Общий файл Зари

Ранее утро разбудило шорохами, просыпались птицы. Промаявшись полночи, удалось заснуть не задолго до рассвета, и я не выспалась. Требовательно заурчал живот. Погоди, родной, выберемся — отъедимся. Без крови не умру, вялая буду да злая, но по большому счету кроме пониженной регенерации страшного нечего не случиться. Главное, не убивать меня, и все будет в норме. Протерев глаза проверила троицу — за ночь Лев сполз с ветки дерева вниз и теперь висел на веревках под ней, продолжая посапывать, плавно покачиваясь от ветерка. Дим позы не поменял, все так же лежал в рогатке. Солнечный, перевернувшись на спину и заложив руки под голову, смотрел в гуляющую листву кроны.

— Джей, — я тихонько позвала, дуб был ближе всех, но я все равно опасалась разбудить остальных, — а где Фая?

Его березка пустовала шелестя гибкими тоненькими веточками.

— Сбежал ночью. Я пробовал догнать, но он как сквозь землю провалился. — Джейко сел, свесив ноги, — как ты без крови?

— Не очень, но жить буду.

Вот Фая пакостник, только шаль зря переводили на него... Вскоре поднялись Рамин и посвятив их в побег неблагодарного пастуха мы двинулись дальше в глубь рощи. Завтракающие на ходу мужчины хмуро переговаривались — как мог деревенский пастух уйти от Джея — непонятно. После спаррингов о возможностях друг друга они знали не по наслышке, способности Солнечного братья оценивали весьма высоко.

Выкидываемые по пути следования куриные косточки вскоре собрали за нами небольшое цветастое сопровождение — розовые жабки приноровились ловить объедки на лету, и издавая нечто среднее между кваканьем и курлыканьем не отставали до последней косточки.

О том, что мы находимся на враждебной территории напомнил человеческий крик, раздавшийся буквально в десятке шагов. Через пару секунд мимо просвистел мужчина в одних полосатых портках и развивающейся бородой до самого пояса. А за ним, буквально по пятам, строем трусили скелеты... Женские. Истлевающие саваны кокетливо поддерживались покойницами на уровне бывшей груди, на руках и ногах бренчали золотые браслеты, звенели усыпанные драгоценными камнями мониста. Мужик, с разбега впившись намертво в замыкающего процессию Лева, повис на его руках, чуть не повалив при этом.

— Спасите!!! Чести лишают, ....(женская особь отряда присмыкающихся, состоящая в нетрадиционных отношениях с родственниками по линии мужа)!!! Соорентировавшись с ходу Джей с Димом схватили нас за шкирятники и буквально закинули на ветви ближайшего дерева. Причем Солнечный швырнул Лева вместе с вопящим проклятия прицепом.

Внизу сосны скрежетали косточками прелестницы, и тянулись к из-под носа уведенной добыче. Новоприбывший продолжал самозабвенно предаваться сквернословию. Я выплюнула попавшие в рот во время перелета иголки и выпутала косу из смолистого лапника. Сумка осталась внизу, забравшимся в последний момент на дерево парням было не до вещей.

— Все целы?

Дим, тоже потерявший поклажу, бегло осмотрел меня и брата с Джеем на соседней ветке. Ответил Лев:

— Если отцепить этого клеща, то буду цел... — Рамин безуспешно пытался расковырять сжатые пальцы покрасневшего бородатого, изливающего поток брани. Схватив мужика за горло так, что тот захрипел, Джей влил в него зелье. Через минуту крик стих.

— Вы, это, благодарствую. — Грамматика родного языка после романтического свидания с нежитью у дяди хромала. Жутко захотелось смеяться и я присосалась к бутыльку. Рядом то же действие повторили парни.

К групповому древолазанию умертвия отнеслись философски, на верх за нами не полезли, а потрясти не догадались. Вскоре загробный отряд расквартировался на вылезающих корнях.

