Саен. Лига Верных (роман-фентези)

Латин, тихо ступая, отошел от костра. Не хотелось, чтобы его узнал старичок, так горячо защищавший Саена. Огни под навесами не могли разогнать сгустившейся вечерней мглы, она скрывала углы и выступы низких каменных домов и тенями лежала вдоль мощенных брусчаткой улиц. Пройдя вдоль Переулка Мастеров, где над каждым домом качалась вывеска сапожника, горшечника или столяра, Латин свернул на небольшую площадь с таверной. "Обойду город и вернусь к этой таверне. Наверняка тут можно услышать много интересного. Может, о Саене кто-то знает", — подумал он, направляясь к дому мага.

Комнуд жил в старинном срубе, чьи широкие бревна потемнели от времени и слегка осели. Местами зеленые от влаги, они видали не одно поколение живущих в этом городе. Возможно, сруб Комнуда строился еще до того, как появился Тханур.

Чуть дальше поднимались невысокие зубцы каменной ограды вокруг храма Днагао. Ограда огибала огромную площадь с каменным жертвенником, и кожаные барабаны около ворот не умолкали ни днем, ни ночью. На коричневой коже барабанов были нашиты оранжевые и коричневые бусины, такой же глазурью были покрыты кирпичи ограды. Рецепт глазури жрецы хранили в секрете, готовили ее в подземных мастерских храмовые рабы и только этими цветами покрывали кирпичи, из которых строили заборы вокруг храмов.

Глухой рокот барабанов угнетал и навевал страх. Все здесь — даже самый маленький камешек в брусчатке мостовой — находился во власти мага Комнуда. Латин нашел сухое место у стены, рядом с нищими и попрошайками, неизменно ночующими около храма, опустился на землю и плотнее закутался в куртку. Зимний холод забирался под рваные края куртки, а костров у храма разводить не разрешали.

Почему-то вспомнился Латину отец — всегда спокойный, всегда уверенный. Они с матерью ушли поздней ночью, сразу, как только прибежал гонец из далекой деревни. Болезнь уносит наших детей, — сказал тогда гонец. Отец не думал долго. Мне пора, — просто сказал он. Мать, почему-то, решила идти с ним. И он остался один с Саеном. Знал тогда отец, что Саен тоже станет Знающим? А если бы знал — хотел бы такой доли для младшего сына?

Рокот барабанов вгрызался в мозг. Жрецы не устают никогда, сменяя друг друга утром и вечером. Не устают и не сбиваются с ритма. Зачем он пришел сюда? Нищие молчат, жалобно подобрав свои лохмотья. Да и вряд ли скажут что здравое люди, сутками слушающие гул храмовых барабанов.

Голос у плеча прозвучал неожиданно:

— Не оглядывайся и не говори ничего. С тобой говорю я, Натаниэль. Ты не увидишь меня, я не стану сейчас видимым, иначе поднимется шум. Саен здесь, в подземелье Комнуда. Но проникнуть к нему я не могу — здесь слишком много Темных, мне не одолеть их. Тханур — их территория. Комнуд желает принести Саена в жертву на Празднике Зимних Дождей.

Латин дернулся, но промолчал. Странно было слушать голос и не видеть говорившего, но ему не привыкать к странностям.

— Вам всем надо молиться — взять пост на день, чтобы я и остальные посланники получили силу и власть действовать в этих темных местах. Есть человек, который служит Комнуду, но верит в Создателя. Этот человек может помочь тебе и Саену. Он сейчас поднимается к дому мага. Я укажу тебе его, ты подойдешь и скажешь, что ты — Латин, брат Саена.

Латин молчал. Ни один мускул не дрогнул на его лице. Он понимал, что если Темные обнаружат Натаниэля — Светлому не уйти. Сейчас бы очень пригодилась способность брата видеть невидимое.

— Вот этот человек, — тихо шепнул Натаниэль.

Латин поднялся, запахнул полы куртки, надвинул поглубже капюшон и медленно побрел по грязной брусчатке.

