Бородатые боги-2

— Не могу я их сейчас бросить, ежики курносые! Они ведь, как дети малые и неразумные. Живут ведь впроголодь, не понимая, как это изменить. Мы для них, как находка. Вот накормим, обучим, тогда и уезжать можно. — пояснил Долматов. — Да и семья у меня новая здесь намечается. Детвора пойдет. Как же я их брошу?! Не по-людски это!

Вместе с Долматовым оставался жрец Лука и еще один воин-уанка, также решивший жениться на местной девушке. Двоих других воинов-разведчиков забрали в Нефтегорск. Баюлис еще несколько раз посещал древний город, названный им сначала в шутку, а затем и серьезно, Римом. При расставании вожди лукано подарили ему часть местных сокровищ, хранящихся в секретных комнатах пирамиды. Это были золотые пластины с различными рисунками, в том числе и напоминающие древние карты, а также непонятные для него предметы, о которых Хорстман высказал предположение, что это навигационные приборы древних и их гальванические батареи. Кроме сокровищ, были переданы кожи кайманов и каучук.

И вот, когда Николай уже сам собирался лететь в Новоросск, с очередным рейсом была передана тревожная записка от Климовича. Алексей Аркадьевич сообщал о возникшем нездоровом брожении в умах среди старейшин уаминка в Уаман-канча. Пользуясь тем, что вождь Синчи Пума и верховный жрец Иллайюк находились далеко, а Качи участвовал в обучении новой армии в Белгороде, старейшины, почувствовав власть, решили высказать свое "фи" в отношении новороссов и их деятельности. Ситуация складывалась неприятная, грозившая "вонзить нож в спину" созданному союзу попаданцев и принявших их местных племен. Ее срочно нужно было решать, пока искры возникшей неприязни не разгорелись до костра открытой вражды. Хотя слово вождя уаминка и было решающим, но и с мнением совета старейшин народ тоже считался.

Приказав загрузить самолет канистрами с нефтью, Антоненко, Валью и Иллайюк вылетели в Новоросск. Баюлис пообещал прибыть чуть позже вместе с остальными, отправившись своим ходом сначала по реке до форта Асту, а затем в Уаман-канча по горным тропам.

Для Иллайюка это был первый полет в жизни. Внешне он старался держаться достойно, как и подобает верховному жрецу, но вся его душа трепетала! Он летел по небу, как кондор! Как дети богов! Как сами Боги! Увиденное им с высоты птичьего полета поражало воображение. Одно дело, неподвижно смотреть с вершины горы на бурлящую в пропасти горную реку, но совсем другое, когда под тобой мелькают густые джунгли, змейки рек и блюдца озер, а также горы с глубокими ущельями. Хотя подобные картины и возникали ранее в его воображении, но только при нахождении в измененном состоянии сознания, а сейчас он увидел все наяву!

В отличие от старого жреца, Валью все было нипочем, он так сроднился с Николаем и другими новороссами, что уже ничему не удивлялся, а все воспринимал без страха и с интересом.

Гидроплан сделал два круга над Новоросском, уходя от дыма труб Мастерграда. С воздуха были отчетливо заметны произошедшие перемены. Выросли новые цеха и другие помещения. Существенно расширилась площадь вырубленного леса. Бывшие когда-то тропинки превратились в хорошо укатанные дороги. Однако, при всем своем положительном эффекте, индустриализация все-таки вносит свои негативные коррективы в царство природы, уничтожая ее.

Когда самолет-амфибия причалил к специально выстроенному для него пирсу, на берегу уже находились Климович и Невзоров.

Обменявшись приветствиями, решили прямо на месте обсудить возникшую проблему. Поскольку отпала необходимость его охранять, Николай отправил и так уже рвавшегося Валью в усадьбу, чтобы тот подготовил домашних к долгожданной встрече. Хотя и сам бы побежал следом за молодым оруженосцем, но, ты — Правитель, а это ко многому обязывает и на первом месте должна быть забота о других, доверивших тебе столь высокий пост. Это если ты — настоящий Правитель!

