Покажи мне Бостонское небо

— Да.

— Сидите здесь, пока не услышите звук захлопнувшейся двери.

Спускаясь по лестнице, Эван решил, что стоит забрать оружие с собой. В голове цвел победный план.

Подобрав пистолет, он выглянул в окно и увидел, что к дому приближаются двое полицейских. Глория все же успела вызвать подкрепление.

Не тратя ни секунды, Эван побежал к задней двери, чтобы закрыть ее. Даунсвинг. Даже когда ты уже нашел выход, кто-то мешает сделать первый шаг. Мысли загорелись возможными решениями задачи. Располагая огнестрельным оружием, можно было бы легко расправиться с полицейскими.

Но победа должна быть красивой.

Эван почувствовал новое, пятьдесят первое сокращение сердечной мышцы.

Оффшор* — Термин "оффшор" впервые появился в одной из газет на восточном побережье США в конце 50-х годов XX века. Речь шла о финансовой организации, избежавшей правительственного контроля путём географической избирательности;

Roma locuta, causa finita** — Рим высказался — дело окончено.

8 января, 1974 год. Провиденс, штат Род-Айленд

Все пути к отступлению перекрыты. Эван быстро поднялся наверх и обратился к Глории:

— Где ключ от этой спальни? — Женщина растерялась, когда вновь увидела Эйса.

— Вот, на тумбочке.

— У меня нет времени что-либо объяснять, но если до того момента, как я вновь открою дверь, вы будете сидеть тихо, даю слово — вы останетесь целыми и невредимыми. Ты уяснила это, Глория?

— Да.

— Замечательно, — и прежде чем закрыть женщину с дочерью на замок, Эйс на всякий случай перерезал телефонный провод.

Он вновь оказался на первом этаже, к тому времени полицейские постучались уже дважды. "Миссис Аллен. Открывайте, полиция".

— Какое же разочарование вас ждет, ребята.

Взяв в руки пистолет, Эйс отодвинул засов, после чего замер, спрятавшись за шкафом для верхней одежды.

Полицейские услышали, что кто-то открыл. "Мы заходим, миссис Аллен".

А Эван просто отсчитывал секунды, понимая, что стражи порядка моментально отреагируют на тело Кристофера, покоящееся в луже собственной крови.

"О, Боже! Диспетчер, диспетчер!".

Эйс одним длинным шагом сократил дистанцию и произвел два выстрела. Изумлённые и раненые блюстители закона ничего не успели противопоставить такой внезапности. Напоследок Эван рукоятью пистолета оглушил обоих и медленно прикрыл дверь, в надежде на то, что телевизоры соседей работают достаточно громко, чтобы хозяева не могли услышать хлопки.

— Ничего личного, джентльмены, вам просто не повезло.

— Сколько прошло времени?

— Порядка тридцати минут, мисс Лоутон. Не беспокойтесь, думаю, учитель знает, что делает.

Но Аннет охватила тревога. Да и в голове никак не умещалось то, что Эйс является преступником `номер один'. Если это на самом деле так, то будущее обещает быть и вовсе безрадостным. Еще минувшим вечером ей казалось, что все может прийти в норму, ведь рядом вновь оказался Эван. Зависимость девушки приобретала характер обсессии, медленно и верно.

— Я давно хотела кое-что у тебя спросить, Лали, — девушка замолчала, подумав, что сейчас не время, но все же прогнала эту мысль, — ты считаешь, это правильно? Ну, то, что делает Эван?

— Правильно ли то, что он убивает людей, мисс Лоутон?

— Да.