Шедший ему навстречу мужчина кутался в длинный коричневый плащ, какие носят воины мага Комнуда, и не поднимал головы, словно пытаясь укрыть лицо от холодных порывов ветра. Латин на мгновенье заколебался, но тут же двинулся вперед. "Найду брата или пропаду", — мелькнуло у него в голове.

— Вечер правит, уважаемый, — тихо произнес он, поравнявшись с мужчиной в коричневом плаще.

— Да будет он добрым для всех, — невозмутимо произнес мужчина и поднял голову. Он был смуглым, темноглазым и гладко выбритым. Синяя татуировка на шее говорила о том, что ее владелец занимает определенный пост в войске мага.

— Я ищу своего брата, мальчика Саена, — Латин не особо задумывался, с чего начинать разговор.

Незнакомец не удивился. Ждал этой встречи? Или привык к неожиданным поворотам судьбы?

— Значит, ты Латин, — в его голосе прозвучали утвердительные нотки. Откинув капюшон, мужчина протянул руку, похлопал Латина по плечу и покровительственно велел:

— Пройдем ко мне и обсудим нашу сделку.

Латин понял, что последнее было сказано для посторонних ушей, поклонился и последовал за мужчиной в коричневом плаще.

главы 5 и 6

Глава 5

Ничто не менялось в густой темноте, окружавшей Саена. Время превратилось в неподвижную, черную воду, в которую погрузили его, и выбраться из этой воды не было сил. Иногда он чувствовал, как болит голова, ломит позвоночник — но спасительное небытие накатывало слишком часто, приглушая все чувства.

Из этого мрака его выдернули чьи-то руки, Саен вяло удивился их теплоте и силе.

— Давай-ка присядь, парень, — говорил голос, — и пей. Больше пей. Это просто вода.

Прохладная влага потекла в желудок, но Саена тут же вырвало.

— Ничего, это хорошо, — проговорил голос.

Саен с трудом разлепил веки. В слабом свете свечи он разглядел только блестящие глаза и темные пряди волос над ними. Хотел что-то спросить, но человек вновь поднес его губам кружку с водой.

— Пей. Я принес отвар трав, которые помогут снять заклятие мага. Тебе станет легче. Как придешь в себя — тогда и поговорим. Сейчас просто пей. Сначала воды. После отвар.

Саен послушно пил. Горьковатый и терпкий отвар согрел теплом желудок, ударил в голову, и ослабевший мальчик обмяк на руках темноглазого человека.

— Я собрал солому в кучу для тебя. Жаль, теплой одежды не могу передать — ее заметят. Приведем тебя в чувство, а дальше ты сам за себя постоишь, парень, — в голосе человека послышалась улыбка, — все, спи.

И Саен уснул. Темнота уже не казалась живой и вязкой, кошмары и головная боль отступили.

Через какое-то время человек пришел вновь. Пламя свечи едва освещало его лицо. Саен смог сам сесть и умыться водой, что принес незнакомец.

— Ты не помнишь меня? — спросил человек, глядя в глаза Саену.

Тот покачал головой, медленно ответил:

— Вряд ли. Но сейчас я мало что помню...

— Ты помог моей жене, когда она болела. Я привозил ее в вашу деревню в телеге. С той поры все мои домашние молятся Создателю. И я тоже молюсь. Я — офицер в войске Комнуда. Для тебя я раздобыл отвар, снимающий действие яда. Маг травит тебя ядом в этом подземелье. Боится твоей силы, потому держит в бессознательном состоянии. Но мой отвар поможет тебе придти в чувство, вот увидишь. Уже помогает, руки твои, вон, дрожать перестали. Я принес немного молока и хлеба. Поешь, подкрепи свои силы, и я отнесу посуду. Сейчас ночь, ближе к утру. Этим вечером я встретил твоего брата Латина, так что теперь твои знают, где тебя прячет Комнуд. Я сказал Латину, что через два дня, в Праздник Зимних Дождей маг попробует совершить древний обряд "Ниумгаз", при котором приносят большие жертвы духам. Духи тогда наделяют жертвователя особой силой. Обряд старый и страшный, но Комнуд очень рассчитывает получить эти силы. Тогда он сможет расширить свои владения, и за счет вашей деревни тоже. Но мы ему подпортим планы, верно?

