка поймать его на лжи.

— Потому что вчера на меня действовало одно снадобье, которое мне дали, чтобы я не мог обернуться во время казни и сбежать. Частично детали картины стали собираться в единое целое. Хотя все еще и оставались неясности и вопросы, но теперь, по крайней мере, появилась уверенность, что со временем она все узнает и во всем разберется.

Оставаться или нет, это, конечно, тебе решать. А мало какой дом откажется от молодой серой — он выдержал паузу и добавил — из которой может вырасти отличная хозяйка.

— Кто такая хозяйка?

— Раньше так называли старшую рода. Сейчас же это серая, что возглавляет Дом в том или ином регионе, хранительница очага, так сказать.

Признаваться, что она и сама хочет остаться, было стыдно, поэтому Сигга промолчала, старательно жуя завтрак и на свежую голову, переваривая события. А были они как на подбор один страннее другого и буквально исполнили ее тайные мечты. А что? Она в другом мире, далеко от своих. не сильно ласковых, но чересчур заботливых родственничков. Общается с другими существами, да и сама, как оказалось, не совсем человек! Кроме того, в этом мире есть магия (ну или, по крайней мере, иллюзии) и ей можно научиться!

— Доешь и сразу собирайся.

И снова настроение безвозвратно было испорчено. Как вообще можно выйти на улицу в таком виде? После того, как провела ночь на полу с клопами? И как на зло она с собой даже пасты с щеткой не захватила. Кто ж знал, что уход из дома на полчаса может обернуться таким безумием. Дети, будьте бдительны! Не уходите из дома без предметов первой необходимости: зубной щетки, пасты, расчески, зеркальца и небольшой суммы денег на первое время.

— Не, а как же, у меня изо рта будет пахнуть — я зубы не чистила со вчера!

— Не беспокойся, никто не заметит. Тут все такие же.

И тут пришло страшное осознание, что кроме мечты научиться магии и быть странствующей воительницей, защищающей слабых от злодеев, этот мир лишает ее всех тех удобств, к которым она привыкла. Душ, микроволновка, интернет... интересно, а чем женщины пользуются в критические дни? Вряд ли тут найдутся дышащие прокладки с крылышками и ароматом ромашки. А в книгах на ее памяти ни разу не описывалось подобной ситуации.

— А почему ты не принес сюда вещи из нашего мира?

— Принес. Но они тут не нужны. Только добавляют лишний вес и мешают передвигаться. А если их кто увидит, замучаешься объяснять что это и зачем и отказывать в продаже.

Каша оказалась довольно вкусной, так что Сигга и не заметила, как доела все до конца и с удовольствием заела это дело сухарем.

— Неужели доела? Ну и капуша. Ты всегда так долго кушаешь?

— И ничего не капуша — насупилась она, вспоминая, что дома обычно она куда как дольше задерживается за столом.

Я подобрал тебе кое какие вещи, переоденься — Борода указал на кучку вещей на скамейке, рядом с девочкой.

— Мне стоит кого-то в городе опасаться?

— Никого. Главное не приближайся к храму Ванн и все будет в порядке. Возьмешь у хозяйки двух лошадей, а лучше трех.

— И как мне ее убедить дать их мне на русском?

— Дашь ей вот это — он протянул ничем не примечательное кольцо с тремя маленькими камнями.

— У тебя же вчера не было кольца, откуда?

— Какая же ты любопытная!— он усмехнулся в бороду и потрепал девочку по голове, от чего хотелось напыжиться как воробей зимой и фыркнуть — Дело не в кольце, а какую информацию оно несет. Потом поймешь.

— Но ты все время говоришь "потом". Когда? Свалишь по своим делам, а я так и останусь ничего не понимая! — запротестовала девочка.

— Всему свое время. Не торопи события, ты не опоздаешь на поезд своей судьбы. Будешь в городе — слушай свои ноги и интуицию. Если увидишь человека, к которому без причины почувствуешь положительные эмоции, присмотрись к его предплечью — обычно на внутренней стороне ставят печати дома — это чтобы наверняка не ошибиться. Хотя это и не обязательное условие, это мода только среди молодых. Так вот, увидишь такого. скажи: "Хва*эр мэнне". Повтори?

— Хваер менне — послушно повторила она — А что это значит?

— Ищу Дом — ответил Александр придирчиво пожевал губы, глубоко вздохнул, но продолжил, а девочка мигом вспомнила молодого человека в таверне, пытавшегося ей помочь и показывающего тату. Где его теперь искать? Она то тогда напряглась так, не веря, что ей хотят просто помочь. И вот ведь как бывает, в ее родном мире даже представить невозможно, что кто-то абсолютно посторонний захочет безвозмездно помочь тому кого впервые видит.

— А хозяйке скажешь: "Дамон итте лейп". Это значит: Лошадь. Запомнишь?

Сигга прокрутила в голове первую фразу, затем новую и кинулась на поимки блокнота, чтобы записать — изучение языков никогда не было ее сильной стороной. Быстро добыв лист бумаги. она записала это дело и предъявила мужчине на проверку.

— Правильно?

Борода окинул взглядом текст, оторвал от листка все, где не было текста, превратив его в махонький огрызок с парой строчек.

— Нечего лишний раз светить вещами из другого мира. Я собрал одежду, что тут была — он кивнул на скомканную гору, высившуюся на скамейке позади девочки — переоденься и скорее отправляйся. Итак много времени потеряно.

Сигга, вздохнув, еще раз посмотрела на клочок бумаги.

— А почему лошадь состоит из трех слов?

— Лошадь — это лейп. А Дамон — мое имя.

— А-а-а. А Александр, что, не настоящее?

— Настоящее. Но для того листа. А это — местное. Хватит оттягивать время, все равно придется идти.

Девочка разочарованно. одним глотком допила чай, подхватила кучу тряпок и скрылась в соседней комнате. Время от времени оттуда доносились сопение, фырчание, и вовсе уже непонятные звуки — судя по ним, борьба с незнакомой одеждой была жестокой и кровопролитной. Когда же Сигга вернулась для критики, оказалась похожа на сорванца, облачившись в штаны. Впрочем, Серым прощалось подобное и мужчина, прикинув, что ее все равно не смогут допросить махнул рукой и повел на выход.

На улице уже разгорался день, даже сквозь деревья достаточно ярко заливая светом землю. В лесу звенели птицы, ручей и целый ворох разнообразнейших звуков, вероятно, принадлежащих животным. Но было среди этого и нечто, выбивающееся из кажущейся идиллии, ворошащее беспокойство и в животных, и в вышедших из домика.

Прямо к ним направлялся чужак, пока еще не разглядевший две фигур, стоящие у дверей. Спрашивать что либо было бесполезно — наверняка Борода и сам не знал, кто это и что ему надо.

Чем ближе приближался это человек (а может и НЕ человек?), тем больше Сигга узнавала в его фигуре молодую, крепко сложенную женщину, от силы лет 20-25. Свободная рубашка с коротким рукавом давала рассмотреть загорелые плечи и крепкие руки, при этом только подчеркивающие ее женственность и стройность. Надо отметить, что приближалась она довольно шустро и на удивление редко задевала ветки густого подлеска, так, что создавалось впечатление, что деревья и кусты сами уступают ей дорогу. Вот она уже совсем близко и можно рассмотреть ее лицо, с одной стороны украшенное то ли татуировкой, то ли рисунком красного цвета. Прямой, чуть острый нос, брови — смелые стрелки, раскинувшиеся над глазами, которые так пристально смотрят на мир, что и не решишься лишний раз задеть такую. Но странное было ощущение. словно она призрак, потому как до нее оставалось всего пару десятков метров, но не было слышно ни звука, издаваемого ею. Не звенели металлические пряжки одежды, не хрустели ветки под ногами. Лишь когда она подошла почти вплотную, Сигга услышала шорох листьев под ногами, свидетельствующий, что она не видение.

— Она же... — выдавила девочка.

— Почувствовала? Своя.

Сигга предпочла умолчать, что она ничего не почувствовала, а лишь только теперь признала в ней живую.

— Рад видеть тебя, Айрэ. Ты проездом, или целенаправленно? — заговорил Борода на непонятном для девочки языке.

Женщина поджала губы. скептически оглядывая собеседника, который явно не собирался рассказывать о цели визита в этот далекий городок.

— Мне велено было привести лошадей, но я не знала, что ты не один— взгляд скользнул по девочке и, кажется, на миг стал неестественно диким — О, так она серая. Еще не обратившаяся?

— Нет — покачал он головой, а женщина снова сменила тему.

— Хозяйка расстроена, что ты не навестил нас. Мы ведь могли помочь избежать казни.

— Прости. Время поджимало — а про себя подумал: "Интересно, каким это образом вы имеете влияние на суд ваанов?" — Не стой на пороге, заходи.

— Мне нельзя задерживаться. Мне в сторону столицы.

— Отлично, нам по пути. Заходи, сейчас соберемся.

От этой трескотни у Сигги начала болеть голова и лишь по жестам он поняла, что они возвращаются в дом, что девушка напрядена и насторожена, а Александр, как бы ни изображал расслабленность, был само внимание и осторожность. Разворачиваясь следом за девушкой, пропущенной в домик первой, Сигга шепотом спросила.

— А это кто?

— Ученица Хозяйки Серого Дома. А почему шепотом? — спросил он так же негромко, в тон вопросу.

— А вдруг она знает русский?

— Не знает. Идем. Планы поменялись.

Больше он не сказал ни слова. которое могла бы понять Сигга. Взрослые общались между собой, что-то пили, обсуждали, и пару раз поглядывали на нее. А школьнице оставалось только слушать неразборчивую речь и от скуки рассматривать рухлядь, что так и высилась горой на краю стола

— Ты решил вырастить свою собственную Хозяйку и создать свой Дом?

— Боюсь, что я скорее умру от старости, пока она вырастет.

— Зачем она тебе?

Борода вздохнул, подбирая слова и дозируя правду.

— Феникс привел ее. Сама понимаешь.

— Так та-а-ак. Он снова вмешивается в дела смертных? Значит что-то близится? — глаза ее загорелись и женщина аж привстала, внимательно слушая.

— На листах постоянно что-то близится и готовится.

— Но причем здесь она? Серых женщин, конечно, мало. но никогда их не было меньше необходимого. Так что с ней не так?

— Она может быть просто очередной спасенной от чего либо. У него ж каждая жизнь на счету.

Девушка фыркнула, отметая такое объяснение, но про себя, для галочки, запомнила его.

Взрослые живо что-то обсуждали, так что Сигга села в вполоборота к ним и принялась рассматривать кучу хлама, высившуюся на столе.

Тут обнаружились маленькие стеклянные бутылочки, пустые и полные, с жидкостями разных цветов и густоты; широкие ремни, из которых можно было бы, пожалуй, сделать целый корсет для Сигги, и совсем уж тонкие и мелкие ремешки, впору на запястье носить; тут нашлись и ножи, начиная от малюсеньких карманных ножичков, до хороших ятаганов; одежда в виде шкур, накидок, капюшонов и перчаток; книги были с очень толстыми и с тяжелыми страницами, но текст, на удивление, был печатным. Все это она перебирала без особого интереса, просто от скуки, поэтому боковое зрение и слух, моментально отметили паузу в разговоре, кивок в ее сторону, и тон разговора, ставший еле заметно тише. Говорили о ней. И это было неприятно

— И ты собираешься таскать ее за собой?

— Доберусь до более спокойных мест, там посмотрим. Ее родители совершенно ничему ее не учили, так что мороки много, она как младенец.

— На каком языке она говорит?

— Ты так и будешь ходить вокруг да около? Ты ведь знаешь, что она успела побывать в городе и была там одна. Почему ее не отвели в Дом Серых?

Айрэ тряхнула головой, откидывая челку с глаз.

— Да. Мы получили весть о девочке, не знающей языка. Но она сама отказалась от помощи, ей предлагали. Мы же не можем насильно тянуть кого либо.

— Тогда хоть расскажи, за что меня хотели линчевать? Мне толком ничего и не объяснил. Как случилось, что Ванны так агрессивно настроены?

— Чтобы Дамон и не знал за что? — притворно удивилась Айрэ, прекрасно зная, что этот человек с еле заметным чужим акцентом не так прост — Да и насчет ситуации в наших землях все есть в отчетах.

— В отчетах не было ни слова про казни. Когда это Ваннам был разрешен самосуд над серыми? — и в голосе его была злость и угроза, которую почувствовала даже не понимающая языка Сигга.

— Разве можно на бумаге отобразить все тонкости ситуации? Теперь ты и сам убедился в реальности проблемы — снова увильнула женщина, смягчив тон — И Совет, наконец, предпримет соответствующие меры.

Со стороны девочке было отлично видно, как девушка буквально увивалась вокруг Александра, пытаясь расположить его к себе. Такое поведение она видела далеко не впервые в жизни, о чем каждый раз сожалела. "Интересно, я такая же буду, когда вырасту? Навязчивая и беспринципная? Хотя ему, вроде нравится" — думала Сигга, про себя, краем глаза наблюдая, как тихонько улыбается в усы мужчина, явно наслаждаясь желанием собеседницы понравиться ему.

"Какая мерзость" — подумалось Сигге, когда Александр откровенно опустил взгляд на вырез декольте. Девочка поежилась и вышла наружу, желая находиться как можно дальше от этих людей. Ну или не совсем людей, какая разница, когда феромоны летающие в воздухе чуть ли не носом чуешь.