— Я думаю так: каждый человек вправе делать то, что считает нужным, в какой бы степени оскорбительным кому-то это ни казалось. Ведь если вдуматься, мистер Эйс никогда не убивал ради удовольствия. Да, распоряжение чужими жизнями не входит в область юрисдикции человека. Но учитель заставил меня понять одну простую истину: если ты можешь предотвратить что-то ужасное, будучи уверенным в том, что не навредишь еще больше, надо действовать. Не ждать, пока кто-нибудь даст отмашку, разрешит тебе быть свободным. И я согласен с ним, согласен потому, что он всю жизнь боролся с отбросами. А деньги? Он рассказал мне о схеме, которую использует при, так сказать, отмывании средств. Он раздает их всем, кто заслуживает доброго отношения учителя. Кто-то скажет, что он чудовище, которое губило молодых студентов, когда тот сам учился в бостонском университете. Но скажите, мисс Лоутон, чем бездарь отличается от насильника?

— И чем же, Лали?

— Все эти кретины, которые когда-то станут специалистами, тратят время на веселье, выпивку, наркотики. Когда придет время взять на себя обязанности, например, диспетчера, самолеты рухнут прямо на Белый дом, и только тогда кто-то захочет что-нибудь исправить. Все меняется лишь при условии, что кто-то умирает, мисс Лоутон. Насильник становится заключенным тогда, когда деяние уже совершено. Мертвый студент, получавший низкие отметки, осужден до своего страшного деяния. Это извращение морали как таковой. Но результат... результат восхитителен, мисс Лоутон.

— Я понимаю тебя. Я находила подобные оправдания поступкам Эвана, когда впервые услышала обо всем, что происходило в его жизни. И мне это помогло. Но... я спрашивала об этом неспроста. Ты хочешь быть похожим на него?

— Я не хочу быть похожим, мисс Лоутон. Я хочу научиться всему, что умеет учитель, и...

Эулалио задумался.

— Включите радио.

Аннет выполнила просьбу мальчика.

— А теперь — просто послушайте.

"В шестидесятые годы по сравнению с предшествовавшими десятилетиями политические беспорядки увеличились, однако размах смуты меньше, чем на рубеже девятнадцатого и двадцатого столетий, когда бурные годы Реконструкции вызвали массовые расовые и рабочие беспорядки. Жертвы и ущерб, нанесенные политическими беспорядками в течение истекших тридцати лет, в пересчете на меньшее население пропорциональны случившимся в предшествующие тридцать лет — с тысяча девятьсот девятого по тысяча девятьсот тридцать восьмой год".

— Слышали? Вроде как — чем нас больше, тем больше должно умирать. Но это не важно. Я просто хотел показать вам на примере — в этой стране постоянно кто-то ноет. Рассуждает о том, что нужно делать, как поступали в таких ситуациях раньше. Но никто, мисс Лоутон, никто не выходит на улицы и не затыкает рты этим снобам. Нас кормят светлым будущим, которое строится на одних лишь разговорах, бравадах и вранье. Так вот, мисс Лоутон, я просто не хочу быть похожим на них.

Мальчик сделал небольшую паузу.

— Знаете, от чего мне становится страшно, по-настоящему жутко, мисс Лоутон?

— От чего, Лали?

— Не от того, что нас в любой момент могут накрыть федералы. Нет. Эти ребята действуют. По каким-то странным причинам, известным исключительно им, но они взялись за дело. И учитель понимает это лучше меня. А значит, он их немного, но уважает. Понимаете, чем все это обернется? Теперь мистер Эйс подключит все возможные резервы, чтобы выстоять. И тогда нас ждет что-то воистину устрашающее, мисс Лоутон.

Насвистывая отрывок из оркестровой сюиты номер три Иоганна Себастьяна Баха, Эван поднял ведро с холодной водой и облил полицейских, связанных при помощи бельевой веревки, которую Эйс обнаружил в доме Алленов.

— Подъем, мученики.

Мужчины, приходя в себя, начали осматриваться по сторонам, не понимая, что происходит.

— Я знаю, ваши ноги болят, господа, но поверьте, это не самое страшное, что могло с вами случиться за сегодня. Всего лишь два пулевых ранения на двоих. Думаю, из вас сделают героев. Эдаких Пекоса Билла и Теодора Рузвельта. Да, я понимаю ваше удивление, Рузвельт — и ковбой.

— Какого... Вы не понимаете, что делаете!

