Деформация

— Откуда их прикрывают?

— А хрен знает. Я в информ-каналы и соц-сети не лезу.

— Тогда как ты их вычислил?

Прожилин довольно рассмеялся.

— Если правильно настроить ба-альшую антенну, можно найти любой органический носитель информации. Твой качан тоже фонит как чертова железяка, выкопанная где-нибудь в степях Хиросимы.

— В Японии нет степей, — машинально парировал Рантер и тут же встряхнулся: — То есть как фонит? Ты можешь отсюда прочитать мысли любого человека? Без всяких маяков и нано-фипов?

— Ты разницу между "прочитать" и "уловить" понимаешь, нерусь? Если есть сигнал, чтобы его "прочитать" нужен дешифратор, а чтобы установить источник сигнала — только мозги.

— Интересно, — процедил сквозь зубы Рантер и отошел, сел на кушетку.

Сейчас он смотрел на скрюченного нелепого старикана, выдающегося ученого, который больше не казался таковым. Новое определение вывалилось из глубин памяти на поверхность и пульсировало, словно гигантское слово "ERROR" на системном табло.

Рантера прошиб пот.

Разрозненные, независимые функции сложились в четкую последовательность, образуя некое подобие кода искусственного интеллекта, столь упорно сдерживаемого пактами, законами, предписаниями и запретами правительства.

Ложь. Все — ложь и фиглярство. Если в самом маленьком из городов-миллионников не страны — мира сосредоточена такая мощь. Столицы и президенты — извращенные гало-барьеры, скрывающие истинные лица Системы. Безукоризненные, ухмыляющиеся физиономии.

Один человек может отследить любой "органический источник сигнала", внедренный с рождения нано-фип позволит его расшифровать и передать в огромное хранилище данных — эдакий вселенский коммутатор, содержащий мысли, сны и намерения каждого! А если новое поколение, выращенное по образу и подобию экстрагентов-киборгов, заставить подчиняться? А что если есть такие, кто уже подчиняется?

И где доказательства, что он — Рантер — не один из них?

— Чтобы взять экстрагентов мне понадобится Бес, — сдавленно произнес капитан, уводя разговор в естественное русло. Лишь бы новоиспеченный Франкенштейн не догадался, что подкосило Фреда. — У меня нет санкций на его привлечение, но...

— Естественно, он пойдет с тобой, — раздраженно выпалил Прожилин. — Сигналы-то к его башке приаттачены. Или я тебе на лайвер координаты слать должен, а?

Это было плохо и хорошо одновременно. Хорошо — потому что Беса непременно запрограммируют на подчинение Рантеру, как в прошлый раз. Плохо — потому что уничтожить тварь не получится до завершения операции.

— Договорились, — ответил Рантер. — План следующий. Для начала мне надо хоть немного поспать...

* * *

Утром на улицах мало народу, тем более в парке. Окси села на влажную от скупого снега лавочку и задумалась над внезапно открывшимся преимуществом кожаных плащей. Недаром герои старых боевиков сплошь в коже: слякоть, грязь, хоть ведро помоев вылей — все до фени, как человеческой шкуре. А прокачать до свободы движений и пуленепробиваемости можно, был бы повод.

Окси подобные "поводы" осточертели.

Сколько ни разоружайся, ни строй счастливое и безопасное общество, все равно найдутся энтузиасты, которые разглядят изъян и попытаются уничтожить его силовым методом. Найдутся черви, желающие докопаться до огрызка, чтобы выставить на обозрение необходимую для любого существования помойку, и при этом обязательно засрут все по дороге. А в результате выкидывать придется яблоко целиком. И кому от этого легче? Червям, переломавшим в пути зубы, руки и жизнь в придачу? Или самому яблоку, уставшему цепляться за ветку и, наконец, получившему возможность спокойно сгнить?

Окси тоскливо оглядела парк. Чистый асфальт блестел глянцевыми пятнами луж. Под голыми деревьями лежали собранные в аккуратные кучки мокрые листья. А ведь когда-то (судя по фильмам и стихам) осенью можно было идти по дорожкам и пинать опавшие листья, а зимой играть в снежки прямо во дворах.

