— Мерзавка! — вскричала я. — Чем ты напоила Соби?!
— А что? Он к тебе пристаёт? — глупо хихикнула Анжела. — Советую не отказываться.
— Дура озабоченная! — орала я. — Он потерял сознание! У него сильный жар, сердцебиение бешеное, частое дыхание!.. Возможно, у него подскочило давление!
— Ты что, серьёзно?! — испуганно ахнула виновница всей трагедии.
— А разве похоже, что я шучу?!
— О Боже! Я сейчас приду!..
Я нервно бросила трубку на аппарат. Придёт она сейчас. Только толк-то какой? Соби лежал на полу в прихожей. Надо его перенести на кровать. Я подошла к парню, подхватила его под руки и попробовала потащить. Тяжело, конечно, но вполне возможно.
Раздался звонок в дверь. Оставив парня, я открыла. Анжела прибежала ко мне прямо в шёлковом пеньюаре. Увидев Соби на полу, она трагично вскрикнула.
— Видишь, чего ты натворила? — ругалась я.
— Я не знала, что так случится. Правда!
— Ладно. Хныкать потом будем. Зайди, помоги мне уложить его на кровать.
Вдвоём мы протащили парня в спальню и подняли его на кровать, я сняла с него туфли. Соби дышал так часто, будто ему не хватало воздуха.
— Что ты ему дала? — строго спрашивала я.
— "Слёзы Камы", — виновато отвечала Анжела.
— С ума сошла. Зачем молодому парню возбуждающее?
Я направилась в комнату, наклонилась к тумбочке, достала из аптечки градусник. Потом проследовала в кухню. Анжела семенила за мной попятам, слёзно рассказывая свою "жалостливую" историю:
— Соби пришёл ко мне и почти сразу категорично заявил, чтобы я ни на что не рассчитывала. Сказал, или мы идём на улицу вместе, или он уходит один. Ну что мне оставалось? Мне ведь от него вовсе не прогулка нужна была. Я предложила ему выпить чаю, пока буду собираться. Соби согласился. В чай я и добавила капли. Правда, немного больше, чем требовалось. Не пять капель, а восемь... или девять...
— Немного... Почти в два раза больше! Зачем?
Я достала из морозильника лёд, завернула его в полотенце и отправилась обратно в спальню.
— Он молодой крепкий... упрямый. Думала, вдруг станет сопротивляться действию зелья? А так уж наверняка...
— Дура. Твои мысли вообще могут работать в других направлениях?
— Рядом с Соби нет. Я его как увидела тогда в магазине, так...
— Всё, хватит! — нервно пресекла я.
У меня не было никакого желания выслушивать любовные вздохи этой ненормальной особы. Я положила на лоб Соби полотенце со льдом. Это единственное, что пришло мне в голову, а как поступать дальше я совершенно не знала. Сунутый в подмышку больного градусник почти моментально показал величину жара.
— Тридцать девять и семь, — взглянула я на шкалу. — Вот что теперь делать? Смотри, как кровь прилила к его голове! Из-за твоей животной похоти у него может случиться инсульт! Кровоизлияние! А если он умрёт?! — У меня аж дыхание перехватило от этой мысли. — Боже, что я скажу его брату?!
— Прекрати каркать...
— Из-за тебя всё! — Я уже снова была на гране нервного срыва.
— Да, виновата! И не отрицаю! — Анжела тоже нервничала. — Но я не хотела. Я даже не предполагала, что могут быть такие последствия. Я думала, отоспится, и всё пройдёт, как это у других бывало.
— У меня даже никаких лекарств нет, — горевала я, сидя на кровати рядом с Соби. — Он такой красный и горячий... Конечно, это давление.
— Надо вызвать "скорую". — Анжела тоже заняла место на другой стороне кровати.
— У него нет паспорта.
— Ну и что? Он в гости пришёл. Ты часто ходишь в гости с паспортом? Давай вызовем платную, там вопросов меньше будет.
— И когда она приедет? Через час?
— Спросим, какое лекарство можно дать, сбегаем в аптеку.
Я признала, что скорая помощь — это единственно верное решение. И тут я заметила, как у Соби из ноздри потекла тёмная струйка.
