В ожидании творца... Общий файл.

— Отец? Скажи, что это не правда! Ты ведь не бросишь меня?! — это было произнесено едва слышно, но эмоциональный градус просто зашкаливали. — Не оставляй меня одну. Не бросай. Хоть кто-нибудь, я хочу жить! Очень хочу! Жить... Пожалуйста, хоть немного.

Но, если вначале было еще некое неверие и капля надежды, то под конец монолога-бреда там становилось все больше совсем других чувств. Таких, как отчаяние, тоска, одиночество и желание выжить несмотря ни на что. Последнее может, и сделало ее такой? Возможно. Не знаю. Но и помочь я ей ничем не могла. Правда, ведь? Хотя... Протянув ладонь, я осторожно коснулась ею ее лица. Затем начала медленно гладить ее волосы. И лишь потом тихо сказала:

— Я не отпущу твоей руки до тех пор, пока ты меня сама об этом не попросишь. Мы вместе.

Так и сидела рядом с ней, пока она не успокоилась. Дыхание выровнялось, похоже, наконец, уснула. Высвободила руку из плена ее волос, поглядела на ее умиротворенное лицо, и ушла помогать Яне. Кто знает, что она сделает, если вдруг заметит прибавление нашей суматошной компании, в мордочке Ашид? До добра это точно не доведет...

И я пошла, пошла искать Яну, но, выйдя из комнаты единственное, на что оказалась способна, это прислониться спиной к двери и задуматься. Просто задуматься.

С детства нам внушают, мир жесток и потому ты должен быть жестким, а лучше жестоким, способным защитить то, что тебе дорого. Надо уметь защитить себя, нужно уметь идти путем крови, идти и побеждать. Говорят, что цель оправдывает средства. Что нужно идти по головам. И получить место под солнцем, что светит далеко не всем. И потому нужно забирать у того, у кого оно есть. Говорят, нужно брать от жизни все. Если ты этого не делаешь, значит слаб, и тебя загрызут волки, что лишь с опасением щерятся с лиц деловых партнеров, пока силен и можешь держать их в железном кулаке. Говорят то, говорят это, все говорят, выстраивая идеальный образ того, каким ты должен быть, чтобы тебя, как это смешно не звучит, уважали. Вот только кому должен? Почему должен? Это уже второстепенно. Не имеет значения. Ты что-то принимаешь, что-то отвергаешь, с чем-то согласен, а с чем-то нет. Но рано или поздно, после того как ты встал на этот путь, ты можешь проснуться совсем не тем человеком, что начинал этот путь. Станешь таким, каким тебя видят другие. Останешься ли собой? Это уже совсем другой вопрос. Будешь ли человеком? Много вопросов.

Быть собой. Все мы верим, что так будет всегда. Ни год, ни десяток лет, а именно всю жизнь. Что есть человек? Что есть душа? Попахивает эти вопросы религиозными бреднями, но я вижу все так. К чему эти мысли? Просто, глядя на Иней, я увидела результат всех этих говорят и прочего. Это соответствие, и это одиночество. И мне страшно. Страшно, потому что она старше меня. Потому что я могу стать такой же как и она.

Не хочу. Но не буду ли? Человек не решает ничего. И в то же время все. Помним ли мы свои детские мечты? Тысячи дорог, любая из которых открыта для нас. В детстве и юности мы верим, что можем все. И потому откладываем на потом в долгий ящик будущих свершений, ведь у нас столько времени и сил. Мы все успеем, все сделаем, но чуть позже. Когда будет время. Время. Оно решает. Когда оно пройдет, и ты обернешься, будешь ли ты все еще уважать себя? Будешь ли собой? Вспомнишь ли те тысячи дорог, на которые больше не можешь не то что шагнуть, а хотя бы просто вспомнить? Будешь ли сожалеть? Но прошлое сослагательного наклонения не имеет. И оттого, наверно, так горько просыпаться в мире, а точнее аду, что ты строил во благо, во спасение. В мире, где ты настоящий растоптан, смешан с грязью, обезличен тем новым тобой. Тем, кто ты теперь. Но думать об этом нельзя.

И есть лишь одна надежда на спасение в этом безумие и хаосе. Одна единственная. Она озаряет весь путь. Путь любой души. Надежда на чудо. Надежда на Любовь. Мы обречены на нее. Мы не можем без нее, как и она без нас. Именно она дает на крылья или выжигает все, уходя. Но по-другому нельзя. Без любви мы и, правда, лишь белковое соединение. Без нее ты уже не человек, ты никто. И это откровение. Это Чудо.

Именно поэтому жизнь продолжается. Но, надеясь на спасение, редко кто слышит невнятные ропот души. Не слышит, пока она не умрет, не будет задавлена. Это страшно, ведь некоторые не слышат даже ее предсмертного хрипа. Но еще страшнее смотреть на вечную агонию души. За все нужно платить, таковы вами же принятые правила. Иначе уже не умеем. И нужно ли это нам?