В лесу было свежо. Не холодно и не прохладно, а именно свежо. И пахло тут как-то по особенному, вроде и травой, а все же иначе. Странно, как она вчера этого не заметила. Сладко, приятно потянуться так, что рубашка приоткроет поясницу немного и туда заберется утренняя свежесть, заставляя поскорее проснуться. Лес гудел и жил, шевеля кронами, перешептывающихся деревьев, донося звуки животных и птиц. Видимо, вечером лес спал, ведь невозможно было не услышать такие громкие песни, буквально окружающие тебя.

Сигга сделала несколько шагов от домика, боясь уйти далеко, но в тоже время, страстно желая оказаться ближе к лесу, рассмотреть его чудеса, познакомиться с каждым жителем. Девочка стояла, не решаясь сделать еще хоть шаг вперед, и всматривалась между деревьями, надеясь увидеть хоть что-то, хоть кого-то. Напрасно! Вся живность была где угодно, но не здесь, словно чуяла, что тут есть люди. Ну или как их там? Сигга про себя исправилась, что они не люди. Но как же тогда называть людей? То есть не людей, а этих нелюдей?

Это ведь целый другой мир! То, о чем она всегда мечтала. Она ведь может остаться тут жить. Выучиться фехтованию и странствовать, узнавая новые страны и города. А возможно тут есть школа магии? Это ведь такая возможность! А еще неплохо бы узнать, как тут течет время. Вдруг оно быстрее, чем дома? Вдруг никто и не заметил ее исчезновения на целую ночь? Может, оно там вообще стоит на месте, пока она здесь, проживает годы? Впрочем, последнее слишком уж хорошо, чтобы быть правдой.

Под ногами что-то шевельнулось. Она опустила взгляд и узнала собрата их вчерашнего ужина. Собрат скалился и, не смотря на отсутствие глаз, явно примеривался цапнуть девушку за ногу. Паника, мгновенно охватившая тело, не позволила отпрыгнуть в сторону, когда представитель местной фауны кинулся в ее сторону, зато не помешала совершенно точно и молниеносно опустить ногу на голову существа. Многоног принялся извиваться, стараясь выбраться и, подобно обычной змее или червю, принялся обвивать ее ногу. Поднимать стопу с головы, чтобы еще раз попытаться раздавить его, как-то не хотелось, а иного выхода видно не было, тем более, что эта членистоногая зараза уже вовсю царапала ногу сквозь ткань, своей противной полудюжиной лап.

Голос рядом прозвучал так же неожиданно, как и росчерк стали, что опустился у самой ее стопы в тело животного. Многолап задергался уже конвульсивно, пытаясь сбежать от жестоких живодеров, но так и не смог сделать ни одного шага.

Ошарашенный взгляд был прикован к лезвию оружия, что вплотную прижималось к ее стопе и на добрую ладонь уходило в землю. В голове мелькали картины того, что было бы, промажь Александр хоть на сантиметр.

— И долго ты с ним в салочки собиралась играть? — голос его был совершенно лишен эмоций и окраски, словно это было обыденное дело — рубить странных зубастых тварей, рискуя чужими ногами и вот так вытирать оружие широким листом травы.

С порога каркающе сказала что-то женщина, вроде спрашивая. Мужчина ей ответил, а Сигга осознала, как сильно ее бесит это непонимание. Словно жизнь идет дальше, своим чередом и все двигаются, а она осталась у края дороги и лишь провожает их взглядом.

— Мы выдвигаемся. Ты все взяла? Мы сюда больше не вернемся.

Девочка задумчиво посмотрела вниз, пнула голову шестилапа, поправила веревку-лямку своего нового рюкзака и кивнула.

Ее нагрузили едой и водой, объяснив, что она теперь ответственна за провизию. Это ей, типа, готовить придется, или что это значит? Впрочем, спорить было бесполезно и теперь плечо ей оттягивало нечто, кажется, называющееся бурдюком с водой, мешочек чего-то сушеного, судя по всему, такие же деревянные сухари, что и на завтрак, ее нож и блокнот с ручкой. Впрочем, как оказалось, бурдюки были и у ее спутников, что немного успокаивало жажду справедливого распределения веса — Борода то с женщиной несли еще три седла.

С опушки они уходили в лес снова через кусты, видно, у этих ребят пунктик насчет скрытности. Судя по виду домика и подступам к нему, тут довольно редко кто бывает, так что вряд ли после них могла образоваться тропинка, показывающая дорогу сюда, или след, выдающий куда они пошли. Теперь лес еще более впечатлил ее, представ совершенно в ином виде, нежели вчера, когда она уже почти не видела, что под ногами и была погружена в собственные размышления и переживания. Сегодня лес тут и там освещался лучами солнца, зелень подставляла свои листья благостному теплу, а насекомые так и торопились сесть на Сиггу, чтобы обследовать ее, или, непременно на полном ходу, врезаться в лицо, заставляя девочку непрестанно размахивать руками, жмурить глаза и ругаться, когда в результате, вместо насекомого на ее лицо садилась паутина, умело оставленная в целости впереди идущими, или ветки, норовящие выколоть ее глаза. Чем осторожнее она пыталась идти, тем оно получалось медленнее. Стоило же поторопиться, как она тут же влезала в паутину, спотыкалась о корни, или с хрустом топала по веткам. Несколько раз Борода шикал на нее, коротко объясняя, как надо идти, чтобы не шуметь. Женщина же лишь чуть оборачивалась, замедляя шаг и кривясь, словно аристократ, которому предложили съесть хотдог. Когда Сигга в очередной раз наткнулась на паутину, ломая ветки и шипя в попытке отодрать от себя липкие полупрозрачные нити, горизонт завалился и она почувствовала, как ее подбрасывает. Что произошло девочка поняла уже метров пять спустя. Она висела на плече Бороды как мешок картошки, легенький такой мешочек.

— Что? Что ты творишь? А ну отпусти... — возмущение прервала очень неприятная тряска, при которой плечо мужчины особенно больно врезалось в живот.

— Молчи. Так быстрее и тише.

Лошадей почему-то было четыре, но четвертого союзника рядом видно не было. Впрочем, это Сигга уже узнала после того, как ее наконец-таки поставили на ноги. Бок жутко болел и казалось, что живот просто принял форму плеча Александра. Про себя она продолжала дуться, но вслух лишь поинтересовалась, для кого четвертая лошадь, на что получила малопонятный ответ, что для них. Повторять вопрос, для чего им столько лошадей, когда их всего трое, она не стала, столкнувшись с более насущной проблемой: надо было запрячь лошадь и сесть на нее. Но та фыркала, все поворачиваясь к ней то мордой, то попой и никак не хотела идти на контакт. Поначалу старшие спутники не обращали внимания на эту возню, занятые своими лошадьми, но когда они вскоре были готовы, а Сигга все еще решалась погладить свою рыжую кобылку, назрел вопрос.

— Ты раньше ездила верхом? — задал самый гениальный вопрос городской жительнице мужчина.

— А ты как думаешь?

Последующие слова мужчины хоть и звучали на местном наречии, но явно были матерными, посему девочка решила не запоминать их, но вот слух решил иначе и в голове то и дело, как на заевшей пластинке прокручивались слова: "Р'яхъ ар ла Гхан орт!".

Спешившись, Борода принялся седлать уже заждавшуюся лошадку, но на просьбу Сигги объяснить ей что и как делать, коротко отрезал.

— Завтра раньше встанешь и покажу.

— А-а-а... мы что, до завтра ехать будем?

— И до послезавтра, и еще дней пять, или неделю.

— Но я не умею!

— Вот и научишься заодно.

За сим было решено не слушать вопросы и вопли девочки, что так и сыпались без остановки, и они тронулись.

Вскоре Сигга поняла, почему лошади были оставлены именно в этой части леса, где уже не ходят грибники, и где еще не начался густой лес, не дающий протиснуться с крупным животным. Чуть позже она перестала вертеть головой, рассматривая все незнакомые деревья, травы и птиц. Спустя еще какое-то время, когда они уже ехали по узкой дороге, представлявшей собой просто две накатанные колеи, все ее внимание сосредоточилось на потиравшей при каждом шаге лошади пятой точке и стопах, которые так и норовили выскользнуть из стремян. Собственно, поводья и стремена ей нужны были скорее для того, чтобы держаться, а не управлять лошадью, так как управлять ею она отчаялась еще в лесу, когда рыжая нахалка абсолютно отказалась слушать ее и вообще двигаться с места. В результате лошадь просто следовала за довольно злобным рыком Александра, чутко понимая, когда надо ускориться, а когда наоборот, замедлиться.

— Скажи, а тут все владеют магией?

— Магией? В смысле колдуны? Нет, не все. К этому надо иметь талант и учиться.

— А где учился ты?

— Я? — Борода обернулся и, вспомнив вечерние иллюзии, почесал затылок — Да это и не магия. Так, легкие манипуляции энергией.

— Ну, так где научился? — повторила она вопрос, чувствуя затянувшуюся паузу.

— У разных людей. То тут, то там. У меня не было учителя как такового. Но можешь забыть про это. Серым работа с энергией практически недоступна.

— Это почему? Но ты же можешь!

— Вчера мог. Сегодня — нет.

— Почему?

Он скосился на девочку, улыбнулся и, не в силах сдерживаться, расхохотался.

— Еще скажи, что ты мечтаешь стать великой волшебницей, путешествующей по листам и спасающей несчастных?

— А вот и нет. И не смешно — тут же насупилась девочка, сильно сжав бока лошади и кулаки. Лошадка отреагировала немедленно, фыркнула и ускорила шаг в сторону с дороги. Причем для того, чтобы уйти с дороги ей надо было забраться на довольно высокий и крутой холмик, что ее, видимо, совершенно не радовало. Рыжая заартачилась, попыталась вообще развернуться и стала на месте, ожидая более логичных приказов от своей наездницы. Сигга дулась, пыхтела, пыталась стучать пятками по бокам и изображала поводьями движение, что обычно делают в фильмах, когда подгоняют лошадей, но животное стояло и уже тянулось перекусить такой заманчиво близкой зелёной травкой.

— Да что не так с этой лошадью?! — пыталась тянуть за поводья вверх девочка, когда эти самые поводья у нее вырвали. Женщина ругалась на нее и Бороду одновременно. Ну да, конечно, они спешат, а научить бедную девочку всем некогда. Сигга сложила руки на груди и продолжила дуться, глядя куда-то вдаль, на горизонт, куда уходила дорога, а взрослые общались, Борода злился, а эта Айрэ что-то ему втирала. Фигово чувствовать себя обузой.

— Си, сделай хотя бы вид, что стараешься. Не много у тебя получится, если вместо того, чтобы учиться, будешь сидеть сложа руки.

— Она меня не слушается. Может, я позади кого-то из вас поеду?

— Фильмов поменьше смотри.

— Ну а может все-таки? — с отчаянием повторила она просьбу.

— Нет. Тебе придется учиться находу. Либо оставайся.

Сигга оглянулась назад — пройдено было слишком много. Она не найдет дорогу обратно. Печально вздохнула и принялась разворачивать лошадь.

— Успокойся. Лишний раз повод не тяни и не подгоняй. Ей нужно время чтобы выполнить твою команду.

— Но она же идет совершенно в другую сторону!

Но ее эмоциональный всплеск натолкнулся на спокойный молчаливый взгляд, и было в нем что-то такое, что спорить не хотелось. И не потому, что было страшно, нет. Просто бессмысленно. Потому, что от этого ее лошадь лучше слушать не станет, и она снова лишь задержит всех еще дольше.

— Я постараюсь — негромко сказала она, наблюдая, как легко мужчина развернул свою лошадь.

Глубокий вздох, в попытке успокоиться и сосредоточиться. С трудом, но лошадь послушалась и повернула в верном направлении. Догнать вплотную старших ей, правда, так и не удалось, а животное то и дело пыталось перейти на шаг, но, все же, шло куда надо.

Удивительно, но практически все деревья были ей знакомы. Нет, конечно, она вряд ли вспомнила бы их названия, но они точно были такими же, как в ее родном мире. А вот так, глядя со стороны и не скажешь, что она не дома, если, конечно не обращать внимания на редкие, одиночные исключения, и то, что тут погода была явно потеплее, нежели дома. В голове все не укладывалось, что это не ее дом, не ее город, планета, и даже не тот мир, который она знает. Хотя, на голубом небе было все то же солнце, а птицы чирикали знакомые мелодии, придирчивый наблюдатель мог бы заявить, мол, небо больше отдаёт синевой, солнце крупнее и белее, что воздух пахнет иначе, одежда тут странннее, уже не говоря о языке или том странном существе с шестью лапами и без глаз.

Ну хорошо. Если поверить в то, что это другой мир, или лист, как его называет Александр, то вот история про этих неких Серых уже не лезет ни в какие ворота. Почему серые, что за серые, с чего он взял, что она серая, у нее что, на лбу это написано? И чем она вообще так отличается от нормальных людей? А он? Он ведь тоже серый? Если она правильно поняла — это что-то сродни оборотням. Но она что-то не замечала на себе шерсти, или желания съесть кого либо, или повыть на луну. Да и он что-то пока выглядит как обычный человек. Разве что вот внушение или гипноз — это да, вполне может быть у него. Как она вообще могла так легко поверить практически незнакомому человеку? И только вчерашние иллюзии укрепляли веру в сверхъестественные способности ее проводника.

Поговорить было не с кем, ведь для этого надо было догнать едущих впереди и мысли снова и снова возвращались к неудобствам, сопровождавшим это приключение. Попа уже, кажется, сделалась квадратной, несмотря на то, что подушка, вроде, была вполне мягкая. Руки начали ныть просто от того, что в них постоянно зажат повод. Вроде и не тянешь за него, но на ладонях уже появились красные следы. А еще на руках и всей одежде осел четкий отпечаток жирного пота лошади. Еще лошади воняли и испражнялись прямо на ходу, гордо задирая хвосты и открывая не совсем лицеприятны вид для городской девочки, нисколечки не мечтающей стать ветеринаром или животноводом, принимающим роды у лошади.