— У него кровь пошла! — всполошилась я. — Рядом с тобой на столике салфетки... Дай-ка!
Анжела подала мне упаковку влажных салфеток. Достав одну, я приложила её к носу парня. Больше нельзя было терять времени, надо вызывать врачей.
— Давай позовём Валентину Павловну! — вдруг предложила Анжела.
— Твою соседку? — недоверчиво нахмурилась я.
— Она же врач, хирург. К тому же у неё мать гипертоник. Наверняка найдутся нужные лекарства. Или, по крайней мере, знакомые в больнице.
У меня уже голова раскалывалась от напряжённых мыслей и переживаний.
— Хорошо, сходи за ней, — согласилась я. — Она хотя бы рядом. Не запирай дверь за собой.
Анжела унеслась за своей соседкой. А я осталась с несчастным Соби. Кровь потекла уже и из второй ноздри. Тонкие салфетки быстро пропитывались. На парня было жалко смотреть; от жара кожа стала влажной, на футболке появились тёмные пятна от пота, губы вздрагивали, приоткрываясь навстречу слабому потоку воздуха, такому слабому, что, казалось, он вот-вот вообще прекратится.
"Господи, помоги Соби, дай сил. Он же не замышлял ничего греховного. Он просто попал в ловушку коварной змеи. Соби так верит тебе, не оставь его, дай выжить".
И всё же я старалась не плакать. Надежда была сильнее отчаяния. Я вновь сбегала в кухню, намочила в холодной воде ещё одно полотенце. Вернувшись, стала протирать прохладной материей лицо, шею, грудь больного. Это вряд ли помогало его состоянию, но я не могла просто так сидеть и ничего для него не делать.
Наконец Анжела привела врача. Валентина Павловна худощавая женщина сорока лет в жёлтом домашнем халате спешно прошла в спальню и остановилась у кровати, хмуро рассматривая больного. В руке она держала тонометр и небольшую аптечку. Я встала, уступая место врачу. Поставив принесённые предметы на край кровати, Валентина Павловна приблизилась к Соби, прикоснулась рукой к его щеке.
— Температура очень высокая, — сказала она.
— Почти сорок, — подтвердила я.
— Хорошо, что лёд положила на голову. Хорошо, что кровь идёт. Подложи ещё подушку, голова должна быть повыше.
Я принесла ещё одну подушку, и мы с Анжелой аккуратно подложили её под голову Соби. Валентина Павловна тем временем начала измерять больному давление. Женщина была спокойна, действовала уверенно. Вся надежда сейчас была только на неё. Пока она работала, я подошла к Соби с другой стороны и периодически вытирала кровь с его лица.
— Давление критическое. — Валентина Павловна отложила тонометр и открыла аптечку. — Вам повезло, девочки, что у парня сердце крепкое, что сам он здоровый и сильный. Иначе бы инсульта не миновать, а уж какие у него последствия могут быть, лучше и не представлять.
Мы с Анжелой лишь виновато опустили головы. Я и с себя ответственности не снимала. Ведь это я придумала отправить Соби к Анжеле, даже настояла, чтоб он был именно с ней. У меня весь день душа мучилась нехорошими предчувствиями, а я не прислушалась к ней, не поняла.
Валентина Павловна распаковала шприц, разбила маленькую ампулу и из неё наполнила ёмкость шприца бесцветной жидкостью. Затем она открыла ещё один пузырёк, в воздухе сразу запахло спиртом. Я молча с оцепеневшими мыслями наблюдала, как врач протёрла больному пропитанным ватным тампоном внутреннюю сторону локтя, а затем быстро и уверенно ввела иглу в вену и нажала на клапан шприца.
— Ну, вот и всё, считайте, мы его спасли, — подвела черту Валентина Павловна, вынув иглу и зажав тампоном место укола. — Скоро бедняжке должно полегчать. Посижу у вас немного, подожду. Если давление, не дай Бог, не начнёт снижаться, придётся отправить парня в больницу. Брюки на нём слишком узкие и плотные, мешают нормальной циркуляции крови. Сменить бы надо. Или вообще снять.
Мы с Анжелой переглянулись. Подобное распоряжение застигло нас врасплох.
— Стесняетесь что ли? — усмехнулась женщина. — Давайте, я переодену.
