Черное такси тускло поблескивало на солнышке. Прилично одетый джентльмен с усами приблизился к машине, чтобы обменяться с водителем парой слов. Дверца сама отворилась, и джентльмен занял место на заднем сиденье, предварительно сняв шляпу и обнажив розовую лысину. Машина вырулила и взяла курс на север, в центр.
Кружка пива не прибавила устойчивости походке Лорри, но зато явно прибавила ему решимости. Он бросился в сторону с намерением схватить такси и приказать следовать за черным кебом со вмятиной. Но вместо этого он почему-то сел на автобус, взобрался на империал и принялся вертеть головой по сторонам. Очень скоро он почувствовал полную бесперспективность поисков и преследования черного такси. Автобус увозил его все дальше от запахов Бэкбонского рынка и все ближе к ароматам духов и выхлопных газов большого города.
Через полчаса он спустился с крыши автобуса и сошел у Британского музея. Оставив камеру в гардеробе, он направился в читальный зал библиотеки. Визитная карточка сотрудника одной из газет открыла ему беспрепятственный доступ к сокровищнице человеческих знаний.
На карточке у служителя Лоренс аккуратно вписал свое имя, а в графе заказов — имя великого фотографа Этьена Русселя и заглавие его альбома "Les reflexions accidentelles?". Когда он дождался заказанной книги, великий план уже во всех деталях созрел в его голове. Именно классик подал ему счастливую мысль. Лоренс листал альбом и поражался находчивости и смекалке автора. Парижские витрины были великолепно обыграны: то, что происходило за ними и перед ними, выглядело в равной степени. Лоренс, замирая, думал о художественном эффекте своей собственной будущей серии. Сейчас он обдумывал технические детали. Да, стоило потратить еще сотню-полторы фунтов, чтобы обзавестись системой удобных и безопасных штативов. Все для него стало ясно, он захлопнул альбом на середине, вернул его клерку и бросился к выходу.
Через два часа он вывалил на свой диван покупки и немедленно приступил к осуществлению своей рискованной затеи. До наступления темноты ему удалось установить на балконе хитроумную механику наведения, состоящую из штативов и струбцин. Затем он привинтил сложную систему коленчатых зеркальных приставок к видоискателю и приспособил длинный спусковой шланг. Теперь он мог не маячить все время, стоя на балконе, а действовать скрытой камерой, лежа на полу. И когда окно напротив заблестело тускло-желтым светом, он уже был во всеоружии.
Техника не подвела. Настал час, и Лоренс нащелкал целую кассету, — кадров он не пожалел. Всю ночь он проявлял пленку, поражаясь обильному улову. Снимки, хоть и не отличались четкостью, но рассеивали всякие сомнения. Бесстыдница-блондинка занималась делом, не совместимым с уставом католического колледжа. Ее партнером по оргии был обладатель хилого тела, бравых усов и обширной плеши. Черт его лица было почти не разобрать, но это не смущало Лорри. Черты лица он намеревался запечатлеть под утро. Джентльмен, наверняка после изнурительных ночных трудов выдохся, и, обессиленный, проспит всю ночь. Лоренс твердо решил дождаться утра на балконе. С этой целью он облачился в свое единственное драповое пальто и подстелил под себя одеяло. Какая жалость, что вчера другое окно, отраженное в доме напротив, видно было не полностью. Маячил только угол комнаты. Но и тут Лоренс не остался без улова. Многозначительные тени на полу также не оставляли никаких сомнений. И вторая соседка тоже не одна коротала вечерок. Но тень — еще не документ.