— Что случилось, Алексей Аркадьевич? Где мы сделали прокол и возможно ли исправить ситуацию?

— Местный менталитет. — с сожалением произнес Климович. — Уаминки привыкли жить обособленно и не терпят чужаков на своей земле. Хотя мы и узнали об этом в самом начале, да и в ходе войны с гуаро, но понадеялись, что со временем все изменится. Однако, не вышло...

— Пожалуйста, поконкретнее. И когда узнали о назревающем бунте? — Антоненко почувствовал нарастающее в нем раздражение. Все вроде бы складывалось хорошо и, на тебе! В бочку меда ложка дегтя, да еще какая!

— Узнали позавчера, когда я ездил в Уаман-канча и попытался договориться со старейшинами о пропуске пару сотен пуриков из района Белгорода на строительство деревообрабатывающего цеха на Серебряном ручье. В связи с увеличением объемов производства нам катастрофически не хватает рабочих рук. Вот мы и решили привлечь дополнительные силы. — пояснил Алексей Аркадьевич. — Ведь многие уаминки с семьями ушли в Белгород, так сказать, на историческую родину, где теперь Новицкий, Нечипоренко и Качи готовят армию к походу. В Уаман-канча остались только те, кто постарше и не желает куда-либо переезжать. Если молодежь нормально все воспринимает и тянется к нам, то старики упертые оказались. Как узнали, что инки придут, так сразу "в штыки". Я уж, грешным делом подумал, чтобы меня там не прибили ненароком...

— Правильно подумали. — вставил Иллайюк. — Наша земля священна. Она завещана нам Богами. За нее не одно поколение предков отдало свои жизни. Не бывать на ней чужих. А кто нас предаст, тот должен погибнуть.

— Но, ведь мы же для вашего блага и стараемся! — воскликнул Невзоров. — Сколько нового для уаминка принесли! И еще лучше жить станете, дайте только время!

— Это вы так понимаете. — спокойно ответил Иллайюк. — Не зря мой народ прозвали уаминка — "верные воины". Мы верны клятве предков Богам и никогда от нее не отступимся. Надо искать другой путь.

— Но, вы же разрешили детям других народов учиться в Новоросске? — Невзоров попытался найти выход из положения. — Почему нельзя, хотя бы временно, прийти уже нашим пурикам? Они только построят цех и снова уйдут за Ущелье Мертвых!

— Ребенок, не взрослый. Хочешь победить врага, воспитай его детей, как своих. И у тебя многократно прибавится воинов. Мы и инки так делаем. — верховный жрец все же предложил компромисс. — Я верю вам и эта вера с каждым разом все крепче. Сегодня, благодаря тебе, Ника Тима, я летал на большой птице и смотрел на землю, как видят ее наши Боги. Покажите эту птицу старейшинам. Они поверят вам и сами придут строить, что вы хотите.

— Я уже думал об этом. — добавил Климович. — Но, есть проблема. Возле Уаман-канча нет подходящего места для взлетной полосы... Качи говорил, что благодаря освобождению Урак-канча — Белгорода от инков и победе над мохос, теперь границам уаминка ничего не угрожает. Можно снять часть воинов с пограничных застав, оставив только группы для наблюдения и связи. На опасных направлениях держать маневренные отряды...

— Это только часть решения возникшей проблемы. — Антоненко решил действовать кардинально. — Как вы и предлагали ранее, Алексей Аркадьевич, нам необходимо переносить производство за пределы этой долины. К нашим новым базам. Так будет лучше для всех...

— Хорошо. — согласился Климович и улыбнулся. — А теперь, Николай Тимофеевич, поспешайте-ка домой! Там, наверное, уже все глаза проглядели, заждавшись вас. Завтра поедем в Уаман-канча на переговоры. Вас же, уважаемый Иллайюк, я приглашаю к себе в гости, отведать борща и пирогов Екатерины Валерьевны...

