В своих покоях Рэми сорвал с плеч испачканный в травяном соке плащ, бросил его в сердцах на пол. Ударила за окном молния. Рэми поймал испуганно-удивленный взгляд хариба и заставил себя успокоиться...
— Приготовь мне ванну!
Позднее, лежа на кровати, когда Эллис массировал ему плечи, Рэми думал... Много думал.
Одевшись он выпроводил Эллиса за дверь и, сев за стол, окунул перо в чернила...
Когда солнце клонилось к горизонту, Рэми кинул в камин черновики, помахал исписанным листком, чтобы высохли быстрее чернила, запечатал письмо воском, и, проверив, догорело ли в камине все до последнего кусочка, вышел.
Этот вечер он провел с сестрой. Сидел с Лией на скамье у открытого окна, смотря, как лес медленно окрашивается красным. И почему-то его не раздражала ни болтовня Лии, ни ее неосознанное желание прижаться к брату, согреть его своим теплом. Этим тихим, спокойным вечером его ничего не раздражало.
— Я встретила в библиотеке странного незнакомца. Архана, — задумчиво сказала Лия, устроившись поудобнее в объятиях брата.
— Он был груб с тобой? — насторожился Рэми.
— Нет, что ты... скорее... играл.
И тут играет. В высших кругах все играют. Правда, искренность, здесь стоят дорого. Иногда Рэми вновь хотел стать тем Рэми, который мог дать обидчику в морду, вместо того чтобы перекидываться словами ни о чем и стараться не сказать лишнего, тем не менее намекнув на необходимое.
А там, в окутанном сумерками лесу, было все так просто и понятно, а здесь? Как же он устал.
— Будь осторожней с придворными принца...
— Арман меня прячет, — обиженно ответила Лия. — Сначала в провинцию на полгода отослал, а теперь, когда вновь призвал ко двору, я должна слушать этих глупых архан... Рэми, они мечтают только о замужестве... А принц, такой гордый, разукрашенный... интересно, какой он на самом деле, без краски?
— Обычный, — усмехнулся Рэми, глядя как над лесом медленно парит пегас.
И вспомнил Ариса, своего белокрылого друга, и, главное, его мудрые советы, которых Рэми теперь там не хватало. Но если в Кассии Рэми и встречался тайком с пегасом, то здесь, под неусыпным наблюдением виссавийцев, он не мог себе этого позволить. На самом деле ничего не мог себе позволить.
— Скажи, тебе нравится в клане? — спросил вдруг Рэми, когда солнце уже коснулось румяным боком верхушек деревьев.
— Здесь мило, — начала Лия, и Рэми расслышал в ее голове странные нотки... будто осторожничала она, боялась сказать правду. Ну да, двор изменит кого угодно. Вот и Лия постепенно училась лукавить... иначе тут не выжить. — Но... Кассия мне больше мила. Там все настоящее, а здесь...
— Настоящее? — съязвил Рэми. — Даже разукрашенные арханы?
— Даже, — быстро ответила девушка. — Я не понимаю виссавийцев, я их боюсь. Матушка права, что нас прятала. Теперь, узнав виссавийцев ближе, я не хочу быть с ними...
— Мама рассказывала тебе, кто мы?
— Да.
— И говорила, что ты — племянница вождя... Принцесса Виссавии... скажи только слово, сестренка, и этот лес будет твоим.
— Зачем мне твой лес? — пожала плечами Лия. — Здесь красиво. Но и скучно. Там — наша мама... она не согласится вернуться в клан, ты же знаешь. Там — Арман. Я ведь его даже полюбила. Наш брат хороший человек, хоть и закрытый...
— Хороший, — согласился Рэми. — Но здесь много книг... свобода, безопасность, богатство, поклонение.
Кого он обманывал и кого хотел убедить? Себя, Лию?
— Арман ни в чем мне не отказывает. Балует, присылает платья, драгоценности, подарки, пишет теплые письма, — Рэми сглотнул, почувствовав угрызения совести. Арман писал, а он нет. Был занят принцем и его делами, да так, что забыл и о сестре, и о матери.
— Как там мама? — виновато спросил он.