Радость удачи несколько утомила Лорри и притупила его внимание. Он благополучно проспал на балконе до рассвета. Обладатель обширной лысины и пышных усов покинул гостеприимный кров юной блондинки незамеченным и не запечатленным. На рассвете Лорри вскочил с пола, тряхнул головой, и снова прильнул к видоискателю. Улица была пуста, окна не светились, он махнул рукой. Полчаса он пролежал на спине, раздумывая. Черное такси еще не было подано к подъезду, стоило подождать, внимательнее присмотреться к девушкам и прислушаться к их голосам. Кроме раскатистого рыночного грохота он пока ничего не слышал. Он подполз по-пластунски к краю балкона: ущелье пустело внизу, замерев в ожидании. Не медля ни минуты, он принялся наводить ракурс, вертеть ручки и рычажки. Его камера вытянула голову на телескопическом стержне за каменный порожек балкона. Теперь Лорри видел в хорошо просветленный объектив каждый дюйм булыжника на мостовой. Промелькнула чья-то темная тень, Лорри покрутил ручку и навел резкость на голову негритянки со взбитым коком. В ее зубах дымилась сигарета. Она вскинула голову и уставилась прямо на Лорри — тот похолодел, но не пустился в бегство, а отважно продолжал эту игру в гляделки. Наконец негритянка разинула рот и закричала: "Долли! Долли!". "Иду! — отозвалось где-то сверху от Лоренса. "Ага, — подумал он Лоренс, — Долли — та, что живет на шестом этаже в мансарде!". И, действительно, через минуту прогрохотала дробь каблучков на лестнице. Из подъезда выскочила черная кудрявая голова. "Так-так, коротышка! — констатировал Лоренс, — Коротышка Долли!" Больше ему не захотелось вертеть объектив, осталось дождаться черной колымаги. Лоренс откинулся на спину, ласкаемый холодным утренним ветром. Он прислушался к резким голосам снизу. Девушки, как видно, ссорились. А затем подъехала машина. Сейчас они отправятся в школу, и Лорри встанет и займется печатью оставшихся карточек. Голоса на улице усилились до криков, это был уже не разговор, а перебранка. Лоренсу послышался резкий шлепок. Он вскочил и прильнул к объективу. Одна из девушек с трудом поднималась с тротуара. Кто, кроме толстогубого Томми мог ее ударить? Ну что ж, все сходилось, Томми не был обычным лондонским таксистом, корректным и услужливым. Водитель конторы перевозок позволял себе запросто залепить оплеуху женщине!
Кряхтя и поеживаясь от холода, Лорри встал с пола и отправился в ванную проявлять пленку. Вертя бачок, он, не переставая, шмыгал носом, а к полудню свалился с высокой температурой. Ночью ему снились сны неприличного содержания, сменившиеся кошмарами. Он отбивался от редактора газеты, пытавшегося отобрать его камеру и самого его затолкать в черные недра помятого такси. При этом камера разбивалась о булыжник тротуара, а снимки уносились вдаль на крыльях ветра. Машина резко срывалась с места, за рулем сидел черный Томми, а редактор на заднем сидении душил фотографа за шею. Лорри отбивался изо всех сил руками, как рыба ловил воздух губами, отпихивался ногами, колотил редактора в лицо ботинком. Машина мчалась со страшной скоростью по улицам Парижа, и, в конце концов, с налету врезалась в стекло витрины. Манекен голой негритянки разбивался в щепы. Лорри оставался лежать посреди усыпанной стеклом мостовой, уткнувшись носом в булыжник.
Снились ему и другие поразительные вещи, которые мы из скромности не решаемся доверить бумаге, ограничимся тем, что пожалеем Лорри. Во всех этих эпизодах он падал лицом в грязь. Кризис миновал, поглощая одну за другой таблетки аспирина, Лорри выздоровел на третий день. В шкафу кроме черствой булки со сморщенной сосиской не было ни крошки. Он спустился, зашел на рынок, купил с полфунта ветчины, хлеба и пару яблок.
С трудом он заставил себя завершить печать второй копии снимков. Пока снимки сохли, он записывал в свою толстую тетрадь перечень и предполагаемые заголовки снимков. Просохшие кадры он перетасовал в порядке значимости и логики, затем сложил их в большой конверт. А потом долго сидел за столом, нахмурив лоб и грызя ручку. Теперь проявленные негативы вызывали у него ненависть. Ему стало ясно, что все его снимки в подметки не годятся творениям Русселя и не имеют никакой художественной ценности, а если они и представляют какой-нибудь интерес, то только для полиции, И тут его посетила внезапная счастливая мысль. Он вывел на конверте заголовок: "Новая Хогартовская серия?", улыбнулся и пририсовал виньетку, напоминающую излюбленный хогартовский интеграл.