— В его гардеробе есть что-нибудь подходящее? — спросила меня Анжела.
— Не знаю, посмотреть надо, — пожала я плечами.
Я оставила Соби, подошла к его огромной сумке и, раскрыв "молнию", склонилась над ней. Здесь царил идеальный порядок, как в настоящем шкафу, разве что полочек не было. Мне удалось быстро найти тёмно-серые спортивные брюки. За это время Анжела уже проворно стянула с Соби джинсы и, забрав у меня брюки, так же быстро их надела.
Валентина Павловна обошла кровать и села на стул у туалетного столика.
— Может, вам чаю приготовить? — предложила я.
— Не надо ничего, — отмахнулась женщина. — Сами-то отдохните. Ведь, поди, напугались?
— Не то слово, — подтвердила я, снова заняв место рядом с Соби. — Я думала, он умрёт.
— Будь парень слабее здоровьем — запросто мог умереть. Чем вы довели его до такого состояния?
Я покосилась на стоявшую у стены Анжелу. Пусть сама решает, оставлять свои проделки в тайне или рассказывать.
— Я дала ему сильное возбуждающее средство, — не поднимая глаз, призналась Анжела.
— Зачем? — удивилась Валентина Павловна. — У парня проблемы?
— Нет. Просто он рискнул сопротивляться, — уточнила я.
— Это он зря. Женщин так обижать нельзя, — покачала головой Валентина Павловна. — И, если не тайна, сколько он работал после этого?
— Почти три часа, — ответила Анжела.
Женщина с ещё большим трагизмом покачала головой и сочувственно вздохнула.
— Подобные средства и так повышают кровяное давление, так ещё и столь огромная физическая нагрузка. Да парень — настоящий Божий любимец, если жив остался. Наркотик какой-то?
— Вроде того. Но это зелье на натуральной растительной основе, — поспешила пояснить Анжела. — Оно совершенно безвредно. В нём ни грамма химии. Просто я дала больше необходимой дозы.
— Понятно.
— Кровь, кажется, перестала течь, — указала я.
Валентина Павловна встала, вернулась к больному и снова измерила ему давление.
— Пошло на снижение, — сообщила она. — Вот уже и дыхание нормализовалось. Моя работа завершена. Оставляю парня на тебя, Милена. Температура ещё подержится, но и она постепенно сойдёт. Если очнётся, дашь воды, только не холодной. А я завтра утром приду проведать его.
— Спасибо вам большое, Валентина Павловна. Это счастье, что вы живёте в нашем доме.
— Да, наверно.
Женщина забрала тонометр, аптечку, и я проводила её до порога. После всего произошедшего я чувствовала себя крайне усталой, голова болела. Я вернулась в спальню. Анжела по-прежнему стояла у стены, понурив голову. Я заняла свой пост рядом с больным.
— Я останусь с тобой, тоже подежурю у Соби, — предложила Анжела.
— Не надо, иди домой, — сухо ответила я.
— Ты обижаешься на меня, Милена? — Анжела подошла ко мне. — Извини, я не хотела, я не специально. Я не желала зла Соби, честное слово!
Моя голова раскалывалась на тысячи кусочков, и у меня совсем не было желания выяснять какие-либо отношения.
— Ты не передо мной, а перед Соби должна извиняться, — с лёгким раздражением указала я. — Это он пострадал от своих прихотей. Тебе теперь не стыдно будет в глаза ему смотреть?
— Стыдно, — печально вздохнула Анжела. — Я, конечно, буду просить прощения и у него.
— Я надеялась, что на следующей неделе вторник и пятницу Соби тоже проведёт в твоей компании... Но теперь предпочту, чтоб он просто один сходил в кино.
— Во вторник и пятницу? — удивилась Анжела. — Он так долго будет здесь?
— Не на два же дня он приехал.
— Но Соби дал мне понять, что это наш с ним единственный вечер на двоих.
Вот как? Зачем? Да этот тихоня не так прост, как кажется. Со всем соглашается, улыбается, а сам упрямо следует только своим интересам. Лишь бы он не навредил мне.
— Значит, надо срочно с ним мириться, — продолжала Анжела. — Хотя бы ещё вторник с ним провести. Соби мне так понравился. Я в него по-настоящему влюбилась! Но в пятницу... В четверг я улетаю в Бельгию на две недели. Так не вовремя...