Сколько было радости в родных глазах, у Николая не хватало слов, чтобы выразить всю любовь к своей семье и прежде всего к Тани. Давно его так никто не встречал. Даже в прошлой жизни. Чуть не задушили в объятьях и поцелуях. Мальчишки лезли на голову, а девчонки на руки, не давая возможность обнять любимую женушку. Сколько человеку надо для счастья?! Да всего-то, малость. Чтобы его искренне любили и вот так встречали каждый день. Ради таких минут стоит жить и пахать за десятерых. У Тани существенно округлился животик, шестой месяц беременности как-никак! Есть у тебя, Колька, еще порох в пороховицах! Когда вся шумная семья после праздничного ужина и рассказов Николая о приключениях, улеглась спать, он осторожно положил руку на живот жены и почувствовал толчки ножек ребенка. Вот где весь мир сосредоточен, в этом создании, ради которого ты живешь, строишь и воюешь. Нежно обняв и поцеловав Тани, Антоненко заснул. Завтра предстоял трудный день и надо быть готовым к нему...

Переговоры со старейшинами уаминка поначалу шли туговато. Пришлось выслушать кучу неприятных упреков из-за чужих на их земле, массовой вырубки леса и загрязнения озера в священной долине богов. Из-за того, что не выгнали оставшихся инков и другие племена из Урак-канча, назвав его Белгородом. Даже "досталось на орехи" из-за сманивания к себе всей молодежи, которой в Уаман-канча и в ближайших селениях практически не осталось, не считая малых детей. Здесь за новороссов вступился Иллайюк, напомнив старейшинам, что это с их согласия вождь Синчи Пума направил молодежь к попаданцам, желая из них сделать "посвященных". Привезенные подарки и высказанные контраргументы немного смягчили гнев старцев. Они уже не выкрикивали свое недовольство, а только ворчали себе под нос.

Точку в споре поставил Хорстман. В заранее условленное время, его "Драко-1" сделал несколько кругов над Уаман-канча, то опускаясь до самых крыш домов, то взмывая ввысь. Немец не забыл, что он пилот пикирующего бомбардировщика Юнкерса Ю-87. С целью придания своему полету более эффектного зрелища, Клаус совершил два захода с пикированием на город. При этом самолет-дракон издавал такой терзающий душу вой, что даже новороссам стало жутко, не говоря уже про аборигенов. Хотя такой шаг и был ими заранее обговорен, но эффект от него превзошел все ожидания.

Еще при строительстве гидроплана, Хорстман, с учетом опыта в своем мире, предложил использовать нечто из арсенала психологической войны и установить на него сирены, приводившиеся в действие небольшими пропеллерами, установленными на крыльях, которые вращались от набегавшего потока воздуха. Электропривод подключал сирены к генератору, в результате чего и издавались звуки иерхонских труб. Чтобы в обычном полете его не раздражал звук сирен, Хорстман надевал на пропеллеры специальный кожух, который, при необходимости, мог быть снят, даже находясь в воздухе.

Как бы не были смелы старейшины уаминка, но увидев и услышав атакующую их страшную птицу, многим стало плохо. Кто-то потерял сознание, а кто-то и "обделался". Даже Иллайюк, уже побывавший на борту самолета и знавший, что это дело рук новороссов, хватался за голову и сердце. Пользуясь моментом, Антоненко припугнул:

— Вот что, уважаемые деды! Мы пока добрые. Но если и дальше вы будете артачиться, то эта "птичка" начнет чаще к вам прилетать. Ее прислали Боги, к нам на помощь. И если кто-то против нас пойдет, то я им не завидую! Может кого-то и скушать или прихватить в свое гнездышко для птенчиков!

Николай понимал, что они поступают жестко. Даже жестоко по отношению к старикам, старейшинам своих союзников, но по-другому быстро изменить ситуацию они не могли, не было времени. Да, жалко дедов, но их уже не переделаешь, а палки в колеса те вставить могут. Наступило время перемен, когда прошлое должно уступить место будущему. Пускай лучше отдыхают, воспитывая внуков, а не баламутят народ почем зря.