— Мать моя женщина, никогда больше ничего желать не буду... — Оторвавшийся от спасительного плеча дядька обнял ствол и залился горючими слезами. Нам поведали очередную жуткую историю. Купец, представившийся Захром, неудачно проворовался при высокопоставленных свидетелях и пустился в бега. Какие духи его попутали в заповедную рощу лезть прятаться он и сам не понял. В первый же час в лесу торгаш набрел на колодец, и пораскинув мозгами, рискнул загадать желание для души, раз уж с материальным планом не сложилось. О коварстве источника Захр был осведомлен, но посчитал что с безобидными чувствами в случае чего справиться в состоянии. Пожелал он гарем кашимского султана. В детстве мать читала сказки о былых временах, и пышногрудые и волоокие красавицы въелись в память благодарного слушателя на всю жизнь. Ну и получил он — стройный косяк, поднятый из вечной усыпальницы. Трое суток купец бегал от безобидного светлого чувства, завладевшего косточками. Пока удавалось уходить, покидав шишки в поклонниц купец хрипло похихикал — скелеты разумом не обладали, и потеряв из виду цель, вскоре разбредались. Вверх головы они не поднимали. Как его эскорт отнесется к нам он не знал, за время марафона по пересеченной местности кроме представителей волшебной фауны он никого не встретил. А вот колодец видел еще не раз, но от желаний воздерживался. Этим утром только мимо пробегал. Мы навострили ушки.

— А сможешь показать, где? — боюсь, что настойки шали такими темпами не хватит и на сутки, и если не найдем подарок кудесника до вечера, то завтра придется покинуть рощу.

— Примерное направление, — успокоившийся Захр выклянчив у Джейко сухари и флягу с водой восстанавливал потерянный за время голодания вес. Хрумкал заразительно. Обед на сосновом ярусе поддержал Лев, и немногочисленная сохранившаяся снедь вылезла из недр сохранившихся сумок. Кишки заворочались, нос по собственному посылу выделил новый сладкий аромат. Только жажды человеческой крови не хватало! Ноздри раздулись, улавливая знакомый сладкий аромат Джея с неописуемо притягательными нотками, нет... Я его не хочу есть, не хочу... Желудок не соглашался. Отвлечемся, подумаем о запахе Захра, почему его не учуяла на расстоянии? Пространственные шалости колодца? Скорее всего, умудрился же пастушонок от Солнечного сбежать... Солнечный... Ням... Мозг плодотворно перемешивал в рассудке голод и неуталенное желание ночных видений. Попытка прекратить безобразие породила головную боль, и глухую стену, блокирующую контроль над эмоциями.

— Ле-э-э-в!

Ногти проникли в древесную плоть и, стерев в порошок препятствие, рука сжалась внутри соснового древа в кулак. На скребущий звук и голос повернулись все. Лев с торчащим изо рта ломтем вяленого мяса, Джейко и Дим с лепешкой, которую делили на пополам, Захр с обмусоленным сухарем. Лица... немного отдавали слабоумием.

— Уверена, что я нужен?

Голос Лева подрагивал, кусочек изо рта вывалился и полетел вниз аккурат в 'декольте' обладательницы савана.

— Ага.

Ухватив его покрепче и еле сдерживая незнамо откуда взявшуюся силу, чтобы не сломать запястье, я перепрыгнула с добычей на соседнее дерево, а от него на следующее и не остановилась, пока сосна не удалилась на достаточное расстояние. На размашистом дубе в киллометре ноша была отпущена и я прислонилась к стволу, закрыв глаза. Лева вампирское чутье хотело во всех смыслах меньше остальных, как еда он после ведьмачих элексиров отдавал горечью, а как любовник не воспринимался. Ему и караулить.

— Я очень голодна... Посмотри за мной, ладно?

Глаза открылись, и некстати увидели Рамина, близко-близко.

— Ты что делаешь?

Насыщенно-синий взгляд моргнул, Лев натужно отодвинулся, снимая руки над моими плечами.

— Ничего, просто забыли, что ты с нами можешь сделать...

Усевшись на ветку Лев с усилием тер виски. Я опустилась сбоку.

