Подарочек из прошлого

Тогда как раз пришло время дочери Арины, Альбины. И я решила показать сестре, что не так уж и любит её дочь.

— Ты ведь завидовала ей, — впервые за долгое время подала я голос.

— НЕТ! Это совсем не так! Было б там чему завидовать! Я просто доказала ей, что слабые не выживают. Я провела её молоденькую девочку (ей было 16 тогда) сквозь ужас и мрак. Я показала ей, что такое порок. Я выглядела, как её сверстница, и она не знала, кто я. Я показала ей всю бездну силы карт, показала, как властвовать над другими людьми, как принуждать и убивать. Со мной она увидела, каково это — жить на дне. И, когда Альбина узнала, что мать хочет уничтожить карты, дочь, недолго думая, убила мать и заточила душу в собственную картину.

Я стояла, и мне было страшно, как никогда раньше. Я отлично понимала, что всё услышанное — правда. Я чувствовала. Я видела потоки крови, что теперь лилась из картины ручьём, превращая пол в красное зеркало. Это всё заревом отражалось в глазах Алики, превращая лицо в жуткую маску демона. Она же шагнула ко мне по кровавому ковру, и Таро веером лежали в её руках.

И я поняла, что это то, за чем я пришла. Она отдаст мне их без боя, поскольку они мои. Страх пропал, утонув в воспоминаниях. Помню, как я уничтожала тени в тёмном переулке, как сотни людей подчинялись мне, как послушные куклы...

Я протянула руку и почти сделала шаг...

— Не надо! Молю тебя — не надо! — зазвучал странный, полный тоски голос. Я обернулась и увидела, что внутри картины, на балконе замка, стоит женщина и отчаянно кричит.

— Молчать! — рыкнула Алика, но чары были уже разбиты. Стремительно рванувшись, я вылетела в коридор.

Теперь мне всё равно. Я видела лицо Императора, символа власти, за секунду до того, как дверь закрылась. Какой же я была глупой! Я же ничего не знала о тех, кто постоянно был рядом. А со мной играли, как с дорогой куклой. Я не видела ничего дальше своего носа, не понимая, во что ввязываюсь.

Мне страшно. Я только теперь понимаю, что всё это — далеко не детские игры. Но мне придётся идти, ведь первый шаг сделан. Теперь — только вперёд.

Я шла и понимала, что не стану открывать четвёртую дверь. Из карт-основ осталась только Жрица, покровительница чувств. Казалось бы, всё просто. Но я достаточно много видела в жизни, чтоб понять: вырваться из плена чувств невозможно. Будь что будет, я не стану открывать четвёртую дверь.

Уже слишком поздно. Зал Жрицы, или Зал Скрытых Чувств, не надо открывать. Он всегда открывается сам.

Эту радостную новость сообщил мне внезапно возникший в голове голос Шута.

Ноги мои приросли к полу. Я стояла и смотрела, как коридор заволакивает странная дымка. А потом...

Ночной город спит за окном, прекрасный, чарующий. В комнате темно, но маленькая девочка, что сидит у окна, не боится. Она смотрит в ночь и тихо поёт песню со странным мотивом.

Я приближаюсь к ней, и сердце в груди стучит всё сильнее. Она повернулась, и на лице её заплясали тени. Я смотрела в глаза маленькой себе. И от этого было страшней, чем от потоков крови.

Она посмотрела на меня, потом вновь на город.

— Знаешь, ты всегда любила темноту...

От странного мелодичного голоса меня пробрала дрожь.

— И одиночество...

Да, я помню это...

— Оно стало практически твоим другом. Единственным другом, которому ты верила.

Тьма клубилась вокруг нас. И не было в мире ничего, кроме меня и неё.

— Мы в Зале Скрытых Чувств. Это глупо отрицать, да я и не стану. Только этот зал вряд ли станет угрозой для тебя. Разве ты умеешь чувствовать?

'Что?' — прошептала я одними губами, и тьма, как губка, поглотила мои слова.