С этим конвертом Лоренс Блоссом отправился в редакцию " Меркурия ". Мистер Эндрю Трипкин встретил его холодным кивком.
- Когда ты себе поставишь телефон, черт тебя подери?
— Вы меня искали, сэр?
— На кой ты мне сдался, но помни, что без телефона ты ничто! Что там у тебя в конверте? Ой! — редактор поморщился от боли и подержался рукой за бок. Лорри участливо посмотрел в глаза редактору. Мистер Трипкин извлек таблетку из склянки и кинул себе под язык. Руки его тем временем занимались делом, перетасовывали снимки. Пальцы поигрывали, но потом сгребли снимки и грубо сунули обратно в конверт.
— Качество ни к черту, — произнес он слабым голосом, — все не резко!
— Но ведь это оправдано, это отражение в ночном окне! — настаивал Лорри.
— Почему ты решил, что я это возьму? Это откровенная похабщина! Да и качество...
— Тогда зачем вам качество, если вы все равно не берете?
— Зачем мне качество? Не для того, чтобы наслаждаться позами этих твоих русалок. Мне уже седьмой десяток, бог с тобой! Но мне не помешало бы узнать, кто эти старые безобразники. Просто так, из спортивного интереса.
— Но сэр, я преследовал иные цели, я принес показать вам интересный пример фоторепортажа. Так сказать, в духе Хогарта...
— Хогарт Хогартом, у меня могут быть серьезные неприятности с полицией, Блоссом! Вот если ты поможешь мне вывести кое-кого на чистую воду.... Ты у нас понятливый, не так ли? Короче говоря... — редактор снова не договорил и схватился за бок.
— Я могу вам чем-нибудь помочь, сэр? — участливо спросил Лорри. Но в эту минуту затрещал телефон, и редактор схватил трубку. Случилось нечто очень важное, заслонившее на время Лорри с его серией.
— Что? Где он? А что с Роули ? О, черт! А где этот Паркинс? Идиоты, всех повыкидываю вверх тормашками. А где Смит, где Лоутон? А Роули? Неужели никого? Ладно, будьте начеку! — редактор бросил трубку и принялся судорожно листать объемистый блокнот. При этом его палец показывал прямо на конторку в углу. Лорри тут же подбежал к ней и налил из графина полный стакан воды. Редактор принял еще одну таблетку и запил водой. Лицо его немного порозовело, но тут же приняло багровый оттенок.
— Слушай меня внимательно, Блоссом! Послезавтра утром в семь часов ты отправишься в зоопарк, старый зоопарк, понял? В семь часов! Или нет, в шесть часов! Ты понял? Королева!
— Понял, сэр!
— Это хорошо, что мы с тобой понимаем друг друга. Я тоже понял кое-что из твоих снимков.
— Что же, сэр?
— Камера твоя никуда не годится. Я тебе напишу записку, получишь внизу на коммутаторе у мисс Долевич новую камеру. Только, смотри, не потеряй! Стой! Ты куда? Верни мне конверт!
— Но сэр, сначала договор...
— Не волнуйся, за мной не пропадет. После зоопарка продолжай работать в духе Хогарта и не забудь занести негативы!
Лорри не стал упорствовать, оставил на столе свой конверт. Перепечатать новый оттиск негативов на обратимую пленку и подсунуть их редактору вместо оригинала ничего не стоило. Но сейчас он отложил свою затею, новая удача окрылила его. Ему было доверено поймать в кадр и запечатлеть Ее Величество.
Замечательное утро понедельника наступило. Чем оно закончилось для Лорри, мы уже знаем. Казенную камеру, выданную ему накануне, пришлось отдать в ремонт и выложить пятьдесят фунтов. Теперь он мог приплюсовать и этот поход к статистике своих поражений, а к лошадям, чайкам и собакам прибавилась и новая напасть — сумасшедшие велосипедисты.
