Разговор оборвался, и оставшуюся часть пути мы прошли молча. Когда в конце очередной улицы смутно забелела вывеска нашего постоялого двора, было уже довольно поздно, но к счастью, калитку ещё не заперли. Видно, мы с Ари были не единственными полуночниками среди постояльцев.
На крыльце я отстранилась от Кариса. Вдруг кто-нибудь из наших ещё сидит в общей зале, точно подумают, что у него снова приступ, а это совсем ни к чему. Но беспокоилась я зря — в зале никого не было, только светилась полоска под дверью за стойкой, наверно, хозяйка наводила порядок в кухне.
Я уже поставила ногу на первую ступеньку, и тут же вспомнила, что теперь мы живём внизу. Брат, насмешливо улыбнувшись, взял меня за руку и потянул вправо:
— Нам сюда.
Как только мы вошли в комнату, Карис с глухим стоном осел на пол, не успев отойти от двери. Я от неожиданности — ведь три месяца уже ничего не было! — чуть не свалилась рядом, но вместо этого как-то дотащила его до кровати. Ох, не к добру я сегодня 'Белый Лис' вспомнила!
Через два часа я готова была рыдать в голос: по сравнению с этим приступом, все предыдущие были пустяками, не стоящими внимания. Лицо у Кариса сделалось не просто бледным, а мраморно-белым, чуть ли не прозрачным, зрачки расширились настолько, что закрыли почти всю радужку, и, по-моему, он уже не понимал, на каком свете находится! Не подействовало даже Нелдино зелье, а силу я передать не могла: в полнолуние это очень опасно. Я попыталась понять, что случилось, но едва попробовав слиться с Карисом, порвала связь. То, что мне удалось ощутить, было просто невыносимо: судя по всему, бедному Ари казалось, что его голову разносит на части дюжина кузнецов с огро-о-мными молотами!
Если бы здесь не было меня, он уже орал бы во всю мочь и лез на стенку, впрочем, скорей всего, его не хватило бы и на это.
Ещё никогда я не чувствовала себя такой беспомощной: от обычной травницы толку не будет, а к магу-целителю среди ночи так просто не ворвёшься.
Всё, что я сейчас могла — сидеть рядом, на краешке кровати, и держать брата за руку. Не знаю, что бы я, в конце концов, сделала, как вдруг меня словно толкнуло к сундуку Кариса. Я откинула крышку, едва не сорвав её с петель, и начала лихорадочно выбрасывать вещи, добираясь до дна.
Шкатулка с браслетами обожгла мне руки даже сквозь кожу мешочка. Я, ругнувшись сквозь зубы, добралась до кровати и подсунула эту зачарованную штуку брату под ладонь. От его прикосновения крышка открылась мгновенно, и не успела я глазом моргнуть, как два браслета заняли своё место на запястье и на плече правой руки — прямо поверх рубашки, а вторая пара каким-то неуловимым образом оказалась на левой. Аметисты в браслетах начали светиться, переливаясь радугой оттенков: от нежно-сиреневого до тёмно-фиолетового, почти чёрного цвета.
Мне оставалось только молча смотреть и ждать. Наконец, камни вспыхнули густо-лиловым светом и погасли. Я дрожащим голосом осторожно позвала:
— Ари... — и свалилась на пол от изумления. Он преспокойно спал, а на лице не осталось даже намёка на приступ. Единственным напоминанием о недавнем кошмаре были слипшиеся от пота волосы.
'Теперь, братик, ты без этих браслетов и шагу не сделаешь!' — от нахлынувшего облегчения я даже не могла пошевелиться, и заснула, опустив голову на край его кровати.
— Дара, ты с ума сошла! Как я в них на улицу выйду? — возмутился Карис на следующее утро, когда я осторожно предложила ему не снимать браслеты.
— Но ведь вчера они тебе помогли?
— А если их увидят, неприятностей не оберёшься, — брат криво усмехнулся. — Мы не сможем объяснить, откуда у простых артистов такие вещи...
— Погоди... — я, задумавшись, теребила выбившуюся из косы прядь волос. — Оставь только те, что на плечах, их под рубашкой можно спрятать, и видно не будет, а с запястий сними.