— Брось, Лина, это всё — лишь ложь, которую ты сама для себя придумала. Скажи, кого ты любила за всю жизнь? Мать? Но она никогда не была тебе близкой. Отец? Ты его почти не знала. Бабка? Ты к ней не была привязана. Кто-то из сверстников? Очень сомнительно. Они для тебя — лишь далёкие лица. С тобой начали происходить странные события, а у тебя даже не нашлось человека, с которым ты б смогла поделиться своими чудесами. Кажется, недавно ты встретила того, кто заглянул в твоё сердце...

Перед глазами промелькнуло лицо Марка. Отчего-то стало теплей в этом мире холода...

— Но ты была ему интересна только как источник сведений о пропавших картах. Да, он тоже охотится за ними... но более — за тобой... тебе ещё придётся навестить меня... чтоб вспомнить...

Если задуматься, это вполне логично. Он хочет отыскать пропажу, и потому решил устроить собственное расследование. Вот почему мы так часто пересекались! И потому я его интересую. И ничего судьбоносного в этом нет...

Неожиданно перед глазами заплясали языки пламени... вспомнить...

Смешок из окружившей меня темноты.

— Разумеется. В Судьбу, которая решает всё, не верят такие, как ты. Они ни во что не верят.

Она ступала ко мне совсем беззвучно. Колоколом грянул в бездонной черноте странный смех. Я увидела, как тьма расступилась от маленькой девочки прочь, как послушный котёнок.

Я уже не помнила, кто я и откуда. В голову приходил лишь один вопрос: кто она? Откуда в глазах у маленького ребёнка такое всесилие?

Мы стояли на крутом утёсе, который падал, казалось, в самое море и в то же время касался облаков. Всё небо было покрыто низко опустившимися грозовыми тучами, и лишь маленький его кусочек, на котором приютились луна с несколькими звёздочками, оставался на виду. Под утесом виднелось море, но какое-то странное. Далеко не сразу я поняла, что оно покрыто тонким слоем льда.

На горизонте вспыхнула заревом молния. Мы с ней синхронно взглянули туда. Её волосы развевало ветром, а на губах блистала улыбка.

— Это неправда. Я во многое верю, — сказала я так тихо, что едва себя услышала. Но она обернулась.

— Во многое — это во что?

Её вопрос поставил меня в тупик. А, правда — во что? Я молчала. Она сделала несколько шагов и остановилась на самом краю.

Там, среди камней, рос невероятно красивый цветок с синеватым отливом, больше всего напомнивший лилию. Я ощущала, что это что-то важное и дорогое, что нельзя терять. Но она, помедлив секунду, сорвала его.

Мне стало больно, словно что-то важное вырвали из меня. Я вскрикнула, но голос мой пропал.

Она легко, без размаха, бросила цветок вниз, словно пустую игрушку.

— Любовь и ненависть совсем не просты. Они обидчивы, потому уходят, когда в них не верят.

Я смотрела, как ветер играет с лепестками, на глазах теряющими цвет, и мне вдруг стало всё равно.

Цветок падал медленно, и вот он коснулся льда...

Дикие, нереально высокие волны словно выбрались из плена, а лёд брызнул осколками стекла. Через секунду море, небо, гроза — всё пропало. Остались я, она, тьма и летящие на меня осколки.

Я дёрнулась в сторону, и стекло не попало мне в сердце. Но щёку и руку пронзила резкая боль.

Мы с ней стояли на блестящих от крови осколках. Мне было больно, а она смеялась.

— Вот так. Странная у тебя душа. Смотри — только тьма и осколки. Больше ничего уже нет — всё разбилось. Теперь ты никто. И всё потому, что не смогла вовремя сказать несколько слов. Смотри, смотри мне в глаза...

Я тонула в чёрных безднах. Теперь я знала, кто Она, но мне становилось всё равно.

Она изменялась медленно, но верно. Никто б уже не принял Её за человеческого ребёнка.

Она приблизилась вплотную и тихо спросила:

— Скажи мне, зачем ты пришла? Чего ты желаешь?

Я хотела ответить. Я не знала ответа.

— Вот как.... Ради чего же ты живёшь? Есть ли у тебя Мечта?

— Да, много...

Неужели это мой голос? Почему он бесцветный, почему в нём нет чувств? Впрочем, разве это важно?