Под проливным дождем Лорри доплелся до своего темного жилья и не высовывал носа целых два дня. Все это время дождь орошал бетонный парапет его балкона, набор первоклассных приспособлений пережидал непогоду рядом с диваном. Лорри лежал, листая потрепанный справочник, и размышлял о превратностях удачи. Вечером распогодилось. Лорри вышел на балкон, почесал в затылке и лениво вернулся в комнату, ночная телеохота не сулила ему ничего принципиально нового. Но уже на третий день утро выдалось теплым и солнечным, он был, как штык, на своем посту. Балкон подсох, Лорри опустился на колени и принялся прилаживать струбцины и штативы. Булыжники мостовой внизу поблескивали влагой, опрокинутая телефонная будка раскинула щупальца кабелей. Как всегда, не было ни души. Его охватил азарт, он забыл про все на свете, к примеру, помыть пол или сходить в прачечную.
— Что это ты там творишь, милейший? — раздался голос над его головой. Жиличка сверху его застукала, кажется, ее звали Долли. Лорри глянул вверх. Несомненно, что она уже несколько минут с интересом наблюдала за его возней, свесившись через перила своего балкона. Лоренс со своей позиции мог по достоинству оценить цветовой контраст между ее халатиком и нижним бельем.
— Я... я.... тут без очков, тут запонка, то есть, пуговица закатилась... стал оправдываться Лорри.
— Сейчас у тебя точно что-нибудь закатится! — грозно крикнула соседка и исчезла с балкона. Лорри со вздохом поплелся открывать дверь. У самой двери он отряхнул коленки, заправил рубашку и пригладил прядь своей рыжей шевелюры. Девушка предстала на пороге в позе заправской скандалистки, уперев руки в бока. Вид у нее был весьма комичный, при росте не более пяти футов она была бледна и тщедушна, а в черных волосах виднелась забытая папильотка. " Ну! " — грозно начала она.
— Я только прошу вас зайти, и.... позвольте мне закрыть за вами дверь, здесь очень дует.
Долли зашла и позволила.
— Ну вот, — снова улыбнулся Лорри, — теперь пройдите, пожалуйста, в комнату. Я очень рад! Вы первая, кто посетил меня в этой квартире.
Долли прошла в комнату твердым шагом, оглядела грязные обои, прикнопленные к стенам фотографии, вырезки из газет. Ее нахмуренные брови разгладились.
— Вы знаете, — продолжал щебетать Лорри, — у меня сегодня большое событие. Я обзавелся новой фотокамерой, о которой мечтал сто лет. Снимать, по правде говоря, пока особенно нечего. Я все примериваюсь, так сказать...
Долли проявила живейший интерес к фотоделу, приняв близко к сердцу прозрачный намек Лорри немного попозировать. Но перед этим она прошлась по комнате, зашла в кухню и осмотрела все углы. Ее поразило отсутствие в жилище фотографа такой необходимой вещи, как холодильник. Пока она осматривалась, Лорри успел запихнуть ногой под диван носки и достал из ящика стола конверт с переснятыми им работами Русселя. Они уселись на помятый диванчик и принялись рассматривать лики и фигуры парижских фотомоделей. Лорри почувствовал аромат ромашкового шампуня, исходившего от ее волос. Долли отложила кипу снимков и попросила его подождать минутку. Она поднялась к себе и скоро вернулась, уже без папильотки. В руках ее была тарелка с бутербродами и две бутылки пива. Схватив снимки с дивана, Лорри, замирая от собственной смелости, заявил вдруг, что по внешним данным она, Долли, мало в чем уступает парижским стандартам. Она недоверчиво фыркнула. Да, да, уверял он горячо, дело тут только в удачной позе и ракурсе. При этом он вскочил с дивана и начал размахивать руками. Тут девушка обратила его внимание на общеизвестный факт, а именно на нехватку трех нижних пуговиц его рубашки. Она попросила его снять рубашку и дать ей зашить. Лорри замахал руками, но потом согласился. Взору юной гостьи предстал согбенный костлявый торс. Лорри стеснительно прикрылся локтями. Рот девушки расплылся в широкой улыбке. Ободренный, он не нашел ничего лучшего, как поведать ей, что когда-то в детстве он принял в живот пятьдесят уколов пастеровской вакцины. Это ее очень рассмешило. Она даже поперхнулась пивом и обрызгала его голый торс. Снова речь у них зашла о технических аспектах фотосъемки.