Темноглазый человек говорил веселым шепотом, отрывисто и торопливо, и в глазах его плясали смешливые искры.

— Как зовут тебя? — спросил Саен, принимая от него ломоть хлеба.

— Не назову своего имени. Ты еще не совсем пришел в себя, можешь проболтаться нечаянно. А так — меньше знаешь, лучше спишь. Я подожду, пока ты выпьешь весь отвар, тогда только уйду.

Хлеб и молоко были очень кстати. Саен только отпивая из кружки теплую, сытную жидкость, почувствовал, как ослаб от голода. Руки еле удерживали хлебные ломти, от слабости кружилась голова.

— Ничего, думаю, на празднике ты покажешь магу, что могут Знающие. Да даст тебе Создатель здоровья и сил, — проговорил мужчина, забирая посуду, — свечу унесу, придется тебе, парень, опять сидеть в темноте. Да хранит тебя Создатель. Твои молятся за тебя, так что все будет хорошо.

Едва за человеком закрылась дверь, как Саен опустился на солому и закрыл глаза. Темнота не пугала, запах не причинял вреда. Странная настойка согревала изнутри, потому хотелось спать. Саен улыбнулся. Хвала Создателю, что есть люди, служащие ему. Сколько таких людей в деревнях, которые верят в Отца?

Помещение, в котором он находился, не имело окон — ни одного, даже маленького отверстия. Воздух, заполненный неприятным запахом, душный и теплый, стоял чуть заметной белесой пеленой, но в голове у Саена теперь было ясно и легко. Он почувствовал, что рядом находятся еще камеры, в которых сидят люди. За стеной уже давненько сидит человек, которого обвиняли в шпионстве. Чуть дальше — большая камера, полная должников мага — их будут использовать, как рабов. Еще дальше — крохотные кельи, в которых сидят те, кого обвинили в сотворении колдовства в городе. Они не колдуны — Саен это чувствовал. Просто им не повезло. Полное подземелье людей, которых держат здесь совершенно зря. Помочь им некому. Никто не придет и не заступится, не освободит, не выкупит.

Странно, но Саен угадывал некоторые мысли людей, улавливал, словно хрупких бабочек. Мысли о родных, о хлебе, о далеком небе, которое некоторые не видели уже так давно. Безрадостные, безнадежные мысли. Саен ни чем не может помочь этим несчастным. По-крайней мере сейчас. Он слишком слаб, и сам сидит запертый в вонючей камере. Незнакомец говорил, что брат знает, где он и молится за него. Чем может помочь ему брат? Ничем. Остается только надежда на Создателя. Надежда на то, что силы вернутся, и он сможет постоять за себя на Празднике Дождей.

Саен почти заснул, когда дверь камеры открылась, чьи-то руки подхватили и выволокли его в коридор. Через длинный проход, освещенный факелами, по неровным каменным ступеням его тянули куда-то вверх, словно тюк с сеном. Сил у Саена немного прибавилось, но самостоятельно идти он все равно не мог. Его и не заставляли. Два воина в кожаных жилетах тащили его быстро и молча. Наверху Саен зажмурился от яркого утреннего света, пробивающегося сквозь узкие высокие окна, забранные фигурными решетками. Деревянный пол, деревянные темные стены — вот и все, что мог видеть он.

У широкого, шестиугольного проема с открытыми дверями стояли два Темных Князя. Они были без своих обычных плащей, и лица их, бесстрастные и уверенные, удивляли четкостью и правильностью черт. Темные Князья казались совершенством, сильным и страшным. Или Саену так казалось, потому что дурманный запах еще не совсем выветрился из головы.

— Сюда тащите его, — раздался голос.

И в ту же минуту Саен увидел невысокого человека, закутанного в тяжелый бархатный плащ малинового цвета, расшитый серебряными нитями. Узор из серебряных завитков, почему-то, четкой вязью высветился в голове Саена, точно буквы в книге. В этом узоре запрятано заклинание, оберегающее хозяина, вот что. И заклинание это понятно Саену, и он сможет даже справиться с ним.