— Больно?

— Необычно. Поздравляю, ты впервые применила настоящее принуждение. Растешь... — Радости в голосе не было ни капли.

— Принуждение? Это не то же самое, что и очарование?

— Похоже, но не совсем. — Тон сменился на лекторский. — Принуждение может происходить и без физических действий. И оно на порядок мощнее, от него не всякий ведьмачий элексир спасет. В общем, сама резберешься со временем... — Рамин, облокотившись на меня, запрокинул голову и его затылок опустился на мою макушку, — Осторожней с нами, хорошо? Мы к тебе относимся, как к другу... или даже сестре. Братец, и тот расстаял... Хоть еще и не осознал ...

Голова трещала, но душа от такой новости встрепенулась. Вампиру охотники приняли в круг доверия! Ласково потеплело на сердце, по жилам волной потекла приветливая и послушная сила. Неуправляемый хаос потихонечку прятался на дне черепной коробки, шторм стихал. С такими братьями за плечами весь мир перевернем! Как мало времени нужно оказывается для сродства.

— Будем друг дружку беречь, — похлопав по коленке Лева я осторожно убрала голову, на самом деле полегчало, — пойдем, мой лекарь души, кажись отпустило. А то без тебя все доедят...

Упоминание о еде вернуло Лева к привычной роли голодного духа.

— И верно, я у тебя в сумке заначку припрятал. Если скелетины разбрелись, и Дим ее унюхает...

Соскочив с двухметровой высоты и утянув следом меня Рамин рванул к дубу, явно показывая, что если они и не разбрелись, то проблемы это исключительно их. Зомби повезло, и древние косточки гнев Рамина, стремящегося к заветной нычке, избежали. Испытал его Дим, роющийся в моей сумке. Унюхал солонину...

Лев с криком орков-налетчиков накинулся на брата и они покатились по земле, в полсилы награждая друг друга зуботычинами. Сумка была позабыта, ею занялся Джей. Отойдя тихонечко на край поляны он достал нож и нарезал сало. Первый бутерброд достался спрятавшемуся за сосной торговцу. Рамин прекратили побоище после первого же чавка и спохватившись побежали к сумке. Им благородно оставили половину. Глаз не нарадуется на этот детский сад на выезде... Где моя бутылька?..

Ближе к вечеру жалобы на жизнь Захра плавно переросли в завывания. Колодца так и не нашли. Устроившись на очередном дереве пораскидистей мужчины доедали дневные остатки.

— Али, может поешь?

Заботливый Джей готов был пожертвовать последней от сердца оторванной лепешкой.

— Спасибо, но чтобы ее переварить кровь нужна... Поделишься?

Спросила я в шутку, по привычке не улыбаясь при постороннем. Шутку не поняли — Солнечный с готовностью подвинулся и подставил шею. На коже рядом с татуировкой отчетливо проступала бьющаяся жилка, рот наполнился слюной. Из-под вампирской оплеухи Джея выдернул Лев.

— Жить надоело? Не правоцируй, ей сейчас хуже всех.

Джей потирал ушибленный копчик, Рамин действовал не церемонясь.

— Я честно. Почему не попробовать человеческую кровь? — Джей наклонился и посмотрел на меня. И правда, почему я не пробовала человеческую? Не было добровольцев? Нет... На самом деле просто страшно, что начав не смогу остановиться, не смогу пить звериную снова... И тогда, рано или поздно, случиться чья-нибудь смерть. Кровавое безумие молодых вампиров породило множество легенд... И, если честно, я боялась что изменится отношения Рамин ко мне, они — охотники и этим все сказанно.

Дим прекратил беспредел втащив Солнечного на насест повыше и начал тому что-то втолковывать на ухо. Подслушать воспитательную речь не получилось.