А на ее собственных губах, и даже зубах, осела пыль, отбивающая желание открывать рот даже для разговора.

Мало помалу лошадка привыкла не обращать внимания на неосторожные движения наездницы и просто держалась за идущими впереди. Взрослые время от времени разговаривали, а девочке приходилось довольствоваться общением со своим новым транспортным средством. Лошадка слушала ее молча и продолжала рысить. Вскоре дышать стало тяжело от тряски, и Сигга попыталась намекнуть на остановку. Не увидев реакции, она об этом попросила, но старшие были неумолимы, лишь посоветовали привыкать к движениям лошади и держать ее ритм. Что это значит и как это делать осталось тайной.

Мимо снова и снова проплывали леса и зеленые луга, пели птицы, летали и снова, с радостью настоящих самоубийц, врезались в нее насекомые. Некоторые из них были точь-в-точь как дома, некоторые непонятные и чужие. Еще через несколько часов пятая точка приняла форму кожаной подушки, на которой сидела и онемела. Сигга, уже знавшая, что ее просьбы будут проигнорированы, сжимала зубы, поводья и молилась об остановке на обед. Но солнце уже в зените, а ее спутники и не подают признаков усталости или голода. Пришлось смириться с этим и гнать мысли об остановке вообще, ведь, как известно, чем больше думаешь о времени, тем дольше оно тянется. Остановки все не было, а когда Борода попросил достать еду, за которую ее сделали ответственной, Сигга поняла, что до вечера отдых ей не светит. Во всяком случае, она смогла утолить голод, пусть мясо и было пересушенное, вместо хлеба сухарики, а у воды оказался странный привкус. Но, зато, жевание этих сухих полосок отвлекало от скуки, однообразного пейзажа и мыслях о мозолях на пятой точке. Впрочем, скоро голод был утолен, и она вернулась к своему основному занятию — не отставанию от Бороды с его спутницей и созерцанию окружающей природы.

Как там ее родители? Небось, уже обзвонили все больницы и морги, как они обычно говорят. А сестры и брат? Интересно, волнуются ли они?

Остановились они уже затемно, свернув с дороги в сторону темного перелеска. Когда, наконец, можно было слезть с лошади, обнаружилось, что шевелить ногами не хочется и можется очень с трудом, но усталость победила и вскоре она стояла на ногах, на твердой земле, со странным ощущением покачивания и дрожью в ногах. Ей даже показалось, что она уловила сочувствующий взгляд мужчины, но вместо участия он попросил:

— Сходи за ветками и сушняком для костра. На тебе огонь, опыт уже есть, огниво у тебя в сумке. Вероятно, похожие указания он дал Айрэ, а затем и сам скрылся в лесу.

Когда Сигга, наконец, присела у разведенного костра, желая вытянуть ноги и, ни много ни мало, умереть, явился Борода с дровами покрупнее того, что притащила она и тушкой чего-то, что недавно еще было живым, а теперь тихонько капало кровью на землю. Женщина, все это время занимавшаяся вещами и лошадьми, увидев, что девочка закончила с костром, подозвала ее.

— Смотри — сказала она, показывая рукой на седло нераспряженной лошади Сигги. Девочка кивнула, пытаясь понять, что та от нее хочет. Айрэ принялась медленно расседлывать, акцентируя внимание на те или иные моменты, то и дело поглядывая на Си, проверяя, поняла она, или нет. Сигга исправно кивала, даже если не понимала, используя привычку, приобретенную в школе. Только после того, как лошади были расседланы и стреножены, ее отпустили обратно к костру. Нет, она даже честно пыталась запомнить, но голова гудела, а все тело так болело, что не хотелось уже ничего, кроме как вытянуться на мягкой кроватке. Хотя, какое там! Сейчас и темный подвал с соломой вполне подошел бы. Но соломы не было, зато на земле уже были разложены плотные плащи, а по ощущениям, под ними тоже было что-то смягчающее посадку на землю.

— Вотри в ладони, станет легче — Борода протянул ей несколько листьев, резко пахнущих ну совсем уж неприятно. Кстати на заметку: растирать что-то натертыми ладонями ой как неприятно. И на том спасибо . Если это хоть немного поможет— уже хорошо.

Пока Сигга возилась с листиками, Айрэ снова посмотрела на нее одним из этих своих презрительно-удивленно-злобных взглядов, и что-то спросила у Бороды, тот буркнул в ответ, явно не собираясь вдаваться в подробности.

— Слушай, а куда мы едем-то? — Сигга буквально засыпала, удобно устроившись около теплого костра, и только запах готовящегося мяса и бурчащий живот не давали упасть без сознания до утра.

— Мне надо кое с кем повидаться.

— А с кем?

— С одним старым знакомым.

И снова тишина. Из него все щипцами вытягивать надо?

— И кто это? Зачем?

— Ты все равно ничего и никого на этом листке не знаешь. Зачем тебе?

— Просто интересно. Ты всем не доверяешь, да? Даже ей, такой же, как ты сам? — кивок в сторону Айрэ остался незамеченным. Вроде бы.

И тут в глазах мужчины появилась искорка интереса, он взглянул на Айрэ, на Сиггу, усмехнулся и ответил.

— В этом городе у меня было задание, но меня ждали. Сейчас мне надо выяснить, кто крот, а для этого, надо быстрее моего неизвестного противника, добраться до связного. Вот эта девушка не знает, что я делал в городе, но очень хочет выяснить. Только поэтому она и едет с нами, какие бы причины она не придумывала.

— А-а — э-э? — такой разговорчивости от него сложно было ожидать и пока была возможность надо было ее ловить.

— А что за задание?

— Найти один артефакт. Спасибо, кстати, за помощь. До сих пор все некогда как-то было.

— А? Да не за что. А чего это ты резко такой разговорчивый?

— Ты здесь надолго. Так что немного знаний о происходящем тебе не помешает. Тем более, что рассказать то ты этого никому не можешь — Борода с удовольствием отметил как легко получилось отвлечь девочку от темы односторонней монеты, что он пытался выкрасть у ваанов. С другой стороны, так же легко её может сбить и любой другой, а вот этого уже допустить нельзя.

— Ага! То есть ты сейчас такой откровенный только потому, что я не знаю языка и вообще, меня могут по-тихому пристукнуть раньше, чем я открою рот?

— Скорее объясняю, чего стоит опасаться и откуда ждать удар в спину.

— Прям уж в спину? Тебе-то верить можно.

— Верить нельзя никому.

Голова после целого дня пути гудела и соображала плохо, да и мысли больше кружились вокруг натертых рук и бедер, ощущения налета и пыли на зубах, стойкого ощущения запаха пота от себя, от одежды, от всего окружающего. А тут еще обычно молчаливый Борода с распростертыми рассказами о своих проблемах, которые, видимо, теперь и ее? Ну почему он не рассказал этого той же Айрэ? Вон как они целый день хорошо общаются, флиртуют. Нашел кому довериться — Сигге. А оно ей надо? Он ее спросил?

— И далеко нам еще ехать? Я это к тому, что не уверена, что меня на долго хватит. У меня все тело болит. Ты сам-то как? Может у вас штаны какие-то со специальными вставками? Да я вообще не уверена, что смогу завтра ехать. А еще я вся пропахла лошадиным потом и хочу в душ — пожаловалась сразу и на все.

Александр призадумался, вспоминая, что девушка только попала в этот мир и все что тут есть ей совершенно незнакомо и чуждо. Сейчас даже воздух для нее своеобразный яд, не смотря на то, что это ближайший лист к их родной вселенной.

— Дорога не близкая, ты привыкнешь. Приходит с опытом.

Сигга откинулась на спину, разглядывая холодные мерцающие звезды.

— Ну да. А от всего остального, видимо, я никогда не смогу избавиться.

— Ужинать будете, или до утра языками чесать собрались? — влезла в разговор уже давно закончившая готовить, и даже съевшая свою порцию, Айрэ.

— Завтра отоспимся, больше некуда спешить.

— Ты так быстро об этом узнал? В пути?

— Все неизменно меняется и важно вовремя реагировать на перемены.

— И кто та птичка, что принесла вести? Неужели мелкая?

— А ты всегда была такой любопытной? — он отрезал себе мяса и сел обратно, не забыв поделиться с Сиггой.

— Любопытство не порок.

— Но, как говорится, меньше знаешь — крепче спишь.

— А мне что-то не хочется спать — Айрэ улыбнулась и снова глянула на девочку. Та явно валилась с ног, но пока еще ужинала и сверкала глазами из темноты, прислушиваясь к их разговору. Дамон сказал, что она не знает их язык, но что-то такое было в ее взгляде осмысленное, словно она все прекрасно знала и понимала.

— Откуда она, что не умеет ездить на лошади?

— У себя дома она привыкла, что ее возят в каретах — не покривив душой, ответил ей мужчина.

Надо будет подружиться с ней. Кто знает, кто она. С чего бы законник совета таскал ее, ничего не умеющую с собой? Может натаскивает? Ученица? Хотя девочка, серая, не местная и ничего не умеющая? Невозможно. Девочкам по определению уготовано быть хозяйками, заседать в совете, но не шпионить. Если только он не повезет ее в совет. Это объясняет и ее "путешествие" по незнакомым землям и то, что она вообще едет с ним. Она определенно с другого листа, вот это не понятно. Зачем, если у них есть свои, знакомые с местными традициями и устоями? Что задумал совет? В любом случае, еще несколько ночей ехать, так что не стоит торопиться и давить. Пусть он сам привыкнет к ней и сам захочет все рассказать.

— Я подежурю до полуночи, а там ты уже сам решай, во сколько подъем.

Костер ровно горел, сохраняя тепло этой осенней ночью, и тихо тлел, слепя глаза. Конечно, волки не лучшие хищники ночью, но даже человек будет лучше видеть при естественном ночном свете, чем ослепленный ярким фонариком, который позволит увидеть лишь узкое освещенное пространство.

Впрочем, местные степные хищники предпочитали держаться поодаль, чуя природу этой странной компании. Кто же сунется к волчьей стае? Тем более прямоходящей. Эти мало того, что сильные априори, они еще и оружием пользуются, ловушки делают. Они без зазрения совести могут убить даже подобного себе, без особой причины. Нет, на них предпочитали нападать не животные, а такие же прямоходящие, нечисть, да еще, разве что, крупные хищники.

Борода спал. Спокойно, ровно вздымалась грудь. Обманчиво спокойно. Иногда кажется, что ему уже за сотню, и все эти годы он выполнял поручения совета. На самом деле ему не больше 40. Еще крепкий и уже опытный. Именно таких называли раньше "старый", имея ввиду опыт и мудрость, а не возраст, как это стало принято последнее время.

Айрэ подкинула в костер головешку и перевела взгляд холодных зеленых глаз на девочку.

Уже взрослая она наоборот, казалась малым несмышленым ребенком, который только учится ходить и изучает окружающий мир. Всего полдня в седле превратили ее из любопытной мышки в выжатую мочалку с несчастным взглядом из-под растрепанных волос, которые она, почему-то, всего лишь завязала в хвостик. Перед сном ей понадобилось немало времени, чтобы расчесать их странным многорядным гребнем, зато на ночь она додумалась заплести косу, чтобы уже не рисковать потерей времени, выделенного на сон и отдых. Если бы узнать, на каком языке она говорит, возможно, это дало бы ответы на многие вопросы. Но пока путники спали. Ночное солнце, открывшее глаз лишь наполовину, уныло взирало на них, не давая даже птице приблизиться незамеченной.

Ближе к утру, когда бодрствовал уже Борода, со странным ощущением, что спать больше не хочется, проснулась Сигга.

— Спи. Следующий раз не скоро отдохнем.

— Не могу.

— Ну тогда седлай коня, поехали — сказал он, продолжая сидеть, на что девочка натянула край плаща повыше , пряча нос от утреннего холода.

— А ты почему не спишь?

Кажется вопрос всерьёз удивил мужчину, потом он вспомнил, на сколько Сигга далека от реалий этого листа и лишь пожал плечами.

— Не спится.

— Скажи, а раз я оборотень, я могу оборачиваться волком?

— Нет. И вообще, забудь это слово "оборотень". Ты — Серая.

— Но почему? Как так?

— Потому, что это разные понятия.

— Нет! Почему я не могу оборачиваться волком?

— потому, что еще не прошла инициацию.

— Что еще за инициация? Зачем?

Мужчина потер глаза, подбирая подходящие слова.

— До этого момента твои внутренние силы, словно закрыты печатью. Это как потеря девственности, без которой невозможно родить.

Девочка покраснела до ушей при таком сравнении и от греха подальше прекратила расспросы, хотя само сравнение прочно засело в голове, пугая донельзя.

А Бороде только того и надо. Нечего вперед лешего в болото сягать, еще не созрел зверь в ней и нечего о нем раньше времени узнавать. итак хватает неприкаянных, что так и не справились со своей сущностью. естественно от этих перешептываний вскоре проснулась и Айрэ, с недоумением наблюдая ситуацию.

— Мы же вроде собирались не спешить? Еще не рассвело.

— Ты выспалась?

— А сам как думаешь?

— Мелкой не спится.

— Так пусть дежурит. А ты ложись.

-Совет был дельный. И вот уже через пару минут Сигга получив инструкции недоуменно смотрела на двух, блаженно спящих взрослых и с тоской пыталась понять, какая религия заставила ее подорваться в такую рань в преддверии длинного тяжелого дня, вместо того, чтобы сейчас сопеть, лежа на боку. Но нет, теперь приходилось сидеть, завернувшись в плащ с головой, следить за покоем в округе. На случай опасности наказано было немедленно будить Бороду. Интересно, опасность смерти от скуки считается?