Взмахнув полами плаща, человек поднялся и сказал кому-то, кто стоял в углу:

— Вот он, этот Саен. Тот самый, о котором столько говорят в нашем королевстве.

Тот, к кому обращался маг Комнуд — а человек в малиновом плаще был магом Комнудом — вышел из тени и оглядел лежащего на полу мальчика. Его лицо, узкое и худое, пересекал тонкий розоватый шрам от угла глаза к кончику носа. От этого взгляд его казался печальным и хмурым.

Но печали в сердце высокого человека не было — Саен это чувствовал. Была жадность, хитрость, осторожность. Он приблизился, и волны спрятанного страха накрыли мальчика. Человек со шрамом боялся Саена.

— Красивый мальчик, — произнес негромко высокий.

— Этот красивый мальчик победил Нитма. Нитм мог обрести могущество своих предков и стать достойным магом. Теперь Нитма нет, но есть Саен.

— Это тот Саен, что может владеть камнем короля Талронда, Комнуд Тягучий?

— Я думаю, что тот самый. Брат у него есть, старший. Саена этого ищут немало магов, желающих владеть камнем.

— Стоит ли его убивать тогда?

— Стоит. Сам я не возьмусь владеть Розовым Камнем Нгуух, потому как слишком много страшных легенд о нем ходит. Саена я тоже не смогу заставить слушаться. Его сила — не в заклинаниях. Он силен сам по себе. И он служит Создателю. А тягаться с Создателем я тоже не в силах. Так что, я рассудил верно — совершу обряд "ниумгаз" и обрету дополнительное величие. Я мудро все рассудил. Нельзя оставлять около себя никаких соперников, будь они колдунами, или Знающими. Так что, Игмаген, запомни хорошенько мальчика, умеющего владеть могущественным талисманом. Потому что завтра я принесу Настоящую Жертву на Празднике Дождей.

Саен лежал на полу и сквозь сомкнутые ресницы рассматривал лица двух магов. И коренастый Комнуд и худой Игмаген напоминали двух воронов, ухвативших добычу. Они оба боялись его, больного, слабого мальчика, распростертого перед ними. Или они боялись Создателя, которому Саен служил?

— Камень все еще в Нагроме?

Комнуд отошел к окну, взметнулись полы малинового плаща, засеребрились тусклым светом узоры. Он не ответил на вопрос Игмагена, но Саен знал, что на такие вопросы не отвечают. Камень все еще там. Где — никто не знает. Эти мысли Комнуда Саен прочел без труда, словно в раскрытой книге. Ему показалось странным, что он может узнавать то, что думает маг, но об этом можно подумать позже, когда снова темные стены камеры сомкнуться над ним.

Комнуд ловко щелкнул пальцами, и где-то рядом загрохотали сапоги воинов.

— Несите узника в его камеру.

Саена подхватили и потащили, так же молча и так же проворно. Жуткая вонь подземелья ударила в нос, запах жженой коры показался невыносимым. Дверь лязгнула, затворившись. До Праздника Зимних Дождей оставалось чуть меньше суток. Совсем немного.

Глава 6

Чем ему могут помочь брат, Енн и Тминоот? Ничем. И даже если силы Саена восстановятся — вокруг очень много Темных. Слишком много, чтобы сражаться с ними. Разве что из деревни придут те Светлые, что охраняют ее теперь. Тогда получится великая битва. И тогда Саену придется опять вызывать на бой Комнуда и опять убивать.

Лежа в полной темноте Саен тоскливо сжал пальцы в кулак. Убивать он больше не хотел. Возможно потом, когда он станет взрослым и сильным, он сможет смириться с тем, что жизнь приходится у кого-то отбирать. Но не сейчас. Сейчас это казалось страшным и неправильным. Чужая жизнь всегда была для него загадкой и чудом. Ему нравилось видеть, как она возвращается к тем людям, которых он лечил, нравилось чувствовать ее биение в животных, в птицах. Даже на охоте, приманивая к себе зверей, Саен мысленно просил у них прощения. "Это для того, чтобы не угасла жизнь в людях", — думал он.