Возникшая рядом фигура заставила отвлечься от экскурса в фантастическое прошлое.

— Шрам тебя портит, — заметила Окси.

Крис промолчал. Подвинул рюкзак чистильщицы ближе к хозяйке и сел рядом.

— Давно с Псиоником виделась? — Вериз уперся локтями в колени, чтобы прикрыть рот сцепленными в замок пальцами. Поза вышла неудобная, зато естественная. Пусть камеры работают, мало ли о чем неприятном могут говорить мужчина и женщина на скамье в парке.

— Давно. Есть новости?

— Нет.

— Тогда зачем?

— Соскучился.

Окси рассмеялась. Не было причин верить, сарказм сочился из каждого звука, но напряжение, с которым она ждала встречи, улетучилось. Остался только удивительно терпкий осадок. От Вериза хорошего ждать не приходилось, но, оказывается, хотелось.

— У Псионика есть связи на высшем уровне девяток?

— Не знаю. Зачем тебе?

— Меньше знаешь, дольше ходишь. Просто выясни. — Крис выпрямился, вытянул ноги, чтобы размять занывшие колени. Обычно сухой зимний воздух не тревожил суставы, нынешний же ноябрь, хоть и сыпал щедро снегом, отправляться в зимнюю спячку не спешил.

— Это все, что ты хотел узнать? — спросила Окси. Железная сосредоточенность Криса забавляла. Не может ведь человек думать только в одной плоскости единовременно. Даже мужчина. Даже разбитый тяжелым прошлым экстрагент.

Крис приобнял Окси, наклонился к уху и прошептал:

— Ты ведь знаешь, где сейчас твой куратор.

Он не спрашивал. Он утверждал, уверенный в том, что Окси все эти годы следила за человеком, подарившим свободу вопреки опасности лишиться статуса, звания и жизни.

Окси помнила последний вечер в пансионе. Рыбная котлета на ужин не лезла в горло, лунный свет превратил лужу талого снега под окном в усмехающуюся физиономию. И стук, несмолкаемый стук из оружейного блока звучал Марсельезой — там ремонтировали стеллажи.

В комнате куратора пахло сладким кофе и грецкими орехами, которые Окси торопливо рассовывала по карманам, черпая из грубой керамической миски.

— На третьем пункте отключишь камеры и напряжение ограды, — велел куратор. Он сидел на жесткой кровати и теребил правый ус, шаря рассеянным взглядом по противоположной стене. — Я знаю, все пароли вы с дружком давно уже подобрали. У тебя орешка упала. Сегодня там дежурит Паров, у него мочевой слабый, в туалет часто бегает. Тебе останется только уложиться в эту минуту. Как только окажешься за оградой, беги в рощу. На дорогу не выходи, быстрее засекут. И никогда, запомни — НИ-КОГ-ДА не встречайся с теми, кто сюда хоть раз заходил. Даже когда старухой станешь, если доживешь.

— А если я когда-нибудь вас встречу? — робко спросила Окси. Орехи уже не влезали в карманы.

— Пройдешь мимо, — рявкнул куратор. — Система может измениться или рухнуть, но никогда не исчезнет совсем. Особенно для заклейменных.

Закрывая за собой дверь, Окси заблокировала эмоции. В голове осталась только программа побега — четкая последовательность действий-процедур с рандомными переменными, которую даже протестировать не было времени. Но она сработала, благодаря грамотному подбору команд.

Спустя три ночи скитаний, спрятавшись в грузовом отсеке скорого поезда, Окси вспоминала напутствия куратора и мысленно ставила галочки на осуществленных. Кое-что только предстояло сделать, кое о чем предстояло забыть. Но один пункт экстрагент вычеркнула.

Щетина Криса колола щеку.

— Нужно связаться с ним, — приказным тоном резюмировал экстрагент.

Окси шумно выдохнула в воротник его куртки.