Сигга тяжело вздохнула и потыкала палкой головешку в костре, выбивая искорки и рассуждая о вселенской несправедливости и жестокости. Как вообще она умудрилась попасть сюда? Каковы шансы на успех человека в том, чтобы попасть в другой мир? Как много людей пересекали грань своего мира? Один из скольки миллионов? А из тех, кто умудрился попасть, многие ли вот так моментально находили знакомых и товарищей? Словно само провидение вело ее именно сюда, именно к этим людям. Впрочем, если брать в пример Александра, то создается впечатление, что не такая уж и редкость эти путешествия между мирами, или как они их там называют, листами. Интересно, как он сам попал сюда? И как выучил язык? Кто его учил? Другие серые в этих пресловутых Домах Серых? Или может тут есть школы или частные учителя?

Вообще этот мир был заметно меньше развит, нежели Земля. Странно, что он не принес сюда вещи из их мира, из их века технологий. Да на наделал бы шума и прослыл бы самым лучшим магом-воином с каким-нибудь АК-74. А при нем вон. Даже оружия приличного нет. Вон, даже меча нет. Только какие-то кинжальчики — она сама видела: за голенищем и на бедре. И что такими маленькими сделаешь? Даже колбасу не порезать. Ну, не порезать хотя бы потому, что колбасы она тут пока и не видела. Только лишь мясо в чистом виде. Интересно, а сыр то хоть есть? И хлеб в своем свежем виде, а не в сухариках? Сухари уже просто осточертели.

С мыслями об оружии она вспомнила о своем личном ноже, размера доброго кресала и полезла в рюкзак. С ним в руках девочка чувствовала себя увереннее и спокойнее, тем более, ей же сказали сторожить? Какой сторож без оружия?

Черный клинок перекочевал из сумки и, как всегда, удобно лег в ладонь. Было что-то в нем дикое, необузданное, внушающее силу и веру в себя.

Рядом послышалось вежливое покашливание, Сигга подскочила со своего места, держа нож наготове и высматривая нарушителя спокойствия. Им оказалась ну совсем уж согбенная старушка, испуганно отшатнувшаяся при виде ножа.

— Ой ты, мамочка, чего ж так кидаться? Неужто бабку старую решила прирезать? — прошамкала она, обнажая желтые пни зубов, и заставляя девочку стушеваться.

— Ой, извините. Вы так тихо подошли... — она задумчиво оглянулась на спящих. Те, похоже, тоже, не только не заметили чужака, но и от их разговора не проснулись.

— Много ли умеючи, когда тело твое на столько иссохло, что и трава неохотно пригибается под твоим весом. А вот ты, я смотрю, бойкая. Небось и фехтовать умеешь?

— А то! — гордо выпятила грудь девочка, вспоминая свои 'тренировки' с палкой на крыше.

— А меч то у тебя есть? Или только этот ножичек? — кивнула она на то, чем только что так гордилась школьница, смущая ее еще больше.

Сигга насупилась и отрицательно помотала головой.

— У меня есть хороший меч — сказала она, доставая оружие и протягивая его. А девочка уже не могла оторвать взгляд от заветного предмета. Не это ли ее мечта? Уж с ним то она быстро докажет, на что она способна!

Короткая резная рукоять без гарды холодила ладонь, блинное лезвие оттягивало руку своей тяжестью, а бабка продолжала.

— Но получишь ты его только если сможешь хоть раз дотронуться до меня этим мечом раньше, чем я до тебя. Согласна?

— Конечно! — чуть смутилась девочка, удивляясь таким простым требованиям. Ну и условия! Куда уж этой бабуле, с которой песок сыпется? На нее, еще и с мечом? И Сигга осторожно, боясь ранить старуху, ткнула, медленным аккуратным уколом, прямо той в живот. Каково же было удивление, когда лезвие меча осталось на месте, а вот рука, вместе с рукояткой проплыли по нему вперед так, что оказалось, словно меч девочка теперь держит обратным хватом. А незнакомка в это время легонько толкнула ее ладонью в грудь.

— Хм. Ладно, что-то добрая я сегодня. У тебя три попытки.

Сигга, стараясь не терять времени, снова перехватила меч и ударила наискось, рубя, но лезвие, словно выгнулось, так и не задев старушку с хитрой улыбкой, легко шлепнувшей ее по руке, держащей меч. По спине прошел холодок, от понимания, что это не простая бабка в поле потерялась.

— Еще одна попытка и ты — моя — сверкнули ее глаза и обнажился довольный оскал. Надо было непременно задеть ее. Что значит 'стать ее'? В каком смысле? И что это за меч такой, гнущийся, словно бумага и с плавающей рукоятью? Девочка засопела, пытаясь сосредоточиться, но стоило ей начать удар, ведьма оказалась вплотную перед ней, уходя с линии атаки меча, и просто вырвала меч из рук. В горле застрял ком от ужаса. Это как же? Это что?

— Ну вот и все — ласково сказала бабуля, уже не притворяясь — теперь ты моя.

— Сигга рванула вперед, не согласная с таким раскладом. Намереваясь как угодно заставить отказаться ее от сказанного, но ведьма просто исчезла, растворилась, оставив внутри ощущение, что что-то действительно изменилось.

Это было нечестно, подло! Как она могла купиться? Как такое вообще могло произойти? Девочка оглянулась на костер и спящих. Дамон, привстав на локте, удивленно взирал на нее.

— Ты чего прыгаешь?

На глаза наворачивались слезы. И вот как она это ему объяснит? Возможно ли теперь что либо изменить?

— Тренируюсь! — рыкнула она в сердцах и плюхнулась на свое место у коста.

Женщина тоже проснулась только теперь и недоуменно смотрела на девочку, не понимая, в чем дело. А между тем уже рассвело.

Хоть Сигге и сильно не хотелось признаваться в своей глупости, а здравый смысл подсказывал, что Бороде лучше знать, как бороться со всякой местной нечистью. А ну как знает?, как от нее отделаться? Девочка подняла задумчивый взгляд на уже вставших Бороду и Айрэ. В утреннем свете окружающий мир словно стал иначе, отдаляя еще такое свежее видение. А была ли старуха? Не приснилась ли она? И Сигга уже не могла ли вспомнить лицо, ни даже одежду описать, все более утверждаясь в мысли, что это ей привиделось спросонья.

Сборы не заняли много времени, зато это время безжалостно было потрачено на то, чтобы девочка сама оседлала коня. С горем пополам и подсказками дело было сделано, а вот с ездой оказалось куда хуже. Нет, конечно, она молча сидела себе в седле, казавшимся просто квадратным, и пыталась представить, как ужасны должны быть пытки, если обычная верховая езда вызывает такие непередаваемые ощущения во всем теле. Головная боль, утихшая было, на ночь, вернулась вдвойне. Вы когда нибудь пытались смотреть под водой без специальной маски или очков? все становится неясным, размытым и, словно ненастоящим, хотя в реальности сомневаться не приходится. А если потрогать то, что видишь, так и вовсе оно представляется в совершенно новом свете. Вот и сейчас картина мира плыла перед глазами, обманывая ощущения. Жесткая грива, казалась такой привлекательной. Интересно, никто не заметит, если она на минуту так приляжет отдохнуть?

Сегодня Сигга с еще большим трудом управляла своей подопечной, то и дело прилично отставая, так что Борода уже просто на автомате оглядывался. Каково же было его удивление, когда посмотрев через плечо в очередной раз, он не увидел наездницу. Только резко остановившись и развернушись всем корпусом, ему стало ясно видно, что девочка спит, довольно неудобно перегнувшись через седло на шею лошади.

— Спать надо было ночью. Подъем!

Грозный рык не подействовал. вынуждая перейти к физическим аргументам побудки за плечо. Слабая отмашка и стон были единственной реакцией. У девочки был жар и просыпаться она явно не собиралась. Удивительно, что вообще еще не свалилась. Вон как вцепилась в гриву, аж пальцы побелели; зубы сжаты, желваки играют и слышно, как скрипят зубы, стирая эмаль.

* * *

В этот раз нас обслуживали женщины, впервые за эту неделю. Улыбающиеся, с глубоким декольте и стеклянным, застывшим страхом в глазах. То и дело взгляд женщин останавливался на плотных шишках, виднеющихся даже сквозь густую шевелюру волос на моей голове. Сразу видно — забыли, с кем имеют дело, а многие по молодости и не знают. Так и подмывало пустить кишки паре-тройке гоминидов, не смотря на запрет. Останавливала только возможность, в таком случае, остаться без такой удачной работенки. Условия просты: выполнять приказ и, пока не придем на место, никого не трогать. Впрочем, ребята не отказывали себе в том, чтобы полапать аппетитные зады служанок. Гопленок то днем с огнем не сыщешь, а сыщешь — не сбежишь. Селятся всегда целыми поселениями, где и воспитывают детей, и раньше сезона черта с два подпустят к себе, еще скорее калекой сделают.

Надо мной склонилась черноволосая пышка, открывая чудесный вид на все, чем только могла соблазнить и подлила хмеля. На шлепок негромко ойкнула и скрылась за дверью, пряча испуг затаившийся во взгляде.

Харстад Гаурат сидел рядом со старостой, равнодушно оглядывая зал и ребят. Староста что-то без умолку рассказывал ему, то и дело прижимая руки к груди и поглядывая украдкой на остальных. Моя рука так и потянулась к мечу, проверяя, хорошо ли выходит из ножен и на месте ли. Вот харстад одним взглядом указал своему помощнику проверить остальных ребят в селении; вот заерзал на месте старикан, нервно поглядывая на баб. Губы сами собой растянулись в презрительном оскале. Ни противостоять открыто не умеют, ни засаду как следует устроить.

Помощник харстада, со скучающим видом, не выпуская кружки из рук, встал у стены, вытащил добро из штанов и уже собрался облегчиться, как староста оглушил визгом:

— Нет, нет! Пусть выйдет на улицу! Там много кустов!

— А-а-а? — обернулся любитель отливать в помещении с видом чисто, незамутненного интеллектом разума на лице (зажав кружку за край зубами).

— Это же не выветрится! — снова взвыл дед — Пусть выйдет! — обратился он умоляюще к Гаурату, который на это равнодушно пожал плечами и лишь кивнул на выход причине беспокойств. Тот активно закивал, натягивая штаны и тут же направившись вон. Еще минут пять, и все будут предупреждены и готовы к бою с трусливыми луд этого листа. Сразу они не напали. Это хорошо. Значит их план уже провалился. Когда спустя минут 15 в зал так и не вернулся вышедший, глава начал подавать первые признаки беспокойства, то и дело ерзая и поглядывая на дверь. Затем он отправил человека, плохо скрывая причину своего беспокойства. Тут же в зал вошло несколько девушек, разносящих напитки и еду. Ребята активно гребли все, до чего дотягивались, но ничего не пили. Мало ли чем эти крестьяне могли травануть выпивку. А вот еду вряд ли — самим потом есть нечего будет.

— Ну что ж, не буду вас более утомлять, да и у меня дел еще много. Можете пользоваться всем, что найдете. Мой дом — ваш дом.

Неужели ему понадобилось так много времени, чтобы понять, что ничего не получится? Девушек стало еще больше, выпивка разливалась обильно и щедро. Тут их что ли закрыть, чтобы под горячую руку не попали, а то где потом их живых искать? А ведь с вопящей и брыкающейся это дело всегда интереснее, нежели с куском мяса.

Харстад схватил главу селения за шиворот, не давая встать, и рванул на себя, от чего тот упал.

— Я не разрешал тебе уходить!

— Я ...я...простите мне мое...

— Сколько воинов в вашей деревне? — прервал он его лепетание.

— Что вы, какие воины, мы всего лишь...

он когтями поддел широкие ноздри старика и потянул вверх.

— И кто вас, идиотов, надоумил споить нас?

Последний проход по каналу пришлось делать в спешке. Жители листа, на которой они прибыли оказались в курсе и перемещений и поджидали отряд(!!!!). Был отдан приказ избегать столкновений и не оставлять в плен своих живых. Гаурат глотку сорвал, пытаясь собрать уже развалившихся на отдых гопленов. В результате пахари умудрились пригвоздить десятка три ребят прежде, чем шашель смог создать тоннель. Еще несколько гопленов осталось прикрывать отход самого шашеля. Тоннель вывел нас в подземелья другого листа, так что пришлось в темпе вальса валить дальше.

— Эй, Грен, сколько тебе обещали за эту работенку? — Улаг и не заметил, когда я догнал его. Нас определили в разные сотни, так что, будучи подельниками с пацанских времен, мы оказались раскиданы в разных частях колонны. Даже во время отдыха было не до выискивания товарища, который должен тебе 40 серебряков.

— Ты о чем? Как и остальным — все, что утащу, плюс место на новом листе.

— Всем, да не всем. Поговаривают, некоторым тут платят монетой за каждый день — я закинул руку на плечи гоплена, и заговорщицки подмигнул — А еще ходят слухи, что это не простой новый лист, а что он полон силы.

Изо рта Улага пахло как всегда отвратно, словно он питался на помойке, нет, все мы, конечно, не эльфийки, но у него всегда был просто убойный выхлоп. Подельник сбросил мою лапу.

— Не гони пургу, всем известно, что каждый новый лист слабее предыдущих.

— А еще говорят, что это не первый поход туда.

— И что?

— А то, что ребята так и не вернулись, а люди снова нужны.

— Ты бы меньше уши развешивал, а больше башкой думал.

