Книга Лино (1)

Народ Эльвэ покидал отныне эти гостеприимные берега.

Ожидание новых, неведомых прежде чудес переполняло сердца уходивших, но в голосах некоторых квэнди невольно звучала искренняя печаль. Ведь многим из них предстояла разлука. С полюбившимися местами, с землями, что остались за спиной, навеки сохраняя на едва примятых травах, хвое и мхах легкие тени старых следов. С друзьями и родичами, принявшими решение остаться...

Не так-то легко оказалось молча повернуться ко всему этому спиной. Не так-то просто было суметь оттолкнуться от берега и направить узкие носы только что достроенных челноков в едва разгоняемый утренним ветром туман. Не так-то привычно — знать, что впереди тебя ожидают многие лиги долгого пути, пройти который тебе придется без того, кто еще только вчера готов был его с тобой разделить.

Народ Лэнвэ тоже не стал скрывать своих чувств. Выйдя к столь долго дававшей им приют реке, чтобы попрощаться, они совсем немногочисленными группами стояли чуть поодаль от едва заметно бьющихся о песчанный берег речных волн. Лишь очень немногие из них сумели позволить себе в последний раз смешаться с семьями уходящих — родичами, друзьями, побратимами...

Время разлуки пришло, и прежде, чем первое весло действительно опустилось в воду, Лэнвэ молча подошел к стоявшей возле мужа и сыновей Луинэн, чтобы через мгновение сделать то, чего никогда еще не совершал никто из народа квэнди. Ибо он медленно преклонил перед нею колено и со всем возможным для себя достоинством глубоко склонился перед той, что сумела в свое время понять его и его народ.

— Благодарю тебя, — едва слышно шевельнулись твердые от природы губы, однако квэндэ и доли мгновения не стала медлить с ответом на эти его слова. Потрясенная силой его благодарности к ней, жена Ольвэ молча вынудила давнего друга подняться на один уровень с ней и с едва заметным вздохом облегчения обняла вождя лесных квэнди так, как будто он был сейчас ее братом.

— Не делай так больше, — шопотом попросила она. — Я не вправе принимать от тебя такого.

— А ты думаешь, перед кем-то другим я стал бы?..

Глаза Лэнвэ — удивленно?.. почтительно?.. открыто?.. — улыбнулись в ответ, и в то же самое мгновение прохладный воздух над просторами Великой реки и ее холмисто-пологих берегов прорезал чистый, как призрачный звон хрусталя, голос одинокого рога. Первого из тех, что должны были возвещать о том, что какая-либо группа Уходивших покинула хранившую некогда квэнди твердую землю и устремилась в редеющий под ее натиском утренний туман.

За первым рогом последовал второй, третий... И так до тех пор, пока все решившие уходить не пересекли лежащую перед ними реку и не собрались, как и было условлено, на одной (давно уже разведанной) полоске пляжа, длинной полосой лежащего на том берегу.

Тогда весть их об успешном окончании плавания слилась уже в одном коротком многоголосом хоре, ответил которому лишь одинокий рог Лэнвэ. Голос его был гораздо более низким, но мощь специально для этого дня сделанного инструмента рождала над рекой эхо, еще долго бившееся о привольные речные берега. А заодно невольно ставшее для тех, кто уходил извечным напоминанием о Тех-кто-остался.