— Хм-м, — озадачился Карис, — пожалуй, можно попробовать. Всё равно, хуже вряд ли будет.
Я не смогла удержаться, и ехидно заметила:
— Зато, когда решишь сдаться какой-нибудь даме, ей, наверняка, понравится, даже очень.
Секундой позже, в меня полетела подушка, но не тут-то было: я незаметно перетекла в сторону, и метательный снаряд едва не снёс кувшин с букетом сирени на столе.
Не теряя времени, я подхватила подушку и отправила обратно, причём, попала точно в цель — Карис пошатнулся и свалился на кровать. Вставать он не спешил, и я слегка забеспокоилась, как бы у него не повторился вчерашний приступ. Подойдя к кровати, я осторожно склонилась над ним, и... возмущённо рванулась, пытаясь освободиться из захвата, но оказалась прижатой к тюфяку.
— Нехорошо издеваться над старшими, — заметил Карис с ехидной улыбкой. — Проси прощения, тогда отпущу.
— Не дождёшься, — огрызнулась я, и, разозлившись, попыталась двинуть ему коленом. Карис сумел увернуться, но меня не выпустил. Зелёные глаза потемнели, а я вдруг ошарашенно подумала: 'Сейчас поцелует... О, Богиня, никак вчерашнее наваждение вернулось!'
Время словно остановилось, мы молча смотрели друг другу в глаза, я чувствовала, как неистово стучит его сердце, а моё, кажется, и вовсе, собралось выпрыгнуть из груди.
Внезапно Карис разжал руки и встал, освобождая меня.
— Извини, немного не рассчитал. Синяков нет?
— Нет, — хрипловато ответила я, поправляя рукав платья. — Пошли, а то к завтраку опоздаем.
Я направилась к двери, бросив мимолётный взгляд в зеркало, и остолбенела: вместо аккуратно, в кои-то веки, заплетённой косы, у меня на голове красовалось нечто, называемое по-нашему — 'побывала я на сеновале'. Перебросив косу на грудь, я расплела ленту и тряхнула головой — освобождённые пряди тяжёлой волной упали за спину.
— Заплести? — спросил Карис.
— Нет, не надо, — при одной мысли о его прикосновении, пусть даже к волосам, меня бросило в жар, и я стрелой выскочила за дверь.
Глава XI
За столом я думала о чём угодно, только не о том, что случилось несколько минут назад, хотя, больше всего, мои мысли занимал ночной приступ Кариса. Где-то в промежутке между мясной похлёбкой и пирожками с вареньем, меня словно оглушило: записка Веданы! О, Богиня, как всё просто — мы же в Вельте, нужно только найти Его Магичество Эстина и передать привет от Яриты!
Я чуть не рванулась из-за стола прямо на улицу магов, но вовремя остановилась — мало найти этого Эстина, он ведь может и отказаться, значит, надо идти туда вместе с Карисом, чтобы маг точно не отвертелся. И это намного сложнее — такого упрямца, как мой брат, ещё поискать, а уж на лечение, его и калачом не заманишь.
После завтрака у нас обычно утренняя тренировка, но сегодня Карис будет упражняться один. Я еле дождалась, пока он выйдет из-за стола и отправится за кинжалами: разговор предстоит серьёзный, не объясняться же нам на заднем дворе.
Когда я зашла в комнату, брат как раз доставал кинжалы из сундука, и обернулся только на шорох закрывающейся двери.
— Дара, ты же вроде стирать собиралась?
— Стирка никуда не денется, — отмахнулась я. — Мне надо с тобой поговорить.
— Что-то мне это не нравится... — как бы про себя, заметил Карис.
Я вдохнула поглубже, и ринулась в бой:
— Карис, мне Ведана посоветовала, если попадем в Вельту, найти одного мага, чтобы он тебя посмотрел, я...
— Нет, — отрезал Карис. — Хватит с меня магов.
— Но, Ари, почему? — я растерянно уставилась на брата. — Я же хочу, как лучше...
— Нет, — зелёные глаза стали ледяными. — Маги здесь не помогут.
— Откуда ты знаешь? — не отставала я. — У нас в деревне мага не было.
