Последний языческий бог

Пока доставал ее из мешка обратил внимание, что броня ни капли не мешает мне. Я так сроднился с ней за этот день, что почти не чувствовал ее, наверно все же это мое тело, которое обладает плохой чувствительностью позволяет мне преспокойно лежать в таком количестве железа.

От костра доносился раздражающий гомон людей, даже то, что выбрал местечко для ночлега у самой тропинке, мало спасало меня от посторонних звуков производимых человеческим горлом.

Кое-как отрешившись от всего, постепенно начал углубляться в смысл букв, несущих в себе информацию о Восстании Христиан. В полной мере охватит это событие мне мешало то, что текс был не полным, как будто бы автор собирал различные вырезки из газет, журналов и тому подобное... например как я собирал в отдельную тетрадь различные упоминания о своем кумире, так и здесь, записи относились к одному событию, но они были вырваны из общего текста, не всегда были логично связанны друг с другом.

Первая страница гласила о том, что пользуясь слабостью королевской власти, Башня магов во главе с архимагом огня Игнисом Огненноглазым свергла короля Райфрана Первого и на его место взошли, держась, рука об руку, сын графа Лотра Ликран и дочь герцога Санда Лира. Дальше автор текста писал, что истинными инициаторами заговора были герцог Санд и граф Лотр, которые в обмен на множество вольностей, заручились поддержкой магов.

Перевернув страницу, познакомился с еще пока никому не известным монахом-проповедником из монастыря Сан-Себастьян. Этот монастырь как утверждает источник, был первой твердыней христианства на территории королевства Анхерон, а именно его столицы — городе Лобене. Звали этого монаха Данглиний и, по словам его самого, он слышал голос бога и видел вещие сны. Подъем веры в божьего избранника совпал с дворцовым переворотом, что привело к непоправимым последствиям. Маги, получив почти полную свободу, начали тиранить простой народ, и особенно доставалось христианам. Королевской чете не было дела до того, что твориться на улицах города, пока Данглиний пользуясь поддержкой большей части трущоб Лобена, множеством обычных обывателей и даже части аристократии, не поднял восстание. Огнем и сталью восставшие противостояли магическим атакам пока еще легитимной власти и надо сказать, была огромная вероятность того что они проиграют, если бы не одно но... маг сентенти по имени Хью изобрел ритуал, способный перенаправить любой магический дар в силу божью, так он назвал тот вид магии который открыл.

Тут сделал мысленной отступление. Видимо это были первые паладины. Зачем проводить ритуал? Почему не воспользоваться именно магической силой даваемой струнами, а не заемной силой Высшего? Возможно, это сила мощнее магии? Как все сложно в этой магии. От одного к второму, третьему. Опираясь на слова Тир-Галана, начал размышлять, и получился у меня, прям какой-то наркотрафик силы божьей. От Высшего к дельцу по меньше, но тоже достаточно крупному, например архангелу, следом к распространителям ангелам и потребителям паладинам. Весело. Но что же продолжу читать.

Так восставшие начали отлавливать магов и проводить над ними ритуалы, а Данглиний благодаря дару красноречия склонял магов на свою сторону. Так появились первые паладины с блеском противостоящие магам короля Ликрана и королевы Лиры.