— Тише, солдат. Или мне придется заставить тебя молчать. А уж в этом деле я кое-каким опытом располагаю.

— Это нападение на сотрудников...

Но Эван не стал дожидаться окончания фразы мужчины. Подойдя к нему, Эйс наступил ногой на раненое бедро, чем спровоцировал крик стража порядка.

— Прекратите эту комедию. Современный кинематограф превратил вас в жалкое подобие смельчаков, сражающихся за эфемерные ценности. И да, это было последнее предупреждение. Назовите мне ваши имена.

Тот, который молчал, ответил сразу:

— Пауэлл.

— Офицер Пауэлл, думаю, ваш товарищ, учитывая, что он сейчас плачет от боли, не в состоянии ответить на мой элементарный вопрос. Выручите его.

— Джон. Его зовут Джон.

— Замечательно. Итак, Пауэлл, скажите мне, что для вас смерть?

Мужчина испуганно посмотрел на Эвана. Но ему не хотелось, чтобы с ним произошло то же, что и с Джоном.

— Это конец, наверное. Ничего.

— Какая утонченная философия, Пауэлл. Что ж, если для вас это не является какой-то крупной проблемой, драмой или же трагедией, пожалуй, мы приступим к осуществлению задуманного мной.

Эйс подключил телефон, принесенный из гостиной, к розетке и поставил его рядом с Пауэллом. После чего достал из кармана листок, на котором был написан текст.

— Знаете, я ведь не шутил, когда говорил о том, что вам просто не повезло, господа. Вы только представьте, сколько всего должно было произойти, чтобы вы оказались в таком неприятном положении: мое рождение, трансформация сознания, прослушивание телефонных разговоров, предательство Кристофера Аллена, спонтанный вызов на место преступления. И это лишь несколько пунктов из миллиона, блуждающих на задворках моего разума. Так вот, Федеральное бюро расследований задалось целью уничтожить вашего покорного слугу, — Эван указал рукой на себя, — но они до сих пор не располагают точной информацией о моих деяниях, да и доказательств в их распоряжении нет как таковых. И тут мне приходит в голову блестящая идея — дать им улики. На самого себя. Не гениально ли, друзья?

— А...простите, что перебиваю, какой в этом смысл?

— Я понимаю, вы думаете, что я проникнусь к вам состраданием, как к милому собеседнику. O sancta simplicitas. Это уже не имеет принципиального значения для вас, Пауэлл. Я продолжу. Некий специальный агент Уэлдон Кеннеди приложил немало усилий, чтобы потревожить меня и вывести из равновесия. Но это сравнимо с легким бризом, который мнит себя разрушителем миров, присоединяясь к деструктивному торнадо. Мистер Кеннеди, что весьма и весьма неосмотрительно для сотрудника бюро, оставил в паре мест номер своего телефона. Во-первых, обладатели данной информации уже мертвы. Во-вторых, этой информацией теперь располагаю и я, джентльмены. Это, — Эван продемонстрировал листок с текстом Пауэллу, — то, что нужно будет сказать, когда я соединю вас со специальным агентом. Думаю, репетиции нам не понадобятся. Я позабочусь об интонациях.

Эйс взял скотч и примотал им телефонную трубку к голове полицейского. После чего взял в руки излюбленный нож и набрал номер агента Кеннеди.

— Федеральное бюро расследований, с кем вас соединить?

— Какой у вас приятный голос, мадемуазель. Я хотел бы поговорить со специальным агентом Уэлдоном Кеннеди, он оставил свою визитку на случай, если мне что-нибудь станет известно о местоположении `номера один'.

— Секунду.

— Агент Кеннеди на связи.

В трубке послышался лишь какой-то шорох.

— Агент Кеннеди. Я вас слушаю.