— Ей хорошо в провинции. Рэми, знаешь, она там даже стала чаще улыбаться. Теперь открыто лечит тех, кому отказывают виссавийцы... ее называют доброй арханой... Она и в самом деле добрая, теплая, а эти... они холодные... Иногда я не верю, что в нас течет их кровь. Рэми... почему он плачет?
— Кто? — не понял телохранитель.
— Тот, кто вызвал эту бурю... он так страшно плачет...
— Ты тоже чувствуешь?
— Да... Арман говорил, что это из-за нашей крови...
— Советуешься о таких вещах с братом, не со мной? — с ноткой ревности спросил Рэми.
— Но ты занят... принц, его дела... Ар сказал...
— Когда-то Ар нам был не нужен.
— Сам не веришь в то, что говоришь, — взвилась Лия. — Ар наш брат. И ведет себя он получше, чем некоторые... знаешь, у нас соседи в провинции — сестра и брат. Так брат все наследство родителей захапал, да в столицу уехал, а та так и гниет в провинции... одна. Кто же ее без приданного-то? А вокруг меня женихи так и вьются. Мама говорила, что это потому что Ар ничего для нас не жалеет... он такое за мной приданное дает, что самой принцессе не снилось.
— И ты уже подыскала жениха?
— Да что ты! — вздрогнула Лия. — Какого жениха? Не хочу никакого жениха. Домой хочу, в Кассию.
Жениха она не хочет... Лие скоро шестнадцать стукнет. В таком возрасте арханы уже детей рожают, а Лия ни о любви, ни о замужестве и не думает. Как и тогда, в лесу.
— Скоро это закончится, — сказал Рэми, поднимаясь со скамьи и обещая себе серьезно поговорить с братом: давно пора подыскать сестренке достойного мужа. — Обещаю, скоро это закончится. Вождь примет Калинку, мы назначим день свадьбы и вернемся в Кассию. Исполнишь мою просьбу... сохранишь это письмо? Послезавтра утром придешь ко мне в покои. Если меня не будет, отдашь его принцу... лично в руки.
— Рэми, — побледнела Лия. — Ты куда опять влип?
— Я прошу тебя...
— Поговори с Аром...
— Лия, пойми, — Рэми опустился перед сестрой на колени, взяв ее ладони в свои. — Это ты у нас еще молода и незамужем, потому можешь и должна полагаться на Ара. Я — мужчина. И пока мы не знали об Аре, я был главой рода. Теперь я — телохранитель принца. Я не могу всегда советоваться с братом. Я должен принимать решения сам. Если я пойду к Ару, он будет задавать вопросы. А я сейчас не могу отвечать. Понимаешь?
— Понимаю, — прошептала Лия, гладя брата по щеке. — Всегда ты такой был, все сам, да сам... Рэми, когда ты поймешь, что не ты не один?
— Я понимаю. И ты не одна. У тебя есть Ар, и ты можешь ему доверять. Но и он — не железный. Давай не будем зря его беспокоить. Верь мне, Ар и так многое пережил в последнее время по моей вине. Отдашь письмо принцу... в руки. Слышишь меня?
— Будь осторожен, — Рэми вздрогнул.
— Буду, — ответил он и сам не поверил в то, что сказал.
Глава 13. Жених
Кто-то осторожно потряс Рэми за плечо, стянул одеяло и помог сесть на кровати. Через мгновение еще сонный Рэми почувствовал, как в ладони ему сунули чашу с питьем и лишь тогда сумел отогнать сонную одурь. Тяжело далась ему эта ночь...
— Я вижу, ты устал, — извиняюще сказал Эллис. — Но принц приказал тебя разбудить и подготовить к церемонии.
— К какой церемонии? — от пары глотков эльзира сразу стало легче, и Рэми отдал Эллису чашу, вставая.
— Я думал ты знаешь... вождь назначил Миранису встречу...
Рэми потер виски, вздыхая. Проклятый Мир! Опять не спал всю ночь, но, что еще хуже, силы брал у телохранителя. А Рэми и без того глаз сомкнуть не мог до самого рассвета, размышляя о встрече с вождем. Еще и хранительница, ее тихий голос, который и теперь едва слышным шорохом уговаривал: "Не ходи к вождю, не в добру это."