Её смех взорвался болью во всём теле. Я пошатнулась и упала на колени. Стеклянные осколки больно впились в кожу.

— Глупая девочка. И как ты попала сюда? Мечта — это не тогда, когда тебе снится парень из соседнего двора или новый велосипед. Нет, Мечта — это цель. Вся твоя жизнь — столкновение твоей и чужой Мечты. Тем, у кого её нет, проще умереть. Тебе проще умереть.

Она права. Зачем мне жить? Ради чего? Ради кого? Это всё абсурд. Я никому не верю и ни к чему не стремлюсь. У меня забытое прошлое, у меня нет будущего. Я не верю, что смогу выбраться отсюда. Только тоска. Я ни во что не верю.

Я протянула руку и взяла с пола осколок. На нём мало моей крови. Нужно больше.

Я, как сомнамбула, поднесла стекло к шее.

Интересно, кто-нибудь огорчится? Мама. Жаль, что мы так и не поняли друг друга. Может, Марк. Если вспомнит меня, конечно.

Она смотрела на меня как-то странно, почти с разочарованием. Должно быть, я кажусь ей слабой добычей.

Нет!!! Стоп! Что же я делаю? Неужели я столько шла вперёд, столько проигрывала и побеждала для того, чтоб всё это прервать? Вот осколок дрожит в миллиметре от моей шеи. Я что, так и не докажу всем, что я чего-то стою? Неужели стоит уходить, не имея никого: ни друзей, ни детей, ни любви? Ну, нет, так поступают только слабые дети, которые не знают истинную цену жизни. Смерть — очень занятая дама, её не стоит торопить.

Я подняла голову, и Её губы удивлённо дрогнули: я улыбалась. Мгновение спустя я запустила в неё осколком, который держала в руках. Он ударил просто в сердце. Она разлетелась, как стекло.

Я с удивлением осознала, что стою просто посреди коридора, и вокруг нет никого. Оглядев себя, я поняла, что вся кожа покрыта порезами. Значит, всё, что происходило со мной в том мире, отражалось на теле! Но я сумела-таки пройти!

Сумела или нет, покажет время. Лишь оно знает ответы на все вопросы. Скажу так: ты смогла уйти, — прозвучал в голове голос из сна. На миг перед глазами встало лицо Жрицы. Потом всё вернулось в круги своя.

Я шла вперёд спокойным, ровным шагом. Боли в этом мире практически не было, да и меня она не волновала. Мои глаза уверенно смотрели вдаль. У меня была цель, и я шла к ней.

Я вышла в бальный зал, в котором была в прошлый раз. Мне стало смешно: не трусь я тогда, и не пришлось бы пройти всё это безумие. Впрочем, вряд ли я была готова.

Я уверенно шла вперёд. Шут, который крутился между колоннами, приветливо кивнул мне.

Я пошла к лестнице из красно-чёрной плитки. У её подножия замерли стражи. Их алебарды сошлись просто передо мной. Я язвительно улыбнулась и прошла сквозь них, не оглянувшись.

Этот зал был громаден. Из него выходило только 7 порталов, но мощь, которой веяло из них, ни с чем нельзя было сравнить.

Вот скрылся в листве и зелени странный город из непонятных материалов. Он казался частью леса.

Вот громадная крепость на морском дне.

Вот замок, сотканный, казалось, из самого пламени.

Вот город среди высоких гор и водопадов. Мне показалось, что он касался облаков.

Они были совсем разными, но кое-что было общим: величие и красота, от которых и дышать было тяжело. 'Шут, что это?' — едва слышно пробормотала я, не в силах отвести взгляд от этого чуда.

Это Древние Города. На них держатся стихии. Они очень тесно связаны с вашим миром, потому люди даже иногда видят их. Но те, кто способны туда попасть, уже не люди. Это место, например, в том же измерении, что и Дит.

— Дит? Это который?

Ты его пока не видишь.

Я пошла вперёд, к оставшимся порталам. Не дойдя несколько шагов, я замерла, и ко мне пришло осознание того, что такое Дит.

В правом портале стоял город, который купался в лучах яркого дневного света. Он казался душой и теплом, он был прекрасен...

Но мне в тот миг это казалось скучным.