Этой ночью из-за голода опять не спалось, зато к утру я придумала план выслеживания колодца. Немного зелья еще есть, на пол дня хватит. Мое самоубийственное мероприятие обсуждали с пеной у рта, но в итоге согласились, и на голодный желудок я с Захром вышла на тропинку. План был прост — колодец за время нашего путешествия по лесу так и не появился не разу, зато торговец натыкался на него не единожды. Соответственно, ловим на живца. Одного его не отпустим, а в моей скромной компании... В общем ловим, полтора часа уже как... Захр не перестает ныть о пустом желудке, еле плетется. Нефиг вчера все съедать было. В допустимом отдалении следуют Рамин с братишкой. Идем, никого не трогаем, и тут раздвигаются кустики и высыпают на дорожку давние знакомицы.

Деревья поблизости, как на зло, растут все низенькие и чахленькие. Присевший от подарка судьбы бородач получил ускорение волшебным пенделем и помчался сквозь кусты, я следом. Захр петлял как заяц и хрепел как племенной хряк, но взял верное направление на виднеющуюся в глубине лощины полянку, посреди которой высилось разлапистое ореховое дерево. Мы соскальзывали с дорожки гравия, ведущей к прогалине, когда все звуки внезапно отрезало. Скелеты за спинами внезапно исчезли. Как и все остальное — за спинами весь окружающий поляну лес заволокло белесой непроглядной завесой, создалось впечатление, что лужайка изолирована от всего мира. Торговец дико заозирался по сторонам, ступая за мной след в след. Повисшая глухая мгла поглощала все звуки, не было слышно даже собственной поступи. По шажку мы двинулись вокруг широкого орехового ствола и кустистых ветвей, свешивающихся до самой земли. Зарастающую осокой кладку из позеленевших от влаги и древности камней Захр увидел первым.

— Вот она! Треклятая лужа! — Торговец схватился за сумку на плече, стараясь спрятать за моей спиной упитанный зад. Затычка из флакона с шалью остановила словестные излияния. Для храбрости я приняла на грудь тоже самое. Нашли!

За деревом светло-серебристым мхом пестрела бревенчатая колодезная надстройка с приземистым ветхим срубом покосившегося козырька. С ворота, подобно висилице, свешивался обрывок намотанной ржавой цепи. На камнях кладки сквозь туманное марево поблескивали бриллиантовые капельки. Выглядит загадочно, но до безобразия безобидно.

— Давай подальше отойдем?... — Просительно умоляющий тон заставил прислушаться к голосу рассудка, подождать остальных и правда лучше поотдаль.

Захр за лямку заплечного мешка тянул к лапам орешника когда весь мир взорвался вспышкой боли, расходящейся из собственной груди. Сначала я не поняла, что случилось — как в замедленном представлении медленно стала удаляться фигура заторможенно-замороженного Захра, лицо его будто вытягивалось от ужаса. Чего он боится, ведь это на самом деле сносит меня, а не его. А несет меня... Инерция от кола, вошедшего в грудь по самую серебяную шляпку. Всполохи яркого света, возникающие в сознании, молотами бъют в мозг, боль из груди разбегается по венам и скоро встречается с новой, рождающейся в спине. Жуткий удар сзади ломает ребра и я падаю во тьму. Еще один удар по голове выключил восприятие, но перед этим, на границе с нибытием успел прорваться знакомый голос, тот самый...

— Лис, Лис, только не так...

Слова сверлили череп, не давая провалиться в забытье. Горло пекло сладкой лавой, текущей к онемевшей груди. Туда она вливалась воронкой водоворота и безвозвратно терялась.

— ... пей, пожалуйста...

Изверг, как пить в дырку? Спасите в темноту...

Прошло три часа. Внутренние часы работали исправно, чего нельзя сказать об остальных составляющих, скованных неподвижностью и холодом. Я лежала на чем-то теплом, даже горячем. Вокруг ни видно ни зги. Абсолютная тьма, ни проблеска, ни лучика, ничего.

Поправочка, подстилка оказалась одушевленной. В ноющую даже сквозь заморозку спину тукнуло. Догадываюсь, кому принадлежит сердце! Холодный тон, долженствующий случаю, вылез хриплым шепотом.