"Ты сама начала. Если вождь сдержит свое слово, я сдержу свое."
"Мы не в силах контролировать Элизара. Я прошу тебя, не ходи!"
Рэми покачал головой, вошел в приготовленную ванну. Пока хариб мыл ему волосы, архан размышлял. Вот как. Вождь исполнил обещание, значит, сегодня на закате Рэми пойдет в замок. Знать бы еще — зачем. И умерить бы плохое предчувствие.
Он откинул голову, давая харибу смыть пену с волос. Когда Эллис наконец-то закончил, вышел из воды и застыл перед зеркалом, пока хариб вытирал его мягкой тканью.
А ведь вождь мог догадаться. И Арам мог догадаться. Рэми странный — худой, но не худощавый, гибкий и слишком уж изящный для кассийца. Даже с маской хранительницы он не такой... или все же.
Мало ли, что придет в голову богам? И рождаются такие, как Рэми, даже в Кассии, редко, но рождаются.
Рэми взял с рук хариба полотенце, вытирая мокрые волосы.
Так просто догадаться... но люди часто не видят очевидного потому что не хотят видеть. Заподозрить в телохранителе принца виссавийца? Только потому, что Рэми — особый? Так ведь все телохранители — особые. Они ведь высшие маги... оттого изначально другие. Как вождь, например.
Эллис взял с кровати ворох плотной ткани цвета морской волны. Рэми поморщился — несшитой. Пора уж привыкнуть — сшитой одежды арханы не носят. Швы им заменяют множество застежек, а разобраться в одежде и застежках в силах только харибы...
Рэми не любил ждать, пока Эллис разберется с его нарядом. Потому и ходил, когда мог, в одежде богатого рожанина.
Благо, что Миранис не привязывался. Сам таким был. Вот и в Виссавии, забросив двор, частенько расхаживал по замку без "боевой раскраски". Да и свита Мираниса, распустившись после долгой пьянки, была не лучше. В Виссавии все расслабились. Зря расслабились — под властью наркомана расслабляться нельзя.
Рэми уже устал "позировать" своему харибу, когда Эллис, наконец-то, взялся за ворох тонкой — тронь и разорвется — ткани верхнего одеяния.
Принца придется уговорить уехать из Виссавии. Алкадий — безумен? Опасен? Но вождь опасен не меньше... да вот только как убедить в том хранительницу...
"Меня не надо ни в чем убеждать. Я не дам вождю даже пальцем тронуть принца, — раздался в голове голос хранительницы, и Рэми вздрогнул. — Но если умрешь ты... то мы тебя воскресим, оттого и защищать я тебя не буду".
— Что-то не так? — спросил Эллис.
— Все так, — сквозь зубы процедил Рэми и про себя добавил:
"Читаешь мои мысли?"
"После твоей встречи с вождем — да. Хочу посмотреть, как далеко заведет его — безумие, а тебя — упрямство."
"Оставь меня в покое!"
Эллис закончил работать над нарядом и подвел архана к зеркалу. Что же, этого стоило ожидать — из зеркала на Рэми смотрел незнакомец. Нижняя туника из темно-синей ткани вместо обычных штанов и скрепленной ремнем рубахи. На ней — тонкая, полупрозрачная, чуть более светлая, украшенная серебряной вышивкой и перехваченная на талии широким поясом. Слава богам, что хотя бы на лице нет страха, и глаза спокойные... внутри спокойствия не было.
С неудовольствием посмотрев на вышитые на поясе знаки рода — половину из них Рэми так и не научился различать — телохранитель сел в кресло, с удовольствием откинувшись на спинку и закрыв глаза. И уже через мгновение почувствовал на своих щеках прикосновение кисточки.
Синяя краска... Таким же цветом загораются глаза архана, когда тот использует магию. Синее пламя, которого Рэми когда-то не понимал и даже побаивался. И что теперь все время бушевало где-то в груди... не унимаясь ни на мгновение.
Сила, без которой он теперь не может жить, подумалось Рэми, когда хариб расчесывал ему волосы, скрепляя их серебряным обручем с крупным сапфиром посередине. Сила, часть которой дает ему Виссавия... почему-то ничего не требуя взамен.