Товарищ отмахнулся, но сам задумался, он знает, что я всегда в курсе последних новостей и зачастую знаю даже то, что знать можно только избранным. Но меня его новые мучения не интересовали. мои непомерно огромные уши шевелились, стараясь различить сквозь топот ног нечто довольно интересное.

— Ты чего?

— А? Да не, пойду отолью — я изобразил скучающий вид и скрылся в одном из боковых проходов пещеры, которых тут было множество.

Прежде чем окончательно углубиться, я услышал команду стоять — теперь шашель будет создавать тоннель и долго и нужно переводить народ. Так что время есть — успею. Конечно, это был чужой лист, но на любом листе запах самки легко отличить от мужского, и так и не получив удовольствия ни от самок, ни от убийств, я мчался навстречу легкой наживе. Об этом говорил и запах алкоголя, и шум, который она производила, явно не беспокоясь об опасных существах поблизости.

Самка сидела на камне, не замечая меня в темноте. Какие они тут маленькие, костлявые, но это ничего, мы не переборчивые.

Умная девочка, быстро поняла, что делать, даже жаль отпускать ее такую трясущуюся. Сквозь тонкую кожу можно почувствовать как кровь бежит по сосудам, как трепыхается в груди сердечко. Глаза расширены от ужаса, а дрожащие руки ищут мой ремень. На миг в голове промелькнула мысль, что другие сейчас мучаются на жаре, ожидая своей очереди в тошнотворном тоннеле — пусть завидуют, поменьше бы ворон ловили, глядишь, и засаду сразу распознали бы.

Ее глаза были последним, что он увидел. Даже когда вокруг стало темно, он все еще видел их, полные ненависти, решительности, дикие, разноцветные.

— .... от чего он умер? — От голода. — Как это от голода? — Да я съел я его.

Поляна наполнилась веселым смехом, дополняемым трещанием костра.

— Ладно, а как тебе такое: Ночное нападение гопленов на лагерь эльфов. Полный бардак, крик.суета. Из одной из палаток выскакивает голая эльфийка с луком наперевес. Пара гопленов стоит и задумчиво на все это смотрит. Она им: "что уставились? Голых эльфиек никогда не видели?" А они отвечают: "Да нам просто интересно, откуда ты стрелы доставать будешь?"

На этот раз смех был ниже и грубее, и только когда он стих, стало слышно, что рассказчица сама до сих пор в восторге от истории. Утерев глаза краем рукава, Борода потянулся, разминая мышцы. Два последних дня они теряли время устроившись на стоянку, пока Сигга металась в бред. Надо отдать ей должное, сегодня она уже просто мирно сопела и спокойно лежала. если повезет, уже завтра — послезавтра можно будет продолжить дорогу.

— Может разомнемся? А то всех развлечений, что охота, да прогулки за дровами.

— А почему бы и нет? — Дамон встал, направляясь чуть в сторону от стоянки — мало ли как оно пойдет, не хотелось бы в запале боя спотыкаться о мелкую. Ее выздоровлению это уж точно не поспособствует.

оказавшись на достаточном расстоянии он нарочито медленно обернулся— воспользуется противница возможностью напасть, или нет? Но будущая хозяйка упорно играла роль хорошей девочки и стояла в нескольких шагах, ожидая его готовности. И все же, атаковала она первой. Быстро, как только он остановился, не давая, как это говорится, настроиться и приготовиться. Первый удар, второй, снова мимо. Мужчина отступал, вовремя уклоняясь. Айрэ попыталась подсечь его, но удар снова пришелся по воздуху и девушку по инерции занесло, развернув боком. Самую малость, но этого было достаточно. Короткий подшаг и Борода у нее за спиной, удар под коленку заставляет ее пасть и тут же уйти в кувырок. Привстала она заняв уже довольно низкую стойку, колючий взгляд изменился, наполнившись силой. Она снова атаковала,надеясь не дать ему времени. И снова удары уходили в пустоту. Он даже не блокировал их:уклонялся, подбивая руки, изменяя направление ударов.

— Ты решил потанцевать? Или так боишься поймать удар серой? — конечно она не была самовлюбленной дурочкой, верящей в свою всесильность. Она лишь пыталась разозлить его, сбить с толка. Ну а Борода, конечно, знал разницу удара серой и человеческой женщины. Даже если последняя профессионально занималась борьбой, ей было далеко до самок этих земель, чья сила брала начало у самой Дикой Природы.

Голос Айрэ был чуть охрипшим, она уже явно тянулась к свовей сущности, в надежде получить бонус в виде скорости и силы. Однако, вопреки ожиданиям мужчины, она не стала оборачиваться полностью, а лишь потянулась к природному началу. Ну что ж, это говорит о ее отличном самоконтроле.

Борода выкинул руку для прямого удара,Айрэ с невероятной скоростью рванула навстречу, подныривая под руку. Он бы ни за что не успел отреагировать, оставаясь в своем повседневном состоянии. Не успел бы, если бы не ожидал этого от нее. Второй рукой о уже бил как раз туда, где должно было оказаться ее, такое милое лицо.

Вспышка боли ослепила, секунды назад уже смаковавшую свою победу, девушку. В глазах на миг потемнело, затем засветились звездочки, и снова стало светло. Время. Нельзя медлить. Только не отступать. Айр все же попыталась завершить запланированное, но время упущено, ее руки перехвачены, а она сама слишком близко для удара. Нет, был еще, конечно, беспроигрышный вариант, подходящий только в бою с мужчиной. Но на Дамона у нее были другие планы, так что девушка силой воли подавила желание и порыв ударить коленом и с силой ударила головой в лицо. Она уже почти дотянулась, чтобы подсечь его ногу, как оказалась в воздухе, а ребра начали сжиматься, выдавливая воздух из легких. Ну что ж, продолжать сопротивляться смысла не было и губы мужчины обжег горячий поцелуй с привкусом крови.

— Ммм, принимаю это как капитуляцию

— У тебя никогда не было мыслей использовать пленниц так, чтобы и тебе и им было приятно? Руки девушки обвили его шею, нежно скользя пальчиками по открытым участкам кожи. Его руки больше не причиняли ни боли, ни неудобств, а лишь поддерживали бедра девушки, ну и, конечно, прижимали к себе.

— Это болевой, какой-то, прием, что ли? — раздался голос позади, когда Борода уже прижал Айрэ к дереву и потянулся было стягивать одежду с соблазнительных форм. Оба сразу вспомнили, что они тут не одни — да и немудрено забыть про человека, что двое суток молчал и лишь иногда давал о себе знать стонами и кашлем.

Разгоряченная плоть останавливаться не хотела, но вопрос девочки был столь искренним и полон наивности, что продолжать было как-то неправильно.

— Кхм. да, болевой — эхо отозвался мужчина, отпуская серую и искренне радуясь, что длинная рубаха не заправлена на земной манер, а свободно свисает до середины бедра — Тебе лучше?

Девочка сидела, укутавшись в плащ по самый нос и, судя по всему, давно уже наблюдала.

— Не могу больше спать, хотя голова жутко кружится — подумав добавила — и тошнит. Это я едой, наверное траванулась — Сигга кисло улыбнулась и тут же снова скривилась, чувствуя неприятные позывы.

— К сожалению не едой — взрослые вернулись к костру, лениво лизавшему толстые поленья, девочке протянули что-то жареное, судя по всему мясо, и в животе тоскливо заурчало — ты отравилась воздухом.

— Как это? — она приняла еду, недоверчиво принюхиваясь к ней и игнорируя желудок.

— Твой организм привык к определенному составу воздуха, к его загрязненности, городам, к выхлопам, к тем элементам, которые синтезируют земные растения. Человек, оказавшись на большой высоте, вдыхая уже чистый, но еще не разряженный воздух своего же мира, так же может почувствовать головокружение и недомогание. Ты же сейчас дышишь воздухом, который не только неизмеримо чище привычного тебе, но и выработан другими растениями. В твоем состоянии нет ничего удивительного.

— Ничего себе. ничего удивительного — недовольно пробормотала она — а почему же ты тогда заранее не предупредил об этом? Разве с тобой так не было?

— В свое время я много путешествовал и ой, привыкший организм, легче воспринимал перемены, да и я покрепче тебя. А насчет тебя, прости, забыл — это так давно было. Ну а сейчас тебе надо хорошо питаться, чтобы скорее стать на ноги.

Сигга с подозрением посмотрела на мясо.

— Но ведь это тоже чуждая мне пища. Это животное дышало чужим воздухом и ело такую чужую траву.

— Оно не ело траву — перебил Борода ее разглагольствования — ешь, худшее уже позади.

— Сколько я провалялась? — довольно пережевывая мясо, поинтересовалась девушка, отметив, что она чертовски голодна.

— Два дня.

— Сколько? — она еле успела закрыть рот до того, как еда вывалится и поспешно проглотила кусок — Я думала это было сегодня утром. Погоди, так ты же спешил куда-то?

— Спешил — он пожал плечами — уже не спешу.

— Но почему?

Дамон пригладил бороду, как это по убеждениям девочки, должны делать старые седые мудрецы.

— Потому что это секрет, и если я проявлю нетерпение, это станет очевидным.

— Хм. ну да. Но как можно медлить, если ты торопишься?

— Просто представь, что ты уже опоздала.

Девочка задумалась, а Бороду в это время развлекла разговором Айрэ.

Ну вот как можно не торопиться, особенно если знаешь, что опаздываешь?Ведь все равно будешь торопиться в надежде нагнать врем и успеть, чтобы не опоздать еще больше. Хотя, если подумать, что это как автобус, который уходит в точно назначенное время, то, зная, что ты опоздал, и правда нет смысла бежать сломя голову. Остается только спокойно узнать, когда будет следующий.

Прожевав мясо и так размышляя, Сигга непроизвольно провела языком по зубам и обнаружила, что уже очень давно их не чистила. Слой налета можно было соскребать ногтем. Интересно, тут есть зубные пасты и щетки? Ничего подобного она пока что-то не замечала. Впрочем, это была не самая большая беда. Голова чесалась,ее, когда-то, прекрасные волосы были жирными и мокрыми лохмотьями торчали из измочаленной косы; все тело было липкое от пота и грязи, да и пахла она, наверняка, не лучше. С отвращением девочка оглядела свою одежду — та была вся мятая, местами из нее торчала сухая трава, местами расплывались жирные пятна, отдающие, опять-таки, конским потом.

"Как же хочу домой, в душ" — с ужасом подумалось Сигге, вдруг осознавшей, что ее любимые герои из книг тоже не цветами пахли.

— Айрэ будет учить тебя языку — вернул ее к реальности голос мужчины — И при этом тебе ни в коем случае нельзя рассказывать, что ты человек с Земли и ни слова о моих планах. Понятно?

— Понятно — кивнула та — но почему? — Потому, что мы здесь никому не доверяем, забыла?

— Да, но я все равно не понимаю, она ведь тоже серая, своя.

— Никому. Не. Доверяем. — твердо повторил мужчина и встал, направляясь в сторону леса.

Опять он говорит загадками. Ну неужели нельзя по-человечески объяснить?

— Даара"г? — отвлекла ее Айрэ— Й шун Айрэ. Девочка знала, что это ее имя, значит она представилась? Си попыталась повторить услышанное.

— Е шун.

— Хару — замотела головой женщина и повторила, акцентируя на звуках.

— Йэ — дождалась, кога Сигга повторит и продолжила — Шун — это "н" звучало чем-то похоже на англоязычное носовое "нг", но Сигге пришлось еще раз надцать повторить, прежде чем у нее стало похоже и они продолжили.

К концу урока у Сигги не то что кружилась голова, там мозги кипели. А Борода уже нагло дрых и пожаловаться было некому. Неужели обязательно было так мучить больную? Но выразить протест Айрэ она не смогла бы, да и говорить уже не хотелось, и в голове была сплошная каша. Спать не хотелось тоже. Как и сидеть, как и стоять или, тем более, ходить. Девочка плюхнулась обратно на свое место, подобрала плащ, укутывая ноги и уставилась на огонь. Душу и разум заполнила липким туманом тоска и чувство безысходности. Что она тут делает, зачем, почему? Ведь можно было спокойно сидеть дома в тепле, чистоте, чистить зубы; можно было лениво учить такие привычные уроки, правила, которые тебе разжевывают профессиональные учителя и учебники. Но нет! Ее то тянуло на приключения! В вонючий грязный мир, где, небось, и о бане никогда не слышали!

В голове тянулись унылыми голосами песни ролевых бардов и, поначалу мычавшая мелодию Сигга, шепотом принялась напевать строчки, которые всегда (до того, как она попала в эту передрягу) пробуждали в ней дух борьбы.

— Но может вспомнишь ты имена,

Что звали на подвиг. И вот тогда

Года для тебя повернутся вспять

И время героев вернется опять.

Кольчуги, шеломы, мечей серебро,

Дороги, харчевни, сраженья, вино.

Тебя поведет по нездешним мирам

Походов костров и битв ураган...

— Сигга

— А?

— Завтра в дорогу.

— Он даже не приподнялся, так и делал вид,что спит. А если она завтра опять в обморок упадет? Что тогда? К лошади привяжет, изверг?

Девочка шмыгнула носом, но спать отчаянно не хотелось и она решила размять ноги, раз другие способы, вроде молока с медом, для скорейшего засыпания, были недоступны.а ведь достаточно совсем короткой прогулки, вот, вокруг лагеря, хотя нет, могут проснуться. Да вот, можно отойти совсем недалеко, буквально рядом, даже костер до сих пор видно.