* * *

Упаковав все вещи, часть из них была забракована Дисом. Но такие как книга рода Яны и печально известная Маска, а также пара интересных мелочей, были уложены в дорогу. Споров было достаточно. Вспомнить хотя бы знакомство Яны и Ашид. Если братца этого Яны еще как-то терпела. Шипела, но, в общем, старалась не акцентировать на нем внимания, то его сестрицу просто на дух не выносила.

По трактиру носились мы, как угорелые. И отовсюду слышались возгласы подобного толка:

— Это?

— Нет.

— Значит, да.

— Почему положила?

— Пригодится.

— Отдай!

— Не за что!!

— Я сказал!

— Не командуй тут, не у себя дома!

— Всссе сссдессь принадлешшит бр...

— А ты молчи, Ашид.

— Так не ссоримся, времени в обрез, а вы тут игрища устроили.

Но мы все же собрались, наконец. Вопрос транспортировки бесчувственной Иней занял достаточно много времени. Но ее понес Дис. Хотя Ашид шипела, что ее можно было левитировать. Но привлекать внимание к себе не хотелось и потому пришлось даже ей согласиться.

Мы ушли примерно через полчаса после приказа Диса. Даже не знаю, как уложились в такой короткий срок. Я бросила последний взгляд на вывеску таверны 'Приют старой ведьмы'.

Так началась моя новая жизнь. Точнее моя настоящая жизнь...

Глава 10. Психоделия — как способ выжить.

— Дитя, объясни мне, отчего ты так жестоко?

— Какой век — такие страсти и бушуют в душах детей. И отодвинься, ты загораживаешь мне мою будущую жертву.

Слепой, бездомный котёнок ест эмаль... очень жаль

Накрыла снега вуаль

Мир из стекла и бетона, мамы нет... есть февраль...

Другой, бездомный котёнок ест эмаль... весь февраль

Земля — холодная сталь

Мир из стекла и бетона, мамы нет... очень жаль...

Иней

Чтобы ни случилось — жизнь продолжается. Мой друг сравнивал ее с движущимся поездом, заходишь в поезд на некоторое количество остановок, едешь в нем, а затем рано или поздно выходишь. Так и в жизни, рождаешься, живешь и умираешь. То есть со смертью течение жизни не останавливается, поезд все так же продолжает двигаться. Да, многое было позади, то есть в прошлом, но еще больше событий будет впереди, будущее предоставляет больший простор воображению уже хотя бы тем, что оно все еще не наступило. А во всем этом великолепии течения времени у тебя есть лишь мгновения на то, чтобы понять все грани этого многообещающего слова жизнь. Или же часы, минуты, года... Все зависит от тебя. Точнее, так утверждают. Самое смешное заключается в том, что воспоминания проносятся мимо, говоря языком выбранной аллегории, как бы за окном поезда. То есть, в общем, человек является наблюдателем даже собственной жизни, но никак не участником.

Примечательное в своем роде мнение, мне нравиться иногда примерять на себя подобные образы. Не факт, конечно, что я им верю... Но поддаться этим ложным фантазиям много интереснее, чем обычное представление реалий жизни. Только вот... что есть эта самая реальность? А вот ответить конкретно у людей, увы, не получается до сих пор. Они нагромождают сотни объяснений и трактовок одного и того же определения, но в итоге так и не дают ответа. И это вполне объяснимо, им трудно признать, что ответа просто нет. Нет ни в том смысле, что его вообще нет. А просто им, сколько бы ни бились, его не найти. Признаться же в этом не позволяет элементарная гордость и завышенное чувство собственной важности. Вот и бродят они в поисках хотя бы себя в этой сказочной стране вопросов без ответов.

Этим и оправдывают себя, как и свою жестокость. Они просто такие. Что с этих смертных взять? Ведь жестокость идет из детства, с годами становясь лишь искуснее и злее. Не находиться, что возразить в ответ? Неизвестно по какой причине, но дети и правда жестоки, что вынуждает их быть такими? Ответ прост — жизнь. Причин много — сотни. Страшная грань, что отделяет от безумия всех нас. Я действительно уважаю, хотя в тоже время с сомнением отношусь к людям, пронесшим пору детства через всю жизнь, в хорошем смысле этого слова.

А что можно еще ожидать от детства? Век прагматичности не настроен на лирику, дескать, во всем должна быть выгода. Непреложная истина времени. Хотя, по сути, в детстве люди наибольшие прагматики. Тетя дала конфетку, поэтому хорошая. Поругал за шум плохой дядя. Все просто, нет нюансов. Есть черное или белое. Не более того.

Да и к тому же, в детстве все имеют привычку верить родителям на слово, а они, как известно, не всегда говорят всей правды, точнее почти никогда. Впрочем, нет, никогда слишком сильное слово.

Идеальный парень из того же счастливого розового детства, если, конечно, повезет и оно будет именно таким. О подобных глупостях думаешь лишь тогда, когда родители оберегают твой мир от внешних потрясений. А еще, когда не нужно зарабатывать себе на кусок хлеба и ежемесячную оплату за видимость личного угла. В это время и при хороших условиях и хочется нечто идеальное, прекрасное... Нечто, в общем лишенное как жизни, так и смысла. Ибо таких просто нет. И, если призадуматься, даже если и есть где-то, то в этом случае ты никогда не будешь соответствовать этому идеалу. Причин для расставания отчего-то всегда больше, чем причин для совместного пути. Это из той же категории.