Я внимательно читал описания хронологии восстания и вот, наконец, дошел до финала. Битва за дворец — так я окрестил последнюю страницу тетради. Как я понял, она была написана со слов участника этого сражения. "Восставшие заполонили площадь Света. Куда не кинь взгляд, везде черным-черно от их грязных рож, с фанатично блестящими глазами. Кругом грубо сколоченные кресты, которые наши противники с рьяным упорством вздымают к небесам. В их размытых рядах, на ветру трепещут знамена с изображением их обожаемого Данглиния. И над всем этим слышен монотонный плач молитв". Дальше идут строки, написанные лично автором. Он утверждает, что восставшие сломили сопротивление остатков, верных власти, магов и воинов, и на этом он поставил бы точно, если бы не одно событие, запечатлевшееся в сознании одного из восставших. "Святой Данглиний сражался с королевой Лирой. Их бой шел один на один, лицом к лицу. Он был скрыт гарью и смогом, так что его видели немногие, лишь те, кто был в непосредственной близости. Мне посчастливилось увидеть его развязку. Королева, будучи магом воды, атаковала Данглиния магией, но ее атаки была ему нипочём. С молитвой на устах, окруженный, непробиваемым прозрачным барьером веры, наш предводитель, воздев серебряный крест, атаковал королеву пылающим синим пламенем мечом. Он проигрывал отчаянно бьющейся королеве, но вот неожиданно, в один миг клинок Данглиния достиг сердца магички и в ту же секунду из ослепительной вспышки возник молодой мужчина. Кто это был? Я до сих пор гадаю над ответом. Один из прежних богов нашего мира? Демон? Ангел? Могучий маг? Теперь уже не важно. Появившись из вспышки света мужчина, подхватил падающее тело королевы Лиры и заплакал. Его горе было не поддельным. Страдания, написанные на его лице, нельзя было осознать, не встав на его место. В этот момент Данглиний с печалью в глазах протянул мужчине свиток и застыл, словно ожидая своей участи. Мужчина взял протянутую бумагу и устремил долгий взгляд на монаха. Я бы многое отдал чтобы узнать что творилось в его голове, но увы, простым смертным не дано это знать. Последним аккордом этой истории была яркая вспышка, в которой исчез мужчина, оставив в неприкосновенности Данглиния, возвышающегося над телом поверженной королевы".

Положив досконально прочитанную тетрадь обратно в мешок, вытянулся на одеяле. Точнее только спина у меня умещалась на нем, а все остальное тело лежало на мягком ковре опавших листьев. История, описанная на этих страницах, не отпускала меня, многое казалось странным и требующим разгадки. Тишина, установившаяся над дремлющим лагерем, только способствовала моему желанию углубиться в полученную информацию. Если бы не граф, вяло ковыряющий палочкой в костре и не стоящей на дежурстве незнакомый воин, вообще все условия для медленного обсасывания истории были бы соблюдены.

Я рассматривал хронику Восстания Христиан то под одним углом, как историческое событие, то под другим, как часть человеческой жизни, оказавшейся втянутой в этот грандиозный вертеп.

Возможно, именно отсюда пошла эта нелюбовь христиан к магам? Задался я вопросом, ответ на который найти на данный момент не представлялось возможным.

Мысленно перекатывая последнюю страницу, вдруг резко осознал, на что похоже появление странного мужчины, рыдающего над телом королевы. Неужели Галан, то есть Тир?

Я резко встал с одеяла и направился к графу. Подойдя к нему, быстро спросил:

— Граф, когда произошло Восстание Христиан?

Блант удивленно вскинул брови и заторможено ответил:

— Пятьсот лет тому назад.

— Нет, не он, — прошептал я себе под нос и собрался уходить, но был остановлен графом.

— Присядь, — попросил он, указывая на место рядом с собой.

Я выполнил просьбу демонолога и приготовился слушать. Блант пожевал губы и задумчиво произнес:

— Не буду скрывать, твое появление в нашем мире до сих пор остаётся для меня загадкой. Зачем ты здесь? Зачем ты Галану?

Граф повернул голову ко мне, и мы встретились взглядами. Его глаза ждали ответа. В моей голове носились разные мысли. Ответа на поставленный вопрос я сам не знал, но отмычку к этому замку получил на крыше башни. Может быть, поделиться этими знаниями с графом? Иллюзионист меня пугал, его сила, глаза... Я замер, мгновенно поняв, что Тир-Галан меня больше не страшит, теперь чувствовал к нему какую-то теплоту, доверие, как будто бы там, в крепости, он мне и правда стал братом. Эта мысль меня настолько потрясла, что я непроизвольно открыл рот.