В левом портале, сияя всей красотой первозданной тьмы, возвышалась крепость. Она стояла на обрыве посреди громадного неподвижного озера, которое почему-то навевало ужас. Вид открывался с верхушки башни. Внизу мелькали разноцветные огни. Странные создания носились в воздухе, рассекая воздух узкими перепончатыми крыльями. Каменные горгульи замерли на стенах. Всё небо было покрыто сполохами разноцветных молний. Все камни светились мёртвым лунным цветом.

Это была жуткая, безумная красота, она была сродни боли. Диким дыханием неограниченной свободы повеяло оттуда, и меня потянуло, точно магнитом.

Вдруг я увидела, как на площадку, с которой открывался вид, выбежала темноволосая девушка в чёрном развевающемся плаще.

Она упала на колени и закрыла лицо руками. Её плечи задрожали, как от рыданий.

Глупая, — зазвучал насмешливый голос, — кто же плачет в Дите? Тьма не верит в слёзы. Она уже обречена.

Девушка вскочила и, явно не видя ничего перед собой, подошла к самому краю бездны. Моя интуиция подсказала, что она сейчас прыгнет. Только этого не хватало!

— Шут, я как-то могу ей помочь?

Не глупи, Госпожа. Теперь ты можешь всё.

Госпожа?

Не задавай глупых вопросов. Она сейчас прыгнет.

И правда, её сопротивление ломается. Надо что-то делать.

Я всей душой пожелала, чтоб девушку нашёл кто-то, кому она может стать дорога. Потом я повернулась и направилась к последнему порталу, даже не оглядываясь: не было сомнений в том, что этой маленькой глупышке помогут.

В голове зазвучал мерзкий и весьма злорадный смех.

Знала б ты, какую же кашу ты только что заварила! В Дите долго теперь будут разгребать историю с новой Амэли! Давно не делал таких пакостей! Кровищи будет!

— Что, много? — поинтересовалась я заинтриговано: этот факт меня отчего-то позабавил.

Ещё как! Дит будет напоминать ад больше, чем когда-либо!

Я только хмыкнула. Значит, Шут видит будущее?

И ты тоже скоро сможешь.

Я усмехнулась и подошла к последнему, непарному порталу. В нём была видна рыжеволосая девчонка, листавшая какую-то старинную книгу. Рядом с ней сидела чёрная кошка и...говорила?

А, это новая Видящая этого мира. И Кларисс с ней. Эта смирилась таки со своей участью! Хм. Ожидал от этой демоницы большего. Может, и здесь покуролесим?

На моих губах играла улыбка, достойная маленького чертёнка.

— Нет, Шут. Это заманчиво, но я хочу поскорее увидеться с Филоной. Может, крови будет и меньше, но зрелище не хуже.

Как пожелает Хозяйка.

Я протянула руку и прикоснулась к поверхности портала. По ней пошла рябь, и я вновь увидела Филону, Кирилла и себя, застывших без движения. Мои ноздри хищно раздулись: теперь, родственница, ты узнаешь, кто я и чего стою! Я шагнула в портал.

* * *

Стоило мне вернуться в тело и открыть глаза, как змеи сразу всё ощутили и потянулись к моей глотке. Но куда им было теперь до меня? Мне хватило лишь лёгкого движения рукой, чтоб тёмные твари, как пустые мешки, шлёпнулись к моим ногам. Их головы склонились в почтительном поклоне — видимо, они до конца осознали, чем я стала, и просили о пощаде. Надо же. Создания из Дита, а такие глупые! Не понимают, что сейчас я не стану жалеть никого.

Я подалась вперёд и призвала силу карт. Стены задрожали, а змей окутало рубиновое сияние. В полной тишине они несколько минут довольно мучительно сдыхали у моих ног.

Я не оглядывалась на остальных присутствующих — мне это просто было не нужно. Я и так отлично чувствовала их замешательство и страх, медленно перерастающий в ужас. Но мне захотелось театральности: медленно, словно призрак, я повернула голову к парочке. Филона, заглянув мне в глаза, посерела. Я улыбнулась мягко и нежно, отлично представляя, как это будет выглядеть со стороны.