После того, когда все пришли в себя и немного успокоились, разговор принял конструктивную форму. Новороссы согласились больше не приводить представителей чужих народов в священную для уаминка долину. Только два случая были исключением из правил: маленькие дети и семья новоросса. Взамен, старейшины, без каких-либо ограничений, отпускали в Новоросск всех желающих уаминка и уанка. Было решено: новые кадры готовить на местах, разбив занимаемую территорию по секторам. Со стороны горной империи инков — сектор "Анды" с центром в Белгороде, а со стороны сельвы — сектор "Амазонка" с центрами в Нефтегорске и Петропавловске. Новоросск являлся "сердцем", центром науки и главного производства, последним оплотом, куда допускались только свои: уаминки и уанки. Это было связано не только с "восстанием старцев", но и с практической стороной. Уроженцы сельвы тяжело переносили горную болезнь, да и привыкшие к влажному тропическому лесу, они некомфортно чувствовали себя в горах. Тоже происходило и с горцами. Они терялись и болели в джунглях. Только уанка более-менее чувствовали себя нормально в этих природных зонах.

В Мастерграде оставляли производство станков, сложного оборудования, огнестрельного вооружения и другой стратегической продукции. А изготовление холодного оружия, различных тканей и всякого ширпотреба, в том числе котлов, сковородок и другой кухонной утвари, собирались перенести на новые места. Так сказать, поближе к потребителю. В Белгород и Нефтегорск. Такое же производство организовывалось и в городах союзников: Уаман-канча и Уанка-канча. Чтобы они не знали в этом нужды и могли обмениваться с другими племенами на необходимый товар.

Когда вопрос с недовольством старейшин уладился, Николай решил провести дома несколько дней. Дети, прибежав с занятий, не отходили от него ни на шаг. Чувствуя, что приемный родитель скоро снова уйдет далеко и надолго, они старались каждую минутку побыть с ним, прижаться поближе, зарядится его энергией. Николай понимал, что детям не хватает отцовской заботы и ласки, но ничего поделать не мог. Назвался груздем, полезай в кузов. У Правителя огромная ответственность за жизнь других, поэтому свободного времени на самых дорогих и близких всегда не хватает. "Вот наладим мирную жизнь, тогда нормально и заживем". — утешал себя Антоненко, хотя знал, что такая жизнь наступит не скоро.

Не отставала от детей и Тани. Понимая сложность положения, она все равно ревновала мужа к его должности и делам, хотя сама, будучи дочерью вождя уанка, в детстве находилась в подобной ситуации. Беременность ее нисколько не испортила, а наоборот сделала еще красивее. Антоненко не мог налюбоваться своей немного пополневшей женушкой. Пускай официально они еще не считались женатыми, но Тани жена ему перед Богом и у них будет совместный ребенок, а это главное.

nbsp; Когда самолет-амфибия причалил к специально выстроенному для него пирсу, на берегу уже находились Климович и Невзоров.

Обменявшись приветствиями, решили прямо на месте обсудить возникшую проблему. Поскольку отпала необходимость его охранять, Николай отправил и так уже рвавшегося Валью в усадьбу, чтобы тот подготовил домашних к долгожданной встрече. Хотя и сам бы побежал следом за молодым оруженосцем, но, ты — Правитель, а это ко многому обязывает и на первом месте должна быть забота о других, доверивших тебе столь высокий пост. Это если все делал на бегу.

Сестра Тани Тимту удачно для себя вышла замуж за Григорова. Теперь они с Андреем жили в отдельном доме недалеко от усадьбы Антоненко. Молодая девушка, как только Григоров уходил на полигон, сразу же приходила к сестре посплетничать и помочь по хозяйству. Не отставала от других и дочь Синчи Пумы Кусикойоль. Она уже освоилась в новых для себя условиях и чувствовала себя как дома. Куси ходила в школу, где Невзоров организовал специальные курсы по подготовке будущих учителей. Вместе с другими мальчишками учиться бегал и внук вождя Сайри. Он уже во всю говорил по-русски, иногда даже подсказывая матери неизвестные ей слова.