— Ты сначала помирись.
— Да-да. Как думаешь, он простит меня?
— Откуда я знаю?
— Можно я завтра приду, чтобы поговорить с ним?
— Приходи. Только после обеда, после двух. Дай ему выспаться и оклематься. А теперь иди.
— А как же ты?
— Посижу часок, да тоже лягу спать. Температура у Соби снижается, давление тоже. Думаю, к утру всё пройдёт.
— Спасибо, Милена. И прости. Такую нервотрёпку я тебе сотворила.
— Да уж, нервы потрепала. Но хорошо, что ты вспомнила о Валентине Павловне. Благодаря ей, помощь действительно оказалась скорой. Приходи завтра. Соби отходчивый, чувство юмора имеет. Может, и простит тебя.
Я проводила Анжелу и заперла за ней дверь. Терпеть головную боль становилось всё сложнее. Покопавшись в своей аптечке, я нашла нужные мне таблетки. Приняла сразу две, лишь бы поскорее они подействовали. После процедуры самолечения вернулась к Соби.
Парень всё ещё был без сознания. Дыхание выровнялось, лицо приобрело прежний оттенок, напоминающий цвет морского песка. Но жар ещё властвовал и покрывал тело испариной. Футболка стала влажной, пропитавшись пóтом. Я взяла градусник и снова вложила его под мышку Соби. Тридцать восемь и восемь. Мне стало спокойнее. Температура не сошла, но постепенно снижалась, а значит, болезнь отступала. Я убрала с головы парня полотенце со льдом. Да там и льда-то уже почти не было. Волосы Соби намокли, и подушка тоже.
Я ещё раз намочила полотенце в холодной воде и протёрла влажную горячую кожу парня на лице, шее. Снять бы с него футболку, но тревожить больного такой сложной процедурой я не решилась. И поступила проще: взяла ножницы, разрезала вещь по швам и сбросила неприятные пропитанные солёной влагой лоскуты на пол. Уверена, Соби не станет скандалить из-за какой-то майки. Прохладным полотенцем я аккуратно протёрла потное тело парня. А после достала из шкафа одеяло и укрыла им моего подопечного.
Всё. Теперь осталось только ждать, когда мой заболевший квартирант придёт в себя. Больше я для него ничего не могла сделать.
Я сидела на краю кровати и молча смотрела на спокойное лицо Соби. Со стороны казалось, что парень спал, однако временами меж бровей пролегала неглубокая складка страдания. Бедняжка. Из рук убийц вырвался, а от горячей влюблённой женщины едва не погиб. Так глупо.
Глупо, так всё глупо у нас с ним происходит, так несуразно, неправильно. Как в японской дораме? Может быть. Эдакий немудрёный водевиль. Вот только ощущение, будто играем мы не свои роли, будто текст чужой говорим. И сюжет наш получается корявым. Особенно неуютно чувствовала себя я. Соби слишком резко ворвался в мою жизнь. И с каждым днём проникал в неё всё глубже и глубже, расшатывая мой уклад, разрушая по кирпичикам моё одиночество. Я сопротивляюсь, конечно, такому вторжению, да только это плохо у меня получается. Плохо и не особо старательно.
Головная боль улеглась. Но чувство усталости осталось. Я взглянула на часы — приближалась полночь. Почти час просидела я за пустыми раздумьями. Раздумьями, которые не принесли никаких ответов и нисколько не просветлили ум. Лучше б почитала что-нибудь, и то польза была.
Я приложила ладонь ко лбу Соби — температура ещё держалась, но испарина больше не проступала, кожа оставалась горячей и сухой. Может, он скоро очнётся? Я легонько провела пальцами по смуглой щеке. Лицо Соби было приятным, без резких черт, своими азиатскими особенностями привлекающим интерес и любопытство. Уже несколько дней смотрю на него, а оно мне всё кажется каким-то необычным. Пальцы спустились на округлый подбородок и тут же почувствовали на своих подушечках начинающую прорастать шершавую щетину. Вот и над верхней губой она проявляется. Губы парня были красивы, чётко очерчены, чувственны — таким позавидует любая девушка.