Реальность казалась такой обыденной и скучной, и отдаленно не похожей на ее представление о путешествиях и походах. Даже настроение ни разу не походило на те картины, что так живо рисовали в ее воображении книги. Не было и желания оставаться тут. Зачем и куда они вообще направляются? В поисках следующей болячки? Бороде, похоже. вообще плевать, что с ней — лишь бы в седле держалась. Спасибо хоть не бросил одну. И по какому это счастливому стечению обстоятельств он решил, что она ему моет понадобиться? Подумать, что это он по доброте душевной в голову не приходило — не похож он на человека, который будет делать что-то ненужное и напрягающее без выгоды для себя. Надо будет спросить еще насчет зубной пасты и душа. стати, если они тут не купаются, то это антигигиена и значит тут процветают болезни — вряд ли он этого не знает.

Рукой она снова непроизвольно мусолила жирную косичку, из которой во все стороны торчали выбившиеся локоны. А в подводном мире ее волосы все время оставались рассчесаными и чистыми, жаль только русалки ее приубить хотели. Как и тот урод в подземельях, да и как в свое первое посещение этого листа спасалась бегством из храма Ваан, и как потом спасла Бороду— надо же, даже от нее бывает польза.

Сигга не заметила, как отошла так далеко, что и костра не стало видно.

— Ээй! Ребята-а! Борода-а! — она растерянно оглядывалась — Что за чертовщина. Когда я успела то так далеко уйти?

Говорить в слух не было ее привычкой, но сейчас очень хотелось найтись и она старалась производить как можно больше шума, в надежде, что спутники услышат ее — не зря ведь они серые, слух у них, вроде, должен быть лучше.

В голову пришла светлая идея: развернуться на 180 градусов и вернуться, но после того как она озиралась в поисках огонька костра, она уже и не знала, откуда пришла. Руки опустились сами собой. Еще и волосы лезут в лицо, противно елозя немытыми локонам по щекам — ужас. Что ли отрезать их, чтобы не позориться?

И вот так всегда! Она думает совершенно не о том, о чем надо. Какая разница с какими волосами ее увидят, если она потерялась и смотреть на нее могут разве что дикие звери. И тут, когда она, наконец, притихла, стали слышны шаги. Или нет, скорее на грани осязания послышалось нечто похожее на шаги, и это не было похоже на на Сашу, ни на Айрэ. Почему? А кто ее знает, не похоже и все. Девочка притаилась за ближайшим деревом, выжидая. некоторое время ничего не происходило и даже звук, вроде, не повторится. Но тут неподалеку между деревьями скользнула тень и снова ничего. Она присела, зорко всматриваясь в ту сторону. Спустя секунд десять снова светлый силуэт, уже заметно ближе и, судя по всему,тоже старается, чтобы его не заметили. Интересно, интересно — в девочке проснулся охотничий азарт и она только еще сильнее прижалась к дереву, сливаясь с ним. Но неизвестный преследователь так и не появился, чтобы промелькнуть совсем близко и позволить увидеть свое лицо. Секунды шли и ничего не менялось. Сигга даже вытянула шею, в надежде чуть увеличить обзор. Обзор увеличился, она теперь наблюдала почти 180 градусов в направлении появления незнакомца (кем или чем бы оно там ни было), но его не было, так е, как и звуков его присутствия. Только лишь ощущение, словно, совсем рядом кто-то притаился и дышит. От таких мысленных сравнений по шее пробежал холодок. Неужели и правда притаился и выжидает? Холодок спустился по спине мурашками.

Ну нет! Она не жертва! Зря она, что ли, тренировалась все лето? Простая игра с подругой в гляделки, а на деле работа над собой и своим настроем. Не сложно сказать: "Я зверь".

Сложно это почувствовать, насильно вызвать это чувство, когда ты растерян и даже немного напуган. Легче всего это получалось сделать, когда она представляла себя зверем, хищником, который уже рвет на части свою добычу. Словно она отрешалась от всего мира и сосредотачивалась лишь на этом единственном действии.

А среди деревьев снова мелькнул силуэт, странно, но на этот раз он нова был достаточно далеко. Размышления о природе сущности были прерваны возникшим острым ощущением чего-то прямо за спиной. Это ощущение говорило, что это там находится уже некоторое время, и оно же подсказывало, что это явно не дерево. Взгляд через плечо отметил полуоткрытую зубастую пасть, причем зубы были сплошь клыки, а пасть вероятно, во всю ширину морды. Может Сигга и отшатнулась бы, не будь она зажата между нависшим над ней, и пытающимся понять что она та высматривает, чудищем, и деревом. Чудище, естественно, заметило, что на него обратили внимание, и перевело взгляд на девочку, растягивая в улыбке клыкастую мору. Словно невзначай оно закинуло огромную дубинушку (ростом эдак с саму Сиггу) себе на плечо, а вторую, свободную рукулапу потянуло к девочке. Не дожидаясь, за что именно оно ее схватит, Сигга отскочила в сторону, в ужасе пытаясь придумать, как с ним справиться и чего вообще от него можно ожидать. Оказавшись на некотором расстоянии, можно было лучше рассмотреть его внешность. Ростом на голову выше нее, впрочем, если бы он так сильно не сутулился, то был бы выше и на все две головы. Огромная приплюснутая орда во всю свою ширину имела вышеупомянутый клыкастый рот, довольно длинные и волосатые, как для человеческих, уши, близкопосаженные глаза и приплюснутый же нос с широченными ноздрями, которые то и дело шевелились, втягивая воздух. Кожа его была серая, обвислая и, словно бы старая, вся морщинистая, ну, во всяком случае, на сколько можно было это рассмотреть ночью в лесу. Впалый живот тонко намекал на суровую диету существа и конкретно говорил относительно его намерений.

Гордость бежать не хотела, она хотела драться и, если так случится, гордо же и умереть в неравном бою. Разум вопил, что надо бежать. Она едва успела развернуться, как тут же запуталась в корнях дерева и повалилась на землю, проваливая миссию, не успев ее начать. А ведь тварь уже близко, нельзя медлить, нельзя лежать, как безвольная жертва. Да она ему еще поперек горла застрянет, чтоб он подавился! — Я надеюсь, ты не решила сдохнуть тут, так и не начав жить? — раздался абсолютно спокойный, знакомый голос. Тварь отвлеклась, обернувшись на Бороду, что стоял поодаль и безразлично наблюдал, явно не собираясь спасать девочку.

А вот Сигга решила воспользоваться счастливой заминкой, откатилась в сторону и уже тогда подскочила на ноги. Мужчина одобрительно кивнул.

— Отрадно, что ты все же решила выпотрошить эту нечисть. Ты ведь не собираешься сбежать? — на деле вопрос звучал словно: "только попробуй". Челюсть у девочки отвисла.

— И как, по-твоему, я должна это делать? Пальцем?

А серая тварь, поняв, что мужчина не собирается мешать ему полакомиться, снова вернулся к своей добыче. Добыча верещала и бегала вокруг, оттягивая момент.

— Было бы желание, победить не проблема.

— По-твоему, у меня нет желания жить? Эй, ты что, серьезно не собираешься мне помогать?— Чтобы спасти тонущего, недостаточно протянуть руку. Надо чтобы он в ответ протянул свою.

— Вот я ее протягиваю! Борода! — Сигга уже не знала, куда деться как расшифровать очередной ребус серого, когда тварь замахнулась, заведя дубинку аж за спину. Еще никогда в жизни девочка не прыгала так шустро и на такие расстояния. Пожалуй, подобный стимул нужен всем школьникам на физкультуре, тогда живо все станем олимпийцами. Ну, или хотя бы параолимпийцами, если не окажутся достаточно шустрыми. Еще пара безумных прыжков, от которых создавалось ощущение, что она летит, ноги так легко отталкивали ее от земли. и девочка оказалась за спиной у твари, и рядом с мужчиной.

— Он любит поживиться заблудившимися. На зверей специально не охотится, падаль не ест, но раненого или больного оприходует с радостью.

— То есть я раненая и больная?

— Ну я же сказал "или".

Легко ему говорить, он то давно в этом мире живет, у него не кружится голова и не болит все тело от долгой поездки.

Кстати боль! Она ведь два дня валялась, тело перестало болеть! На радостях она чуть не упустила новый взмах дубинкой, на этот раз прилетевший в горизонтальной плоскости, от чего можно было спастись только увеличив дистанцию. Гад отмахивался от нее, как от мошки. а мошка, раз уж на помощь ей не идут, решила схитрить и после удара, пролетевшего мимо, моментально нырнула за спину Бороде, надеясь спрятаться за ним, но лишь сузила себе обзор и еле успела следом за мужчиной пригнуться от очередного удара. Тварь ревела и перешла в активное наступление, кружиться без ужина ей. видимо, надоело.

— Ну и где же твоя хваленая рука помощи?!

— Сигга даже не успела понять, когда ее легко дернув за руку вновь толкнули навстречу с тварью.

— Ну держи, покажи хоть, что умеешь.

На землю между ней и тварью упал черный клинок. Слишком далеко. прямо ему под ноги! Сердце бешено колотилось в груди, норовя выскочить, а ноги то хотели подкоситься,не желая выполнять задуманное, то уговаривали валить отсюда куда глаза глядят.

— Кожа у него довольно плотная, но не непробиваемая. В некоторых местах, как и у любого живого или мертвого существа. она нежнее. Обычно это горло, подмышки, пах — не спеша рассказывал Борода, внимательно наблюдая как девочка скакала вокруг противника, то и дело путаясь в плаще, но ничего более не говорил — итак уже все что можно разжевал.

А Сигга и понимала, что в идеала надо бы скинуть плащ, но дурацкая фибула не хотела расстегиваться от одного движения рукой, а тратить время на то, чтобы рассмотреть, как она та открывается, у девочки не было, уже не говоря о том, чтобы сорвать, порвав ткань — качество получше, чем дома шьют, такую просто не порвешь. Кстати, тварь уже приходила в бешенство от такого поведения добычи и махала не только палицей, но и лапой, добросовестно вытаптывая небольшую полянку и освобождая пространство от возможных юных деревьев. И как только стоящего на месте Бороду не задела? Но самое главное, все так и кружила над ее оружием. Между прочим, личным трофеем! А Дамону еще достанется за то, что рылся в ее вещах!

— Ты будешь жертвой до тех пор, пока сама себя ею считаешь. Ты — носитель гена древнейшего вида хищников. Неужели ты хочешь остаться обычным человеком, имея такую уникальную возможность? — продолжал вещать мужчина.

"Что он там сказал? Я хищник?" — гениальных идей как справиться с тварью все не рождалось, так что осталось только вспомнить свою детскую "игру" с подругой, когда получилось напугать ее одним только взглядом, и попытаться вызвать в себе это чувство.

— Ну хорошо. Я хищник — она непроизвольно облизнула губы, собираясь с мыслями. Не просто сосредоточиться, когда тебя пытаются скушать. Или, может егодействия — защита загнанного в угол... ежа. Ежа, которого загнала она? такого мягкого, сочного, только с иголками. Надо его просто убить, и тогда он не сможет защищаться. А нож так удобно лежит пря у его ног, и как она раньше этого не замечала? Вот, сейчас он размахнется снова...

Нырнуть под горизонтальный удар, пока он пытается остановить разворот от инерции; кувырок прямо под ноги, к оружию, ну и что, что криво, ну и что, что камень врезался под лопатку при этом. Вот она, рукоять, как родная, такая тяжелая, сильная. Все таки удобнее идти с коротким оружием против такого тяжелого и длинного — пока тот замахнется, пока промажет, пока остановит оружие, пока снова повернется к ней...

Лезвие легко, словно в переспелую дыню, вошло в глотку, вверх, в голову.

Она сама не слышала, как победно рычала, глядя в удивленные угасающие глаза охотника, ставшего жертвой. Мышцы его ослабли, скрывая клыки и, когда-то ужасный, оскал. Туша начала оседать, утягивая вниз и оружие, за которое все еще держалась девочка.

Казалось бы, какая простая ситуация: выдерни, да иди дальше. Но вот ей, как-то всю свою жизнь прожившей на цивилизованной Земле, пришлось помучиться, приседая и выворачивая руку, в попытке забрать оружие, да так, чтобы не оказаться погребенной под тушей смердящей твари (и как она только сразу не почувствовала это запах?). Теперь, кстати, она стала вонять еще отвратнее, так что Сигга, которую итак мучили позывы тошноты, поспешила отойти подальше.

Впрочем, один взгляд на труп и она скрылась в кустах, издавая недвусмысленные звуки. Такие мелочи быстро отрезвляют, возвращая в реальность и прогоняя адреналин из крови.

Когда она вернулась на место боя, видок был, словно это ее только что приубили.

— Ну ничего. Это бывает — похлопал ее по плечу мужчина, подбадривая — А вот оружие стоит вытереть. Во-первых, чтобы не ржавело, во-вторых. чтобы собственную одежду не испачкать.

Измученный взгляд Сигги переместился на лезвие, все в потеках крови, запах снова явственно ударил в нос, она поспешно зажала рот рукой, но в желудке было уже пусто.

— В первый раз у тебя такая реакция была?

— В тот раз так не воняло — попыталась она оправдать свою позорную реакцию, сквозь слезы.

— А, ну к этому тоже привыкаешь. Ничего.

— Ничего — эхом повторила та, глядя себе под ноги и старательно спотыкаясь.

— Знаешь-ка, тут рядом река есть, иди обмойся, придешь в себя.

— Можно помыться? — тут же ее глаза загорелись, чуть не забывая вообще обо всем остальном — а мыло есть?

— Мыла у меня с собой нет. Так помоешься.