Еще мгновение — и динамик разорвался ужасными воплями, доносящимися с того конца провода:

— Агент...специальный агент...о, господи, Уэлдон Кеннеди. Я обращаюсь к вам...к вам...голосом офицера Пауэлла, номер жетона — один-семь-четыре-один... Доблестного рыцаря, оказывающего услугу вашему покорнейшему `номеру один'... боже... С незапамятных времен мне известно об операции по моей ликвидации...и...и...вынужден признать — я обеспокоен тем, что наши защитники — могущественное Федеральное бюро....бюро расследований исполняет свой долг спустя рукава... как можно выходить на охоту...без ружья, агент? Господи, господи! Я намекаю на вашу некомпетентность. Вы...вы, прежде чем заняться мной, не удосужились вооружиться доказ....доказательствами моей вины, или причастности...к тому или иному....противоправному, незаконному....деянию. Я...обескуражен...и даже...отчасти разгневан. Пожалуйста.......Я, находясь в состоянии, близком....близком к абсолютному благоденствию...заявляю...если хотите....даю слово, что лично предоставлю вам...улики....на самого себя...боже...ибо считаю священным долгом....оказание всевозможной помощи....людям, не обладающим выдающимися.... способностями ....но... призванных...исполнять не менее важный долг... — защита невинных и униженных... я говорю...о вас...агент. Но...за услугу...господи...нужно платить. Или хотя бы...хотя бы...идти на компромисс. Мое условие — тет-а-тет... десятое января...Льюистон...двадцать-три-ноль-ноль...кампус колледжа Бейтс. Если...вы...будете в сопровождении...своих приятелей...закат покраснеет в мгновение ока...считайте, агент....агент Кеннеди...это предупреждением. Искренне ваш, всегда инициативный..... `номер один'.

В горле Уэлдона пересохло. Последняя фраза офицера Пауэлла сменилась непроницаемой тишиной. Звонок был отслежен.

Когда сотрудники федерального бюро вошли в дом Алленов, они наткнулись на рыдающую женщину, склонившуюся над окровавленным телом мужа. Рядом сидела маленькая девочка, которую звали Кристина. Кристина Аллен. Несчастное дитя, ставшее свидетелем страшной бойни. Глория, с трудом удерживая руку на весу, указывала в сторону подвала.

— Мэм, скажите, он здесь?

— Нет....нет....нет....

— Что в подвале?

Но больше женщина ничего не сказала.

Группа захвата во главе с Уэлдоном медленно двинулась на цокольный этаж. Открыв дверь подвала, они наткнулись на мрак. Проведя рукой по стене, агент Кеннеди нащупал выключатель.

Вспышка.

То, что сотрудники бюро увидели в следующую секунду, вряд ли когда-нибудь забудется.

На полу, усаженные друг рядом с другом и перемотанные скотчем, покоились окровавленные тела двух полицейский. Над их головами на стене красным была сделана надпись:

"01000011 01100001 01110100 01100011 01101000 00100000 01101101 01100101"

Подойдя ближе, агент увидел, что мужчины лишены глаз.

Пустые глазницы служили нулями в линейке кода, дополненного единицами, сделанными фломастером на лицах покойных.

В руке офицера Пауэлла лежала бумажка с надписью: "Один — свидетели".

9 января, 1974 год. Льюистон, штат Мэн

— И что теперь, Эван?

Наступила ночь. Форд "Гэлэкси" медленно, но уверенно двигался в сторону Льюистона, в котором у Эйса были назначены сразу две встречи. Первая — со специальным агентом Уэлдоном Кеннеди, обнаружившим тела полицейских. Эван знал, что теперь тот напуган нешуточно. А чей-то страх — самый простой и доступный из всех инструментов манипуляции. Количество ошибок в том или ином розыгрыше прямо пропорционально степени ужаса, охватившего визави.

О второй встрече Эван договорился, заехав по пути из Провиденса домой. Ему пришлось изрядно покружить по всему Савин-Хилл, чтобы убедиться, что подозрительных фургонов, незнакомых автомобилей и праздно шатающихся зевак нет в радиусе даже шестидесяти метров от особняка. Пусть Эйс и рисковал, но он был вынужден забрать с собой бухгалтерскую книгу и часть сбережений, дабы не появляться в отделениях банков еще как минимум неделю.