Демонолог неправильно истолковал мою заминку и с напором произнес:

— Не бойся меня, говори.

— Не знаю, — опустив голову, сказал я.

Кожей чувствовал, как Блант остро смотрит на меня, словно прикидывает, вру или нет.

— Я знаю, куда вы направляетесь, — прервал тягостное молчание граф. — Но зачем на гору Анок? Путь к ней не близок и опасен. Почему нельзя провести ритуал в моем замке?

— Не знаю, — соврал я, все так же, не поднимая головы.

— Посмотри мне в глаза, — приказал маг.

Наши взгляды снова встретились, высекая искры. Я как мог, пытался выглядеть искренним и, по-моему, у меня получилось. Граф тихо, разочарованно выдохнул, и перевел разговор на другую тему:

— Наемник Фанланд, что ты думаешь о нем?

— Мне кажется он опытный воин, способный...

Блант покачал головой и я заткнулся.

— Ты ведь знаешь, куда мы идем? — утвердительно произнес он и после моего кивка продолжил: — Что ты думаешь о нем, стоит ли ему доверять такую тайну? Не предаст ли он нас, если мы купим его молчание?

— Я не знаю.

Демонолог раздраженно фыркнул и злобно сломал палку, которую вертел в руках.

— Будь решительнее, — выдохнул он, — думай своей головой, не полагайся ни на кого. Что ты как женщина в теле огра!

— Мне кажется, ему не стоит доверять такую тайну. Сокровища, за которыми мы идем, если не вывезем их за один раз... даже не знаю, что будет тогда, если мы... — я замолчал, обдумывая дальнейшие слова.

— Договаривай, — мрачно улыбаясь, сказал граф.

-... Если мы сохраним ему жизнь и положимся на силу его слова и золота.

— Вот это я и хотел от тебя услышать, — довольно произнес маг.

— Мертвые надежно хранят тайны, — произнес я еле слышно.

— Вот как мы поступим, — граф привстал и прошептал мне в ухо: — Ты убьешь его сразу же, как он приведет тебя на гору Анок. Поклянись мне в этом.

— Может лучше Эртифекс его, того? — проговорил я, проведя большим пальцем руки по своей шее.

— Это должен сделать ты, — твердо произнес демонолог, садясь обратно. — Я не доверяю менталу. Он рохля и тряпка.

— Хорошо. Клянусь, что сделаю это, — проговорил я.

— А теперь иди, завтра долгий и трудный день. Как ни как мы в Черном лесу.

Я молча покинул графа и примостился на свое ложе. Через несколько минут сон завладел моим сознанием, смыв все мысли об убийстве.

Глава 3

Утро началось с зычного голоса сэра Ринуэла. Он подгонял отряд скорее сворачивать лагерь и выступать в дорогу. Меня никто не трогал, зная, что для огра собраться в путь секундное дело. Закинуть одеяло в мешок и все. Обедать и ужинать по известным причинам меня не приглашали. Так что я собирался еще немного покемарить, сонно думая о том, чем объяснил граф то, что огр не ест, той части отряда, что была не сведуща относительно настоящей причины отсутствия у меня аппетита, но не тут то было. Троюродный брат графа решил выполнить вчерашнюю угрозу и научить меня седлать коня. Для начала он подошел ко мне и громко произнес:

— Подъем!

Я с неохотой встал на ноги и с вопросом в глазах посмотрел на него.

— Сначала, мой юный друг, ты должен убедиться, что на спине лошади нет ссадин, шишек, что она чистая, на ней нет грязи.

Свои слова сэр Ринуэл сопровождал действиями. Незнакомый мне молодой воин подвел к нему лошадь, и он провел по ее спине рукой. Убедившись в отсутствии вышеперечисленных травм и неудобств, он продолжил говорить:

— Кладем вальтрап, следом потник, седло и затягиваем подпруги. Все понял?

— Ага, — произнес я, удивляясь ловкости немолодого рыцаря.