Вскоре они и правда вышли к небольшой речушке. Вода, не смотря на ночь, была достаточно теплой и Сигга, дождавшись, когда сопровождающий скроется, принялась раздеваться. Лагерь, оказывается, был совсем близко — сквозь кусты видно было и костер и расстеленные на земле плащи, и сосредоточенную Айрэ, глядящую в костер.

Трудно поверить, что ей наконец-то удалось помыться! Хотя, вероятно, все же легче. чем в то, что она вообще здесь. Вода действительно помогла, вырвав ее из странного одурманенного состояния и хорошенько приложив о реальность. Отличается ли этот раз от прошлого? Да. Но чем — она ответить не могла. И тот, и этот раз она защищала свою жизнь, оба раза это были странные твари. Разве что насчет прошлого она долго думала, что-то был человек. Но, так тем более, тот раз должен был больше шокировать. Почему ее организм так отреагировал? В этот раз было много крови? Да. Но неужели она боится вида какой-то там крови? Хорошо хоть в обморок не падает — хороша была бы серая, крутая воительница. с фобией крови. А прошлый ее еще и лапал, и отвратительный был ничуть не меньше. Перед глазами всплыл его образ: темное лицо, кривые зубы, торчащие из-под нижней губы. Разноцветные глаза, полные ненависти и отвращения...Девочка тряхнула головой, отгоняя жуткий сон, что приснился, пока она металась в бреду.

Девочка старательно намывала волосы и пыталась оттереть запах пота, в какой-то момент, даже начав тереть кожу песком. Ну, во всяком случае, какой-то слой кожи она стерла, так что купание можно было считать успешным. Как, оказывается, немного человеку надо для счастья.

Возле костра ситуация уже изменилась, девушка спала, а Борода сидел, время от времени ковыряя палкой в костре. В небо улетали искры, образуя причудливые узоры. Она знала, вот-вот они сложатся в какой-то, удивительно красивый узор. Но искры имели свое мнение на этот счет и не торопились показывать то, что она ожидала.

Стираные вещи отправились на ветки вокруг лагеря, сама Сигга укуталась в плащ и, больше не задавая вопросов, легла на свое место. Что-то изменилось.

А ведь если подумать, одних этих приключений, что уже произошли, хватит, чтобы рассказывать детям на ночь и написать свое собственное "Путешествие туда и обратно". Так, незаметно для себя, она уснула крепким, здоровым сном.

Разбудили ее с рассветом. Точнее это Борода сказал, что сейчас рассвет, а на деле лишь ушла ночная темень, сменившись серой пеленой, а солнца еще не было и близко.

Лошади пофыркивали, предвкушая прогулку после долгой стоянки, и подставляли спины под седла. Сигге помогали лишь подсказками, давая самой понять, как это должно делаться. А сама девочка кожей ощущала, как сильно не хочет ехать, испытывая буквально ненависть к самой мысли, что вот-вот надо будет вновь лезть в седло и натирать мозоли, которые только начали заживать, еще довольно неплохо давая о себе знать.

Но как бы ни оттягивался момент, а рано или поздно, он наступит. Так что, сдавшись, Сигга таки завершила сборы, оседлала коняшку с мыслью, что надо бы узнать ее имя, и взгромоздилась. К огромному удивлению, старые мозоли довольно спокойно отреагировали на возобновление пытки седлом и вожжами. Лошадь, конечно, все также нехотя ее слушалась, но теперь девочка уже. по крайней мере, понимала, как та отреагирует на какие действия. Так что она даже почти не отставала, а временами, даже ехала вровень.

— Саша — долго придумывала, с чего бы начать, Сигга все же решилась заговорить

— А как ты попал в этот мир? — и тут же исправилась — Лист.

— Если коротко, то познакомился с твоим дружком Беримиром.

— Он мне не дружок! — она хотела надуться, но любопытство взяло свое — Ну а на самом деле, откуда ты столько всего знаешь? Ну, как следы заметить, раны обрабатывать... — Сигга несколько смутилась под взглядом мужчины.

— Хм... Хороший вопрос, наверное, один из лучших, что ты задала за последние пару часов. И, учитывая одно небезызвестное тебе украшение, ты получишь исчерпывающий ответ не только на этот, но и на многие другие вопросы, которые ты ещё не задала. Но, это история не самая короткая, так что, достань пока поесть, а я буду говорить.

Мужчина привстал в стременах, разминая затекшие ноги и опустился обратно, чуть поерзав, устраиваясь поудобней.

— Я служил в СМЕРШе...

— Где? — Удивленно спросила Сигга, — в смерче?

— Мда, вот тебе и перестройка. Раньше таких вопросов не задавали. — Борода сокрушенно помотал головой. — Смерть шпионам, была такая организация...

Дальше Сигга слушала, едва не открыв рот от удивления. Со слов спутника выходило, что он сирота, сын полка. Его отца убили в Гражданскую, мать умерла от тифа во времена НЭПа, ему же повезло — оказался сыном полка. Да не простого, а авиационного. В 16 лет его заметили и приняли в семью Серые, это произошло в Испании, где летчики боролись за счастье трудового народа. Потом была обычная жизнь необычного военного: в небо он не хотел, стал пограничником, благодаря феноменальному чутью и собственным талантам не погиб в первые дни великой войны. Воевал, прорывался к своим, устраивал рейды по тылам, партизанил. Когда перешёл линию фронта его оценили по заслугам — пригласили к себе. В последний год войны был связным на западном фронте, пока однажды...

— Нам надо было совершить рывок и занять одну деревеньку, ничего сложного. По данным разведки, там было от силы пулемётное отделение, да гитлерюгенд с фаустпатронами. По всем раскладам, союзники должны были распутать их с ходу, не снижая темпа движения. А, в итоге, мы там застряли на полтора дня. Волчата Адольфа оказались с клыками, точнее один волчонок... — Борода свел брови и вздохнул. — Я был связным, не обязан штурмовать, но опыта у меня было больше, чем у всех их командиров. Я и вызвался, когда стало ясно, что ни танки, ни артиллерия не справляются. А когда добрался, от приданного подразделения не осталось никого. Их всех положил тринадцатилетний сопляк с перебитыми ногами. А потом он взглянул на меня и сказал, что таких осталось мало, да и вышвырнул не то, что с листа, а со всей ветви. Когда же я вернулся к себе, то узнал, что на разных ветвях время идёт по-разному, и мои три года скитаний в чужом мире прошли тридцатью дома.

Борода надолго замолчал, уставившись в далекое прошлое, страшное и кровавое. Сигга тихо сидела, не решаясь потревожить его, но, в конце концов, любопытство пересилило:

— Ты... Ты жалеешь о потерянном времени?

Мужчина встрепенулся, на лицо вернулась ухмылка.

— Нет. Ведь тот немецкий мальчик спас меня — я успел услышать свист заходящего на цель штурмовика. Да и потом удалось с ним пересечься ещё не раз.

— С кем? С тем, из гитлерюгенда? Он разве выжил?

— Он погиб. Но не умер. Такова судьба у нашего общего знакомого. Или даже друга. Но лучше бы тебе держаться от него подальше — никогда не знаешь, чего именно ждать от него.

— Но он ведь спас тебя.

— В тот раз спас, кто знает, что будет в следующий? Да и способы бывают разными. Не все стоят того.

— Погоди, это сколько же ему лет то? — вытаращила она глаза. Ну как же такое может быть? Они что, минимум на полвека старше нее? Ну ладно Борода, ему вон сколько...немало.

Но Феникс то молодой. Ну и пусть, что уже работает, но совсем немного старше нее самой. А по документам он какого года рождения? Неужели никто не удивился, что он так молодо выглядит?

— А это ты у него сама как-нибудь спроси, если решишься встретиться снова.

— А почему бы не решиться? Чего бояться-то?

— Поразмышляй о том, как он мог отправить меня в другой мир, почему он выглядит так молодо и по какому "случайному" стечению обстоятельств он познакомил нас с тобой прямо перед тем, как ты оказалась здесь.

Рассказ окончился молчанием, в котором каждый думал о чем-то своем, вспоминал, пытался понять, а кто-то уже и не пытался, просто принимая данное, как есть.

— Что это вчера была за тварь?

Из головы все не выходило ночное событие. Еще бы, когда об этом напоминает не успевшая просохнуть за ночь мокрая одежда. С другой стороны, она хоть постиралась и уже не так... пахла. Заодно девочка искупалась сама, пусть без геля, шампуня или, хотя бы, мыла. Надо сказать, что ощущения от купания в холодном ручейке осенней ночью то еще удовольствие. Зато очень бодрит и хорошо снимает шоковое состояние.

— Одна из тысячи местных любителей свежего мяса — пожал он плечами.

— Спасибо.

— Это было глупо.

— Я знаю. Научишь меня бою на мечах? — наконец задала она так долго мучавший ее вопрос.

— Меча-а-ах — протянул он — а зачем тебе?

— Чтобы не оказаться больше в такой ситуации, как вчера.

— Ну, вчера это был и не бой, а резня — усмехнулся Дамон, словно это и был ответ на ее просьбу.

— Нет, но ведь это не единичный случай. А в городе, а та ведьма? Умей я фехтовать, все могло бы быть иначе!

— Какая ведьма? — оглянулся мужчина, перебирая в уме все, что рассказывала девочка, и не понимая, о чем речь.

— Ну эта... которая ночью приходила. Кажется как раз перед тем, как я слегла с отравлением. А! Вы ж спали — вспомнила она и задумалась вслух — или она мне все-таки приснилась?

— А ну-ка, что за ведьма?

— Ну, помнишь, я тогда не могла уснуть и ты оставил меня сторожить? А как только вы уснули, пришла она. Прикинулась старухой и предложила меч — тут девочка покраснела, понимая. как глупо будет звучать дальнейшее — Короче она предложила, что если я достану ее мечом, он будет мой. — Борода молча слушал, ожидая окончания, но по лицу его было видно, что это все очень плохо. — А когда у меня не получилось, заявила, что я принадлежу ей. Только на тут же пропала, а вы не просыпались, пока мы говорили, хотя я так и сидела у костра.

Закончила Сигга, очень надеясь, что мужчина посмеется и забудет этот рассказ.

Он же лишь тяжело вздохнул и потер лоб, явно подбирая слова помягче.

— И тебя не смутило, что она говорила по-русски?

Забавно, но эта мысль до сих пор не приходила в голову Сигге. А ведь и правда, чудеса какие-то с этим языком: то она понимает их язык, когда впервые попадает в мир, то нет, когда оказывается тут снова, интересно, почему?

Ошарашенный вид девочки и отвисшая челюсть были красноречивым ответом.

— Ясно. Вопрос закрыт. Если я правильно думаю, то это наверняка бабайка. Я и подумать не мог, что она придет к девочке твоего возраста. Ты ведь старшеклассница?

Она сначала кивнула и только потом, на протяжении нескольких секунд переваривала сказанное, решив, что ослышалась, затем, что мужчина шутит и разразилась хохотом.

— Нет, ну нельзя же так — всхлипывала она, утирая несуществующие слезы — уж поверь, из этого возраста я выросла.

— Ну и зря — мужчина остался серьезен — потому что это он реален.

Девочка еще несколько мгновений всматривалась в его лицо, но так и не заметила ни тени улыбки.

— Не поняла, как это?

— Бабай, бабайка — ночной дух, забирающий детей, которые не спят. На Земле почти вывелись.

-А-а-а? А это что это, она меня заберет?! Куда? Я не хочу! Может мне это все таки приснилось?

— Только если ты и раньше ходила во сне. И хватит уже орать так — лошадей пугаешь. Итак, твоя шуганая уже — поморщился Борода — придумаем что-нибудь. Чай не бессмертная твоя Бабайка. Ты лучше скажи, как к такой взрослой девочке мог прийти детский демон?

— Ну, мне всего лишь 17 лет — смутилась девочка.

-Всего лишь? И часто ты так говоришь о себе?

Она пожала плечами.

— А ты знаешь, что в не таком далеком прошлом нашей с тобой планеты, девочек отдавали замуж уже в 13 лет и в этом возрасте они должны были уже и хозяйничать самостоятельно по дому, и детей рожать?

Сигга не могла краснеть еще больше, поэтому старательно прятала лицо.

— Это было раньше. Сейчас к возрасту относятся иначе. Вот исполнится восемнадцать...

— Тогда резко взрослой станешь в один день?

Ответа на этот вопрос не было.

— Кстати, я смотрю, ты хорошо себя чувствуешь?

Девочка изобразила самый жалобный взгляд, на который только была способна, но Борода все же отправил ее заниматься языком с Айрэ. Той, похоже, тоже не сильно нравилось такое времяпрепровождение, но они не спорила и м энтузиазмом бралась мучить Сиггу.

Вечером, когда еще не стемнело, компании попался придорожный трактир. Александр в который раз сжалился над девочкой и остановился на ночевку раньше. А после некоторых расспросов добыл ей кусочек коры и странный, черный порошок, заявив, что это местный аналог зубной щетки и пасты. На вкус порошок оказался гадостью редкой и оказалось, что его довольно сложно полностью вымыть изо рта. Но результат превзошел ожидания. После удаления из зубов всех остатков порошка и волокон коры, оказалось, что зубы и правда, словно почистили нормальной зубной пастой. Так что этот день можно было почти считать счастливым.

Сначала девочка завалилась было спать в их комнатушке на троих, но внизу, где располагалась местная специфическая столоваябар, было так шумно, что уснуть было просто невозможно. Да и интересно стало посмотреть, что там происходит. Как тут живут? Пока она одевалась, воображение рисовало картины массовой драки в лучшем стиле трех мушкетеров, но внизу оказалось довольно пусто. Занято было всего три столика. За одним из них сидела Айрэ в окружении трех мужчин, явно угощавших ее выпивкой и наперебой что-то рассказывающих. За вторым тихо сидело два усталых рабочих, явно после тяжелого трудового дня. А третий и был самым шумным: с полдюжины мужчин в само разнообразной одежде — от откровенного рванья, до звенящих кольчуг и массивных лат.