Несколько капель духов с чужим, сладковатым ароматом, напомнившим дыхание вождя. Но прежде чем Рэми успел скривиться, в дверь постучали.
— Войдите, — сказал Рэми, поднимаясь.
Эллис, не теряя времени, накинул на его плечи темно-синий плащ, скрепив его серебряной застежкой.
— Вижу, ты уже готов, — иронично заметил вошедший Кадм, кивком приказывая Эллису удалиться.
— Нам всегда надо быть столь одинаковыми? — спросил Рэми с неудовольствием окинув взглядом такой же, как и у него, наряд коренастого телохранителя.
— Блистать предоставим принцу, — ответил Кадм. — Наше дело — находиться в тени и охранять... хотя быть незаметным с такими глазами, как у тебя, это вряд ли. Ты слишком красив, дружок...
— А ты слишком разговорчив сегодня, — парировал Рэми.
— Ну как же. Пришел посмотреть, как ты себя чувствуешь... как никак, а первая встреча с влиятельным дядюшкой... не волнуешься, а, Эрремиэль?
Кадм впервые назвал Рэми полным именем, которое мать сократила до Рэми, а брат до Эрра.
Полузабытое звучание собственного имени в устах телохранителя было натягивающему перчатки Рэми приятно и неприятно одновременно. Приятно, потому как говорило о его статусе, неприятно, потому как Кадма Рэми считал другом, а из уст друга слышать столь официальное и даже чужое имя казалось каким-то... непривычным.
Рэми взял со стола кольцо с крупным сапфиром — когда-то он на такое мог работать год — и, повернувшись к телохранителю, ответил:
— Нет, не волнуюсь. Ты же знаешь, что Виссавия позаботилась о моем внешнем виде. Элизар меня не узнает. Тебе нечего опасаться. Как и принцу.
— А с чего это ты взял, что я опасаюсь?
— А разве не так? — усмехнулся Рэми.
— Странный ты сегодня, — встревожено ответил Кадм. — Будто опять собрался сделать какую-нибудь глупость... например, объясниться с дядюшкой.
— Я не желаю становиться наследником Виссавии, если ты это имеешь ввиду, — "наследником безумца", добавил про себя Рэми. — Так что можешь расслабиться.
Что имел ввиду Кадм, Рэми узнавать не хотел. Потому и лишил друга шанса ответить — вышел из своих покоев, войдя в соседние — принца. Ожидавшая в приемной свита синхронно склонилась в низком поклоне, Рэми быстрым жестом накинул на голову капюшон, в свою очередь поклонившись выходившей из кабинета Мира Калинке.
Девушка, удивив свиту принца, ответила на поклон поклоном, подав стоявшему рядом Миранису затянутую темно-красной перчаткой ладонь.
А ведь на этот раз даже не волнуется, подумалось Рэми, когда тот отошел в сторону, присоединяя свою силу к силе идущего за принцем Лерина. Закрыть Мираниса и его кузинку щитами, не позволить виссавийцам через них проникнуть.
Обычно принц заслонялся сам. Когда был спокоен. А телохранители лишь всегда находились рядом, следя, чтобы никто не проник через щиты наследника. Но во время важных встреч Миранис не тратил силы на защиту. За него это делали телохранители. И сегодня была первая важная встреча, на которую Мир забрал Рэми.
В зале было тихо, хоть и многолюдно. Придворные склонились перед принцем и Калинкой, Миранис медленно спустился по ступенькам и, не сбавляя темпа, вошел в приготовленный виссавийцами переход.
За ним — Лерин. За Лерином, после толчка Кадма — Рэми.
Вновь мелькнула под ногами пустота, отдалились стены, приблизились изящные, витые колонны, и, когда из перехода вышел последний телохранитель, Тисмен, Миранис двинулся вперед. К вождю...
Одна за другой выныривали из тумана перехода девушки из свиты Калинки. И каждый раз, когда новая архана появлялась в зале, когда изящно приседала в реверансе перед вождем, а потом отходила в сторону, к разноцветной толпе виссавийцев, Рэми чувствовал на своей спине ее удивленный взгляд.