Он то с одной стороны подойдет к коню, то с другой, то поднырнёт под шеей лошади, совсем не боясь ее передних копыт.

Рядом прозвучал громкий приказ графа:

— Выступаем!

Обернувшись на звук его голоса, встретился с ним глазами. Он легонько мне кивнул и отвернулся.

Сэр Ринуэл используя небольшой пенек, вскочил на коня и проговорил, глядя на меня:

— Дерри обещает, что если мы сохраним такой же темп передвижения, то завтра к полудню будем на месте.

— Хорошо бы, — неуверенно откликнулся я.

Мне-то дальше идти. А без такой внушительной поддержи, боязно. Попросить у графа пару человек сопровождения? Хм, дельная мысль, но, кажется, она пахнет отказом. В крепости и так кот наплакал людей после того как Кара увела часть воинов на охоту за бесами, и вряд ли демонолог еще больше согласиться ослабить ее оборону ради меня.

Через минуту отряд потянулся вглубь Черного Леса. Очередность передвижения не изменилась, я все так же плелся в хвосте, иногда глядя в спину сэру Ринуэлу. Он первые полчаса ехал молча, а затем словоохотливость взяла над ним верх.

— Эх, хорошо бы так без приключений добраться до цели.

— Полностью с вами согласен, — произнес я.

— Не так уж он и страшен этот Черный Лес, — проговорил троюродный брат графа. — Если бы не круглогодично царящая в нем осень, то совсем обычный лес. Вон белка в дупло шишки прячет, вон следы оленя...

— А как же всякая нечисть и нежить, поселившаяся в его чащах? — коварно спросил я.

— Может, врут люди? Кто ее видел-то? Слухи они и есть слухи. Люди-то любят языком в таверне почесать, и чем больше выпито, тем больше чепухи сказано.

— Истину глаголешь, сэр Ринуэл, — отозвался кто-то спереди.

Рыцарь мигом забыл обо мне и переключился на нового собеседника. Они начали обсуждать достоинства питейных заведений. Я не стал слушать их разговор и углубился в свои мысли. Меня мучало осознание того, что я должен убить наемника Фанланда. Расчётливо и холоднокровно. Конечно, не знаю, как сложиться наше путешествие дальше, и возможно он заслужит смерть, допустим, если он предаст нас, но сейчас, слыша вдалеке обрывки разговора, который он вел с одним из воинов, чувствую себя последней сволочью. Почему вообще граф разрешил ему отправиться с нами? Ответ ясен, он так и рассчитывал поступить, склонить меня к убийству наемника. Неожиданно, посмотрел на все происходящее глазами Фанланда. А если он понимает, что твориться вокруг? И готов к такому повороту событий? Пока еще он не знает конечный итог маршрута графа, но когда узнает, то точно задумается.

А что если не показывать ему сокровища? Оставить его сторожить лошадей, а самим пешком дойти до указанного места. Подготовить там все для безопасного извлечения золота, вернуться назад с пустыми руками и отправиться втроем на гору Анок. Решение? Возможно, стоит его обсудить с графом. Вроде, все выигрывают. Пока мы вернемся в крепость, демонолог уже все золото вывезет оттуда, и даже если Фанланд захочет разведать, что мы там искали ему останутся только рожки да ножки. Ай да я, ай, да молодец.

Я весело посмотрел по сторонам и вздрогнул. Над отрядом повисло молчание. Все пристально пялились, на перекрученные какой-то невиданной силой деревья. Они стояли будто огромные, пораженные артрозом пальцы древней старухи. Многие деревья были лишены части коры. Она словно коричневые лохмотья слезала с их стволов. В таком антураже, дупла, во множестве чернеющие в стволах деревьев, выглядели как тихие омуты, в которых черти водятся.

Тишина, нарушаемая лишь всхрапыванием лошадей, длилась до тех пор, пока люди не начали привыкать к изменившемуся пейзажу. Сначала робко, а затем все сильней зазвучала человеческая речь.