Когда Вериз успел настолько ее изучить? За долгими разговорами о литературе, больше походившими на монолог искусствоведа, или во время фантазирования на тему футуристических приборов, еще не изобретенных за ненадобностью? У них и романа-то не было, не говоря о духовной близости. И все же Вериз был уверен в ее осведомленности.

— Только если куратор позволит, — нехотя ответила Окси.

— Хорошо, — согласился Крис. Поднялся и, притянув ее за плечи, поцеловал в губы.

— Ух ты. Не ожидала, — призналась Окси и подавила желание снова податься вперед.

— Так принято прощаться.

Окси внимательно посмотрела на Криса. Циничный, бескомпромиссный, опасный. Холодный. Все его поступки механически точны, просчитаны и самодостаточны.

— Ты когда-нибудь бываешь человеком? Впрочем, это вопрос риторический.

Она ушла. За пятиминутный путь до ворот парка Окси ни разу не оглянулась. И ощутимый взгляд в спину приняла за проказы воображения.

12. ДЕФОРМАЦИЯ.

Уснуть хотя бы на пару часов в безопасном месте. Выбросить из головы застрявшую картину — толпы мутантов, марширующих ровными шеренгами через огромные площади, сминая города, пересекая границы, проходя вброд океаны. У каждого — лицо Беса и его навыки. Они не реагируют на просьбы и плач, следуя указам из огромного шара, что висит над Землей и следит за каждым живым существом. В этом шаре собраны миллиарды жизней, упрощенные до последовательности нулей и единиц.

Грохот шагов марширующих в кованых сапогах уродцев заглушает скрип вращения исполинского ока. Шар непременно должен скрипеть, проворачиваясь на острие Указующего Перста. От него на землю ложится гигантская тень и оползнем растекается по Земному шару, цепляясь за следы непобедимой армии...

Фред дернулся в кресле автомобиля, стукнулся кистью о подставку под кофе и проснулся. Посмотрел на инфотабло. Полдень. Он умудрился проспать восемь часов. И никто не потревожил. Кроме кошмара длиной в вечность.

Все тело затекло от неудобной позы, из-за нечищеных с прошлого утра зубов во рту стояла неприятная вязь, мятая рубашка вылезла из брюк и пропиталась холодным потом. Давно Рантер не чувствовал себя так погано. И ведь помыться, даже принять душ — негде. Обжитую с таким трудом квартиру обгадил какой-то зоновец. В принадлежности налетчика к выпущенным из клетки зверям Фред не сомневался. Слишком наглым было ограбление, слишком... грязным.

Нервно поправив костюм, Рантер выехал с территории старого пансиона, на которой прятался ночью от камер слежения. Любой плюгавый оператор виз-службы обрадовался бы, застукав капитана девятого отдела ночующим в машине. Снабжать поводами для ехидства агентуру Рантер не собирался.

Первым делом капитан заехал в магазин и взял новое белье. Затем, сняв в гостинице самый лучший (следовательно — тщательно продезинфицированный) номер на сутки, долго нежился в ванной, снимал усталость ароматическими пенами и тонизирующими маслами.

После, гладко выбритый и посвежевший, Рантер сидел за косолапым деревянным столом, покрытым белоснежной льняной скатертью, и цедил через трубочку минералку. Взгляд то и дело останавливался на массивном резном шкафчике бара, но Фред держал себя в руках. Стаканчик старого доброго виски стоял перед глазами соблазнительным миражом.

Вот бы плюнуть на все, растянуться на диване, отключить мыслительные процессы и методично, с удовольствием напиться. Это легко устроить, но нельзя. Сейчас. Вот когда нано-фипы двух последних экстрагентов окажутся в лаборатории девятого отдела...

Черт побери, да ведь это могло случиться гораздо раньше, знай Фред о существовании Беса! Что мешало дать киборгу исходные данные еще год, два, пять лет назад? Он нашел экстрагентов с плавающими идентификаторами, неужели упустил бы с фиксированными? Почему руководство изначально не использовало все ресурсы? Идиотически зашкаливающий бюрократизм довел его, Фреда, капитана девятого отдела до нелегальных действий! И ради чего? Ради многолетней беготни по кругу, поиска возможности извернуться, чтобы использовать нетривиальные методы, хотя их идея очевидна и проста, но ресурсоемка. Глупая национальная привычка русских — экономить даже когда это не обязательно.