— Эх, сестрёнка, — Карис коротко и злnbsp;— Не могу... сейчас умру...
о рассмеялся, — думаешь, это пять лет назад началось? — Я осела на лавку, потеряв дар речи. — Ты просто не помнишь, маленькая ещё была, не понимала. Папа с мамой почти всех вельтских магов тогда обошли, мы с отцом даже в Раттею ездили...
Я помню, — прошелестела я сразу севшим голосом, — вас три недели не было. Ты мне привёз подарок — голубую стеклянную капельку на шею.
— И ты её ни днём, ни ночью не снимала, — улыбнулся Карис.
— А потом потеряла, когда купались. Вроде бы шнурок развязался, и ты нырял, пока не достал её.
— Ещё бы, ты тогда ревела на всю бухту. И где эта подвеска теперь?
Я слабо улыбнулась:
— В мешочке лежит. Цела до сих пор. Ари..., а что маги?
Карис закрыл крышку и медленно опустился на сундук, сверкнув глазами:
— Ничего. Разобралиnbsp; чуть ли не по костям, всяких учёных слов наговорили, и никто в мою голову лезть не пожелал. — На его виске неистово билась жилка. — Так что висеть мне у тебя на шее до конца дней, — брат дёрнул плечом и опустил голову, уставившись в пол.
Я рванулась к нему и обняла. Карис судорожно вздохнул, пряча лицо в моих волосах, а потом прижал меня к себе, крепко, почти до боли.
— Пожалуйста... — чуть слышно прошептала я, — ради меня...
Это было подло, так бессовестно воспользоваться его слабостью, однако, я не могла не попытаться, для его же блага. Карис чуть отстранился, и пристально посмотрел мне в глаза:
— Нет.
Я ненавидела сама себя, за то, что сейчас сделаю, но другого выхода он мне не оставил. Ари, словно очнувшись, слегка ослабил объятия, и я скользнула вниз.
— Умоляю! — выдохнула я, падая на колени.
— Дара! — короткий полустон-полукрик. Брат тут же сделался белее простыни, и выдавил:
— Да.
— Обещаешь?
— Обещаю.
Я поднялась, не глядя на Кариса, подхватила в углу, у двери, корзину с грязным бельём, и вышла.
К бельевой я шла наугад, почти ничего не видя из-за пелены подступивших слёз. Да, иначе было нельзя, но как же мерзко на душе — не просто разбередить рану, а ещё и всадить в неё кинжал! Карис не простит.
Войдя в бельевую, я сразу распахнула окно настежь, не терплю закрытых комнат, к тому же от горячей воды душно, пусть хоть ветерок продувает, иначе задохнуться можно.
Стирка — очень удобное занятие, руки заняты, зато голова свободна, думай о том, о чём хочешь. Но сейчас мне совсем не хотелось думать, а раз не надо думать, значит, будем... петь.
— Травушка расскажет мне о том, что случится, (1)
Пропоет мне песню ночную...
Ляжет мне рассветною росой на ресницы,
Расплетет мне косу тугую.
Солнце взойдет в огне,
Позовет в дорогу далече,
Но не подняться мне,
Не лететь к нему да навстречу...
Сколько раз я видела пожар-пепелище,
Сколько я ночей сна не знала.
Сколько мое сердце ошибалось, но все ищет —
Да судьбы своей не узнало.
Поздно ли, рано ли
Отыскать тропинку другую,
Чтоб из чужой земли
Возвратиться в землю родную...
Забери меня с собою ты, перепелка,
Уведи в чащу глухую.
Стану серой птичкой незаметной — да и только,
Растоплю тоску ледяную.
Заслышав шаги, я обернулась. Сердце тревожно сжалось: неужели Ари? Но в дверном проёме возник кое-кто другой.
— С удовольствием помогу, — улыбнулся Лен. — Доброго дня, Дара.
— Чем поможешь? — я была слегка сбита с толку.
— Растопить 'тоску ледяную', — он хитро подмигнул. — Красивые девушки не должны замерзать, тем более, от тоски. Могу я пригласить тебя на прогулку верхом?
'Почему бы и нет? Стирку я почти закончила, день свободный, а Карису на глаза лучше не попадаться хотя бы до вечера'.