Присоединяться к Айрэ вовсе не хотелось, так что девочка. довольная, что ее никто не заметил, мышкой скользнула на улицу. Темное небо пестрело незнакомыми звездами, ночную тишину разбавляло уханье совы (если только в этом мире есть такая птица), приглушенный хохот из трактира и ржание коней в стойлах. Порывшись в карманах Сигга выудила сухари, которые грызла не переставая с тех пор, как прошла тошнота, и направилась на поиски своей лошадки, дружиться в спокойной обстановке.

В конюшне было темно, и ступать приходилось очень осторожно, подолгу всматриваясь в темноту перед собой. Наверное, уже стоило бы привыкнуть, но она все же подпрыгнула от неожиданности, когда тишину разрезал негромкий знакомый голос.

— Ее зовут Камо'а. По нашему это значит "Юная".

— А имя изменят, когда она постареет?

Сам Борода обнаружился в соседнем стойле, заботящимся о собственном скакуне.

— И как вы только с ними управляетесь. Моя вот, почти не слушается меня.

— Так же, как и с мотоциклом. Хозяин выбирает, куда ехать, а не техника. Ухаживаем, когда надо, и крепко держим руль, если попали на кочку, а она в благодарность не ломается и едет прямо.

Сигга протянула сухари своей молодой, внимательно следя, чтобы та на радостях не отцапала руку.

— Все-то ты знаешь. А вот почему тот гад ночью не напал на тебя? Ты ведь даже не пытался защищаться.

— Тебя в школе учили делать выводы?— Что? Выводы? Ну, там, в лабораторных постоянно пишем: "Вывод: реакция синтеза прошла успешно". — процитировала девочка, робко поглаживая морду лошади.

— Тогда вот тебе задача: существо ходит на двух ногах и пользуется оружием. Какой вывод из этого можно сделать?

— Что это... охотник?

Взгляд в темноте она не различила, но услышала тяжелый вздох

— Ладно. Зайдем с другой стороны. Курс истории: чем отличается человек разумный от неразумного?

— Мм, большим пальцем? — она посмотрел на свою ладонь — Так у него он, вроде, был.

— Верно. И для чего нужен большой палец?

— Работать. А! — осенило ее — Держать оружие!

— Да. И какой вывод?

— Что... это было разумное существо?

— А разумное существо понимает... — не закончил он предложение, пытаясь заставить девочку пошевелить мозгами.

— Что ты трудная добыча и выбрал меня — наконец дошло до Сигги — Ничего себе. И это ты знал просто увидев, что тварь держит дубинку?

— Ты тоже научишься.

— Ну да, еще бы научиться фехтовать.

— Да дело даже не в навыках — он отмахнулся — Сейчас на нашем листе почти никто уже и не помнит, как защищаться от существ, или даже нечисти, которая все еще встречается у нас.

— А здесь знают?

— Они с ними бок о бок живут.

— И как они защищаются?

— Я не из их числа.

— А сам меня ругаешь, что я беззащитная.

— Я не знаю простых способов, но могу постоять за себя и, хотя бы, отпугнуть. Ничего, когда-нибудь, и ты сможешь. — он снова потрепал ее по голове, напрочь растрепав волосы, с таким старанием расчесанные и уложенные в симпатичную прическу — Если бабайка придет, постарайся разыскать меня, главное, оттяни время.

Воцарилась тишина, прерываемая только хрустом сухарей.

— Научи меня еще чему-нибудь? Не могу уснуть.

— Что, страшно? — с улыбкой поддел ее мужчина, на что девочка моментально насупилась.

— Вот еще! Я ничего не боюсь!

— Ну и зря — уже серьезно ответил он — В жизни всегда есть место подвигу. Надо только быть подальше от этого места.

Сигга. Естественно, решила, что ей лучше знать, и она все равно всему научится. А Борода решил, что, в любом случае, потренировать ее лишним не будет. На улице он выискал сухую палку и протянул ее девочке.

— Это что?

— Твое оружие.

— А почему нельзя обычным воспользоваться? Там, к весу привыкнуть?

— Потому что в таких местах оружие принято снимать и оставлять либо в комнате.

— Да ладно? А как же пьяные драки всей таверной с раскачиванием на цепях люстр?

— Какая буйная фантазия.

— Что, вообще не бывает? — в голове сквозила неподдельная грусть.

— Ну разве что умудриться насолить одновременно всем в зале, и все в зале окажутся вооруженными вояками. Хотя и тогда все очень быстро заканчивается. Обычно смертью виновника.

— а что, невооруженные не полезут в драку? Ну, если только они психи. Вокруг же итак полно тех, у кого оно есть. Так зачем нарываться?

— Вот так и рушатся детские мечты — она взяла палку, с грустью разглядывая ее.

— Ну, бери нормально. Вот. Ближе к краю бери, у тебя же совсем маленькая рукоять. Можно работать одной рукой. И даже лучше, размахивать ножом, зажатым в двух руках, как минимум, неудобно — прокомментировал он ее старания. — Привыкай. Во второй руке может быть кинжал, или, может даже какой-нибудь баклер, или фехтовальный щит. Лучше даже щит, хоть какая защита у тебя будет.

Он то и дело показывал, как надо бить, отбивать, защищаться, корректировал движения, и в груди, наконец-то, разрасталось теплое чувство счастья. Впервые за столько времени она почувствовала себя попавшей в сказку, где сбываются мечты.

— Ноги крепко стоят?

— Угу.

— Точно? Удобно?

— Ну...да.

А пока Сигга пыталась понять, к чему вопрос, небо прыгнуло перед глазами, а земля чувствительно ударила по спине.

— Ух ты ж!

Дамон протянул руку.

— И всегда следи за ВСЕМ противником, а не только за его руками.

— Ну да, в темноте-то сильно уследишь.

— А в темноте у тебя вообще преимущество — ты Серая.

— Ага. И что это мне дает? Пока никаких преимуществ не заметила.

— Прям уж никаких*?

— Да нет же.

— В темноте ты видишь лучше других.

— Да так же вижу. С чего ты взял?

— Помнишь, когда мы ночевали в охотничьем домике? Я тогда не мог пользоваться своей сущностью, и ты видела лучше меня в темноте.

Сигга задумалась, припоминая. Он тогда ее еще рванул так, резко, что она упала и внизу оказалось как-то светлее, чем казалось сверху.

— Ну и что. Я просто моложе и лучше вижу по факту.

— А я, что ли, старый уже?

— Но тебе уже за тридцать где-то. ты ж сам говорил, что еще и во Второй Мировой поучаствовал.

— И что?

— Пик активности человека, его достижений и творческой деятельности приходится на возраст до тридцати. После только ухудшение.

— Ну спасибо. Может тогда лучше ты будешь меня учить, а то я прямо чувствую, как с меня песок сыпется.

— Но я еще ничего не умею.

— Хорошо, что ты хоть это признаешь — рассмеялся Борода и с хитринкой добавил — Кстати, Беримир в несколько раз старше меня будет — и направился обратно в таверну, как ни в чем ни бывало. а девочка осталась стоять с разинутым ртом. Вот, вот как это называется?! Знает ведь, чем заинтересовать, и вечно недоговаривает!

-И выкинь уже эту палку, давай заходи, еще не хватало, чтобы тебя бабайка забрала.

— Знаешь, это звучит довольно унизительно.

— Знаю — кивнул тот, пропуская вперед себя девочку — На то и расчет.

Внутри произошли небольшие перестановки: исчезли те двое, которые ужинали — видно спать пошли, а компания Айрэ увеличилась, объединившись с частью вояк, соревнуясь в борьбе на руках. Сама серая, похоже, принимать участие не собиралась, и лишь болела, расплескивая пиво из кружки. Непроизвольно Сигга наткнулась на пристальный, рассматривающий ее взгляд от оставшейся компании вояк.

— Саш, я, наверное, все же спать — поспешила она покинуть зал.

— Ложись. Если что — кричи.

— Это еще зачем?

— Мало ли что. Бабайка.

— Ну тебя — надулась девочка и поспешила прочь, чувствуя, как в кои то веки, от усталости слипаются глаза.

В конце коридора на втором этаже мелькнула чья-то спина, прежде чем скрыться в комнате. Видно это один из те тихих рабочих. Им завтра вставать рано, режим, не то что у тех всех, что внизу. Теперь уже и снизу почти не было шума, так что спокойный сон ей обеспечен. И правда, после бодрого, активного дня и хорошей вечерней прогулки, отключилась она почти моментально. Сон как всегда казался реальностью и, как это бывает во сне, ничто не казалось странным, а вполне даже естественным. Так что когда она начала искать какой-то определенный сон, пока еще сама не понимая. какой именно, но уверенно оттягивала обои в комнатах, где находилась и, пролезая под ними, оказывалась в очередном сне. Мельком она взглянула на отвратительных черных свиней, обступившие ее, ребенка (ей даже показалось, что парочка из этих тварей оглянулось на нее нынешнюю), прошла мимо толпы новоявленных студентов и себя, пытающуюся высмотреть свое имя в списке поступивших, и не находящую его. Вон, Ярослава и та поступила, у них самый маленький и дружный факультет. Вздохнув, Сигга оттянула доску объявлений и снова шагнула за нее.

В комнате было темно и тихо, лишь ровное дыхание нарушало покой, да чья-то легкая тень, скользнувшая вдоль стены. Этот сон она не помнит. Удивило, что дыхание спящего она слышит, а дыхание тени — нет. Может она и не живая вовсе, это ведь "Тень". Но вот она снова появилась в поле зрения, на этот раз отлепившись от стены и приняв более объемную форму, склонившуюся над вещами в комнате. Девочка заинтересованно присмотрелась и, словно по команде, в комнате стало светло как днем. Все приобрело цвета, четкость и узнаваемость. Кроме тени. Словно человек весь сплошь был черным туманом. Вот на кровати спит Сигга, вот застеленные кровати, которыми так и не воспользовались ее спутники, вещи сложенные у кроватей и склоняющаяся над ними худая высокая Тень. Тонкие пальцы ловко перебирали вещи, словно выискивая что-то, что точно должно было быть где-то тут.

— А ты кто? — без задней мысли поинтересовалась девочка, не сразу даже сообразив, что ни на одного из ее спутников оно не похоже.

Тень вздрогнула и огляделась, услышав ее, но так и не увидев, оставила вещи в покое и подошла к койке Сигги, смирно спящей и никак не реагировавшей ни на что. Пришелец осторожно поводил рукой перед ее лицом, следя за реакцией и, успокоившись, потянулся к вещам с провизией, стоявшим тут же рядом.

— Эй, это вообще-то мои вещи! — не выдержала она такой наглости и ударила туманного воришку по рукам.

Тот шарахнулся, тщетно пытаясь понять, кто и как мог вообще быть здесь. Впрочем, придя, видимо, к неутешительным выводам о потусторонней природе явления, тень тут же сиганула в приоткрытое окно. Сигга, ринувшаяся было за ни, лишь вскочила с кровати, ошалело огляделась и еще раз кинулась к окну, стараясь вырваться из крепких объятий жаркого шерстяного одеяла. На улице было тихо, пусто и темно. Больше не было того освещения, как во сне и разобрать что-либо было просто нереально. А вот сумки и правда стояли открытыми, словно по ним кто-то лазил.

сверху раздался крик, прервавший ленивое потягивание пива и уже вялый шум компании. Девочка выкрикнула имя Бороды всего раз, зато так истошно, что запереживали все, включая солдатню, и, уж конечно, трактирщик, которому не нужны были разборки с серыми в его "тихом" заведении. Айрэ и Борода застали в комнате только филейную часть Сигги, точнее, все еще свешивающуюся в окно. Услышав шаги товарищей, она "вернулась" в комнату, разочарованно разводя руками.

— У меня не получилось ничего увидеть — долго объяснять не пришлось — вид вещей говорил сам за себя. Сигга коротко рассказала про свой сон, надеясь, что она не сглупила, вопя посреди ночи.

— Ты все сделала правильно — Борода положил руку ей на голову и потрепал — чудо, что ты вообще его заметила. Смогла заметить.

Искать было бесполезно, таинственный незнакомец не оставил ни следа, ни запаха после себя, словно он и правда был всего лишь тенью в ночи. Позже к ним заглянул хозяин, чтобы удостовериться, что все хорошо и все живы. Серые подтвердили, что все в порядке и легли спать. рассудив, что ничего особо ценного у них нет. И кем бы ни был гость, а увидеть его, считай, невозможно.

* * *

— Он у него?

— Я не знаю — не стал выкручиваться человек.

— Интересно. И ради этого ты пришел ко мне? Сказать, что не выполнил задание?

— Он был не один! Мы так не договаривались.

— Если даже он пошел с целой армией наемников, чего он, конечно, не делал, это тебя не оправдывает.

— С ним была ходящая во сне... скорее всего.

— То есть ты не уверен?

— Да они ни на шаг не отходят друг от друга. Мало того, что все трое серые, так молодая еще и вещи сторожит во сне!

"Трое серых, среди которых молодая ведогони?" — парень молчал. Это не то, что он ждал, но, возможно, теперь все стало даже лучше? Если, конечно, это именно та, о ком он думает, а судя по ее отсутствию тут, сомнений быть не должно.

— И все же, ты не выполнил задание.

Гамаю́н — в славянской мифологии вещая птица, поющая людям божественные песни и предвещающая будущее тем, кто умеет слышать тайное. Гамаюн знает всё на свете.