Только теперь Рантер понял, насколько же он устал.

От бестолковой работы и бестолковой страны, от еженедельных отчетов и ежеквартального отпуска на неделю, от снежных зим и сухих июлей, от русской водки и разбавленных соков, от постоянных погонь, недосыпа, цифр на дисплеях, паролей, замков, от себя самого. Стоп!

Собственноручно отглаженный костюм лежал на кожаном диване. "Словно к похоронам готовлюсь", — мелькнула шальная мысль, но Фред прогнал ее. Не о том думать надо. Ему предстоит загнать в угол минотавра, пока тот снова не запутал следы. Опасное дело — ведь минотавры не любят превращаться в быков для корриды.

Стрелки стилизованных под старину часов растянулись поперек циферблата, показывая без двадцати два. До назначенного Бесу Часа Икс оставалось двести двадцать минут.

* * *

Хоронили молодого паренька. Жители всего подъезда вышли во двор, встали полукругом вдоль газона. Рядом с никелированным столом, на котором лежало тело, прикрытое белой атласной простыней, плакали родственники. Моложавая мать держалась на ногах только благодаря мужу и постоянно порывалась дотянуться рукой до сына, но муж не позволял, словно боялся — больше не отпустит. Только зареванная девчонка касалась мертвого, гладила по разноцветным прядям волос и, закусив губу, старалась не завыть в голос.

Крис подошел ближе, оглядел собравшихся. На лицах большинства читалась не скорбь, а недоумение и едва сдерживаемая ярость.

— Что с ним случилось? — спросил Вериз стоявшего рядом мужика.

Тот сплюнул через плечо и процедил сквозь зубы:

— На нож напоролся в парке. И ведь ничего не взяли, сволочи. Просто так пришили. Наверное посмотреть хотели, как это будет. Дожили! Я собственноручно положил сыну в рюкзак ножик. Перочинный, от деда достался. Попросил соседа научить, как им пользоваться, чтобы сумел защититься. На агентов надеяться не приходится. Перерезали бы друг друга, твари зоновские! — Мужик достал белоснежный платок, смачно высморкался. — Зря экстрагентов извели. Чистоплюи с девятого только строжиться умеют. Зоновцы срать на них хотели. Им бы только прибить кого. Ради интереса.

— Прибить ради интереса они и в Зоне могли, — ответил Крис.

Мужик подозрительно уставился на Вериза. Медленно перевел взгляд на тело молодого соседа.

"Неужели дошло?" — с садистским удовлетворением подумал Крис и направился к подъезду.

О нашествии зверей-зоновцев голосили все информ-каналы. Даже аполитичные развлекательные информатории каждый час упоминали в трансляциях убийства и грабежи, благо расплодившаяся богема постоянно влипала в передряги. Честно признаться, Крис и сам не прочь был избавить страну от парочки крикливых бестолковых паяцев, выдававших себя за музыкантов и писателей. Чтобы талантливым плацдарм расчистить. Но убивать просто так... На это способны лишь зажравшиеся обезьяны с автоматами (или парализаторами — без разницы), почуявшие источник новых ощущений. Неиссякаемый источник адреналина. И они уверены, что останутся безнаказанными.

Агенты доблестного девятого отдела неплохо рассчитали баланс сил. Мутный и застоявшийся, словно болото, мир информационных каналов встряхнется при появлении новых персонажей. Желтые полосы светской хроники начнут бороться с красными горячими новостями за секунду эфирного времени, поднимет шум розовый шоу-бизнес, в пестроту на дисплеях вклинится ленивая зеленая дипломатия, и экраны зарябят сотнями сообщений об одной проблеме в самых извращенных ракурсах. Кому понадобится докапываться до сути? Есть сбежавшие зоновцы, есть трупы в темных парках и разграбленные квартиры. А детали не стоят внимания. Их без труда переврет информационная служба девятого отдела — там все свои. Им все поверят. Как иначе?