— Хорошо. Подожди немного, бельё развешу. Лен... ты знаешь Его магичество Эстина?
— Кто же его не знает. Глава всех магов Вельты. А зачем он тебе понадобился, если это не тайна?
— Привет передать.
— Его сейчас нет в городе. Уехал на Большой совет в Раттею. Будет нескоро.
— Готово, — я повесила на верёвку тёмно-зелёное платье и повернулась к Лену. — Я мигом, только переоденусь.
— Тебя проводить? — спросил Лен, открывая передо мной дверь.
— Нет, спасибо.
— Тогда я жду у ворот. Да, Дара, не бери Бурана.
'Интересно, это ещё почему? Посмотрим... я люблю сюрпризы'.
Уже на пороге комнаты я вспомнила: дорожная одежда осталась в фургоне, придётся идти на задний двор. А там Карис...
Если бы вчера мне кто-нибудь сказал, что я буду стараться незаметно, словно мышка, проскользнуть мимо родного брата, я бы только рассмеялась, но что поделаешь: всё когда-нибудь случается впервые.
Волчий дар не подвёл, Ари услышал только шорох двери, а судя по свежей россыпи щепок вокруг мишени, он был зол, как сто чертей.
Я быстро переоделась, собрала волосы в хвост, но перед дверью замешкалась — сказать или не сказать?
'Наверно, всё-таки лучше сказать, а то потом, не дай Богиня, искать начнёт'.
Встав на пороге, я сообщила Карису в спину:
— Я с Леном. Верхом прокатимся, — и, не дожидаясь ответа, как можно быстрее, скрылась за углом.
Выйдя за ворота, я не поверила собственным глазам.
Лен ждал меня верхом на вороном жеребце, держа в поводу... самое настоящее чудо! — изумительную серебристую кобылку.
— Нравится?
— Лен, как зовут эту прелесть?
— Серебрянка. Тебе помочь?
— Нет, не надо, — я осторожно подошла поближе.
'Ну почему я не догадалась взять что-нибудь вкусное?!!'.
Досада на собственное скудоумие, похоже, так явно отразилась на моём лице, что Лен усмехнулся и вытащил из седёльной сумки яблоко.
— Держи!
После нескольких минут воркования с моей стороны, и похрустывания — с её, мы с Серебрянкой прекрасно поладили, и я взлетела в седло.
Лен улыбнулся и тронул вороного. По городу мы проехали шагом, как и положено законопослушным наездникам, но за воротами Лен сразу же пустил коня в стремительный галоп. Серебрянка держалась вровень с красавцем-жеребцом, без усилий, играючи.
Дорога, бурой от пыли лентой, стелилась под копыта лошадей, в лицо дул свежий ветер, а с неба проливало щедрые потоки лучей ослепительно-яркое солнце.
Уловив проблеск одобрения во взгляде Лена, я, в глубине души, поблагодарила Кариса. Он, помня мои мучения во время побега, решил научить меня по-настоящему ездить верхом, и, при любой возможности, немилосердно гонял весь этот год. Как только у него хватило терпения — ведь к Бурану меня, особенно вначале, приходилось чуть ли не тащить за шиворот.
Через час Лен свернул с главной дороги на неприметную тропку, вьющуюся между холмами. Серебрянка без понуканий направилась следом, а Лен мимоходом заметил:
— Вы очень друг другу подходите, Серебрянка и Серебряная Тень.
— Как... — я чуть не выпала из седла, — откуда ты узнал?!!
— Спросил. Серый Странник просил передать, что семья скучает и ждёт.
— Лен... у тебя есть прямой переход к нам?
— Нет, мне ответили песней.
— А почему не посмотрел? Так проще.
Лен слегка смутился:
— Не был уверен, что ты позволишь.
— Спасибо за вести, — я подъехала почти вплотную:
'Можно?'
Лен остановил коня поперек тропы и повернулся ко мне:
'Конечно, каэнне'.
Пристальный взгляд, глаза в глаза, и я растворяюсь в стальном блеске. Воля, мощь и, прозрачно-обжигающий холод.
'Да, это ты... Северный Ветер'.