Чего бы хотелось мне сейчас? Наверно, парня-волка. Одинокого, немного безумного. Но сейчас так модно щеголять одиночеством, словно это драгоценный подарок небес. Я одинок, но это нормально и даже удобно. Хороша фраза, а? Это не ярлык — это дар. Самый чудесный, самый лучший. Но одиночество волка совсем другое. Оно тягостное, сводящее с ума. Оно в мелочах. Когда единственный твой свет — это едва видимый огонек сигареты. Твоя жизнь лишь в бесконечных драках за территорию. Твоя судьба отслужить положенный срок или же сдохнуть на этой чертовой войне. Любовь парня, чья жизнь такова, смешена с горечью и гарью сожженных надежд. Но она намного ценнее этого так называемого идеального.

С волком страшно, но и без него никак. Почему? Может попросту оттого, что и меня гложет безгласное и слепое одиночество, что ночью своим безобразным зевом поглощает счастливые мечты и сладкие сны. Глаза-провалы наполнены болью... 'А ты, мой милый когда-нибудь так же кричал от тоски?' — так хочется задать этот провокационный вопрос. Но в ответ все та же тишина.

Но, если честно, от этого пафоса немного тошнит. Это все иллюзии. Просто реально вечно все держать в себе это такое бремя. Да и к чему это? Зачем? И потому я просто закричу во сне ли, наяву ли:

— Отец? Скажи, что это не правда! Ты ведь не бросишь меня?!

Бессмысленный в своей нелепости вопрос. Отец? У меня он был когда-то. В настолько далеком детстве, что я его и не помню, было ли это на самом деле. Я могу жить и без этого, но иногда хочется погрузиться в иллюзию. Жаль, ее пустоту нечем заполнить. И снова мольба:

— Не оставляй меня одну. Не бросай. Хоть кто-нибудь, я хочу жить! Очень хочу! Жить... Пожалуйста, хоть немного.

Я вижу лишь берег пляжа. Пустые барханы песка и волны, что бьются о берег. И ничего боле. Мой замкнутый мир страданий. Потому что он, как и она, не отпускают ни во сне, ни наяву, разрывая мое сознание на части снова и снова. А я хочу видеть то, что происходит.

Не знаю, сколько прошло времени, но мольба, обращенная по всем канонам и правилам, дает мне право видеть. И я слышу обещание:

— Я не отпущу твоей руки до тех пор, пока ты меня сама об этом не попросишь. Мы вместе.

Опрометчивые слова. Глядя на идущую путем крови, я, осознала ошибки прошлого. И, впервые, ясно увидела ее. Ту, чья судьба была сравнима с моей собственной. Мне осталось лишь горько усмехнуться. Ведь сейчас из-за парадокса времени и мира моего места в реальности попросту нет. Закинув ногу на ногу и одновременно все так же лежа на кровати, я была в этой комнате. Видимая и невидимая единовременно. Настоящая я и та, что за гранью.

Он любит шутить. Но намек понят, в тело мне не возвратиться, но и не отдалиться от него, что можно было бы сделать в случае медитации. Любую мою просьбу выворачивать наизнанку... Искусство. Что ж, зато эта игра, хотя бы не надоедает.

Всмотревшись в лицо этой безрассудной девушки в очередной раз, я заметила изменения. Что ж волосы срезать можно, поменять судьбу намного труднее. Преодолев сопротивление тела, заставила его расслабиться. Полный контроль над телом вернется неизвестно когда, а вот Арде тут не место.

Что ж, пока они собирают вещи, займемся тем, чем должна была заняться в первую очередь. Сделав глубокий вдох, я запела:

Боясь попасть в ловушки стали, все играешь

Никто не знает, есть вообще ключи от рая?

* * *

Ночь, лес, враги — романтика... Если бы все было так просто. Хотя это уже не имеет значения. Если честно, до ночного нападения, вообще ничего интересного не происходило. Не называть же этот бред со сбором вещей чем-то интересным?

Это притом, что даже в этом случае, я видела сбор на завершающих этапах, так как привязку к телу даже после обращения к миру никто не отменял. Да и помогать не пришлось. В общем одни плюсы, с виду конечно, зато не отвлекаюсь на неугомонных спутников. Конечно, изрядно помучил факт передвижения моего тела на руках Диса, но думаю, что, пока я недееспособна, это не самый худший, но злоупотреблять не нужно. Овчинка выделки не стоит.

Мои попутчики, наверное, получили толику благословения мира и потому смогли незаметно и этой же ночью выбраться из этого рассадника смуты, как его иногда называет этот старый перечник — мой дед. Что, кстати, весьма странно. Неприятности еще впереди, сколько бы я не старалась, но едва видимый след за нами чувствуется. И это очень плохо. Данное состояние лучше всего подходило для отражения неожиданной атаки. В чем я и убедилась чуть позже.